Эволюция образа вампира в литературе и искусстве
материал на тему

Вампиры в человеческой культуре

Содержание

1. Определение понятий

2. Этимология

3. Похожие на вампиров существа в мифологии разных народов

3.1 Древняя и Средневековая Греция

3.2 Рим

3.3 Индия, цыгане

3.4 Китай

3.5 Славяне

3.6 Другие европейские народы

3.7 Мусульманский Восток

4. Христианство и вера в вампиров

5. Упоминания о вампирах в средневековых «научных» трактах, вампирская истерия XVIII века, современные общества «по изучению вампиров»

6. Клинические корни мифов о вампирах

7. Вампиры в литературе, искусстве

7.1 XVIII век

7.2 XIX век

7.3 Брэм Стокер и его роман «Дракула»

7.4 XX век, первое десятилетие XXI

8. Анализ образа вампира

8.1 Происхождение

8.2 Способности вампиров, их уязвимые места

8.4 Типажи

8.5 Психология вампиров

9. Анализ причин популярности образа вампира

10. Прогнозы

_________________________________________________________________

1. Определение понятий

Начать можно, пожалуй, с цитат.

В энциклопедии «Мифы народов мира» говорится, что вампир "в низшей мифологии народов Европы – мертвец, по ночам встающий из могилы или являющий в виде летучей мыши, сосущий кровь у спящих людей». Согласно мнению оксфордского словаря вампир – «сверхъестественное существо злобной природы, выглядящее обычно как труп и питающееся кровью спящих». В словаре Коллинза это – «существо из фильмов ужасов, которое согласно поверью покидает могилы и пьет кровь живых». По мнению словаря Даля это имя «придается сказочному оборотню, который по смерти летает кровососом, загрызая людей». Есть еще и такие определения: «немертвый кровосос, нападающий на живых людей» или «мертвое тело, которое продолжает жить в могиле».

Как будет показано далее, в мифологии разных народов существует множество «живых мертвецов», множество «монстров, пьющих кровь» и множество «похитителей жизненной энергии». В общем смысле можно определить вампира, как человека, который после смерти или в результате некой странной трансформации продолжает «жить», питаясь жизненной энергией окружающих, преимущественно, в форме крови.

В последнее время образ вампира несколько вышел за эти рамки. Существуют представления о вампирах, как иной расе человечества или варианты вампира, которые питаются не кровью или кровью, но людей, а животных. Но эти нововведения все же являются не исключениями, а дополнениями к ранее существовавшему образу.

Следует отметить, что в русском языке (да и в украинском тоже) для обозначения такого рода монстра существует два слова. В этих языках существует разделение на понятия «упыря» и «вампира». Тем самым существует разница между ожившим мертвецом из фольклора и аристократическим монстром в плаще с высоким воротником, который в большей степени принадлежит миру искусства, чем собственно мифологии. В данном тексте я буду поступать таким же образом.

2. Этимология

Этимология слова «вампир» довольно тёмная. Большинство исследователей сходятся на том, что слова «вампир» и «упырь» имеют общее происхождение, точнее – первое происходит от второго. Начальный носовой звук в большинстве славянских языков дал [u]. Отсюда русский «упырь», украинский «упир», белорусский «упыр», чешский «upir», а также польский «upior». В некоторых других языках сохранился звук [в], в частности в болгарском «въпиръ», в старо-польском ранее был «wapierz». Из южнославянских языков через венгерский «vampir» слово заимствовано в западноевропейские языки. После чего произошло обратное заимствование в современные славянские языки: русский «вампир», польский «wampir».

Исходное значение слова также неясно: одни связывают со словом нетопырь (летучая мышь), другие – с корнем слов парить, перо (к примеру, в старо-польском было слово «wapiory» – «пернатый»). Существует (обычно отвергаемая) версия о связи с тюркскими языками (на татарском «убыр» — «ведьма», во многих сказках высасывающая кровь у молодых людей оказавшихся в лесу). В казахской мифологии есть ведьма жалмауыз кемпир, среди привычек которой присутствует и высасывание крови из пятки или колена жертвы. В этом словосочетании кемпир (от которой могли произойти упырь и вампир) означает просто старуха, а демоническое начало выражено характеристикой жалмауыз (людоед).

Румынское "носферату" – второй по распространенности термин для обозначения этого монстра – считается произошедшим от греческого nosophoros («несущий чуму»). Представление о том, что оно связано с латинским "немертвый" неверно, латинское "фералис" означает "похоронный, погребальный", и "пагубный, губительный" и сочетание этого слова с отрицательной частицей не дает нужного смысла.

Отдельно следует сказать о слове «вурдалак», которое ввел употребление А. С. Пушкин, написавший в свое время одноименное стихотворение. В этом юмористическом творении слово «вурдалак» выступает как синоним «упыря». Но, как считают исследователи, в данном случае поэт приводит в своем тексте искаженное слово «вовкулак» (или «волкодлака», что значит «носящий волчью шкуру»), и которое служило для обозначения оборотня, но не вампира.

Возможно, причиной этого смешения смыслов стало то, что по одному из поверий оборотень, умирая, превращается в вампира. Но всё же одновременно быть и оборотнем, и вампиром невозможно. Думается, логичным было бы в таком случае называть вурдалаками только такого рода вампиров, который происходят от оборотней.

3. Похожие на вампиров существа в мифологии разных народов

3.1 Древняя и Средневековая Греция

Исследователи древнегреческой мифологии признают существование трех похожих на вампиров существ – ламии, эмпусаи и мормоликаи. Ламия была названа в честь Ламии — ливийской королевы. Она была дочерью Белуса и Ливии и, как гласит история, ее полюбил Зевс, царь греческих богов. Охваченная ревностью Гера, жена Зевса, похитила всех детей Ламии, отцом которых был Зевс. Ламия в горе ушла из дома, поселившись в пещере, после чего мстила, похищая детей смертных и высасывая их кровь, будучи не в состоянии нанести ответный удар Гере. Со временем изменилась ее внешность и женщина превратилась в ужасное существо.

Позже ламия стала отождествляться с классом существ, созданных по образцу первой Ламии. Это были уродливые женщины с деформированными змееподобными нижними частями тела. Одна нога была медная, а другая — как у животного, в основном, как у осла, козы или быка. Ламии были известны как демонические существа, которые высасывают кровь у маленьких детей. Они обладали способностью превращаться в прекрасных молодых девушек, чтобы нападать и соблазнять молодых мужчин.

История мормоликаев очень похожа – этих монстров называют по имени женщины Мормо, которая съела своих собственных детей.

Эмпуса одна из спутниц богини смерти Гекаты. Она также пожирает жизни, являясь жертвам то в виде призрака, то в виде прекрасной девы. Любопытно, что одна её нога также медная. Судя по всему, сходные по типу мифы заимствовали детали один у другого. Следует сказать, что все эти мифические существа не были вампирами в том смысле, какой вкладывается в это понятие в Европе в настоящее время. Это были скорее демоны, нежели ожившие трупы.

Греки более поздней эпохи, однако, имели целый класс «вновь вернувшихся» (такое словосочетание используется часто для обозначения «оживших» трупов), которых называли вриколакос. Однако первоначально греческий вернувшийся еще не был вампиром и даже не был предметом страха. Он часто возвращался, чтобы завершить незаконченные дела со своим супругом, членами семьи или кем-то иным, близким ему в жизни. Иногда он совершал акт мести, который считался вполне логичным. Но он не был склонен к беспорядочному насилию. Само слово «вриколакос» имеет славянские корни; оно произошло от старославянского названия оборотня. Некоторые славянские народы, как я уже говорил, верили, что оборотень становится вампиром после смерти.

В Грецию эти верования попали во времена Византийской империи, когда во время очередного переселения народов славяне заняли почти всю территорию европейской части Византии. Империя смогла справиться с проблемой, и довольно продолжительное время южные славяне были ее частью. Другие же ветви славян попали под культурное влияние Константинополя.

Кроме термина греки со временем восприняли и славянскую точку зрения о возможной злой природе ожившего мертвеца. Постепенно злобная природа стала доминировать в греческом восприятии вриколакоса. Для его образа стали характерны жажда крови и буйный нрав.

Каликантазарос – это другой тип похожего на вампира ожившего мертвеца, существовавшего в Греции. По представлениям суеверных греков, дети, рожденные в течение недели между Рождеством и Новым годом (или Богоявлением Двенадцатой Ночи – вечером, когда три Волхва прибыли и Вифлеем, чтобы преподнести дары младенцу Христу), считаются несчастливыми. Их описывали как разрушителей празднеств и верили, что после смерти они станут злобными монстрами. Каликантазарос был примечателен среди «родственников» вампиров тем, что его деятельность была ограничена днем Рождества и неделей или 12 днями после него. В течение оставшегося времени года он путешествовал в неком «нижнем мире». При встрече с жертвой Каликантазарос хватал ее когтями, разрывая на куски. Сообщения о каликантазаросе по части его внешности широко варьировались.

3.2 Рим

Древний Рим не имел развитой мифологии вампиризма, хотя само это понятие существовало. Впрочем, оно означало не вернувшегося мертвого, а живущих ведьм. Скорее всего, произошло это из-за потребности объяснить неожиданную смерть младенцев – потребности, которая породила миф о Ламии в Древней Греции. Римляне говорили о стриксе – ведьме, ночном демоне, который нападал на детей и пил их кровь.

Овидий так описывал такую ведьму в четвертой книге своей работы «Фасты»: «Они летают в ночи и ищут детей, оставленных няньками, хватают их из колыбелей и разрывают их тела. Говорят, что они терзают внутренности младенцев своими клювами, и они наполняют свои горла кровью, которую выпили».

Миф о стриксе был частью популярной культуры и распространился по всей территории Римской империи. Это термин в более поздние времена сохранился в Греции как «стригес», в Румынии как «стрегои», а в Италии как «стрега». Средневековая итальянская стрега – это ведьма, которая, как считали, обладала способностью превращаться в сову, после чего она летала по ночам в виде птицы. Она также сосала человеческую кровь и обладала ядовитым дыханием.

В IX веке Карл Великий, который основал Священную Римскую империю, ввел указом смертную казнь для всякого, кто считал, что какое-то другое лицо являлось стрегой, после чего это лицо подверглось нападению, было сожжено или съедено. Оказывается, именно так обходились с людьми, которых считали ведьмами. В Италии на протяжении эпохи охоты на ведьм люди, которые считались стрегами, арестовывались, судились и предавались казни. Во время допросов подозреваемых ведьм инквизиторы заставляли их сознаваться в совершении дел, приписываемых стрегам, включая питье крови у детей.

3.3 Индия, цыгане

Некоторые исследователи полагают, что именно Индия была тем самым местом, где возникла вера в вампиров и откуда она распространилась на соседние территории. Вполне оправдано предположение, что значительный вклад в формирование на Западе веры в вампиров внесли переселившиеся из Индии цыгане.

Наиболее известными из вампирических существ Индии были ракшасы (женский аналог ракшаси). Они описывались как хтонические существа или демоны, которые живут на кладбищах и вмешиваются в дела людей, нарушая ритуалы и сбивая с пути набожных людей. Убийство младенцев было одним из самых отвратительных их деяний. Ракшасы находились в различных формах: иногда они походили на женщин, а иногда – мужчин, иногда имели расплывчатый гуманоидный вид, иногда скорее напоминали животных.

Ракшасов объединяет с вампирами некоторые их черты. Например, они рыскали в ночи, имели устрашающую внешность и продолговатые клыки. В текстах их часто называли асра-па или асрк-ра (буквально – «пьющие кровь»). Как и греческие ламии, они разыскивали беременных женщин и нападали на младенцев.

Тесно были связаны с ракшасами йату-дхана (или хату-дхана) – колдуны, которые пожирали остатки, брошенные ракшасами. Иногда образ йату-дхана сливался с образом ракшаса, их путали. Также часто вместе с ракшасом упоминался пишачи (буквально – «пожиратель живой плоти»), но он занимал более низкую ступень в иерархии существ. Он обладал отвратительной, отталкивающей и кровожадной внешностью. Тексты описывали пишачей, как монстров, поедающих плоть и разносящих опасную болезнь.

Вампирическими чертами обладали также и бхута — души умерших, особенно тех, кто скончался безвременно, был безумен или родился с уродствами. Они скитались в ночи и появлялись, как темные тени, мерцающие огни или неясные видения. Иногда они входили в мертвое тело и делали его монстром, который пожирал живущих. Бхуты жили вокруг тех мест, где происходило сожжение (кремация) мертвых тел, в развалинах и других заброшенных местах, а также в пустыне. Они могли трансформироваться либо в сов, либо в летучих мышей. Сова занимает особое место в индийской мифологии. Считалось несчастьем услышать крик совы, а крик совы, услышанный на кладбище, предвещал смерть. Мясо совы могло использоваться в ритуалах черной магии.

Наиболее близки к западным вампирам индийские демонические фигуры веталы, или бетайлы, – духи, которые поселялись в телах умерших и оживляли их, превращая в некое подобие европейского вампира новейшего времени.

Обзор индийских вампрических существ был бы не полон без упоминания богини Кали, которую часто называют супругой Шивы. Она была богиней тьмы; на рисунках обычно изображалась темнокожей. У нее была ужасная, устрашающая внешность, а в качестве украшений она носила части человеческих тел. Ее любимым местом были поля сражений, где она пьянела от крови жертв, а также места захоронений или сожжений. Ее называют своеобразной покровительницей вампиров.

Среди самых интересных вампиров в мифологии народов Индии были чепиди (дословно: проститутки) – своеобразные колдуньи, верования о которых были распространены в области Годовари. Чепиди изображались разъезжающими ночью верхом на тигре. Без одежды они входили в дома спящих мужчин и высасывали их кровь из большого пальца ноги. Используя гипноз, они погружали всех остальных членов семьи в сон, подобный трансу, для того, чтобы те не смогли обнаружить их присутствия. Поутру мужчина просыпался, но чувствовал себя опустошенным и в какой-то мере отравленным. Если он не обращался за лечением, то чепиди вновь возвращалась. Иногда чепиди нападала на мужчин в джунглях, принимая образ тигра с человеческими ногами.

Так как общепризнанно, что европейские цыгане являются выходцами из Индии, упомяну об их верованиях в этом же разделе.

Цыгане распространились в Европе примерно в 14-16 веках. К тому времени, когда Европа была уже полностью христианизирована, они гораздо больше сохранили свои традиционные верования, в том числе и культ предков, предполагающий возможность так называемого «мулло». Цыганский живой мертвец мулло мог иметь облик как человека, так и чудовища, а также превращаться в животных (чаще всего в птиц и лошадей). Он мог становиться невидимым, появляться в любое время дня или ночи и часто, подобно суккубам, посещал своих живых возлюбленных, высасывая из них силы. Цыгане полагали, что мулло в союзе с живой женщиной мог иметь детей. Ребенок мулло был известен как «дхампир». Эти «дети вампиров» были способны распознавать «настоящих вампиров», видеть их даже в состоянии невидимости. Дхампиры часто были охотниками на мулло, так как даже простое оружие в их руках было способно поражать вампира.

3.4 Китай

Когда в XIX столетии западные ученые обратились к китайскому фольклору, они очень скоро натолкнулись на истории о чиан-ши (также пишется как киан-ши) – китайском аналоге вампира. Вера в вампиров происходила отчасти из китайского представления о существовании двух душ. Каждый человек, по мнению китайцев, обладал высшей, или рациональной, душой, а также подчиненной, или нерациональной, душой. Первая имела форму тела и при разделении могла появиться, как точный двойник. Высшая душа могла покидать спящее тело и блуждать по окрестностям. На короткое время она могла входить в другое тело и говорить через него. Если что-то происходило с блуждающей душой, то это могло иметь отрицательные последствия для тела. Иногда высшая душа появлялась в форме животного.

Подчиненная душа, которая называлась пьяи, или пьо, была душой, обитающей в теле плода в период беременности, и часто задерживалась в теле умершего человека, вследствие чего не наступал процесс разложения. Когда пьяи покидала тело, оно разлагалось. Если пьяи была сильной, то она сохранялась и населяла тело довольно-таки долго. Тело, оживленное пьяи, называлось чиан-ши.

Чиан-ши выглядел вполне обычно и не воспринимался как вампир до какого-нибудь поступка, который его выдавал. Однако порой он принимал зловещий вид и светился зеленым фосфоресцирующим огнем. В этом состоянии у чиан-ши появлялись пилообразные зубы и длинные когти. Чиан-ши появлялся чаще всего после неестественной смерти – из-за самоубийства, повешения, утопления, внезапной смерти или неправильного исполнения обряда погребения. Считалось, что умерший сердился и беспокоился, если его похороны откладывались на долгое время. Животных, и в особенности кошек, держали подальше от не погребенного тела, чтобы они не могли перепрыгнуть через него, ибо тогда оно могло стать вампиром.

Чиан-ши был обделен некоторыми свойствами, которые были присущи славянскому вампиру. Например, он не мог подниматься из могилы, и, следовательно, его трансформация должна была иметь место до похорон. Поэтому китайцы старались проводить похороны поскорее после смерти. Китайские вампиры были исключительно ночными существами. У чиан-ши возникали трудности с переходом через струящиеся потоки воды. Обычно, он шокировал жертв своим появлением, так как не обладал способностью заманивать их. Кроме своей природы убийцы, чиан-ши мог также демонстрировать сильное сексуальное стремление, которое приводило к тому, что он нападал на женщин и насиловал их.

Китайцы знали несколько средств, защищающих от вампира. Чеснок – наиболее универсальное лекарственное растение, отгоняющее вампиров. Соль, как считалось, оказывает разъедающее действие па кожу вампира. Метлы — ручное орудие, при помощи которого храбрая душа могла буквально вымести вампира обратно в место его обитания. Железные предметы, рис и красный горох создавали преграды проникновению вампира и могли часто помещаться вокруг пустого гроба, чтобы вампир не избрал его местом отдыха.

Если вампир достигал стадии трансформации в покрытое волосами летающее существо, то только гром или пуля могли покончить с ним. Радикальным решением вопроса являлось сожжение — очищающий огонь был чем-то вроде панацеи от любых демонических сил.

3.5 Славяне

Хотя вампироподобные существа существовали в мифологии многих народов мира, они нигде так не были распространены, как среди славян Восточной и Центральной Европы. У всех славянских народов мифологические представления о вампирах, или точнее упырях (см. раздел 1) имеют общие черты.

Восточнославянский упырь в чистом виде – скорее не живой мертвец, а «злой колдун». Процесс его вампиризации происходил по причине его предыдущего «неправильного» существования. Не случайно в центральной России упыря часто называли «еретиком», объясняя его трансформацию отказом от правильной веры. Сами по себе «посмертные хождения» объяснялись по-разному. Этих людей «не принимает земля». Или так как он заключил договор с нечистой силой и умер раньше срока, человек встает из могилы, чтобы «дожить» остальные годы в качестве живого мертвеца. Днем упырь, как правило, спал в своей могиле, просыпаясь в полночь. Он сосал кровь спящих и повергался в ужас из-за крика петуха. Свет не являлся для него смертельным, но заставлял бежать в убежище.

Как правило, восточнославянские упыри не обладали обширным арсеналом необычных способностей – разве что наделены были длинными острыми зубами, способными грызть даже сталь, иногда имели зооморфные черты. Кроме того, они могли быстро бегать (часто не разжимая сложенных крестом на груди рук). Упыри приносили за собой эпидемию (следствием этого и была идея о заразности укуса вампира). А еще «еретик» мог «выпивать дождь из облаков». И именно засуха часто заставляла деревенскую общину искать могилу «еретика».

У западных и южных славян упырь – скорее мертвец, чем колдун, хотя в каждой стране его облик и способности немного отличались. В Польше считали, что упырь не кусает, а имеет раздвоенный кончик языка, которым он и протыкает кожу. Болгарские вампиры имели только одну ноздрю, заостренный язык и выводились из строя размещением роз вокруг их могил. У сербских вампиров встречается превращение их в туман.

Большинство упырей у славян не являлись исключительно кровососами: они пили кровь, но чаще именно ели свои жертвы (хотя могли питаться и чем-то еще). Некоторые упыри спали в гробу, наполненном кровью, но это не всегда кровь их жертв. Некоторые в критической ситуации превращались в стаю крыс или иных мелких отвратительных существ (личинки и т.п.), которая разбегалась в разные стороны, и для того чтобы его убить, надо было уничтожить их всех до единой.

Другой монстр, послуживший источником образа вампира – мара. У славян мара это дух умершей некрещеной девушки, который проникает в дома, нападает на спящих, обычно – беззащитных женщин или детей, в результате чего им всю ночь снятся кошМАРЫ (наше «морок» и английское «nightmare» того же происхождения), от которых жертва постепенно чахнет и умирает. Следует отметить, что упыри в отличие от мар обычно не входили в дома, подстерегая жертвы на дорогах.

3.6 Другие европейские народы

Следует сразу сказать, что в фольклоре большинства европейских народов полностью отсутствуют какие-либо упоминания о вампироподобных существах. Образ этого сверхъестественного существа стал популярен в Западной Европе только в новейшее время уже под влиянием ряда литературных шедевров, о которых речь пойдет несколько позже. Но из этого правила существуют и исключения.

Прежде всего, стоит упомянуть о Венгрии и Румынии. Общепризнанной родиной вампиров считается Трансильвания – область, населенная частично венграми и когда-то входившая в состав Венгерского королевства, но сейчас принадлежащая Румынии.

Эти два неславянских народа со всех сторон окружены славянским морем. Не удивительно, что представления о вампирах формировались здесь под влиянием славян. Однако вампир Румынии приобрел некоторые отличительные черты. Отличие начинается с основного термина, употребляемого для обозначения вампира. Румынское слово стригои или стрига (штрига) произошло от латинского стрикс, которое применялось для обозначения демона (ведьмы), нападавшего по ночам на детей. Этот термин более распространен в Трансильвании. Второй термин морои (для женщины — мороаика) был обычным для Валахии (придунайская Румыния). Румыны также различают «стригои вии» или «живущий» вампир, а также стригои морт или «мертвый» вампир.

Стригои вии – ведьмы, которые должны стать вампирами после смерти, и которые могут направлять свои души и/или тела по ночам для встречи со стригои морт. Мертвые вампиры – это, конечно же, воскрешенные тела уже умерших стригои вии, которые возвращаются к жизни, чтобы беспокоить свои семьи, пить кровь членов семьи, скота и, если им не препятствовать, то и у соседей.

Стригои обнаруживался по необычным обстоятельствам, сопровождающим его рождение или смерть. Считалось, что большой риск стать стригои у человека, который родился либо с сальником (чепчиком) на голове, либо с маленьким хвостиком. Стригои могли стать и люди, которые умерли в результате самоубийства или несчастного случая. Кроме того, румыны верили, что беременные женщины, которые не ели соль или которые позволяли взглянуть на себя стригои, могли родить ребенка-вампира. Седьмой ребенок одного пола в семье наверняка мог иметь хвост и становился стригои.

Хотя необычно родившиеся дети были главными кандидатами в стригои, им мог стать любой, кого укусит стригои. Потенциальными стригои были также люди, которые жили неправедной жизнью. В частности, это были мужчины, которые давали ложные клятвы, имевшие связь с дьяволом ведьмы, а также мертвые тела, через которые перепрыгнула кошка.

Румыны, как и греки, использовали слово вриколак, но чаще всего для описания древнего мифологического волкоподобного существа, которое пожирало солнце и луну.

Носферату – это архаичный термин, явно произошедший от греческого нософорос – «разносящий чуму». Из религиозного контекста это слово перешло в использование для обозначения вампироподобных существ. В двадцатом веке оно выпало из румынского языка. Брем Стокер позаимствовал этот термин, а Жерард Фредерик Вильгельм Мурнау использовал его, чтобы фильм «Носферату, симфония ужаса» отличался от «Дракулы».

По поверьям стригои были особенно активны накануне дня Святого Георгия (23 апреля или 5 мая – в зависимости от стиля календаря). В этот день ведьмы и стригои собирались на околицах деревень, чтобы наметить свои черные дела на следующий год. Злые духи были также активны в день Святого Андрея (11 ноября), который был покровителем волков и подарил людям чеснок.

В эти дни жители деревень предпринимали ряд предосторожностей, чтобы обезопасить себя от козней нечистой силы. В частности, в кануны дней Святого Андрея и Георгия окна (и другие отверстия в доме) смазывались чесноком, а коровам делалось чесночное обтирание.

Для румын было обычным открывать могилы умерших через три года после смерти ребенка, через четыре года или пять лет после смерти молодого человека и через семь лет после смерти взрослого человека. Нормально, если находили только скелет, который мыли и возвращали обратно в могилу. Однако если тело не разложилось, то с ним обращались так, как будто это был стригои.

В могилу умершему обычно клали колючую ветвь дикой розы. Когда стригои был в могиле, в землю над нею втыкали веретена (прялки), на которые бы он наткнулся, если бы решил подняться из земли. В годовщину смерти подозреваемого стригои, его семья ходила вокруг могилы.

Венгры, пришедшие в Европу с южного Урала (по языку этот народ родственен сибирским ханты и манси), не имели в своих мифах ничего похожего на ожившего мертвеца. Исследователи давнего венгерского фольклора обнаружили лишь двух похожих на вампиров демонов, которых звали «лидерк» и «нора». Для них было характерно высасывание жизненных сил у людей, которые становились их жертвами. Более-менее развитые представления о вампирах были лишь у трансильванских венгров, которые явно возникли под воздействием живших рядом с ними славян и румын.

Наиболее известным из немецких вампиров был нахтцерер, или «ночной похититель», — вампир северной Германии. Эквивалентом ему в южной Германии (Баварии) был блаутзаугер, дословно – «кровопийца». По мнению многих исследователей, немецкие мифы о вампирах развились под воздействием славян, на чьи земли немцы веками осуществляли экспансию. Как и славянский вампир, нахтцерер был монстром, вернувшимся из могилы, чтобы нападать прежде всего на свою семью и знакомых.

Древние скандинавы верили в привидения, некоторые из которых были дружественными, а некоторые враждебными. Последние могли взаимодействовать с миром, но скорее как вновь вернувшиеся (восставшие из могилы), чем как привидения. Временами они вели себя, по крайней мере, на первый взгляд, как вампиры, и обычно с ними поступали как с вампирами Восточной Европы – всаживали в тело осиновый кол или обезглавливали.

Была у скандинавов и своя Мара. Люди видели её как прекрасную женщину, но на самом деле она была троллем. Она приходила к людям, когда они спали, и ложилась на их грудь таким образом, что они не могли ни шевельнуться, ни вздохнуть, ни двинуть конечностями. Она пыталась просунуть палец своей жертве в рот и пересчитать зубы. Если у нее было время, чтобы завершить счет, то жертва обычно умирала.

3.7 Мусульманский Восток

Арабский гуль является разновидностью джинна и, как правило, существо женского пола. Фольклорные гули часто принимали облик дев-соблазнительниц, и значительная часть мифологических, сказочных сюжетов связана с женитьбой героя на гуле. Гуль в малой степени вампир, он скорее некрофаг, предпочитающий разрывать могилы и питаться трупами. В наше время этим термином часто называют разновидность вампира трупоеда, и это запутало ситуацию, так как теперь это значение слова "гуль" популярнее оригинала.

Кровопийцы были известны также практическим всем тюркским и поволжским народам. Казанские татары называли их убырами, а татары западносибирские – мяцкаями. Похожие мертвецы именовались у чувашей вупарами, у карачаевцев – обурами. Но, хотя убыр и напоминает по названию упыря, он не нежить, а злой дух, вселяющийся в тело колдуна (называемого убырлы кеше) и замещающий собой его душу. Посмертная жизнь тела есть только следствие этого. Убыр как пьет кровь, так и ест мясо людей, насылает болезни и кошмары, может принимать различные облики (людей, животных, огненного змея или шара) и даже нападает на светила, отчего бывают затмения. Убыры похищали еще не родившихся младенцев из материнской утробы и выпивали воду из туч, отчего случалась засуха. Убивали злого духа вместе с его носителем, вонзив в его ступню иглу или пробив могилу дубовым колом.

В мифологии других народов: аборигенов Австралии, некоторых африканских народов, в Малайзии, на Филиппинах также присутствуют вампироподобные существа, но по большей части это все же демоны, питающиеся человеческой плотью и кровью, а не ожившие мертвецы.

4. Христианство и вера в вампиров

Следует сказать, что вера в вампиров глубоко чужда христианскому мировоззрению. Согласно христианскому представлению о душе, однажды умерший человек может воскреснуть лишь однажды во время Страшного Суда. Кроме того, представление о том, что кто-то может быть обращен к злу посредством такого внешнего воздействия, как укус демона, противоречит христианской этике. По христианским воззрениям выбор стороны добра или зла может быть результатом лишь свободной воли каждого человека.

Не удивительно, что даже средневековые христианские исследователи не признавали существования вампиров. Они считали веру в них или проявлением язычества или воздействием на людей инфернальных сил. Собственно говоря, сами упоминания о якобы реальных случаях вампиризма такие исследователи списывали на деятельность различного рода служителей Сатаны, то есть считали вампиров разновидностью демонов.

Следует упомянуть в этой связи францисканца из Павии, Людовика Марию Синистрари (1622—1701 гг.), который включил тему вампиризма в свой труд «Демонизм и инкубы/суккубы», посвященный изучению демонических явлений. В нем он предложил теологическую интерпретацию этого явления. Он считал, что вампиры — это существа, которые произошли не от Адама (т. е. человека). И хотя они имели разумную душу, их телесное измерение было абсолютно иной, совершенной природы. Таким образом, он упрочил мнение, что вампиры это существа, скорее параллельные человеку, чем противопоставленные ему как хтонические, подземные создания. Впрочем, существует мнение, что вся эта книга большая мистификация и она было написана уже в XIX веке некой Исидорой Лизикокс. Подтверждением этой версии является то, что этот труд не упоминался итальянскими авторами ни в XVIII веке, ни в начале XIX.

В работе 1743 года «Размышления о вампирах» кардинал Джузеппе Даванцати отмечал, что вера в вампиров в основном возникала в сельской местности, на окраинах цивилизации. Он однозначно определял вампиризм, как «плод воображения», и доказывал, что в столицах Западной Европы подобные верования не имели места.

5. Упоминания о вампирах в средневековых «научных» трактах, вампирская истерия XVIII века, современные общества «по изучению вампиров»

Так как христианская мифология не оставляет места для существования живого мертвеца, а вся средневековая «наука» была сосредоточена в руках христианских священников и монахов, систематического исследования проблемы вампиризма долгое время не велось, разве что разрозненные хроники периодически включали в себя рассказы о вампироподобных существах. Следует упомянуть работы Уолтера Мэпа "De Nagis Curialium" (1190 г.), а также "Хроники" (1136-1198 гг.) Вильяма Ньюбургского. В этих трактах содержаться рассказы о нескольких существах, которые действовали в рамках поведения классического упыря, включая вытягивание сил из представителей своей семьи и распространение болезней. Однако для их обозначения использовалось слово «revenant».

Первый труд непосредственно посвященный вампирам – «De Graecorum hodie quirundam openationabus», был закончен в 1645 г. Его автор Леоне Алацци (Лео Аллациус или Лев Аллатий) – хранитель библиотеки папы Александра VI, грек по национальности. В его труде анализируются в основном греческие вриколкас и вампироподобные сущности типа каликантазарос. У него впервые появляется идея о вампире худом до тех пор, пока он не испил крови, и румяном и сытом, с глазами наполненными кровью.

Французский автор Франсуа Ришар в работе "Рассказ о том, что произошло на Архипелаге, на острове Сан-Эрини" (1657 г.) касается вампиризма, но связывает его с колдовством.

Первое произведение на немецком языке на эту тему – «Masticatione Mortuorum», (О Мертвом Жевании), было написано в 1679 году Филиппом Рором (Rohr). Эта работа отметила начало немецкого вклада в развитие легенды, поскольку ряд псевдонаучных трактатов о вампиризме был впоследствии выпущен учеными в Лейпциге, и считается, что, так как Рор не был священником, этой публикацией вампир как бы был принят в научный мир. Книга была названа так оттого, что, по мнению автора, хрюкающие и чавкающие звуки, доносившиеся из могилы, указывали на вампира в ней. По словам Рора, вампир пережевывает собственную плоть или зловонную землю, и готовится таким образом сеять чуму.

Немного занимался вампирами и знаменитый Парацельс. Вампиры, по его мнению, являются астральными телами людей, живых или мертвых (обычно – мертвых). Они стремятся продлить существование в физической плоскости, отнимая у живых людей их жизненную энергию и используя ее для собственных целей.

Новый виток интереса к вампиризму случился в первой половине XVIII века и был связан с серией эпидемий, а также с тем, что в ходе войн с турками в Европейскую ойкумену влился новый кусок Балкан, с мифологией которых появился шанс познакомиться. Кроме того, XVIII век – переломный в развитии европейской культуры. Она открыла для себя всю прелесть народных суеверий. Устные предания стали активно записывать и издавать. Рассказы о вампирах появлялись не только в сборниках народных преданий, но и в газетных новостях и официальных донесениях. Собственно, большинство «задокументированных» данных об упырях относится именно к этому времени.

Следствием этого стали вспышки "вампирской истерии", которые сводились к поискам и уничтожению упырей – в 1710-1725 гг. они отмечались в Пруссии, в 1725-30 гг. в Венгрии, в 1725-32 гг. в Австрийской Сербии и так далее. К концу XVIII столетия слухами о вампирах были охвачены Польша, Венгрия, Сербия, Силезия, Румыния.

Особенное внимание стоит обратить на истории Арнольда Паоле (Павле) и Петра Плодогоевица (Благоевича). Случай Арнольда Павле – возможно наиболее часто цитируемое сообщение «реального» вампиризма из-за сравнительно детального исследования и документирования событий. Именно этот случай, больше чем любой другой, принес легенду о вампире в научные и литературные круги и вдохновил академическое исследование вопроса.

Арнольд Павле был солдатом в Австрийской Сербии в начале 1700-ых и утверждал, что был атакован вампиром на турецком фронте. Он верил этому настолько, что, для того чтобы противодействовать инфекции, ел грязь из могилы. Когда Павле умер от сломанной шеи после падения с фургона с сеном, он якобы стал появляться возле дома, где жила его вдова, нападал на людей и скот и высасывал кровь. Его соседи в деревне Медведия неподалеку от Косова были столь обеспокоены, что подали официальный рапорт, и в декабре 1731 года Австрийское правительство было вынуждено начать расследование под руководством полкового полевого хирурга Йоханнеса Флукингера, итогом которого был доклад, в котором указывалось, что Арнольд Павле действительно был вампиром.

Согласно докладу, «когда тело указанного Павле извлекли из земли на третий месяц после захоронения, то означенное тело было не тронутым тлением, а глаза были заполнены свежей кровью, которая также текла из его ушей и носа. Лицо же умершего отличалось противоестественной красотой. По решению деревенского старосты указанный Павле был пронзен колом, причем голова его была отрублена...» На этом беды не кончились, потому что и вдова Павле, и другие его родные, и даже те, кому случилось есть мясо «испорченной» им скотины, стали в свою очередь вампирами, и их гробы тоже пришлось раскапывать. В результате в 1732 году среди солдат австрийской армии, находившихся в районе Сербии, распространили письмо, где сообщалось об участившихся случаях вампиризма и давались рекомендации по мерам безопасности. Правда, если учитывать, что цель вампирической шумихи состояла в том, чтобы получить от начальства разрешение покинуть небезопасную для австрийских солдат деревню, то нельзя быть до конца уверенным в том, что составители доклада не сгустили намеренно краски.

Похожая ситуация была и с Благоевичем, который был крестьянином в деревне Kisilova, в Сербии. После его смерти в сентябре 1725, появились слухи о том, что покойник посещал членов семьи, требуя от них еды и ботинки, и погубил массу народа, которая успела перед смертью рассказать, что им во сне явился вампир. Официальные власти молчали, и местное население само нашло священника и потребовало, чтобы тот отправился с ними и присутствовал при эксгумации. Согласно отчету священника, на теле покойного продолжали расти волосы и ногти, отсутствовал трупный запах. Этого было достаточно, чтобы тело проткнули колом и сожгли.

Другой достаточно широко распространенный отчет об «уничтожении вампира» был сделан в 1717 году личным ботаником Людовика XIV Жозефом Питтоном Турнефором во время его пребывания в 1702 на острове Миконос в ходе "путешествия в Левант", где он собирал редкие растения. Тон этого отчета отличен от австрийских и окрашен сухой иронией, сарказмом и презрением к крестьянским суевериям.

Турнефор описывает «вспышку вампирской истерии», случившуюся после того, как некий крестьянин, естественно злобный и склочный еще при жизни, был убит, а двумя днями спустя его похорон, начал доставлять еще большее раздражение его соседям, «предпринимая насилие против людей и собственности». К десятому дню такого поведения, было решено, что необходимо следовать предписанным правилам и удалить у монстра его сердце. Люди эксгумировали труп и вызвали местного мясника.

Турнефор не без черного юмора описывает некомпетентного и стареющего мясника без знания человеческой анатомии, неуклюже ищущего на трупе сердце, исходящую от трупа вонь, мешающуюся с запахом ладана и общую истерию народа. С его точки зрения тело было вполне мертво, но даже после сожжения сердца бесчинства продолжились, и после долгих дебатов тело сожгли совсем.

Все эти истории, не только подстегнули охоту на упырей, но вдохновили появление новой литературы, включая «Masticatione Mortuorum in Tumulis», или «Что Мертвые Люди Жуют в их Могилах», написанной Майклом Ранфтом или «Dissertatio de Cadaueribus Sanguensugis» Джона Кристиансона. Эти «научные» исследования того времени наподобие работы Джона Хайнриха ван Далена («Dissertatio de uampirus Sreuiensibus», Дуйсбург 1733 г.) являют собой исследования о появлении и проявлении вампиров в связи со сверхъестественными сущностями вообще. Для ван Далена основным типом вампира является не упырь, а "мара", как монстр, нападающий на спящих. Вследствие этого автор работы роднит его с суккубом.

Но наиболее подробной и интересной работой того времени, также вдохновленной данными случаями, была работа французского бенедиктинского монаха и ученого Дома Августина Калмэ "Диссертация о появлении ангелов, демонов и призраков, а также о появлении вампиров в Венгрии, Моравии и Силезии", изданная в 1746 году.

Хотя Калмэ известен и как автор ряда работ по изучению Библии, этот труд сделал из него самого известного вампиролога XVIII века. На изучение вампиризма его подвигла волна сообщений о вампирах, поступавших из Германии и Восточной Европы. Будучи потрясен детальными и убедительными доказательствами случаев вампиризма, он считал, что было бы неразумным просто так отмести их, как несущественные. В дополнение, как богослов, он признавал, что существование и действия подобных вновь вернувшихся существ, сосущих кровь, могут оказать важное влияние на различные богословские постулаты относительно природы существования после жизни.

Калмэ определял вампиров как людей, которые умерли, а затем вернулись из могилы, чтобы тревожить живущих, пить их кровь или даже стать причиной их смерти. Он собрал много записей о вампиризме, используя всевозможные источники: официальные отчеты, газеты, свидетельства очевидцев, записки путешественников и критические замечания своих ученых коллег. Большую часть его работы составляла антология всех собранных им данных.

Калмэ предложил свою интерпретацию этих сообщений. Он осудил истерию, которая последовала за несколькими случаями вампиризма и поддержал осуждение Сорбонной надругательств над телами. Но он скорее склонялся к идее существования вампиров, замечая, что «кажется невозможным не присоединиться к вере в то, что эти призраки действительно приходят из могилы и что они способны на те ужасные действия, которые им так широко и вполне определенно приписывают».

Книга Калмэ стала бестселлером. Она выдержала три переиздания во Франции (в Англии перевод опубликован в 1759 г.). Научное же сообщество, особенно Сорбонна, открыто выступило против такой шумихи и, в особенности, против осквернения тел людей, которые считались вампирами.

Охота на упырей была остановлена только скептически настроенной императрицей Марией-Терезией, которая, когда в Силезии случился очередной всплеск истерии, направила туда для исследования этого вопроса своего личного врача. Он составил отчет, разоблачая это происшествие как сверхъестественную чушь, и осудил надругательства над телами. В ответ на это в 1755 и 1756 годах Мария-Терезия издала законы с целью остановить распространение вампирической истерии, включая прекращение дел, связанных со случаями вампиризма, которыми занималась церковь, и передачу их гражданским властям.

Что касается исследований вампиризма, то с началом XIX века интерес к этой теме пропадает, перемещаясь в область искусства. После успеха ряда книг с вампирской тематикой и, прежде всего, «Дракулы» Брема Стокера интерес к вампирам опять пробуждается, но это уже был XX век. Исследования этого века можно условно разделить на два направления. Представители первого серьезно исследуют фольклор разных народов, изучают истоки и трансформации мифов и вампироподобных существах. Предметом анализа становиться и психология людей, которых интересует тема вампиров. Представители другой волны пишут о вампирах с позиции бульварной, желтой прессы, которая ищет не истину, а сенсацию.

Начиная с 60-х годов, в Европе и США начинают расти, как грибы, разнообразные общества: "Общество графа Дракулы" (Дональд Рид, 1962 г., Лос-Анджелес), "Клуб поклонников графа Дракулы" (Джин Янгсон, 1965 г.), или "Общество изучения вампира" (Шон Манчестер, 1970 г.). В 1978 году Эрик Хельд и Дороти Никсон основали "Общество по обмену информацией о вампирах", а в 1980 году, в Дублине, было основано «Общество Брема Стокера». На текущий момент организаций этого типа насчитывается около сотни.

Заметной датой в вампирологии стал 1972 год, в котором произошло сразу три заметных события. Раймонд Т. Макнелли и Раду Флореску выпустили "В поисках Дракулы" – первый большой труд, посвященный историческому Владу Тепешу, который практически сразу был дополнен "Мечтой Дракулы" Леонарда Вольфа. Другой книгой были "Истинные вампиры в истории" Дональда Глата – попытка собрать все записи об исторических фигурах-вампирах.

Наконец, Стивен Каплан основал "Центр исследования вампира", посвященный не изучению литературного героя, а выявлению людей с физиологическими отклонениями.

В 1977 году Мартин В. Риккардо основывает "Общество изучения вампиров", член которого Дж. Гордон Мелтон, выпустил сперва "Хронологию Вампиров", а затем или "Справочник по вампирам (The Vampire Book)", который считается наряду с "Энциклопедией вампиров (The Vampire Encyclopedia)" Мэтью Бансона наилучшей научно-популярной работой.

6. Клинические корни вампира

Феномен вампиризма может иметь своим источником несколько заболеваний. Начнем того, что, раздутое тело в гробу и следы крови во рту и в носу сегодня считаются обычными признаками разложения примерно через месяц после смерти – а как раз именно в этот период большинство трупов подвергалось эксгумации с целью выявления вампиров.

Наиболее известной болезнью, связываемой с вампирами, является порфирия. Это – наследственная болезнь, жертва которой не может произвести сама красные кровяные тельца. Даже в настоящее время это редчайшее заболевание, поражающее в среднем одного человека на сто тысяч, с трудом поддается лечению: химиотерапия и частые переливания крови не всем по карману. При этом страшном генетическом заболевании в крови и тканях человеческого организма нарушается пигментный обмен, а под воздействием солнечного ультрафиолетового излучения начинается частичный распад гемоглобина.

Одновременно его небелковая часть – гем – превращается в токсичное вещество, которое разъедает подкожные ткани. По мере развития жуткого недуга кожа больного начинает приобретать коричневый оттенок, становиться все тоньше и при длительном пребывании на солнечном свете лопается и начинает гнить, издавая тошнотворный запах. В процессе болезни деформируются сухожилия, что приводит к самопроизвольному скручиванию конечностей и пальцев. В тяжелой форме заболевание сопровождается жесточайшими болями и изменениями в психике: пораженный человек начинает есть сырое мясо, высасывая из него кровь, которая требуется больному организму для уменьшения болей и восстановления кровяного баланса. Причина возникновения этой болезни до сих пор изучена недостаточно, но в большинстве случаев она возникает в результате инцеста, а иначе говоря, кровосмешения между близкими родственниками. Этим и объясняется столь широкое распространение заболевания в горных районах Трансильвании, населенных людьми со специфическим жизненным укладом.

Следует также упомянуть о каталепсии и кататонии, при которых дыхание, пульс, и другие функции организма снижены до такой степени, что на первый взгляд, кажется что человек умер. Учитывая то, что перед лицом эпидемий покойников закапывали немедленно после смерти, лица, страдающие от каталепсии, могли быть объявлены мертвыми и похоронены. Нетрудно предположить, какой ужас охватывал людей того времени, когда затем, вскрывая могилу, они видели кровь под ногтями или во рту трупа, разинутом в последнем крике. А если гроб открывали, когда тело еще подавало признаки жизни, все показатели вампиризма были налицо.

Не забудем и анемию, признаки которой включают бледность, слабость, усталый вид и проблемы с пищеварением – общество легко верило в то, что эти симптомы являются следствием посещения вампира, а не болезни. Многие аспекты, связанные с вампиром, соотносятся с симптоматикой чумы из-за высокой температуры больной большую часть времени лежит пластом не сильно отличаясь от трупа, а способность передвигаться возвращается только при уменьшении температуры тела, которая обычно происходит ночью. В состоянии горячки больной часто царапается и кусается – при этом укус больного чумой особенно лёгочной формы влечёт за собой заражение. Добавим к этому уродства вызванные воспалением лимфатических узлов, и мы получим нечто похожее на носферату. Тем более что вспышки вампирской истерии пришлись как раз на пики эпидемий чумы.

Легенду о вампирах можно соотнести и с болезнью бешенства, как это сделал один из испанских неврологов Хуан Гомес Алонсо. Так, приблизительно 25% страдающих бешенством кусают других людей, многие из них не выносят зеркал и сильно пахнущих веществ. Вампиры имеют ненормальную тягу к представителям противоположного пола, а бешеные из-за поражения болезнью мозговых центров, контролирующих эмоции и поведение, имеют повышенную сексуальную активность. Изо рта людей, умерших от бешенства, кровь может идти еще долго после смерти. А если закопать тело в холодном и влажном месте, то оно может сохраниться в хорошем состоянии еще на протяжении многих месяцев или даже лет.

К болезням отчасти относится и "клинический вампиризм" или гемосексуальность, которая определяется как получение сексуального возбуждения и удовольствия от вида (и вкуса) крови и может сопровождаться актом пития крови из объекта. Подобное извращение было характерно для целого ряда сексуальных маньяков нашего времени.

Самый ранний известный случай связан с человеком по имени Зоргель, который в XIX веке встретил в лесу человека и выпил всю его кровь, пытаясь излечить себя от эпилепсии. В результате он помещен в приют для душевнобольных. После казни мозг Зоргеля был исследован патологоанатомами. Известнейший случай касался и сержанта Франсуа Бертрана (1824-1849 гг.), который был арестован в 1849 году в Париже за то, что разрывал могилы и поедал плоть трупов. Фриц Хаарман (1879-1924 гг.) – самый знаменитый в Европе убийца-вампир, получил эту известность во многом из-за своей сексуальной ориентации. Он специализировался по молодым людям, которых заманивал на квартиру, насиловал и убивал – часто перерезая или перегрызая горло и испытывая в этот момент состояние близкое к трансу. На завершающем этапе своей преступной деятельности он даже продавал мясо убитых жертв в мясной лавке. Ко времени своего ареста и казни в 1924 году в Ганновере, он убил и съел более 20 человек.

В одно время с Хаарманом действовал Питер Кюртен (1889-1931 гг.), также в Германии, в городе Дюссельдорфе. Убивал он в основном молодых женщин и детей, также выпивая горла. Его возбуждение во время убийства, фиксировалось не на насилии, а на виде крови. Он начал пить кровь своих жертв, продолжая даже тогда, когда его уже тошнило от употребленной крови. В одном случае, он откусывал кусочки мяса и пил кровь из раны. Свою потребность в питии крови он сравнивал с алкоголизмом и дурной наследственностью – его отец был алкоголиком.

Ричард Чейз (1950-1980 гг.) действовал в Сакраменто, штат Калифорния. В декабре 1977 года он застрелил человека. Он убивал животных и выпивал их кровь в надежде, что ему удастся поправить свое физическое состояние.

Интересным примером является Александр Хейг, который убил десять женщин и пил их кровь. Хейг был выходцем из набожной семьи, принадлежащей к ультра фундаменталистской протестантской секте Плимутских Братьев. Кстати, к этой же общине вырос и небезызвестный Алистер Кроули. Молодой Хейг был человеком впечатлительным, с большим успехом выступал перед членами религиозной общины и даже опубликовал в 18 лет статью «Об упадке человечества». Фантазии, связанные с кровью страдающего Христа и дающей жизнь крови, беспокоили его давно, но до 1944 года Хейг мог контролировать свое подсознание. В это время он получил травму головы, и вместе с тем впервые почувствовал вкус собственной крови, облизывая пораненный палец. По словам самого Хейга, «Тот случай, отбросив века цивилизации, возвратил меня к легендарным временам, когда в человеческой крови черпали силу. Я понял, что принадлежу к роду вампиров».

Идея крови как основы жизни окончательно подчинила его, и, создав дома тайную лабораторию, он стал пить кровь, для того чтобы продлить свою жизнь в ходе придуманного им обряда, напоминающего религиозный ритуал. Заманивая жертвы в свой лондонский дом, он убивал их, выпивал их кровь, а затем бросал тела в чан с серной кислотой. За день до казни Хейг писал о том, что стоит неизмеримо выше всех людей, что он движим божественной силой, что с детства ощущал в мистических и кровавых снах свое мессианское предназначение.

Как правило, большинство гемосексуалов стали таковыми НЕ под влиянием вампирского мифа и не занимались осознанной имитацией образа. Там, где эта тема присутствовала, маньяками были несовершеннолетние. История Сальваторе Агрона, 16-летнего жителя Нью-Йорка, который в 1959 году был приговорен к смерти за несколько убийств, которые совершал по ночам, одевшись в костюм от Бела Лугоши, и заявил в суде, что является вампиром, типична для того рода подражаний. Похожий пример – случай Джеймса П. Рива, который в 1980 застрелил свою бабушку, пил кровь, текущую из раны, а на следствии показал, что несколькими годами ранее о начал слышать голоса вампиров, которые, в конечном итоге, сказали ему, что делать, и обещали вечную жизнь. Тресси Виггинтон из Брисбейна, Австралия(1991), осужденная за убийство человека, чью кровь она затем выпила, постоянно утверждала, что она вампир, и регулярно пила кровь у своих друзей.

7. Вампиры в литературе, искусстве

7.1. Восемнадцатый век

Упырь, в качестве живого мертвеца средневекового фольклора, не был ни красивым, ни соблазнительным. Чаще всего он представлял собой оживший труп крестьянина, абсолютно лишенный куртуазности и того лоска, который в последствии всегда присущ известному нам «стандартному» вампиру. Образ упыря-кровососа существовал в простонародном, а не аристократическом фольклоре Просвещенные писатели воспринимали его или как разновидность суеверия недалеких «пейзанов», или как род монстра недостаточно эпичного для роли противника благородного героя. В результате, в художественной литературе долгое время вампиров не было.

Переход образа вампира из народных сказаний в литературу произошел в конце XVIII века. Для этого было несколько причин. Во-первых, именно в это время зарождается фольклористика, как целенаправленное изучение народных сказаний, и писатели-аристократы в некоторых случаях впервые получают возможность узнать о мифологических образах, популярных в простонародье. Это время, когда творили Шарль Перро и братья Гримм. И не только они. Писатели этого времени охотно обращаются к новому источнику сюжетов, активно его эксплуатируют.

Во-вторых, это было время окончательного высвобождения литературы из-под влияния церкви. Среди образованных людей появилась критическая масса людей, скептически относящихся к церковным постулатам. В данном случае для рассмотрения важна та незыблемая для христианина мысль, что после смерти душа человека неизбежно устремляется в Рай или Ад (или, в крайнем случае, задерживается на время в Чистилище). С точки зрения верующего христианина, как я уже упоминал в соответствующем разделе, нежить воспринималась, как невозможное нарушение естественного порядка. Теперь же кто-то начинает полагать, что порядок, в принципе, может быть нарушен. На смену одним мифам приходят другие.

В-третьих, популярность образа вампира связана с распространением литературы романтизма. Для писателей романтиков среди прочего характерен личностный взгляд на вещи. В их произведениях носитель зла или даже сам Враг рода человеческого в достаточной мере романтизирован, имеет человеческое лицо. Его в известном смысле можно понять и принять, его предлагают воспринимать не как лубочное однозначное зло, а как по-своему трагическую фигуру. В этом смысле образ вампира пришелся ко двору, как нельзя более кстати.

Одним из первых произведений искусства на вампирскую тему было короткое стихотворение немецкого поэта Генриха Августа Оссенфельдера «Вампир» (1748 г.). Даже оно уже имело чёткий сексуальный подтекст: мужчина, чья любовь была отвергнута благочестивой девушкой, грозил после смерти навестить её среди ночи, выпить её кровь, подарив ей соблазнительный поцелуй вампира, и таким образом доказать ей, что его эротические уроки лучше, чем христианство её матери.

Баллада «Ленор» (1773 г.) Готфрида Августа Бюргера стала заметной вехой в литературе о вампирах, особенно после ее перевода на английский язык, который сделал Вальтер Скотт. В этом произведении есть несколько рассказов о мертвецах, возвращающихся из могилы, чтобы еще раз увидеть возлюбленного /ую или супруга /у и принести ему /ей смерть. Один из сюжетов баллады «Denn die Todten reiten schnell» (Ибо мёртвые передвигаются быстро) впоследствии цитировался в «Дракуле» Брэма Стокера.

Немного позднее к этой теме приобщился сам И. В. Гёте, написавший стихотворение «Коринфская невеста» (1797 г.). Это история молодой женщины, которая вернулась из могилы, чтобы разыскать того, с кем она была обручена. История изображала конфликт между язычеством и христианством: родные умершей девушки – христиане, тогда как молодой человек и его родственники всё ещё язычники. Мать девушки разорвала помолвку и заставила её стать монахиней, что в итоге довело бедняжку до смерти. Возвращение девушки в качестве призрака у поэта-романтика должна была продемонстрировать, что «земля не может охладить любовь». Гёте был вдохновлён классической греческой историей о Филиннион, которая приводится Флегонтом из Тралл в его «Удивительных историях». Однако в первоначальной истории молодые люди не помолвлены, нет религиозного конфликта, а девушка возвращается из Подземного Царства с одобрения богов. Естественно, ничего вампирского в первоисточнике тоже не было.

Первое упоминание вампиров в английской литературе появляется в «восточной» эпической поэме Роберта Саути «Талаба Уничтожитель» (1797 г.). Главный персонаж поэмы – покойный возлюбленный Талабы по имени Онейза превращается в вампира. Впрочем, это событие играет незначительную роль в развитии основного сюжета.

Несомненно, под влиянием баллады Бюргера появилась поэма Сэмюэла Тейлора Кольриджа «Кристабель» (написанная между 1797 и 1801 гг., но изданная лишь в 1816 г.). Сюжет поэмы таков: главную героиню поэмы Кристабель обольщает женщина-вампир Геральдина, она даже пытается жениться на ней, приняв облик возлюбленного Кристабель. История имеет сюжетное сходство с откровенно вампирской историей «Кармилла», написанной Джозефом Шериданом Ле Фаню в 1872 году. Но это уже было в конце следующего, XIX века.

7.2 XIX век

По мнению некоторых исследователей, первый немецкий рассказ о вампире, возможно, был первым в мире прозаическим литературным произведением о вампире. Английский перевод Джона Тика «Не будите мертвого» был напечатан в 1823 году. Немецкий же текст истории Тика был, предположительно, написан и опубликован в Германии еще до 1819 года (когда появился «Вампир» Джона Полидори). Однако сам немецкий оригинал текста найден не был. Имя его автора также не известно. В рассказе Тика фигурирует женщина-вампир Брундхильда, которую вернул к жизни Вальтер, некий влиятельный дворянин. Вальтер любил ее, но однажды проснулся и обнаружил, что жена пьет его кровь.

Говоря о вампирской литературе этого века нельзя пройти мимо фигуры Лорда Байрона. В своей эпической поэме «Гяур» поэт обращается к традиционной фольклорной концепции вампира, как существа, обречённого сосать кровь и отнимать жизнь у своих ближайших родственников.

Но перед этим из могилы

Ты снова должен выйти в мир

И, как, чудовищный вампир,

Под кровлю приходить родную,

И будешь пить ты кровь живую

Своих же собственных детей.

Во мгле томительных ночей,

Судьбу и небо проклиная,

Под кровом мрачной тишины

Вопьешься в грудь детей, жены...

Когда с кровавыми устами,

Скрежеща острыми зубами,

В могилу с воем ты придешь,

Ты духов ада оттолкнешь

Своею страшною печатью

Неотвратимого проклятья...

(Пер. С. Ильина)

Кроме того, Байрон во время путешествия по Востоку сочинил загадочную отрывочную историю о таинственной судьбе аристократа по имени Аугустус Дарвелл – как вклад в знаменитое соревнование историй о призраках на вилле Диодати у Женевского озера в 1816 году, в котором помимо Байрона участвовали: Перси Биши Шелли, Мэри Шелли и Джон Уильям Полидори (личный доктор Байрона).

Похожая история была взята за основу и для произведения Полидори «Вампир» (1819 г.), которое некоторое время ошибочно приписывалось самому Байрону. Вплоть до того, что Гёте называл его лучшим произведением писателя. Дикая личная жизнь Байрона стала моделью для главного героя – вампира Лорда Ратвена.

К этому времени классический миф о вампирах еще не сложился. Образ героя Полидори достаточно далек от вампира в современном понимании. Лорд Ратвен абсолютно нормально чувствует себя на свету, и его ночной образ жизни вызван исключительно лично присущими ему вредными привычками. Он не пьет кровь постоянно – во всяком случае, на процессе питания не делается акцента. Но все же именно этим произведением была проведена четкая грань меж вампиром и упырем. Упырь – уродлив, и почти везде его или наделяют зооморфными чертами, или он отчасти разложился и его нельзя спутать с живым. Ратвен, наоборот, красив и изыскан. Упырь относился к низшей мифологии, и ими обычно становились крестьяне или люди, находящиеся как бы на периферии общества. Ратвен – аристократ, и после появления этого образа вампир стал четко соотноситься с правящими классами.

Француз Кипьен Берар без разрешения Полидори написал продолжение его истории и назвал его «Lord Ruthwen ou Les vampires» (1820 г.). Это продолжение было позже адаптировано Шарлем Нодье для первого спектакля о вампире, который в свою очередь был переделан в оперу немецким композитором Генрихом Маршнером. Перевод пьесы Нодье, сделанный Джеймсом Планше, под названием "Вампир, или Невеста островов" ставится в Лондоне. Александр Дюма позже переписал историю в пьесу, также названную Le Vampire (1851 г.).

После Маршнера немецкий вклад в литературу о вампирах был не очень существенным. В начале XIX века появилось только два романа – Теодора Гильдербрандта «Вампир, или Мертвая невеста» (1828 г.) и Эдвина Бауэра «Барон-вампир, зарисовка из прошлого» (1846 г.). Впрочем, в середине XIX века появилось одно важное для истории литературы о вампирах произведение – анонимный рассказ «Таинственный незнакомец» (в 1860 году его перевод был опубликован в Англии). Этот рассказ – история о неком Аззо Ван Клатке, дворянине, который жил в Карпатах. Своей жертвой он избрал дочь соседа, австрийского помещика. Близкие заметили, что девушка начала слабеть, а на шее у нее были раны. Тем временем, Ван Клатка становился все моложе. В конце концов, жертву заставили вбить в голову вампира гвоздь, чтобы уничтожить его.

Отдельные моменты «Таинственного незнакомца» позже прозвучали в «Дракуле» Брэма Стокера. История начиналась с того, что рыцарь (персонаж, подобный Джонатану Харкеру Стокера) едет в незнакомые ему Карпатские горы. Он поражен живописным ландшафтом. Внезапно рыцарь и его семья были напуганы появлением волков, но «незнакомец» успокаивает и наставляет их (как Дракула). Один персонаж этой истории – Войслав – пожилой человек, много знающий о вампирах, может считаться прототипом Абрахама Ван Хельсинга – охотника за вампирами Стокера.

Примером вампирской литературы XIX века является и почти не страшная история «Вампир Варней» (1847 г.). В этой истории, написанной Джеймсом Раймером и Томасом Престом (вначале книга вышла анонимно, в настоящее время в качестве автора указывают Д. Раймера или этих двух авторов, или даже пишут «Д. Раймер и др.»), мы имеем первый пример стандартного сюжета, когда вампир забирается через окно к спящей девушке. А в целом – это образчик обычной бульварной литературы (книжки выходили серией историй в мягком переплете).

Как и лорд Ратвен, сэр Френсис Варней (Уорни) – аристократ, венгерский граф. Он, как и его предшественник, описанный Полидори, соблазнял и пил кровь у невинных молодых женщин викторианской эпохи, хотя своими выпирающими клыками, скелетными когтями и оловянным взглядом мертвых металлических глаз, более напоминал чудовище, чем аристократа. Не украшали героя его лунатизм и привычка издавать ужасные сосущие звуки при "питании", а также чудовищные вопли при охоте. Вампир Варней мог быть убит, но мистические лучи лунного света, падающие на его труп, снова и снова оживляли его – для героя серии карманных изданий это было очень удобно. Герой (в данном случае – антигерой) мог вновь и вновь появляться в очередном продолжении. Кончилась его история, однако, тем, что в приступе меланхолии он прекратил свое существование, бросившись в огонь Везувия.

Другой важный пример развития вампирской литературы может быть найден в серии романов о вампирах («La Ville Vampire», «Vampire City» – английский перевод, 1874 г.) плодовитого французского писателя Поля Феваля, который, впрочем, более известен своими не вампирскими приключенческими романами.

Вторая половина XIX века представлена целой серией литературных работ о вампирах (или с упоминанием вампиров). Начнем с уже упомянутой мной лесбийской вампирской истории Джозефа Шеридана Ле Фаню "Кармилла" (1872 г.)

Исследование Ле Фаню сексуальных элементов легенды было весьма откровенным для его времени, история содержит много романтичного. Кроме того, описание героини заметно приблизилось к привычному для нас образу современного вампира. Кармилла, или точнее Миркалла Камштайн выглядела на девятнадцать лет, но была графиней родом из Штирии (второе по популярности место рождения вампиров после Трансильвании), умершей за 150 лет до описываемых событий. Ее основной добычей были юные леди, в дома которых она попадала под маской "девушки в беде". Нападала она во время сна, принимая форму большой кошки для того, чтобы оставаться не узнанной. Кармилле свойственно некоторое количество признаков жизни – она не только свободно функционировала днем (хотя вставала поздно), но даже имела пульс. Правда, она должна была каждый день проводить некоторое время в гробу. Если точнее – гроб или пригоршню земли ей заменял саван.

Смерть Кармиллы достаточно типична для вампирских историй. Рассказчица и ее отец сталкиваются с дядей одной из других жертв, который стал охотником на нежитью. Он смог узнать истинное имя Кармиллы. Вампиресса бежит от преследователей, но напрасно – ее путь прослеживают до полного крови гроба, в котором обнаруживают неразложившееся тело. Затем следует кол в грудь, сожжение.

Романов о вампирах в XIX веке было много, некоторые из них интересны особыми деталями. "Викрам и Вампир" Ричарда Бертона (1870 г.) был насыщен индийской экзотикой – на героя напустили веталу (см. раздел о мифологии Индии), образ которой несколько адаптировали к европейскому пониманию.

У эстонца графа Станислава Эрика Стенбока, друга Оскара Уальда (рассказ "Правдивая хроника вампира" из сборника «Этюды о смерти») (примерно 1890 г.), предметом "домогательства" вампира графа Вардалека был попавший под его оккультное влияние юноша, у которого жизнь высасывали не укусом, а поцелуями. Это, пожалуй, первый эротический рассказ на эту тему, в котором и вампир, и его жертва – мужчины.

В некоторых текстах этого времени вампир, как и в фольклорной традиции, охотится исключительно на членов семьи или бывших возлюбленных, а бой с ним не представляет особой сложности – герои днем приходят в склеп, обнаруживают неразложившийся труп вампира и без особых проблем протыкают его колом. Типичный пример этой истории – написанный, правда, уже в начале следующего века рассказ Ф. Марион Кроуфорд "Ибо кровь есть жизнь" (1905 г.), в котором погибшая невеста после смерти посещает своего парня, а его друзья узнают тайну и уничтожают тело вампирессы.

Другой распространенный сюжет – вампир в поисках невинной молодой девушки, кровь которой придает ему сил на то, чтобы прожить новый десяток лет. Самый типичный пример – фон Оберфельс из романа Смита Аптона "Последний вампир" (1845 г.). В подобных случаях достаточно часто вампир имеет вполне человеческий облик и скорее напоминает чернокнижника, а не вампира. Кровь ему нужна не постоянно, а через довольно большие промежутки времени.

Довольно популярен образ жертвы вампира – невесты, которая фигурирует во многих произведениях, как трагедийных (смерть в первую брачную ночь) так и фарсовых (решение отравить вампира, подсунув ему "использованный товар").

Конкретный образ вампира как существа, обладающего набором определенных признаков, к концу XIX века окончательно еще не оформился, но мода породила достаточное количество рассказов на околовампирскую тематику. Там фигурировали не только кровососы или растения-убийцы ("Цветение странной орхидеи" Герберта Уэллса 1894 г. или "Розовый ужас" Фреда Уайта в 1899 г.), но и разнокалиберные существа, питающиеся жизненной силой.

Прообразом "вампира энергетического" является героиня романа Реджинальда Ходдера "Вампир" (1896 г.) – глава кружка оккультистов, которая при помощи некого артефакта использует жизненные силы других для поддержания своей молодости. Другой пример на ту же тему – "Некромант" Г. Рейнольдса 1857 года. Кстати, это было первое упоминание термина «некромант» (Necromancer), как отдельного типа чернокнижника. До этого некромантия – означала лишь гадание по внутренностям мертвых животных или людей (сравните: хиромантия – гадание по линиям руки).

На российской почве вампирской темой отличился Алексей Толстой, чьи рассказы "Семья вурдалака" и "Упырь" появились в 1841 г. – задолго до распространения в России вампирской моды. И хотя в одном рассказе упырь так и не проявляется, а другой повествует о классических упырях, эти рассказы являются заметной вехой в литературе того времени и стали классикой, как жанра ужасов, так и русской литературы. Второй рассказ был экранизирован итальянским режиссером Марио Бава, как часть его антологии ужасов «Черный шабаш». Совсем недавно «Семья вурдалака» послужила основой русского фильма, выпущенного в США под названием «Папа, Санта Клаус умер» (1992 г.). По крайней мере, еще два русских текста о вампирах были переведены и получили широкое распространение по всему миру – «Вий» Николая Гоголя и «Призраки» Ивана Тургенева.

Вампирской темы касались и Бодлер, и Киплинг, и даже Конан-Дойль. Имеется в виду не история из рассказов о Шерлоке Холмсе о вампире в Сассексе (там укус вампира лишь имитировали), а повесть "Паразит" (1894 г.), хотя там речь шла о вампиризме психологическом.

Среди других произведений можно упомянуть: Уильяма Гилберта "Последние хозяева Гордонала" (1867 г.), два рассказа Филиппа Робинсона – "Дерево-людоед" (1881 г.) и "Последний из вампиров" (1892 г.), работы Анны Кроуфорд "Тайна Кампашы" (1887 г.), и Мэри-Элизабет Брэддон "Добрая леди Дукейн" (1896 г.).

Следует также сказать о разнообразных журналистских историях того времени, которые, хотя и выдавались за репортаж о реальных фактах, тоже были выдумками. Многие такие истории, однако, послужили очень хорошей отправной базой для последующих литературных сюжетов.

Но все эти произведения стоят в тени самой влиятельной и знаменитой литературной работы о вампире всех времен – романом Брэма Стокера "Дракула", напечатанном в Лондоне в 1897 году.

7.3 Брэм Стокер и его роман «Дракула»

Появлением того образа вампира, который мы теперь привыкли воспринимать как эталон, мы, в основном, обязаны Абрахаму (Брэму) Стокеру и его роману «Дракула».

Впрочем, Дракула не был Дракулой с самого начала работы над романом. Изначально Стокер планировал действие романа не в Трансильвании, а в Штирии (там же, откуда была родом Кармилла Ле Фаню). Смена персонажа произошла благодаря знакомству писателя с путешественником и востоковедом Арминием Вамбери, который рассказал ирландцу историю трансильванского князя Влада Дракулы. Вамбери, кстати, упоминается в романе в качестве знакомого и консультанта Ван Хельсинга. История жизни князя настолько поразила Стокера, что он начинает активно изучать материалы по трансильванскому фольклору. Результатом было соединение образа демонического соблазнителя-вампира с такой колоритной самой по себе личностью, как Влад Тепеш.

Следует немного сказать об историческом прототипе главного героя романа. В известном смысле в румынской истории Влад Цепеш («Владов Дракул», кстати, было два – сам "сажатель на кол" Влад Третий и его отец) является примерно тем же, кем для русских является Александр Невский. Этот государь первым дал отпор агрессии как с Севера (Венгрия) так и с Юга (Турция) и сделал это успешно. Однако валашских хроник до нас не дошло, и почти все, что мы знаем о Дракуле, исходит от его исторических противников, не поленившихся расписать его кровожадность. Не сохранилось даже его настоящего изображения.

В «Сказании о Дракуле», которое датируется 16-м веком, его называют продавшим душу дьяволу, но не упоминают ни того, что он пил человеческую кровь, ни того, что после своей смерти покойник продолжал активные действия – образ властителя-кровопийцы был чисто переносным. В одном из памфлетов того времени Влада сравнивали с кровососом, но не с монстром, а с вошью, которая присосалась к здоровому телу Европы и паразитирует на ее доверии и необходимости защищаться от турецкой угрозы. Образ Дракулы со временем обрастал всё новыми подробностями, и народная молва наделяла его всё более жуткими мистическими возможностями. Со временем грань между реальным и нереальным персонажем становилась всё тоньше.

Перерабатывая старые легенды, Стокер намешал в одну кучу все – он даже превратил валаха в трансильванского венгра, а монарха в графа. В значительной мере Стокер переработал и вампирский миф. В фольклоре, к примеру, оборотень и живой мертвец отличны друг от друга. Цыгане Косова, к примеру, полагают, что вампиры обречены скитаться по земле до встречи с волком, который разорвет их – оборотень прямо противопоставлен мертвецу. Но Дракула Стокера обладал наряду с прочими и этой способностью, после чего изрядное число вампирских типажей в произведениях других писателей также могут превращаться в волка.

Как утверждают, сам типаж лица и пластики своего героя Стокер писал с Ференца Листа, который был в то время чрезвычайно популярен в Европе; венгерский пианист и дирижер, ко всему прочему, обладал весьма характерной внешностью. Оказал влияние на писателя и театр того времени – Стокер был менеджером театра «Lyceum» и другом его руководителя Генри Ирвинга. Плащ и многие детали образа Дракулы были украдены у Мефистофеля, а кордебалет из трех вампиресс – помощниц многим напоминает трех ведьм из Макбета.

Стокер своим романом канонизировал образ вампира. Сделал это он устами Ван Хельсинга (так было положено начало еще одной традиции – давать охотникам на вампиров голландские фамилии). С тех пор вампирам свойственно: управление мертвыми, способность вызывать туман и грозу, превращение в животных, просачивание сквозь стены, умение превращаться в туман. Есть у кровососов и свои слабости: запрет на вход в дом без разрешения хозяина, страх перед движущейся водой, слабость на свету, не способность отразиться в зеркале, неприятие распятия или причастия.

Стоит заметить, что хотя на свету Дракула был слаб, солнечные лучи его не жгли, теми более не умертвляли. При дневном освещении вампир своими возможностями не отличается от обычного человека и может применять свои демонические способности лишь вблизи ящиков (кстати, это именно ящики, а не гробы!) с родной землей, от которых он "заряжается" силой. Дракулу можно отогнать народными средствами типа чеснока, но о серебре прямого упоминания нет, и основным оружием против него в ночное время служат предметы церковного культа – Стокер писал, как христианин и пуританин.

Возможно, с этим связано и то, что Стокер, в отличие от предшественников не смешивает живых и мертвых. Вампиры из романов до Стокера – безусловно ожившие или оживающие покойники. Влад Тепеш не умирал и не восставал из гроба. И хотя убивают его в подражание классике ударами в горло и сердце, оружие это не серебряное и не магическое – по сравнению с Ратвеном или Уорни граф Дракула куда более уязвим. Дракулу никто не кусал, не обращал в вампира. Свои способности он получил, как часть Тайного Знания (наряду с пониманием языка зверей), в некоей «школе Соломона». Наставником его был сам дьявол, который раз в сто лет «выбирает себе Ученика и сажает его на Дракона». Школа эта фигурирует в книге Эмили Жерар о фольклоре Трансильвании, которую Стокер изучал во время работы над романом.

Еще одним важным новшеством мы обязаны Стокеру. Вампир становиться горожанином. Вначале граф живет, как и полагается хтоническому монстру, в отдаленном замке на краю цивилизованного мира, но потом переезжает в Лондон, где активно приобщается к современной культуре. Стокер несколько видоизменил традицию, согласно которой упырь не мог отдаляться от своего захоронения, обойдя это путешествием в гробу с родной землей (эта идея многократно использовалась позже). С этой поры вампир окончательно превратился в монстра Большого Города.

Еще одним нововведением был процесс творения вампира – именно Стокер был первым, кто заставил жертву пить кровь вампира. Правда, этот момент несколько туманно описан, но этот пробел с лихвой восполнили последователи писателя.

Граф был также первым вампиром, способным подобно ящерице ползать по вертикальным стенам и превращаться в летучую мышь. Этот зверек ассоциируется с нечистью достаточно давно. Не случайно почти все летающие монстры изображаются перепончатокрылыми. Правда, кровососущую летучую мышь назвали вампиром уже потом, причем со второй попытки – большие и страшно выглядящие южноамериканские листоносы оказались мирными вегетарианцами, а истинный вампир по размерам похож на воробья.

Книга Стокера является неофициальной "Библией вампиров". О причине такой популярности романа существуют разные мнения. С литературной точки зрения он довольно слабый – весьма затянут, а местами просто скучный. Многие считают, что дело не в привлекательности книги, а в глубинных образах, затронутых Стокером. Благодаря писателю низменные позывы человеческой натуры как бы получили свое образное воплощение. Кроме того, сочетание образа вампира и реальной исторической личности сделало образ более объемным.

Роман был быстро поставлен на театральной сцене. Первым актером, сыгравшим Дракулу, был Гамильтон Дин, давний друг семейства Стокеров. Трагик и специалист по персонажам типа Мефистофеля, он, естественно, перенес многое из своего амплуа и на образ вампира. Интерпретация Дина окончательно закрепила образ вампира-красавца, моложавого, чисто выбритого, в черном плаще и вечернем костюме. Хотя в самой книге Стокера Дракула описывается, как старик, и один из героев книги специально обращает внимание и на странные манеры вампира, и на неприятное дыхание, и на волосатые ладони, и на гуцульские усы.

7.4 XX век, первое десятилетие XXI

Брэм Стокер открыл двери в целый класс литературы, и «плотину» книг вампирской тематики с приходом нового века прорвало. За графом пестрой толпой пошли его жены, дети и вдовы. Женские образы вампиресс закрепили в кино отдельный типаж женщины-вамп, который после этого даже стал общекультурным. Именно отсюда растут ноги современных готов и прочей подобной «нечисти». Появилась порция и новых графов (любимый титул у кровососов) – Мора, Алукард, Иорга Блэкула...

XX век настолько богат на вампирскую тематику в литературе, что поневоле придется ограничиться только выдающимися произведениями, оставив бульварную литературу грызущей критике мышей. Впрочем, и среди такой литературы порой случаются своего рода шедевры или просто в их текстах имеются любопытные идеи. "Четыре деревянных кола" (1925 г.) Виктора Романа, к примеру, интересны инверсией. В нем вампиризм стал следствием укуса американской летучей мыши-кровососа.

Примером такой литературы начала ХХ века является и русская повесть "Вампиры" (примерно 1908-1912 г.) автора или группы авторов, скрывшихся под псевдонимом Б. (барон?) Олшеври (больше ври). Характерно название последней главы романа – «Не любо – не слушай, а врать не мешай». Хотя история вампиров у Олшеври и связана с домом Дракула, от Стокера осталось только имя. В романе присутствуют классические для того времени образы таинственного замка с семейными тайнами, текст содержит вставки из дневников и писем. Вампир по Олшеври является опасным противником. Попытки его победить терпят крах или заканчиваются только временной потерей вампиром «жизненных» сил. В повести много новаторских идей. Вампиры способны вселяться в свои портреты. Была дана попытка связать их с культом индийской богини смерти Кали. Намечены в романе также отдельные черты структуры вампирского сообщества.

До конца Второй мировой войны образ вампира в европейской и американской культуре был достаточно статичен и варьировался от произведения к произведению незначительно. Романтизм, как направление в литературе и культуре, в это время переживал глубокий кризис, и вампирская тема из романтической превратилась в сказочно-попсовую. В это время она существовала преимущественно в комиксах или дешевой кино- и телепродукции и была построена по принципу изобретения новых географических и исторических декорация для похождений все того же Дракулы.

Тема стала настолько избита, что в 1954 годлу "Кодекс Комиксов" даже принял специальное решение о недопустимости использования образа вампиров в новых сочинениях.

С приходом эпохи научной фантастики вампир и там нашел себе место «под солнцем». В 1942 году появился "Asylum" (Убежище) А. Ван Вогта – первая история о вампире иноземного происхождения.

Важной вехой стала книга Ричарда Мэтисона «Я – Легенда» (1954 г.). Это история о Лос-Анджелесе из будущего, который заполонили кровососущая нежить и людоеды. Единственный выживший человек должен был отбиваться от орд ночных созданий, обнаружить секрет их биологии и разработать эффективные контрмеры. Это было первое художественное произведение с аналитическим подходом по отношению к вампирам. Но не последнее.

Забегая немного вперед можно упомянуть о книге 1981 года «Голод» (экранизированной в 1983 г.), где изучается биология вампиров и делается предположение, что своими особыми способности вампиры обязаны свойствам своей крови. Вампиры в книге рассматриваются не как умершие люди, а как отдельный вид существ, живущий бок о бок с людьми.

В романе "Они жаждут" гранд мастера жанра хоррор Боба МакКаммона (1981 г.) вампиры также являются иной формой жизни. С этих пор образ вампира мог принадлежать не только сказочной, но и научной фантастике, где тема чудовища-мутанта достаточно часто используется.

В романе Брайана Стэблфорда «Империя страха» (1988 г.), выдержанном в жанре альтернативной истории, описан мир, в котором вампиры подчинили себе большую часть человечества и используют людей как кормовую базу. Действие книги происходит в 1623-1660 гг. Главный герой, алхимик Ноэль Кордери, пытается разгадать тайну вампиризма и найти снадобья, способные как превращать обычных людей в вампиров, так и уничтожать уже обращенных особей. Во вселенной Стэблфорда точка расхождения между «вампирским» и привычным нам вариантами истории отнесена в XI тысячелетие до н.э., когда огромный метеорит, несущий примитивные микроорганизмы, упал в Экваториальной Африке. Некоторые формы инопланетной жизни при этом уцелели и вскоре распространились на окружающей территории, вызывая у туземцев генетические изменения, обеспечивающие им бессмертие, но сопровождающиеся половой стерильностью и возникновением наркотической зависимости от определенных кровяных белков.

В середине 1970-х годов классическая (мистическая) вампирская тема пережила своеобразный ренессанс, была сделана попытка переосмыслить образ вампира и уйти от присущего комиксам примитивного образа "любовника с клыками". Во многом это произошло благодаря книгам Энн Райс (настоящее имя – Говард Аллен О`Брайен, мать намеренно дала дочери мужское имя), первая книга которой – "Интервью с вампиром" вышла в 1976 году. Известная экранизация романа со звездным составом актеров состоялась в 1994 году. А вот «Королева проклятых» (2002 г.) – фильм, снятый по двум последним романам цикла, остался сравнительно бледным, и не обласкан ни публикой, ни критикой.

Кроме романов о вампирах этой писательницы были и другие, не менее известные на Западе произведения. Это "Гостиница Трансильвания" Квинна Ярбро (1978 г.), целый сериал о Дракуле Фреда Саберхагена (первый роман цикла опубликован в 1975 г., последний – в 2002 г.), где Влад Тепеш показан более как герой, нежели как злодей, "Жребий Салема" Стивена Кинга (1975 г.). Тем не менее, решающий вклад внесла, конечно, Райс, автор большого количества романов как о вампирах, так и на другие "готические" темы. Ее главный герой – Лестат Лайонкур не похож на вампира других авторов, писавших до Райс.

Как рассказывала она в одном из своих интервью, свой роман она писала в тяжелой депрессии, вложив туда очень много личных переживаний. Например, девочка-вампир – в действительности ее рано умерший ребенок, Лестат – то, кем она бы хотела быть, а Луи – тот, кем она является на самом деле. Возможно потому в дальнейших хрониках, вышедших со значительным интервалом ("Вампир Лестат" выходит в свет только в 1985 г.), имеются некоторые психологические нестыковки. Лестат, который вначале был примером прекрасного, но зла, превращается в чистого и хорошего. Теперь он пьет кровь только у злодеев.

Главным новшеством писательницы было то, что Райс дала вампирам историю, уходящую по времени ранее Влада Тепеша. После Райс вампир уже не был монстром-одиночкой. Именно у нее более четко появилась идея вампирского сообщества, давно существующего параллельно людям и имеющего достаточное количество правил функционирования, за нарушение которых вампира может ждать даже смерть на солнце.

Романы Райс, кроме того, это и попытка написать альтернативную мифологию, а также посмотреть на мир взглядом иного существа. «Дракула» у Райс назван "бредом сумасшедшего ирландца", а большинство народных средств против вампиров в действительности, оказываются, бессильны. Что же до психологии, то вампиры Райс практически не отличаются от людей, и в этом смысле следующий шаг был сделан Хэмбли в «Те, кто охотятся в ночи» (1988 г.). В этом произведении неплохо показана психология существа уже не являющегося человеком, а также хорошо подмечены некоторые проблемы долгоживущего существа вообще.

Новым моментом у Райс было усложнение процесса творения вампира второго порядка и введения принципа обмена кровью, когда именно выпитая жертвой кровь вампира инициировала превращение. Вампирская сексуальность в произведениях Райс стала более андрогинна и приобрела даже некоторые гомоэротические черты (в фильме это правда, выражено сильнее, чем в книге). Конечно, у Райс вампир укусил представителя своего пола не впервые, но до нее вампиры-мужчины чаще всего кусали исключительно девушек, что подсознательно вкладывало сексуальную подоплеку этому действию... Райс же отделила процесс пития крови от сексуального возбуждения, оставив у вампиров дружбу или иные романтические чувства, но подчеркнула асексуальность вампиров.

Творчество Энн Райс стимулировало не только новую волну книг и фильмов на вампирскую тему, но и появление такого вида неформалов, как готы, которых иногда сравнивают с романтиками типа Байрона и Шелли в современной интерпретации этого архетипа. Можно сказать, что хотя бы отчасти готы в том виде, в котором существуют сейчас, возникли благодаря вампирской эстетике.

Яркой представительницей готического направления в литературе конца двадцатого, начала двадцать первого века является американская писательница Поппи Брайт (Poppy Z Brite). В 1992 году вышел ее роман «Потерянные души», имевший шумный успех (прочитав этот роман, Кортни Лав обратилась к писательнице с просьбой написать ее биографию). Один из героев романа юный вампир Никто, подкинутый семье людей, которые дали ему имя Джейсон и воспитали, как сына. Вампиры этого романа немного отличаются от традиционных представлений, они — иная раса, лишь внешне очень похожая на людей. В то время как одни из них питаются кровью, другие забирают красоту и любовь. Вампиры Поппи Брайт не имеют сверхъестественных способностей, в некоторой степени они бессмертны, но могут быть убиты поражением в сердце или мозг. Обладают они и способностью к быстрому заживлению ран, им свойственно усиленное чувство запаха и вкуса. Более старые вампиры не могут перемещаться при свете дня, они также не могут переносить алкоголь и человеческие продукты продовольствия из-за возможного отравления. Вампиры Брайт нечеловечные, антисоциальные, эгоистичные, но в то же время чертовски привлекательные существа. Несмотря на их жестокость и извращенность бытия, они вызывают глубокую симпатию читателя, привлекают своей независимостью от общества и ее устоев. А наша подсознательная тяга к подобному образу существования располагает нас к переживаниям за их будущее.

В конце века вампир подвергся новому преобразованию. Множество фильмов, романов и игр представляет вампира как "панка", одетого в черную кожу. Такие вампиры существуют в мире сумерек вне предписанного социального порядка и несут угрозу не только отдельным людям, но и обществу. Подобный образ "вампира на байке" появился после фильмов с Кристофером Ли и встречается и в "Потерянных мальчишках", и в "От заката до рассвета", и в "Блэйде", где, невзирая на наличие более цивильных вампиров, Дикон Фрост относится к этой группе.

Никуда не делся вампир из культуры человечества и с приходом нового века. Причем, развиваются всевозможные направления этой темы, как псевдонаучные, так и классические готические.

13 ноября 2009 года вышел русский перевод книги известного режиссера Гильермо дель Торо и Чака Хогана «ШТАММ», повествующей о вампиризме, как вирусной эпидемии. Вирус передает маленький кровяной червь, для этого не обязателен укус. При укусе происходит физиологическая трансформация укушенного – в горле вырастает жало (трансформированный язык), легкие ссыхаются, сливается воедино выделительная и пищеварительная системы, сливаются воедино артериальная и венозная система кровообращения.

Оригинальная концепция вампиров встречается у Питера Уоттса, в произведении «Ложная Слепота» (2006 г.). Там вампиры — побочная генетическая ветвь человечества, исчезнувшая и впоследствии восстановленная при помощи генной инженерии. Любопытно то, что неприятие вампирами крестов и вообще любых крестообразных предметов, вплоть до переплёта окон и крестообразных шлицев на головках винтов, объясняется так же «генетической невосприимчивостью». Чтобы избежать шока и эпилептического припадка, вампиры Уоттса вынуждены принимать препараты, называемые «противоэвклидовыми».

В ставших популярными после экранизации романах Стефани Майер «Сумерки», «Новолуние», «Затмение» и «Рассвет» речь также идет о вампирах. Среди них наряду с традиционными вампирами есть вампиры-«вегетарианцы», которые пьют только кровь животных. Вампиры у Майер – красивые, сильные и быстрые существа, многие обладают особыми талантами. Эти вампиры не боятся солнца, но светятся, когда на них падают солнечные лучи.

Встречаются вампиры и в новом сериале, покорившем многих зрителей – «Дневники вампира», снятом в 2009—2010 гг. по одноименной книге Л. Дж. Смит, написанной еще в 1991 году. Вампиры тут более реального вида, сильные, красивые, очень быстрые, имеют клыки (в отличие от Сумеречной саги) и они сгорают на солнце. Вампиры могут гипнотизировать людей, чтобы заставить их выполнять их указания. Могут также уничтожать воспоминания об этом из их памяти.

В популярном сериале «Настоящая кровь», созданном на основе произведений Шарлин Харрис (цикл романов о Сьюки Стэкхаус, 2001-2011 гг.), вампиры больше не скрываются от людей, благодаря изобретению искусственной крови. Она призвана заменить в их рационе человеческую. В сериале вампиры подчинены жесткой иерархии: каждый штат США имеет своего короля или королеву, которым подчиняются все живущие там вампиры. Сила вампира определяется его возрастом, а их кровь для людей является исцеляющей и продается на черном рынке в качестве наркотика.

Интересной мне показалась концепция вампиров у питерского писателя Макса Далина (роман «Берег Стикса», 2006 г.). У Далина в мире сосуществуют и упыри, и вампиры. Причем, и первые, и вторые пьют кровь у обычных людей. Упыри еще, впрочем, и людоеды. И упыри, и вампиры несут смерть. Отличие в этической направленности действия. Упыри – низшие существа, они убивают для того, чтобы выжить самим, пусть и в эрзац жизни, наступившей после смерти (отсюда и «Берег Стикса», хотя это еще и название ночного клуба для упырей). Вампиры парадоксальным образом наделяют людей энергией для последующего рождения в новой жизни. Они приходят на зов тех людей, чей земной путь подошел к концу вследствие тяжелой болезни или жестких жизненных обстоятельств. Смерть от вампира не грех в отличие самоубийства. Есть в романе и вампир, определенное время живший в картине, чью энергию потребляла упыриха. Есть и легкая гомоэротика. Но это уже декоративная отделка довольно реалистического романа, в котором живые люди иногда не менее мерзкие, чем упыри.

8. Анализ образа вампира

8.1 Происхождение

Все версии о происхождении вампиров можно разделить на физиологические (научные) и мистические.

Согласно физиологическим версиям вампир – не столько оживший труп, сколько "иная форма жизни". Его физиология отлична от человеческой, и все разговоры о мистике есть лишь следствие непонимания. Все способности вампира можно объяснить физиологическими или псевдонаучными причинами. Боязнь чеснока есть лишь острая аллергия на фитонциды чеснока, ультрафиолет оказывает разрушение тканей кожи, ну и т.п. В результате, автор имеет очень много возможностей "объяснить" вампиров, хотя ряд сверхъестественных способностей при этом теряется. Чаще всего вампирам свойственна регенерация поврежденных тканей, а также большая сила и высокая скорость перемещения. Последнее обычно объясняется тем, что у вампиров выше скорость метаболизма и "шире" нейронные каналы.

Наиболее популярная версия в этой серии – вирусная инфекция. Вирус передается через кровь и приводит к полной мутации организма, одной из последствий которой является неспособность самостоятельно вырабатывать гемоглобин – отсюда необходимость потреблять его извне.

Следующая версия – генетическая аномалия. Она впервые появилась у Стэйблфорда, который, будучи профессиональным генетиком, создал весьма реалистичную картину развития аномалии, которая, в конечном итоге, приводит к всеобщей вампиризации населения, когда неспособность усваивать вампирскую ДНК воспринимается как генетический синдром, а вместо крови все давно перешли на таблетки, содержащие необходимые препараты.

Колония микроорганизмов – этот вариант был придуман Святославом Логиновым («Мед жизни», 2001 г.). По его версии, смерть от укуса вампира происходит, как от всякой иной инфекционной болезни, но затем под влиянием инфекции все мягкие ткани, от гипофиза до аппендикса, заменяются на вирулентную биомассу, для которой человеческая кровь является питательной средой. Такая трактовка хорошо объясняет использование против вампиров средств, используемых для обеззараживания (фитонциды чеснока, салициловая кислота из осиновой коры, бензойная кислота, образующаяся при каждении ладаном, ультрафиолетовая часть солнечного спектра). Понятной становиться и способность вампира к регенерации или просачиванию, когда колония в состоянии рассыпаться на мелкие части, поднимаясь из могилы в разобранном виде и собираясь на поверхности.

Вампиры – иная раса, отличающаяся от человеческой иным метаболизмом – это следующая версия. Их сердца могут биться, но биение происходит медленнее. "Вампирский" внешний вид является расовым признаком. Это позволяет наделить вампира некоторыми нечеловеческими способностями типа антикоагулянта в слюне, втяжных клыков или природных способностей к управлению внутренней энергией. Правда, этот вариант фактически исключает создание полноценных вампиров второго порядка.

В мистических версиях вампиризм имеет иррациональную подоплеку, изначально необъяснимую законами физики или биологии. Именно потому для его уничтожения требуется не любой ультрафиолет, а именно свет Солнца, ибо вред от него носит мистический характер. Набор сильных и слабых сторон строится при этом в зависимости от конкретной мифологии придуманного автором мира. Мистическая версия позволяет наделять вампира способностями, малообъяснимыми иным способом. Заметьте – вампир далеко не всегда оживший труп.

Какие существуют мистические истории сотворения вампиров? Встречается иногда классический фольклорный способ – повторение легенд о том, откуда берутся упыри. Ошибка похоронного ритуала, страшная смерть или греховная жизнь не дают человеку нормально умереть и он превращается в монстра.

Довольно популярно проклятие высших сил – как посмертное, так и прижизненное. Тот же Дракула не умирал, а просто оказался своеобразным образом проклят после того, как он отказался от Бога и наговорил что-то про кровь. У Райс вампиризм – проклятие, наложенное Богом на Каина и его род, хотя затем потомки проклятых размножились и создали своего рода отдельную расу.

Широкий спектр версий – вампиризм, как итог ритуала. Превращение в вампира это результат некой трансформации, магического обряда, дающего человеку особые способности. Заклинание, ритуал дает возможность отращивать когти или превращаться в летучую мышь, а постоянное питье крови – важная часть этого ритуала, без которой способности не будут работать. Интересно, что в такой версии вампир может не умирать в физиологическом смысле, и более того, процесс может быть обратим. Отказавшись совершать ритуал, вампир может стать обычным человеком. Хотя слишком долгое использование темной силы делает переход все более сложным.

Ну и, напоследок вампиры, как результат экспериментов некромантов. В этом случае раса вампиров как бы выведена намеренно. Как ни странно, эта версия наиболее близка к физиологическим, где идея создать вампира путем введения в кровь мутагена тоже периодически возникает в тех или иных произведениях.

8.2 Способности вампиров, их уязвимые места

Основной набор способностей, единых для любого типа вампира включает в себя собственно вампиризм (использование крови или жизненной силы человека), как способ существования, и высокая сопротивляемость убийству, вызванная нечеловеческой природой. Остальные способности являются вторичными. Даже творение вампиров второго порядка тоже не являются обязательными признаками всех вампиров.

В зависимости от типа вампира, непосредственный способ его питания или зависимость от крови может сильно варьироваться. Можно, однако, выделить следующие варианты:

1. Кровь, как средоточие жизненной силы. В отличие от упыря вампир никогда не бывает падальщиком, а у некоторых авторов, в первую очередь у Райс, "мертвая кровь" вообще для него смертельна.

2. Кровь как жидкость с данным химическим составом. Большинство физиологических версий объясняют вампиризм необходимостью в гемоглобине. Расширенный вариант говорит о жидкости вообще. Наиболее пикантно выглядит вариант со спермой.

3. Жизненная сила, не связанная с кровью непосредственно. Иногда это сопрягается с лишением молодости и потенции (во всех смыслах этого слова).

4. Наконец (это встречается в ряде физиологических версий), кровь не является чем-то жизненно важным для вампирского метаболизма, но дает опьянение и эйфорию. Это что-то вроде наркотика или аналог хорошего вина, а привязанность к крови сродни алкоголизму.

5. Прочие варианты включают в себя тепло человеческого тела (жертва умирает от переохлаждения организма, а в сочетании с мистической версией может вообще превратиться в кусок льда), волю жертвы или ее эмоциональные переживания (психические вампиры всех типов), либо то страдание, которое она испытывает во время питания вампира.

Важным вопросом является и то, сколько крови нужно вампиру. Создатели раннего образа как-то не принимали во внимание, что в человеке содержится несколько литров крови, выпить которые зараз достаточно сложно. Поэтому идея пить по частям представляется более логичной, хотя укушенный может умереть от потери крови и после того, как вампир ушел – способностью останавливать кровь или заживлять раны обладают далеко не все виды вампиров.

Основным способом контакта является укус, обычно в шею. Там проходят кровеносные сосуды, к которым проще всего добраться. Хотя иногда доступ к крови может быть опосредованным. Кровь сливают в бокал, используются пакеты со станции переливания крови.

Если пьют не кровь или не столько кровь, чаще всего используют поцелуй, в котором хорошо виден мотив "истощающего" секса, или долгий взгляд глаза в глаза (чаще у психических вампиров).

«Выживаемость» объясняется обычно тем, что независимо от метафизической концепции вампира, его физическое тело – биологический организм, больше не функционирующий с нормальной точки зрения. Как правило, состояние тела может быть описано как статическое. Внешний облик вампира потому обычно застревает на этапе Становления. Отсюда столько историй о детях-вампирах, которые никогда не смогут повзрослеть. Вампир клинически мертв и потому вампиру безразлично воздействие болезни, яда, или наркотиков.

Обычно тело вампира не подвержено старению и разложению. В некоторых случаях вампир подвержен физическому старению в случаях, когда он долго не питался или был отрезан от родной семьи. У Ньюмана скорость разложения может зависеть от линии крови и его ускорение является своего рода "вампирской болезнью". Как правило, вампир сильнее и быстрее обычного человека.

Обычное оружие, чаще всего, не действует на вампира в той мере, в какой оно действует на обыкновенного человека. Это может проявляться как в повышенной регенерации, так и в прямом иммунитете к каким-то типам оружия, которые отскакивают от его тела или проходят сквозь него, не нанося вреда. Даже в самых простых физиологических версиях вампира можно убить только разрушением жизненно важных органов (сердце или голова) или уничтожением всего тела посредством огнемета или динамитного заряда, помещенного внутрь тела.

Ментальные способности вампиров включают в себя в первую очередь его способность очаровывать взглядом. Посмотрев на жертву, он может вызвать безумную любовь или, так или иначе, подчинить своей воле. Как вариант, умение усыплять, читать мысли или ауры, сеять ужас, способность "отвести глаза". Иногда сюда же относят телекинез.

Некоторым вампирам свойствен анимализм, как набор способностей, позволяющих или превращаться в животных (полностью или заимствуя какие-то их признаки типа когтей), или контролировать их, получая от них информацию и направляя их действия. Животные, в свою очередь, делятся на три подгруппы: связанные с законами жанра (волк, летучая мышь); относящиеся к фауне большого города (кошка, крыса); паразиты – вплоть до блох.

Весьма распространены способности к внезапному появлению и исчезновению – полет, хождение по потолку, способность принимать нематериальную форму (туман, сгусток энергии), просачиваясь в нужное место либо внезапно испаряясь в критической ситуации.

В мистических версиях происхождения вампира обычно им свойственна магия. Природа колдовства зависит от концепции автора и может быть, как внутренней способностью, так и внешним знанием. В близких к фольклору версиях это классический набор колдуна, куда входит управление погодой, заговоры и наведение порчи, а также ментальная магия, оборотничество. В новых версиях это еще и управление силами, связанными со смертью, мертвыми, болезнью и разложением, или управление "силами ночи" – это понятие достаточно широко, но включает в себя способности к манипуляции тенью или темнотой.

Нет ни одного средства, которое обеспечивало гарантированное поражение всех типов вампира – даже солнечный свет и серебро действуют отнюдь не на всех. Разве что "полная процедура", включающая в себя деревянный кол в сердце, обезглавливание, сжигание тела и развеивание по ветру, сопровождаемое очистительными обрядами, гарантирует успех.

Варьируется и степень смертельности того или иного средства. Тот же солнечный свет может как сжигать на месте, так и оставлять ожоги по аналогии с излишним загаром, ослаблять способности, вызывать аллергическую или психосоматическую реакцию. Тот же чеснок описывается то как средство для отпугивания, то как смертельный яд, вытяжка из которого страшнее иприта.

Страх света у вампиров связан с тем, что днем ночной хищник спит или отдыхает, а также тем, что огонь всегда был помощником человека. То, что вампиры красиво горят на свету – очень современное дополнение к легенде и дань кинематографу.

Металл. Чаще речь идет о серебре, но напомним, что классический славянский упырь боялся не его, а железа. Образ серебра может быть с одной стороны связан с его обеззараживающими свойствами, а с другой, с его репутацией благородного металла и тем, что из всех металлов группы он чаще оказывается под рукой.

Чеснок – слишком част и распространен, чтобы не отделить его от прочих средств. О его роли, как антисептика, уже не раз упоминалось.

Дерево. Многие усматривают в этом символику Великого Дерева, как образа Жизни, побеждающую заключенную в вампире Смерть. У разных авторов это может быть как любое дерево, так и конкретный его тип. Стокер упоминает шиповник и рябину, Олшеври – омелу, фольклорные сказания напирают на осину или боярышник.

Религиозные символы – сюда входят как устрашающий вампира крест, так и освященное оружие, способное нанести вампиру вред не столько остротой, сколько наложенным на него благословением. В этом же смысле вред вампирам приносит и святая вода.

Следует вспомнить еще не столько приносящие вред, сколько ограничивающие вампира факторы. Это, прежде всего, запрет на вход в помещение без разрешения. Еще в фольклоре упоминается необходимость для вампира считать рассыпанные по дороге зерна.

8.3. Творение вампиров

Теперь рассмотрим все известные варианты того, как вампир может сотворить нового вампира.

Самая ранняя версия заключается в том, что любой, убитый вампиром, через некоторое время воскресает, как вампир второго порядка, часто подконтрольный тому, кто его покусал. Время от смерти до воскрешения – от нескольких минут до нескольких дней. Эта версия хороша для систем, не обращающих внимания на логику и реалистичность. Позднейшими авторами она была отринута именно по соображениям логики. При таком способе вампиры множатся в геометрической прогрессии и могут быстро вытеснить людей.

Потому первым дополнением было то, что в вампира превращался не каждый убитый вампиром, а именно умерший из-за кровопотери, а не от того, что ему разорвало горло когтями. Иногда для перехода требуется определенное количество потерянной крови жертвы или определенное число "подходов".

В случаях, когда вампиризм воспринимается как болезнь, она может распространяться, как любая инфекция. Для того чтобы стать вампиром, надо пережить его атаку или добровольно ввести в себя мутирующий элемент. В этом случае имеется инкубационный период, когда жертва еще человек. Степень контроля вампира над таким человеком может быть различна – обычно, если хозяин убит, а превращение не завершено, человек возвращается в исходное состояние.

У некоторых авторов вирус (или ДНК) вампира передается со спермой – почти как СПИД. В компьютерной игре "Ревенант" вампиром можно было стать не только в результате укуса, но и если переспать с вампиршей.

Иногда все, что требуется для творения нового вампира – преднамеренное намерение уже существующего вампира сделать из определенной жертвы себе подобного. Это может легко быть объединено с любым из других методов, или представлять собой простое сознательное усилие. Однако процесс этот может быть достаточно сложен и мучителен. В одном из романов его сравнивают с родовыми муками женщины.

Ну и, конечно, начатая Стокером, продолженная Райс идея того, что для того, чтобы стать вампиром, надо попробовать его крови, хотя бы каплю, случайно попавшую в рот. Хотя этот принцип допускает влияние случайности, вероятность не преднамеренного развития событий очень мала. Обычно требуются определенные действия и со стороны жертвы, в результате, она становиться своего рода соучастницей процесса творения вампира.

8.4 Типажи

Вампир европейский стокеровский. Уже ставший архаичным тип в плаще и с характерными клыками, его спутница – классическая женщина-вамп с соответствующим бюстом и макияжем. Из способностей отметим гипнотический взгляд, превращение в животных, характерных для региона (волк или летучая мышь), и управление погодой, которое можно принять за телекинез. Очарование строится на сильной харизме вне зависимости от типа внешности либо на прямой стимуляции либидо.

Вампир американский голливудский. Мистические способности, как правило, сводятся к повышенной мощи и реакции. Другая особенность – практически мгновенное инициирование, в результате которого вампиром всерьез может стать любой укушенный. Впрочем, и убивают таких вампиров достаточно просто, в том числе любым деревом, не говоря уже о солнечном свете. Может маскироваться, но в своей истинной форме (принимается перед смертью, реже в гневе или на охоте) достаточно уродлив. Достаточно часто встречается там, где из вампира делают комедию или тупого противника.

Вампир социализированный. Их сила, как и их слабость в том, что они очень похожи на людей. С одной стороны, они легко сливаются с обычными людьми в городской толпе, с другой, и магических способностей у них гораздо меньше, чем у прочих типов вампиров. Обладают наиболее сильной социальной структурой или неплохо вписаны в человеческую. Существует подвид этого типа вампиров – вампир добрый. Пьет кровь у животных или использует донорскую кровь на станциях переливания крови.

Вампир готический – "Дитя Ночи". Асоциальное существо конца двадцатого века. Набор способностей несколько отличается от классического. Они направлены на незаметность, способность к перемещению и проникновению. Превращаются такие вампиры чаще в тень или туман, летают, владеют телекинезом и часто ментальными способностями подчиняющего плана. Уязвимости достаточно сильны и связаны со светом. Это вампиры одиночки, в крайнем случае, образуют маленькие группы во главе с сильным лидером. У Брайт, к примеру, это рок-группа готического направления.

Вампир неживой. Близок к упырю, хотя может быть результатом некромантии. Наиболее разложившаяся внешность, но, благодаря истокам, наиболее сильный мистический потенциал. Впрочем, как правило, все имеет свою цену – на таких вампиров действует более народных средств, чем обычно.

Вампир, как отдельная раса. Никакой мистики. Очень мало необычных способностей. Однако и этого набора иногда достаточно для того, чтобы поставить обычное человечество на грань исчезновения или превращение в скот для высшей расы.

8.5 Психология вампиров

Главное, что надо помнить, анализирую психологию «немертвых», это то, что вампиры, до того как стать таковыми, были людьми, и присущие вампиру новые чувства и мотивации как бы накладываются на уже существующий психологический рисунок личности. Однако БЫТЬ САМИМ СОБОЙ, но с дополнительными способностями, как он, возможно, планировал ДО Становления, человек уже не будет.

Можно выделить несколько факторов, которые влияют на отличие ментальности вампира от ментальности человека. Они могут проявляться постепенно, но рано или поздно берут свое, и чем больше проходит времени, тем больше отдаляется вампир от человека.

Долголетие. Оно отличается от долголетия эльфа, у которого ритм жизни изначально замедлен. Здесь же ритм меняется после Становления, и к осознанию бессмертия человек должен привыкнуть. У человека нет механизмов против перегрузки, вызванной грузом лет и бременем воспоминаний, а бег жизни вампира даже интенсивнее, чем у обычного смертного. Следствием этого является определенная склонность к депрессии и меланхолии. В любом случае многие проблемы, волнующие людей, кажутся куда менее значительными – бессмертие придает цинизма.

Архаичность. В жизни вампира есть два этапа серьезной психологической ломки: первый – когда уходят все близкие тебе люди; второй – когда безнадежно меняется и уходит в небытие близкий тебе мир, психология и традиционный уклад. Вампир может не страдать ностальгией или ее контролировать, но живет он по понятиям своего времени, и учитывать новое для них тяжело. Именно потому общество вампиров, управляемое Древнейшими, выглядит феодальным – стоящие во главе его будут управлять по привычкам своего времени.

Чувство избранности по отношению к людям. В любом случае, несмотря на то, что каждый вампир был когда-то человеком, у него есть основания воспринимать людей, как нечто на ступеньку ниже его. Не так далеко и до мысли о себе, как о Сверхчеловеке, которому в отношении меньших позволено все.

Голод. Выбора "пить или не пить" не стоит – вампир должен потреблять кровь, иначе умрет, да и чудесные способности обычно тоже связывают с количеством выпитой крови. А это означает установление иной планки ценностей, в которой человеческая жизнь имеет куда меньшую цену, чем желания самого вампира. Со временем возникает иное отношение к людям вообще. Древние, утратившие человечность, обычно отдаляются от людей настолько, что воспринимают их не более, чем как пищу и даже не испытывают при питании особенных эмоций.

Паранойя. Рано или поздно вампир понимает, что люди не только котлеты на ножках, и что в принципе они могут придти по его душу в тот момент, когда он окажется к этому не готов. Следует помнить, что при всем могуществе вампира есть моменты, когда он абсолютно уязвим. Готового к бою вампира завалить сложно, но постоянное ожидание подвоха стимулирует паранойю и недоверие, а у более взрослых на это накладывается и многовековые и многоходовые интриги.

9. Анализ причин популярности образа вампира

Причины популярности образа вампира я разбил на две части: популярность с точки зрения читателя (зрителя) и популярность с точки зрения писателя. Да, писатель, тоже является как бы еще и читателем (чтобы там не утверждал чукча), но есть и нюансы, о которых я, собственно, и собираюсь сказать. Но вначале о том, что объединяет обе категории почитателей вампирской темы.

Прежде всего, стоит отметить, что все эти люди не являются в полном смысле религиозными людьми. Я уже не раз отмечал, что существование вампира невозможно с точки зрения христианина. Но сказанное в полной мере относится и к любой другой мировой религии: мусульманству, иудаизму, буддизму.

Можно даже сказать больше. Вера в вампиров тем популярнее, чем глубже в обществе кризис веры вообще. Не только веры в религиозные догмы, но и веры в социальные институты, веры, как это ни странно, в науку. На протяжении трех последних столетий в европейской культуре (в широком смысле этого слова, то есть, не ограниченной территорией собственно Европы) мы наблюдаем своеобразные взмахи маятника. Примерно в конце первой четверти столетия в обществе пробуждается интерес к науке, как той силе, которая поможет решить чуть ли не все трудные вопросы человечества. В середине века и вплоть до конца третьей четверти столетия мы наблюдаем просто всеобщий восторг от достижений науки и техники, укрепляющий эту веру. Просвещение восемнадцатого века, техническая революция девятнадцатого, прорыв НТП в двадцатом. Но к концу очередного столетия накапливается разочарование в прежних идеалах, и происходит откат. И вот тут на смене эпох приходит время для поклонников романтизма и готического романа (рубеж XVIII- XIX веков), декаданса (XIX -XX) и черного фентези (XX-XXI). И каждый раз среди прочего приходит пора популярности темы вампиров.

Прелесть темы вампиризма в пронизывающей ее сексуальной чувственности на грани запретного. Тут присутствует и не особо приветствуемая в обществе гомосексуальность, тут и просто открыто проявляющая себя сексуальность обычного содержания. Вспомните викторианскую эпоху с ее запретом на проявление женской чувственности («Закрой глаза и думай об Англии»).

Еще одна сторона вопроса – довольно понятный для знатоков человеческой природы восторг от восприятия мерзкого. Определенная, довольно значительная часть сообщества людей питает слабость к тому, что запретно, что ужасно. Это так приятно щекочет нервы! Тем более что ты ведь сам ничего не делаешь, ты только читаешь (пишешь) об этом. Я, конечно, имею в виду поклонников всевозможных ужастиков, число которых растет в геометрической прогрессии, как раз в период духовной смуты.

Но все вышесказанное меркнет перед сиянием антитезы СМЕРТЬ – БЕССМЕРТИЕ, воплощением которой и является образ вампира. Более того, в вампире парадоксальным образом объединяется в одно целое и Смерть и Бессмертие. Ведь, с одной стороны, вампир это гламурно выглядящая, обольстительная, сладкая, но Смерть. Смертный человек для кровососа – жертва, еда, вроде котлеты или пирожного. С другой стороны, вампир – Бессмертное, практически высшее существо, которое, помимо прочего, может стать вашим личным пропуском в бессмертие.

И главное – очень легким, доступным пропуском. Всего то и надо для этого – позволить себя укусить. Не надо долгих молитв, строгих постов, добродетельной жизни. Наоборот – делай, что хочешь. Тебе все позволено. Плата за это – необходимость питаться кровью других людей, нести им смерть. Впрочем, массовая культура и тут идет навстречу, изобретая «добрых» вампиров. И сотни девочек и мальчиков по всему миру вслед за Беллой из «Сумерек» захлебываются в истерическом стоне: «Укуси!»

Для верующего человека ни такое бессмертие, ни такая плата за него не является приемлемыми. Он верит, что за свои добрые дела получит посмертное воздаяние в том виде, как это трактует та религиозная конфессия, к которой он принадлежит.

Следует, думаю, отметить еще одну особенность поклонников вампирской темы. Как правило, они довольно безграмотны в плане знания разных мировых религиозных учений. Они могут даже считать себя, к примеру, сторонниками христианства, но ни сути его, ни философских основ вероучения не знают и не понимают.

Причем, я не говорю о сугубо религиозном знании. Я часто наблюдаю, что просто грамотные люди, много знающие о религии, об истории формирования того же мифа о вампирах, относятся к этой теме скептически.

В качестве иллюстрации позволю себе привести результаты опроса, найденные мною на одном из «вампирских» сайтов. Вопрос был в тему: «Что привлекает вас в теме вампиров?» Ответы распределились следующим образом.

1. Сексуальные и неутомимые, загадочные дети тьмы, вампиры не могут не привлекать – 52,34%.

2. Некий эротизм, присутствующий при укусе, является моим фетишем. Обмен кровью между вампиром и жертвой может приносить как боль, так и удовольствие – 9,46%.

3. Множество современных книг, фильмов и сериалов поднимают эту тему на новый уровень популярности. Вампиризм - это попросту модно – 7,66%.

4. Меня привлекает классика вампирского жанра и только она, потому что вампиры, представленные в современном кинематографе, являются лишь пародией на настоящих носферату – 5,75%.

5. Я верю в то, что вампиры на самом деле существуют где-то среди нас. Дыма без огня не бывает – 24,79%.

Лично меня настораживает последняя цифра, которая, по большому счету, легко суммируется с первой. Но, с другой стороны, это ведь фанатский ресурс.

Если же стать на позицию автора (писателя, сценариста, режиссера), то в образе вампира обнаруживается еще масса полезных свойств. Во-первых, он весьма декоративен. Причем, вампир не только сам по себе примечательная деталь интерьера произведения, но и легко вписывается в любые декорации. Действие вампирского романа может происходить где угодно: в сельской глубинке, в современном мегаполисе, на космической станции будущего, в африканской саванне и льдах Арктики.

Во-вторых, вампир очень удобный антигерой. У него есть такой перечень слабостей, что при всем могуществе вампира, его силе и быстроте реакции, уничтожить его может даже обычный, не примечательный человек. Вроде той же Баффи – девочки старшеклассницы. Достаточно иметь умного знающего очкарика – советчика. То есть, автору не приходится напрягать мозги, изобретая джентльмена без страха и упрека – охотника на вампиров, и объясняя, откуда этот супермен взялся.

В-третьих, вампир – очень интересный персонаж с точки зрения психоанализа, если автор, конечно, такой фигней, как психология своих персонажей, интересуется. Я говорил уже об этом в разделе о психологии вампиров. Здесь могу добавить еще только то, что образ вампира обычно получается не плоским, а многогранным и многозначным. А для хороших писателей вроде Энн Райс или Поппи Брайт это важно.

10. Прогнозы

По моему мнению, примерно лет через пятнадцать интерес к теме вампиров временно угаснет. Будет сказано так много и, среди прочего, так много глупостей, что смотреть, читать о вампирах всем, кроме горстки самых последовательных фанатиков, смертельно надоест.

Кроме того, человечеству будет не до вампиров, оно будет совершать очередной цивилизационный прорыв. Я не знаю, в чем он будет заключаться, но то, что он грядет, могу предвещать смело.

А что касается вампиров – смотрите, читайте, если вам это нравиться. Мне – нет!

Главные источники использованной информации

Дж. Гордон Мэлтон «Энциклопедия вампиров»

К. В. Асмолов «Введение в структурную вампирологию»

Материалы интернета, среди прочего «Вампирская библиография» http://www.afn.org/~vampires/bkslist.html