Стороны новаторства в комедии А.С.Грибоедов "Горе от ума"
статья по литературе (9 класс)

Стороны новаторства в комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума».

Комедия Грибоедова стоит у истоков зрелого русского реализма. Поэтому ее своеобразие можно рассматривать с точек зрения по-разному сказавшегося новаторства.

Первая сторона новаторства в комедии.

Русская литература в лице Грибоедова выходит на проблемный уровень освоения действительности. Прежде писатели стремились довести до публики уже выработанное понимание жизненных типов. С этой целью разрабатывались актуальные темы – например, темы крепостного права, злоупотребления властью, невежества, образования, любви и т.д. Грибоедов начинал с того же и предполагал назвать комедию «Горе уму». Это отражало его первоначальное намерение раскрыть тему ума. Автор понимал неизбежность столкновения с господствующей людской косностью и глупостью. Неизбежен был и исход такого столкновения: Чацкий, потерпев поражение от огромного « количества старой силы»,  наносит ей «смертельный удар количеством силы свежей» (выражение И.А. Гончарова из статьи «Мильон терзаний»).

Но интуиция реалиста подсказала Грибоедову: не все так просто с «умом». Во-первых, можно заметить, что Чацкий нередко оказывается в глупом положении. Его « ум» питается передовыми европейскими идеями. Но вот герой столкнулся с «сердечными проблемами» - его разлюбила Софья, - и Чацкий позволяет себе вздорные упреки  в адрес девушки:

«Зачем меня надеждой завлекли,

Зачем мне сразу не сказали…»

Во-вторых, трудно признать умными обличительные монологи героя в доме Фамусова. По замечанию Пушкина, «признак умного человека – с первого взгляда знать, с кем имеешь дело, и не метать бисер перед Репетиловыми и т.п.

В-третьих, при внимательном чтении открывается, что никто из персонажей не считает себя «глупым» - напротив, каждый из них ценит в людях именно ум – это для всех важный критерий. Но у каждого здесь свое понимание «ума». Если для Чацкого он явно несовместим с низкопоклонством, карьеризмом, - то Репетилов, например, утверждает: «Да умный человек не может быть не плутом». В свою очередь Фамусов называет своих кумиров-стариков «прямыми канцлерами в отставке по уму», но вовсе не считает их «плутами». Если для Чацкого ценность имеет «ум, алчущий познаний», - то для Фамусова чуть ли не наоборот.

«Ученье – вот чума, ученость – вот причина,

Что нынче пуще, чем когда,

Безумных развелось  людей, и дел, и мнений».

И Софья, отдавая предпочтение Молчалину перед Чацким, прилагает к обоим свои мерки «ума». Первый из них для нее мил и умен, потому что «…дружбу всех он в доме приобрел:

При батюшке три года служит,

Тот часто без толку сердит,

А он безмолвием его обезоружит….

Веселостей искать бы мог,

Ничуть от старичков не ступит за порог,

Мы резвимся, хохочем,

Он с ними целый день засядет, рад не рад…»

Разумность Молчалина Софья сопоставляет с умом Чацкого к явной невыгоде последнего:

«Конечно, нет в нем этого ума,

Что гений для иных, а для иных чума,

Который скор, блестящ и скоро опротивит,

Да этакий ли ум семейство осчастливит?»

Таким образом, в пьесе Грибоедова во всей сложности предстает не столько тема, сколько проблема ума: в чем ум состоит? Что он  в себя включает? Всегда ли умен « умный человек» - или для него нет гарантий от глупых положений и поступков? Так ли умен Чацкий и ему подобные – когда надеются пылкими речами перевоспитать фамусовское общество? Как сочетается ум со здравым смыслом, с расчетливостью – и с пылкими намерениями, страстями? Все эти вопросы и обрисовывают масштабы реалистической озабоченности автора «проблемой ума» и выводят его творчество на новый этап – от «рабского отражения» к объективному познанию противоречивой действительности.

Вторая сторона новаторства в комедии.

Оно связано с традициями классицизма в драматургии и их развитием. Вспомним правило трех единств и убедимся: Грибоедов соблюдает два  - единство времени и места. Однако в эту традиционную форму он сумел вложить новое, реалистическое содержание. Он психологически обосновывает тот факт, что действие происходит только в доме Фамусова, - ведь здесь Софья. Только она привлекает в Москву Чацкого, она - как невеста – объект вожделения для Скалозуба и т.д. Действие укладывается в один день – и вновь по реалистичным причинам: Чацкому как человеку умному вполне достаточно одного дня для понимания, что он – нежеланный гость для Софьи и враждебный элемент в среде московского барства:

«Вы правы: из огня тот выйдет невредим,

Кто с вами день пробыть сумеет,

Подышит воздухом одним,

И в нем рассудок уцелеет».

Но в рамках прежней нормы третьего единства – единства действия – Грибоедову было тесно, новое реалистическое содержание было шире. Еще Гончаров заметил, что в комедии два конфликта – любовный и общественный. Каждый из них порознь был привычен для классицизма, однако они не смешивались. У Грибоедова они же не просто сочетаются, они взаимосвязаны: личные обиды Чацкого обостряются тем фактом, что Софья «променяла» его на Молчалина, самого «презренного» представителя фамусовского общества. И любовный пыл закономерно у Чацкого мешается с критикой общества, в котором процветают и «блаженствуют» Молчалины, где и Скалозубы – желанные женихи.

Эта двуединая природа конфликта, который движет действием как бы в двойном измерении, позволяет автору выйти на новый уровень композиционного мастерства. В комедии по ходу действия не раз меняются акценты – на передний план выходят то личные, то общественные интересы персонажей. Нарушается обычная однолинейность (экспозиция – завязка – кульминация – развязка), и развитию действия придается сложный ритмичный рисунок. Например, в первом действии доминирует любовная интрига, лишь слегка окрашенная иронией Чацкого в адрес московского общества. Во втором действии общественный пафос монологов Чацкого нарастает и на время заслоняет его любовную озабоченность. В седьмом явлении второго действия по поводу озабоченности Софьи падением Молчалина с лошади, личный интерес Чацкого вновь вспыхивает и далее, уже в третьем действии, достигает своей кульминации в разговорах героя с Софьей и соперником. Этот упорядоченный ритм прослеживается до финала, где обе линии интриги сливаются в едином мощном аккорде – заключительном монологе Чацкого.

Третья сторона новаторства в комедии.

В.К.Кюхельбекер обратил внимание на «новость, смелость, величие» поэтического замысла комедии, в которой общественный конфликт обусловлен не общепринятой «интригой». А вырастает из самой жизни: Чацкий и люди фамусовского круга по природе своей настолько различны, что им не ужиться вместе.

Причины у подобного жизненного конфликта – внутренние и глубинные. Тем острее и неизбежнее его развитие, тем убедительнее он выражает реальные противоречия русской действительности. Против Чацкого в комедии выстраивается вся традиция московских нравов. Даже по отдельным его репликам люди фамусовского общества инстинктивно угадывают «чужака» и сплачиваются во враждебную «толпу». Его передовые идеи, во многом еще чисто «европейские» по содержанию, грозят прорасти на русской почве и разрушить веками складывавшийся порядок вещей, к которому привыкли, который мил и удобен слишком многим.

Конфликт Чацкого с  фамусовским  обществом не следует понимать с односторонней позиции – как столкновение «положительной» стихии с чем-то исключительно «отрицательным». Этот конфликт реалистичен еще и потому, что объективен и неоднозначен. Тургенев скажет, что ему интересны только такие конфликты, в которых обе стороны до известной степени правы, - и в этом тоже выразилось развитие открытий Грибоедова, новых отношений литературы с жизнью. Жизнь оказывается сложнее литературы и любых передовых «идей». Ей нельзя ничего безнаказанно навязывать. Ее можно познавать – но не свысока, и пытаться изменить – но к лучшему.

В «Горе от ума» правда – не только за Чацким и его единомышленниками. Своя правда угадывается и за фамусовским обществом, за тем единодушием, с каким они выступили против «умника» единым фронтом в защиту своего образа мыслей и образа жизни. О поражении Чацкого можно сожалеть, но есть правда и в том, что русская жизнь в ее «московском», патриархальном варианте еще не готова была к восприятию его европейской идейности. Эта среда жила своими интересами – и имела на это право.

У Грибоедова против самонадеянного Чацкого, который приехал «в чужой дом со своим уставом», восстает все общество, где люди связаны между собой патриархально, семейно. Бытовые привычки Фамусова можно высмеивать, но в них можно ощутить тепло человечности. Этот барин потому и знает, когда должна родить вдова-докторша, что людей этого круга связывают действительно почти родственные отношения, и они близко к сердцу принимают заботы  друг друга. Не случайно А.А.Фет однажды воинственно заявил: «Я сам – Фамусов и горжусь этим».

Таким образом, обозначение жанра пьесы у Грибоедова – «комедия» -  получает реалистичное, многомерное объяснение: смешны нравы фамусовской Москвы и претензии этих людей оставаться «хозяевами жизни». Но смешны и просветительские надежды переменить жизненные устои горячей проповедью передовых идей. Смешны попытки навязать сложившейся среде чужеродные  ей рецепты жизни. Смешны и надежды на историческую роль немногих «Чацких», у которых, к тому же, «ум с сердцем не в ладу». Так получает объяснение скептическая фраза Грибоедова о декабристах: «Сто прапорщиков хотят изменить политический быт России».

Колоритные образы героев комедии каждый по-своему – воплощенное новаторство, почти каждый – открывает собой целую галерею героев русской классики. Так, с Чацкого начинается галерея «лишних людей» и «героев времени».