Учитель
материал по психологии по теме

Учитель

Нет в мире более гуманных профессий, чем профессия врача и педагога. До последней минуты борется врач за жизнь человека, никогда не даст почувствовать больному, что его состояние безнадежное. Это азбучная истина врачебной этики. И учителя должны развивать, углублять в своих коллективах педагогическую этику, утверждать гуманное начало в воспитании как важнейшую черту педагогической культуры каждого учителя. Это целая область педагогического труда, область почти не исследованная и во многих школах забытая, хотя о чуткости, гуманности, заботливости общих разговоров немало.

Исходя из знаний о работе многих школ, многих учителей, я могу утверждать, что слова о чуткости часто лишь провозглашаются и, не реализуясь на практике, превращаются в болтовню. Можно ли говорить о чуткости, когда совершенно нормальный, здоровый ребенок из-за неуспеваемости по одному предмету остается на второй год? Модно ли говорить о чуткости, когда, махнув на все рукой, учитель «натягивает» ребенку тройку, лишь бы не оставить на второй год? И в том и в другом случае – полное равнодушие к судьбе ребенка, и причина такого равнодушия в незнании ребенка, в отсутствии прочного психологического фундамента работы педагогического коллектива. Для очень многих учителей неуспевающий, отстающий ребенок – это тайна за семью замками. Без знания души ребенка, особенностей его мышления, восприятия окружающего мира, слова о чуткости остаются пустым звуком. Без знания души ребенка нет педагогической культуры.

Дети живут своими представлениями о добре и зле, чести и бесчестии, человеческом достоинстве; у них свои критерии красоты, у них даже свое измерение времени: в годы детства день кажется годом, а год вечностью. Чтобы понять ребенка, надо стать в какой-то мере ребенком. Только при этом условии дети не будут смотреть на вас как на человека, случайно проникшего в их детский мир, как на сторожа, которому безразлично, что делается внутри этого мира.

У ребенка свои – маленькие и большие – тревоги, огорчения, заботы, несчастья. Учитель, обладающий высокой эмоциональной культурой, сразу видит, что у ребенка что-то не в порядке. Это видно, прежде всего, по глазам.… Заметив, что у ребенка не все благополучно, чуткий учитель не станет сразу же расспрашивать. Но он найдет способ как-то дать понять, почувствовать ребенку, что он, учитель, догадывается о его сердечной тревоге. А наедине можно и расспросить.

Но если педагог убедится, что ребенок нуждается в помощи, остаться в стороне или забыть о ребенке – значит нанести ему новую травму.

Бывает, что у ребенка какая-нибудь пустяковая, с точки зрения взрослого, обида; например, кто-то спрятал его игрушку…. Но нельзя забывать, что у детей свои масштабы измерения радостей и горестей, добра и зла. Учитель-гуманист никогда не забудет, что сам был когда-то ребенком. Надо войти в положение ребенка, разделить с ним его горе, помочь ему. Нередко бывает, что самая дорогая и желанная для ребенка помощь – это сочувствие, сострадание, сердечное соучастие. Равнодушие и безразличие потрясет ребенка.

Если ребенка не удалось увлечь детскими радостями, пока в его глазах не пробудился неподдельный восторг, пока мальчик не увлекся детскими шалостями, - я не имею права говорить о каком-то воспитательном влиянии на него. Ребенок должен быть ребенком…. Если, слушая сказку, ребенок не переживает борьбу добра и зла, если вместо радостных огоньков восхищения у него в глазах пренебрежение, - это значит, что-то в детской душе надломлено, и много сил надо приложить, чтобы выпрямить детскую душу.

Справедливость – это основа доверия ребенка к учителю. Но нет какой-то абстрактной справедливости – вне индивидуальности, вне личных интересов, страстей и порывов. Чтобы быть справедливым, надо до тонкости знать духовный мир ребенка. Вот почему дальнейшее воспитание представляется как более глубокое познание каждого ребенка.

Печальные глаза ребенка – что может быть более трудное в сложном процессе воспитания. Если в детском сердце горе, ребенок только… присутствует в классе. Он – как туго натянутая струна: притронешься неосторожно – причинишь боль. Каждый ребенок переживает горе по-своему: одного приласкаешь – и ему станет легче, другому ласковое слово причиняет новую боль. Педагогическое мастерство в таких случаях заключается, прежде всего, в человеческой мудрости: умей щадить больное сердце, не причиняй воспитаннику нового горя, не прикасайся к ранам его души. Потрясенный горем, охваченный смятением, ученик, конечно, не может учиться как раньше; горе накладывает отпечаток на его мышление. Самое главное для учителя – это, прежде всего, видеть детское горе, печаль, страдания. Видеть и чувствовать детскую душу. В том, как учитель относится к горю ребенка, насколько способен он понимать и чувствовать детскую душу, заключается основа педагогической культуры, эмоциональности и чувствительности учителя.

Великий русский педагог Ушинский писал, что мы можем сильно любить человека, с которым постоянно живем, и не ощущать этой любви, пока какое-нибудь несчастье не покажет нам всю глубину нашей привязанности. Человек может прожить всю жизнь и не знать, как сильно он любит свое отечество, свой дом, свою школу, одноклассников и учителей. Как мы хотим побыстрее окончить школу, но только после окончания её, поймем, как любим, захотим обратно. Хотя не у всех остаются хорошие воспоминания о школе. Хороший учитель за много лет становится родным, с ним возникает взаимное чувство привязанности, а воспоминания только самые светлые.