Анализ стихотворений А. Блока «Фабрика» (1903 г.), «Барка жизни встала...» (1904 г.), «Сытые» (1905 г.)
учебно-методический материал по литературе (11 класс)

Анализ стихотворений А. Блока «Фабрика» (1903 г.),

«Барка жизни встала...» (1904 г.), «Сытые» (1905 г.)

К теме «В речах о мудрости небесной земные чуются струи..» (11 класс)

В этот период реальный мир настойчиво входит в поэзию Блока. Из закрытого пространства храмов и келий («Вхожу ли я в темные храмы...», «Брожу ль в стенах монастыря...») он выходит «в путь, открытый взорам» (Стихотворение «Осенняя воля»). Но переход этот нелегок: последний цикл книги «Стихи о Прекрасной Даме» назван «Распутья».

И в этом цикле – изображение бесправного заводского труда («Фабрика», 1903 г.).

1. Рассмотрим иконику ХМ этого стихотворения (образы-персонажи), выпишем номинации: люди, людей, народ, они, эти нищие. (Обратим внимание: все номинации авторские, кроме последней – она принадлежит хозяевам «жолтых окон»).

Давайте посмотрим, есть ли еще ряд образов-персонажей? Да, конечно, это хозяева «жолтых окон». Как их называет автор? Недвижный кто-то, черный кто-то (обратим внимание на инверсию, роль оценочных определений), он, в жолтых окнах засмеются.

В предложении «недвижный кто-то, черный кто-то людей считает...» ясно подчеркнута противопоставленность образов-персонажей (то есть кто-то недвижный и черный противопоставлен людям).

Хозяева жизни здесь конкретно не названы, но их мир прочен, защищен: «в соседнем доме окна жолты», «подходят люди к воротам», «глухо заперты ворота», «на стене» (2 раза), «недвижный», «медным голосом» (т.е. бездушным, металлическим, равнодушным, бесстрастным); «в жолтых окнах засмеются».

Есть еще один персонаж – автор. Его участие мы видим в предложении «Я слышу всё с моей вершины». Он как бы сторонний наблюдатель. Так ли это? На этот вопрос мы ответим в конце работы над текстом.

2. Рассмотрим образы-звуки: скрипят задумчивые болты; кто-то людей считает в тишине; он медным голосом зовет; и в жолтых окнах засмеются.

Озвучен только мир хозяев, «рабы – немы». Слово «глухо» («глухо заперты ворота») подчеркивает безнадежность, безвыходность ситуации для тех, кто «подходит к воротам», чтобы «согнуть спины».

Двукратное повторение местоимения кто-то с эпитетами «недвижный» и «черный» подчеркивает трагизм происходящего, создает какой-то мистический, пугающий образ. «Медный голос» этого «мистического» существа ассоциируется с реальным зовом фабричного гудка (ср. с началом романа М. Горького «Мать»).

3. Рассмотрим событийную сторону ХМ, найдем глаголы, обозначающие действия персонажей. Поскольку у нас получились две группы персонажей, противопоставленных друг другу, мы учитываем это противопоставление при анализе действий. Итак, подходят люди – согнуть спины – войдут и разбредутся, навалят на спины кули. Нет ответа на вопрос «Зачем?». Подчеркнута обреченность этих людей. Бесполезно спрашивать, зачем: это нужно тем, кто там, за «жолтыми окнами», в чьей власти впускать людей за ворота и глухо запирать их за ними.

А мир «сытых» знает, чего он хочет, его глаголы требовательны: «считает», «зовет», а потом они «засмеются», что «провели».

Обращает на себя внимание характерный цветообраз: «жолтые окна» с необычным написанием (в других стихотворениях Блока это же слово дается в традиционной орфографии). Окна – это очи дома. В этом стихотворении создан образ равнодушных, пустых, бесчувственных, невидящих глаз: кажется, что буква «о» подчеркивает безнадежную слепоту этих «жолтых окон».

Обратимся теперь к образу автора. Местоимение «Я» больше не появляется в стихотворении. Значит ли это, что автор лишь констатирует факт, беспристрастно, без эмоций изображая то, чему он является свидетелем? Отнюдь. Автор явно сочувствует людям, которые вынуждены работать на хозяев «жолтых окон». Это сочувствие видно и в номинациях: тружеников он называет «людьми», в то время как для «хозяев» у него нет номинаций, кроме местоимений «кто-то» и «он». Обезличенность хозяев жизни подчеркивается и неопределенно-личными предложениями: «в жолтых окнах засмеются, что этих нищих провели». Номинация «эти нищие» принадлежит не автору, а тем, кто за «жолтыми окнами». В авторском голосе мы слышим нотки горечи и боли, когда он произносит эти слова. Сочувствие автора открыто выражено также в эпитетах, которые он использует для характеристики персонажей. Мир хозяев жесток, бездушен: «недвижный кто-то, черный кто-то» «медным голосом зовет». Автору тяжело и грустно видеть «измученные спины» «внизу собравшегося народа».

Так Александр Блок показывает в этом стихотворении глубину социальных противоречий жизни.

Под влиянием В. Брюсова («Urbi et orbi» – «Граду и миру») Блок создает цикл стихотворений «Город» (1904–1908). Здесь мир буржуазный, капиталистический противопоставляется прежнему, идеальному:

В этот город торговли

Небеса не сойдут.

(«Вечность бросила в город...»)

Продолжается узнавание реальной жизни:

...В остром запахе тающих смол

Подо мной распахнулась окрестность...

(«Старость мертвая бродит вокруг...»)

В стихотворении «Холодный день» (1906 г.) Блок обращается к своей

Музе:

Мы встретились с тобою в храме

И жили в радостном саду,

Но вот зловонными дворами

Пошли к проклятью и труду.

Мы миновали все ворота

И в каждом видели окне,

Как тяжело лежит работа

На каждой согнутой спине.

В ранних стихах поэта – мир пересозданный, идеализированный, в этих – мир воссозданный, реальный.

Для Блока этих лет характерен отход от символизма, осуждение эстетов, мистиков, которые «плюют на «проклятые вопросы», которым «нипочем, что столько нищих, что земля кругла. Они под крылышком своего «Я» (из «Записных книжек» Блока).

Итак, стихотворение «Барка жизни встала...» из цикла «Город».

Здесь тоже «кто-то». Но он – «в сером армяке»: ясно указано, что это за человек, кто он – земной, реальный. Это труженик, это рабочий. Его действия: «руль сдвинул», «парус распустил», «багор закинул», «грудью надавил». Зачем? Он знает, зачем – чтобы сдвинуть «барку жизни» с «большой мели». Поэт конкретно указывает, кто поведет жизнь дальше, «по пустой реке». «Весело плывут...» Но в этом стихотворении звучит грустное осознание отчужденности интеллигенции от народа, трагическое ощущение оторванности от судеб народных:

Только нас с тобою,

Верно, не возьмут!

Другое стихотворение этого цикла «Сытые» – острая сатира, вызов пошлому буржуазному миру.

Хозяева «жолтых окон» здесь названы четко и ясно: «сытые». Ударение падает на первый слог – слово звучит резко, бьет как пощечина.

Проследим за способами номинации образов-персонажей: сытые - они - меня - они - их - им - чужих - нам - их. Четко видна антитеза: они – меня (нам). К концу стихотворения поэт передает свое чувство единения с теми, кому противопоставлен мир «сытых»: местоимение «меня» в первой строфе трансформируется в «нам» в последних строчках («Они – чужие нам»).

Рассмотрим предметный ряд. Каков же мир «сытых», чем он наполнен? Столовые, гостиные; груда рюмок, дам, старух (Замечательный ряд однородных членов! Презрение поэта к пошлому миру «сытых» передано здесь необычайно ярко и выразительно.); скука обедов чинных; на лицах – желтые круги (Опять тот же цветообраз – «желтые»!); пергаментные речи (Старые, затверженные, никому неинтересные и ненужные?); чрево, корыто, прогнивший хлев (Сниженная лексика, подчеркивающая животное существование «хозяев жизни»); скудный жребий; дом неосвещен, свет потух («Жолтые окна» погасли; скука, сытость – и больше ничего).

Сопоставим цветообразы. Мир «сытых»: «желтые круги», «дом неосвещен» – тускло, темно их существование («они скучали, и не жили...»). Мир тех, кому сочувствует поэт, характеризуется другими красками: «белые цветы», «красный смех знамен». (Здесь интересно отметить трансформацию красного цвета у поэта. У Блока-символиста красный цвет – цвет тревоги, напряженного ожидания: «Весь горизонт в огне...», «Огнекрасная туча...» и т. д. В стихах цикла «Город» этот цвет обретает другой смысл: «Тихо повернулась красная корма...», «Красный смех чужих знамен...»)

Рассмотрим глаголы (образы-действия): «шипят пергаментные речи, с трудом шевелятся мозги». Автор четко и ясно выражает свое презрение к «сытым» и неприятие их образа жизни. Ведь он открыто говорит в первой строке стихотворения: «Они давно меня томили». Итак, размеренная скука их жизни внезапно прервалась: «свет электрический потух». Что же они предпринимают? «К чему-то вносят, ставят свечи...» Зачем? Эти действия не имеют смысла: «их дом стоит неосвещен». Автор показывает бесцельность, бессмысленность действий «сытых». Они «доживут свой век» – у них нет будущего. Звучит тон снисхождения, как к слабым, беззащитным, ничтожным. Теперь смех – не их. Теперь смеются другие. Последние строчки стихотворения указывают на невозвратимость их жизни: «Лишь чистым детям – неприлично их старой скуке подражать».

Стихотворение написано 4-стопным ямбом. Но в последней строке второй строфы появляется сверхсхемное ударение: «Свѐт электрический потух...». Неожиданное ударение подчеркивает, усиливает неожиданность ситуации для «сытых», внезапность происшедшего, их растерянность.

В первой строке 4-ой строфы тоже лишнее ударение: «Тàк – негодует все, что сыто...». Автор переходит от конкретной ситуации к обобщению. Сатира усиливается.

По поводу ударения в первой строке последней строфы можно поспорить, предложить учащимся подумать: ставить его на слове «пусть» или нет. Может быть, нет, так как слово «пусть» не знаменательная часть речи. А может быть, да, так как далее, во второй строке, читаем: «Нам жаль их сытость разрушать...» – и это ударение на слове «пусть» усиливает презрительно-снисходительный тон авторского голоса.