Некоторые приёмы филологического анализа текста в старшей школе.
методическая разработка (литература, 11 класс) по теме

Некоторые приёмы филологического анализа произведений И.А.Бунина на уроках литературы в старших классах.

Самое чтение поэта есть уже творчество.

Поэты пишут не для зеркал и не для стоячих вод

И.Ф.Анненский

Анализ художественного текста – необходимая и состоявшаяся форма работы над произведением. Именно он позволяет избежать опасности субъективной интерпретации текста. «Для того, чтобы понять, нужно уметь отдать себя чужой точке зрения. Нужно уметь читать. Исследователь отдаётся весь художнику, он лишь опознаёт те факты духовно – эстетического опыта, которые развёртывает в нём автор» (А.П.Скафтымов)

В художественном тексте «всё стремится стать мотивированным» (Г.В.Винокур), отсюда – необходимость внимания к любому компоненту текста в процессе филологического анализа. Но любой научный анализ предполагает расчленение единства, разложение целого на элементы. Это может привести к обособленному рассмотрению отдельных элементов текста. Как избежать подобной опасности? Так, работая со стихотворными текстами поэтов 19 века, мы наблюдаем, что функционально значимым становится один из видов анализа, например: жанровый, композиционный, интертекстуальный и т.д. Он становится ведущим в истолковании текста.

Приступая к анализу поэтических текстов 20 века, мы сразу сталкиваемся с отсутствием такой «функционально значимой точки». Так в Методическом пособии к учебнику «Русская литература 20 века. 11 класс. – п/р В.В.Агеносова» читаем: «Как и всегда, многие детали у Бунина не замкнуты на конкретный эпизод, не подчинены сюжету, не находятся в иерархической соподчинённости \...\ Каждая деталь самоценна и автономна, как элемент икебаны, каждый из которых содержит самостоятельный символический смысл, а в совокупности с другими выражает представления автора о человеке и его месте в мире».

Действительно, в каждом своём произведении И.А.Бунин собирает икебану (гармоничное целое) из «самоценных и автономных элементов». Поэтому внимание исследователя в равной степени должно быть сосредоточено на всех элементах текста.

Анализ стихотворения И.А.Бунина «Детство»

1. Фоника. Звуки \с\, \ш\ - шуршание хвои, жужжание насекомых, \р\ - треск сучьев, коры. Живые ощущения окружающего мира, а также указание на ключевые слова, в которых эти звуки нагнетаются, звучат выразительнее. Размер – ямб с пиррихиями, которые замедляют ритм, дают возможность увидеть красоту мира, почувствовать наслаждение.
2. Лексика. Много повторов, создающих кольцо, круг, круговорот, всеобщность жизни. Передаёт свойственную бунинской манере синестетичность: аромат, солнечные палаты, весело, блеск, яркий свет, шёлк – и рождает общее ощущение праздника. «Сладостно» - удовольствие, получаемое всеми органами чувств (запах, звук, свет, вкус, ощущения).
3. Лирический герой воспринимает мир всеми органами чувств, что позволяет ощутить единение с природой: сладостней дышать, весело бродить; прильну и чувствую; кора груба, морщиниста, красна, тепла; пахнет зной и сухость солнечного света.
4. Художественные тропы передают те же ощущения: сравнение «песок – кА шёлк», метафора «солнечные палаты», оксюморон «пахнет зной и сухость солнечного света».
5. Пространство сужается: бор – песок – сосна – но одновременно расширояется картина мира, отражённая в образе-символе сосны (модель мира, вечность, жизнь вообще: гигант, тяжёлый, величавый, груба, морщиниста, красна, но тепла, прогрета солнцем, пахнет…солнечный свет).
6. Время. Прошедшее время глагола сменяется настоящим: рассказ-воспоминание передаётся в форме непосредственного переживания происходящего. Безличные глагольные конструкции (сладостней дышать, весело бродить, кажется) и краткие прилагательные и причастия в роли сказуемых (груба, морщиниста, красна, тепла, прогрета) подчёркивают вневременной характер происходящего. Воспоминание живо и сегодня, ничто не уходит, оставаясь частью души.

В целом стихотворение позволяет погрузиться в художественный мир И.А.Бунина, для которого характерно изображение вечности и нетленности природы как источника красоты и гармонии и человеческого «я» как равноправного элемента этой вечности, прочно спаянного с величием мироздания. Путешествие в воспоминания и переживание жизни – вот материал бунинской поэзии и прозы. Потому в основе работы с прозой И.А.Бунина лежат те же принципы анализа. Именно в его творчестве ярче всего в начале 20 века проявилось стремление литературы к универсальности. Не случайно ему принадлежат слова: «Я не признаю такого деления художественной литературы на стихи и прозу. Такой взгляд кажется мне неестественным и устарелым». В малой прозе И.А.Бунин мастерски использует все возможности и лирики, и эпоса. Проследим, как выстраивается модель мира в его рассказе «Музыка». Соотнесём структуру рассказа с классической структурой икебаны. Для этого необходимо выделить главных персонажей, найти детали-характеристики, определить пространство их существования вокруг главного героя.

Пять «я» образуют своеобразные грани тетраэдра. В рассказе это дисгармоничная конструкция, построенная на контрастах. Отсутствие баланса в свете, цвете, состоянии, отсутствие акцента (главного героя, героя-творца) и постоянный поиск его («где он?» «кто он?») приводит к тому, что тетраэдр постоянно вращается в пространстве, его основанием становится то одна, то другая сторона. Ощущение в себе чужой творческой воли пугает, отталкивает. К тому же эта воля, по логике построения, ощущается тёмной, разрушительной, страшной. Каждый раз фигура стремится вернуться к первому «я» - бессознательному творцу своего собственного мира: в нём гармония света и тьмы, устойчивость, управление жизнью, творчество, созидание мира, красота и радость, рождение музыки. Следовательно, рассказ И.А.Бунина о поиске гармонии в мире хаоса и обретение её в творчестве, в создании собственного мира.

И.А. Бунин

Детство

Чем жарче день, тем сладостней в бору

Дышать сухим смолистым ароматом,

И весело мне было поутру

Бродить по этим солнечным палатам!

Повсюду блеск, повсюду яркий свет,

Песок - как шелк... Прильну к сосне корявой

И чувствую: мне только десять лет,

А ствол - гигант, тяжелый, величавый.

Кора груба, морщиниста, красна,

Но как тепла, как солнцем вся прогрета!

И кажется, что пахнет не сосна,

А зной и сухость солнечного лета.

Музыка

   Я взялся за дверную ручку, потянул ее к себе - и тотчас же заиграл оркестр. За раскрытым окном шли назад лунные поля - дом стал бегущим поездом. Я тянул то крепче, то слабее - и, необыкновенно легко согласуясь с моим желанием, то тише, то громче, то торжественно ширясь, то очаровательно замирая, звучала музыка, перед которой была ничто музыка всех Бетховенов в мире. Я уже понял, что это сон, мне было уже страшно от его необыкновенной жизненности, и я сделал отчаянное усилие очнуться и, очнувшись, сбросил ноги с кровати и зажег огонь, но тотчас же узнал, что все это опять дьявольская игра сна, что я лежу, что я в темноте и что нужно во что бы то ни стало освободиться от этого наваждения, в котором, несомненно, чувствовалась какая-то потусторонняя, чужая, хотя в то же время и моя сила, сила могущественная нечеловечески, потому что человеческое воображение обычной, дневной жизни, будь то воображение хоть всех Толстых и Шекспиров вместе, может все-таки только воображать, грезить, то есть все-таки мыслить, а не делать. Я же делал, именно делал, нечто совершенно непостижимое: я делал музыку, бегущий поезд, комнату, в которой я будто бы очнулся и будто бы зажег огонь, я творил их так же легко, так же дивно и с такой же вещественностью, как может творить только бог, и видел творимое мною ничуть не менее ясно и ощутительно, чем вижу я сейчас, наяву, при свете дня, вот этот стол, на котором я пишу, вот эту чернильницу, в которую я только что обмакнул перо...

   Что же это такое? Кто творил? Я, вот сейчас пишущий эти строки, думающий и сознающий себя? Или же кто-то, сущий во мне помимо меня, тайный даже для меня самого и несказанно более могущественный по сравнению со мною, себя в этой обыденной жизни сознающим? И что вещественно и что невещественно?