«Кандидат в родители» - почетное место!
статья на тему

«Кандидат в родители» - почетное место!

…он стоит, зажавшись в угол, надувшийся, набычившийся- не дали рисовать красками! Спать надо!- и швыряет подушку на пол. Я выжидаю. Потом медленно начинаю считать до пяти. Одумается. Подойдет, выжмет: «я больше не буду…» поглажу по голове, и он просияет. Начинается новая полоса в его жизни - полоса мирного сосуществования, до нового конфликта с миром взрослых, с выдуманными ими правилами.

Родительский вопрос «наказывать или не наказывать?» (огрубляя: «бить или не бить?»), наверное, не менее древен, чем гамлетовский. Но скажите: было бы белое без черного ? поощрение без наказания? Успех без неудач? Видимо, одно без другого существовать не может. Но разве выслушать ругань другого человека родной матери - не наказание? Или когда говорят сыну: «будешь плохо учится, не поедешь со мной летом» - это разве не угроза наказанием?

И тут, видимо, декларация «не наказывать!» поворачивается в иную плоскость : «как наказывать и кого?».  Безоговорочно согласен, что  «в угол можно поставить только Петю, а не Вову, и только сегодня, а не завтра ».

Но позволю себе еще один поворот: а кто нам дал право вообще наказывать, пусто даже собственных детей? Государство? Общественность? К счастью, не разделяет оно призывов к всевозможным наказаниям, разве что переутомившиеся старушки у подъездов. Обычай? Традиция? Да мало ли у нас традиций (хотя бы битье детей), с которыми мы столетиями боремся?!

По-моему, правом (и обязанностью) наказания (не юридического, а морального) обладает только друг. Только от друзей мы воспринимаем критику, порицание. Ту же критику от людей  чужих воспринимаем как обиду, оскорбление, посягательства на права. На кого из учителей жалуются школьники? На того, кто их чаще всего наказывает? Нет. На того, кто их не любит и кого не любят они.

Но тут же встает вопрос: не разрушит ли наказание (в том числе и мое, родительское) дружбу? Правильно ли поймет меня мой трехлетний друг? Дружба родителей и детей(шире: воспитателей и воспитанников) – вот показатель того, как наказывать, насколько правильно наказание в коллективе и микроколлективе, называемом семьей.

И еще: прежде чем решить, «как наказывать», должны мы разобраться, «за что наказывать». Многие часы, а то и несколько дней идут судебные процессы над взрослыми обвиняемыми. Судейская коллегия разбирает и устанавливает «за что»» и только ответив на этот вопрос, выносит решение. Но как же мы , воспитатели, бываем легки на решающие слово или даже руку! Стоит ли торопится?  Наказанный неизбежно жалеет себя, и эта жалость мешать ему осмыслить вину, пережить ее. Но разве такое переживание не первый шаг к самоанализу, на пути к исправлению?

Но за первым шагом должен следовать и второй. Воспитание-процесс взаимный. Предъявляя претензии воспитанникам, предъявляем ли мы их к себе? Об этом-то и надо повторять себе неустанно. Наказывая ребенка, мы должны наказывать и себя. Если ребенок все чаще видит папу, засыпающего после ужина, все реже видит в  маме радушную, хлопочущую, приветливую женщину,  а чаще раздраженную, сетующую на неурядицы на работе, не усталость, то, естественно, в такой обстановке не может быть взаимопонимания и уважения к личности друг друга. Нет в малодетной семье и того разновозрастного коллектив, когда старшие учились оберегать  и, следовательно, любить младших, а младшие тянулись, подражая старшим. Окруженные в отдельных квартирах множеством «музыкальных ящиков» - умей лишь нажать на кнопку, - наши дети привыкают с пеленок к всевозрастающему сервису техники и к услужливости взрослого мира. На одного маленько ребенка  периодически набегает всепрощающая волна любви мамы и папы, бабушек и дедушек, каждый приход которых наверняка начнется или закончится ценным подарком. А спустя несколько лет мы начинаем понимать: наш малыш действительно растет эгоистом. И нас бросает в другую крайность- лишить, ограничить, запретить, контролировать, наказывать. Растет бездельником и тунеядцем и учиться нее хочет! Даже посуду за собой не вымоет!

Сплошь и рядом обольщаемся мы иллюзией, что умеем разговаривать с детьми. Слова у нас с ними действительно одни, но понятия часто разные. Для нас раздавленный муравей –проявление жестокости, а для ребенка – продолжение познания мира или утверждение своего могущества в нем. И если взрослый может как-то объяснить мотивы своих поступков, то и в детстве и даже в отрочестве нам это сделать нелегко. Взросление и заключается в постижении понятий взрослого мира. Множество радиотелескопов направлено к другим галактикам, ждем заманчивых сигналов инопланетян. Но сколько «инопланетян»  ходит рядом с нами- инопланетян с планеты Детство- а далеко не все озабочены пониманием их языка.

«учится никогда не поздно», - первым мог произнести эти слова  человек, который всю жизнь учился , и только потому не опоздал. К сожалению, часто бывает поздно. Поздно, если не подтолкнуть вовремя, не помочь задуматься. Помогают в этом «университеты молодых родителей»,  создаваемые пока что на общественных началах. Но все ли молодые родители, занятые грудным младенцем, имеют возможность выбраться на занятие такого университета? Не лучше ли  начинать в нем занятия на год-два раньше, когда молодые люди, будущие родители, решили вступить в брак? Почему бы именно это время не использоваться  к столь ответственному шагу ? «любовь-  не вздохи на  скамейке»,- учил поэт.

Звание кандидата наук весьма почетно, но не менее почетным должно бы стать звание «кандидат в родители». И этот кандидат имел бы свой минимум. Минимум знаний по медицине, психологии, педагогике. Минимум, который бы сократил число родительских ошибок, порождаемых новыми социальными условиями и личным опытом, основанным на методе проб и ошибок. А родительская ситуация, о которой вы пишите, от этого нисколько бы не пострадала. Именно в этом возрасте, когда начинаем мы осознавать, что «я - не вершина человеческого мироздания, а лишь звено в цепи поколений», именно в этом возрасте, когда не совсем забыто собственное детство и с трепетом ожидается взрослость,  знания родительского минимума будут актуальны, воспринимаемы, будут более понятен лепет будущих младенцев.

Да, с трепетом ожидаем мы появления нового члена семьи, который и делает семью по-настоящему семьей, готовимся к его появлению. Достаем и читаем Спока, бегаем по магазинам, закупаем впрок пеленки и подгузники, слюнявчики и погремушки, ванночки и коляски… и мечтаем. Мечтаем, чтобы ребенок   рос умным, добрым, внимательным и послушным… и даже потом, хватаясь за ремень или ставя его в угол, мы действуем во имя осуществления нашей мечты, нашего идеала…

Стремление  к послушанию детей – вполне  понятное стремление. Послушный ребенок удобен, им легче управлять. Особенно важно это в детском саду и в школе. Да и в домашней обстановке с послушным проще, а уж на людях тем более: все видят- воспитанный ребенок- это  ребенок, который умеет молчать и безропотно выполнять указания.

Такой идеал воспитания- не редкость и среди родителей. С первых лет мы говорим ребенку: «будь умницей, слушайся бабушку!» и очень бываем недовольны, когда наш трехлетний сын бабушку не слушался, буянил, бунтовал. Почему? Очень хотелось « стричь бумажку», а бабушка забрала ножницы: глаз еще выколет! Мы понимаем бабушку: здоровье прежде всего. Но замечаем ли при этом, что здесь было совершенно покушение на проявление инициативы, на жажду деятельности, на зарождающуюся самостоятельность? А потом, спустя несколько лет, не будем ли мы сетовать на отсутствие этих важных качеств в нашем ребенке?

Сколько таких мелких конфликтов в нашей повседневной жизни. И как часто гасим мы их с позиции силы во имя порядка, дисциплины, послушания, во имя воспитанности наших детей. А в конечном свете? Не ради ли собственного спокойствия?

Едва маленький человек появляется на свет, но подчиняется не только внутренним биоритмам, но и распорядку семьи, а потом детского сада, школы. И по-другому быть не может. Плохо придется тому первокласснику, которого дома не приучили высиживать 45 минут урока, - он сразу попадает в разряд «не слухов».

Когда учитель приходят в новый класс, первая его задача- добиться дисциплины, послушания, сделать класс и каждого ученика управляемым. Это очень важно. Но редко мы ставим на этом точку, забывая, что от послушания внешнего до внутренней убежденности дистанция огромная и далеко не всегда преодолеваемая. Каждый педагог знает по собственному опыту, что есть дети,    умеющие создавать видимость тишины, чреватой на самом деле многими последствиями.  Но еще важнее, что удалось создать в классе заразительную рабочую обстановку, приносящую радость  открытий. Создать атмосферу, в которой ребята подчиняются учителю не потому, что так принято, так заведено, а потому, что они понимают разумность и обоснованность его требований. А это уже важный шаг к утверждению в их глазах самого воспитателя, его авторитета.

Авторитет- штука тонкая, он не дается с дипломом учителя, со званием матери или отца. Его надо заслужить, постоянно убеждая ребенка в своей правоте. Зато потом авторитет позволяет нам избегать постоянных убеждений, прибегать к менее трудоемкому приему- внушению. Но и действовать только в силу авторитета, без оглядки нельзя. Иначе после нескольких промахов он пошатнется. А восстановить авторитет сложнее, чем его заработать, как сложнее переубедить, чем убедить.

Да, дисциплиплинированность, послушание  детей - безусловно, важный элемент воспитания. Однако необходимо помнить, что этот элемент не цель, а только средство. вот почему нам, воспитателям, надо всякий раз спрашивать себя6 зачем нам требуется детское послушание? Для нашего личного удобства или для того, чтобы самому ребенку облегчить нормальное сосуществование с другими людьми? И еще немаловажно- цена, какой достигается послушанием.

Не подавляем ли мы, добиваясь его, энергию, благородные устремления, не обезличиваем ли мы ребенка, не приучаем ли к лицемерию? Слепое послушание.

Меня тревожат беспрекословно послушные дети, потому что ожидаю их превращение в  беспрекословно послушных взрослых. Очень тихих, очень исполнительных и вовсе лишенных готовности проявить инициативу, отстаивать своми убеждения, вступать за правого, разоблачать виноватого, увлечься…

Вот и выходит, приучая детей к послушанию, должны мы вырастить непослушных.

Но и непослушании, и в его празднике тоже есть две стороны. Иной прогуливает уроки, не подчиняясь требованиям директора школы подстричься  или сменить джинсы на обычные брюки, полагая, что таким способом  он отстаивает достоинство своей личности. Жаль его, не понимает он, что в личности главное. Но есть поступки иного рода.

Не начальниками и командирами, а советчиками и помощниками должны мы быть для своих детей, и тогда нас будут ждать подлинные праздники послушания  и непослушания, одинаково радостные и для нас, и для наших воспитанников.