КАЖДОЕ ЕГО СЛОВО ЛОЖИТСЯ НА ДУШУ, КАК РАСКАЛЁННАЯ ПЕЧАТЬ
статья по литературе

«КАЖДОЕ ЕГО СЛОВО ЛОЖИТСЯ НА ДУШУ, КАК РАСКАЛЁННАЯ ПЕЧАТЬ...»
10/22 октября 1870 родился великий русский писатель, Нобелевский лауреат — Иван Алексеевич БУНИН.

Нет, мёртвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье,

Что пыльных арф, висящих на стенах,
Таинственно касаются их руки
И пробуждают в дремлющих струнах
Печальные и сладостные звуки.

Мы сказками предания зовём,
Мы глухи днём, мы дня не понимаем;
Но в сумраке мы сказками живём
И тишине доверчиво внимаем.

Мы в призраки не верим; но и нас
Томит любовь, томит тоска разлуки...
Я им внимал, я слышал их не раз,
Те грустные и сладостные звуки!
____________________________
Иван БУНИН "ПРИЗРАКИ"
1905

«… С той минуты, как я узнал, что здесь бывает Бунин, Ефремов сразу преобразился для меня, хотя вообще-то был городком достаточно унылым. Теперь же он представлялся мне воплощением российского провинциального уюта. Тогда в Ефремове вошла в меня бунинская Россия и завладела мной надолго... <…> Бунин дошел, особенно в своей автобиографической книге «Жизнь Арсеньева», до того предела, …когда проза сливается в одно органическое неразделимое целое с поэзией, когда... каждое слово ложится на душу, как раскаленная печать. Об этой повести писать трудно, почти невозможно, так же, как и о самом Бунине. Он так богат, так щедр, так многообразен, так беспощадно и точно видит любого человека, видит каждый малейший жест и каждое душевное движение так удивительно ясно, одновременно строго и нежно, говорит о природе, неотделимой от течения человеческих дней, что писать об этом, как говорится, «из вторых рук» бесполезно и почти бессмысленно. <...> «Жизнь Арсеньева» — это не только славословие России, не только итог жизни Бунина, не только выражение глубочайшей и поэтической его любви к своей стране, выражение печали и восторга перед ней, изредка блещущего со страниц книги скупыми слезами, похожими на редкие ранние звезды на небосклоне. Это еще нечто другое…»
_______________________________
Константин Паустовский «ИВАН БУНИН»
// Близкие и далекие, М.,1967 (ЖЗЛ)

Родительская усадьба Ивана Алексеевича "ОЗЁРКИ" находилась в 25 верстах от имения отца Лермонтова — КРОПОТОВА. Нередко бывая в этом поместье, Бунин размышлял о судьбе великого поэта. В романе «Жизнь Арсеньева» (1927—1929, 1933) его главный герой с автобиографическими чертами чувствует внутреннюю близость к Лермонтову, отмечая, что его «стихи пробуждали и образовывали душу Арсеньева, отвечали страстной мечте о далеком и прекрасном, заветному душевному звуку». В романе он с пронзительной грустью описывает одну из поездок в Кропотово:

«…Так скитался я однажды, в конце ноября, под Ефремовым… <…> Проехал Шипово, потом въехал в ту самую КРОПТОВКУ, где было родовое имение ЛЕРМОНТОВЫХ. Тут я отдохнул у знакомого мужика, посидел с ним на крылечке, выпил квасу. Перед нами был выгон, за выгоном – давно необитаемая мелкопоместная усадьба, которую красил немного только сад, неподвижно поднимавший в бледно-голубом небосклоне, за небольшим старым домом, свои черные верхушки. Я сидел и, как всегда, когда попадал в Кроптовку, смотрел и думал: да ужели это правда, что вот в этом самом доме бывал в детстве Лермонтов, что почти всю жизнь прожил тут его родной отец? – Говорят, продают, – сказал мужик, тоже глядя на усадьбу и щурясь. – Говорят, ефремовский Каменев торгует…

<…> Да, вот Кроптовка, этот забытый дом, на который я никогда не могу смотреть без каких-то бесконечно-грустных и неизъяснимых чувств…
Вот бедная колыбель его, наша общая с ним, вот его начальные дни, когда так же смутно, как и у меня некогда, томилась его младенческая душа, «желанием чудным полна», и первые стихи, столь же, как и мои, беспомощные… А потом что? А потом вдруг «Демон», «Мцыри», «Тамань», «Парус», «Дубовый листок оторвался от ветки родимой…» Как связать с этой Кроптовкой все то, что есть Лермонтов? Я подумал: что такое Лермонтов? – и увидел сперва два тома его сочинений, увидел его портрет, странное молодое лицо с неподвижными темными глазами, потом стал видеть стихотворение за стихотворением и не только внешнюю форму их, но и картины, с ними связанные, то есть то, что и казалось мне земными днями Лермонтова: снежную вершину Казбека, Дарьяльское ущелье, ту, неведомую мне, светлую долину Грузии, где шумят, «обнявшись точно две сестры, струи Арагвы и Куры», облачную ночь и хижину в Тамани, дымную морскую синеву, в которой чуть белеет вдали парус, молодую ярко-зеленую чинару у какого-то уже совсем сказочного Черного моря…

Какая жизнь, какая судьба! Всего двадцать семь лет, но каких бесконечно-богатых и прекрасных, вплоть до самого последнего дня, до того темного вечера на глухой дороге и подошвы Машука, когда, как из пушки, грянул из огромного старинного пистолета выстрел какого-то Мартынова и «Лермонтов упал, как будто подкошенный…» Я подумал все это с такой остротой чувств и воображения и у меня вдруг занялось сердце таким восторгом и завистью, что я даже вслух сказал себе, что довольно наконец с меня Батурина!..»
_____________________________
ИВАН БУНИН «ЖИЗНЬ АРСЕНЬЕВА».

Бунин, вспоминая свои первые шаги в творчестве, признавался, что «... подражал то одному, то другому, — больше всего Лермонтову». В молодости Ивана Алексеевича скорее поражала драматическая судьба Лермонтова, красота и музыкальность его стиха, глубокого же проникновения в лермонтовское творчество, вероятно, не было, иначе он сумел бы оставить более полное описание родового гнезда Юрия Петровича, которого нам сейчас так не хватает, и в чем его справедливо упрекнул современный писатель Виктор Лихоносов. Осталось и неосуществленным намерение Бунина написать статью о М. Ю. Лермонтове к 100-летнему юбилею поэта, о чем он сообщал в письме В. В. Каллашу 18 июля 1913. Галина Кузнецова вспоминала, что Бунин «благоговейно относился к лермонтовской “Тамани”», называл этот маленький шедевр Лермонтова «одним из самых прекрасных перлов нашей литературы», о Тамани Иван Алексеевич часто говорил с Чеховым, считавшим ее непревзойденным образцом русской прозы, о чем Бунин писал в воспоминаниях о Чехове.

Однако самые неожиданные слова Нобелевского лауреата о великом поэте относятся к последним месяцам его жизни, когда он все чаще испытывал потребность в лермонтовской поэзии, постоянно повторяя величавые в своей простоте слова «Выхожу один я на дорогу...», а лермонтовские строки из стихотворения «Листок» стали особенно близкими его душе русского изгнанника. Эти слова Ивана Алексеевича развенчивали устойчивое мнение о Лермонтове как «втором поэте» России и возносили его на вершину русского литературного Парнаса — рядом с Пушкиным. Они поразили литературный мир, давно утвердивший стереотипы в писательском табеле о рангах…Удивленные современники стали искать им объяснения, делать оговорки, эти оговорки присутствуют и сейчас, когда приводят эти, почему-то ставшими неудобными для многих филологов и писателей, последние слова Бунина, при этом как-то забывают, что это была, фактически, последняя воля великого писателя и слова его созвучны оценкам личности и творчества Лермонтова, данным Львом Толстым в последний год его жизни и Ф.М. Достоевским за полгода до кончины.

И еще отметим, что и ТОЛСТОЙ, и ДОСТОЕВСКИЙ, и БУНИН пришли к осознанию истинного значения ЛЕРМОНТОВА для русской литературы только к концу жизни и слова их, великих русских людей, на пороге жизни ИНОЙ, в свою очередь, заставляют усомниться в нелепом, но устоявшемся представлении о Лермонтове как о поэте для молодых. У каждого возраста свой «роман» с Лермонтовым, но, для того, чтобы только приблизиться к подлинному постижению его творений и его личности нужно достигнуть возраста МУДРОСТИ… Одна из особенностей лермонтовского гения — «его творчество — взрослое с самого начала» (В. И. Сиротин), или, как заметила Марина Цветаева, «Лермонтову, чтобы открыть себя, нужно было только родиться…»

«…ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ, ЧТО ПЕРВЫЙ НАШ ПОЭТ — ЛЕРМОНТОВ».

«Осенью 1953 года я должен был уехать в Англию и пришел к Ивану Алексеевичу проститься, не зная, что вижу его в последний раз. Не могу теперь с точностью установить, с чего начался разговор, вероятно, с чего-нибудь, касающегося поэзии.Бунин, сделав усилие, НЕОЖИДАННО ГРОМКО, ТВЁРДО, ВНЯТНО СКАЗАЛ:
— Всю жизнь я думал, что первый русский поэт — Пушкин. А теперь я знаю, что первый наш поэт — ЛЕРМОНТОВ. И с каким-то почти чувственным наслаждением произнес последнюю строку из "ДУБОВОГО ЛИСТКА", действительно чудесную в звуковом отношении: «И корни мои омывает холодное море».
Позднее я рассказал об этом в печати, подчеркнув, что Бунин сказал именно "ЗНАЮ", а не "считаю" или "нахожу". Многие были удивлены. Казалось маловероятным, чтобы такой "традиционалист", как Бунин, мог в конце жизни отказаться от суждения, бывшего для него всегда бесспорным. Меня даже заподозрили в выдумке, внушенной особым пристрастием к Лермонтову. Поэтому я с удовлетворением прочел то же самое в статье Алданова, помещенной после смерти Бунина в "Новом журнале". Очевидно, Бунин говорил об этом и ему…»
______________________________
Георгий АДАМОВИЧ. «БУНИН. Воспоминания»
http://www.azlib.ru/b/bunin_i_a/text_1790-1.shtml

«В нашем последнем разговоре [с БУНИНЫМ] речь зашла о литературе. "Я всегда думал, что наш величайший поэт был Пушкин, — НЕТ, ЭТО БЫЛ ЛЕРМОНТОВ, — сказал Иван Алексеевич. — Просто представить себе нельзя, до какой высоты этот человек поднялся бы, если б не погиб двадцати семи лет". Иван Алексеевич вспоминал лермонтовские стихи, сопровождая их своей оценкой: "Как необыкновенно! Ни на Пушкина и ни на кого не похоже! Изумительно, другого слова нет"
... Могу добавить от себя: в этих замечаниях умиравшего человека тоже все было ново, своеобразно и удивительно. Особенно долго он вспоминал "ДУБОВЫЙ ЛИСТОК оторвался от ветки родимой — И в степь укатился, жестокою бурей гонимый". Теперь, перечитывая книги Бунина, я увидел, что об этих стихах упоминает юный Арсеньев. Пронзили без малого на семьдесят лет!..»
___________________________
Марк АЛДАНОВ. О БУНИНЕ // Новый журнал. 1953. No35.

***
«ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ»
Твой труд переживет тебя, поэт,
Переживут творца его творенья,
Живого не утратит выраженья
С тебя когда-то писаный портрет –
И станешь ты, незримый, бестелесный,
Мечтою, мыслью, сказкою чудесной.
Бродя по залам чистым и пустым,
Спокойно озаренным бледным светом,
Твой дальний друг перед твоим портретом
Замедлит шаг...
1938

«ЗЕРКАЛО»
Темнеет зимний день, спокойствие и мрак
Нисходят на душу — и все, что отражалось,
Что было в зеркале, померкло, потерялось…
Вот так и смерть, да, может быть, вот так.

В могильной темноте одна моя сигара
Краснеет огоньком, как дивный самоцвет:
Погаснет и она, развеется и след
Ее душистого и тонкого угара.

Кто это заиграл? Чьи милые персты,
Чьи кольца яркие вдоль клавиш побежали?
Душа моя полна восторга и печали —
Я не боюсь могильной темноты.

***
Звезды горят над безлюдной землею,
Царственно блещет святое созвездие Пса:
Вдруг потемнело — и огненно-красной змеею
Кто-то прорезал над темной землей небеса.

Путник, не бойся! В пустыне чудесного много.
Это не вихри, а джинны тревожат ее,
Это Архангел, слуга милосердного Бога,
В демонов ночи метнул золотое копье.

***
Зарос крапивой и бурьяном
Мой отчий дом. Живи мечтой,
Надеждами, самообманом!
А дни проходят чередой,
Ведут свой круг однообразный,
Не отступая ни на миг
От пожелтевших, пыльных книг
Да от вестей о безобразной,
Несчастной, подлой жизни там,
Где по родным, святым местам,
По ниве тучной и обильной
И по моим былым следам
Чертополох растет могильный.
27 августа 1922

PS.
Всего в семье Буниных было девять детей. Пятеро умерли малолетними. Остались Иван, два его старших брата, ЮЛИЙ, ЕВГЕНИЙ и сестра МАРИЯ.

ЮЛИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ БУНИН (1857—1921) — народоволец, литератор и журналист. Он провожал Ивана Алексеевича в эмиграцию. Умер в Москве от истощения во время голода. Похоронен на кладбище Донского монастыря.

ЕВГЕНИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ БУНИН (1858—1933). Был талантливым художником-портретистом, но когда семья оказалась на грани разорения, занялся земледелием и торговлей, имел лавку. После революции его выгнали из собственного дома, но удивительно, что дворянина, брата контрреволюционного писателя не расстреляли. Вначале Евгений Алексеевич жил в деревне Богово вместе со своей семьей в полуразвалившейся крестьянской избе с провалившимся потолком. Чтобы не умереть с голоду, за продукты рисовал портреты крестьян, потом работал учителем рисования в ефремовской школе №1, умер он на улице г. Ефремова в 1933 году в возрасте 75 лет от голода. Похоронен на заброшенном кладбище, рядом с матерью. Настоящие могилы их затерялись, а к 100-летию писателя их символически восстановили. Его сына Арсения выселили из квартиры сразу после смерти отца, ему было всего 16 лет, он долго скитался. его спасла женщина родом из Кропотово, которая любила Евгения Алексеевича всю жизнь. Арсения устроили на завод синтетического каучука в Ефремове. В 1940 году призвали в армию. Войну закончил в Кенигсберге, вернулся на завод, где работал до пенсии, скончался в 1988 году. Дети Арсения — внучатые племянники писателя — Владимир, Михаил и Татьяна сейчас живут в Ефремове и работают на том же предприятии, где и их отец. Дочь Е.А. Бунина Маргарита умерла в Туле в 2006 году (ее сын живет в США).

МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА БУНИНА(в замужестве Ласкаржевская) (1873—1930).
Подробнее о БУНИНЫХ см.: https://myslo.ru/news/arhiv/article-4136

42:30