Статья "Березка как метафора в фильмах-сказках А.А. Роу".
статья по литературе

Березка как метафора в фильмах-сказках А. А. Роу

В фильмах А. А. Роу общие панорамные планы природы всегда содержат пейзажи с березами в ясную погоду. Так, в фильме «Золотые рога» 1972 г. активно используется образ березы: планы с березовыми рощами, наложение планов – кадр с березовой рощей совмещен с изображением переливающейся от солнца воды, дальше в березовой роще можно видеть некий фольклорный ансамбль – девушки танцуют и водят хороводы. Та же самая природа в фильме «Огонь, вода и медные трубы» 1968 г.: березовая роща, по которой гуляет главный герой. Безусловно, также важно то, что все эти планы сняты в ясную погоду, благодаря которой ствол смотрится еще белее, цвета (если фильм снят на цветную пленку) становятся ярче. Такой визуальный ряд обеспечивает  особую чистоту ассоциативного ряда. И напрямую соотносится с уже сложившимся живописным каноном изображения берёзовой рощи – Куинджи, Левитан.

Примечательно, что все эти кадры сняты общим планом и располагаются в «сильной позиции» - начале фильма. Предположительно, этот прием использован для того, чтобы с помощью стереотипных образов настроить восприятие зрителя на определенную волну. Так в сознании вызывается цепь ассоциаций. Эстетическое восприятие образа строится на способности визуальной метафоры быть неким ключом «к пониманию основ мышления и процессов создания национально-специфического видения мира» (Арутюнова, 6).

Чтобы показать, какого рода стереотипная семантика стоит за визуальной метафорой берёзы, или березовой рощи, было осуществлено данное исследование.

Сначала обратимся к современному ассоциативному словарю. Русский ассоциативный словарь показывает следующую статистику: всего реакций  на стимул (слово береза) было 106, из них различных –  60, одиночных – 40. Самыми популярными ассоциациями были: белая (16), стройная (7), русская (6), дерево (4), дуб (3), красиво (3), лес (3). Среди одиночных реакций встретились: баня, веник, Русь, родина, природа, Россия, счастье, фильм, ясность, светлая и др. Данные ассоциации отсылают нас к традиционной семантике образа.

В современной отечественной культуре существует множество случаев использования образа березки для разного рода брендов. Если ввести в поисковой системе Google запрос «Березка», то дендрологическое описание будет далеко не первым. Сначала мы увидим магазин купальников Виктория Сикрет «Березка», затем многочисленные кафе и хостелы «Березка», известный хореографический ансамбль русского народного танца «Березка», одноименные подростково-молодежный кружок, кинотеатр, сеть советских валютных магазинов, санаторий, водка, детский лагерь и прочее.

В современной культуре каждое из наименований отражает весь спект актуальных ассоциаций.

Так, магазин купальников Виктория Сикрет «Березка», содержит отсылку девичеству, стройности, гибкости, красоте.

Называние кафе, кинотеатров, хостелов и санаториев «Березкой» может придать заведению национальный колорит и обозначить патриотический уклон бренда.

Хореографический ансамбль русского народного танца «Березка» содержит больше всего символических отсылок к фольклорному образу: участвуют только женщины и девушки, олицетворяющие собой красоту, стройность, гибкость, молодость, –  все то, что символизировала береза в традиционной культуре.

Название сети советских валютных магазинов репрезентовало для иностранцев русскую национальную идентичность, а для немногих отечественных покупателей, имеющих валюту, отчасти выдавало индульгенцию за интерес к импортным товарам, и прибавляло «русскости», «советскости» этой деятельности.

Название для алкогольного напитка – водка «Березка» – символизирует «национальность» напитка, намекает на его высшее качество.

При сопоставлении современные номинации и зафиксированные словарем ассоциации имеют мало общего с традиционной обрядовой символикой Березки. Только стройность, гибкость опосредовано отсылают к традиционной семантике. Так, в традиционной календарной обрядности береза занимает важное место. Праздник,  в котором береза является главным атрибутом, приходился на троицко-семицкую неделю, а именно на четверг –  т.н. «семик». В. Я. Пропп в монографии «Русские аграрные праздники» упоминает «Семик» как один из самых значимых дней в году. Он описывает общую схему обряда «завивания березы»: накануне убранный и вымытый дом украшался березовыми ветками, как внутри, так и снаружи, так, что вся деревня выглядела очень нарядно. В лесу совершался целый комплекс обрядовых действий: девушки и женщины выбирали в лесу молодую березку, украшали её, вокруг неё водили хороводы и пели песни, проводились ритуальные трапезы и обряд кумления. Затем дерево срубалось, торжественно вносилось в деревню и ритуально уничтожалось в конце праздника: иногда ее топили в реке, жгли в поле и т.д.. В этот же день девушки гадали на венках из березы, брошенных в воду. Пропп следующим образом объясняет особое отношение к березке: она является наиболее ранним деревом, на котором раскрываются листья, «отсюда возникает представление, будто именно березки обладают особой силой роста». Подобные обряды проводились закрытой группой – только молодыми женщинами и девушками, целью которых являлась подготовка к материнству, то есть обряд направлен на поддержание собственной фертильности.

Символическое значение у этого дерева следующее: береза несет в себе женское начало и олицетворяет девушку, противопоставляется чаще дубу, как мужскому началу. Т. А. Агапкина в статье «Дерево и человек: одна судьба на двоих» говорит об изоморфизме дерева и человека и трех основных сценариях, по которым развиваются отношения человека и дерева: параллелизм жизнедеятельности, человек и дерево разделяют одну судьбу, и, наконец, третий – продолжение жизни человека в жизни дерева. Во всех трех сценариях жизнь человека и дерева являются взаимообусловленными.

В традиционной культуре символ березка был неотделим от самого дерева: обряды, игры проводились непосредственного рядом с деревом. Дерево в обряде реализовывало оба полюса символического значения, на которые указывал Виктор Тернер: идеологический (компоненты нравственного и социального порядков) или сенсорный (возбуждающий).

Оба полюса символических значений изначально были свернуты в березе-дереве: идеологические (девичество и женскость) и сенсорные (своеобразную «сочность» и животворящую силу березы, которая проявляется в её лечебных свойствах).

В современной культуре осталось только название «Березка» и визуальный образ, под которыми может подразумеваться уже упоминавшийся широкий круг денотатов. Спектр номинантов в современной культуре говорит о том, что понятие «березка» апеллирует к какому-то актуальному представлению в сознании реципиента. И этим реципиентом являемся мы – носители языка и культуры.  

Под влиянием множества факторов, традиционный аграрный символ березки стал трансформироваться. Промежуточным этапом в этой трансформации можно считать и советский праздник Березка, приуроченный к Троице. Так, Кристел Лейн в книге «The Rites of Rulers: Ritual in Industrial Society – the Soviet Case» описывает процесс создания советских праздников на базе христианских:

«Начиная с 60-х гг. из-за того, что по большей части в сельской местности христианские праздники по-прежнему были популярны,  властью были приложены дополнительные усилия, чтобы ослабить их влияние. Они включали в себя введение в некоторых регионах новых социалистических праздников, для того, чтобы заменить ими религиозные. Праздник Весны был введен как конкурирующий с Русской Православной Пасхой (Часто Пасху совмещали с праздником 1-го Мая). Новые летние праздники, такие как Праздник Песни (в некоторых регионах Украины) или Праздник Березки во многих российских регионах были направлены на то, чтобы заменить христианский праздник Троицы. Некоторые приверженцы приурочивают «светские» праздники именно к тем же датам, по которым и проходили их религиозные прототипы. Другие опасаются, что этот выбор может ненамеренно укрепить религиозный праздник.  Так или иначе, они распространяют педагогическую работу по сопровождению замещения или внедрения альтернативного праздника, чтобы предотвратить неверное его толкование, или предпочитают отмечать новый социалистический праздник в другой день в этом же время года. Еще одна тактика ослабления христианских праздников направлена на то, чтобы отдалить их от фольклорных ритуалов и традиций, и связать их с новоизобретенными советскими праздниками. Так, подобная практика наблюдалась в Эстонии: традиция красить яйца на Пасху была приурочена к новому празднику, который назывался “День птиц”». На этих примерах мы явно наблюдаем то, что Хобсбаум называет изобретенной традицией.

«Изобретенная традиция» - это совокупность общественных практик ритуального и символического характера, обычно регулируемых с помощью явно или неявно признаваемых правил; целью её является внедрение определенных ценностей и норм поведения, а средством достижения цели – повторение.^[1]

Основной чертой данных изобретенных традиций является их фиктивная связь с историческим прошлым, «эти традиции представляют собой ответ на новую ситуацию в форме отсылки к ситуации старой». Праздник Березки перестал быть сугубо женским обрядом, вообще утратил магическое значение и стал просто «народным гулянием» с участием всех поло-возрастных групп, мужчин в том числе.

В материалах экспедиции за 2014 год присутствует множество фотографий из песенников советского времени, в которых находится около десятка песен, в которых береза приравнивается к России, Родине, русским просторам.

«Березовый сок»

(Из кинофильма «Мировой парень» 1971 г.)

Лишь только подснежник распустится в срок,

Лишь только приблизятся первые грозы,

На белых стволах появляется сок –

То плачут березы, то плачут березы.

Как часто, пьянея средь белого дня,

Я брел наугад по весенним протокам,

И Родина щедро поила меня

Березовым соком, березовым соком.

Заветную память храня обо всем,

Мы помним холмы и проселки родные,

Мы трудную службу сегодня несем

Вдали от России, вдали от России.

Где эти туманы родной стороны

И ветви берез, что над заводью гнутся,

Туда мы с тобой непременно должны

Однажды вернуться, однажды вернуться.

Открой нам, Отчизна, просторы свои,

Заветные чащи открой ненароком –

И так же, как прежде, меня напои

Березовым соком, березовым соком.

«Россия и березонька»

Сл. Я. Шведова, муз. А. Савельева, 1961 г.

Красуется березонька перед моим крыльцом,

Она была посажена

В дни юности отцом.

Её на зорьке славили девичьи голоса:

Ой, белая березонька,

Березонька-краса.

Я помню с боем заняли

Околицу села

Одна среди пожарища

Березонька росла

И за неё гвардейские пошли в бой корпуса,

Ой, белая березонька,

Березонька-краса.

Ни тучами, ни войнами нам солнце не затмить,

Россия и березонька живут и будут жить.

Не смолкнут над отчизною

Родные голоса:

Ой, белая березонька,

Березонька-краса!

Таким образом, мы видим, что постепенно произошла деформация смысла образа березки: исчезла направленность на фертильность, появились дополнительное значение национальной идентичности. Возможно, ответ стоит искать в советском празднике и в советском «сказочном» кинематографе. Изобретенная традиция перенесла смысловой акцент с «женского плодородного» на Родину-женщину. Национальная идентичность и женскость соединились, и с этим стало возможно взаимодействие. Сказочные герои прогуливаются по березовой роще, обнимают березовые стволы. Отсюда появляются песни про вождей и березу-родину, фотографии глав государства на фоне березовой рощи.

«Ленинская березка»

На родной приволжской стороне

В том краю, где Ленин жил подростком,

До сих пор стоит среди полей

У дороги белая березка.

Говорят, что в юности своей

Полюбил Ильич простор широкий.

Это он однажды посадил

Ту березку в поле у дороги.

И теперь, куда бы мы ни шли,

Нас березка издали встречает,

И на всех дорогах наш народ

Ильича родного вспоминает.

По его заветам мы живем,

Расцвела, как сад, земля родная,

И стоит под небом голубым

Та березка, сердцу дорогая.

(Сл. А. Пришельца)

Таким образом, мы видим, как наполнение образа меняется под действием социальных, политических факторов. При смене типа медиапрезентации меняется смысловое содержание образа. Символ становится метафорой. Так, в обряде береза является атрибутом–символом необходимым признаком явления. Однако при переносе образа на киноэкран, береза утрачивает значение фертильности, которое несла в себе в традиционной культуре (материнство, обращения к березе с целью исцеления от женских болезней). Березовая роща на киноэкране становится способом рассказать сразу несколько историй: и о девичестве и чистоте, и о национальной идентичности, и о демонстрации «русскости».

В фильме береза включается в сценарий как визуальный образ, который найдет отклик в сознании большего количества людей. Так как при виде березы срабатывают ассоциативные связи, выработанные долгой историей: проживанием в ареале произрастания именно этого дерева (хотя береза растет не только в России, а в России растут не только березы), советским праздником, национальным пейзажем. «Береза» как визуальный образ в сказке вызывает чувство патриотизма, милое сердцу ощущение причастности родному пейзажу, защиты, спокойствия, потому что в березовой роще не бывает зла, врагов, они тут бессильны.