Эволюция образа Москвы в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» и в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
статья по литературе (11 класс) на тему

                                                           Татарникова Ирина Васильевна,

учитель  русского языка и  литературы

 МБОУ «Гимназия № 13» г. Ульяновска.

Эволюция образа Москвы в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»

и в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»

Тема « Образ Москвы в русской литературе» принадлежит к числу наиболее популярных предметов исследования и в литературоведении, и в методике преподавания русской литературы. Но, несмотря на это, она предоставляет неисчерпаемые возможности для творческого изучения. Нам кажется интересным сравнительный анализ образов Москвы, запечатленных в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». Обращаясь к данной теме, следует отметить, что и булгаковская, и грибоедовская Москва как место действия и специфическая реальность детально и многомерно исследована во многих трудах. Среди них и статья И.А. Гончарова «Мильон терзаний», и работы Н.К. Пиксанова «Творческая история «Горя от ума», М.О. Гершензона «Грибоедовская Москва», В.Г. Бобырыкина «Михаил Булгаков», Я.М. Яновской «Творческий путь Михаила Булгакова» и многие другие публикации. Однако материалов, в которых бы непосредственно сопоставлялись художественные особенности образов грибоедовской и булгаковской Москвы в контексте художественного времени и пространства  крайне мало. Этим и определяется наш интерес к данной теме.

Цель  работы – исследование эволюции образа Москвы в  комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»  и  в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», осмысление причин сходства и различия в трактовке данного образа  писателями.

С этим связаны основные задачи:

– выявить особенности восприятия А.С. Грибоедова, М.А. Булгакова такого художественного пространства, как Москва, обусловленного мироощущением авторов

– определить систему нравственных ценностей грибоедовской и булгаковской Москвы

–  определить, какие приемы использовали авторы, создавая  этот образ.

Для решения данных задач, на наш взгляд, необходимо обратиться к такому литературоведческому понятию, как  хронотоп. Согласно точке зрения М.М. Бахтина, хронотоп выражает типичную для конкретной эпохи форму ощущения времени и пространства, взятых в их единстве.^[1]             

Исходя из данного определения, очевидно, что сравнительный анализ       образов Москвы, созданных А.С. Грибоедовым и М.А. Булгаковым, будет определяться реальным временем, в которое жили эти писатели, особенностями художественного времени и художественного пространства, а также жанровой природой сравниваемых произведений.                            

       Эпоха, в которую А.С. Грибоедов писал свою комедию «Горе от ума», – это  20-ые годы 19 века. Тогда, после победы русского народа в Отечественной войне 1812 года, в стране наступает период подъема национально-освободительного движения. Казалось бы, в Москве тоже должны произойти перемены, но  А.С. Грибоедов видит обратное. « В Москве все не по мне, – признавался писатель своему другу  С.Н.Бегичеву еще в сентябре 1818 года. – Праздность, роскошь, не сопряженные ни с малейшим чувством к чему-нибудь хорошему… ни в ком нет любви к чему-нибудь изящному, а притом «несть пророка без чести, только в отечестве своем, в сродстве и в дому своем».^[2] А.С.Грибоедов видит не Москву – дом, а чуждую ему барскую столицу, где процветает страсть к чинам, деньгам, духовная пустота. Его взгляд на московский образ жизни совпадает с мнением об этом городе Чацкого, главного героя комедии «Горе от ума», который, вернувшись в Москву спустя три  года, не видит в ней перемен:

Что нового покажет мне Москва,

Вчера был бал, а завтра будет два…^[3]

Такой была Москва в  20-ые годы  девятнадцатого века. Что же изменилось в ней через столетие? На этот вопрос отвечает уже писатель 20-го века – М.А. Булгаков. Свершилась революция, но перемен к лучшему нет. В своих дневниках писатель так изображает московскую действительность того времени: «Москва в грязи, все больше в огнях и в ней странным образом уживаются два явления: налаживание жизни и полная ее гангрена… Квартиры, семьи, ученые, работа, комфорт и польза – все это в гангрене. Все съела советская канцелярская, адова пасть».^[4] В Москве, как и во времена Грибоедова, все та же страсть к чинам, алчность, духовная безликость, все та же ненависть к «изящному», мракобесие. Именно в это время власть преследует М. Булгакова: произведения его не печатали, пьесы не ставили. В эти годы  М. Булгаков напишет в своем письме правительству: « Я прошу Советское Правительство принять во внимание, что я не политический деятель, а литератор… Я прошу принять во внимание, что невозможность писать равносильна для меня погребению заживо». Невольно вспоминаешь финал комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», где барская Москва изгоняет инакомыслящего Чацкого; такова же участь в советской Москве и самого Михаила Булгакова, и его героя Мастера.

Читая дневники, письма А.С. Грибоедова и М.А. Булгакова, мы понимаем, что ни тот, ни другой не принимал Москву барскую, Москву бюрократическую, Москву, чуждую высокого, прекрасного, что находит отражение  в их произведениях. В основе изображения московской действительности –  прием антитезы.   В «Горе от ума» читатель видит  столицу через восприятие Фамусова, типичного московского барина, и Чацкого, не принимающего рутины света, стремящегося к «свободной жизни». По мнению Павла Афанасьевича, «едва другая сыщется столица, как Москва». Это здесь «по отцу и сыну честь», здесь славится тот, кто сам « с ключом, и сыну ключ умел доставить», кто сам « богат и на богатой был женат».

Фамусовская Москва – особая порода людей, это и образ жизни, и определенные взгляды, и особый ритм бытия, это столь же определенная категория, как национальность.  Недаром Павел Афанасьевич утверждает, что «на всех московских есть особый отпечаток», чем он очень гордится. Но художественное пространство грибоедовской Москвы несколько шире фамусовской Москвы, границы которой раздвигаются благодаря внесценическим персонажам: о них мы узнаем из реплик гостей Фамусова. Этот иной мир столицы страшен: она враждебна к тем, кто в науки «верит ум, алчущий познаний», здесь странным кажется князь Федор со своей химией и ботаникой, из этой Москвы уехал в деревню двоюродный брат Скалозуба и вынужден был бежать Чацкий.

Тот же прием антитезы использует и М.А. Булгаков, изображая Москву 30-х годов. С одной стороны, это город, где процветает та же страсть к чинам. Достаточно вспомнить членов МАССОЛИТа, которых объединяет не писательское призвание, а желание обладать членским билетом, «коричневым, пахнущим дорогой кожей с золотой широкой каймой, который давал им право « и награжденья брать, и весело пожить». Булгаковская Москва – это тот мир, где по-прежнему преследуется инакомыслие, где объявляют безумцами  и изгоняют тех, кто жаждет духовной свободы. Не такова ли судьба Мастера, вынужденного сжечь свой роман?

Этой московской действительности противостоит другой мир – «подвальчик», в котором живут Мастер и Маргарита, для них он уютный дом. «Изолированный подвал» противостоит хаосу, царящему за его порогом. Это художественное пространство закрытое, в отличие от пространства Москвы бюрократической.^[5]                                                                                                                                                             

Город есть форма становления человеческой культуры. И то, насколько он будет духовно богат, зависит только от людей, живущих в нем. Такие понятия, как «грибоедовская Москва», «булгаковская Москва» подразумевают не только топографию столицы, которую отразили данные авторы в своих произведениях, но и людские типы, для нее характерные. Особенно ярко проявляется безнравственность, бездуховность московского дворянства и советских граждан в массовых сценах.

В комедии А.С. Грибоедова – это сцена бала в третьем действии, где драматург создает коллективный портрет московского барства. По мнению И.А. Гончарова, «в группе двадцати лиц отразилась…вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее дух, исторический момент и нравы».^[6] Каждому герою присущи индивидуальные черты,  все они отличаются степенью ума, способностями, интересами, родом занятий, положением в общественной иерархии, но все вместе они представляют собой многоликое чудовище. Именно они вершат суд над Чацким, объявляя его безумным.   Парадоксально то, что «французик из Бордо» - свой в Москве, а русский Чацкий, чей ум, способности, талант должны составить основу национальной культуры, – чужой в этом городе.

В романе М.А Булгакова тоже есть сцена бала, который дает Воланд. Когда читаешь этот эпизод, невольно вспоминаешь «мучителей толпу» из «Горя от ума». Это о них внучка Хрюмина сказала: «…какие-то уроды с того света». Не менее интересна в плане сопоставления и другая массовая сцена в «Мастере и Маргарите» – представление Воланда и его свиты в Варьете. Читатель обращает внимание на то, что  булгаковские герои, как и персонажи Грибоедова, не лишены суетной страсти  к зрелищам и деньгам, им тоже свойственно желание «весело пожить», главное и для тех и для других – «казаться, а не быть». Всё, что происходит в Варьете, заставляет задуматься о том, насколько мелочны интересы  московских горожан, насколько узок их духовный мир. Какой восторг испытывают они, когда видят в зале денежный дождь! Но тут же это чувство сменяется желанием взять себе как можно больше: «…кое-кто уже ползал в проходе, шаря под креслами», «многие стояли на сиденьях, ловя вертлявые, капризные  бумажки». Не в  погоне ли за этими «бумажками» проходит жизнь фамусовского общества?!                                                                                                  

Нельзя не обратить внимания на некоторое сходство между московскими дамами, о которых писал А.С. Грибоедов, и жительницами столицы тридцатых годов двадцатого века, оказавшимися в дамском магазине Фагота. Им тоже присуща страсть ко всему  французскому: к парижским туалетам, парфюму, сумочкам. Как это напоминает Кузнецкий мост, о  котором говорит Фамусов – герой комедии «Горе от ума»! И в Варьете, как и на балу в доме Павла Афанасьевича, звучит французская речь: Гелла «стала тарахтеть по-французски, и удивительно было то, что её с полуслова понимали все женщины, даже те из них, что не знали ни одного французского слова».

Итак,  прошло столетие, а  люди, говоря словами Воланда, «изменились внешне, как и сам город, впрочем…, а …в общем напоминают прежних:  любят деньги…легкомысленны…».

На  отсутствие перемен в Москве указывают такие топосы, как Английский клуб и МАССОЛИТ. Быть членом Английского клуба считалось особой привилегией московских дворян, это было знаком принадлежности к коренной барской элите. Фамусов, герой комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», – «Английского клоба старинный, верный член до гроба», однако и Репетилов, совершенно бездарный человек, тоже  бывает на «шумных заседаньях» этого клуба,  там можно встретить и «гения»  Ипполита Маркелыча Удушьева.

Немало черт, присущих описанному в комедии Английскому клубу, характерно и для  МАССОЛИТа. Здесь царит всё та же иерархия:  далеко не каждый может получить заветный членский билет, дающий немало материальных благ: возможность сытно и вкусно покушать в Грибоедове , пожить на даче, получить заветную путёвку. Однако этот членский билет вовсе не говорил о  наличии у его владельца писательского призвания, скорее, наоборот, он свидетельствовал о его отсутствии.

Таким  образом, сопоставление выше названных топосов даёт возможность сделать следующий вывод: если  умнейшие произведения –  «нечто», написанное Ипполитом Удушьевым, статьи Латунского и стихи Рюхина, если «сок умной молодёжи» – те, кто сочиняет водевильчики, а не Чацкий, если в МАССОЛИТе процветают Желдыбин,  Двубратский, Жукопов и им подобные, а не Мастер, если люди ценят не театр, а  Варьете, – то всё это свидетельствует лишь об одном: и в грибоедовской Москве, и в булгаковской Москве утрачено понимание высокого назначения искусства, нет любви к прекрасному.

В заключение хотелось бы обратить внимание на финалы рассматриваемых произведений. Умный, одарённый, любящий своё отечество и готовый ему служить Чацкий объявлен сумасшедшим, и вынужден бежать из столицы. Мастер и Маргарита тоже освобождаются от общества, предпочитая московской действительности покой.

В завершение следует сказать, что  и Москва барская, и Москва бюрократическая изгоняют из себя лучших людей:  честных, стремящихся к истине, по-настоящему талантливых, тем самым препятствуя развитию русской культуры. Как  М.А.Булгаков, так и  А.С.Грибоедов предупреждают читателей о том, насколько опасно для общества духовное, нравственное ослепление, лишающее человека способности различать истину и ложь, ведущее к утрате традиционных культурных ценностей и религиозных ориентиров.

Литература:

 1.Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М.М. Бахтин // Литературно-критические статьи. М. , 1986. С. 121–122.       

2. Булгаков М. А. Мастер и Маргарита / М.А. Булгаков. – Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1989. – 319 с.

3. Булгаков М. А. Под пятой / М.А. Булгаков. – М.: Правда,1990. – 525 с.

4.  Волков С.В. Русская классическая комедия /С.В. Волков. – М.: АСТ, 2004. –  361 с.

5. И. А. Гончаров – критик. – М.: Советская Россия, 1981. – 238 с.

6.Калмыкова В. Межвузовский научный семинар «Москва и «московский текст» в русской литературе и фольклоре. Москва в судьбе и творчестве русских писателей» / В. Калмыкова //  НЛО. – М., 2011. – № 109. С. 42–58.       

7. Пиксанов Н. К. Творческая история «Горя от  ума» / Н.К. Пиксанов. – М.: Наука, 1971. – 101 с.

8. Соколов Б. В. Михаил Булгаков. Загадки творчества / Б.В. Соколов. – М.: Вагриус, 2008. – 688 с.

9. Яновская Л. М. Творческий путь Михаила Булгакова / Л.М. Яновская. – М.: Советский писатель, 1983. – 319 с.