Москва 30-х годов в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
план-конспект урока (история, 11 класс) по теме

Биографический отдел

Прочитайте фрагменты летописи жизни Булгакова (московский период) и ответьте на вопрос: как политическая и социальная жизнь страны влияла на судьбу писателя.

Соколов Б. В. Михаил Булгаков: дела и дни.

1921г. – приезд в Москву. Поселяется с женой в студенческом общежитии, затем в квартиру при детском саде к дальним родственникам, затем в комнату другого родственника и вскоре прописываются там.

1926г. – выступление на диспуте «Литературная Россия». Булгаков утверждал: «Пора перестать большевикам смотреть на литературу с узко-утилитарной точки зрения и необходимо дать место в своих журналах настоящему «живому слову» и «живому писателю». Надо дать возможность писателю писать просто о «человеке», а не о политике». Обыск в комнате Булгакова, произведённый сотрудниками ОГПУ (Объединённое государственное политическое управление). Изъяты машинописные экземпляры повести «Собачье сердце» и рукопись булгаковского дневника. Вызов к следователю для дачи показаний. На допросе в ОГПУ показал: «На крестьянские темы писать не могу потому, что деревню не люблю. Из рабочего быта мне писать трудно. Я очень интересуюсь бытом интеллигенции русской, люблю её, считаю хотя и слабым, но очень важным слоем в стране».

1927 г. –Булгаков выходит из Московского общества драматических писателей и композиторов в знак протеста против позиции А. В. Луначарского, резко критиковавшего «Дни Турбиных».

1928 г. - снятие с репертуара пьесы «Зойкина квартира» и «Дни Турбиных», запрет пьесы «Бег».

1929 г. – Сталин выступает против «Бега». Решение Главреперткома о снятии с репертуара всех пьес Булгакова. Булгаков пишет письма-заявления И. Сталину, М. Калинину, А. М. Горькому и др. с просьбой разрешить выезд из СССР, поскольку на родине невозможно добыть средства к существованию. Подаёт заявление о выходе из Всероссийского Союза писателей.

1930 г. – Булгаков пишет письмо Правительству СССР с просьбой определить его судьбу и либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать режиссёром-ассистентом во МХАТе.Булгакову позвонил Сталин и решил вопрос с устройством Булгакова на должность режиссёра.

1935 г. – Булгаков помогает А. Ахматовой составить письмо Сталину с просьбой об участии в судьбе арестованных сына Л. Гумилёва и мужа Н. Пунина. Вскоре их освобождают.

1936 г. – запрещена к постановке пьеса «Иван Васильевич».

1938 г. – Булгаков пишет письмо Сталину с просьбой облегчить участь драматурга Н. Эрдмана, которому было запрещено жить в Москве. Письмо осталось без ответа. Читает 3 первых главы «Мастера и Маргариты» Н. Ангарскому, который говорит о невозможности напечатать роман.

1940 г. – За несколько дней до смерти сказал: «Я хотел служить народу… Я хотел жить в своём углу… Я никому не делал зла…»

Биографический отдел

Карточка ответа

Задание выполнил_________________________________________________________

Биографический отдел

Карточка ответа

Задание выполнил_________________________________________________________

Биографический отдел

Карточка ответа

Задание выполнил_________________________________________________________

Исторический отдел

Задача: проанализировать данные исторических источников и вычленить черты советского общества 1920-30-х гг., соотнести их с данными романа «Мастер и Маргарита». Сделать выводы.

А) соответствует ли реальное советское общество идеалу теоретиков социализма?

Б) в каких пунктах вы заметили расхождения, каковы они?

В) Как вы думаете, почему в СССР построили общество столь мало похожее на то, которое описывали Маркс, Энгельс, Ленин?

Как вы считаете, рядовой советский человек, занятый повседневным трудом, решающий свои маленькие бытовые проблемы, имел точное представление об этом идеале?

1. Общество равенства и справедливости. Все блага должны делиться поровну.

1. "Здравствуйте, дорогие товарищ Сталин! Наш любимый вождь, учитель и друг всей счастливой советской страны. Дорогие товарищ Сталин! Я шлю Вам свой горячий и сердечный привет и желаю Вам лучших успехов в жизни Вашей, быть здоровым навсегда. Я хочу Вам описать мою невеселую жизнь.

Дорогие тов. Сталин! Я слыхала по радио в Ваших речах, Вы говорили, что в Советском Союзе жизнь детей очень хорошая, они учатся в школах, широко открыты им двери в школу. Это, конечно, верно, дорогие товарищ Сталин.

Дорогие Иосиф Виссарионович, я и мой брат Александр не в силах ходить в школу.

Потому что, товарищ Сталин, питания у нас нет. Корову и лошадь у нас уже

отобрал Куриловский сельский Совет в 1935 году. И вот уже второй год мы живем

без коровы и лошади…. Семья у нас, товарищ Сталин, 8 человек: 6 детей, самой

старшей девочке - 14 лет и самому младшему - 2 года…

Я, товарищ Сталин, хожу в школу в 4-й класс, а брат мой тоже ходит в школу во 2

й класс. Остальные не учатся, потому что еще молоды. Дорогие товарищ Сталин, в

школу нам ходить очень невозможно, так как нет питания, и к тому же у нас очень

сильное малокровие.

Дорогой и любимый вождь, товарищ Сталин! Я думаю и надеюсь на Вас, что Вы

окажете нам какую-либо помощь. И не оставите неисполненной мою просьбу.

Товарищу Сталину Спасибо товарищу Сталину За нашу счастливую жизнь! За

детство счастливое наше, За наши чудесные дни.  Н.Швецова (мне 12 лет).

Из письма школьницы Н.Швецовой Сталину, 13 января 1937 г.

2. Закрытое распределение задумывалось для защиты трудящегося населения от худших последствий дефицита. Но у него быстро появилась другая функция -обеспечение привилегированного снабжения определенных категорий привилегированных лиц. Для различных элитных категорий чиновников и специалистов были созданы специальные закрытые распределители, снабжающие их товарами гораздо более высокого качества, чем те, что имелись в обычных закрытых магазинах и заводских столовых.

Ш.Фицпатрик. Социальная история советской России в 30-е гг., Москва, 2008

3. Один молодой физик… ел бифштекс, полученный в распределителе тестя, и похваливал: «Вкусно и особенно приятно, потому что у других этого нет…». Люди гордились литерами своих пайков, прав и привилегий и скрывали получки от низших категорий… «У нас голод, - объяснил нам в тридцатом году, когда мы вернулись из Армении, Евгений Яковлевич. – Но сейчас все по-новому. Всех разделили по категориям и каждый голодает или ест по своему рангу. Ему выдается ровно столько, сколько он заслуживает…»

(Из воспоминаний Н.Мандельштам)

4. Когда класс захватывает власть, известная часть этого класса превращается в агентов самой власти. Таким образом возникает бюрократия… Я имею в виду, что социальное положение коммуниста, который имеет в своем распоряжении автомобиль, хорошую квартиру, регулярный отпуск… отличается от положения того же коммуниста, работающего в угольных шахтах, где он получает от 50 до 60 рублей в месяц…

(из письма Х.Раковского, 6 августа, 1928 г.)

2. Материальное благополучие

1. Между тем люди жили в коммунальных квартирах, где одна семья, как правило, занимала одну комнату, в общежитиях и бараках. Лишь малая, обладающая чрезвычайными привилегиями группа имела отдельные квартиры. Куда большее число людей устраивалось в коридорах и «углах» чужих квартир: у тех, кто проживал в коридорах и передних, обычно были кровати, а обитатели углов спали на полу в углу кухни или какого-нибудь другого места общего пользования. В Москве в 1930 г. средняя норма жилплощади составляла 5,5 м2 на человека, а в 1940 г. понизилась почти до 4 м2. Городские жилотделы имели право выселять жильцов — например, тех, кто считался «классовыми врагами», — и подселять новых в уже занятые квартиры. Последний обычай, обозначавшийся эвфемизмом «уплотнение», был одним из самых страшных кошмаров для горожан в 1920-х — начале 1930-х гг. Квартира, занятая одной семьей, могла внезапно, по велению городского начальства, превратиться в многосемейную или коммунальную, причем новые жильцы, как правило, выходцы из низших классов, были совершенно незнакомы старым и зачастую несовместимы с ними. В Москве и других крупных городах процветали всевозможные махинации с жильем: фиктивные браки и разводы, прописка чужих людей в качестве родственников, сдача внаем «коек и углов» по непомерным ценам (до 50% месячного заработка). Как сообщалось в 1933 г., «занятие [под жилье] кочегарок, сторожек, подвалов и лестничных клеток стало в Москве массовым явлением».

(Ш.Фицпатрик. Социальная история советской России в 30-е гг., Москва, 2008)

3. Человек человеку…

1.  Термин «коммунальный» имеет некий идеологический оттенок, вызывая в воображении картину коллективного социалистического общежития

В действительности, судя по большинству рассказов, коммунальные квартиры отнюдь не способствовали воспитанию духа коллективизма и привычек общинного быта у жильцов; фактически они делали прямо противоположное. Каждая семья ревниво охраняла личное имущество, например, кастрюли, сковородки, тарелки, хранившиеся в кухне — месте общего пользования. Строжайшим образом проводились демаркационные линии. Зависть и алчность процветали в замкнутом мирке коммуналки, где зачастую площадь комнат и размеры занимающих их семей не соответствовали друг другу, и семьи, живущие в больших комнатах, вызывали глубокое негодование тех, кто жил в маленьких. Это негодование послужило источником множества доносов и судебных исков, целью которых было увеличить жизненное пространство доносчика или истца за счет соседа.

(Ш.Фицпатрик. Социальная история советской России в 30-е гг., Москва, 2008)

2. 1933 год. Мы, полуголодные, стоим у окна писательской столовой… а жена одного известного писателя… стоит над нами на лестнице и с издевательским высокомерием говорит нам: «А мы этими объедками кормим наших щенков…». Я возненавидел ее за эту фразу, а когда ее репрессировали, подумал: «Так этой куркульке и надо».

(из воспоминаний украинского писателя В.Сосюры)

3. «До чего совестно жить становится! Никакое настоящее общение невозможно, потому что боишься труса в себе и противно говорить с человеком, имея в виду, что он, может быть, для того и беседует с тобой, чтобы куда-то сообщить. С умным – боишься его ума – использует! С глупым боишься, что разболтает по глупости…»

(из дневника писателя М.М.Пришвина)

4. Свободная личность…

1. «Не менее губительно действует «тоталитарный» режим на художественную литературу. Борьба направлений и школ сменилась истолкованием воли вождей. Для всех группировок создана принудительная организация, своего рода концентрационный лагерь художественного слова. В классики возведены посредственные, но благонамеренные повествователи, как Серафимович или Гладков… Выдающиеся художники либо кончают самоубийством, либо ищут материала в глуби времен, либо умолкают…»  

(из книги Л.Д.Троцкого «Преданная революция»)

2. Широкой волной текущая в народ культура перестает быть культурой… Университеты открыты для всех… но есть ли среди них хоть одна высшая школа, достойная этого имени, равная по качеству старому университету? В этом позволительно сомневаться. Рабочий или крестьянский парень, огромными трудами и потом стяжавший себе диплом врача или инженера, не умеет ни писать, ни даже правильно говорить по-русски. Приобретя известный запас профессиональных сведений, он совершенно лишен общей культуры и, раскрывая книгу, встречаясь с уцелевшим интеллигентом старой школы, на каждом шагу мучительно чувствует свое невежество. Специалистом он, может быть, и стал… но культурным человеком не стал и не станет… Причина понятна. Исчезла та среда, которая прежде перерабатывала, обтесывала юного варвара, в нее вступившего, лучше всякой школы и книг…

(из работы Г.П.Федотова «Письма о русской культуре» 1938-1939 гг.)

3.В 1930-х гг. были созданы творческие союзы архитекторов, писателей, композиторов, художников, журналистов, кинематографистов.

Исторический отдел

Карточка ответа

Задание выполнил______________________________________________

Вопросы для комиссий:

Ответьте на следующие вопросы и напишите на их основе письменное заключение комиссии.

Вопросы:

1. Какие признаки тоталитарного режима вы можете найти на страницах романа и в отрывках из исторических источников?
2. На банкете, посвященном победе в Великой Отечественной войне, Сталин сказал тост о важности человека-винтика. Как относится писатель к проблеме обезличивания советского человека? Сформулируйте свое отношение к проблеме.
3. Соответствует ли образ Москвы Булгакова фактам о жизни реальной Москвы 20-30-х гг.?
4. Оправдан ли смех писателя над жизнью нового советского государства?

Заключение комиссии по «булгаковскому вопросу»: насколько правдиво писатель изобразил Москву 30-х годов и оправдан ли был смех писателя над жизнью советских людей.

Решение комиссии___________________________________________________________

Обоснование:

Состав комиссии:

Ответственный секретарь комиссии ________________________________

Дата:

Литотдел

Прочитайте отрывки из романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Определите, что является объектом сатиры Булгакова в каждом фрагменте и какие приёмы сатиры использовал писатель (гротеск, ирония, сарказм, фантастика, карнавальный смех, буффонада – см. учебник, с.125).

1. Отрывок из  главы 5. МАССОЛИТ.

МАССОЛИТ разместился в Грибоедове так, что лучше и уютнее не придумать. Всякий, входящий в Грибоедова, прежде всего знакомился невольно с извещениями разных спортивных кружков и с групповыми, а также индивидуальными фотографиями членов МАССОЛИТа, которыми (фотографиями) были увешаны стены лестницы, ведущей во второй этаж.

На дверях первой же комнаты в этом верхнем этаже виднелась крупная надпись «Рыбно-дачная секция», и тут же был изображен карась, попавшийся на уду.

На дверях комнаты N 2 было написано что-то не совсем понятное: «Однодневная творческая путевка. Обращаться к М. В. Подложной».

Следующая дверь несла на себе краткую, но уже вовсе непонятную надпись: «Перелыгино». Потом у случайного посетителя Грибоедова начинали разбегаться глаза от надписей, пестревших на ореховых теткиных дверях: «Запись в очередь на бумагу у Поклевкиной», «Касса», «Личные расчеты скетчистов»...

Прорезав длиннейшую очередь, начинавшуюся уже внизу в швейцарской, можно было видеть надпись на двери, в которую ежесекундно ломился народ: «Квартирный вопрос».

За квартирным вопросом открывался роскошный плакат, на котором изображена была скала, а по гребню ее ехал всадник в бурке и с винтовкой за плечами. Пониже – пальмы и балкон, на балконе – сидящий молодой человек с хохолком, глядящий куда-то ввысь очень-очень бойкими глазами и держащий в руке самопишущее перо. Подпись: «Полнообъемные творческие отпуска от двух недель (рассказ-новелла) до одного года (роман, трилогия). Ялта, Суук-Су, Боровое, Цихидзири, Махинджаури, Ленинград (Зимний дворец)». У этой двери также была очередь, но не чрезмерная, человек в полтораста.

Всякий посетитель, если он, конечно, был не вовсе тупицей, попав в Грибоедова, сразу же соображал, насколько хорошо живется счастливцам – членам МАССОЛИТа, и черная зависть начинала немедленно терзать его. И немедленно же он обращал к небу горькие укоризны за то, что оно не наградило его при рождении литературным талантом, без чего, естественно, нечего было и мечтать овладеть членским МАССОЛИТским билетом, коричневым, пахнущим дорогой кожей, с золотой широкой каймой, – известным всей Москве билетом.

2. Отрывок из  главы 7. Нехорошая квартирка.

Надо сказать, что квартира эта – N 50 – давно уже пользовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией. Еще два года тому назад владелицей ее была вдова ювелира де Фужере. Анна Францевна де Фужере, пятидесятилетняя почтенная и очень деловая дама, три комнаты из пяти сдавала жильцам: одному, фамилия которого была, кажется, Беломут, и другому – с утраченной фамилией.

И вот два года тому назад начались в квартире необъяснимые происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать.

Однажды в выходной день явился в квартиру милиционер, вызвал в переднюю второго жильца (фамилия которого утратилась) и сказал, что того просят на минутку зайти в отделение милиции в чем-то расписаться. Жилец приказал Анфисе, преданной и давней домашней работнице Анны Францевны, сказать, в случае если ему будут звонить, что он вернется через десять минут, и ушел вместе с корректным милиционером в белых перчатках. Но не вернулся он не только через десять минут, а вообще никогда не вернулся. Удивительнее всего то, что, очевидно, с ним вместе исчез и милиционер.

Набожная, а откровеннее сказать – суеверная, Анфиса так напрямик и заявила очень расстроенной Анне Францевне, что это колдовство и что она прекрасно знает, кто утащил и жильца и милиционера, только к ночи не хочет говорить. Ну, а колдовству, как известно, стоит только начаться, а там уж его ничем не остановишь. Второй жилец исчез, помнится, в понедельник, а в среду как сквозь землю провалился Беломут, но, правда, при других обстоятельствах. Утром за ним заехала, как обычно, машина, чтобы отвезти его на службу, и отвезла, но назад никого не привезла и сама больше не вернулась.

Горе и ужас мадам Беломут не поддаются описанию. Но, увы, и то и другое было непродолжительно. В ту же ночь, вернувшись с Анфисой с дачи, на которую Анна Францевна почему-то спешно поехала, она не застала уже гражданки Беломут в квартире. Но этого мало: двери обеих комнат, которые занимали супруги Беломут, оказались запечатанными.

Два дня прошли кое-как. На третий же день страдавшая все это время бессонницей Анна Францевна опять-таки спешно уехала на дачу... Нужно ли говорить, что она не вернулась!

Оставшаяся одна Анфиса, наплакавшись вволю, легла спать во втором часу ночи. Что с ней было дальше, неизвестно, но рассказывали жильцы других квартир, что будто бы в N 50-м всю ночь слышались какие-то стуки и будто бы до утра в окнах горел электрический свет. Утром выяснилось, что и Анфисы нет!

Об исчезнувших и о проклятой квартире долго в доме рассказывали всякие легенды, вроде того, например, что эта сухая и набожная Анфиса будто бы носила на своей иссохшей груди в замшевом мешочке двадцать пять крупных бриллиантов, принадлежащих Анне Францевне. Что будто бы в дровяном сарае на той самой даче, куда спешно ездила Анна Францевна, обнаружились сами собой какие-то несметные сокровища в виде тех же бриллиантов, а также золотых денег царской чеканки... И прочее в этом же роде. Ну, чего не знаем, за то не ручаемся.

3. Отрывок из  главы 9. Борьба за комнату Берлиоза.

Никанор Иванович Босой, председатель жилищного товарищества дома N 302-бис по садовой улице в Москве, где проживал покойный Берлиоз, находился в страшнейших хлопотах, начиная с предыдущей ночи со среды на четверг.

Весть о гибели Берлиоза распространилась по всему дому с какою-то сверхъестественной быстротою, и с семи часов утра четверга к Босому начали звонить по телефону, а затем и лично являться с заявлениями, в которых содержались претензии на жилплощадь покойного. И в течение двух часов Никанор Иванович принял таких заявлений тридцать две штуки.

В них заключались мольбы, угрозы, кляузы, доносы, обещания произвести ремонт на свой счет, указания на несносную тесноту и невозможность жить в одной квартире с бандитами. В числе прочего было потрясающее по своей художественной силе описание похищения пельменей, уложенных непосредственно в карман пиджака, в квартире N 31, два обещания покончить жизнь самоубийством и одно признание в тайной беременности.

Никанора Ивановича вызывали в переднюю его квартиры, брали за рукав, что-то шептали, подмигивали и обещали не остаться в долгу.

Мука эта продолжалась до начала первого часа дня, когда Никанор Иванович просто сбежал из своей квартиры в помещение управления у ворот, но когда увидел он, что и там его подкарауливают, убежал и оттуда.

4. Отрывок из  главы 9. Арест Босого.

И сейчас же проклятый переводчик оказался в передней, навертел там номер и начал почему-то очень плаксиво говорить в трубку:

– Алло! Считаю долгом сообщить, что наш председатель жилтоварищества дома номер триста два-бис по Садовой, Никанор Иванович Босой, спекулирует валютой. В данный момент в его квартире номер тридцать пять в вентиляции, в уборной, в газетной бумаге четыреста долларов. Говорит жилец означенного дома из квартиры номер одиннадцать Тимофей Квасцов. Но заклинаю держать в тайне мое имя. Опасаюсь мести вышеизложенного председателя.

Что дальше происходило в квартире N 50, неизвестно, но известно, что происходило у Никанора Ивановича. Запершись у себя в уборной на крючок, он вытащил из портфеля пачку, навязанную переводчиком, и убедился в том, что в ней четыреста рублей. Эту пачку Никанор Иванович завернул в обрывок газеты и засунул в вентиляционный ход.

Через пять минут председатель сидел за столом в своей маленькой столовой. Супруга его принесла из кухни аккуратно нарезанную селедочку, густо посыпанную зеленым луком.

И в эту минуту в столовую вошли двое граждан. При взгляде на граждан побелел и Никанор Иванович и поднялся.

– Где сортир? – озабоченно спросил первый, который был в белой косоворотке.

На обеденном столе что-то стукнуло (это Никанор Иванович уронил ложку на клеенку).

– Здесь, здесь, – скороговоркой ответила Пелагея Антоновна.

И пришедшие немедленно устремились в коридор.

– А в чем дело? – тихо спросил Никанор Иванович, следуя за пришедшими, – у нас ничего такого в квартире не может быть... А у вас документики... я извиняюсь...

Первый на ходу показал Никанору Ивановичу документик, а второй в эту же минуту оказался стоящим на табуретке в уборной, с рукою, засунутой в вентиляционный ход. В глазах у Никанора Ивановича потемнело, газету сняли, но в пачке оказались не рубли, а неизвестные деньги, не то синие, не то зеленые, и с изображением какого-то старика. Впрочем, все это Никанор Иванович разглядел неясно, перед глазами у него плавали какие-то пятна.

– Доллары в вентиляции, – задумчиво сказал первый и спросил Никанора Ивановича мягко и вежливо: – Ваш пакетик?

– Нет! – ответил Никанор Иванович страшным голосом, – подбросили враги!

– Это бывает, – согласился тот, первый, и опять-таки мягко добавил: – Ну что же, надо остальные сдавать.

– Нету у меня! Нету, богом клянусь, никогда в руках не держал! – отчаянно вскричал председатель.

Через пять минут жильцы дома, находившиеся во дворе, видели, как председатель в сопровождении еще двух лиц проследовал прямо к воротам дома. Рассказывали, что на Никаноре Ивановиче лица не было, что он пошатывался, проходя, как пьяный, и что-то бормотал.

А еще через час неизвестный гражданин явился в квартиру номер одиннадцать, как раз в то время, когда Тимофей Кондратьевич рассказывал другим жильцам, захлебываясь от удовольствия, о том, как замели председателя, пальцем выманил из кухни Тимофея Кондратьевича в переднюю, что-то ему сказал и вместе с ним пропал.

5. Отрывок из  главы 12. На сеансе черной магии.

Фагот, спровадив пострадавшего конферансье, объявил публике так:

– Таперича, когда этого надоедалу сплавили, давайте откроем дамский магазин!

И тотчас пол сцены покрылся персидскими коврами, возникли громадные зеркала, с боков освещенные зеленоватыми трубками, а меж зеркал витрины, и в них зрители в веселом ошеломлении увидели разных цветов и фасонов парижские женские платья. Это в одних витринах, а в других появились сотни дамских шляп, и с перышками, и без перышек, и с пряжками, и без них, сотни же туфель – черных, белых, желтых, кожаных, атласных, замшевых, и с ремешками, и с камушками. Между туфель появились футляры, и в них заиграли светом блестящие грани хрустальных флаконов. Горы сумочек из антилоповой кожи, из замши, из шелка, а между ними – целые груды чеканных золотых продолговатых футлярчиков, в которых бывает губная помада.

Фагот, сладко ухмыляясь, объявил, что фирма совершенно бесплатно производит обмен старых дамских платьев и обуви на парижские модели и парижскую же обувь. То же самое он добавил относительно сумочек, духов и прочего.

И вот тут прорвало начисто, и со всех сторон на сцену пошли женщины. В общем возбужденном говоре, смешках и вздохах послышался мужской голос: «Я не позволю тебе!» – и женский: «Деспот и мещанин, не ломайте мне руку!» Женщины исчезали за занавеской, оставляли там свои платья и выходили в новых. На табуретках с золочеными ножками сидел целый ряд дам, энергично топая в ковер заново обутыми ногами. Фагот становился на колени, орудовал роговой надевалкой, кот, изнемогая под грудами сумочек и туфель, таскался от витрины к табуретам и обратно, девица с изуродованной шеей то появлялась, то исчезала и дошла до того, что уж полностью стала тарахтеть по-французски, и удивительно было то, что ее с полуслова понимали все женщины, даже те из них, что не знали ни одного французского слова.

Общее изумление вызвал мужчина, затесавшийся на сцену. Он объявил, что у супруги его грипп и что он поэтому просит передать ей что-нибудь через него. В доказательство же того, что он действительно женат, гражданин был готов предъявить паспорт. Заявление заботливого мужа было встречено хохотом, Фагот проорал, что верит, как самому себе, и без паспорта, и вручил гражданину две пары шелковых чулок, кот от себя добавил футлярчик с помадой.

Опоздавшие женщины рвались на сцену, со сцены текли счастливицы в бальных платьях, в пижамах с драконами, в строгих визитных костюмах, в шляпочках, надвинутых на одну бровь.

Тогда Фагот объявил, что за поздним временем магазин закрывается до завтрашнего вечера ровно через одну минуту, и неимоверная суета поднялась на сцене. Женщины наскоро, без всякой примерки, хватали туфли. Одна, как буря, ворвалась за занавеску, сбросила там свой костюм и овладела первым, что подвернулось, – шелковым, в громадных букетах, халатом и, кроме того, успела подцепить два футляра духов.

Ровно через минуту грянул пистолетный выстрел, зеркала исчезли, провалились витрины и табуретки, ковер растаял в воздухе так же, как и занавеска. Последней исчезла высоченная гора старых платьев и обуви, и стала сцена опять строга, пуста и гола.

12. Отрывок из  эпилога. Следствие.

Следствие по его делу продолжалось долго. Ведь как-никак, а дело это было чудовищно! Не говоря уже о четырех сожженных домах и о сотнях сведенных с ума людей, были и убитые. О двух это можно сказать точно: о Берлиозе и об этом несчастном служащем в бюро по ознакомлению иностранцев с достопримечательностями Москвы, бывшем бароне Майгеле. Ведь они-то были убиты. Обгоревшие кости второго были обнаружены в квартире N 50 по Садовой улице, после того как потушили пожар. Да, были жертвы, и эти жертвы требовали следствия.

Но были и еще жертвы, и уже после того, как Воланд покинул столицу, и этими жертвами стали, как это ни грустно, черные коты.

Штук сто примерно этих мирных, преданных человеку и полезных ему животных были застрелены или истреблены иными способами в разных местах страны. Десятка полтора котов, иногда в сильно изуродованном виде, были доставлены в отделения милиции в разных городах. Например, в Армавире один из ни в чем не повинных котов был приведен каким-то гражданином в милицию со связанными передними лапами.

Кроме котов, некоторые незначительные неприятности постигли кое-кого из людей. Произошло несколько арестов. В числе других задержанными на короткое время оказались: в Ленинграде – граждане Вольман и Вольпер, в Саратове, Киеве и Харькове – трое Володиных, в Казани – Волох, а в Пензе, и уж совершенно неизвестно почему, – кандидат химических наук Ветчинкевич... Правда, тот был огромного роста, очень смуглый брюнет.

Попались в разных местах, кроме того, девять Коровиных, четыре Коровкина и двое Караваевых.

Некоего гражданина сняли с севастопольского поезда связанным на станции Белгород. Гражданин этот вздумал развлечь едущих с ним пассажиров карточными фокусами.

В Ярославле, как раз в обеденную пору, в ресторан явился гражданин с примусом в руках, который он только что взял из починки. Двое швейцаров, лишь только увидели его, бросили свои посты в раздевалке и бежали, а за ними бежали из ресторана все посетители и служащие. При этом у кассирши непонятным образом пропала вся выручка.

Было еще многое, всего не вспомнишь. Было большое брожение умов.

6. Отрывок из  главы 13. Травля Мастера.

– Я впервые попал в мир литературы, но теперь, когда уже все кончилось и гибель моя налицо, вспоминаю о нем с ужасом! – торжественно прошептал мастер и поднял руку. – Да, он чрезвычайно поразил меня, ах, как поразил!

– Кто? – чуть слышно шепнул Иван, опасаясь перебивать взволнованного рассказчика.

– Да редактор, я же говорю, редактор. Да, так он прочитал. Он смотрел на меня так, как будто у меня щека была раздута флюсом, как-то косился в угол и даже сконфуженно хихикнул. Он без нужды мял манускрипт и крякал. Вопросы, которые он мне задавал, показались мне сумасшедшими. Не говоря ничего по существу романа, он спрашивал меня о том, кто я таков и откуда я взялся, давно ли пишу и почему обо мне ничего не было слышно раньше, и даже задал, с моей точки зрения, совсем идиотский вопрос: кто это меня надоумил сочинить роман на такую странную тему?

Наконец, он мне надоел, и я спросил его напрямик, будет ли он печатать роман или не будет.

Тут он засуетился, начал что-то мямлить и заявил, что самолично решить этот вопрос он не может, что с моим произведением должны ознакомиться другие члены редакционной коллегии, именно критики Латунский и Ариман и литератор Мстислав Лаврович. Он просил меня прийти через две недели.

Я пришел через две недели и был принят какой-то девицей со скошенными к носу от постоянного вранья глазами.

– Это Лапшенникова, секретарь редакции, – усмехнувшись, сказал Иван, хорошо знающий тот мир, который так гневно описывал его гость.

– Может быть, – отрезал тот, – так вот, от нее я получил свой роман, уже порядочно засаленный и растрепанный. Стараясь не попадать своими глазами в мои, Лапшенникова сообщила мне, что редакция обеспечена материалами на два года вперед и что поэтому вопрос о напечатании моего романа, как она выразилась, отпадает.

– Помню, помню этот проклятый вкладной лист в газету, – бормотал гость, рисуя двумя пальцами рук в воздухе газетный лист, и Иван догадался из дальнейших путаных фраз, что какой-то другой редактор напечатал большой отрывок из романа того, кто называл себя мастером.

По словам его, прошло не более двух дней, как в другой газете появилась статья критика Аримана, которая называлась «Враг под крылом редактора», в которой говорилось, что Иванов гость, пользуясь беспечностью и невежеством редактора, сделал попытку протащить в печать апологию Иисуса Христа.

– А, помню, помню! – вскричал Иван. – Но я забыл, как ваша фамилия!

– Оставим, повторяю, мою фамилию, ее нет больше, – ответил гость. – Дело не в ней. Через день в другой газете за подписью Мстислава Лавровича обнаружилась другая статья, где автор ее предполагал ударить, и крепко ударить, по Пилатчине и тому богомазу, который вздумал протащить (опять это проклятое слово!) ее в печать.

Остолбенев от этого слова «Пилатчина», я развернул третью газету. Здесь было две статьи: одна – Латунского, а другая – подписанная буквами «Н. Э.». Уверяю вас, что произведения Аримана и Лавровича могли считаться шуткою по сравнению с написанным Латунским. Достаточно вам сказать, что называлась статья Латунского «Воинствующий старообрядец».

Статьи не прекращались. Над первыми из них я смеялся. Но чем больше их появлялось, тем более менялось мое отношение к ним. Второй стадией была стадия удивления. Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, – и я не мог от этого отделаться, – что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим. А затем, представьте себе, наступила третья стадия – страха. Нет, не страха этих статей, поймите, а страха перед другими, совершенно не относящимися к ним или к роману вещами. Так, например, я стал бояться темноты. Словом, наступила стадия психического заболевания.

7. Отрывок из  главы 15. Допрос Босого.

От другого этого места у Никанора Ивановича осталось в воспоминании мало чего. Помнился только письменный стол, шкаф и диван.

Там с Никанором Ивановичем, у которого перед глазами как-то мутилось от приливов крови и душевного возбуждения, вступили в разговор, но разговор вышел какой-то странный, путаный, а вернее сказать, совсем не вышел.

Первый же вопрос, который был задан Никанору Ивановичу, был таков:

– Вы Никанор Иванович Босой, председатель домкома номер триста два-бис по Садовой?

На это Никанор Иванович, рассмеявшись страшным смехом, ответил буквально так:

– Я Никанор, конечно, Никанор! Но какой же я к шуту председатель!

– То есть как? – спросили у Никанора Ивановича, прищуриваясь.

– А так, – ответил он, – что ежели я председатель, то я сразу должен был установить, что он нечистая сила! А то что же это? Пенсне треснуло... весь в рванине... Какой же он может быть переводчик у иностранца!

– Про кого говорите? – спросили у Никанора Ивановича.

– Коровьев! – вскричал Никанор Иванович, – в пятидесятой квартире у нас засел! Пишите: Коровьев. Его немедленно надо изловить! Пишите: шестое парадное, там он.

– Откуда валюту взял? – задушевно спросили у Никанора Ивановича.

– Бог истинный, бог всемогущий, – заговорил Никанор Иванович, – все видит, а мне туда и дорога. В руках никогда не держал и не подозревал, какая такая валюта! Господь меня наказует за скверну мою, – с чувством продолжал Никанор Иванович, то застегивая рубашку, то расстегивая, то крестясь, – брал! Брал, но брал нашими советскими! Прописывал за деньги, не спорю, бывало. Хорош и наш секретарь Пролежнев, тоже хорош! Прямо скажем, все воры в домоуправлении. Но валюты я не брал!

На просьбу не валять дурака, а рассказывать, как попали доллары в вентиляцию, Никанор Иванович стал на колени и качнулся, раскрывая рот, как бы желая проглотить паркетную шашку.

– Желаете, – промычал он, – землю буду есть, что не брал? А Коровьев – он черт.

8. Отрывок из  главы 17. Костюм Прохора Петровича.

За огромным письменным столом с массивной чернильницей сидел пустой костюм и не обмакнутым в чернила сухим пером водил по бумаге. Костюм был при галстуке, из кармашка костюма торчало самопишущее перо, но над воротником не было ни шеи, ни головы, равно как из манжет не выглядывали кисти рук. Костюм был погружен в работу и совершенно не замечал той кутерьмы, что царила кругом. Услыхав, что кто-то вошел, костюм откинулся в кресле, и над воротником прозвучал хорошо знакомый бухгалтеру голос Прохора Петровича:

– В чем дело? Ведь на дверях же написано, что я не принимаю.

Красавица секретарь взвизгнула и, ломая руки, вскричала:

– Вы видите? Видите?! Нету его! Нету! Верните его, верните!

Тут в дверь кабинета кто-то сунулся, охнул и вылетел вон. Бухгалтер почувствовал, что ноги его задрожали, и сел на краешек стула, но не забыл поднять портфель. Анна Ричардовна прыгала вокруг бухгалтера, терзая его пиджак, и вскрикивала:

– Я всегда, всегда останавливала его, когда он чертыхался! Вот и дочертыхался, – тут красавица подбежала к письменному столу и музыкальным нежным голосом, немного гнусавым после плача, воскликнула:

– Проша! где вы?

– Кто вам тут «Проша»? – осведомился надменно костюм, еще глубже заваливаясь в кресле.

– Не узнает! Меня не узнает! Вы понимаете? – взрыдала секретарь.

– Попрошу не рыдать в кабинете! – уже злясь, сказал вспыльчивый костюм в полоску и рукавом подтянул к себе свежую пачку бумаг, с явной целью поставить на них резолюцию.

– Нет, не могу видеть этого, нет, не могу! – закричала Анна Ричардовна и выбежала в секретарскую, а за нею как пуля вылетел и бухгалтер.

– Вообразите, сижу, – рассказывала, трясясь от волнения, Анна Ричардовна, снова вцепившись в рукав бухгалтера, – и входит кот. Черный, здоровый, как бегемот. Я, конечно, кричу ему «брысь!». Он – вон, а вместо него входит толстяк, тоже с какой-то кошачьей мордой, и говорит: "«Это что же вы, гражданка, посетителям »брысь« кричите?» И прямо шасть к Прохору Петровичу, я, конечно, за ним, кричу: «Вы с ума сошли?» А он, наглец, прямо к Прохору Петровичу и садится против него в кресло! Ну, тот... Он – добрейшей души человек, но нервный. Вспылил! Не спорю. Нервозный человек, работает как вол, – вспылил. «Вы чего, говорит, без доклада влезаете?» А тот нахал, вообразите, развалился в кресле и говорит, улыбаясь: «А я, говорит, с вами по дельцу пришел потолковать». Прохор Петрович вспылил опять-таки: «Я занят!» А тот, подумайте только, отвечает: «Ничем вы не заняты...» А? Ну, тут уж, конечно, терпение Прохора Петровича лопнуло, и он вскричал: «Да что ж это такое? Вывести его вон, черти б меня взяли!» А тот, вообразите, улыбнулся и говорит: «Черти чтоб взяли? А что ж, это можно!» И, трах, я не успела вскрикнуть, смотрю: нету этого с кошачьей мордой и си... сидит... костюм... Геее! – распялив совершенно потерявший всякие очертания рот, завыла Анна Ричардовна.

Подавившись рыданием, она перевела дух, но понесла что-то уж совсем несообразное:

– И пишет, пишет, пишет! С ума сойти! По телефону говорит! Костюм! Все разбежались, как зайцы!

Бухгалтер только стоял и трясся.

9. Отрывок из  главы 17. Хоровое пение.

Оказалось, что заведующий городским филиалом, «вконец разваливши облегченные развлечения» (по словам девицы), страдал манией организации всякого рода кружков.

– Очки втирал начальству! – орала девица.

В течение года заведующий успел организовать кружок по изучению Лермонтова, шахматно-шашечный, пинг-понга и кружок верховой езды. К лету угрожал организацией кружка гребли на пресных водах и кружка альпинистов.

И вот сегодня, в обеденный перерыв, входит он, заведующий...

– И ведет под руку какого-то сукина сына, – рассказывала девица, – неизвестно откуда взявшегося, в клетчатых брючонках, в треснутом пенсне и... рожа совершенно невозможная!

И тут же, по рассказу девицы, отрекомендовал его всем обедавшим в столовой филиала как видного специалиста по организации хоровых кружков.

Лица будущих альпинистов помрачнели, но заведующий тут же призвал всех к бодрости, а специалист и пошутил, и поострил, и клятвенно заверил, что времени пение берет самую малость, а пользы от этого пения, между прочим, целый вагон.

Ну, конечно, как сообщила девица, первыми выскочили Фанов и Косарчук, известнейшие филиальские подхалимы, и объявили, что записываются. Тут остальные служащие убедились, что пения не миновать, пришлось записываться и им в кружок. Петь решили в обеденном перерыве, так как все остальное время было занято Лермонтовым и шашками. Заведующий, чтобы подать пример, объявил, что у него тенор, и далее все пошло, как в скверном сне. Клетчатый специалист-хормейстер проорал:

– До-ми-соль-до! – вытащил наиболее застенчивых из-за шкафов, где они пытались спастись от пения, Косарчуку сказал, что у него абсолютный слух, заныл, заскулил, просил уважить старого регента-певуна, стучал камертоном по пальцам, умоляя грянуть «Славное море».

Грянули. И славно грянули. Клетчатый, действительно, понимал свое дело. Допели первый куплет. Тут регент извинился, сказал: «Я на минутку» – и... исчез. Думали, что он действительно вернется через минутку. Но прошло и десять минут, а его нету. Радость охватила филиальцев – сбежал.

И вдруг как-то сами собой запели второй куплет, всех повел за собой Косарчук, у которого, может быть, и не было абсолютного слуха, но был довольно приятный высокий тенор. Спели. Регента нету! Двинулись по своим местам, но не успели сесть, как, против своего желания, запели. Остановить, – но не тут-то было. Помолчат минуты три и опять грянут. Помолчат – грянут! Тут сообразили, что беда.

10. Отрывок из  главы 18. Буфетчик Соков.

Черный маг раскинулся на каком-то необъятном диване, низком, с разбросанными на нем подушками. Как показалось буфетчику, на артисте было только черное белье и черные же остроносые туфли.

– Я, – горько заговорил буфетчик, – являюсь заведующим буфетом театра Варьете...

Артист вытянул вперед руку, на пальцах которой сверкали камни, как бы заграждая уста буфетчику, и заговорил с большим жаром:

– Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно!

– Я извиняюсь, – заговорил ошеломленный этим внезапным нападением Андрей Фокич, – я не по этому делу, и осетрина здесь ни при чем.

– То есть как это ни при чем, если она испорчена!

– Осетрину прислали второй свежести, – сообщил буфетчик.

– Голубчик, это вздор!

– Чего вздор?

– Вторая свежесть – вот что вздор! Свежесть бывает только одна – первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!

– Я извиняюсь, – начал было опять буфетчик, не зная, как отделаться от придирающегося к нему артиста.

– Извинить не могу, – твердо сказал тот.

– Я не по этому делу пришел, – совсем расстраиваясь, проговорил буфетчик. – Вчера вы изволили фокусы делать...в числе прочего бумажки слетели с потолка, – буфетчик понизил голос и конфузливо оглянулся, – ну, их все и похватали. И вот заходит ко мне в буфет молодой человек, дает червонец, я сдачи ему восемь с полтиной... Потом другой. Я все даю сдачи. А сегодня стал проверять кассу, глядь, а вместо денег – резаная бумага. На сто девять рублей наказали буфет.

– Неужели мошенники? – тревожно спросил у гостя маг, – неужели среди Москвичей есть мошенники?

В ответ буфетчик так горько улыбнулся, что отпали все сомнения: да, среди москвичей есть мошенники.

– Это низко! – возмутился Воланд, – вы человек бедный... ведь вы – человек бедный?

Буфетчик втянул голову в плечи, так что стало видно, что он человек бедный.

– У вас сколько имеется сбережений?

Вопрос был задан участливым тоном, но все-таки такой вопрос нельзя не признать неделикатным. Буфетчик замялся.

– Двести сорок девять тысяч рублей в пяти сберкассах, – отозвался из соседней комнаты треснувший голос, – и дома под полом двести золотых десяток.

Буфетчик как будто прикипел к своему табурету.

11. Отрывок из  главы 18. В торгсине.

Примерно через четверть часа после начала пожара на Садовой, у зеркальных дверей торгсина на Смоленском рынке появился длинный гражданин в клетчатом костюме и с ним черный крупный кот.

Эта парочка посетителей почему-то не понравилась швейцару-мизантропу.

– У нас только на валюту, – прохрипел он, раздраженно глядя из-под лохматых, как бы молью изъеденных, сивых бровей.

– – У меня, может быть, полный примус валюты, – запальчиво встрял в разговор котообразный толстяк, так и прущий в магазин. С ненавистью и сомнением глядя на диковинную парочку, швейцар посторонился, и наши знакомые, Коровьев и Бегемот, очутились в магазине.

Низенький, совершенно квадратный человек, бритый до синевы, в роговых очках, в новенькой шляпе, не измятой и без подтеков на ленте, в сиреневом пальто и лайковых рыжих перчатках, стоял у прилавка и что-то повелительно мычал. Продавец в чистом белом халате и синей шапочке обслуживал сиреневого клиента. Острейшим ножом, очень похожим на нож, украденный Левием Матвеем, он снимал с жирной плачущей розовой лососины ее похожую на змеиную с серебристым отливом шкуру.

– И это отделение великолепно, – торжественно признал Коровьев, – и иностранец симпатичный, – он благожелательно указал пальцем на сиреневую спину.

– Нет, Фагот, нет, – задумчиво ответил Бегемот, – ты, дружочек, ошибаешься. В лице сиреневого джентльмена чего-то не хватает, по-моему.

Сиреневая спина вздрогнула, но, вероятно, случайно, ибо не мог же иностранец понять то, что говорили по-русски Коровьев и его спутник.

– Кароши? – строго спрашивал сиреневый покупатель.

– Мировая, – отвечал продавец, кокетливо ковыряя острием ножа под шкурой.

– Кароши люблю, плохой – нет, – сурово говорил иностранец.

– Как же! – восторженно отвечал продавец.

Тут наши знакомые отошли от иностранца с его лососиной к краю кондитерского прилавка.

– Жарко сегодня, – обратился Коровьев к молоденькой, краснощекой продавщице и не получил от нее никакого ответа на это. – Почем мандарины? – осведомился тогда у нее Коровьев.

– Тридцать копеек кило, – ответила продавщица.

– Все кусается, – вздохнув, заметил Коровьев, – эх, эх... – Он немного еще подумал и пригласил своего спутника: – Кушай, Бегемот.

Толстяк взял свой примус под мышку, овладел верхним мандарином в пирамиде и, тут же со шкурой сожравши его, принялся за второй.

– Ты что же это делаешь, гад?!

Павел Иосифович уже спешил к месту действия.

– Граждане! – вибрирующим тонким голосом прокричал он, – что же это делается? Ась? Позвольте вас об этом спросить! Бедный человек, – Коровьев подпустил дрожи в свой голос и указал на Бегемота, немедленно скроившего плаксивую физиономию, – бедный человек целый день починяет примуса; он проголодался... а откуда же ему взять валюту? Ну, взял на пробу горемыка мандарин. И вся-то цена этому мандарину три копейки. И вот они уж свистят, как соловьи весной в лесу, тревожат милицию, отрывают ее от дела. А ему можно? А? – и тут Коровьев указал на сиреневого толстяка, отчего у того на лице выразилась сильнейшая тревога, – кто он такой? А? Откуда он приехал? Зачем? Скучали мы, что ли, без него? Приглашали мы его, что ли? Конечно, – саркастически кривя рот, во весь голос орал бывший регент, – он, видите ли, в парадном сиреневом костюме, от лососины весь распух, он весь набит валютой, а нашему-то, нашему-то?! Горько мне! Горько! Горько! – завыл Коровьев, как шафер на старинной свадьбе.

Вся эта глупейшая, бестактная и, вероятно, политически вредная вещь заставила гневно содрогаться Павла Иосифовича, но, как это ни странно, по глазам столпившейся публики видно было, что в очень многих людях она вызвала сочувствие! А когда Бегемот, приложив грязный продранный рукав к глазу, воскликнул трагически:

– Спасибо, верный друг, заступился за пострадавшего! – произошло чудо. Приличнейший тихий старичок, одетый бедно, но чистенько, старичок, покупавший три миндальных пирожных в кондитерском отделении, вдруг преобразился. Глаза его сверкнули боевым огнем, он побагровел, швырнул кулечек с пирожными на пол и крикнул:

– Правда! – детским тонким голосом. Затем он выхватил поднос, сбросив с него остатки погубленной Бегемотом шоколадной эйфелевой башни, взмахнул им, левой рукой сорвал с иностранца шляпу, а правой с размаху ударил подносом плашмя иностранца по плешивой голове. Прокатился такой звук, какой бывает, когда с грузовика сбрасывают на землю листовое железо. Толстяк, белея, повалился навзничь и сел в кадку с керченской сельдью, выбив из нее фонтан селедочного рассола. Тут же стряслось и второе чудо. Сиреневый, провалившись в кадку, на чистом русском языке, без признаков какого-либо акцента, вскричал:

– Убивают! Милицию! Меня бандиты убивают! – очевидно, вследствие потрясения, внезапно овладев до тех пор неизвестным ему языком.

Тогда прекратился свист швейцара, и в толпах взволнованных покупателей замелькали, приближаясь, два милицейских шлема. Но коварный Бегемот, как из шайки в бане окатывают лавку, окатил из примуса кондитерский прилавок бензином, и он вспыхнул сам собой.

Литотдел

Карточка ответа (заполните не менее 5 строк)

Выполнил задание ________________________________________________________

Москва 30-х годов в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»

Интегрированный урок литературы и истории в 11классе

Учитель литературы Магина Н.В.

Учитель истории Третьякова М.Н.

Комментарий к уроку: данный урок разработан для обучающихся гуманитарного класса и представляет собой учебное занятие с на основе технологии исследовательской деятельности и организации групповой работы по типу «зигзаг»

Цели:

1) определить особенности изображенных Булгаковым современных ему событий, помочь обучающимся понять позицию автора;

2) формировать умение проводить аналогии между исторической действительностью и событиями, изображёнными в произведении;

3) развивать навыки исследовательской деятельности и сотрудничества.

Оборудование: презентация, раздаточные материалы, карточки  - «удостоверения»

Технологическая карта урока

Ход урока:

1.  Учитель литературы: О своём творчестве М. А. Булгаков говорил: «Я всегда пишу по чистой совести и так как вижу». Именно такой принцип творчества, которому писатель остался верен до конца жизни, не позволил ему реализоваться как писателю в полной мере в условиях нового советского государства. Но именно эта честность перед самим собой и подкупает нас, читателей, в  Булгакове и делает его одним из самых любимых писателей и сегодня, т.е. делает его современным. Последний, «закатный» его роман – «Мастер и Маргарита»  - и станет сегодня объектом нашего изучения. Как мы уже знаем, этот роман – повествование-лабиринт, в котором взаимодействуют три романа: о Пилате, о Мастере, о Воланде – и три мира – ершалаимский, фантастический и московский. Сегодня мы будем говорить о «московском романе» Булгакова.

Учитель истории: Учёные склоняются к мнению, что действие в романе происходит в 1929 году, провозглашённом Сталиным «годом великого перелома». Давайте вспомним, какие экономические и политические процессы проходили в стране на рубеже 20-30-х годов.

Примерные ответы: в разгаре индустриализация, началась сплошная коллективизация сельского хозяйства, завершилась борьба с политическими противниками большевиков, а также борьба за власть внутри самой партии, установилась единоличная власть Сталина.

 Советский Союз  1920-30-х годов -  это первые пятилетки, трудовой энтузиазм и перевыполнение плана; это - перелет Чкалова через северный полюс и подвиг челюскинцев, героически эвакуированных с парохода, зажатого во льдах северного морского пути. Роман Булгакова дает нам другое представление о советском обществе этого периода. Роман создавался в определенных политических и социально-экономических условиях, поэтому мы можем рассматривать его как исторический источник. Основа литературы – образ, основа исторической науки – исторический факт. Поэтому нам недостаточно найти черты советского общества в романе. Чтобы подтвердить наличие такой характеристики нам необходимо соотнести эти данные с данными  исторических источников, и попытаться составить объективный образ времени, которое  вслед за Сталиным стали называть «годом Великого перелома».

Учитель литературы: Тогда же переломилась и судьба Булгакова: все его пьесы оказались под запретом.

В чём же обвиняли Булгакова?

Учитель обращает внимание на цитаты.

 «Острый памфлет на современность. Нельзя печатать!» (Л.Каменев).

Лев Борисович Каменев — советский партийный и государственный деятель, большевик, революционер. 

ПАМФЛЕТ —произведение, направленное обычно против политического строя в целом или его отдельных сторон, против той или иной общественной группы, партии, правительства и т. п., зачастую через разоблачение отдельных их представителей (Литературная энциклопедия).

А теперь обратимся к словам самого Булгакова:

«Склад моего ума сатирический. Из-под пера выходят вещи, которые порою по-видимому остро задевают общественно-коммунистические круги. Отрицательные явления жизни в советской стране привлекают мое пристальное внимание». (М. Булгаков)

Прокомментируйте, пожалуйста, два эти высказывания. Что их объединяет? Как мы видим, сам писатель не отрицает того, что он смеётся над «тёмными» сторонами жизни советской страны. А в чем тогда проблема? В чём противоречие?

Примерный ответ: Почему смех над пороками вызывал такую яростную критику со стороны молодого государства? Может, Булгаков преувеличивал негативные явления новой Москвы и клеветал на советское государство?

Сформулируйте, пожалуйста, цель урока, опираясь на тему и проблему.

Примерный ответ: Цель – выяснить, насколько правдиво изображена Москва 30-х годов в романе и оправдан ли смех писателя над новой жизнью.

2. Для того чтобы в деталях исследовать объект – Москву 30-х  - сейчас мы разделимся на группы, а чтобы  чуть-чуть приблизиться к той эпохе, мы выдаём вам удостоверения (разноцветные, потом по цвету формируются другие группы)  сотрудников отделов – Литотдела, Исторического отдела, Худпросвета и Биографического отдела. Их необходимо подписать. Ваша задача – внимательно изучить предложенные вам материалы и выполнить задание на карточке.

3. На следующем этапе нашего занятия мы собираем комиссии по «булгаковскому вопросу». Комиссии собираются по цвету  ваших удостоверений. В комиссию попадает хотя бы один сотрудник из каждого отдела, он приносит с собой все необходимые для работы комиссии материалы. Задача комиссии  -  обсудить роман Булгакова и вынести своё решение: правдиво ли писатель изобразил Москву 30-х годов и оправдан ли был смех Булгакова над советской действительностью. Каждая комиссия готовит письменное заключение, опираясь на вопросы на карточке. Затем ответственный секретарь каждой комиссии обнародует своё заключение.

4. Каждая комиссия выносит своё решение по «булгаковскому вопросу» (один из членов комиссии зачитывает заключение).

5.  Итак, на основании выводов комиссий давайте сформулируем наше общее решение. Запишите, пожалуйста, в тетради ответ на проблемный вопрос «Почему смех Булгакова вызвал столь яростную критику со стороны государства?». (Выборочно зачитать).

Сегодняшний урок объединил 2 учебных предмета – историю и литературу. В чём вы увидели связь этих предметов на уроке?

6. Наш урок подходит к концу. В ваших удостоверениях есть «Лист самооценки сотрудника». Поставьте, пожалуйста, баллы от 1 до 5 в соответствующих графах таблицы. Удостоверения сдайте. Ваши отметки за урок сложатся из самооценки, отметки за карточку и письменное заключение. А пока давайте выскажем своё мнение об уроке.

7. Домашнее задание:

1) написать «острый памфлет на современность»

2) написать фантазию «Новые похождения Коровьева и Бегемота»

3) написать эссе «Художник и власть»

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Лист самооценки

Худпросвет

Рассмотрите советские плакаты 30-х годов. Определите по этим плакатам основные ценностные установки советского общества 30-х годов.

Плакат 1.

Плакат 2.

Плакат 3.

Плакат 4.

Плакат 5.

Плакат 6.

Плакат 7.

Худпросвет

Карточка ответа

Задание выполнил__________________________________________

Худпросвет

Карточка ответа

Задание выполнил__________________________________________

Худпросвет

Карточка ответа

Задание выполнил__________________________________________