Неразрушимый вечно город Глупов
план-конспект урока по литературе (10 класс) на тему

“Неразрушимый вечно город Глупов...”

Об использовании ролевой игры при изучении “Истории одного города” М.Е. Салтыкова-Щедрина

В гротескном, фантастическом мире Салтыкова-Щедрина возможно всё...

Однажды ожили и сошли со страниц его книги господа градоначальники, в разное время с разным успехом управлявшие небезызвестным городом Глуповом. На исходе XX века вознамерились они встретиться с представителями средств массовой информации, очевидно для того, чтобы те не замедлили рассказать всему свету о жизни и деяниях сих славных особ.

И что ж вы думаете? К вящему удовольствию вышеозначенных лиц в мгновение ока слетелись на встречу с ними многочисленные служители пера и диктофона.

Пресс-конференция состоялась.

Господа градоначальники поведали о том, какие разнообразные методы и средства борьбы с наро... простите, средства управления народом применяли они, будучи на своём посту.

Господа журналисты умудрились задать интервьюируемым великое множество вопросов, зачастую весьма и весьма провокационных, от которых майорам, бригадирам и прочим бывым прохвостам становилось не по себе и хотелось поскорее вернуться на такие уютные для них страницы книги...

Вот такая невероятная история произошла однажды. Где и когда? На уроке литературы в 10-м классе. При изучении книги М.Е. Салтыкова-Щедрина “История одного города”, книги трудной, интересной и удивительно современной. В роли градоначальников и журналистов выступили сами десятиклассники, а учитель выполнял функцию ведущего и, в случае необходимости, комментатора.

* * *

Я думаю, многие коллеги согласятся с тем, что чтение указанного произведения даётся нашим детям с известным трудом. Да и учителя, к сожалению, не всегда выбирают эту книгу для изучения, несмотря на то что она входит в число лучших щедринских сочинений и имеет непреходящую культурную ценность. Тому есть объяснения.

“История одного города”, пожалуй, самое демонстративное по своей художественной условности произведение русской классики XIX века. Воспитанные в основном на жизнеподобии классического реализма, мы зачастую побаиваемся погрузиться в столь необычный художественный мир “Истории...”. И упускаем великолепный шанс литературного исследования, игры, возможность просто получить эстетическое наслаждение от изумительного творения великого писателя, умевшего совместить острейшую боль за многие явления общественной жизни с буйством фантасмагорических образов, стихией хоть и горького, но всепобеждающего смеха.

Да, безусловно, “Историю одного города” читать трудно. На первых порах приходится буквально “продираться сквозь туман”. Но не интересно ли? И, уж коли мы зачастую подходим к литературе прагматически, не полезно ли? Интересно. Небесполезно в разных смыслах: и в развитии грамотного читателя, и в воспитании человека, гражданина, личности. К тому же значение творчества Салтыкова-Щедрина как поистине талантливого, великого художника слова не ограничивается рамками современной писателю эпохи, а характеризуется удивительным внеисторизмом, вневременностью. И задача учителя — сделать так, чтобы юные читатели не считали эту книгу безнадёжно устаревшей, разоблачающей какой-то самодержавный строй, чтобы поняли и оценили блестящее остроумие, неистощимую фантазию сатирика, почувствовали “глубочайшее страдание” (М.А. Булгаков), скрытое под язвительным, саркастическим смехом, чтобы и сами испытали “сердечную боль” любви к России.

В недавнем прошлом сатиру Щедрина прочно связывали только с дооктябрьским периодом истории нашей страны. Может, потому и не изучалась “История...” в школе, что никак не укладывалась она в прокрустово ложе конкретно-исторической интерпретации. Как узнаваемы в ней не только события и лица прошлого, щедринского и “дощедринского” периодов, но и множественные аналогии советской и постсоветской действительности!

В 1871 году Салтыков-Щедрин, отвечая на обвинения его в “исторической сатире”, писал в редакцию журнала “Вестник Европы”, что он имел в виду “совершенно обыкновенную сатиру”, “направленную против тех характеристических черт русской жизни, которые делают её не вполне удобною” и “производят результаты... весьма дурные, а именно: необеспеченность жизни, произвол, непредусмотрительность, недостаток веры в будущее и т.п.”. Перечисленные “результаты”, как это ни печально, в той или иной мере традиционно свойственны нашей “русской жизни”.

Показывая действительность второй половины XIX века, писатель вскрыл вечные российские проблемы. Город Глупов — не просто обобщённый, аллегорический образ современной автору России, это — универсальная картина российской жизни при любом государственном устройстве. Страшную характеристику этому городу дал Игорь Северянин в медальоне, посвящённом сатирику (см. полностью далее): “Неразрушимый вечно город Глупов — // Прорусенный, повсюдный, озорной...”

Будет ли продолжаться это разложение?.. Поймём ли мы “неблагозвучьем звучного трубадура”?..

Верю, Салтыков-Щедрин нужен нам сегодня как никогда.

Размышляя над тем, как оживить процесс изучения “Истории...”, приблизить её к современности, желая найти оригинальную форму урока, более или менее адекватную содержанию и художественному своеобразию книги, как-то неожиданно для себя я пришла к идее провести ролевую игру. (Замечу, что эта идея возникла не на пустом месте. Форму ролевой игры начала пропагандировать С.М. Иванова. См.: “Литература”, 2001, № 40.) Пресс-конференция — вот что может замечательно соответствовать материалу урока “Образы градоначальников в “Истории одного города”! Возможно, на это косвенно натолкнули меня многочисленные пресс-конференции и выступления наших нынешних политиков. А ведь кое-какие их черты легко узнаваемы в глуповских градоначальниках! Кстати говоря, наши школьные артисты это почувствовали и наделили своих героев до боли знакомыми жестами, интонациями и другими штрихами портретов современных “градоначальников” и их предшественников. После урока я поняла, что не ошиблась в выборе формы. (Эту форму впоследствии успешно использовали и некоторые другие учителя, подтвердившие её результативность. А дети, несколько лет назад окончившие школу, всё ещё помнят подробности изучения творчества Салтыкова-Щедрина.)

Рассмотрим место данного занятия в системе уроков по изучению “Истории одного города” и особенности его подготовки и проведения.

Ролевая игра может быть проведена после двухчасового урока, посвящённого общей характеристике книги, на котором рассматриваются тема, жанр, композиция, определяется основной конфликт, анализируется система образов и образ рассказчика, выявляются средства художественной изобразительности и выразительности, приёмы сатиры, текстуально изучаются первые главки. С главы “Органчик” начинается укрупнённое, детализированное изображение отдельных градоначальников и их отношений с глуповцами. Материалом для занятия являются главы от “Органчика” и до конца книги.

В целом система уроков по произведению может быть выстроена следующим образом (количество уроков на каждом этапе определяется конкретными условиями):

Уроки, посвящённые анализу образов градоначальников, можно построить по-разному. Возможные пути:

— монографический поглавный анализ (коллективно, фронтально);

— сообщения учащихся на основе самостоятельного анализа отдельных глав;

— сочетание первого и второго, например: 1-й урок — коллективный анализ главы “Органчик”, 2-й урок — семинар (групповые доклады), 3-й урок — самостоятельная работа (анализ образа Угрюм-Бурчеева).

Как один из вариантов урока в сильном классе возможна ролевая игра, для проведения которой требуется достаточно длительная подготовка (см. приложение “Место и значение ролевой игры на уроке”). В более слабых классах рекомендуется провести её как внеклассное мероприятие. Частично игру можно использовать как фрагмент урока, включая одну-две театрализованные миниатюры.

Рассмотрим ход работы. Повествование о каждом из градоначальников является относительно завершённым, самостоятельным (иногда в пределах одной главы можно выделить несколько частей, или несколько глав бывают посвящены истории одного градоначальника): “Органчик” (Брудастый); “Сказание о шести градоначальницах”; “Известие о Двоекурове”; “Голодный город”, “Соломенный город”, “Фантастический путешественник” (Фердыщенко); “Войны за просвещение” (Бородавкин); “Эпоха увольнения от войн” (Микаладзе, Беневоленский, Прыщ); “Поклонение мамоне и покаяние” (Иванов, дю Шарио, Грустилов); “Подтверждение покаяния. Заключение” (Угрюм-Бурчеев). Для анализа можно использовать общую схему, достаточно традиционную: 1) конкретные черты того или иного градоначальника, яркие, запоминающиеся его особенности (параллельно рассматриваются приёмы и средства создания образа), 2) обобщённый смысл образа, его типизирующее значение. При характеристике градоначальников можно придерживаться приблизительно такой последовательности:

— имя;

— особенности внешности и характера;

— речь, выражение в речи взглядов и идеалов;

— суть административной деятельности, основные поступки;

— взаимоотношения с глуповцами (жизнь глуповцев во время его правления).

Материалы к анализу и интерпретации образа Органчика.

— Салтыков-Щедрин преимущественно называет своего героя по прозвищу, но дополнительно к прозвищу даёт и полное имя своего персонажа — Брудастый Дементий Варламович. Прозвище указывает на механистичность мышления и действий персонажа, фамилия — на крайнюю его жестокость (брудастые — порода русских гончих собак, отличающихся большим ростом, злобным нравом и мёртвой хваткой преследуемой жертвы). В своей совокупности два наименования героя создают ужасающий воображение тип.

— “Молчалив и угрюм”, “сверкнул глазами”, “фыркнул — и затылок показал”. “Имел в голове некоторое особливое устройство”. “На плечах вместо головы была пустая посудина”. “Градоначальниково тело, облечённое в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова”. В основе образа — гротеск и реализация метафоры “пустая голова”. Значение приёма иронически комментируется автором: в истории бывали примеры, когда власть имущие имели “на плечах хотя и не порожний, но всё равно как бы порожний сосуд”.

— “Не потерплю!” и “Разорю!” — вся речь героя представляет собой эти две “пьесы”, которые мог исполнять небольшой органчик, вставленный в порожнюю голову градоначальника. Автор обнажает нечеловеческую жестокость героя, обличает неспособность его вникать в суть происходящего, запрограммированность действовать и управлять угрозами, насилием, принуждением.

— “Едва вломился в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересёк уйму ямщиков”. “...Не ел, не пил и всё что-то скрёб пером... Неслыханная деятельность вдруг закипела во всех концах города: частные пристава поскакали; квартальные поскакали; заседатели поскакали...” Сатирик подчёркивает, что при Органчике особенно активизировалась полицейская машина как основное и единственное средство управления, в городе воцарился полицейский произвол: “Хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают... А градоначальник всё сидит и выскребает всё новые и новые понуждения...” Действия героя полностью вытекают из содержания двух “пьес”, лишний раз подтверждая его жестокую механистичность. Особенная острота и напряжённость возникают в тот момент, когда Органчик приказывает наказать глуповцев, выступивших в его защиту. Понятно, что такой Органчик ни перед чем не остановится в своём градоначальническом рвении.

— Глуповцы сначала ликовали по одной только причине, “что он новый”, потом “ужаснулись”. “Улицы запустели, на площадях показались хищные звери. Люди только по нужде оставляли дома свои и, на мгновение показавши испуганные и изнурённые лица, тотчас же хоронились”; “Чувствовали только страх, зловещий и безотчётный страх”. Снова автор использует гиперболу, перерастающую в гротеск. Чувство жалости к глуповцам сочетается с негодованием, вызванным их тупой покорностью и “начальстволюбием”. При всём происходящем в городе они пытались объяснить необходимость жестокого произвола Брудастого: “А что, если это так именно и надо? что, ежели признано необходимым, чтобы в Глупове, грех его ради, был именно такой, а не иной градоначальник?” Оставшись без градоначальника, “из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами”. ““Куда ты девал нашего батюшку?” — завопило разозлённое до неистовства сонмище, когда помощник градоначальника предстал перед ним”. Рабское сознание глуповцев вызывает горечь у читателей, как того, вероятно, и хотел автор.

К аналогичному результату при изучении образов глуповских градоначальников можно прийти и в ходе ролевой игры.

Готовясь к “пресс-конференции”, учащиеся досконально изучают текст одной или нескольких глав о “своём” градоначальнике и драматизируют его. Лучше, если подготовка начнётся заранее, возможно, за неделю-две до урока, так как необходимо будет настроиться, вжиться в образ, придумать какие-либо изюминки для выступления. Методически оправданным представляется предварить изучение “Истории” анализом сказок, несмотря на хронологическую непоследовательность. Сказки облегчат ученику путь в мир Салтыкова-Щедрина, так как знакомство с ними началось еще в 7-м классе, они относительно невелики по объёму и, главное, несут специфические черты художественного мира писателя.

Работа выполняется в небольших группах, в которых один человек будет градоначальником, а остальные (2–4) — журналистами. Роли градоначальников преимущественно достаются юношам. Для пресс-конференции готовятся специальные таблички — визитные карточки с именами героев. Наиболее благодатный материал дают следующие персонажи:

— Брудастый Дементий Варламович (№ 8 по “Описи градоначальникам”, глава “Органчик”);

— Фердыщенко Пётр Петрович (№ 11, главы “Голодный город”, “Соломенный город”, “Фантастический путешественник”);

— Бородавкин Василиск Семёнович (№ 12, глава “Войны за просвещение”, “оправдательный документ” № 1);

— Микаладзе Ксаверий Георгиевич № 14, глава “Эпоха увольнения от войн”, “оправдательный документ” № 2);

— Беневоленский Феофилакт Иринархович (№ 15, глава “Эпоха увольнения от войн”, “оправдательный документ” № 3);

— Прыщ Иван Пантелеич (№ 16, глава “Эпоха увольнения от войн”);

— Дю Шарио Ангел Дорофеевич (№ 18, глава “Поклонение мамоне и покаяние”);

— Грустилов Эраст Андреевич (№ 20, глава “Поклонение мамоне и покаяние”);

— Угрюм-Бурчеев (№ 21, глава “Подтверждение покаяния. Заключение”).

На “пресс-конференции” “градоначальник” рассказывает о себе, о своей жизни, о своих действиях и поступках, об отношении с глуповцами и об их жизни во время его правления. На долю “журналистов” достаётся “компромат”, то есть такая информация, которая не может быть высказана устами персонажа, поскольку порочит его. “Градоначальник” и “журналисты” готовятся обязательно вместе, общими усилиями они создают целостное художественное впечатление об образе щедринского градоначальника. В случае разрозненной подготовки необходимый результат не будет достигнут. Концепция такого занятия не в том, чтобы проверить знание текста и способность учащихся отвечать на неизвестные им заранее вопросы по тексту, а в том, чтобы совместно выявить особенности образов героев книги, но только достигается эта цель нетрадиционным способом. В условном мире игры участники пресс-конференции, конечно же, антагонистичны, но в реальной жизни они союзники и решают общие задачи.

Результатом подготовительной работы каждой из творческих групп является сценарий (коллективное драматическое сочинение) для мини-спектакля, который и разыгрывается на уроке. Этот спектакль ярко и выпукло показывает характерные черты героя, с интересом смотрится и запоминается как неординарное событие. Живости и объёмности восприятия главных участников “пресс-конференции” способствует обязательная индивидуализация их речи в соответствии с авторским текстом. Надо сказать, что некоторые исполнители вызывали своей игрой восторженные аплодисменты всего класса.

А уж простор для выдумки и творчества здесь не ограничен. Кто-то увидел в своём герое сходство с ныне здравствующими деятелями и показал это, кто-то изобразил характерный акцент, использовал выразительные детали костюма, специфические атрибуты, даже приёмы эксцентрики (например, когда “Брудастый” стучал себе по лбу, раздавался звук пустой металлической ёмкости: ассистент-шумовик бил по ведру). Некоторые читающие эту статью, возможно, подумают: зачем это надо было делать? Мы ответим: таким образом произошло очень живое знакомство с героями Салтыкова-Щедрина, был сломан барьер на пути к его книге. И главным героем на уроке стал смех. А ведь не секрет, что парадоксом школьного изучения литературы является именно его отсутствие при изучении сатирических произведений русской классики: современные дети зачастую не воспринимают комическое в сатирическом тексте. Я думаю, это как раз тот случай, когда активизация эмоциональной сферы школьников способствует пробуждению их разума, подготавливает глубоко осмысленную дальнейшую работу над произведением.

Следующий урок (семинар) призван синтезировать и углубить сведения о произведении, в том числе об образах градоначальников.

В качестве домашнего задания к нему целесообразно предложить вопросы для размышления индивидуально или в группах. Примерные темы:

• “И Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие...” (Доказать единую сущность всех градоначальников — их враждебность народу.)
• “Мы люди привышные! Мы претерпеть могим”. (Показать типичные черты глуповцев.)
• Проблема народа и власти в изображении М.Е. Салтыкова-Щедрина.
• Роль гиперболы и гротеска в “Истории одного города”.
• “Говорящие” имена и фамилии персонажей как средство их характеристики.
• “Неразрушимый вечно город Глупов...” (Определить, какие явления нашей жизни в XX веке иносказательно “отражены” в “Истории одного города”.)

Для тех, кто не вышел из образа героя пресс-конференции, могут быть предусмотрены такие варианты письменных творческих работ: статья в газету, очерк, репортаж и тому подобное (для журналистов) либо речь, выступление от лица градоначальника на какую-то тему, например, предвыборная программа на пост главы города. (Кстати, ещё один вариант для ролевой игры.)

Завершить семинар можно размышлением над сонетом Игоря Северянина (1926):

САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН

Не жутко ли, — среди губернских дур
И дураков, туземцев Пошехонья,
Застывших в вечной стадии просонья,
Живуч неумертвимый помпадур?

Неблагозвучьем звучен трубадур,
Чей голос, сотрясая беззаконье,
Вещал в стране бесплодье похоронье,
Чей смысл тяжёл, язвителен и хмур.

Гниёт, смердит от движущихся трупов
Неразрушимый вечно город Глупов —
Прорусенный, повсюдный, озорной.

Иудушки из каждой лезут щели.
Страну одолевают. Одолели.
И нет надежд. И где удел иной?

Примерные сценарии ролевой игры

Сценарии предлагаются как иллюстрации к содержанию урока или внеклассного мероприятия в форме ролевой игры. Они составлены на основе текста Салтыкова-Щедрина и включают отдельные обороты как речи героев, так и речи повествователя. Диалог предваряется, по возможности, лаконичным описанием главного героя по типу гоголевских “замечаний для господ актёров”. Считаю нужным предостеречь учителей, если они решатся применить описанную форму работы в учебных целях, от раздачи приведённых сценариев для заучивания и дальнейшего разыгрывания, предлагаемые материалы рекомендуется использовать лишь как ориентир для учителя. В то же время они могут быть основой для спектакля на вечере, посвящённом творчеству М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Брудастый Дементий Варламович (Органчик)

(На материале главы “Органчик”)

Говорит резко, отрывисто, не улыбается, сердито вращает глазами. Может неожиданно вскочить и подбежать к окну. Периодически выкрикивает “Не потерплю!” или “Разорю!”. Иногда у него словно заклинивает какой-либо сустав и речь. При прикосновении к голове раздаётся звук пустой металлической ёмкости; возможно, что голова даже перепачкана грязью и в нескольких местах побита.

Журналист. Господин Брудастый, расскажите, пожалуйста, о своих достижениях на посту градоначальника.

Брудастый. Во-первых. Во время своего правления. Я привёл в порядок все недоимки. Которые запустил мой предместник. Во-вторых. Город при мне был спокойным и тихим. Ни пьянства. Ни разврата. Никаких сборищ за воротами домов. Ни щёлканья подсолнухов. Я не потерплю. Чтобы народ болтался зря. Играл в бабки. Люди только по нужде оставляли свои дома. Кругом царил порядок. Я сразу организовал неслыханную деятельность. Частные пристава поскакали. Квартальные поскакали. Заседатели поскакали. Будочники позабыли, что значит путём поесть. Так с тех пор и хватают куски на лету.

Журналист. Но ведь вы нагнали на людей такой страх! Город опустел, и даже хищные звери ходили по нему без боязни...

Брудастый. Что такое?! Молчать! Какие звери?! При мне был порядок и покой. Даже псы не лаяли.

Журналист. От голода?

Брудастый. Не потерплю... п...п...плю!

Журналист. Уважаемый Дементий Варламович! А как к вам относился народ? Не бунтовал?

Брудастый. Народ?! Народ меня любил! Я ещё не приехал в город. А он уже ликовал. Все поздравляли друг друга с радостью. Называли меня “красавчиком” и “умницей”. Но это чушь. Не потерплю! Народ должен не любить своего градоначальника. А бояться. Поэтому. Едва только я появился в городе. Ещё на самой границе. Я пересёк уйму ямщиков. К тому же обыватели с благоговением ждут каждого моего слова... Раз-зорю!!! Они готовы с утра до вечера стоять на моём дворе. С кульками под мышками. Они без меня дня прожить не могут. Однажды случилось... Когда меня не было в городе по важным делам. Глуповцы такой бунт подняли. Чуть не растерзали моего помощника. “Куда ты девал нашего батюшку? Куда девал батюшку?” Не потерплю... плю! Но я вовремя появился. Унял этих смутьянов.

Журналист. Как? Ведь они ради вас!

Брудастый. Не потерплю! Разорю!

Журналист. Господин Брудастый! Всем известно, что у вас есть прозвище “Органчик”. Правда ли, что ваша голова представляет собой некий механизм?

Брудастый. Кто сказал? Не потерплю!

Журналист. Часовщик Байбаков утверждает, что как-то ночью его разбудили и, перепуганного, привели к вам. Вы сняли с себя собственную голову и подали её Байбакову. Далее зачитываю показание Байбакова:

“Рассмотрев ближе лежащий предо мной ящик, я нашёл, что он заключает в одном углу небольшой органчик, могущий исполнять некоторые нетрудные музыкальные пьесы. Пьес этих было две: “разорю!” и “не потерплю!” Но так как в дороге голова несколько отсырела, то на валике некоторые колки расшатались, а другие и совсем повыпали. От этого самого господин градоначальник не могли говорить внятно или же говорили с пропуском букв и слогов”. Впоследствии Байбаков, как он утверждает, ежедневно рассматривал вашу голову и вычищал из неё сор.

Брудастый. Вор! Разбойник! Смутьян! Разорю!!! Не потерплю... плю...плю!!!

Журналист. Есть и другие свидетели. Например, заседатель Толковников однажды врасплох зашёл к вам в кабинет и увидел, как вы играете своею собственной головой. А заседатель Младенцев видел однажды вашу голову в окружении слесарного и столярного инструмента, когда шёл мимо мастерской Байбакова и заглянул в окно.

Брудастый. П...п...плю! П...п...плю...

Журналист. Похоже, новая голова Органчика тоже неисправна. Так неаккуратно её доставили из Петербурга, что градоначальник вновь потерял дар речи. Вместо того чтобы держать её бережно на весу, неопытный посланец кинул её на дно телеги, а когда был укушен за икру, выбросил на дорогу. И вообще, настоящий ли это Брудастый? Вы не помните, на какой щеке у него было раньше родимое пятно?

Фердыщенко Пётр Петрович

(На материале глав “Голодный город”, “Соломенный город”, “Фантастический путешественник”)

Одет в новый вицмундир. Производит впечатление ласкового и приветливого человека, но изредка кричит не своим голосом. Косноязычен.

Ведущий. Господа журналисты, прошу адресовать ваши вопросы градоначальнику Фердыщенко Петру Петровичу.

Фердыщенко. Ну, братики-сударики, вот что: я пока выйду, а как обратно зайду, так сейчас в тазы бейте, зачинайте меня поздравлять. Ну и дары бы я от вас какие-нибудь принял, да побольше!

Ведущий. Господин Фердыщенко, не забывайтесь! Вы не в городе Глупове.

Фердыщенко. Ну чего вы, глупенькие, на меня осерчали? Задавайте свои вопросы.

Журналист. Какие проблемы вам приходилось решать в период вашего правления?

Фердыщенко. А какие проблемы? Ведь с Богом спорить не приходится. Пожар, говорите? Было такое. Горело. А я при чём? Эти бездельные люди, глуповцы, собрались ко мне на двор и стали меня нудить и на коленки становить, дабы я прошение принёс. Эх, миленькие, Бог дал — Бог взял. Написал, конечно, как не написать. Команда и пришла: “Ту-ру! Ту-ру!” Вразумил народ. Какие проблемы?

Журналист. Стояла ли перед вами продовольственная проблема?

Фердыщенко. Какая, говоришь, продо... вольственная? Ну, братики-сударики, засуха была. А я что сделаю? Людишки осунулись, конечно, ходили с понурыми головами. Но я приказал таких забирать на съезжую. Народ ободрять надо. Ну, пикничок устроили в загородной роще, фейерверк пустили. А вот Алёнке я платок новый купил, драдедамовый. Красота!

Журналист. И это в то время, когда в городе царил страшный голод?! Когда город почти обезлюдел, потому что молодые все до одного разбежались, потому что церкви переполнялись гробами, а трупы людей худородных валялись по улицам неприбранными?!

Фердыщенко. В кандалы! В Сибирь!

Журналист. Вы боитесь выслушать правду?

Фердыщенко. Ладно, миленькая, не сердись. Только вот я какое слово тебе молвлю: лучше бы тебе с правдой дома сидеть, чем беду на себя накликать. Правда... Как бы ей, правде-то твоей, не набежать на рожон!

Журналист. А всё-таки, Пётр Петрович, накормили вы народ?

Фердыщенко. А как же! Пришлось писать. Писал много, писал всюду. Рапортовал так: коли хлеба не имеется, так по крайности пускай хоть команда прибудет. А глуповцы, братики-сударики, с каждым днём становились назойливее и назойливее. Я как рассуждаю? Убеждениями с этим народом ничего не поделаешь! Тут не убеждения требуются, а одно из двух: либо хлеб, либо... команда! А ведь команда-то лучше! Ту-ру, ту-ру! Вот она скоро и прибыла.

Журналист. Значит, господин Фердыщенко, в любых ситуациях вы предпочитаете использовать силовые методы решения важных вопросов?

Фердыщенко. Сила-то силой, а вот ты, молодка, хочешь со мною в любви жить?

Журналист. ?!

Фердыщенко. А ежели я тебя велю высечь?

Журналист. Господин Фердыщенко! Мы располагаем сведениями, что вы привыкли добиваться своего любыми средствами, во что бы то ни стало. Нам известно, что даже понравившихся вам женщин вы приказывали пороть, чтобы принудить их к сожительству с вами.

Фердыщенко. Это вы зря, братики-сударики. Это не я. Время-то у нас какое? Вот толкуют о пользе выборного начала. И я не своей единоличной властью распоряжаюсь. Соберу этак своих излюбленных глуповцев, изложу вкратце дело да и потребую назначить немедленного наказания ослушников. А уж какое количество кому назначат, я наперёд согласен. Может, кому столько, сколько звёзд на небе, а кому, может, и больше.

Журналист. Скажите, пожалуйста, а почему вы вдруг занялись активной деятельностью? Ведь первые шесть лет правления вы ничего не делали, ни во что не вмешивались, довольствовались умеренными данями, ходили по кабакам, играли в карты, да и вместо мундира носили замасленный халат. В это время город не горел, не голодал, не испытывал повальных болезней, и граждане благодарили вас за это. Впервые они поняли, что жить “без утеснения” лучше, чем жить “с утеснением”.

Фердыщенко. Ах ты, дурья порода, учить меня? Я сам знаю, что мне делать! Хочу — на крыльце сижу, хочу — путешествовать буду! А ведь я, братики-сударики, путешествовал раз. По городскому выгону. Старички мне достопримечательности показывали...

Журналист. Какие же? По нашим сведениям, там ничего достопримечательного нет, кроме одной навозной кучи.

Фердыщенко. Ну да! А я, думаете, зачем поехал?! Утучнятся поля, прольются многоводные реки, поплывут суда, процветёт скотоводство, объявятся пути сообщения!.. Что-то не помню, утучнились или нет... Вы не подскажете? Кажется, братики-сударики, вы больше меня знаете...

Журналист. Знаем, Пётр Петрович, умерли вы.

Фердыщенко. Как?

Журналист. От объедения! Пили-ели вы до того, что вам сделалось дурно. Однако вы превозмогли себя и съели ещё гуся с капустой. И после этого вам перекосило рот. Вздрогнула на лице вашем какая-то административная жилка, дрожала-дрожала и вдруг замерла...

Фердыщенко. !!!

Прыщ Иван Пантелеич

(На материале главы “Эпоха увольнения от войн”)

Вид имеет румяный и бодрый. Плечист. Во время разговора производит быстрые жесты. Отличается благодушеством и миролюбием. Источает специфический, весьма стойкий колбасный запах, возбуждая аппетит у находящихся вблизи него людей.

Журналист. Иван Пантелеич! Говорят, что при вашем градоправлении наступило такое изобилие, какого не было с самого основания города. Какие меры вы принимали, чтобы достичь этого?

Прыщ. Я человек простой-с, и программа у меня простая-с. Моя обязанность — наблюсти, чтобы законы были в целости и не валялись по столам.

Журналист. А какие законы вы издали в первую очередь?

Прыщ. Я законов не издавал и издавать не буду-с. Пусть все живут с Богом! В затруднительных случаях приказываю поискать, но требую одного: чтобы закон был старый. Новых законов не люблю-с. И вообще никаких новых идей не принимаю и не понимаю. Не понимаю даже того, зачем их следует понимать-с.

Журналист. Неужели у вас никогда не было ни одной идеи?

Прыщ. Почему же? Была. И есть. Отдохнуть-с! И я твёрдо следовал по избранному пути: ходил по гостям, принимал обеды и балы, охотился на зайцев, лисиц и ещё кое на кого-с.

Журналист. То есть вы вели политику абсолютного невмешательства в обывательские дела?

Прыщ. Да-с! Я сказал своим обывателям: не трогайте вы меня, и я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! всё это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану!

Журналист. И никаких ограничений в свободе действий подчинённых?

Прыщ. Как же-с без ограничений? Нужно с огнём осторожнее обращаться, потому что тут недолго и до греха. Имущество своё попалите, сами погорите — что хорошего?

Журналист. Получается, что именно благодаря вашему невмешательству выросло благосостояние города?

Прыщ. Именно так-с! За год-другой всякого добра у глуповцев явилось уж и не вдвое, не втрое, а вчетверо. Пчела роилась необыкновенно, так что мёду и воску было отправлено в Византию почти столько же, сколько при великом князе Олеге. А сколько кожи спровадили в Византию! И за всё получили чистыми ассигнациями. А хлеба родилось столько, что все ели хлеб настоящий, а не в редкость бывали даже у простых наймитов и щи с приварком.

Журналист. А как отразилось общее благополучие на вашем состоянии?

Прыщ. О! Я был беспредельно рад! Амбары мои ломились от приношений, сундуки не вмещали серебра и золота, а ассигнации просто валялись на полу-с.

Журналист. А как к вам относились глуповцы? Наверное, очень любили и уважали?

Прыщ. Ну-с, жили мы мирно, пока местный предводитель дворянства не пронюхал...

Журналист. Что не пронюхал?

Прыщ. Знаете ли вы-с, что этот предводитель был великий гастроном, проще говоря-с, обжора-с? Ведь у него было такое изощрённое обоняние, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша. И ведь угадал, каналья!

Журналист. Непонятно, какое отношение имеет это к вам. Какой-то фарш, обоняние. Предводитель...

Прыщ. Да вот-с... Ходил вокруг, облизывался и напал однажды...

Журналист. Так, значит, это правда, что предводитель съел вашу фаршированную голову? Теперь понятно, почему в городе ходили слухи, будто вы спите на леднике, а не в обыкновенной спальне, будто вы даже, когда ложитесь спать, тело кругом обставляете мышеловками!

Прыщ. Ну что же-с?.. Зато благосостояние-с...

Журналист. А ведь точно пахнет от него! Как в колбасной лавке!

Дю Шарио Ангел Дорофеич

(На материале главы “Поклонение мамоне и покаяние”)

Жизнерадостен, улыбчив, время от времени напевает весёленькие мелодии. Говорит с акцентом, вставляет в свою речь французские словечки. Склонен проявлять кокетство, на плече возможен женский шарф типа боа, в руках веер и... лягушка (игрушечная). Щедро рассылает воздушные поцелуи.

Дю Шарио. О, медам и месье! Бонжур! Бонжур! Прошю вас, задавайт свой вопрос! О, шарман!

Журналист. Господин дю Шарио, каким образом вы оказались на посту градоначальника города Глупова?

Дю Шарио. Силъ ву пле, ма шер! Эти глюповски пироги с нашинкой! О! Я очшень хотеть есть. Я быть голоден. О пироги, а ту при!

Журналист. А что вы сделали для процветания города?

Дю Шарио. Я делать очшень много! Я есть объяснять этим грубиянам — фуй! — права человек. Какие дураки, сэ мюжик дэ Глюпофф. Они не зналь, что можно есть лягушка! Ха-ха-ха!

Журналист. Но при чём здесь права человека? Кстати, историки указывают, что вы действительно начали однажды объяснять права человека, но только кончили тем, что объяснили права Бурбонов. В другой раз вы начали с того, что убеждали глуповцев уверовать в богиню Разума, а кончили тем, что просили признать непогрешимость папы. Похоже, у вас не было никаких убеждений, и вы готовы были защищать что угодно, если за это вам перепадал лишний четвертак.

Дю Шарио. О! Анфан терибль. Ты очшень плохой деть! Как сметь так говорить! Я есть сын XVIII века! О богиня Разума! И глюповски мюжик быль сперва такой дурак! Но я возбудить у них дух исследования!

Журналист. Виконт! История свидетельствует: вы только развратили глуповских обывателей. Они стали креститься неистовым обычаем и бросать хлеб под стол. Они с дерзостью говорили: “Хлеб пущай свиньи едят, а мы свиней съедим — тот же хлеб будет!” И в этом вы видели дух исследования! Ведь из-за вас глуповцы покатились вниз в своём развитии. Они при вашем преступном попустительстве и даже поддержке совсем перестали работать: мнили, что во время их гульбы хлеб вырастет сам собой, и поэтому перестали возделывать поля. Уважение к старшим исчезло; глуповцы агитировали вопрос, не следует ли, по достижении людьми известных лет, устранять их из жизни, но решили — вы только подумайте! — продавать стариков и старух в рабство, чтобы иметь с этого какую-нибудь выгоду! И вы не чувствуете своей вины перед ними?

Дю Шарио. О! Как вы сказаль? Разврат? Это же удовольствие — не работать, а только гулять, петь, веселиться! О ля-ля! Ви тоже глюпий, как глюповски мюжик? А пропо, где тут у вас есть место весело проводить время? Я очшень хорошо пою гривуазный песенка и танцую канкан! Я хотеть и вас научить этому! Я очшень добрый человек. Я хотеть, чтобы вы весело жить, развлекаться. Это есть ком иль фо! Вам нужно сделать ку д'эта! Зачшем свой короткий жизнь портить на работе? Надо быть умный человек! Как я! Я вам говориль, что я есть сын богини Разума?

Журналист. Извините, господин дю Шарио, с вами трудно разговаривать, поэтому мы хотим задать вам последний вопрос. Назовите ваш основополагающий жизненный принцип.

Дю Шарио. Ха-ха-ха-ха! Шарман! Шарман! Ви наконец понять, что нада скорей идти гулять. Это я внушиль вам дух свободы и научиль права человека! Мой девиз не переводить на ваш грубый язык. Но вы всё равно не понимай такие умный вещи. Один наш король говориль очшень хороший слова. Можно сказать, это я сказаль: апрэ ну лё дэлюж. Теперь понять, глюпий дурак? Апрэ ну лё дэлюж!!! О рэвуар! Шерше ля фам! Ха-ха-ха!!!

Примечания: Силь ву пле, ма шер — пожалуйста, дорогая; а ту при — любой ценой; анфан терибль — ужасный ребёнок; а пропо — кстати; ку д'эта — государственный переворот; апрэ ну лё дэлюж — после нас хоть потоп (искаж. франц.).

Приложение

Место и значение ролевой игры на уроке

Уже прочно в практику школьного обучения вошла игра. Диапазон игр, применяемых на уроке и во внеурочное время, весьма широк: от кроссвордов, ребусов, викторин до сюжетно-ролевых (заседание ученого (редакционного) художественного совета; дискуссия сторонников и противников какой-либо идеи, лица, явления).

Можно говорить об игре на уроке как приёме педагогической техники и даже как об основе самостоятельной педагогической технологии. Но обязательно нужно помнить о том, что игра остаётся лишь средством обучения, развития, воспитания, способным активизировать и интенсифицировать образовательный процесс, недопустимо превращать её в самоцель, использовать необоснованно. Особенно это касается ролевой игры. Сюжетно-ролевая игра является высшей формой развития игровой деятельности. Её целесообразно применять в исключительных случаях, когда привычные, традиционные формы работы не ведут к желаемому результату.

Использование ролевой игры на уроке становится событием неординарным, запоминающимся. Естественно, что повседневная жизнь не может состоять из большого количества праздников, чем, по сути, оказывается проведение игры. К тому же подобное занятие требует серьёзной, тщательной подготовки. Следует подчеркнуть особо, что успех игры на её основном этапе предопределяется качеством подготовительной работы на этапе доигровом. Ни в коем случае не стоит проводить ролевую игру, если она подготовлена недостаточно хорошо, иначе всё мероприятие оставит жалкое впечатление, не реализует ни одной из богатых потенциальных возможностей игры, не достигнет цели, а именно целенаправленность является основным условием её применения в педагогическом процессе. Если же игра подготовлена качественно, то она одновременно решает несколько задач. Рассмотрим некоторые из них.

Дидактическая задача игры — способствовать усвоению новых знаний, развитию общеучебных и частнопредметных умений и навыков, в первую очередь умений и навыков речемыслительной деятельности, сопряжённой и с процессами развития воображения, интуитивной сферы. Все исследователи психологии игры отмечают её несомненное значение для развития личности. Особенно чётко дидактическую функцию игры должен осознавать учитель как организатор образовательного процесса, так как он перспективно ориентируется на результативность конкретной игровой деятельности.

Развлекательная же задача игры является наиболее актуальной для детей, которые вовлекаются в процесс, получая удовольствие, сиюминутную радость. Развлекательность — основное свойство игры по определению, поэтому использование игры способствует созданию благоприятной атмосферы, воодушевлению каждого участника, снятию эмоционального напряжения. Мастерство и такт учителя должны помочь ему сделать игру для детей не принудительной формой работы, а желанной, способной пробудить интерес к изучаемому таким способом материалу. Авторитарный стиль при организации и проведении игры не приведёт к положительному результату. Сам учитель также включается в процесс игры в какой-либо роли, что помогает решению ещё одной задачи.

Коммуникативная задача игры связана с установлением эмоциональных и деловых контактов, с объединением коллектива в общем процессе, с построением особой структуры взаимоотношений всех участников. Ролевая игра относится к сфере субъектно-субъектных отношений, то есть для неё главным является общение участников, протекающее одновременно в двух плоскостях: реальной и условной (разыгрываемой, воображаемой). При использовании ролевой игры познавательная деятельность осуществляется в коллективной форме, при которой каждый из членов коллектива, выполняя свою задачу при наличии общей цели, участвует в обучении всех. Данная организационная форма является современной, продуктивной, развивающей, распространяется в последние годы в разных модификациях и противопоставляется традиционной фронтальной форме. Работа каждого учащегося оказывается коллективно значимой. В связи с этим нужно обдуманно отнестись к распределению ролей, учесть множество факторов: желание детей и их психологические особенности, характер способностей, межличностные отношения в коллективе.

Основная нагрузка при подготовке и проведении ролевой игры ложится, как правило, на одарённых детей. В доигровой период особое значение могут иметь творчески одарённые ученики, для которых характерны оригинальность и гибкость мышления, пытливость ума и дотошность: для того чтобы драматизировать исходный текст, создать на его основе собственное произведение, требуются исследовательская активность, умение переструктурировать информацию. На игровом этапе стоит опираться на детей с художественно-исполнительскими способностями, а на послеигровом — с интеллектуальными.