Святочный рассказ как жанр русской литературы
план-конспект по литературе по теме

СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ КАК ЖАНР РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ПЛЯСОВА Г. Н.,

учитель русского языка

и литературы
МОУ «ЛИЦЕЙ № 5»
Г. ПОДОЛЬСКА

I. Введение

В современной русской литературе возрождается жанр святочного рассказа. Святочный рассказ был одним из самых популярных жанров русской дореволюционной литературы. Традиции святочного рассказа сохранялись и в советской  литературе в описании счастливых перемен, необычных подарков героям, в признании в чувствах под Новый год (В. Каверин "Два капитана"; Р. Фраерман "Дикая собака Динго…" и др.)
Интерес к жанру возродился, и вызван он возвращением к христианству, православным традициям, возобновлением церковно-просветительской работы.

Сейчас уже вернулись к читателю произведения не только русских классиков, но и тексты русского зарубежья. Среди них велика доля святочных рассказов (Н. Лесков, И. Шмелев, В. Набоков и др.)
Появляются современные рождественские рассказы, например, рассказ В. Берестова " Счастливого Рождества", рождественская сказка А. Багданова "Когда родился Новый Год.

С начала девяностых годов начинается издание хрестоматий русских и зарубежных святочных рассказов. Как правило, они дополняются подробным описанием самого празднества. Это поможет восстановить утраченные семейно-бытовые традиции: гадания и колядки, символическое убранство елки и праздничного стола, рождественское меню. Это и составленный Чугуновой И.Н. сборник "Святочные рассказы", и "Большая книга Рождества", составленная Иваном Панкеевым и Наталией Будур. Она включает описания Рождества в странах Европы и соответствующие рождественские тексты. Помимо уже традиционных для хрестоматий произведений классиков жанра и известных писателей, поэтов (А. Фета, А. Блока и др.) сюда впервые введены новые произведения, созданные сегодня. В частности, это воспоминания И. Токмаковой "Как изгоняли Рождество" и ее пьеса для детей "Самая красивая звезда".

Как и в Х1Х веке, сегодня происходит переход семейного жанра в детскую литературу - повторяется процесс, который был отмечен педагогами и критиками сто лет назад. В то же время писатели начинают активнее использовать возможности жанра в литературе для взрослых (например,"Святочный рассказ" Ю. Алешковского, "Конец века" О.Павлова).
К сожалению, под влиянием западной массовой культуры в российском сознании меняется облик рождественского деда: его костюм все чаще напоминает Санта Клауса, а наряду с белками, медведями, традиционными  персонажами русских рождественских текстов, появляются гномы, феи.

В последние годы началось изучение рождественских текстов как особого жанра литературы. Особенно нужно отметить фундаментальные труды петербургского филолога Е. В. Душечкиной, которые охватывают долгую и интересную историю жанра и породившего его праздника.

История святочного рассказа прослеживается в русской литературе на протяжении трех веков — от XVIII века и до настоящего времени, однако окончательное становление и расцвет его наблюдается в последней четверти XIX века. Особый интерес представляют те тексты, в которых прослеживается связь с устными народными святочными историями, демонстрирующих приемы усвоения литературой устной традиции и фольклорных сюжетов, содержательно связанных с семантикой народных святок и христианского праздника Рождества.

II.1. Жанр святочного рассказа в творчестве Лескова Н.С.

Святочные рассказы писали очень многие авторы.  К его становлению как жанра в России оказались причастны классики русской литературы: Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, М.Е. Салтыков-Щедрин и Н. С. Лесков. Интерес к «святочной» теме Лесков обнаружил еще в начале 1860-х годов, систематически вводя в свои ранние произведения эпизоды, приуроченные к Рождеству и святкам. Первое произведение «Запечатленный ангел» с подзаголовком «Рождественский рассказ» появилось в 1873 г., последний святочный рассказ «Пустоплясы» был создан за два года до смерти, в 1893 г. Расцвет святочной темы в творчестве Лескова приходится на 1880-е годы. В 1886 году писатель издаёт свои святочные рассказы отдельным томом, объединив двенадцать рассказов в специальный святочный сборник.

Лесков не только сумел дать импульс к развитию святочной прозы, создав самобытную концепцию святочной словесности, но и выступил в качестве теоретика жанра, создав его образцы. Собственным святочным творчеством Лесков доказал жизненность жанра, выявив его нераскрытые возможности, способность к саморазвитию. Именно Лескову во многом принадлежит заслуга возрождения святочного жанра в русской литературе.

Святочный рассказ у Лескова приобретает новаторские черты: писатель переосмысливает мотив рождественского чуда и фантастическую основу повествования; в его святочных произведениях всегда есть установка на достоверность описываемых событий. В предисловии к первому изданию цикла «Святочные рассказы» Лесков, отказываясь от традиционного использования аппарата святочной фантастики, пишет: “...причудливое или загадочное имеет свои основания не в сверхъестественном или сверхчувственном, а истекает из свойств русского духа и тех общественных веяний, в которых для многих, – и в том числе для самого автора, написавшего эти рассказы, заключается значительная доля странного и удивительного”. (1).

Важнейшими элементами святочного рассказа являются приуроченность времени действия к зимнему праздничному циклу -Рождество, святки, Новый год - и набор постоянных мотивов. Кроме рождественского чуда, это могут быть гадания, ряженья, сновидения и обязательное наличие в начале рассказа картины дисгармонии, будь то природные катаклизмы или конфликт в человеческих отношениях. Большинство святочных рассказов начинается с описания несчастий героев, каких-то бед, но в итоге рассказ обязательно заканчивается чудом. Этот традиционный мотив святочного рассказа – борьба добра со злом – объясняется двойственной природой самих святок, рождественских дней. Считалось, что в это время нечисть приходит на землю пугать христианский люд. Но Рождество -  это  время чудес и проявлений милости Бога к людям, что находит свое отражение и в святочном рассказе.

Лесков Н.С. приурочивает к зимним праздникам заметное, а подчас и поворотное событие в судьбе человека. Сам рассказ об этом событии поручается персонажу, находящемуся на определенной дистанции от автора. Объектом авторского изучения становится восприятие людьми экстраординарных событий, которые могут быть истолкованы ими как чудо.

II.2. Святочный рассказ «Зверь»

Характерными особенностями святочных произведений Лескова является доверительность зачина повествования, когда автор выступает как рассказчик удивительного случая из жизни.

Образом рассказчика-ребенка определяется художественный эффект святочного рассказа Лескова «Зверь», построенного как детские воспоминания. Своеобразие рассказа заключается в том, что события здесь преломляются через призму детского сознания, – художественный прием, который многократно усиливает глубинный «взрослый» смысл повествования. События увидены как бы двойным зрением: впечатления пятилетнего ребенка, воспринимающего мир сугубо эмоционально, передаются уже зрелым человеком как его детские воспоминания.

В рождественском рассказе Лескова «Зверь» происходит такое психологическое преображение, что многие считают его невероятным, выдуманным, подогнанным под святочное чудо. Однако уже эпиграф, взятый из авторитетного духовного источника – жития преподобного Серафима Саровского: «И звери внимаху святое слово», - указывает на реальную возможность  преображения. Знаменательно само обращение к имени этого почитаемого в Русской православной церкви святого, чья жизнь была примером истинного духовного подвига.  Добровольно удаляясь в пустыню, Серафим проводит все время в строгом посте, в трудах и в молитве. Затем  старец наложил на себя трехлетнее молчальничество, позже затворничество. По молитве преподобного, дорогу в его пустынную келью преградили огромные сучья вековых сосен. Теперь только птицы, слетавшиеся во множестве к преподобному, и дикие звери посещали его. Преподобный из рук кормил медведя хлебом, когда из монастыря приносили ему хлеб.

 По выходе из затвора  он начал принимать страждущих, утешать и исцелять их. В некоторые праздники к нему приходило по несколько тысяч человек.

Главная тема рассказа – обретения человеком-зверем истинно человеческого лица. Повествование рассказа «Зверь» ведется от лица взрослого человека, рассказывающего историю из своего детства. Он вспоминает  Рождество, во время которого находился в имении своего дяди, жестокого старика, наводившего на окружающих страх.

В рассказе Лесков отражает двойную природу Рождества: христианскую божественную суть праздника – рождение младенца Иисуса Христа с обязательным рождественским богослужением, и Рождество как обрядовые народные действия – колядки, ряженье, забавы, потехи с медведем. Центральным событием рассказа становится «послеобеденное развлечение для гостей» – травля медведя. Лесков пишет, что стояли такие холода, что «в хлевах замерзали ночами овцы, а воробьи и галки падали на мерзлую землю окоченелые». Автор противопоставляет мертвенный холод зимней ночи таинству жизни – приходу в мир спасителя рода человеческого. В таком противоборстве жизни и смерти, тьмы и света острее ощущается радость бытия, прочувствованная и переданная рассказчиком. Именно в это противоречивое и удивительное время происходит в рассказе преображение души человека.

Главный герой рассказа, дядя рассказчика, в начале рассказа показан грубым, жестоким, немилосердным. Но он гордится этими качествами и считает их «выражением мужественной силы и непреклонной твердости духа». Раскрывая образ этого персонажа, Лесков передает темные стороны его души уже через описание его усадьбы: «некрасивое и даже уродливое двухэтажное здание с круглым куполом и с башней, о которой рассказывали страшные ужасы».

Второй центральный герой,  медведь Сганарель,  исполняет роль шута, призванного повеселить «дядюшку»: ученый медведь выделывает фокусы, ходит на задних лапах, помогает мужикам таскать мешки, носит шляпу с пером. Но его «звериной душе» присуща тонкая организация: он способен на дружбу,  ему свойственен ум, он обладает интуицией, предчувствует  неприятные для него события.

Образы главных героев противопоставлены друг другу, как противопоставлены мир человека и мир животных: человек несёт в себе разрушающее начало, стремясь подчинить себе животный мир. Зверь и человек как будто поменялись ролями: человека все боятся как дикого зверя и никто не любит, а за зверя, как за человека, молятся даже дети, и у читателя он вызывает симпатию и сочувствие. События во время травли зверя складываются таким образом, что медведю удается спастись, убежать в лес. Рука его друга Ферапонта не поднимается, чтобы убить. Ферапонт промахивается, не попадает в медведя, хотя прекрасно знает, что за упущенного зверя будет жестоко наказан барином. Образ Ферапонта схож с образом святого Серафима. Но если святой получил возможность контакта с животными после достижения подобия Божьего, то у Храпона сначала завязалась дружба с медведем, а к божественному идеалу он приближается уже потом.

В мире взрослых понятия "зверь" и "человек" далеко разведены. В детском восприятии медведь Сганарель и крепостной Ферапонт уравниваются чувством любви и сострадания к ним обоим: "Нам было жаль Сганареля, жаль и Ферапонта, и мы даже не могли себе решить, кого из них двух мы больше жалеем". Но человек и зверь в лесковском рассказе уравниваются и художественно. В нем постоянно звучит мотив подобия медведя и крепостного, обрисованных почти одними и теми же словами: красавец Ферапонт — "среднего роста, очень ловкий, сильный и смелый", Сганарель был "большим, матерым медведем, необыкновенной силы, красоты и ловкости". Это сходство еще более увеличивает бессознательное подражание медведя человеку. Сганарель умел ходить на двух лапах, бить в барабан, маршировать с большой палкой, таскать кули с мукой на мельницу, надевать мужицкую шляпу.

Рациональная логика как будто оправдывает уничтожение медведя, в котором пробудились звериные инстинкты. Но против нее восстает нелогичное человеческое чувство, чувство сострадания к другому живому существу. Душа ребенка у Лескова безошибочнее рациональной логики, которая обнаруживает свою внутреннюю противоречивость. Зверь осуждается на казнь, и его приговаривают к смерти по закону, придуманному людьми для людей.  Преданность зверя человеку заставляет оценить этот приговор как предательство со стороны людей. Недаром возникает неожиданная параллель: выходящий из ямы Сганарель напоминает короля Лира. А на наивный вопрос ребенка, можно ли помолиться за Сганареля, старая няня, подумав, отвечает, что "медведь — тоже Божие создание, и он плавал с Ноем в ковчеге".

По мере развития сюжета образ медведя меняется по принципу градации: шут, потом — шутовской король, и наконец, трагически одинокий король Лир. И этот зверь с человеческой душой отпущен на волю, он спасён благодаря детской молитве. Провидение вмешивается в судьбу зверя и даёт ему свободу. Читатель не знает дальнейшей судьбы Сганареля, кроме того, что его «не отыскивали». Суть же рассказа в том, что Ферапонт, спасая от неминуемой гибели медведя,  тем самым спасает и человека, развращенного безграничной властью крепостника. «Укротителю зверя» Ферапонту удалось укротить не только медведя, но и «зверя» в своем барине. Его деспотизм, субъективно понимаемый как мужественная сила и непреклонная твердость духа, уступает мягкосердечию, которое раньше расценивалось как непростительная слабость.

Рассказ подходит к концу, и вот тут-то происходит чудо – чудо духовного перерождения человека-зверя. Священник «заговорил о даре, который и нынче, как и “во время оно”, всякий бедняк может поднесть к яслям “рожденного Отроча”, смелее и достойнее, чем поднесли злато, смирну, ливан волхвы древности. Дар наш – наше сердце, исправленное по Его учению. Старик говорил о любви, о прощенье, о долге каждого утешить друга и недруга “во имя Христово…”»   Во время рождественской проповеди душа дяди преображается, очищается, впервые на его глазах появляются слезы. В несколько мгновений этот человек проходит три этапа духовного очищения. Первый этап: встреча с Богом, который материализуется через слова священника о «даре». Второй - встреча с самим собой - причиняет старику наибольшее страдание. Он осознает свою греховность и раскаивается. Последним этапом становится встреча с ближним: суровый хозяин прощает своего раба Ферапонта и дает ему вольную.

Рождественское чудо в рассказе «Зверь» - это прежде всего чудо внутреннего преображения человека. Лесков ставит в центр своего святочного рассказа душевное перерождение героя, необратимое положительное изменение его внутреннего строя. Важную роль в преображении человека играет встреча с «праведником», чьи высокие нравственные представления отличаются, прежде всего, цельностью и непоколебимостью. Таким образом, в системе персонажей святочных рассказов Лескова на первом плане выступают «праведник» и «человек меняющийся».

Акценты, расставленные Лесковым в начале рассказа, смещаются. Зверь истинный, т.е. дядя, становится человеком с большой буквы и вызывает теперь у читателя не презрение, а жалость, сочувствие и даже восхищение. Ферапонт тоже преображается: как человек, представ перед Богом, возвышается от раба  до сына Божия, так и Ферапонт возвышается от раба хозяина до его друга. Ферапонт отказывается, получив вольную, покидать своего хозяина и остается с ним как помощник и друг. В рассказе «Зверь» путь человека к обновленному душевному состоянию сжимается до одного яркого события. Само преображение героя предстает как проявление в его душе потаенных добрых начал.

«Зверь» – один из немногих «идиллических», но в то же время показательных святочных рассказов Лескова. Рождественская развязка традиционна и убедительно трогательна. Писатель апеллирует к рождественским главам Евангелия, на сцену вступает Высший Промысел в виде «чуда, спасения, дара». В таком контексте углубляется смысл эпиграфа рассказа: «И звери внимаху святое слово» – речь идет именно об ожесточенном человеке, для которого не исключена возможность спасения. «Молитесь рожденному Христу» – призывает сельский священник. И Христос становится «укротителем зверя». Благодатные покаянные слезы, ниспосланные «человеку-зверю», – это главное чудо «святочного преображения»: «Происходило удивительное: он плакал!» Эти «рождественские слезы», – из сокровенного духовного источника – очищающие, восстанавливающие природу падшего человека. Покаянием и слезами очищается душа человеческая. “Душа, не движимая покаянием, чужда благодати «нечувствие окаменелого сердца», признак духовной смерти, – писал В.Н. Лосский. – Покаяние, по учению св. Иоанна Лествичника, есть как бы возобновлённое крещение, но «источник слёз» после крещения больше крещения <...> дар слёз – верный признак того, что сердце растопилось божественной любовью.

В финале рассказа свершается рождественская смена святочных противопоставлений: плач сменяется весельем и смехом, страх – радостным ликованием: «здесь совершилась слава вышнему Богу и заблагоухал мир во имя Христова, на месте сурового страха…Зажглись веселые костры, и было веселье во всех, и, шутя, говорили друг другу: - У нас ноне так сталось, что и зверь пошел во святой тишине Христа славить». Здесь ясно различим ангельский гимн из Евангелия от Луки во славу Рождества: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение!».

Переплетение фольклорной и христианской традиций - характерная особенность святочного творчества Н. С. Лескова. В его рассказе «Зверь» на первый план выдвигается этический аспект, так как происходит испытание на человечность. Назидательность, отчетливо выраженная мораль - специфическая черта святочных рассказов Лескова, которые иллюстрируют определенные христианские заповеди и направлены на утверждение соответствующих ценностей: милосердие, сострадание, деятельное добро, всепрощение и любовь к ближнему. Духовно-нравственная проблематика святочных произведений Лескова имеет ярко выраженную воспитательную направленность, актуализируя в сознании читателя вечные категории.

 «Я чувствую себя призванным разъяснить, что идеал, которого я держался, вполне разумен и благороден, что простить обидчика гораздо выше, чем сказнить его, и что в рождественском рассказе, - с тех пор как эта литературная форма вошла в употребление, - всегда было принято представлять сюжет, смягчающий сердце, и трактовать этот сюжет в духе Евангелия, а не в духе политической экономии или Устава о предупреждении и пресечении преступлений», - писал Лесков в «Петербургской газете» 13 января 1891. 13.  («Обуянная соль (Литературная заметка)» .

Лесков с полным основанием мог гордиться своим рождественским рассказом, который выделился не только на фоне «массовой» святочной беллетристики России, но и получил признание в Европе с ее развитой рождественской литературной традицией.

III. Заключение

Святочный рассказ связан с праздником и его  культурными традициями, отсюда заданность тематики, персонажей и сюжетных ходов. В развитии сюжета используют уже отработанные приемы, их проблематика ограничена узким кругом жизненных проблем, сводящихся, как правило, к выяснению роли случая в жизни человека.

Русский рождественский рассказ ориентируется на истинность происшествия и реальность действующих лиц. Ему не свойственно сверхъестественное. То, что может показаться героям сверхъестественным, фантастичным, чаще всего получает вполне реальное объяснение. Конфликт  в произведении строится не на столкновении человека с потусторонним злым миром, а на том сдвиге в сознании, который происходит в человеке. Отличие литературного святочного рассказа от фольклорного состоит в характере изображения и трактовке кульминационного святочного эпизода.

Великие русские писатели, к числу которых, безусловно, принадлежит Н.Лесков, смогли видоизменить святочный рассказ, дать оригинальную и неожиданную трактовку «сверхъестественного» события, «рождественского чуда» и других основополагающих для святочной литературы компонентов. Их святочные рассказы стали классикой. Основные идеи праздника — любовь к ближнему, сострадание, милосердие, которых так недостает в современном прагматичном мире. Поэтому огромное воспитательное значение святочного рассказа трудно переоценить.

БИБЛИОГРАФИЯ

 Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12 т. М., 1989. Т. 7. С. 400

Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ: становление жанра. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995.

Чудо рождественской ночи: Святочные рассказы. Составление, вступительная статья, примечания Е.В. Душечкиной и Х. Барана. — СПб.: Художественная литература, 1993

Святочные рассказы. Составление И.Н.Чугунова. — СПб.: Художественная литература, 1992

Большая книга Рождества. Составление И. Панкеева и Н. Будур. -  изд. ОЛМА-ПРЕСС, 2000

Б. Халатов "Звездочка": рождественская сказка. -   Детская роман-газета. 1998, № 6

 А. Багданов "Когда родился Новый Год": рождественская сказка. -  Физика: Приложение к газете "Первое сентября". 1996. № 48

  В. Берестов " Счастливого Рождества". - Русский язык. 1998. № 1

Святочные рассказы современных русских писателей.. -  «Афиша»,  2006, № 12

В работе использованы материалы сайтов:

2. http://schoollibrary.ioso.ru/index.php?news_id=29

3.  http://leskoviana.narod.ru/2009/uminova2009.htm

4. http://art.1september.ru/articlef.ph

5. http://zexy-999.ru/item

6. http://lit.1september.ru/2002