Церковь Успения Божьей Матери села Печенкино Шарьинского района Костромской области. Руководители проекта: Мальцева В.П., учитель русского языка и литературы, Кононова С.С. руководитель медиацентра
проект по краеведению (9 класс) на тему

Церковь Успения Божьей Матери села Печенкино Шарьинского района Костромской области

В клировой ведомости о Церкви Успения Божьей Матери селаПеченкина записано следующее: « Церковь сия построена в 1850 году июня 10 числа тщанием и иждивением тайной советницы Пелагеи Николаевны Ширинской-Шихматовой с присовокуплением доброхотных дателей».

На своей земле помещица возвела каменный храм с каменною же колокольнею и 3 престолами  в честь Успения Божьей Матери, Святого пророка Ильи, Святителя Николая. Храм возведен в русско-византийском стиле по одному из образцовых проектов Константина Андреевича Тона.Сельское кладбище со сторожкой «огороженное прочным забором» расположилось совсем рядом. Молитвенных домов при церкви нет, зато часовен – целых пять.

Из той же ведомости узнаем, что утварью и богослужебными книгами храм снабжен полностью. Библиотека насчитывает 262 тома. «Справочная книга…» 1911 года отмечает одну любопытную достопримечательность Печенкинского храма –церковный интерьер украшала копия с чудотворной Иконой Успения Божьей Матери Киево-Печерской лавры, принесенная в дар митрополитом Киевским Филаретом

В 1892 г. интерьер храма ремонтировали (укрепляли штукатурку). После закрытия в 1964г. храм вновь был открыт в 1990 г. Расположенный в центре села, он обращен алтарем к его главной улице. Церковный участок, скругленный с западной стороны, окружен оградой.Ее линия перед алтарем храма имеет легкий дугообразный выступ, в который вписаны часовняи двое ворот по сторонам. Все постройки кирпичные. Первоначально они были покрыты известковой обмазкой, а ныне оштукатурены и окрашены темной охрой с выделением декора побелкой.

План церкви

Церковь Успения Божьей Материимеет продольно-осевую композицию объемов. Кубообразный четверик с щипцовым завершением фасадов и равной ему по высоте полуциркульной апсидой увенчан огромной луковичной главой на крупном восьмигранном барабане. Поперечно ориентированная трапезная, примыкающая к четверику скруглениями боковых приделов, с запада замыкается колокольней, на нижний четырехгранный ярус которой водружен восьмерик с восьмигранным ярусом звона и шатром в завершении.

Гладкий низкий цоколь связывает все объемы, углы которых отмечены огибающими лопатками. Боковые фасады четверика прорезаны крупной аркой, объединяющей проем входа, примыкающие к нему прямоугольные окна и полуциркульное окно-люнет над ними. Обрамление арки имеет вид перспективного портала с профилированным архивольтом, опирающимся на пилястры. Перед входамиустроены широкие открытые крыльца.

В плоскости пологого щипца, завершающего фасад, над килевидной внешней тягой архивольта помещен восьмигранный киот для иконы. Барабан главы украшен угловыми лопатками и трехмастным профилированным карнизом, а его грани прорезаны сдвоенными арочными окнами в плоских килевидных наличниках.

Широкий карниз в завершении апсиды и трапезной декорирован квадратными ширинками. Арочные окна, три в апсиде (среднее ложное) и по три на боковых фасадах трапезной, заключены в наличники с пилястрами, опирающимися на профилированные подоконники и поддерживающими разорванные фронтоны. Тот же декор повторен в нижнем ярусе колокольни, имеющей арочный проем входа на западном фасаде. Восьмерик второго яруса расчленен перспективными прямоугольными нишами, а арки звона украшены килевидными архивольтами, врезанными в основание глухого шатра стропильной конструкции.

Внутри храма четыре угловых пилона со срезанными углами, обращенными к центру, несут полуциркульные арки (две из них примыкают к боковым стенам, а две другие открыты в пространство алтаря и трапезной).На которые с помощью плоских парусов опирается световой восьмерик, перекрытый вось милотковым сводом.

Алтарь перекрыт конхой, а двустолпная трапезная — коробовыми (в восточной части) и парусными сводами, разделенными подпружными арками. Под окнами восьмерика проходит тянутый карниз, окна алтаря обрамлены тянутыми архивольтами. На западной и боковых стенах видны гнезда от балок настила хоров: они опирались на фигурные деревянные столбики и имели ограждение из точеных балясин.

В храме сохранился двухъярусный трехчиновой иконостас в семь осей, одновременный храму. Его композиция содноосными ризалитами по сторонам царских врат и пониженными заворотами на боковые стены повторяет классицистические образцы, однако ряд деталей, прежде всего элементы накладной резьбы, типичны для времени эклектики. Колонны с композитными капителями в первом ярусе и витые колонки во втором поддерживают межъярусные карнизы с мутулами. Большинство рам для икон имеют арочную форму. Над нижней филенчатой частью царских врат - две прямоугольные рамы с заполнением из тонких точеных балясин. Иконостас выкрашен в голубой цвет, колонны посеребрены, а детали покрыты бронзой. Фрагментарно уцелело деревянное ограждение солеи с точеными балясинами (тот же мотив использован в оформлении свечного ящика в трапезной).

Одноярусный иконостас южного придела в трапезной, освященного в честь Ильи Пророка, по времени соответствует главному. Он оформлен витыми полуколонками, поддерживающими карниз с сухариками и фронтон, выступающий на фоне ступенчатого аттика. Иконостас северного придела Николая Чудотворца, сохранился фрагментарно. Оба придельных иконостаса выкрашены, синей краской, детали выделены белым цветом.

Часовня - квадратная в плане постройка под четырехскатной крышей, увенчанная маленькой главкой на двухъярусном четырехгранном постаменте. Углы объема фиксированы огибающими лопатками, крепующими цоколь, образованный уступами кирпича, и трехчастный карниз с сухариками.

Входной проем на главном уличном фасаде фланкирован крупными филенками - вертикальными, со срезанными верхними углами, и ромбовидными (на угловых лопатках). Внутри небольшое помещение перекрыто сомкнутым сводом.

Ограда состоит из связанных общим цоколем кирпичных столбов, между которыми укреплена металлическая решетка. Ее вертикальные копьевидные прутья соединены элементами из 8-образных завитков и волют.

Ворота имеют идентичную композицию: более высокую арку въезда фланкируют примыкающие арки калиток. И те, и другие завершены пологими щипцами, увенчанными главками на двухъярусных постаментах Лицевая сторона ворот декорирована вертикальными и ромбовидными филенками и упрощенными карнизами с зубчиками.

//Памятники архитектуры Костромской области: Каталог.-Вып. 7/Вохомский район, Октябрьскийрайон, Павинский район, Поназыревский район, Пыщугский район, Шарьинский район//Печёнкино стр. 153-156.-Кострома, 2005//

Церкви принадлежал небольшой земельный надел 40 десятин, половина которого располагалась на неудобьях и пустовала.

За дореволюционную историю число приходских селений не превысило 18, а количество прихожан насчитывало чуть более 4000 человек.

В  советское время храм в селеПеченкино закрыли. Открыт он был только после Великой Отечественной войны и действовал до 1964 года, а потом вновь был закрыт. За это время протоирей отец Дмитрий много и усердно трудился, восстанавливая и приводя храм в порядок.

В настоящее время церковь Успения Божьей Матери в селе Печенкино снова действует, Благодаряотцу Серафиму Гангур, восстановившему храм из руин.

//Ветлужская сторона: Историко-краеведческий сборник.-Кострома, 1995.- стр.65-67//

Настоятелю церкви были переданы архивные документы, собранные консультантом Костромской области по  связям с  религиозными объединениями Кузнецовым Михаилом Васильевичем. Получилась книга в 200 с лишним страниц. В ней – 50-летняя история церкви, переписка  прихожан с партийными местными, областными и центральными органами власти, просьбы, жалобы, ходатайства об открытии храма.

Пожелтевшие, пахнущие далеким и не слишком далекимпрошлым страницы – рассказ о судьбе многих русских церквей в годы строительства коммунизма и «светлого будущего», о людях, душой болевших и страдавших за веру и русскую церковь, о тех, кто ее разрушил.

Первые сохранившиеся письма датированы 1943 годом.

«СвятейшествуВсея России от прихожан села Печенкино, Ивановского района, Мещерихинского сельсовета, Горьковской области.

Прошение о разрешении открыть храм в с. Печенкино. Здание и ограда целы и невредимы.

В Комитет по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР от общины верующих граждан села Печенкино.

Жалоба  ходатайство, об открытии церкви. Собрали 1017 подписей верующих граждан прихода. Создали из них инициативную группу в 20 человек, все  бумаги передали в Ивановский райисполком на разрешение и просьбу о помощи, дать указание не тормозить открытие церкви.

Церковь находится в исправном состоянии, ремонт требуется незначительный, который сделали сами за свой счет.

В декабре 1943 года под грифом «секретно» глава местной власти – председатель райисполкома т.Крапивин сообщает в исполком областного Совета депутатов: «Открывать Печенкинскую церковь нет целесообразности, так как рядом находится город Ветлуга, где работает одна церковь, верующие могут ходить туда. Также по ряду политических соображений открывать церковь нет необходимости».

Само здание церкви в 1941 году было передано под школу, но не переоборудовано, так как требовался большой капитальный ремонт.

За этим последовало решение исполкома Горьковского областного Совета депутатов трудящихся № 421 от 4.03.1944 года: «…Ходатайство об открытии церкви отклонить».

Однако люди настойчиво продолжают писать во все инстанции. После перехода в 1944 году Ивановского района из Горьковской области в Костромскую, снова завязалась такая же переписка.

Выяснив обстоятельства дела, делается заключение: «Из сообщений и документов видно, что церковь закрыта заявлениями райисполкома и облисполкома, якобы на основании просьбы верующих. Последнее никакими документами не подтверждено. Здание церкви предлагалось переоборудовать под больницу или школу. Но до настоящего времени оно не занималось».

Райисполком отклонил ходатайство верующих по другим мотивам. Якобы заявление не поддерживается основной массой верующих, и здание церкви требует  большого капитального ремонта. Однако после осмотра здания и общения с гражданами выяснилось, что ремонт не является капитальным, и заявление поддерживают почти все верующие. «Учитывая, что в Ивановском районе действующих церквей нет, а от села Печенкино до церкви в Ветлуге 15 км, ходатайство верующих считается возможным». (23.05.1945 г.)

Постановлением от 23 июля 1945 года Совет по делам Русской Православной церкви при Совнаркоме Союза СССР разрешает открыть церковь Успения Божьей Материв селе Печенкино Ивановского района. И «…предлагает в трехдневный срок послать распоряжение райисполкому о заключении договора на передачу здания церкви  и  культового имущества  верующим….»

Однако выполнять решение местные власти не спешили. На место для выяснения обстоятельств был направлен уполномоченный. После чего было принято решение срочно выполнить оформление передачи церковного имущества верующим. Договор о передаче подписан 1 февраля 1946 года. Приходская православная община при церквиУспения Божьей Материзарегистрирована №4/7.

Из воспоминаний жительницы д.Комухино

Евдокии Алексеевны Виноградовой (ноябрь 1996г.)

«Церковь нашу Успения Пресвятой Богородицы закрыли в 1937 году. Я это хорошо помню.  У меня сестра замуж выходила 1938 году и была невенчана, за неимением церкви. Что там, в документах написано, не видела, а перед войной в храм уже никто не ходил.

Закрыли его при отце Александре Якутине. Хороший был человек.  Священники – они все хорошие, плохих то нет. Пострадал отец Александр за веру Христову. Тогда гонения начались на священников.  Его и забрали, увезли куда-то. Кто знает, что с ним сталось. У него была матушка Евдокия (она уехала, жива, осталась), а еще дочь Галина и сын, которого убили в чужом городе, когда со службы ехал.Нам, простым людям, в церковь вроде ходить не запрещалось по закону, да ходить-то некуда было, церкви все позакрывали. Только в 1944 в Ветлуге открыли. Помню начальника райисполкома Крапивина. Много их таких было, кто церкви закрыть хотел. Бог им судья.     Сейчас ходит в храм наша деревня. Дай Бог здоровья отцу Серафиму и тем, кто ее открывал. А что там делалось! В темноте и не пройдешь вокруг церкви. Любое море можно таким хламом запрудить – и удобрения, стекла битые, доски гнилые. Неделю всем миром убирали, теперь нарядный стоит – душа радуется».

С 1946 года по 1963 года в церкви Успения Божьей Матери служили больше 10 священников, 8 по году и меньше. Последний из них был протоирейДмитрий Одоевский, который в течение семи лет (1956-1963) много и усердно трудился, восстанавливая и приводя храм в порядок».

И не подозревал тогда протоирейДмитрий Одоевский,что его старания закончатся плачевно, как для него, так и для прихожан Успенской церкви. Советская власть в лице  Ивановского райисполкома хранила традиции своих предшественников. Об этом говорят дошедшие до нас документы.

Один из них - рапорт, написанный в январе 1957 года протоиреем Успенской церкви Дмитрием Одоевским на имя Епископа Костромского и Галичского.

«Честь имею покорнейше доложить Вам, Ваше преосвященство, что в праздник в богоявления прихожане вверенного мне прихода обратились с просьбой прославить их с праздником по домам. Я не отказался и 20 января после литургии пошел славить. На крыльце ждал меня председатель колхоза Мастеров Михаил Алексеевич и сразу мне сказал: «Я вам запрещаю, ходить по домам у вас есть церковь».И пошел в канцелярию колхоза, стал звонить в райисполком, чтобы они мне тоже запретили. Вечером получаю телефонограмму от председателя райисполкома Сычева явиться к нему после 1 января к 12 часам. 21 января в 9 часов утра вызвал по телефону и я  сказал ему, что транспорта у меня нет, райисполком запрещает давать лошадей служителю культа, а пешком идти 25 километров я не могу. Ваше преосвященство, почему это получается? Бывший настоятель протоиерей Ильин никуда не ходил и не ездил, говоря прихожанам, что все должно совершаться только в церкви. У него никакой заботы о прихожанах не было, поэтому я получил разбитое хозяйство церкви. Прихожане, видя мою заботу о храме, пожертвовали на священническое облачение и на облачение на престол шелкового материала и еще кой-какие вещи для храма. Я не отлагал в дальний ящик, вызвал мастерицу шить, чтобы прихожане видели свой дар на деле. Благодаря Господа Бога и отношение к храму Божьему, стало лучше. Прошу ваших молитв обо мне грешном».

    В 1960 году в церкви Успения Божьей Матери был проведен не один ремонт, заметно изменилось внутреннее убранство, росли доходы храма благодаря стараниям протоирея  Дмитрия  Одоевского «… для пользы прихожан», которых становилось всё больше.

Однако в начале 60 – х годов священники по решению Советской власти становились чем-то вроде наёмных работников при церквях. Всё церковное имущество, а также контроль над доходами передавалось в ведение церковных советов.

«Уполномоченному Совета по делам русской Православной при Совете Министров СССР по костромской области тов. Кудрявцеву.

Принимая во внимание усердное несение церковной службы в течение 5 лет при нашем храме протоиреем Одоевским, за заботу об устройстве храма и всего церковного хозяйства, его бережное и экономичное расходование денежных средст, единогласно постановили с 1 ноября 1961 года оплачивать протоиерею Д. В. Одоевскому за богослужение и исполнение треб в месяц сто пятнадцать рублей. Кроме того, разрешить ему пользоваться квартирой в сторожке с отоплением и освещением за плату 5 рублей в месяц.

Церковный староста Веселов, помощник старосты Цветков. 4 ноября 1961 года»

Деятельность церковного Советацеркви Успения Божьей Матери закончилась в июне 1963 года. Основанием закрытие храма в селе Печёнкиноявляются следующие события.

«Исполкому Шарьинского совета депутатов трудящихся

Справка.

Нами –секретарём исполкома райсовета Овчинниковой П.П., заместителем секретаря парткома управления Сизовым Л.Ф. и сотрудником К.Т. Кановым в период с 14 часов 15 июня до 2 часов ночи 16 июня проведено наблюдение за молением гражданског населения у святого источника, находящегося у деревни Конёво. В молении принимали участие 300 человек, моление по поводу религиозного праздника «Скорбящая Божия Матерь» было организовано духовным советом религиозного объядинения Успенского Храма. Было организовано пение, продажа свечей, крестиков и икон дьячком Успенского Храма Кропотовым П.И., старостой Войновой, помощником старосты Цветковым. Они же проводили сбор приношений в виде денег, шерсти, яиц и т.д. Всё было отправлено на машине в Успенский Храм. Самовольным выездом на святой источник была нарушена инструкция по применению законодательства о культах.

Просим исполком районного Совета принять меры к церковному

Совету Успенского Храма»

«Уполномоченному Совета по делам русской Православной при Совете Министров СССР по костромской области тов. Кудрявцеву от протоирея Д.В. Одоевского.

Объяснение

Честь имею покорнейшо ответить по поводу поступившей жалобы на исполнительный орган Успенского Храма села Печёнкино следующее. Я сдал всё имущество по акту от 14.06.1961 года и в дела церковные не вмешиваюсь»

«Его Преосвещенству Сергию Епископу Костромскому и Галическому.

К организованному на святом источнике молению в день Скорбящей Божьей Матери никакого отношения не имею, не было меня. А наоборот, меня и раньше звали, но я им объяснил, что не могу это делать, приехать и служить под открытым небом, на это есть Храм. И внушал, что это моление огрешное и даже Господу Богу не угодное. Но ведь есть люди, которые извращают и делают по своему, чтобы получить выгоду.

Ваще Преосвященство со своей стороны могу сделать свой вывод – можно прекратить эти хождения в административном порядке, никакие увещевания и разъяснения не помогут»

   Что и было сделано после описываемых событий – запрещены моления на святом источнике у деревни Конёво. А также был закрыт Храм Успения Божьей Матери в селе Печёнкино.

«Решение исполкома Костромского областного Совета депутатов трудящихся

 от 27 апреля 1964 года.

В 1963 году исполнительным органом Успенской церкви было допущено грубое нарушение совентского законодательства о культе верования, в том что в целях наживы организована торговля предметами религиозного культа на сборище религиозных фанатиков у так называемого святого источника.

Успенская церковь не функционирует с июля 1963 года, архитектурной     и исторической ценности не имеет.

Исполком Совета решил:

Расторгнуть договор с религиозным обществом Успенской церкви в селе Печёнкино шарьинского района снять его с регистрации, как прекратившие деятельность. 27.04.1964г.»

В своих жалобах и ходатайствах об открытии церкви прихожане пишут о проишедшем:

«Мы обращались в органы власти, просили разъяснить нам причину закрытия церкви, но никакого ответа до сих пор не получено. А наоборот, местные власти совсем распоясались. И в крнце мая 1964 года приехали в село с работниками милиции, забрали ключи и сняли весь внутренний обряд. Протоирея Дмитрия Одоевского перевели в другой приход, исполнительный орган распустили.  Т. Разумова, А. Соловьёва, Л. Смирнова, вснго 13 подписей. 10.06. 1964год»

Из воспоминаний жительницы села Печёнкино

Павлы Константиновны Уткиной (ноябрь 1996год)

«Отца – то Дмитрия помню. Какой он был хороший для нас! Жил один в сторожке, без семьи. В гости звал на Пасху, винца поднесёт. А кто победнее, тому из церкви что-нибудь даст, еду какую-нибудь. Мы церкву а Пасхе много лет убирали. Пришла как-то Пасха, я молиться неходила, заболела. А после Пасхи на Скорбящую, староста с другими уехали на источник, там моление проводили, жертвы собирали. А отец Дмитрий не уехал, служил. После Скорбящей приехала милиция, давай церкву запирать. Некоторые женщины плакали, а сказать боялись. Никого  и близко к храму не подпускали. Что поломали, что забрали и увезли, а где всё сгинуло, никто не знает. Отцу Дмитрию сказали уезжать. Мы ходили его провожать. Батюшков много было, а отец Дмитрий дольше всех служил. Мы его сильно уважали. Сейчас отца Серафима так уважаем. Он церкву опять в прежний вид привёл – это через тридцать – то годов. Когда отец Серафим открывал её, мы ему всем подсобляли – иконы сносили, что по домам были, полотенцев давали, материала. А мусору, стёкол выносили оттуда не одну машину, насилу обиходили церкву. Я в Храм хожу. Старенькая, нагрешила много, надо каяться. Сейчас никто за это не ругает. Раньше не то было. Хозяина моего хотели героем труда назначить, а один дядька говорит: «Какой он герой труда. У него жена молиться ходит. Да они газеты не выписывают, и «радива» уних нет». А был ещё председатель колхоза Дмитрий Иванович Половинкин. Встретит на улице: «Зачем, Павла, молиться ходишь, в клуб иди». А ему отвечаю: «В церкве – то я и перкрешуся, и поклонюся, и на коленки паду. А в клубе и сидеть-то не могу. А встану – молоденьким помешаю». А ещё приехали на праздник Успеньё Божьей Матери начальники к нам прямо на полосу. Говорили, чтобы не собирали праздника. Я им отвечаю: «Не будем мы праздника гулять, а молиться пойдём». А потом эти начальники все наши слова перевернули, сказали, что мы от церквы отреклись. Не было такого и не будет. Дай Бог здоровья тем, кто церкву нашу отстаивал».

//Губернский дом:историко-краеведческий культурно-просветительский научно-популярный журнал.- Кострома, 4-5 (73-74), 2006/Успенский храм села Печенкино.- стр. 96-100//

Трагические события, развернувшиеся вокруг нее в послевоенный период, описал поэт Виктор СМИРНОВ из деревни Филихи:

На маковки свивая облака,

Подняв над тополями белый купол,

В большом селе ты рядом с новым клубом

Виднеешься издалека.

И все еще по-прежнему дивишь

Своею красотой, по-русски строгой.

Таких, как ты, теперь не так уж много,

Я радуюсь, что ты еще стоишь.

Я радуюсь, что ты не снесена,

Хотя висит и над тобой угроза.

Ведь не случайно местному колхозу

Теперь ты стала складом для зерна.

А там, глядишь, начнут терзать ограду.

И так пойдет — лиха беда начать.

Ломать — не строить, здесь ума не надо,

Тем более не надо отвечать.

И, под конец, твои колокола

Свезут в утиль, иль просто бросят в яму,

И зарастут они густым бурьяном,

Как память о тебе, что ты была.

Я никого за это не кляну,

Не лезу никому с нравоученьем,

Но не скрываю боль и огорченье,

Когда смотрю, как губят старину.

В моем краю, где люб мне каждый камень,

Где жили чудотворцы-мастера,

Я не хочу, чтоб ваших предков память

Стиралась чьим-то росчерком пера.

Чтоб кружева узорной русской вязи,

Которым красоваться бы века,

Со стен сползали башмаками грязи

И падали, как слезы, с потолка.

Чтоб нас ругали дальние потомки

За то, что мы — хозяева земли —

Родную старину не сберегли,

Оставив им в наследство лишь обломки.

Воспоминания Войновой  (в девичестве Головунина)

11.12.26 деревня Шубиха

     Любовь Ивановна шестой  ребенок  в семье. Семья верующая. Каждое воскресенье ходили в церковь.

    Народ с любовью относился к церкви. Она стоит на высоте 700 метров. 60-е годы иконостас был с позолотой, красивый. В колодце была самая чистая вода.

      В церкви проходили: утренняя, обедня, вечерняя служба. Можно было посидеть  около церкви, отдохнуть. Исповедь всегда была до службы.

     Церковь открывал староста. Выбиралась Двадцатка из местных жителей, назначался староста, который помогал батюшке. Все вопросы решались на совете двадцатки. Церковный дом находился  против церкви, в ограде двухквартирный домик, одна часть для дальних прихожан, которые могли здесь заночевать, обслуживала эту часть Свитова Клавдия (после закрытия церкви переехала в Николо-Шангу). Во второй части жил батюшка. Был дьячок, дьячок готовил кадила с углями. Хороший был звонарь. Звон был слышен до Хвастого, киллометров  10-12.

      Очень красивый иконостас. Клираса были резные, всегда пел хор из местных жителей. Часовня тоже была рабочая. Вокруг церкви были захоронения: кто давал на пожертвавания церкви, служители церкви. Захоронения сохранились до 80-х годов. Затем все было разрушено, все заросло, теперь в этом месте  дорожка. Но кое-где есть еще остатки надгробий.

      Церковь закрывали в 30-е годы. Любовь Ивановна училась в 3 классе. Когда они шли в школу из церкви все выносили. В то время служил отец Александр. Говорят, что иконы отправили в Николо-Шангу,  увозили в Кострому, Ветлугу, Нижний Новгород.  Много осталось в церкви. Иконы были сброшены в складское помещение. Колокола сдали на металлолом.

      Иконы местные жители не брали. Люди с ненавистью относились к тем, кто закрывал, проклинали.

    В советское время в  церкви был склад, хранили зерно. Когда отец Серафим открывал церковь сосклада достали иконы Сергия Радонежского, Николая Чудотворца, деревянные старые. Неопаленной Божьей матери, Петра и Павла. И сохранилась маленькая гробница Иисуса Христа

     Церковь считалась самой обмаленной. Приежзали венчаться и молиться даже из Нижнего Новгорода. Всегда празновали Успеньё и Троицу, Иванов день, благовещенье. До 6 лет детей не исповедывали, они считались чистыми.

      В Михалихе, недалеко от Печенкино, стояла Часовня Николая Чудотворца. И женщины 2 раза в год совершали крестный ход, на праздник. Она не сохранилась.

В войну церковь не работала. Ходили в Ветлугу в Екатеринискую церковь. В 60-х годах пела на клиросе Вера Петровна Кузнецова (Лебедева).

Хлопотала об открытии церкви Швецова Любовь Ивановна, в 90-е годы.

Воспоминания Александра Николаевича Вещунова

…Церковь была оставлена, но отношение к ней районного руководства не изменилось. Напротив, во всех деревнях усилилась работа против церкви. В каждой деревне действовали группы и кружки «воинствующих безбожников» Безбожниками в большинстве были подростки - дети сельских активистов. Они пытались ходить по домам и агитировать против Бога, церкви и отца Терентия. Взрослые и старики их богохульные речи и стихи Демьяна Бедного не хотели слушать, выгоняли из изб, нередко с тумаками и пинками, а чаще просто не пускали во дворы.

   Озлобленные подростки пошли открытой войной: вооружившись камнями и кольями, они выбили стекла в церкви, дегтем вымазали ворота, двери и стены. Люди возмущались, а сельский совет молчал. Но когда хулиганы избили всеми уважаемого звонаря и пытались сжечь церковную сторожку, в которой Тит Титыч проживал, взволновалась вся деревня. Родителям хулиганов печенята пригрозили расправой и большой толпой направились в сельский совет. Зверева там не оказалось, а председатель Славка Дубов не успел во время удрать. Ему пришлось держать ответ. Но с хмельной головой он долго не мог понять, что случилось и сказать чего-либо внятного. Однако обещал, что с хулиганством будет покончено, но стеклить церковь наотрез отказался - стекла нет. Смягчил ситуацию Иван Куделин. Оказалось, что в колхозе хранится несколько ящиков оконного стекла, изъятого при раскулачивании Вещунова и Фофанова. Часть этого стекла, он негласно выдал церковному старосте.

Дубов получил сверху указание попридержать пыл у «воинствующих безбожников» и не будоражить народ в момент, когда многие стали обратно выходить из колхозов. Насильно созданные колхозы оказались мертворожденными, стали распадаться. Агитацию перенацелили с атеизма на сохранение колхозов.

   Содержание под стражей отца Терентия, попытки закрыть церковь, агитация и погромы   деревенских безбожников не смогли заставить людей отринуть от церкви. Напротив, эти притеснения имели обратное действие -гонимым всегда больше верят - люди стали молиться с большим усердием, группками собираясь по домам, а чаще самостоятельно и в одиночку. Самые твердые в вере и духом застеклили церковь, отчистили ее от дегтя и грязи, побелили, покрасили, и она вновь засветилась своей красотой. Зазвенели колокола, и народ опять повалил на богомолья.

   Построенная несколько веков назад на небольшом взгорке, она удачно вписалась в неповторный лесной пейзаж. Украшенная позлащенными крестами, далеко белеющими стенами величаво и торжественно высоко поднимается она над вольным простором, придавая ему особый колорит русской старины. Главный воздушный купол и четыре голубые маковки, устремленные к небу и Богу, видны восьми деревням. Где бы не находился крестьянин - в поле, на огороде, у реки, в деревне или в избе, с завалинки, или из окошка - отовсюду видна эта божественная красота.

   Сверкнут в небе кресты, засветятся купола и словно божье озаренье падет на прохожего. Остановится, пораженный святым чудом путник, полюбуется красотой, осенит себя крестным знамением и будто сил поприбавиться - бойко взбегает на печенкинский взгорок.

Она была чудом красоты, духовной опорой и отрадой. Как небо над головой привыкли они видеть ее каждодневно, слышать звон колоколов и в праздники и в беду.

  Под стать стенам было и внутреннее содержание храма, хоть и небогатое, на строгое и красивое - все на месте, ухожено. Многое было привезено из Москвы и даже Петербурга.

В церкви была особо почитаемая икона Божьей Матери, считавшаяся чудотворной, о ней ходили разные предания.

«-        Бабушка, а почему мы целуем только одну икону, а другие нет? -
спросил внук Харитину Парфеновну, когда они возвращалась из церкви.

• Потому, Шуронька, что эта икона особая - она способна делать чудо.
• Расскажи, как она может делать чудо?
• У этой иконы своя, долгая история и рассказала мне моя бабушка, а ей

-        ее бабушка.

Усевшись на бревна на солнечном взгорке, откуда, хорошо было видно и церковь, и хутор, и зреющая, васильковая рожь, она погладила по русой головке внука и начала рассказ.

-Ну, слушай и запоминай. Только,- чур - не перебивать.

  ... Места наши буйные и глухие, а в ту далекую, пору и подавно. В лесных и болотных дебрях, за семью волоками в суземах нередко проживали святые старцы. Еще называли их отшельниками, в общем, божьи люди. Уходили они подальше от мирской жизни, поближе к Богу, чтобы в пустынной тиши, наедине с природой осмыслить свое земное существование, молитвами, постами и ежедневным трудом очистить душу свою и вымолить у Бога озарение и мудрость.

   Ушел когда-то из Михалихи в эти леса один добрый человек. Ушел от людской злобы и ненависти с большим грехом на душе. Звали его Фотием.

   В молодости он женился на молодой девушке. Была она уж больно красива, ласкова и работяща. Жили они душа в душу: хозяйство поставили, сынок родился, да счастьем радоваться не пришлось - стал приставать к жене Фотия богатый и злой человек по кличке Выпрь. Не давал он им прохода. А когда Фотий поколотил его, тот совсем озлился, лишился разума и покоя.

   Как-то поехал Фотий с семьей в лесное урочище на сенокос. Жили в избушке и дело спорилось: утром косят, днем отдыхают, а вечером сгребают, стога мечут. Сынишка в сене барахтается, а мать с отцом радуются.

   В один полдник жена с сыном пошла в избушку отдыхать, а Фотий в лес -        плахи колоть на пол для бани. Вдруг гарью потянуло. Почуяло беду сердце Фотия, бегом к избушке. Прибегает, а она уж вся огнем пылает, и дверь подперта чурбаном, чтоб никто из нее не вышел. Бросился в огонь, вынес жену и ребенка, а они уж мертвы. Понял Фотий, что злодей порешить хотел их всей семьей. Отчаяние охватило Фотия.

   Схватил топор, да вдогон за убивцем к реке. А злодеев-то оказалось двое -        Выпрь и его дружок, идут не торопятся. Бросился Фотий на обоих, да одолеть не смог. Одного сразу пришиб, а Выпрь ударил Фотия ножом и в реку столкнул, сам - на плот и поскорей удирать с места злодейства. Но не ушел далеко: только выплыл на середину реки плот-то под ним враз и развалился.  Выпрь барахтается в воде, кричит:  «Спасите, люди добрые! Помогите!» Да кто будет спасать убийцу? И людей-то рядом не оказалось. А река закрутила его, завертела в своих омутах, да и утянула в темные глубины, только пузыри от Выпря пошли.

   А Фотий пришел в себя, выбрался на берег и приполз к избушке. Сколько он горевал над женой и сыном - никто не знает. Только когда на его косе появились михалята, увидели там одну общую могилу - матери и сыночка.

   Фотий же, не заходя в деревню, направился в самые глухие места, за дальние  моховые  болота.   Там  на  берегу  Ветлуги   встретил   он   старца-пустынника. Вместе поставили избушку и стали они замаливать свои грехи, за людей молиться, чтоб не было у них ни злобы, ни зависти. Лет десять, а то и больше они так жили, но дошли и до этих мест лихие люди: бегуны, ушкуйники, бунтари и разбойники - в общем, голь кабацкая, искатели легкой поживы. Набрели они на избушку, заночевали у старцев, а поутру ограбили их и ушли. А грабить - то, что у старцев? - душа да рубашка. Лишь икона Божией Матери старинного писания была их главным богатством, которым они гордились и берегли. Старцы умоляли и просили: заберите все, только оставьте   эту   икону,   потому   как   считали,   что   Божия  Матерь   -   их покровительница. Да не разобрались в иконе разбойники, сунули ее в мешок с награбленными вещами и пошли. Но только отошли они от избушки божьих людей, как разбойник, несущиймешок, говорит:

-        Сил нет, больше нести, уж больно тяжела икона, так и давит к земле.

   Вынули они икону из мешка и бросили в реку. Мешок сразу стал легче и они пошли искать себе новый разбой. Идут налегке, радуются, но чем дальше идут, тем уже становится дорога. Наконец она сузилась в тропу и уперлась в гнилое болото. Повернули они обратно, а тропы-то нет, затерялась в траве и осоке, совсем исчезла. И куда бы ни сунулись - везде мертвая зыбь болота урчит, пузырится, клокочет, тут всех разбойников она и поглотила. Так Матерь Божия наказала их за злодейство.

   А икона не утонула, отплыла от берега, вышла на стремнину и поплыла по реке, но не вниз по течению, а вверх. Затем поплыла по Нужне и Игошихе. И там, где она проплывала, днем и ночью становилось светло, будто радуга из реки высвечивалась. В день Рождества Богородицы прибилась она к тому самому месту, где сейчас мельница стоит.

   А в это время из Михалихи мужик на телеге в церковь сына везет. Еще в детстве от простуды и еще какой-то болезни его сын обезножев. И что не делали сельские знахари, куда бы и к каким докторам не возил отец больного сына - ничего не помогало, все говорили - ходить не будет.

   Так вот, стал мужик вброд переезжать Игошиху и видит - что за чудо? У берега икона покачивается на воде, а от нее вода светится, радугой переливается. Взял он эту икону и положил в телегу  сыну на ноги. Когда подъехали  к церкви, отец, как всегда, хотел поднять и занести сына. А сын говорит:

-        Отец, я чувствую ноги, они шевелятся, дай   попробую, пойду сам.

Будет тебе, не дури меня, - не поверил отец. Тогда сын перевалился за край телеги, встал на ноги и потихоньку, потихоньку - сам вошел в церковь. От радости у отца дух перехватило, и ноги подкосились, и весь народ в церкви пришел в удивление. Внес крестьянин икону в церковь и говорит священнику: «Эта икона послана нам самим Богом. Она чудотворная. Нашел я ее в Игошихе, вода, в которой светилась как радуга после дождя. Видите, онаисцелила моего сына и ее место не в моей избе, а в доме господнем - в церкви. Пусть не только мне, а всем она приносит радость и избавление от бед. Вот такая история у этой иконы. Ну, пойдем, дитятко, домой, а то    нас наверно заждались. Взявшись за руки, они не спеша, стали спускаться с теплого песчаного взгорка».

   Была икона чудотворной или нет, но слава о ней ходила по всем деревням. Помещена же она на самом почетном месте, близ аналоя. В шитой бисером ризе голубовато-розовых тонов, прекрасная, хоть и с глубокой царапиной — знаком поругания жестоких разбойников. С печальным и нежным ликом, сколько годов скорбно смотрит Божия Матерь на прихожан, грешных и смиренных. Вплоть до самой коллективизации с ней совершались крестные ходы по деревням, освящались хлебные нивы и новые избы, леса, пруды и мельницы. В самые засушливые годы не выгорело ни одной деревни. У богомольцев всего края эта икона была самой почитаемой.

   Была у церкви еще одна примечательная особенность - это высокая колокольня с удивительно удачным подбором колоколов. Звон их славился едва ли не на весь костромской край. Колокола пели так, будто отлиты были из чистого серебра. Но что серебро без человека? Всего лишь холодный металл. И только звонарь Тит Титыч, он же пономарь, мог творить чудо, поражающее воображение людей. Он один мог делать колокола живыми, высекать и воспламенять в них огонь, зажигающий души мирян.

   Откуда родом Тит Титыч и сколько ему лет - никто не знал. Всем казалось, что он ровесник церкви и не умрет до тех пор, пока стоят ее стены. Жил он одиноко и бедно, зимой в сторожке, летом - на колокольне. Одевался и ел то, что приносили ему крестьяне. Но от Бога Тит Титыч был наделен великим даром извлекать из серых и неприглядных колоколов такие мелодии, которые не оставляли равнодушными даже самых отпетых безбожников. По звону колоколов можно было определить, какой сегодня праздник, какое настроение у селян и самого Тит Титыча: то радостно ликующее, то беспокойное и тревожное, а то вдруг навзрыд заплачут, запричитают малиновым перезвоном колокола о безвременно усопшем хорошем человеке. А если колокола гневно и грозно загрохочут и застонут – значит, беда надвигается.

   Дивно звонил Тит Титыч. Поднимется на колокольню по крутой лестнице, всматривается в родные дали, любуется, как бы сил и духу набирается. Зазвенят колокола, повинуясь воле и таланту звонаря, и выдадут такую божественную мелодию, какую возможно и в городе «сорока сороков» церквей не часто бывало слышать. Звонит к заутрене Тит Титыч, а за 12 верст в Ветлуге, горожане говорят « печенята запели». Расплывается серебряный звон по всему раздолью, поднимается к небу, летит от деревни к деревне, добирается до самых глухих хуторов, созывает народ на церковную службу.

  Бывало так зазвонится Тит Титыч, что не в силах остановить себя и церковному старосте не раз приходилось стаскивать его с колокольни в полном изнеможении духа. Хоть водой отливай.

-        Звонить не умею, но и перестать не смею, - словно извиняясь, говорил
Тит Титыч.

 В двадцатом году произошел случай, который Тит Титычу едва не стоил жизни. Опьяненные идеей революционной переделки страны большевики организовали настоящий террор на церковнослужителей. Соборы и церкви громились повсеместно. Снятие крестов, колоколов, опошление и избиение попов, стало, чуть ли не модой. Волна погромов докатилась и до Печенкина. Здесь тоже решили не отставать от жизни и для начала попытались снять с церкви кресты. Тит Титыч не дал. Ворвался на колокольню, глаза гневом горят, сам дрожит и полон решимости на все, лишь бы не дать порушить колокола.

После этого случая Тит Титыч переселился на колокольню и накрепко запирался там, и только лютые морозы заставляли его спускаться в сторожку. Но каждая служба, каждое воскресенье и престольный праздник неизменно озвучивались пеньем колоколов в исполнении Тит Титыча.

  За искусство звонаря и праведную жизнь пономаря о Тит Титыче говорили: «Душа и Бог». Из всех служителей церкви, коих немало перебывало за ее долгую историю, Тит Титыч был едва ли не самым почитаемым, почти святым. Разве что еще староста пользовался безупречным доверием, не крал, не обманывал, был боголюбив, но он не имел церковного сана и не был служителем культа.

…Когда Тит Титыч начал главную молитву праздника - «Пресвятая Троица, помилуй нас...» - ее подхватила вся молящаяся паства и церковь наполнилась густым многоголосым гудением.Пономарь уже успел прочитать «Отче наш» «Верую», двенадцать разпроизнес «Господи помилуй!» и сделал три круга у амвона, помахиваякадилом и обдавая всех благовонным запахом.В это время, на улицепоказались Зверев и Дубов с тремя милиционерами в окружении ватагимолодых безбожников. Уверенной поступью, как и положенопредставителям власти, они поднялись на паперть. Зверев суровым взглядомокинул площадь и, не обращая внимания на нищих, направился в церковь. Заним все его сопровождающие. Грубо расталкивая молящихся прихожан, ониустремились к алтарю. Ворвавшийся за ними свежий воздух заколебал пламяна свечах и свет на лицах святых мучеников в иконостасе. У царскихворот на их пути встал Тит Титыч, широко раскинув руки.

-        Остановитесь  и  снимайте шапки в святом храме,  нечестивцы!  -потребовал он.

• Зверев и Дубов, грубо оттолкнув, Тит Титыча, взошли на правый клирос, согнав с него певчих старушек:  «По решениюсельского совета мы оборвем его, сбросив колокола, и вместе с ними сбросим бельмо религии с глаз людей. Потомки скажут нам спасибо и запомнят этот день не как Троицу, а как светлый праздник победы разума над дикостью. Сегодня, здесь, на площади, мы сожжемвот эти иконы христианских идолов,- тут он махнул рукой в сторону иконостаса, - сбросим колокола и разобьем их в дребезги. И пусть все знают: революция отменяет религию и Бога, потому что Бога нет! Зверев отдавал распоряжени: «Дубов, отправьте мужиков сбрасывать колокола! А вы, безбожники, выносите иконы, и все что попадется под руки на площадь и сжигайте, сжигайте все! Всем выйти из церкви и убраться с площади, потому как если колокола кого подомнут, власть отвечать не будет».

   «Нечестивец! Остановись в святотатстве своем!» — бросился Тит Титыч к Звереву.  Стоящий рядом милиционер оттолкнул Тит Титыча в сторону. Мужики    пошли снимать колокола. Тит Титыч встал посреди церкви и протянул   руки   к   небу,   худые   и   немощные:   -   Именем   Господа   Бога всемилостивейшего, к вам взываю я - остановитесь, безумцы!

   Вместе сТит Титычем люди усердно крестились и простирали руки к небу. А в это время на колокольне Зверев и сельсоветчики рубили и кромсали в щепки, пилили и раскалывали опоры, державшие большой колокол. Мужики пытались поддеть колокол ломами, но не удачно. Колокол колыхнулся и упал на доски другим его крем, окончательно раздавил ногу Звереву. Зверев ошалело вращал глазами, руками царапал колокол, пока не потерял сознание. Наконец с помощью лома и топоров мужикам удалось приподнять колокол и вынуть расплюснутую ногу. Кто-то наложил жгут и обмотал тряпкой кусок мяса, напоминавший ногу. Окровавленного и бесчувственного, с болтающейся ногой на руках его спустили вниз, пронесли сквозь толпу, положили на телегу и погнали к фельдшерскому пункту.

  На какое-то время толпа стихла, в оцепенении смотрела на происходящее. Вдруг в этой тишине кто-то громко закричал:

• Есть Бог! Есть суд Божий!
• Знамение, знамение! - кричал Тит Титыч.

  Подскочил Славка Дубов, взъяренный и взбешенный, схватил Тит Титыча за бороду и сбросил с высокой паперти на землю. Подбежавшие молодые безбожники стали бить его и пинать. Тит Титыч даже не сопротивлялся, он не имел сил. Павел Соколов, братья Иван и Николай Веселовы, Иван Дынин и еще несколько молодых мужиков оттеснили Дубова и разбушевавшихся молодчиков.

  Потрясенная зверским избиением Тит Титыча толпа вдруг сомкнулась и грозной, угрюмой стеной двинулась на погромщиков.

  Тит Титыч и, подняв над собой крест, на коленях пополз навстречу толпе:  «Стойте! Остановитесь, братья! - кричал Тит Титыч - О, какая кара небесная падет на наши головы! Взгляните на небо! на нас. Взгляните на небо! Смотрите, смотрите! - пономарь тыкал крестом в небо.

  Толпа остановилась, и все уставились в небо. Тит Титыч закашлялся, изо рта вытекла кровь. Он пошатнулся, но его подхватили на руки. И тут все увидели, что в происходящее у церкви действительно вмешиваются силы небесные. По заклинаниям ли Тит Титыча и по воле Всевышнего, возмущенного неслыханным надругательством над его верой, или само собой, стихийно, как-то незаметно и тихо подкралась и сразу с трех сторон нависла тяжелая темно-синяя туча.

  Внезапно потемнело, налетел порывистый ветер, завыл в крестах, загулял вокруг куполов и церкви, затрещали сучья в тополях. Сверкнуло огнем, затем еще и еще, да так несколько раз подряд тарарахнуло — земля застонала и загудела под ногами. Словно неистовая сила надвое разодрала только, что чистое небо и громом раскатилась от края до края. Белая молния отвесно разрезала огромную фиолетовую тучу, огненным копьем вонзилась в землю за церковной оградой. И сразу за ней, одна за одной, над церковью зазмеились, засверкали в крестах мелкие молнии, рассыпались на горящие стрелы, будто метившие в каждого, кто был на площади. Пыль, солома, сено и прочий мусор, подхваченный с деревенской улицы - все поднялось, вихрем закружилось в бешеной пляске и побежало вокруг церкви над головами оцепеневших от страха людей.

  Тит Титыч опять взмахнул крестом, который не выпустил из рук, даже тогда, когда его избивали, и что есть силы в ослабшем теле крикнул: «Стойте! Это знамение Божье. Никто не убежит от гнева Господнего. Никто! На колени, грешники, на колени! Знамение! Кара Господня грядет. Ход! Крестный ход во имя Бога и нашего спасения!» - хрипел Тит Титыч и повалился с ног.

   Мужики подхватили его на руки и понесли. За ними устремились все. Трижды обойдя вокруг церкви, толпа вышла за ворота. Там подъехала телега, накрытая покрывалом. Поддерживаемого мужиками Тит Титыча поставили на телегу, с высокойкрестообразной желтой хоругвией с черным изображением Иисуса Христа. Впереди телеги на бархатной подстилке несли икону Божией Матери.

   Тит Титыч запел молитву. Она была еле слышна, но из его хрипящего рта казалось, вылетали не слова, а сам пламень души.

-        Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его. Да бежат от лица его ненавидящие и исчезнут яко дым....  Толпа подхватила молитву  «Честному кресту» и, теснясь, друг к другу, потоком двигалась вдоль Печенкино. Из изб выходили старики и старухи, мужчины и женщины, с собой выносили иконы, кресты,  молитвенники,  церковные  книги,  поминальники  и  вливались в общую колонну, расширяя ее и усиливая пенье. Дойдя до околицы ход, повернул обратно и тут откуда-то внезапно прискакали пять милиционеров.  Они  хотели  наехать  на шествие сразу, но благоразумно воздержались: возбужденная толпа без драки не дала бы им этого сделать. Дождавшись, когда закончился крестный ход, и люди стали расходиться и разъезжаться, они арестовали и отправили в район полуживого Тит Титыча  и наиболее активных защитников церкви: Павла Бурцева, Илью Шишкина, Макара Солдатова, Филата Новожилова, Ивана и Николая Веселовых.

Акция закончилась полным провалом. Было это в начале тридцатых годов. Из антирелигиозной она превратилась в религиозную, завершившуюся грандиозным для этих мест крестным ходом во имя Бога.

Тит Титыч не дотянул до суда, скончался в камере предварительного заключения. Тело его забрали печенята и хоронили возле церкви по всём христианским обычаям. Церковного старосту и двух мужиков осудили на разные сроки заключения за оказание сопротивления власти и организацию антисоветского митинга и демонстрации. Остальных отпустили, предварительно оштрафовав. Но самое удивительное то, что церковь не закрыли: то ли власти побоялись новых волнений, то ли еще по какой причине. В церковь прибыл новый настоятель - дьячек. Руководствуясь принципом - береженого бог бережет, он предпочитал решать вопросы с властями. Такая позиция помогла ему подвесить колокола, возобновить звон и церковную службу. Но прихожане относились к нему с недоверием.

//Вещунов А.Н. Прощальный звон: Книга воспоминаний.-Рукопись,  2005 /Из личного архива Николая Васильевича Цветкова//

Проводимая в 20 – 30-е годы ХХ столетия Советской властью кампания по разгрому церквей, политические преследования служителей культа, возведенная в ранг государственной политики антирелигиозная пропаганда среди населения привели не только к значительному сокращению действующих церквей, отвлечению от церкви основной массы верующих. Все это в той или иной степени отразилось на судьбах многих миллионов людей, не могло пройти мимо Костромской земли и ее жителей. Здесь, как и в других местах, священники арестовывались за то, что они священники, верующие за то, что верующие. В «церковных» делах чаще всего они обвинялись в антисоветской агитации, выражающейся в монархических настроениях, недовольстве политикой партии и правительства, участии в контрреволюционных церковных группировках или нелегальных организациях. В подобных действиях обвинялись как представители церковного сословия, так и бывшие выпускники Костромской духовной семинарии, волею судьбы попавшие в водоворот трагических событий того времени.

В 20-е и даже 50-е годы прошлого века по неполным данным в Костромской области репрессиям было подвергнуто 145 служителей культа, большинство из которых вышли из стен Костромской духовной семинарии.  И было сослано в Северный край, Казахстан и Красноярский край сроком от 3 до 10 лет 27 представителей костромского духовенства. Запущенная машина репрессий сбоев не давала. В отношении духовенства она была беспристрастной. Ей было безразлично, какое духовное заведение священник закончил – академию, духовное училище, семинарию. Важно было другое – разоблачить «антисоветскую деятельность церковников». Шли годы. Менялось название репрессивно-карательных органов. Но неизменным оставалось их отношение к служителям культа, в которых по-прежнему они видели классовых врагов, ведущих борьбу против Советской власти.

29 октября 1937 года начальник Шарьинского районного отделения НКВД написал в своем постановлении: «5 августа 1937 года Шарьинским отделением Горьковской области (Шарьинский район до 1944г. входил в состав Горьковской области А.Е.) на территории села Н. Шанга была вскрыта и ликвидирована контрреволюционная фашистско-диверсионно-вредительская шпионская террористическая организация церковников в количестве 32 человек».   В ее составе был назван священник Николо-Шангской церкви Орлов Николай Романович. Позднее к составу группы был причислен священник Покровской церкви с. Селино Межевского района Воинов Иван Михайлович. Духовное образование оба священника получили в Костромской семинарии. 13 ноября 1937 года последовало обвинительное заключение.  20 ноября, жестокий приговор тройки УНКВД Горьковской области, по которому 20 осужденных, в том числе Якутин Александр Васильевич и Воскресенский Василий Маркович, священнослужители церкви Успения Божией Матери села Печёнкино,  подлежали расстрелу.   Остальные – заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет.

Александр Васильевич Якутин родился в 1903 г., д. Сашино Ветлужского уезда Нижегородской губернии.  Священник Успенской церкви. Проживал вс. Печенкино Шарьинского р-на. Арестован 3 октября 1937 г. Приговорен:  обв.: по ст.ст.58-6, 7, 8, 10, 11 УК РСФСР. Приговор: ВМН Расстрелян 2 декабря 1937 г. Реабилитирован 16 сентября 1959 г.

Василий Маркович Воскресенский, 1878года рожденияс. Кужбал, Нейский район, священник Успенской церкви, с. Печенкино, Ивановский р-н, Горьковская обл. (в н.в. Шарьинский р-н). 19.11.1937 Тройкой УНКВД по Горьковской области приговорен к расстрелу с конфискацией имущества. Умер в Горьковской тюрьме 18.11.1937.  Реабилитирован в 1959г

//Книга памяти Костромской области//

Трагическая сущность этой картины видна из того, что православные священнослужители, как невинно пострадавшие за веру реабилитированы. Светлый лик мучеников с крестом пусть сделает печаль и память о них вечной.

«...И все же храм уцелел. С душевным трепетом вошел я под церковную арку. День выдался теплым, солнечным, лишь одинокие облака медленно плыли в бирюзовой чистоте бездонного неба. С учащенно бьющимся сердцем смотрел на стены, купола, кресты и колокольню. С наслаждением созерцал это архитектурное и духовное чудо и думал о тех,  кто спасал его.

В далеком 31-м году сельский Совет обязал моего отца и группу односельчан в день Святой Троицы при стечении молящегося народа сбросить с церкви колокола. Он отказался - предательству веры и людей предпочел 10 лет лагерного заключения. Колокола и кресты тогда уцелели, но позже власть их все, же сняла. В разные годы в храме хранили колхозное имущество, лен, зерно, даже минеральные удобрения. Сейчас с колокольни подают глас Божий малые колокола. Большой еще не отлит, но это вопрос времени.

Война помешала разрушению церкви. Но позднее, когда развернулось большое строительство дорог, над церковью вновь нависла угроза сноса. Случилось так, что при прокладке шоссе через территорию Печенкинского сельсовета не хватило щебня. Председатель колхоза Н.В. Цветков получил распоряжение разобрать церковь, уложить ее в полотно дороги и в срок построить участок. Сколь же высока была степень невежества, зла и агрессии в душах и умах тех, кто отдавал подобные безумные приказы - уничтожать творения духа Божьего, очаги христианской и русской культуры! Николай Цветков хорошо понимал, что значила церковь для боголюбивых земляков. Все его предки, он сам и дети были здесь крещены. С церковью у верующих всегда связаны лучшие помыслы, дела, радости и надежды. Взорвать ее - означало разрушить духовный мир людей, вытравить из них все лучшее... И делать этого он не собирался.

Тем не менее, дорога была нужна стране, району, колхозу. Церковь и упрямого, но деятельного Цветкова, без которого все дело могло просто встать, оставили в покое. Однако обязали: «Щебень достать где угодно!» И достал. Помчался на юг, побывал во многих карьерах России и Украины. Выкрутился расторопный костромской мужик, и проложена была дорога широкая, надежная и в срок. Мчатся сейчас по гладкому асфальту через Печенкино автопоезда во все концы России.

...К началу 90-х годов, когда настоятелем церквиУспения Божьей Матери в селе Печенкино был назначен иерей Серафим Гангур, она имела жалкий и убогий вид. Отцу Серафиму пришлось пройти через многие мытарства капитального ремонта и реставрации.  Восстанавливали храм всем миром.

И сияет теперь церковь белыми стенами, сверкает куполами, блестит крестами и радует малиновым звоном тех, кто чтит веру и традиции предков, кто спас ее от гибели.

Живет и действует архитектурная жемчужина, духовная твердыня, торжество истины над ложью, света над тенью, добра над злом. И стоять ей века. Святой Иоанн Богослов толковал это так: «Кто делает добро - тот от Бога, а делающий зло не ведал Бога».

//Край Шарьинский Православный.- Шарья, 2010.-стр.25-29//

В 1990 году в село Печёнкино приехал священник – отец Серафим Гангур с матушкой Светланой и маленькой дочерью Людмилой (вторая Марианна родилась в Печёнкино).

Два года после рукоположения отец Серафим восстанавливал Храм в селе Шартаново Чухломского района, откуда и был направлен в только, что открывшуюся церковь Успенья Божьей Матери. Новый настоялец нашёл её в состоянии заброшенном. Территория вокруг была захламлена, внутри целым остался лишь пол старинной работы, в воздухе висело облако ядовитой смеси из удобрений и отсыревшей штукатурки, которая отваливалась кусками при каждом хлопке двери.

Неделю всем миром выносили из Храма мусор, битые стёкла, банки с испорченной краской, гнилые доски.

    Жители Печёнкина и окрестных деревень приносили иконы, десятками лет хранившиеся в домах и теперь украсившие церковь. Многие из них пришлось реставрировать. С миру по нитке собрали всё необходимое для внутреннего убранства, для проведения службы. Службы начались сразу, как только Храм был приведён в более или менее относительный порядок.

Очень скоро отец Серафим заслужил большое уважение у прихожан своей искренней заботой о них и о Храме. В доме у него жила парализованная и совершенно беспомощьная старушка, которую отец Серафим и матушка Светлана не позволили отправить в дом инвалидов.

    На просьбу отца Серафима помочь в восстановлении Храма откликнулись многие люди. Помогали, кто, чем мог – деньгами, строительными материалами, рабочими руками.

        Благодетелями называл отец Серафим В.В. Назарову и М.В. Кузнецова, радевших за открытие церкви Успения Божьей Матери.

Судьба этой церкви, как и судьба многих церквей  на Руси – удивительна. Сколько святости и силы в ней, если, пройдя через все испытания, она выстояла и воскресла. И дай ей Бог стоять века!

// Газета «Ветлужский край», 1996,10-11декабря, №187,188//

Священнослужители в разное время церкви Успения Божией Матери села ПеченкиноШарьинского района Костромской области

1. Воскресенский Василий Маркович, 1878г.р., с. Кужбал, Нейский р-н, священник Успенской церкви, с. Печенкино, Ивановский р-н, Горьковская обл. (в н.в. Шарьинский р-н). 19.11.1937 Тройкой УНКВД по Горьковской области приговорен к расстрелу с конфискацией имущества. Умер в Горьковской тюрьме 18.11.1937.  Реабилитирован в 1959г.                        

2.Якутин Александр Васильевич  родился в 1903 г., д. Сашино Ветлужского уезда Нижегородской губернии. Священник Успенской церкви. Проживал: с. Печенкино Шарьинского р-на. Арестован 3 октября 1937 г. Приговорен:  обв.по ст.ст.58-6, 7, 8, 10, 11 УК РСФСР. Приговор: ВМН Расстрелян 2 декабря 1937 г. Реабилитирован 16 сентября 1959 г.

3.Иоанн Иоаннович Боговский  род.ок. 1834 г, в с. БоговскоеМакарьевского уезда Костромской губернии. Окончил Костромское уездное духовное училище и в 1856 году - Костромскую духовную семинарию по 2 разряду.  Преосвященным Платоном, епископом Костромским и Галичским 11 февраля 1860 г. рукоположен во священники к Введенской церкви с. Андреевское Нерехтского уезда Костромской губернии (совр. Приволжский район Ивановской области). Практически всю жизнь был священником (настоятелем) этой церкви. С октября 1886 года одновременно являлся законоучителем местного училища.

 Перед самым выходом за штат несколько лет, с 1901 по 1906  годы служил вторым священником Успенской церкви c. Печенкино Ветлужского уезда Костромской губернии (совр. Шарьинский район Костромской области). За годы службы награжден скуфьей (1890 года апреля 1 дня), камилавкою (1898 года ноября 6 дня). Имеет серебряную медаль в память царствования Александра III (1898 год)

 Имел с женой детей 13 девочек и 1 мальчика. До взрослого возраста дожили 4 сестры и брат (Иван). В старости жил с женой у сына Ивана и дочери Марии в с. ЛапшангаВарнавинского уезда Костромской губернии.    Умер от инсульта до 1914 года, вероятнее всего, в  с. Лапшанга.

4. Протоирей Дмитрий Васильевич Одоевский,  который в течение семи лет (1956-1963) много и усердно трудился, восстанавливая и приводя храм в порядок. В  церкви Успения Божьей Матери был проведен не один ремонт, заметно изменилось внутреннее убранство, росли доходы храма благодаря стараниям протоирея  Дмитрия  Одоевского «… для пользы прихожан», которых становилось всё больше.

5. Поп Терентий. 20-е годы. Это был человек умный, знающий, хорошо начитанный, имеющий могучую физическую силу. Был священником в храме в Костроме, назначен в отдалённый Печенкинский приход. Службу правил безупречно, пел завидно. Проповеди его были не дурны, поборы терпимые, да и с властью умел ладить. Но хоть и близко от церкви жил Терентий, да далеко от Бога. Поэтому поп Терентий был переведён в другой приход.

6.  После Терентия некоторое время службу вел Тит Титыч, звонарь (начало 30 –х годов).

7.  В 1930 году был прислан дьячек. Руководствуясь принципом – береженого Бог бережет, он предпочитал решать вопросы с властями, нежели в своей епархии. Такая позиция помогла ему снова подвесить колокола, возобновить звон и церковную службу. Ходили слухи, что дьчекзавербован ЧК, а потому прихожане относились к нему с недоверием.

8. Иерей Серафим Гангур. В 1990 году в село Печёнкино приехал священник – отец Серафим Гангур с матушкой Светланой и маленькой дочерью Людмилой (вторая Марианна родилась в Печёнкино). Два года после рукоположения отец Серафим восстанавливал Храм в селе Шартаново Чухломского района, откуда и был направлен в только, что открывшуюся церковь Успенья Божьей Матери. Новыйнастоялец нашёл её в состоянии заброшенном.   Территория вокруг была захламлена, внутри целым остался лишь пол старинной работы, в воздухе висело облако ядовитой смеси из удобрений и отсыревшей штукатурки, которая отваливалась кусками при каждом хлопке двери.      Неделю всем миром выносили из Храма мусор, битые стёкла, банки с испорченной краской, гнилые доски. Жители Печёнкина и окрестных деревень приносили иконы, десятками лет хранившиеся в домах и теперь украсившие церковь. Многие из них пришлось реставрировать. С миру по нитке собрали всё необходимое для внутреннего убранства, для проведения службы. Службы начались сразу, как только Храм был приведён в более или менее относительный порядок. Очень скоро отец Серафим заслужил большое уважение у прихожан своей искренней заботой о них и о Храме.

Над проектом работали

Научные руководители:

Мальцева Вера Павловна, учитель русского языка и литературы

Кононова Светлана Сергеевна, руководитель медиацентра,

 а также учащиеся 10б и 11б классов:

10б: Бессонова Наталья,

      Зайцева Ангелина,

  Кожаева Софья,  

     Нестерова Мария,

      Травина Анастасия,

    Шевцова Полина;

11б: Гольянов Максим,

      Долгов Владимир,

       Рыбаков Александр