Сценарий спектакля "Мой друг Антон мне рассказал" для 8 класса.
учебно-методический материал (7, 8, 9, 10, 11 класс)

Анастасия Юсупова

«МОЙ ДРУГ АНТОН МНЕ РАССКАЗАЛ…»

Пьеса для школьного театра

по мотивам рассказов Антона Павловича Чехова

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Илья – 13 лет, первый парень в классе, отличник,

спортсмен, играет в городской футбольной команде.

Ада (Аделаида) – 13 лет, сестра-двойняшка Ильи, бойкая,

любит играть с мальчишками

Вера – 12 лет, подруга Ады. Тихая, скромная отличница.

Ей нравится Илья.

Костя – 12 лет, друг Ильи. Тихий, любит рисовать, мечтает

стать архитектором и построить самую красивую школу.

Даня – 12 лет, хулиган, двоечник.

Кара (Каролина) – 12 лет, новенькая в классе.

Квартира Ильи и Ады. Большая комната, разделенная на

две части. Одна часть – с желтыми обоями, светлой

мебелью. На обоях – плакаты музыкальных групп. Другая

половина комнаты – темно-синяя, минималистичная,

плакаты спортсменов.

Входит Илья.

218

Илья. Ну че вы там встали? Сюда, сюда идите. Ада, еще

раз увижу мои вещи на твоей половине…

Входят Ада, Вера, Даня и Кара

Ада .… и ниче ты не сделаешь, хорош угрожать. Маме

пожалуешься?

Илья. Хуже. Папе.

Ада. Ой, как будто ему вообще не по…

Даня. А ничего так у вас.

Ада. Спасибо, не жалуемся.

Илья. Ооо, мамочкин тон…

Ада (кидает в него подушку). Молчи!

Вера. У вас действительно очень мило. И синий цвет

такой… загадочный.

Илья. Так это ж я выбирал. Вкус, как говорится, дело

врожденное. А уж я-то шарю в…

Ада. В моих вещах! (забирает свою зарядку от телефона с

его стола)

Илья. Один: один, систр.

Вера. А Тетя Маша и Дядя Андрей не против гостей?

Ада. Конечно нет, ты че. Они сами вечно говорят: зовите

друзей, зовите.

Илья. Ничего они такого не говорят…

Ада. Говорят! Я лучше знаю.

Даня. Чем займемся?

219

Илья. Ты матешу сделал?

Даня. Я?! Зачем? Я вот, в гости пришел, занят. Общаюсь.

Вот, Кара тоже общается. Да, Кар? Общение – это ж важнее

знаний! Связи, связи, туда, сюда. А потом один на

контрольной помог, другой домашку дал списать. И все. И

вообще у меня зуб болит, так что завтра вообще в школу не

пойду.

Вера. А как же знания?

Даня. Опыт – вот мои знания. Ты прикинь, я могу открыть

банку с газировкой с помощью ручки! В школе тебя такому

научат?

Илья. О, зачётно! Я в Тик Токе вчера этот туторирал видел

Вера. Но на газировке же специальная открывашка есть…

Даня. Ручкой эффектнее!

Кара. Сложно поспорить.

Даня. Да ты не стесняйся, чего ты, все свои. Вон, садись,

будь как дома.

Ада. Да, Кар, садись. (всем) Пепси будете?

Вера. Я газировки не пью, мама говорит, для желудка

вредно. Ой! Это что?!

Илья. Опять ты клетку не закрыла?! Ада!

Ада. (берет на руки маленькую ящерку) Это Матильда,

познакомьтесь. Мне ее мама на День Рождения подарила.

Илья. Убери ее

Ада. Хотите погладить?

220

Даня. Огооонь, это че, живая, да?

Кара. Какая шершавая она… и сухая.

Ада. Матильда у нас любит солнышко и гулять по дому.

Илья. Фу, мерзость.

Вера. Нет нет, не надо, вдруг она заразная! Я тебе уже

говорила, Ада, не хочу я ее гладить.

Ада. Камон, надо бороться с этими… ну с соплями твоими.

Вера. У меня нет насморка, я тщательно слежу за…

Даня. Она не про насморк, а про то, что ноешь вечно.

Кара. Дань, не надо так…

Илья. Вера, ну реально, чего ты. Она, конечно, противная,

но не заразит тебя ничем.

Стук в дверь

Ада. Открыто!

Вваливается Костя с тубусами и папками

Костя. Опоздал, извините, сидел тут с чертежами.

Кара. А что ты чертишь?

Даня. Чертей!

Кара. Я ваще с Костей говорю, а шутки у тебя не

смешные.. (Косте) ну?

Костя. Так это… Привет во-первых, а во-вторых... проект.

Просто небольшой такой, не важно.

Даня. (Каре) У тебя просто чувство юмора неправильное.

Ада. Да хоть пальчиком! Ну погладь!

221

Вера. Уйди, уйди от меня с этой ящерицей!

Илья. Вера, надо быть жестче! Ну типа жизнь, она сложная

и, как говорит папа…это еще цветочки, вырастешь –

поймешь. О! А я слышал тут про одну размазню, прости,

Вера, это я не про тебя. Скажем так… у меня есть “друг”.

Его Антон зовут. Так вот мой друг Антон мне рассказал….

Рассказ первый. «Размазня».

Илья. В общем, как-то его отец пригласил гувернантку,

Юлию Васильевну, чтобы деньги получить, ну зарплату.

Даня. Домработницу что ли?

Илья. Нет, это няня. Ну так вот, пришла она… Вера,

вставай! И говорит: “Давайте посчитаемся”! Вера, садись.

Вера. Не поняла…

Илья. Ну смотри, ты типа эта Юлия Васильевна и есть,

сейчас поймешь все!

Ада убегает в соседнюю комнату, возвращается с

шляпкой.

Ада. Вот, надень, так будет круче. Это мамина, аккуратнее

только.

Илья. Ну так вот, не отвлекайся, Вера. И говорит он ей:

“Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц…”

Кара. А че так дешево?

Илья. Это типа давно, давно было, там деньги по-другому

считали. Вера, а ты, возражаешь: на 40 же договорились!

Вера. (неуверенно) Возражаю.

222

Илья. Нет, Юлия Васильевна, позвольте, я лучше знаю!

Даня. Ну так логично, ты же работодатель то.

Кара. Даня, молчи!

Даня. Сама молчи, я вообще-то по факту все говорю.

Илья. И проработали вы два месяца. Это шестьдесят

рублей. Минус девять воскресений. Минус три праздника.

Вера, ты чего молчишь. Точнее, Юлия Васильевна.

Вера. Слушаю я.

Илья. А потом… ребенок заболел. Минус четыре дня.

Потом вы заболели. Минус три дня. Посчитаем. Осталось

уже сорок рублей.

Вера. Как сорок?

Илья. Вы дальше, милочка, слушайте. Чашку разбили?

Вера. Да чего ты, ничего не била!

Илья. Шляпку поправь, съехала, давай я сам. Вот так. На

чем мы остановились? Ах, да. Били, Юлия Васильевна,

били чашку.

Ада. А сам то на выходных мячом попал прямо в…

Илья. Ада!

Ада. Это я еще маме не рассказала.

Илья. Не мешай. Итак, сюртучок у ребенка порван, не

углядели.

Даня. Сюртучок?

Кара. Это типа пиджака.

Даня. Че умничаешь то, знаю я, просто не расслышал.

223

Илья. Так вот, это все вычитаем. Ах да, и долг ваш.

Вера. Какой долг?! Мама говорит, что в долг плохо брать…

Илья. Верушка, милая, из роли не вываливайся, держись,

ну. Я же рассказываю, а ты подыгрывай, подыгрывай.

Вера. Долг, долг… да. Хорошо

Илья. Остается четырнадцать.

Ада. Грабеж!

Илья. Ада, помолчи. В конце концов это не я придумал,

это все Антон. И еще вы у моей жены в долг брали три

рубля. Итого: получайте одиннадцать.

Вера. Спасибо.

Илья. Вот! Вот ты себя так же ведешь! Точно так же.

Спасибо? А за что спасибо?

Вера. Так за деньги.

Илья. Так я же тебя, ну точнее он, эту, Юлию Васильевну

вообще кинул! Должен был шестьдесят, а то и восемьдесят

рублей, а отдал всего одиннадцать.

Ада. Вообще Илья прав

Даня. И че, он реально ее так на бабки кинул?

Илья. Да не, Антон сказал, что это такая проверка была.

Отдал он ей потом ее восемьдесят рублей. Отдал.

Вера. Ой, как хорошо то!

Илья. До тебя вообще дошло? Разве можно на этом свете

не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?

Ада. Я принесу Пепси, Вер, для тебя сок найду.

224

Ада уходит и возвращается с баночками и стаканами.

Кара. Милая все-таки у тебя ящерка.

Даня. Дай погладить!

Кара. Ты же слышал: на этом свете нельзя быть не

зубастой. Вот щас как тебя цапнет!

Даня. Ой, ой, ой, испугала!

Ада. Кость, держи Пепси. Ты чего такой кислый?

Костя. Меня родители уговаривают проект мой послать…

ну на конкурс.

Ада. Ого! Так, а чего ты…

Даня. Тоже дрейфишь?

Костя. Да ну это же Америка, там со всего мира работы.

Юные архитекторы. Мы это… школу придумываем.

Илья. Так вон она, во дворе, че ее придумывать то.

Ада. (пинает его ногой) Замолчи! Тут люди делом заняты,

а не просто мячик по полю тупо пинают.

Илья. Да за это “тупо пинают” миллионы долларов платят,

слышишь? Это почетно! Это слава и деньги!

Ада. …и полное отсутствие мозгов.

Костя. Ну на самом деле это не просто школа… конкурс на

проект школы будущего.

Ада. Как интересно!

Костя. Там источники энергии все альтернативные,

переработка мусора и здание я хочу так расположить,

чтобы…

225

Кара. Матильда!

Даня. Держи ее!

Ада. Куда ты, малышка?!

Илья. Пусть катится куда хочет, чтоб я ее больше не видел

Ада. Матильда!

Костя. ... чтобы солнечные батареи использовались по

максимуму.

Илья. Ну так отправляй, че.

Костя. Страшно. Америка все-таки. Там же лучше ребята,

наверное, есть.

Ада. Знаешь, мне кажется, что Антон как-то и мне одну

историю рассказывал…

Рассказ второй. «Мальчики».

Ада.. Было дело так. (пауза, затем кричит) Володя

приехал! Володичка приехал! Данька, вставай, за Володю

будешь, чтоб прикольнее было.

Даня.. Базара нет, че делать?

Ада. Приезжай.

Даня. Ну вот, приехал!

Ада. А приехал ты не один.

Даня. Ну вот, друг мой со мной (хлопает Костю по плечу)

Ада. Все верно. Чечевицын, ученик второго класса. Ты его

с собой привез в гости. Там Антон еще говорил, что

226

встречали их шумно и радостно. (многозначительно

смотрит на всех) Шумно. И радостно. Веселились все.

Илья, Ада, Вера и Кара: А мы тебя еще вчера ждали!

Хорошо доехал? Благополучно? Да ты проходи. А кто это с

тобой?

Даня. Это…эээээ

Ада. Чечевицын

Даня. Да да, все верно, Чечевицын

Ада. Было у Володи еще три сестры. И они за обедом

сидели, смотрели на этого Чечевицына и думали.

Ада, Кара и Вера садятся напротив Кости и внимательно

его рассматривают.

Костя. А о чем они думали?

Ада. Думали они, что это очень умный и ученый человек.

Костя. Чего это они так решили?

Ада. Чечевицын, то есть ты, был хмурый и ни разу не

улыбнулся.

Костя. И это признак ума?

Ада. Не перебивай!

Костя. Извини, извини, я просто уточнить хотел.

Ада. (таинственно) Но самое интересное было в том… что

Володя… тоже не улыбался.

Даня. Я-то че? Я же дома! Мама там, наверное, наготовила

всякого. Я знаешь, как мамины блины люблю. Да еще

чтобы со сгущенкой! А если еще и шоколадную пасту…

227

Ада. Данька, ты – это не ты. Я же про Володю говорю.

Грусти давай!

Даня. Все, все, мы с Костей, то есть с этим…Чибисовым

грустим.

Ада. Чечевицыным.

Даня. Я знаю.

Ада. Так вот, потом Антон мне рассказал, что у этих двух

была одна тайна…

Илья. Почему мне Антоха про это не рассказывал? И

откуда он вообще знает?

Ада. Не перебивай, потому что у тебя одни истории, у меня

– другие.

Костя. Что за тайна то была? Интересно уже!

Даня. Может, мы с тобой контрольную завалили, хакнули

электронный журнал и оценки исправили?

Вера. Так можно?

Даня. Пффф….

Илья. Данька, не учи плохому!

Кара. Дань, у меня к тебе потом просьба будет…

Даня. Да не не, я пошутил, не умею я так! Это чисто

теоретически…

Ада. Че, может я продолжу рассказывать то? Там реально

интересно.

Вера. (поджимает ноги) Уберите ее от меня!

Илья. Ада, отойди, ты пугаешь людей.

228

Ада. Очень смешно. (берет на руки Матильду) Вот ты где,

малышка!

Илья. Ну-ка, дай ее. Верка, вытягивай руку. Давай, давай,

не ссы.

Вера. Она заразная.

Илья. Ты че, она ж домашняя.

Ада. Илья, хорош, давай сюда ее.

Илья. Нееет, размазней ты больше не будешь. Че, жизни

боишься? Давай, давай, собралась!

Вера. Не хочу я, зачем трогать ее.

Илья. Чтобы размазней не быть.

Вера. Ой, сухая какая! Ой, она движется!

Ада. Вы будете слушать?

Илья. Погоди, тут Вера с Матильдой знакомится

Кара. Вера, ты молодец!

Вера. Смешная какая она. И совсем не страшная, да?

Илья. Ну вот и все, а ты боялась. (Аде) Нет, ну все-таки

Матильда твоя противнейшее создание.

Ада. Да кто тебе после этого поверит. Можно я продолжу?

Вера. Конечно, интересно же, что там за тайна такая была у

этих мальчиков?

Ада. В общем, Антон рассказывал, что были они такие

загадочные и таинственные весь вечер, ни с кем не играли,

к Рождеству не готовились, во дворе не бегали.

229

Даня. А че делали тогда они? В Тик Токе сидели, ну или

игрались в Доту?

Ада. Нет! Не было тогда этого.

Костя. Как?

Ада. Ну это давно было.

Даня. Ну? Дальше то чего?

Ада. Сидели они, в общем, ну это… с картами!

Костя. В покер или в дурака?

Ада. Да нет, с географическими картами. Нет, Даня, не

Гугл Мэпс. А реальные у них карты были. Бумажные.

Костя. Вот выдумщики.

Ада. Погоди, погоди, ты еще не знаешь, что они задумали

такое!

Костя и Даня склоняются над вымышленной картой

Даня. Ууууу, что мы задумали, да Черепицын?

Ада. Чечевицын!

Даня. Я знаю.

Костя. Дааа, задумали мы такое… А что?

Ада. Сначала уехать в Пермь, потом в Тюмень…потом

прям до Беренгова пролива и на Камчатку!

Костя. Медведей что ли захотели увидеть?!

Ада. На карту смотри! Оттуда самоеды перевезут на

лодках, и вот она… Америка!

Костя. Ой..

230

Даня. Круууууто

Ада. Ага! Они решили сбежать в Америку добывать

золото! И были у них клички. Себя Чечевицын называл

“Монтигомо Ястребиный Коготь”.

Костя. Круууууто

Даня. А я, я кто?!

Ада. Володю звали “Бледнолицый брат мой”. Так вот,

сестры их об этом узнали.

Даня. Девчонки всегда все портят!

Ада. Ничего они не портят. Катя, (Ада отбрасывает

волосы назад и гордо подходит к Каре) сказала Соне: “Ты

смотри, не говори маме!”

Кара. Но он же уедет…

Ада. А он привезет нам из Америки золота и слоновой

кости!

Кара. Логично.

Ада. Так сестры ничего родителям и не рассказали.

Даня. А мы, ну то есть пацаны эти, они убежали все-таки?

Ада. Не торопи! Дай все нормально рассказать! Володя в

последний момент хотел все бросить.

Даня. Маму жалко…

Ада. Откуда ты знаешь?

Даня. Так это ж понятно. Мне было бы тоже стремно

непонятно куда. А тут блинчики такие у нее вкусные.

231

Ада. Но! (строго смотрит на Костю) Чечевицын так

просто не сдавался! Он рычал как тигр. Как тигр, Костя!

Костя. Ррррр!

Ада. Изображал пароход!

Костя. Ту-туууу!

Ада. Бранился!

Костя. Можно я матом не буду?..

Ада. Матом не надо. А за этим всем следили сестры. Чтобы

их никто не видел, конечно.

Девочки выстраиваются в линию и восхищенно смотрят

на Костю.

Ада. И для них это был герой…решительный,

неустрашимый человек!

Девочки. (хором) Ооох

Костя. Дальше? Дальше что?! Мы уехали в Америку?

Ада. Нет, их на вокзале задержали и домой вернули.

Даня. Дома мама…и блинчики.

Костя. А как же Америка? Неужели они сдались? А

Чечевицын?

Ада. Пффф, кто угодно, но не он! Мама за ним приехала. А

он в тетрадке у одной из сестер знаешь, что на прощание

написал?

Костя. (берет свой блокнот для чертежей и пишет)

Монтигомо Ястребиный Коготь!

Кара. Прикольная история, ваще как в фильме.

232

Вера. Матильда, тебе понравилось?

Илья. Зачетные ребята, но с Гугл Мэпс было бы надежнее.

Ада. Не оставил Чечевицын мечту об Америке.

Костя. Крутой парень, смелый. Надо маме сегодня вечером

сказать, пусть подаст чертежи на конкурс этот.

Даня. Не, ну а че ты теряешь.

Костя. А вдруг пригласят на финальный этап. Там же как

это… защищать проект то свой потом надо будет. При

всех.

Ада. Ты только на самолете, если что. А то и тебя гденибудь на вокзале схватят.

Кара. И все…

Даня. И не будет у русской архитектуры будущего. Не, ну

а я-то чего… так и остался без ничего?

Кара. с ничем.

Даня. Так это одно и то же.

Кара. Не грусти, все будет. Просто Америка – это не твое.

У меня мама так говорит. Если это не твое, надо просто

найти то, что твое. Мы поэтому то и переезжаем. Это же у

меня уже вторая школа.

Даня. Ты ниче такая новенькая. Быстро привыкаешь.

Кара. Спасибо

Ада. Кара, а ты хочешь с нами в команду на Зимние

Старты?

Даня. А я?!

233

Илья. У тебя же зуб болел

Даня. Ах, да, ой (хватается за щеку)

Ада. Вон, Данька выбыл, надо заменить бойца

Кара. Я только за!

Даня (пафорсно). Бейся вместо меня, герой, да не упади в

грязь… то есть в снег лицом! (делает глоток Пепси) Ай!

Стреляет то как…

Илья. Зуб?

Даня. Зуб.

Илья. Нервы удалять надо, наверное. Или сверлить.

Даня. Я не хочу сверлить!

Илья. Да тебе легче станет.

Ада. Илья! Тебе самому легче станет, когда ты вещи

тырить перестанешь! Это что?

Илья. Это твои наушники.

Ада. Почему они у тебя?

Илья. Нужны были.

Ада. И чего? Нельзя было попро…

Илья. О! Данька! Хочешь историю про зуб?

Кара. Тоже от Антона?

Илья. Обижаешь! Он мне много рассказывал…

Даня. Давай.

234

Рассказ третий. «Лошадиная фамилия».

Илья. Жил-был такой отставной генерал-майор Булдеев.

Даня. И у него болели зубы?

Илья. Бинго! И был у него приказчик, Иван Евсеич.

Даня. Кто?

Кара. Ну типа помощник такой.

Даня. Да знаю я, просто переспросил, чего ты сразу.

Илья. И вот он говорит (подходит к Дане и хлопает по

плечу) типа давайте попробуем заговор.

Даня. Ну ну, фигня какая-то. Доктора то нормального не

найти?

Илья. Вооот, вот так Булдеев и сказал.

Даня. Ой, как ноет то…

Илья. Но становилось ему хуже и хуже…Поэтому, решили

– заговор.

Ада. Вот темнотааа… совсем с ума сошли.

Илья. Решили писать этому… письмо! Ну который

заговоры делает. Звали его Яков Васильевич.

Кара. А фамилия?

Илья. В том-то и прикол! Фамилии никто не помнит.

Помнит только приказчик, что она это… лошадиная?

Даня. Какая?

Кара. Лошадиная! Лошадкин?

235

Илья. Да нет! Вот вспомнить не могут, всей семьей… а

потом пообещали даже деньги тому, что поможет

вспомнить!

Вера. Кобылкин!

Ада. Жеребчиков!

Даня. Лошадинский?

Костя. Лошадевич?

Илья. Нет, все не то! Давайте, зуб же болит, ну надо, надо

вспомнить! Булдееву плохо! Спасите Булдеева!

Ада. Кобылянский!

Костя. Коненко!

Даня. Жеребеев!

Ада. Гнедов!

Илья. Все не то…

Даня. Да может то фамилия и не лошадиная? Может этот

Антон тебе наврал?

Илья. Пфф, неееее, во-первых, Антоха никогда не врет.

Во-вторых, ну я-то уже знаю конец истории! Еще

варианты?

Ада. Меринов?

Вера. Лошадкин?

Илья. Было. Мы пошли по второму кругу.

Даня. А зуб? А зуб то как?!

Илья. Зуб то вырвали, ты не боись. Вырвали. Доктор

приехал и вырвал.

236

Ада. Даже слушать больно!

Илья. А доктор тот решил у приказчика попросить…овса

продать.

Ада. И что?..

Даня. Овсов…

Илья. Ага, прикинь! Овсов фамилия была!

Кара. Ну вот! Нашли фамилию

Даня. Ну и че? Зуб то уже вырвали. Не нужно ему уже

вашей фамилии.

Илья. Ну вот и история такая. Тебе реально к доктору

надо.

Ада. Тебе тоже! Ну почему твой мяч опять на моей

половине…

Кара. Вам не надоело?

Илья. Чего?

Даня. Ссориться. Как мелкие ведете себя. Договоритесь

уже.

Ада. А пусть он мои вещи не берет!

Илья. Да мне срочно надо было!

Вера. Но можно же спросить…

Илья. Можно. Наверное, можно. Ой, все!

Вера. Мама говорит, что разговаривать – это всегда

хорошо. И полезно. Да, Матильда?

Кара. А Антон ваш далеко живет?

237

Ада и Илья (хором). Далеко!

Кара. Может, он бы смог как-нибудь зайти,

порассказывать…

Илья. Вряд ли, он слишком далеко живет.

Даня. Вы в инете с ним познакомились что ли?

Ада. Кому еще Пепси?

Вера. А можно еще сок?

Кара. Расскажите, что будет на этих Зимних стартах? Я

раньше лыжами занималась, пока не переехала.

Илья. Ада, я мяч убрал.

Костя. Алло, мам, да, я у ребят, а что там по конкурсу?

Даня. Только бы доктор был завтра на месте… и чтобы без

заговоров. Только без заговоров.

Илья. Ну – поехали!!!

Даня. Ура!

КОНЕЦ

Лисовая Екатерина

Ребята с Петроградской

Посвящается детям – защитникам блокадного Ленинграда.

(историко-патриотическая драма)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Ученики школы номер 85.

Настя.

Лёша.

Нина.

Лена.

Серёжа.

Генка.

Ната.

Валя, девочка из Дьяконовки.

Раненые в госпитале, санитарки, медсёстры.

Сцена 1

Наши дни.

Лёша и Настя пробираются по тёмному подвалу школы.

Лёша. Ты идёшь?

Настя. Тут темно! Я ничего не вижу.

Лёша. Осторожно, не стукнись, впереди справа куча старой мебели.

Настя. Лёха, ну почему мы должны репетировать в подвале? Тут

холодина, мышами пахнет.

Лёша. Потому что в Ленинграде во время блокады уроки часто

проводили в бомбоубежищах, чтоб не бегать туда-сюда во время

авианалётов.

Настя. Ну, мы же эту твою сценку не в бомбоубежище будем играть? В актовом зале, наверное?

Лёша. Мы должны почувствовать атмосферу, понимаешь?

Настя. Я не хочу чувствовать никакую атмосферу. Давай, я просто слова выучу и громко расскажу? Мы остальных ещё сто лет

будем ждать, потом эту твою атмосферу чувствовать… У Дины Хай

сегодня стрим, если я его пропущу, я тебя убью.

162

Лёша. Нет, так не пойдёт. Мы должны быть достоверными, а для

этого нужно хоть немного представлять себе, что такое война, блокада.

Настя. Зачем?

Лёша. Чтобы убедительно рассказать о тех ребятах. Чтобы почтить их память.

Настя. Не хочу я чтить ничью память, у меня других забот хватает. У моего дядьки на заднем стекле тачки надпись «Спасибо деду

за Победу», а на дверце – «Сорок первый – сорок пятый, можем повторить», и мне кажется, этого достаточно.

Лёша. Это не память. Это ерунда.

Настя. Ну и что? Лёш, я всё понимаю, я не тупая. Ну, вот попали

эти наши, как их? Ровесники. Попали они, значит, в такую засаду.

Ну, война. Ну, голод. Ну, вот такие они святые, уникальные и крутые. А я не святая и не уникальная, я вообще не понимаю, чего они

там немцам не сдались.

Лёша. Как это?

Настя. Очень просто. Ну, победили бы немцы. И что? Какая разница? Да и вообще, «блокада» эта ваша… Я вот передачу одну смотрела, там сказали, что блокады никакой не было, и вообще Сталин

бы первый на Германию напал, если бы Гитлер его не опередил. Что

ты на меня так смотришь? Давай, объясняй по-быстрому, чего делать, и я пойду, а то стрим пропущу.

Лёша. Так. Хорошо. Надевай вот это.

Настя. Что это?

Лёша. Пальто. И варежки. В Ленинграде зимой сорок первого

центральное отопление не работало. Где можно было, ставили

печку-буржуйку, а от неё тепла не хватало.

Настя (надевает пальто). Вот я чучело, конечно, в этом всём…

Слушай, я есть хочу. Давай, пока народ собирается, я до автомата

добегу, чипсов куплю и сока?

Лёша. Нет. Ты никуда не добежишь. Во-первых, чтобы бегать,

нужны силы, а их нет. Школьники зимой сорок первого года не бегали. Во-вторых, никаких автоматов с едой в Ленинграде не было,

и чипсов, конечно, тоже.

Настя. Нормально. И что мне делать, если я голодная?

Лёша. Ничего не делать. Потому что нет еды, и с этим ты ничего

не поделаешь. Первого сентября сорок первого запретили свободную продажу продуктов в магазинах. Ну, ремень старый кожаный

163

можно попробовать сварить, будет что-то вроде бульона. А ещё мучной клей. На него обои клеили. Его со стен соскребали и варили.

Что-то вроде студня получалось. В продуктовых магазинах гражданам отоваривали карточки.

Настя. Что отоваривали?

Лёша. Карточки. По ним выдают хлеб. Сто двадцать пять граммов – дневная норма школьника в Ленинграде зимой тысяча девятьсот сорок первого года…

Сцена 2

Декабрь 1941 года. Бомбоубежище

Настя и Лёша подтаскивают к столу табуретки.

Настя. Хватит, может быть? Кроме Серёжи и Лены, наверное,

никто не придёт.

Слышны отдалённые звуки бомбёжки.

Лёша. А Нинка?

Настя. Они с мамой папу сегодня похоронили.

Лёша. Значит, мы к ней придём.

В бомбоубежище входят Серёжа, Лена и Нина.

Серёжа. Ребята, вы тут?

Лёша. Проходите. Молодцы, что пришли. Нина, садись сюда.

Будешь вести протокол собрания. Настя, дай ей чернильницу.

Настя. Ой…

Лёша. Что случилось?

Настя. Вот балда! Я не нарочно, честное слово. Я чернильницу

за пазухой грела, грела, а когда мы стали мебель двигать, сюда вот

поставила. И они, кажется, замёрзли, чернила…

Серёжа. Точно, замёрзли.

Нина. У меня есть карандаш. А бумага… Вот, «Робинзон

Крузо». Издание старое, на полях место есть. Мне её папа в прошлом году на Первое мая подарил.

Лёша. Проведём заседание совета отряда без протокола. Ничего.

Первый вопрос повестки дня…

Лена. А вам сегодня суп без крупы давали?

Настя. С листьями капустными, с «хряпой». Крупы не было, кажется.

Серёжа. Завтра на втором уроке обещали каждому по ромовой

конфетке раздать, я сам слышал, учителя между собой говорили.

164

Лёша. Отставить! Договорились же, за разговоры о еде будем

штрафовать. Первый вопрос повестки дня – работа пожарного звена.

Чего замолчал, Серёга?

Серёжа. А чего сразу я?

Лёша. Кто руководитель пожарного звена? Пушкин, что ли? Так

он бы, небось, лучше, чем ты, справился. Почему к началу тревоги

звено в полном составе опоздало на крышу? Если бы не географ Викентий Евгеньевич, школа бы сгорела. Ему семьдесят, а он на крышу

первый забежал, и три зажигалки потушил, пока вы там копались.

Где вы были, когда воздушную тревогу объявили?

Серёжа. Ну, признаю. Провозились долго.

Лёша. Вот у меня записано со слов ученика пятого класса Вани

Званцева: «Старшие ребята во дворе слепили из песка рожу Гитлера

и били по ней лопатами. Вскоре к ним присоединился руководитель

пожарного звена Сергей Ковалёв. Когда началась тревога, они своё

занятие не бросили, а начали колотить сильнее». Потратили все силы

на глупость, а по лестнице на крышу забраться уже не смогли, так?

Серёжа. Так.

Лёша. Какой же ты после этого начальник пожарного звена? Ты

самый настоящий вредитель. Фашист бомбит нашу школу, а ты ему

помогаешь.

Серёжа. Ты что такое говоришь, гад? Я фашисту помогаю? У

меня братишка во время эвакуации без вести пропал, потому что

фрицы дорогу бомбить начали, по которой население шло. Я фашистам помогаю!

Нина. Тише, Серёжа, успокойся.

Лёша. И что нам с тобой делать? У кого какие предложения?

Нина. Ничего не делать.

Лёша. Как это? Пускай теперь все на голове ходят? А как же дисциплина?

Настя. Чтоб на голове ходить, Серёга мало каши ел.

Серёжа. Это точно. Ох, я бы сейчас каши… Мать её маслицем

польёт, она дымится, густая такая…

Лёша. Отставить разговоры про еду!

Настя. А я, когда маленькая была, кашу ненавидела. Собаке нашей

отдавала и фикусу, пока мама не видела. Если бы знала, что такая

война начнётся, всё до ложечки бы съедала и тарелку бы вылизывала.

Лёша. Так. Начальнику пожарного звена Сергею Ковалёву предлагаю вынести устное порицание без занесения в протокол, потому

165

что протокола нету. Кто «за»? Кто «против»? Единогласно. Вопрос

второй. Успеваемость Настасьи Иваненко.

Настя. Ну, наконец-то и мне «прилетело».

Лёша. Не смешно, Настя. Ты же отличница была. А сейчас? По

русскому «удовлетворительно», по географии так и вовсе «неуд».

По истории тебе Ольга Петровна «хорошо» поставила просто из жалости.

Настя. Я учу, я повторяю, честное слово. Просто память слабеет

почему-то. Я вот про итальянского художника эпохи Возрождения

рассказываю, а как его зовут, ну не могу вспомнить, хоть тресни.

Лена. Мы ведь договорились: оценка «отлично» означает «офицер Фриц убит», оценка «хорошо» – «солдат Ганс убит», оценка

«удовлетворительно» – промазал, а «неуд» – вообще по своим стреляешь.

Серёжа. Что вы привязались к человеку? Учителя сейчас строго

не спрашивают, жалеют.

Лёша. А ты, Серёга, учишься для учителя? Фашист у самых стен

Ленинграда. Это значит, что город наш не просто город, а городфронт. И мы в нашем городе не просто школьники, а бойцы. Наш

фронт – это учёба. И каждая слабая оценка – это пропущенный выстрел по врагу.

Лена. Настюха уже давно по своим стреляет.

Настя. Кто бы говорил!

Лёша. Отставить! Про твою успеваемость, Лена, разговор отдельный.

Лена. А у меня предложение: заниматься дополнительно и

помогать друг другу. Настя может по истории помочь, Серёжа

физику с нами подтянет, Нина немецкий язык, Лёша географию,

а я… я…

Серёжа. А ты, Леночка, болтологию. Уж в этом-то ты точно разбираешься.

Лёша. Ещё вопрос. О школьном супе. Несмотря на строжайшее

распоряжение съедать суп в школьной столовой, отдельные несознательные граждане пытаются тайком вылить суп в баночку и отнести домой.

Лена. У меня дома мама лежит, не встаёт, и сестра Машка плачет.

Им нужнее, честное слово!

Лёша. Суп выдаётся, чтобы поддерживать силы учащихся. Строжайшее распоряжение.

166

Лена. Машка плачет. Маленькая, жалко. А я сильная, не очень

истощённая. У меня смотрите, какие руки, вот даже пальцы не сходятся, если обхватить.

Нина. Полина Ивановна не встаёт?

Лена. Ноги опухли.

Нина. Папа тоже перестал вставать, и всё. Мы его в одеяльце с

мамой зашили, на саночках на кладбище отвезли, тамсторожЛадыженцев за крупу и хлеб с краешку могилу вырыл. Такой хороший человек.

Нина тихо плачет, Лена и Настя обнимают её.

Серёжа. На фронт бы мне. Я бы этих гадов, не зная пощады, крушил бы день и ночь. Про директиву Гитлера читали? Где он распоряжается освободить район от местного населения?

Лёша. Не дождётся. И последний на повестке дня вопрос. Поступило предложение создать школьную концертную бригаду и поздравить раненых в госпиталях новогодней программой. Предлагаю

ответственным за концертную программу назначить Серёгу то есть

Сергея Ковалёва.

Серёжа. Какую ещё концертную программу? Я вам что, Клавдия

Шульженко? Нашли то же артиста!

Лена. Как лопатой Гитлера по роже бить, так ты, небось, артист,

а как в госпитале бойцов поздравлять, так ты не артист.

Настя. Не отвертишься, Серёжа. С тебя сатирическая сценка «Гитлер и лопата». Мы с девочками можем фигурный вальс станцевать.

Серёжа. Подумаешь, буржуйские танцы какие-то!

Лена. Я стихи прочитаю. Могу Пушкина, а могу Некрасова.

Настя. И Лёша пусть почитает. У него стихи собственного сочинения есть.

Лёша. Настасья, вот ты болтушка. Обязательно было трезвонить?

Настя. Ты сам постесняешься, не расскажешь. Замечательные

стихи! А то все думают, что ты только и можешь, что на собраниях

гундеть.

Лёша. Ну, спасибо.

Совсем близко раздаётся громкий взрыв. Ребята ныряют под стол.

Настя. Ничего себе…

Лена. Это же прямо здесь вдарило.

В бомбоубежище заглядывает Ната.

Ната. Ребята, вы тут?

Серёжа. Натка, ты чего по улице шастаешь?

167

Ната. Да дежурила же я в госпитале, мамке помогала! Вот это

долбануло сейчас! Тридцать второй дом расселся, прямо пополам!

Настя. А школа? В неё тоже попало?

Ната. Цела наша родненькая! И ничего ей не сделается от этих

гадов. А мамка моя говорит, фрицам нужно просто мой табель с

оценками показать для устрашения, и тогда они с испугу будут драпать до своей разлюбезной Германии.

Бомбоубежище сотрясает новый, ещё более страшный

взрыв.

Сцена 3

Железнодорожное полотно в районе Пскова. Генка, пригнувшись, тянет шнур от взрывателя. Валя, притаившись, несколько

секунд наблюдает за ним, потом выхватывает наган.

Валя. А ну, стой, диверсант!

Генка. Чего? Это я диверсант?

Валя. Руки вверх!

Генка. Ты где эту пукалку раздобыла?

Валя. Не твоё дело. А ну, признавайся, чего тут делаешь?

Генка. Да ты кто такая?

Валя. Быстро отвечай, а то выстрелю, будешь знать.

Генка. А ты стрелять умеешь?

Валя. Хочешь проверить?

Генка. Ладно, ладно. Из Дьяконовки я.

Валя. Из Дьяконовки? Стало быть, Вальку Шишмарёву знаешь?

Генка. А как же! Конечно, знаю.

Валя. Может, видел её недавно?

Генка. А то. Сегодня и видел.

Валя. Ну, и как она поживает?

Генка. Да чего ей сделается!

Валя. Так она третьего дня об дверь сарая приложилась, синяк

на пол-лица, зуб вышибло, еле ходит.

Генка. Вроде оклемалась, ничего.

Валя. А ну, диверсант, руки вверх и шагай!

Генка. Да чего ты прицепилась ко мне?

Валя. Чего прицепилась? Это я, Валька Шишмарёва и есть. А

тебя в Дьяконовке отродясь не видали.

Генка. Немцы в Дьяконовке есть?

168

Валя. Нету. У нас им неинтересно стоять, они нас сожгли, ни одного дома целого не осталось. Рядом, в Замошье, квартируют.

Генка. Отведешь меня в Дьяконовку?

Валя. Зачем это ещё?

Пользуясь минутным замешательством Вали, Генка выхватывает у неё наган.

Валя. Отдай!

Генка. Да он и не заряжен даже. Ну и хитрющая ты девица!

Зачем с собой носишь? На патруль немецкий нарвёшься, они тебя

сразу схватят, и не будут смотреть, заряженный наган или нет.

Валя. Ты откуда такой умный выискался? Отдай наган!

Генка. Да погоди ты орать! Помоги лучше шнур протянуть.

Валя. Что за шнур?

Генка. Не понимаешь? Шнур от взрывателя.

Валя. А взрыватель где?

Генка. Товарищ Шишмарёва, проявите уже пионерскую смекалку. Взрыватель размещён рядом с толовым зарядом, а заряд вон

он, ориентировочно в пятидесяти метрах, в углублении под рельсом

полотна железной дороги. По моим данным, по этому пути вот-вот

должен пойти вражеский эшелон. Наша с вами задача дождаться,

когда колёса головного вагона подойдут к заряду, и, как говорится,

дёрнуть за верёвочку. Иными словами, при помощи шнура привести

взрыватель в действие. Штука в том, что сделать это нужно в определённый момент. Если дёрнем слишком рано, поезд может успеть

затормозить. Если поздно, то взрыватель может не сработать.

Валя. Миленький, родненький, ты из партизанского отряда, что ли?

Генка. Да, гражданка Шишмарёва. Геннадий Ковалёв, в недалёком прошлом ученик средней школы номер восемьдесят пять города

Ленинграда, а нынче просто Генка, боец подпольной группы.

Валя бросается Генке на шею.

Валя. Миленький, родненький, можно я с вами?

Генка. Куда ты собралась, чудак-человек? У тебя в Дьяконовке

твоей, небось, мамка с младшими?

Валя. Нету никого, в Германию немцы угнали, а я убежала. И

дома нет. Говорю же, пожгли деревню. Я в подполе живу с бабкой.

Генка. Получается, бабку одну бросишь?

Валя. И её в отряд, она у меня боевая, она вам хвойный отвар приготовит так, что никакого чая не захотите. А ещё мы в подполе красноармейца прячем. Раненого подобрали, выхаживаем его с бабкой.

169

Генка. Вот откуда наган?

Валя. Ну да…

Генка. Стыдно, товарищ Шишмарёва, таскать оружие у бойцов

РККА.

Валя. Да я в разведку хожу, как фашистов увижу, сразу бабку предупреждаю, мы раненого лапником заваливаем, костёр жжём, чтоб,

если с овчарками пойдут, собаки не учуяли. С наганом не так страшно.

Генка. Ой, бестолковая! Говорю же, без оружия какой с тебя

спрос, пигалица и пигалица. А если при тебе наган найдут…

Валя. Я тебе сейчас покажу «пигалицу»!

Валя пытается стукнуть Генку.

Генка. Да погоди ты! Погоди, говорю, эшелон идёт.

Генка и Валя ложатся на землю и берутся за шнур. Слышен звук

приближающегося поезда.

Валя. Уже дёргать?

Генка. Не смей! Рано.

Валя. Ой, мамочки. Уже?

Генка. Да не дёргайся ты!

Валя. Ой, как страшно, ой, мамочка моя!

Генка. Тащи! Изо всех сил тащи!

Слышен грохот взрыва, лязг и скрежет железа.

Сцена 4

Госпиталь. Импровизированная сцена в палате. Несколько раненых

сидят или полулежат на койках. Тут же санитарки и медсёстры.

Настя, Нина, Лена, Сергей и Лёша проводят новогодний концерт.

Настя. Дорогие бойцы! Приближается одна тысяча девятьсот сорок

второй год. Мы, ученики средней школыномер восемьдесят пять, свято

верим, что наступающий год принесёт нашей великой стране долгожданную победу над проклятым фашизмом. Мы подготовили для вас

концерт. Сейчас ученицы шестого «А» класса Лена Синицына, Настя

Иваненко и Нина Розенберг исполнят для вас фигурный вальс.

Девочки танцуют, им аплодируют.

Настя. Сатирическая сценка «Подарок Гитлеру». Исполняют

Сергей Ковалёв и ученики школы номер восемьдесят пять.

Выходит Серёжа, загримированный Гитлером.

«Гитлер». Швайсе-драйсе нихтен-шихтен! Ординарец!!! Ординарец!!!

170

«Ординарец». Я здесь, мой фюрер!

«Гитлер». Разве ты забыл, как нужно приветствовать своего фюрера?

«Ординарец». Хайль… ой-ёй-ёй…

«Гитлер». Что случилось, ординарец?

«Ординарец». Что-то руку свело!

«Гитлер». Странно! Вчера руку свело у моего обер-штабенсекретаря, сегодня руку сводит моему десятому ординарцу, а

утром руку свело целому элитному батальону эс эс. Проклятые

русские морозы! Да!!! Я совсем забыл, зачем позвал тебя. Скоро

Новый год.

«Ординарец». Яволь, мой фюрер!

«Гитлер». А что происходит в Новый год?

«Ординарец». Не могу знать, мой фюрер!

«Гитлер». Дубина! Тупица! В Новый год все получают подарки!

Твой фюрер тоже желает получить подарки!

Входит «Дед Мороз».

«Дед Мороз». Это кто тут шумит? Кто скандалит?

«Ординарец». Как ты разговариваешь с фюрером, руссише дед?!

«Гитлер». Отвечай, кто ты таков?

«Дед Мороз». Как это, кто? Я для ребятишек добрый дедушка

Мороз. А для вас, фашистских захватчиков, грозный Дед Мороз. И

вот вам от меня новогодние подарочки!

«Дед Мороз» достаёт дубину, лупит ею «Гитлера» и «Ординарца», прогоняя их со сцены.

«Дед Мороз». Бегите, бегите! Да крепче подштанники держите!

Чтоб не видел я вас на родной советской земле!

Исполнители сценки кланяются, «Дед Мороз», не удержавшись,

снова даёт пинка «Гитлеру».

Настя. Сейчас учащаяся шестого «А» класса Нина Розенберг исполнит для вас песню композитора Дунаевского.

Нина поёт песню.

Настя. Сергей Ковалёв. Фокусы!

Выходит Серёжа с ярким реквизитом.

Серёжа. Почтеннейшая публика, прошу внимания! Вы видите у

меня в руках вот этот платок…

К Серёже выходит на костылях забинтованный Генка. Санитарка пытается его остановить.

Санитарка. Больной, вы куда? Вам разве можно вставать?

171

Генка. Серёжка, ты? Не узнаёшь? А я, главное, слышу, школа

номер восемьдесят пять, школа номер восемьдесят пять… И ничего!

Даже не соображаю, что моя школа-то!

Серёжа. Генка! Ты живой! Это же Генка, братцы! Генка, брат

мой! Как ты, что ты, ну? Не убило! Живой!

Ребята, санитарки и раненые собираются вокруг Генки и Серёжи.

Генка. Живой. Мы по шоссе шли. Медленно, конечно, ни телеги,

ни машины, на себе все эти тюки тащим, барахло своё. Тут вой, грохот. Бомбёжка началась. Все орут, как безумные, бегут кто куда. А я

под тюком, кроме асфальта, ничего не вижу. Меня словно бы за шиворот ухватило и поволокло куда-то. Очнулся уже у партизан. Они

меня подобрали, в отряд приняли.

Настя. Ты в партизанском отряде сражался?

Генка. Это кто? Настя?

Настя. Не узнаёшь?

Серёжа. Все изменились.

Генка. Не в том дело. Я ведь не вижу, Серёга. Доктор местная

сказала, какой-то «накопленный эффект»… Когда толовый заряд под

рельс закладываешь, далеко со шнуром не отползёшь, иначе большой шанс, что взрыватель не сработает. Раз небольшая контузия,

два… Но это не главное! Слышите, ребята? Совсем скоро в Ленинград пойдёт хлеб.

Лена. Ой, Гена, лучше не говори. Вдруг это военная тайна?

Генка. Нет, не тайна. Фашисты об этом знают и пытаются помешать, только уж амба. Под Псковом колхозники собрали целый обоз

с хлебом, с зерном для Ленинграда, и обоз этот прорывался к городу.

Партизаны вели этот обоз. Первую линию обороны прорвали с

боями, ещё одна линия оставалась.

Нина. Ну? Ну же? Прорвали?

Генка. Нет пока. Уж больно яростно немец лупил, не хотел хлеб

пускать в Ленинград. Меня вон как посекло! Чудо, что свои подобрали. Везучий я, видать, человек.

Лена. Эх, сколько хлеба фрицам досталось…

Генка. Ничего. Пусть подавятся. Колхозники опять обоз соберут,

и партизаны его доставят в Ленинград. Главное, знайте, что вы не

одни, что о вас помнят, знают, что вашим мужеством восхищаются и

обязательно, слышите, обязательно обоз придёт, и кольцо прорвут…

Серёжа. Сказки это всё для малышей, Генка. Какой был наш

город? С печальным лицом никого и не встретишь. Всё, что хочешь,

можно было достать. А вывески какие? «Горячие котлеты», «Пирожки, квас, фрукты»…

172

Лена. «Кондитерские изделия»…

Серёжа. Заходи и бери, только и дело было в деньгах. Прямо не

улица, а малина. А теперь чем стал Ленинград? По улицам все печальные ходят, раздражённые, едва волочат ноги. Посмотришь на

разрушенные дома, на выбитые стёкла, сердце разрывается. Я на

эти вывески смотрю и думаю: «Увидим ли опять весёлую жизнь?»

Ленинград был городом веселья и радости, а стал городом печали и

горя. Раньше каждый хотел в Ленинград – не прописывали. Теперь

каждый хочет из Ленинграда – не пускают.

Настя. Товарищи! Вы как хотите, а мы не завершили наш концерт. Я сейчас прочитаю вам стихотворение Ольги Берггольц. Я,

может быть, собьюсь. Я это стихотворение только один раз по радио

услышала, когда Берггольц выступала и читала. Но вы меня, товарищи, не останавливайте и не поправляйте. У меня всегда была хорошая память, на «отлично» прямо. И я, товарищи, не сдамся.

Настя читает стихотворение.

Сцена 5

Настя, Лёша, Нина, Серёжа, Лена вместе идут из госпиталя.

Лена внезапно присаживается.

Нина. Лена, ты чего села?

Лена. Ребяточки, милые… Вы идите, идите.

Серёжа. Ленка, что?

Лена. Я тут посижу немножко и сама потом дойду.

Лёша. Нельзя её так оставлять.

Нина. А я знаю, почему она села.

Нина лезет Лене в карман пальто и достаёт оттуда конфету.

Нина. Вот! Она её в госпитале украла, у раненого. Я, как вошла,

сразу увидела, лежит на тумбочке конфета, а Ленка прошла, и конфеты не стало.

Настя. Лена, как ты могла?

Нина. Взяла и стянула, а теперь хочет одна её съесть.

Лена. Нет, неправда… Раненый мне эту конфету сам отдал, он

сказал, возьми. Он эту конфету приготовил, чтобы нам отдать.

Серёжа. А ты её потихоньку в карман сунула и молчишь?

Лена. Я для Машки, для сестры хотела… Ребятки, простите

меня. Вы её заберите, мне совсем-совсем не жалко, я только устала

очень, и спать мне хочется. Я чуточку отдохну и пойду.

173

Лёша. Она же и правда сейчас уснёт. Лена, не вздумай.

Нина. А конфету надо на всех поделить.

Лёша. Конфету получит Машка, ясно?

Раздаётся сигнал оповещения: «Граждане! Воздушная тревога!

Воздушная тревога!»

Настя. Ну же, Леночка, вставай!

Серёжа. Ленка, ты это брось! Бомбоубежище рядом, давай поднимайся.

Лёша. Топай ножками, ну?

Лена. Идите, ребята, я посижу. Вы не бойтесь, мне ни чуточки

не страшно, я очень устала просто.

Слышен гул самолётов.

Лёша. Тащи её, ребята!

Все пытаются поднять Лену, сил не хватает.

Настя. Лёша! Лёша, я не могу! Я не могу больше! Вытащи меня

отсюда, Лёша!

Самолёты гудят всё громче. Слышны свист и грохот взрывов.

Сцена 6

Наши дни. Школьный подвал.

Настя и Лёша.

Настя. Лёша, не надо! Хватит! Прекрати, я не могу больше! Они

все тогда погибли, да?

Лёша. Не все. Не все, слышишь?

Настя. Сколько же их было на весь Ленинград, детей?

Лёша. На начало войны было прописано больше восьмисот

тысяч детей от младенцев до шестнадцатилетних, а потом прибавились беженцы. При эвакуации погибли больше ста пятидесяти тысяч

ребят. От голода в десятки раз больше. Но те, кто выжил, учились,

работали на заводах, помогали в госпиталях.

Настя. Лёшка, мне так страшно. Разве может человек перенести

это всё?

Лёша. Не нужно бояться. Нужно просто сделать всё, чтобы это

никогда больше не повторилось, понимаешь?

Настя. Я понимаю! Только что же делать, Лёшка?

Лёша. Помнить. Для начала просто помнить и не терять эту память. Мы должны помнить. Мы должны помнить, слышишь?

КОНЕЦ