категория одушевленности и неодушевленности
статья по русскому языку по теме

Категории определенности/ неопределенности в русском языке в синхронии и диахронии

Интерес к функциональной семантике способствовал распространению широкого толкования категории определенности/неопределенности объекта. В сферу этой категории стали включаться не только формальные показатели – артикли, но и языковые единицы, характеризуемые И.И. Ревзиным как коммуникативные – местоимения, прилагательные, описательные конструкции, особого типа придаточные предложения, просодические средства и т.д.[Ревзин И.И. Некоторые средства выражения противопоставления по определенности в современном русском языке. – М.: Наука, 1973. С. 121-137].

Категорию определенности/неопределенности чаще рассматривают на материале артиклевых языков, где она имеет постоянный, обязательный в употреблении показатель – артикль.

Категория определенности/неопределенности в языке в целом является универсальной понятийной категорией на синхронном уровне, которая прошла единый путь развития показателей этой категории от тонов (интонации) до артиклей в артиклевых языках.

Состояние категории определенности/неопределенности в русском языке является продолжением развития данной категории в древнерусском и общеиндоевропейском языках. Категория определенности/ неопределенности в общеиндоевропейском языке представляла собой оппозицию, пронизывающую все уровни языка подобно противопоставлению активного/инактивного при активном строе.

Категория определенности/неопределенности как философское понятие универсальна, свойственна всем языкам мира и находит свое отражение в языковой картине мира.

Основным признаком структуры грамматических категорий признается оппозиция (Бондарко, А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии . - М.: УРСС, 2003.). Принцип оппозиций лежит в основе структурной организации языка и обусловлен единством и взаимодействием языка и мышления. Суть оппозиции определенности/неопределенности состоит в том, что, выражая значение определенности, отправитель сообщения предполагает, что адресат речи способен идентифицировать референт данного языкового выражения с некоторым референтом,

который благодаря предшествующему тексту, ситуации общения и образует прецедентный фон.  Значение неопределенности, в свою очередь, показывает, что отправитель не рассчитывает на подобную идентификацию и информирует адресата лишь о том, к какому классу относится обозначаемый объект (Чейф, У. Данное, контрастивность, определённость, подлежащее топики и

точка зрения. - М., Новое в зарубежной лингвистике. Вып.11. 1982. С. 276).

Категория определенности/ неопределенности в аспекте диахронии:

В русском языке определенность/неопределенность (или детерминацию) в разное время рассматривали такие ученые, как А. Мейе (1951), Л.П. Якубинский (1953), И.И. Ревзин (1973 – 1974), С.А.Крылов (1983 – 1984), Е.В. Падучева (1984) и др. В настоящее время существует ряд работ, посвященных отдельным способам выражения определенности /неопределенности в русском языке. Однако, до сих пор отсутствует единое мнение о существовании и статусе КОН в русском языке. Ученые рассматривают эту категорию как: грамматическую (Галкина-Федорук (1963), текстологическую (контекстуальную) (Алехина (1974), Папенкова (1973), понятийную (Крылов (1984), скрытую (Кацнельсон (1972), скрытую семантическую (Рогова (1995), семантическую (Гладров (1992), коммуникативно-оценочную (Крушельницкая (1969), категорию точки зрения (Рабчинская (1982) и функционально-семантическую категорию (Поспелов (1970), Бондарко (1973), Николаева (1979), Ревзина (1979), Вороновская (1989), Ершов (1994).

Категория определенности/неопределенности является порождением современного языкознания. В последние десятилетия повышенное внимание лингвистов к теории актуализации, всестороннее изучение вопросов референции, а также развитие такой области языкознания, как грамматика текста,

привели к необходимости углубленного рассмотрения не только средств выражения, но и семантики определенности/ неопределенности, к признанию статуса определенности/неопределенности как грамматической категории.

КОН необходимо рассматривать в системе текста, поскольку имя как объект лексико-грамматического описания не обладает ни определенностью, ни неопределенностью. Артикль играет роль актуализатора существительного, благодаря которому виртуальное понятие становится актуализированным в речи. Значение определенности/ неопределенности предмета возникает

только в конкретном акте речевой деятельности, поэтому решающую роль в проявлении этих значений играют речевая ситуация или контекст.

Категория определённости – неопределённости имеет грамматикализованный характер в английском языке: это определённый артикль the и неопределённый артикль a или an.

В противоположность английскому, в русском языке категория определённости – неопределённости не имеет морфологического выражения и выражается лексически. Для выражения определённости используются: частица – то, указательные местоимения этот, эта, это, эти или тот, та, те, то. По своей функции они соответствуют определённому артиклю. Для выражения неопределённости используются местоимения какой-то, какая-то, какие-то, какое-то; числительное один. При переводе на английский язык они заменяются неопределённым артиклем a или an. Но нужно иметь в виду, что замены такого рода не являются регулярными, а зависят от контекста.

Все средства выражения категории определенности/неопределенности в русском языке мы делим на имплицитные и эксплицитные. К имплицитным относятся указательные и неопределенные местоимения, притяжательные местоимения, частицы, числительные и т.д.

…блестящая Амалия Казимировна остановилась в этой третьеразрядной гостинице (Б. Акунин, Азазель).

К эксплицитным средствам выражения относим ударение, фразовое ударение, интонацию, нарративность. Большинство эксплицитных средств (ударение, интонация) можно рассмотреть только в речи.

В русской разговорной речи, особенно в северных говорах, постпозитивная частица -то, отделившись от э, начинает выполнять функцию артикля. Формант -t/ -to является первородным. Можно предположить, что в дальнейшем к нему добавилось е, которое являлось усилительной частицей. Его

междометное употребление становится вторичным. Праславянское е восходит к указательному местоимению индоевропейского е, как правило, выступающему в соединении с другими элементами, что и произошло в русском языке. Вслед за К.Е. Майтинской, мы считаем, что е является первообразной частицей.

Данная частица наиболее близка к артиклю, так как она не указывает напрямую на обозначаемый предмет.

Ключи-то не забыл? (Б. Акунин, Азазель).

Вот радость-то какая! (Б. Акунин, Азазель).

А мальчишка-то молодцом! (Б. Акунин, Азазель).

…хворали бы себе, жалование-то идет (Б. Акунин, Азазель)..

Но как же завещание? (Б. Акунин, Азазель).

Довольно часто частица -то используется с именем, чтобы выделить

его, акцентировать агенс:

Жан-то каков? (Б. Акунин, Азазель)

Ахтырцев-то ваш не просто так оказался (Б. Акунин, Азазель).

Но у частицы -то нет однозначной связи с именем: она может сопровождать также местоимения, наречия, глаголы:

Написать-то я напишу, а исправлять ты будешь!

Мне-то отвечать за это придется.

Все-то он знает, обо всем-то он прочитал.

Возможно, частица –то является деграмматикализованным артиклем, который когда-то так и не закончил своего формирования, и который частично сохранился в северных говорах, тогда как в болгарском языке подобная постпозитивная частица оформилась в постпозитивный суффигированный артикль.

На грамматическом уровне КОН выражается, как мы считаем, прежде всего, оппозицией винительного и родительного падежей:

Принеси хлеб! (вин.п.); Принеси хлеба! (род. п.).

В первом предложении говорящий имеет в виду предмет, известный собеседнику, он хорошо представляет о каком хлебе идет речь, во втором – любой предмет из класса, т.е. хлеб как продукт в целом.

Строгой нормы употребления родительного и винительного падежей в позиции дополнения в отрицательных конструкциях в современном русском языке не существует.

Категория определенности/ неопределенности в аспекте синхронии:

В древнерусском языке, как и в современном, прилагательные были полные и краткие, но их грамматические функции были иными. В дальнейшем уже в древнейшую эпоху эта система стала нарушаться, что было вызвано целым рядом причин. Прежде всего эти нарушения объяснялись самим способом образования категории определенности-неопределенности в славянских языках. Дело заключалось в том, что грамматически оформлялась только категория определенности – она оформлялась постановкой указательного местоимения (в постпозиции); отсутствие же местоимения выражало не только неопределенность, но и нейтральность, ненужность этой категории. Такие случаи, нейтральные по отношению к категории определенности-неопределенности, были в древнерусском языке. Собственные имена, названия общеизвестных городов, территорий и т. п. не требовали применения категории определенности, т. к. определенность была заложена в самом лексическом значении слов. Так, в словосочетаниях НОВЪ ГОРОДЪ и ВЕЛИКЪ ДЬНЬ (о Пасхе) не было необходимости в постановке определенного члена, т. к. определенность была заключена в самом лексическом значении этих словосочетаний. Таким образом, двоякая функция кратких прилагательных (выражение неопределенности и нейтральности) ослабляла категорию определенности-неопределенности в древнерусском языке:

полные прилагательные – определенность

краткие прилагательные – неопределенность, нейтральность.

Указательное местоимение И, Е, относясь к существительному, ставилось при прилагательном, что и привело к появлению полных прилагательных. Полные прилагательные образовывались еще в общеславянскую эпоху. Сначала это местоимение сохраняло свою значимость, и в прилагательном было две части: собственно прилагательное и указательное местоимение, которое ставилось при прилагательном, но относилось к существительному как определенный член при нем. В ДОБРА А СЕСТРА А относилось к сестра как к известному предмету. Таким образом, вначале наличие или отсутствие указательного местоимения указывало на определенность или неопределенность существительных. (http://sigieja.narod.ru/adjectiv.htm)

КОН такжевыражалась при помощи глагольной формы, в дальнейшем данный процесс  был приостановлен развитием категории глагольного вида, который появляется на стыке двух категорий: определенности/неопределенности и предельности/непредельности (регулярным показателем предельного значения является приставка). Предельный неопределенный глагол дает модель несовершенного вида, предельный определенный глагол – модель совершенного вида: разлить – разливать, затмить – затмевать, откормить – откармливать, растоптать – растаптывать.

КОН в древнерусском языке выражалась также местоимениями (съ, тъ, онъ), неопределенно-личными предложениями (Как то место зовут где стоишь? – То место зовутъ Крестьци (Ярославская грамота 1495-1497гг.), связью с категорией числа, синтаксическим способом выражения определен-

ности/неопределенности являлось определенное подлежащее.

Заключение

Русский язык находится в доартиклевом состоянии, но формирование артикля в нем возможно из указательных местоимений и числительного ‘один’ или из неопределенных местоимений.

Список литературы:

1. Бондарева Т.Э. Диахрония категории определенности/ неопределенности (на материале русского языка и языков разных систем). Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. – Ростов-на –Дону, 2011, 20 с.

2. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии [Текст] / А.В. Бондарко. - М.: УРСС, 2003

3. Крылов С.А. Морфосинтаксические механизмы выражения категории детерминации в современном русском языке // Разработка и применение лингвистических процессоров. Новосибирск, 1983. С. 148-170.

4. Керо Хервилья Энрике Ф. "Сопоставительное изучение категории определенности/неопределенности в русском и испанском языках".

5. http://sigieja.narod.ru/adjectiv.htm