Статья для международной НПК Рекуррентный персонаж в романах Бориса Акунина о Пелагии (2017 г.)
статья

УДК 822

Н.Г. Бобкова МАОУ «Лингвистическая гимназия №3», Улан-Удэ

РЕКУРРЕНТНЫЙ ПЕРСОНАЖ В РОМАНАХ Б. АКУНИНА О ПЕЛАГИИ

Ключевые слова: «рекуррентный персонаж», «сплав» черт многих героев, детективные романы-сериалы, приметы «рекуррентности».

Главным действующим лицом является монахиня – любительница частного сыска. «Рекуррентная героиня» в серии Б. Акунина может быть рассмотрена как «сплав» черт многих героев, уже давно покоривших читательские сердца. В этом смысле «рекуррентность» может рассматриваться как узнаваемость в облике новых героев, привычных и полюбившихся читателю героев литературы ушедших эпох.

N.G. Bobkova «Linguistic Gymnasium №3», Ulan-Ude

 Keywords: "recurrent character", "alloy" features of many heroes, detective novel-series, signs of "recurrence".

The main character is a nun - a lover of private investigation. "Recurrent heroine" in the series B. Akunin can be considered as a "fusion" of the features of many heroes who have long conquered the reader's hearts. In this sense, "recurrence" can be regarded as recognizability in the guise of new heroes, habitual and beloved reader of the heroes of literature of the past epochs.

Введение. Известно, что  особенной властью над читательским сознанием обладают так называемые рекуррентные, т.е. возвращающиеся, персонажи. Читая любимый сериал, индивид включается в игру,  идентифицируя себя с полюбившимся героем, представляя себе вымышленный мир,  а также самого себя на месте полюбившегося героя. Об этом собственно говорит и Д. Аранда, обращая внимание на психоаналитический аспект, когда читатель осознанно или неосознанно отождествляет себя с персонажем, что чревато определенными комплексами: способность  центрального персонажа снова и снова возрождаться в жизни недоступна реальному человеку. «В случае рекуррентности героя граница между текстом и подлинной жизнью – граница, на которой размещается поле читательского самоотождествления с героем, – проницаема, а значит,  читатель полностью разделяет с персонажем его  «бессмертие» [4]. В детективных романах–сериалах также «живут» рекуррентные персонажи, над которыми не властно  время.

Подобный рекуррентный персонаж действует  в  детективном цикле «Новый детектив, или Приключения сестры Пелагии», где главным действующим лицом является монахиня – любительница частного сыска. Анализ такого персонажа представляет большой интерес потому, что Б. Акунин вводит в повествование не совсем обычный образ женщины – служительницы церкви.

Объект  и методы исследования. Объектом исследования является творчество Бориса Акунина. Индивидуальные стратегии  писателя представляют научный интерес с точки  зрения анализа техники «перевода» в жанре детектива одних «культурных координат» (прежде всего, дискурса  речевой практики постмодернистской литературы, сочетающейся с речевой практикой литературы XIX в.) в другие –  координаты массовой литературы.

В  статье используются  сравнительно – исторический, сравнительно – сопоставительный, и типологический методы. Сравнительно – исторический метод исследования позволил сравнить исторический фон романов Б. Акунина о Пелагии с историческими романами А. Дюма, а также реально происходившими  историческими событиями второй половины XIX  начала XX вв.

Заметим, что Б. Акунин  повторяет прием А. Дюма, заключающийся в том, что королям, как и простым людям, не чужды определенные недостатки. Б. Акунин как бы показывает, что не только обычные люди, но и священнослужители могут иметь эти недостатки. В Пелагии мирское говорит слишком громким голосом: она заботится о внешности, выводит конопушки, с удовольствием перевоплощается в светскую даму, а  рассуждения о женской любви - яркое подтверждение тому,  что это говорит не монахиня, а уснувшая в ней женщина: «Пелагия грустно вздохнула. – Женщина, настоящая женщина, самоотверженная и не рассуждающая в любви» [1].

Использование сравнительно – сопоставительного метода позволило сопоставить романы писателя с романами А. Кристи, К. Дойля, Г.К. Честертона, Р.Л. Стивенсона, Д, Брауна, которые являются необходимым контекстом, источником интертекстуальной игры для  романов Б. Акунина.

В истории литературы существует не так много образов – священников (отец Браун Г.К. Честертона, преподобный Саймон Роллз из «Приключений принца Флоризеля» Р.Л. Стивенсона, а также образы  сыщиков из романов «Код да Винчи», «Ангелы и демоны» Д. Брауна). Не секрет, что образ жизни, мысли, поведение подобных людей отличаются от людей, живущих в миру. И Пелагия тому подтверждение. Читатель быстро привыкает к живой, непоседливой монашке, которая сумела завоевать «читательские сердца»  т.к. эта героиня обладает приметами «рекуррентности», узнаваемости, которые вместе с ней переходят из романа в роман: наблюдательность и интуиция, суеверие, владение дедуктивным методом, любовь ко всякого рода приключениям, неуклюжесть в обычных обстоятельствах и блестящее поведение в обществе в образе светской дамы, владение искусством до неузнаваемости изменять внешность и, наконец, везение в опасных ситуациях.

Типологический метод позволил  выявить в образе центрального персонажа цикла о Пелагии черты классических героев XIX в. и современных.

Знаток и любитель зарубежной классики, безусловно, увидит в образе Пелагии много общего с героями детективов в духе А. Кристи, К. Дойля и Г.К. Честертона. Патер Браун, так же, как и Пелагия, занимается распутыванием различного рода преступлений, не будучи профессиональным сыщиком. Он распутывает преступления только благодаря изворотливому уму, умению логически мыслить и делать умозаключения, а также благодаря проницательности, желанию наказать преступника и восстановить справедливость. Также поступает и Пелагия. Обладая непоседливым характером, любопытством, живым воображением, острым умом, она   питает  склонность к разгадыванию преступлений, для того чтобы помочь окружающим, отцу Митрофанию, который часто прибегает к помощи своей послушницы, а главное, чтобы удовлетворить свои способности  логического мышления. Как и отец  Браун, Пелагия всегда умудряется оказаться в тех местах, где или уже совершено преступление, или только совершится. Но в отличие от пастора она зачастую так же, как и  Шерлок Холмс, и  Эраст Фандорин,  прибегает к искусству переодевания, изменения внешности. Так, в романе «Пелагия и белый бульдог» мы становимся свидетелями того, как с высокого позволения отца Митрофания, для того чтобы разгадать преступление и вычислить преступника, Пелагия появляется в свете в образе  соблазнительной светской дамы,  якобы своей родной сестры, а на самом деле использует настоящие свой образ и фамилию. Эта светская дама умеет блестяще вести себя в обществе, при случае даже  пококетничать,  не вызывая подозрений ни у полиции, ни у преступника. При этом сама Пелагия, будучи монахиней, очень неуклюжа и застенчива по натуре. То в неподходящий момент наступит  на ногу иподиакону во время службы на Спас и опрокинет серебряное блюдо с яблоками, то зальет горячим чаем брюки своего соседа за столом в имении Дроздовка. Неудивительно, что из-за своей неловкости она часто выглядит смешной, но нисколько не боится этого. Однако эти недостатки,  кажется, напрочь исчезают, когда она преображается в светскую обольстительницу.

Как и героиня А. Кристи мисс Марпл, Пелагия расследует преступления, не будучи экспертом или официальным расследователем. Как и мисс Марпл, Пелагия обладает наблюдательностью, которая помогает монашке раскрыть очередное преступление.

Черты Ш. Холмса выявляются во владении героиней методом дедукции. Пелагия способна к глубоким и логическим размышлениям. Одними из показателей подобной активной мыслительной деятельности Пелагии являются, к примеру, внутренние монологи монахини: «Мотыги? Как сказала Наина Георгиевна? Живая осина и мотыга? Это в каком же смысле? Поскольку заняться все равно было нечем, Пелагия принялась вертеть странные слова и так, и этак. Стало быть, на фотографии под названием «Дождливое утро» была запечатлена какая-то мотыга и еще одна осина. Живая. А какие еще бывают осины, мертвые что ли? Должно быть умирающая барышня бредила. Хотя нет – слова были произнесены в ответ на заданный Пелагией вопрос. Осин в парке достаточно, и все одна живее другой. Ах, нет! Сестра  привстала. Одна-то точно неживая… Может быть, княжна говорила про это деревце? Мол, на снимке оно еще живое? Но что в этом особенного и при чем здесь мотыга? А зачем сидеть на месте, если можно пойти и посмотреть?»[1]

Возможно, благодаря этим качествам Пелагия является долгожданным и любимым  литературным  персонажем, новых встреч с которой вновь ожидает читатель. Любимый образ этой героини объясняется еще одним важным моментом: сходством с уже  полюбившимся по первому циклу образом Эраста Фандорина.

Пелагия – патриот. Часто толчком к раскрытию преступлений  является не простое любопытство, а  желание  восстановить справедливость.         Несмотря на владение искусством дедукции, Пелагия приходит слишком поздно к месту преступления. Убивают Наину Телианову и ее горничную, а монахиня успевает только закрыть им глаза и помолиться;  после жестокого убийства всех бульдогов в Дроздовке она понимает, что шаги, услышанные ею недалеко от трупа, были шагами удаляющегося от места преступления убийцы.

Владение искусством перевоплощения – еще один прием, который помогает сыщице в ее расследованиях. Она в  превосходной степени владеет искусством дедукции. Развитию ее  дедуктивного метода способствует активная мыслительная деятельность, к реализации которой она подходит по-особенному. Пелагия вяжет.

Пелагия часто «выходит сухой из воды» в опасных ситуациях благодаря особенным атрибутам. Вязальные спицы для Пелагии, – своего рода талисман, помогающий им. С помощью литературного «досье» мы выяснили, что Пелагия – героиня классического детектива, где характер героев неизменен от романа к роману, от преступления к преступлению. Что было с героиней до того момента, как она предстала перед читателем,  автор говорит об этом вскользь. Внутренний  загадочный монолог Митрофания в принципе ничего не объясняет, а, наоборот, вызывает вопросы. Перед читателем так и стоят вопросы: кто были ее родители? Откуда она родом? И что за  «большое горе» заставило ее принять монашеский обет? Запрос полицеймейстера  показывает читателю лишь то, что все это время, находясь в монашеском  звании, Пелагия занималась расследованиями в других епархиях в образе госпожи Лисицыной.

Результаты исследования и их обсуждение. Обозначена связь между элитарной и массовой литературой в поле постмодернизма: клишируя, ретранслируя основные идеи постмодернизма, паразитируя на свойственных ему приемах, массовая литература пользуется его ореолом, не создавая при этом ни новой поэтики, ни нового смысла. Выявлены особенности ретранслирования постмодернистского дискурса в романах Б. Акунина. Ретрансляция постмодернистского дискурса нужна писателю, чтобы воплотить в полной мере просветительскую функцию, поднимая сознание читателя на ступеньку выше.

Исследовано своеобразие приемов постмодернистской поэтики в творчестве Б. Акунина. Писатель активно использует  постмодернистский дискурс, характерный для дискурсивных парктик У. Эко, Д. Фаулза и К. Исигуро, - «мир как текст», «мир как хаос», «мир как открытое произведение» в жанре детективного романа. Этот дискурс предстает в варианте игрового приема, отрицания «уже сказанного». Подобная текстуальная игра призвана привлечь читателя – любителя «детективной истории» и читателя, чей «порог культуры» позволяет увидеть все филологические загадки нового беллетристического жанра Б. Акунина.

Проанализированы романы-сериалы Б. Акунина как воплощение «горизонта ожидания» современного массового читателя. Б. Акунин разрабатывает национально – историческую тематику России, как и А. Дюма. Как и «король» авантюрного романа, Б. Акунин не придерживается точности в описании реальных исторических событий. Позаимствовав приемы и теорию постмодернизма, Б. Акунин стал «эхом» этой теории, относясь к писателям, не создающим свои приемы и свою теорию, а успешно использующим уже созданное до них.

Заключение. Рекуррентный персонаж  как  элемент поэтики романа-сериала - любительница частного сыска монашка Пелагия,  во многом «повторяя» литературных героев прошлого (Ш. Холмс, Ч. Гарольд, мисс Марпл, отец Браун обладает  уникальной особенностью, своего рода  «рекуррентностью» - везением во всех азартных играх и сложных жизненных ситуациях, которое помогает героине всегда «выходить сухой из воды». Поэтому неудивительно, что «горизонт ожидания» читателя, тоскующего о великой России, о благородных и готовых отдать за нее жизнь героях, вполне удовлетворен. «Рекуррентная героиня» в серии Б. Акунина может быть рассмотрена как «сплав» черт многих героев, уже давно покоривших читательские сердца. В этом смысле «рекуррентность» может рассматриваться как узнаваемость в облике новых героев, привычных и полюбившихся читателю героев литературы ушедших эпох.

Библиографический список

1. Акунин, Б. Пелагия и белый бульдог [Текст] / Б. Акунин. – М.: Изд-во АСТ, 2003. – С.129.

2. Акунин, Б. Пелагия и красный петух [Текст] /Акунин. – М., 2006. – С.34-35.

3. Аранда, Д. Повторяющийся персонаж: Читатель как соавтор [Текст] / Д. Аранда // Литературоведение.– 2003. -  Сер.7. - №1. -  С.31.

4. Вербиева, А. Так интереснее мне и веселее взыскательному читателю [Текст] / А. Вербиева // Независимая газета. -1999.  -23 дек.

5. Данилкин, Л.А. Убит по собственному желанию: послесловие [Текст] / Л.А. Данилкин // Особые поручения – М.: Захаров. - 2002.  - C.313 - 318.

1. Akunin, B. Pelagia and the White Bulldog [Text] / B. Akunin. – Moscow: AST Publishing House, 2003. - P.129.

2. Akunin, B. Pelagia and the Red Rooster [Text] / Akunin. – M., 2006. - P.34-35.

3. Aranda, D. Recurring character: The reader as a co-author [Text] / D. Aranda // Literary criticism. – 2003. - Ser.7. - №1. - P.31.

4. Verbieva, A. It is more interesting to me and more fun to the discerning reader [Text] / A.Verbieva // Nezavisimaya gazeta. –1999. -23 Dec.

5. Danilkin, LA Killed by his own will: afterword [Text] / L.A. Danilkin // Special instructions – M .: Zakharov. - 2002. - C.313 - 318.