Материалы к проектно-исследовательской работе по литературе "«Литературные реминисценции в рассказе В.Распутина "Рудольфио"»
методическая разработка по литературе (9, 10 класс)

Материалы к проектно-исследовательской работе по литературе "«Литературные реминисценции в рассказе В.Распутина "Рудольфио"»

На уроках литературы часто возникают споры о той или иной мысли, заключенной в изучаемом произведении, о героях и их поступках. Ведь художественное слово по природе своей многозначно, следовательно, художественный текст по природе своей разными людьми может восприниматься по-разному. Главное - знать "правила игры",  опираться в своих размышлениях на то, что заложено в тексте, а не на свои домыслы. Но иногда автор начинает с читателем  дополнительную игру, используя в качестве "строительного материала" своего  произведения чужой текст. Такую игру называют реминисценцией.

            Как указывает словарь литературоведческих терминов, реминисценция (от лат. reminiscentia - воспоминание) - это неявная отсылка к другому тексту, наводящая на воспоминание о нем и рассчитанная на ассоциации читателей; воспроизведение автором в художественном тексте отдельных элементов своего более раннего (автореминисценция) или чужого произведения при помощи цитат (часто скрытых), заимствования образов, ритмико-синтаксических ходов, лексического строя. Иначе говоря, реминисценция, чаще всего, - это образы литературы в литературе.

          Главная функция реминисценции  — функция напоминания. Читатель, не увидевший в художественном тексте ничего необычного или увидевший, но не получивший ни малейшего представления, о чём автор ведёт свою речь, пройдёт мимо этого своеобразного художественного средства. Для автора реминисценция – это способ «напомнить» читателю о каких-то культурных фактах, а для читателя – вспомнить о чём-то знакомом и, следовательно, лучше понять, что хотел сказать автор.

           Форма реминисценций различна. Наиболее часто реминисценции вводятся в текст путём упоминания того или иного героя, произведения, его эпизода, автора произведения и т. д. Реже идет прямое цитирование. Характер реминисценций зависит от их художественной функции в тексте. Автор может как объективно описывать первоисточник (например, если реминисценция вводится в текст в качестве исторической составляющей), так и выражать своё личное отношение к определённому автору, произведению или факту культуры. Реминисценция может служить для создания комического или пародийного эффекта, может использоваться и для создания другого приема – противопоставления.

          Наиболее активно прием реминисценции стал использоваться в литературе 19 - 21 веков. Современная культура практически полностью строится на реминисценциях, превращая художественный текст в интертекст, т.е. текст, сотканный из образцов предшествующей и окружающей культуры, поэтому уметь видеть этот художественный прием, если хочешь глубже проникнуть в смысл произведения, абсолютно необходимо.

           Итак, литературные реминисценции способствуют возникновению новых дополнительных смыслов у текста, определяя многомерность и многоплановость произведения и расширяя его пространство. Читатель, обладающий широким кругозором, много и внимательно  читающий, может увидеть в том или ином художественном произведении слово или слова, и даже целые выражения, с которыми он уже когда-то встречался, что усиливает его ощущения.

         Знание реминисценции  как художественного приема расширяет границы идейно-тематического анализа произведения, позволяет, вникая в подтекст, понять  авторский замысел,  вовлекает читателя в своеобразную интеллектуальную игру. Я предлагаю рассмотреть пример "работы" реминисценции как художественного приема в  рассказе В. Г. Распутина "Рудольфио".

          Традиционно  в литературоведении у Распутина сложилась репутация мастера "деревенской прозы", "глубокого реалиста". Действительно, многие знают его повести "Деньги для Марии", "Прощание с Матерой", "Последний срок", "Живи и помни", "Пожар". Эти произведения очень хорошо изучены. Но с  не меньшим успехом Распутина можно назвать мастером психоаналитического рассказа. В творчестве писателя их более пятидесяти, но школьная программа знакомит только с одним текстом - рассказом "Уроки французского". Рассказ "Рудольфио" вообще не входит в школьный курс литературы, но по своей проблематике кажется мне интересным и значимым.

            Рассказ - это такая форма повествовательной литературы, в которой дается изображение какого-либо эпизода из жизни героя. Особенностью данной жанровой формы является кратковременность изображаемых событий, малое число действующих лиц. Так как рассказ отличается малым объёмом, то выбранный эпизод из жизни героя, ставший ядром повествования, повышается в своей значимости и важности.

            О каком же эпизоде идет речь в рассказе Распутина? Это встреча и знакомство взрослого женатого мужчины по имени Рудольф и совсем юной, шестнадцатилетней девушки Ио, это история первой любви и её печального финала.

           Имя главной героини - это первая реминисценция в тексте, отсылка к древнегреческому мифу о любви Зевса к прекрасной Ио. Опасаясь, что гнев Геры, узнавшей об этой любви, погубит Ио, Зевс превратил свою возлюбленную в белоснежную корову. Однако Гера потребовала её себе в дар и приставила к ней неусыпного тысячеглазого стража Аргуса. Зевс подослал к Аргусу Гермеса, который хитростью заставил стража закрыть глаза и отрубил ему голову. Ио была освобождена, однако Гера наслала на нее овода, постоянно мучившего Ио, превращенную в корову. В таких муках Ио странствовала по свету и добрела до Нила, где приняла свой прежний вид и родила сына Эпафа (в переводе с греческого "прикосновение Зевса"). В древнем Египте её часто ассоциировали с Исидой. Косвенным подтверждением отсылки к мифу может служить момент появления Ио в рассказе: при ее появлении сыплется снег, такой, как будто в небе трясут "снежных птиц" (белоснежный цвет коровы).

          Но Распутин  интерпретирует миф по-своему. Знакомясь, герои смеются над своими именами, а Ио, представляясь, говорит: ".... исполняющий обязанности. Ио". То есть, Ио - только "исполняющая обязанности" героини мифа. Можно сказать, что происходит некоторое снижение мифа. Следуя этой линии снижения, Распутин буквально всё в мифе меняет местами. Не "Зевс"-Рудольф влюбляется в Ио, а наоборот. Не "Зевс"-Рудольф преображает Ио, а она превращает его из "слона в зверинце" Рудольфа в шутливо-нежного "Рудика", затем - в трепетного "Рудольфио", а в финале возвращает его в облик "самого обыкновенного Рудольфа". Не Клава-"Гера" мучит Ио - она терзается собственной любовью, придуманной ею самой. И - важный момент - у реки (после "прикосновения" Рудольфа) не Ио возвращается в изначальное состояние, а Рудольф, получивший пощечину. Логично предположить, что такое изменение мифа имело для автора важное значение. Какое? Для ответа на этот вопрос понадобится проанализировать ещё две реминисценции, использованные В. Распутиным в рассказе "Рудольфио".

            Рассказ В.Распутина насквозь пронизан реминисценциями из философской сказки А.Сент-Экзюпери "Маленький принц". Начнем с того, что это произведение названо напрямую: Рудольф советует Ио прочитать сказку и она читает. Рудольф постоянно отправляется в какие-то командировки в разные части страны, а герой "Маленького принца" был летчиком, то есть тоже путешествовал по свету. Несостоявшемуся маленькому "художнику" в рассказе Экзюпери взрослые порекомендовали заняться чем-нибудь более полезным, например, арифметикой. А Ио выпрашивает себе у Рудольфа разрешение позвонить в случае сложности с решением арифметической задачки. Кстати, рисовал герой Экзюпери удава, проглотившего слона, и именно кличку слона напоминает Ио имя Рудольфа при их знакомстве.

             Но,  кроме этих лежащих на поверхности фактов, в текстах есть более глубокие связи.           

            Ио отделяет себя от мира взрослых, подчеркивает свою обособленность от среды, в которой действуют странные, нелепые для нее законы: Рудольф зачем-то женат на Клаве, сестра почему-то устраивает скандал, когда узнает, что Ио взяла отгул в школе, мать обеспокоена дружбой Ио с Рудольфом. "Некоторые считают, что если я хочу знать, как зовут человека, то обязательно проявляю к нему нездоровый интерес", - иронизирует Ио. Она поясняет Рудольфу, почему тот не замечал ее раньше: "Вы, взрослые, обращаете внимание только на взрослых, вы все ужасные эгоисты". Маленький принц именно так и считал: взрослые - это странные люди,  думающие только о себе.  К этому миру и принадлежит Рудольф. Но почему тогда Ио выделяет его для себя? Возможно, ответ кроется в том, что Рудольф - это взрослый человек (ему 28 лет, он женат и устроен в жизни), вернее, человек, вынужденный быть взрослым, но не лишенный творческого начала, какой-то художественной непосредственности. Наиболее наглядно это проявляется в коротеньких пейзажных зарисовках, передающий именно восприятие Рудольфа. Например: "Здесь, в городе, уже чувствовался пряный, острый запах наступающей весны, сдунувшей с него, словно пепел, зимнюю неясность и неотчетливость". Или: "Рудольф взглянул на дом напротив - ни одно окно еще не было освещено, и только подъезды, как губные гармошки, сияющие металлом, светились четырьмя правильными рядами".  Или: "Шел снег, и он заметил, что на ветровом стекле машины работал «дворник». Когда идет снег — вот такой мягкий, пушистый, словно где-то там, наверху, теребят диковинных снежных птиц, — не очень-то хочется идти домой". Не каждый обыкновенный скучный взрослый посмотрит на окружающий мир такими глазами, не каждый решится на авантюрное знакомство с 16-летней девчонкой, абсолютно непохожей на стандартных школьниц.

           Давайте перечитаем эпизод знакомства героев.

"Трамвай уже остановился, и он, проталкиваясь, прыгнул сразу за ней. Она была совсем девчонка, лет пятнадцати-шестнадцати, не больше, он понял это тут же, увидев ее круглое, моргающее лицо, которое она повернула к нему, ожидая благодарности.

— Спасибо, — сказал он, — я ведь мог проехать. Он почувствовал, что ей этого недостаточно, и добавил:

— Сегодня был сумасшедший день, я устал. А в восемь мне должны позвонить. Так что ты меня здорово выручила.

Кажется, она обрадовалась, и они вместе побежали через дорогу, оглядываясь на мчащуюся машину".

                Рудольф не понял, а именно почувствовал, то есть отозвался струнами души на искренность и открытость Ио, как бы оказавшись на её волне, на волне непохожей на остальных, непосредственной и верящей в сердце девочки. Её непохожесть подчеркнута неожиданным смехом, неожиданными слезами, импульсивными поступками, неадекватными нормам поведения в рациональном мире взрослых (неслучайно автор постоянно называет Ио девчонкой, хотя по возрасту она уже девушка), отсутствием друзей среди сверстников. Одиночество Ио - еще одна отсылка к "Маленькому принцу": "Маленький принц жил на планете, которая была чуть побольше его самого, и ему очень не хватало друга…", "И потом, меня пугает, что у нее совсем нет подруг среди одноклассниц и вообще среди сверстников", - пожалуется Рудольфу мама Ио.

             Что же на этом фоне происходит между Ио и Рудольфом? Вспомним, как мудрый Лис советовал Маленькому принцу: "Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!" "Приручить" - значит "создать узы", как пояснял Лис. О том, как важно создать эти "узы", рассказал все тот же Лис Маленькому принцу: "Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя единственный в целом свете..." До встречи в трамвае Ио была для Рудольфа одной из ста тысяч девочек, хотя и жила в доме напротив. Но после того, как Ио назвала Рудольфа Рудольфио, она стала для него единственной Ио, такой, какую знал только он.  Сложение имен - словно соединение двух половинок, это почти то же самое, что "приручение" Лиса. "Приручить" - это поверить в другого человека, открыть душу и сердце, довериться ему. Незаметно для себя Рудольф приручает Ио, а значит, становится ответственным за неё. А она любит его и верит ему. Верит, что близка ему.  И сначала кажется, что не зря. Ведь если в начале произведения Рудольф не воспринимает её серьезно, чувствуя неловкость в общении из-за разницы в возрасте, то постепенно в нем просыпается вполне явное желание сблизиться с Ио: "Они встретились случайно — наконец-то в трамвае. Он увидел ее и стал нетерпеливо проталкиваться, боясь, что она сойдет, — ведь она могла сойти и на другой остановке, а он бы, наверное, не решился прыгнуть вслед за ней. Но она осталась, и он поймал себя на том, что обрадовался этому больше, чем следовало, наверное, при их дружеских отношениях".  Видимо, своей непосредственностью, искренностью Ио сумела раскрыть какие-то грани его души, увидеть в нем то, чего не видели другие, да и он сам. Я думаю, в этом заключается объяснение их общего волшебного имени, в отличие, например, от нелепого в своей прозаичности и обыденности имени жены Рудольфа: Клава.

             Барк из "Планеты людей", потративший последние деньги на обувь для ребятишек и оставшийся ни с чем, как и Маленький Принц привлекают Ио тем, что в них есть что-то особенное, необыкновенное. Быть обыкновенным для Ио - самая страшная опасность, неслучайно она говорит Рудольфу: " Я еще вот о чем думаю: хорошо, что он так и остался Маленьким принцем. Потому что страшно: а вдруг потом он стал бы самым обыкновенным? А у нас и так слишком много обыкновенных".  Можно сказать, что Ио из породы людей, которым свойственно бескорыстие, желание сполна отдавать свои силы, жить полной жизнью, максимально заполненной ответственностью за других людей. Необыкновенные люди умеют видеть другого человека, быть внимательным к его душе - создавать "узы".

              Но  для создания "уз", которых желала Ио, необходима определенная  настроенность партнеров на одну волну, что в случае с Рудольфом невозможно. Ибо Рудольф оказывается, вопреки ожиданиям Ио, не просто "самым обыкновенным Рудольфом" (то есть таким же, как все), но воплощением типа рационального мышления. Он постоянно путается, называя полюбившую его девочку вместо Рудольфио Ио. Он хватается за учебник арифметики, чтобы успокоиться, когда узнает об исчезновении Ио. Он трезво рассуждает, что "в губы целуют только самых близких людей"... Он не может (или не хочет) быть ответственным за ту, которую "приручил".

             В этой связи, на мой взгляд, одним из ключевых образов в рассказе является пустырь, который отсылает к пустыне, где Маленький принц встретился с летчиком, а потом принял свою смерть. Здесь сначала происходит кульминационное событие "Рудольфио":

"Они свернули к реке, туда, где начинался пустырь, и шли без дорожки, перепрыгивая через кочки и кучи мусора, и он взял ее за руку, помогая перебираться через завалы.

Она молчала. Это было непохоже на нее, но она молчала, и он чувствовал, что она, как и он, тоже полна волнения — сильного, гудящего и ничему не подвластного.

Они вышли к яру и, все еще держась за руки, смотрели на реку, и куда-то за реку, и снова на реку.

— Рудольфио, — не выдержав, сказала она. — Меня еще ни разу никто не целовал.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку,

— В губы, — попросила она.

— В губы целуют только самых близких людей, — мучаясь, выдавил он.

— А я?

Она вздрогнула, и он испугался. В следующее мгновение он вдруг понял — не почувствовал, а именно понял, — что она ударила его, закатила самую настоящую пощечину и бросилась бежать, снова туда — через пустырь, через кочки, через волнение и ожидание.

А он стоял и смотрел, как она убегает, и не смел даже окликнуть ее, не смел броситься за ней и догнать. Он еще долго стоял — опустошенный, ненавидящий себя".

             Обратите внимание: пощечину он не почувствовал, а именно понял (рацио), в отличие от того, что произошло с ним в начале рассказа.  Понял, что совершил непоправимое, поэтому и не посмел броситься за ней. Рудольфио, который так понимал Ио, когда они говорили об Экзюпери, который сам, держа за руку, привел её на берег реки, предал её. Для Рудольфа, взрослого человека, женатого на Клаве, тоскливо живущего в своей обустроенной квартире и без удовольствия моющего полы, Ио чужая. В этом главное потрясение, которое переживает Ио. Не в отказе в поцелуе дело, а в том, что они - разные, чужие.  То целое, что называлось Рудольфио, светлое, детское и непосредственное, было разрушено. Подтверждение этому - в горьких, страшных, бьющих наповал словах Ио: “Какой ты Рудольфио, ты самый обыкновенный Рудольф. Самый обыкновенный Рудольф, понимаешь?” Обыкновенный, потому что не слышит больше голоса своей детской души, не может отдаться душевному порыву. “Я боюсь стать таким, как взрослые, которым ничто не интересно, кроме цифр”, - писал Экзюпери в “Маленьком принце”. Рудольф – всё-таки взрослый, чувствовать и поступать согласно чувствам он уже не может. Он понимает, что совершает преступление, но ничего исправить уже нельзя.

            Таким образом, сопоставляя "Рудольфио" и "Маленького принца", выявляя параллели между этими текстами, можно понять, что даны они неслучайно: так Распутин ввел рассказ в орбиту философских размышлений о системе ценностей человека: что важнее - сердце или разум? Можно ли жить, заменив чувства рациональностью и опираясь на общепринятые правила? Или такое существование жизнью назвать нельзя? Ведь именно это противопоставление чувственного (детского, непосредственного) и рационального (взрослого) является ключевым художественным приемом в философской притче Экзюпери.

             В финале "Рудольфио" Ио посылает Рудольфа "к черту". И он, идя "к черту", приходит на тот самый пустырь, где не смог поцеловать Ио в губы. "Он [Рудольф] перешел через пустырь, - пишет Распутин, - спустился к берегу и вдруг подумал: а что же дальше?" И здесь мне кажется уместным напомнить слова Лидии Михайловны, героини другого рассказа В.Распутина - "Уроки французского": "Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком". Финальный вопрос вроде бы оставляет Рудольфа в рамках рациональности, в мире стандартных, рациональных взрослых людей, убивших в себе ребенка и боящихся всего на свете.  "Самое главное - то, чего не увидишь глазами..." - писал Экзюпери в "Маленьком принце". Рациональному человеку этого уже не понять. И трудно ответить на вопрос: изменится ли что-нибудь в дальнейшей жизни Рудольфа? Мне кажется, что сам факт ощущения Рудольфом душевного тупика свидетельствует о том, что в его сознании произошел некий поворот, а значит, надежда на его изменение есть.

             Рассказ В.Распутина имеет открытый финал, в котором, помимо риторического вопроса Рудольфа, заданного самому себе, есть страшные слова Ио ("— Иди ты к черту! — не оборачиваясь, устало ответила она".). Их не могла произнести прежняя Ио, наивная, прямодушная и открытая. Значит, она стала другой? Она больше не будет мечтательной, ранимой девочкой, больше не будет плакать над героями книг и не будет никогда верить людям? А какой она теперь будет? С холодным умом, трезвым расчётом, прагматичной и практичной? В общем, такой же, как все взрослые? Детство оборвалось, пришелица с другой планеты стала обыкновенной девчонкой, которая запросто может сказать: “Иди ты к чёрту!”? Или нет? Для того чтобы поразмышлять над финалом рассказа, необходимо проанализировать еще одно произведение, сюжет, герои и идея которого определенным образом "отражены" в рассказе В.Распутина, - повесть И.С.Тургенева "Ася".

            Между героинями произведений Тургенева и Распутина много общего. Ио - настоящее воплощение "тургеневской девушки" в современной литературе. 16-летняя Ио, как и 17-летняя Ася,  резко выделяется в своём мире. Обе героини не похожи на "воспитанных барышень", они поэтичны, искренни, ранимы. В обеих нет фальши и лицемерия, обе покоряют своей живой непосредственностью и простотой. После первых дней знакомства герой повести Тургенева скажет: "Что за хамелеон эта девушка!"  Ася поразила героя своей подвижностью и изменчивостью в поведении. Она то прыгала, как коза, по развалинам башни, то маршировала, как солдат, с обломанной веткой на плече, пугая чопорных англичан, то затихала и печально сидела, как пай-девочка, вышивая на пяльцах.  У Ио тоже настроение меняется очень быстро, потому что она  чутко реагирует на какие-то свои внутренние волны, отражающиеся от людей и обстоятельств. Ася не хочет, чтобы ее жизнь протекала скучно и бесцветно: ее манит мысль о каком-то «трудном подвиге», о смелом и вольном полете в неизведанную высь. «Если бы мы с вами были птицы, — как бы мы взвились, как бы полетели...» — говорит Ася человеку, которого  полюбила. Этот же мотив полета сопровождает и образ Ио: это и снежные птицы, летевшие над городом в момент знакомства, и разговор о "Планете людей", написанной писателем-летчиком.

             Обе полюбили человека старше себя (Рудольфу 28, господину Н.Н. - 25 лет) и полностью доверились ему, увидев в избраннике того, кто поведет их по жизни. Обе сами делают  первый шаг. Ася, подобно Татьяне Лариной, присылает молодому человеку записку с приглашением на свидание. Пушкину пришлось защищать свою героиню:

        За что ж виновнее Татьяна?

        За то ль, что в милой простоте

        Она не ведает обмана

        И верит избранной мечте?

        За то ль, что любит без искусства

        Послушная влеченью чувства,

        Что так доверчива она,

        Что от небес одарена

        Воображением мятежным,

        Умом и волею живой

        И своенравной головой,

        И сердцем пламенным и нежным?

Эти строки, написанные о Татьяне, как нельзя полнее характеризуют и Асю, и Ио в тот момент, когда она говорит Рудольфу о поцелуе. Влюблённая Ася была готова на высшее проявление любви – физическую близость с любимым. И Ио ждала от любимого ею человека яркого проявления любви – поцелуя в губы.

              Но обе разочаровались в своих избранниках. "Испытание любовью", через которое проходили практически все герои, можно назвать важнейшей  традицией русской литературы. Только вот пройти такое испытание означало полюбить, подойти со всей ответственностью к судьбе  доверившегося тебе человека. Чаще случалось так, что мужчина оказывался слабее: даже если первой признавалась героиня, он пугался этого и отказывался от дальнейших отношений, либо проявив нерешительность и трусость, либо не понимая в тот момент, что теряет.

                     Господин Н.Н. и Рудольф были достаточно чуткими людьми, чтобы понять необычность девушек, оказавшихся рядом с ними, прежде всего благодаря своей душевной организации. Господин Н.Н., как и Рудольф, умеет очень тонко чувствовать красоту природы, что доказывает неординарность его натуры: "Въехавши на середину Рейна, я попросил перевозчика пустить лодку вниз по течению. Старик поднял весла — и царственная река понесла нас. Глядя кругом, слушая, вспоминая, я вдруг почувствовал тайное беспокойство на сердце... поднял глаза к небу — но и в небе не было покоя: испещренное звездами, оно всё шевелилось, двигалось, содрогалось; я склонился к реке... но и там, и в этой темной, холодной глубине, тоже колыхались, дрожали звезды; тревожное оживление мне чудилось повсюду — и тревога росла во мне самом. Я облокотился на край лодки... Шёпот ветра в моих ушах, тихое журчанье воды за кормою меня раздражали, и свежее дыханье волны не охлаждало меня; соловей запел на берегу и заразил меня сладким ядом своих звуков. Слезы закипали у меня на глазах..."

              Но оба они, как оказалось,  не  принадлежат к числу героев, способных на сильное, самозабвенное чувство. «…Ее душа мне нравилась», – замечает Н.Н. после нескольких дней знакомства с Асей. Но эта симпатия не безусловна. Герой, конечно, был рад узнать, что Ася его полюбила. Однако ее любовь не столько радовала,  сколько смущала его: «Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» Чуть было не поддавшись чарам любви, Н.Н. одумывается и, подобно Онегину, начинает читать ей наставления, пытаясь рационально объяснить, почему он не может ответить ей взаимностью.  "— Но зачем же вы сказали брату? — с недоумением повторила Ася.— Я вам говорю — я не мог поступить иначе. Если б вы сами не выдали себя...— Я заперлась в моей комнате, — возразила она простодушно, — я не знала, что у моей хозяйки был другой ключ...Это невинное извинение, в ее устах, в такую минуту — меня тогда чуть не рассердило... а теперь я без умиления не могу его вспомнить. Бедное, честное, искреннее дитя!— И вот теперь всё кончено! — начал я снова. — Всё. Теперь нам должно расстаться. — Я украдкой взглянул на Асю... лицо ее быстро краснело. Ей, я это чувствовал, и стыдно становилось и страшно. Я сам ходил и говорил, как в лихорадке. — Вы не дали развиться чувству, которое начинало созревать, вы сами разорвали нашу связь, вы не имели ко мне доверия, вы усомнились во мне... /......./ к величайшему моему изумлению, она вдруг вскочила — с быстротою молнии бросилась к двери и исчезла... "

           Точно так же ведет себя и Рудольф:  "Они вышли к яру и, все еще держась за руки, смотрели на реку, и куда-то за реку, и снова на реку.

— Рудольфио, — не выдержав, сказала она. — Меня еще ни разу никто не целовал.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку,

— В губы, — попросила она.

— В губы целуют только самых близких людей, — мучаясь, выдавил он.

— А я?

  Она вздрогнула, и он испугался. В следующее мгновение он вдруг понял — не почувствовал, а именно понял, — что она ударила его, закатила самую настоящую пощечину и бросилась бежать, снова туда — через пустырь, через кочки, через волнение и ожидание".

                Н.Н. осознал, что любит Асю, хочет быть с ней, жениться на ней, но понял это слишком поздно, когда Ася уехала. Он на всю жизнь остался одиноким человеком, бережно сохраняя всё, что напоминало ему о несостоявшейся любви: Асины записки, веточку гераниума, потому что "ни одни глаза не заменили мне тех, когда-то с любовию устремленных на меня глаз, ни на чье сердце, припавшее к моей груди, не отвечало мое сердце таким радостным и сладким замиранием!"

            Рудольф не полюбил Ио, по крайней мере, автор, рассказывая о состоянии героя, ни разу не сказал о любви, упоминая только неясные томления, волнение и необъяснимую тоску. Но встречи с Ио помогли ему понять, что он действительно несчастлив и в семейной жизни, и во взрослой жизни вообще. Ему больно ощущать, что он сам разрушил своё счастье.

               Итак, мы видим, что и в "Рудольфио", и в "Асе" любовь открывает героиням взрослый мир, буквально выдергивая из детства. Обе девушки тяжело переживают крушение своей любви: Ио не пришла домой ночевать, Ася тоже несколько часов ночью где-то была, переживая своё горе. Она становится испытанием и для них, и для их избранников. И в итоге обе повести о любви превращаются в повести о выборе жизненной позиции. Предав героинь, герои предают себя, свои «крылатые стремления». Они поступают по правилам, а любовь — это не правило, не закон. Любовь — нарушение всех правил, буря чувств, стихия. Тургенев и Распутин наказывают своих героев за то, что они не узнали любовь, засомневались в ней. Таким образом, сопоставляя "Асю" и "Рудольфио", можно увидеть, что реминисценции расширяют пространство маленького рассказа, делая его еще одной главой в мировой энциклопедии любви.

            Итак, в рассказе Распутина "Рудольфио" можно выделить три пласта реминисценций: из мифологии, из философской сказки Экзюпери "Маленький принц" и повести И.С.Тургенева "Ася".  Как они помогают понять смысл рассказа?  На первый взгляд,  "Рудольфио" - это рассказ о любви, история о романтической мечте юной девушки, в итоге разбившейся о жизненную реальность. Но как понимает автор это чувство? И разве только об этом?

             Любовь – это не влечение, это родство душ и сердец, только сердце может угадать того единственного, который предназначен судьбой, потому что "самого главного глазами не увидишь".  Если бы люди чаще прислушивались к своему сердцу, обращались к своей душе, то меньше было бы в мире  бессмысленных жизней.  Не всегда разум может подсказать правильную дорогу, ещё сентименталисты в 18 веке говорили, что "разум может ошибаться, сердце - никогда". Мне кажется, используя греческий миф в перевернутом виде и тем самым снижая образ главного героя, Распутин исподволь подводит читателя именно к этой мысли: рациональное не всегда верное, общепринятое не всегда истинное. На эту же идею указывают и реминисценции из "Маленького принца", поэтому "Рудольфио" - рассказ о том, как страшно потерять ребенка в себе, как опасно не слышать, не чувствовать другого человека, потому что есть правила и нормы.

             Чем ближе человек подпускает к себе другого человека, тем больше возрастает ответственность за него. Любящие особенно беззащитны и ранимы, они лишены панциря, закрывающего от житейских передряг, равнодушия, невнимания. Они требуют бережного отношения к себе, но не всегда это получают. Чем же оказалась первая любовь Ио (как и Аси) – счастьем, оттого что она вообще была, или бедой, потому что всё так закончилось? Скорее, уроком, который должен был случиться, чтобы Ио выросла. Жить в мире,  где «все ужасные эгоисты», человеку с такой ранимой душой очень непросто. У Омара Хайяма есть такая фраза: " В разочаровании всегда виноват тот, кто очаровался, а не очаровал, поэтому не ругайте стекло, показавшееся вам бриллиантом". Не ругайте, а пережив боль, сделайте выводы. Любовь всегда преображает человека и чему-то учит, заставляет его душу расти. Об этом очень мудро написала Юлия Друнина:

Не бывает любви несчастной.

Может быть она горькой, трудной,

Безответной и безрассудной,

Может быть смертельно опасной.

Но несчастной любовь не бывает,

Даже если она убивает.

Тот, кто этого не усвоит,

Тот счастливой любви не стоит...

             Проблемы взаимоотношений между людьми, взаимопонимания, любви - это вечные проблемы и в литературе.  И пусть в нашей каждодневной жизни мы всё меньше думаем о самом главном, что является стержнем человека, – о Душе,  но, читая книги, мы понимаем, что это она должна создавать законы жизни, чтобы человек жил в согласии с миром и с самим собой, чтобы жизнь его не была бессмысленной и бесплодной.