Ценностная структура художественного времени как способ интерпретации литературного произведения
статья по литературе (9 класс) по теме

Ценностная структура художественного времени как способ интерпретации литературного произведения

 (Повесть Н.М. Карамзина «Бедная Лиза»)

       Конечной целью интерпретации литературного произведения является постижение художественного смысла. Выбирая определенный способ работы с поэтическим текстом, мы отталкиваемся от понимания художественного смысла «как структуры ценностно-символических связей» [3, с. 127]. Данное определение основано на аксиологическом толковании природы поэтической реальности: «Мир художественного видения есть мир организованный, упорядоченный и завершенный (…) вокруг данного человека как его ценностного окружения [1, с. 172]. Представление о внутреннем ценностном напряжении, неотъемлемом свойстве любого художественного мира, скрывает механизм оценки. Каким способом темпоральная структура становится способом выражения эстетической оценки и понимания литературного произведения, мы попробуем выяснить на примере организации художественного времени повести Н.М. Карамзина.

       Ценностная природа художественной темпоральности проявляется в неоднородности временной структуры. В поэтическом мире повести можно выделить следующие временные «слои»: историческое (социальное), природное, время индивидуальной жизни героев, в том числе время, в котором укоренен повествователь. Центральное место в темпоральной структуре занимает время частной жизни человека; историческое и природное оцениваются относительно него и образуют полюс подлинного либо неподлинного времени. История государства противопоставляется природной и частной жизни как объективное, обезличенное время. Оно уничтожает следы пребывания человека: об этом свидетельствует разрушенная хижина Лизы и её матери, стены монастыря. Историческое время дано как поглощающая бездна. Не случайно выражение «глухой стон времени» [2, с. 258]. Этот стон – реакция смертного человека на потерянность в этой «бездне». Оно губительно в своей объективности (счет лет, дней), бесчувственной оторванности от человека.

       С историей в тексте связан мотив ухудшения времен: старая несчастная Москва в прошлом (с. 258) и новая алчная в настоящем (с. 257). Образ старой Москвы ближе человеку, его натуре, раскрывающейся в способности любить и страдать. Новая алчная Москва отражает нынешний ложный (социально-ролевой) образ человека.

       Глобальному историческому времени соответствует масштаб и определённая структура пространства, тяготеющего к большому городу («ужасная громада домов и церквей»), где лучше чувствуется ритм государственной жизни, подавляющей отдельного человека.  (Курсив наш – Е.П.). Историческое время в силу своей объективности и громадности сливается с ритмами городской жизни, поэтому мы его назвали социально-историческим.

       В пространственном отношении неприятие официального исторического выражается через удаление от города. Повествователь не любит город – также он уходит от исторических рассуждений, предпочитая им страдания живших в прошлом людей. История привлекает его только как история частной жизни.

       В социально-историческом времени отношения между людьми зависят от социального и материального положения (образ «алчной Москвы»). Свои чувства к Лизе во время их знакомства в городе Эраст измеряет денежными величинами: он предлагает Лизе за букет ландышей рубль вместо пяти копеек: «Я думаю, что прекрасные ландыши, сорванные руками прекрасной девушки, стоят рубля (с. 259). Этот денежный мотив в повести сквозной и очень важный, даже с точки зрения сюжета: ведь разлука героев объясняется денежными причинами.

       Природное натуральное время наполнено истинными чувствами: «С сего часа дни её были днями тоски и горести… только тогда облегчалось оно, когда Лиза, уединяясь в густоту леса, могла свободно проливать слёзы и стенать о разлуке с милым» (с. 268). Оно реагирует на действия героев: «Грозно шумела буря, дождь лился из чёрных облаков – казалось, что натура сетовала о потерянной Лизиной невинности» (с. 266). И наоборот, человек чувствует состояние природы: «Часто прихожу на сие место и почти всегда встречаю там весну; туда же прихожу и в мрачные дни осени горевать вместе с природою» (с. 257). Самоубийство героини, по сути своей противоестественное явление, изображено в повести как неизбежное слияние с природным временем. Сразу же после сообщения о самоубийстве повествователь восклицает: «Когда мы там, в новой жизни, увидимся, я узнаю тебя, нежная  Лиза!» (с. 270) – «новая жизнь» должна увести героиню из жестокого мира, где нет нежности, но это как раз природная жизнь, внесоциальная.

       Жизнь и смерть, любовь и пустота напрямую зависят от пребывания героев в том или ином темпоральном слое.

       Природное время, в отличие от необратимого, разрушительного, исторического, возрождается в своей цикличности. Несмотря на его древность – древние вязы, столетние дубы, «осеняющие глубокий чистый пруд, ещё в древности ископанный» (с. 264) – оно не ветшает, а постоянно обновляется: «… не могу наглядеться на дела господни, не могу наглядеться на землю, которая всякий год новою травою и новыми цветами покрывается (с. 264). (Курсив наш – Е.П.).  В повторении таится надежда на жизнь вечную.

       Близкие в ценностном содержании слои времени похожи и по строению. Структура времени частной жизни героев напоминает природный цикл. Мать Лизы живёт думами о своем умершем муже Иване и о радостной встрече там, в будущем: «Она любила говорить с ним (Эрастом) о покойном муже, рассказывать ему о днях своих, о том, как она в первый раз встретилась с милым своим Иваном, как он полюбил её и в какой любви, в каком согласии жил с нею» (с. 265) – прошлое; «На том свете… перестану я плакать. Там, сказывают, будут все веселы; я, верно, весела буду, когда увижу отца твоего» (с. 259) – будущее. Во время разлуки с Эрастом Лиза, вспоминая прошлое, думает о предстоящем свидании: «Когда он возвратится ко мне, как я буду счастлива, как все переменится» (с. 268). В момент рассказывания также происходит встреча прошлого и будущего: с одной стороны, история Лизы построена как воспоминание, с другой стороны, повествователь связывает её с будущим: «Когда мы там, в новой жизни, увидимся, я узнаю тебя, нежная  Лиза!» (с. 270). Такую циклическую структуру имеют несчастливые для героев времена, в которых настоящее есть воспоминание прошлого и мечта о будущем, возвращающем счастливое прошлое. Несчастливые времена нужно отнести к подлинному времени. Переживание как радости, так и горя наполняют жизнь героев подлинным содержанием.

       Несколько иначе устроены счастливые времена: «Они сидели на траве, смотрели друг другу в глаза, говорили друг другу: «Люби меня!», и два часа показались им мигом»; «Ах, Эраст! – сказала она. – Всегда ли ты будешь любить меня?» - «Всегда, милая Лиза, всегда!» - отвечал он» (с. 263). Подобным образом воспринимает счастливое время любви мать Лизы: «Ах! Мы никогда не могли друг на друга наглядеться  - до самого того часа, как лютая смерть подкосила ноги его (с.265). Счастье героев – это только миг настоящего; с другой стороны, он растянут во времени до бесконечности, герои желали бы сделать его вечным.

       Таким образом, подлинное время жизни героев заключает в себе времена счастливые (и тогда время запечатлевается в мгновении) и несчастные (тогда настоящее устремлено в будущее, которое должно повторить счастливый миг прошлого). Единицей измерения подлинного времени является неповторимый миг счастья и любви. С сентиментальной точки зрения, живое, истинное наполнение времени – любовь.

       Индивидуальное время обретает подлинное содержание благодаря причастности природному циклу. Но оно же теряет его,  попадая под влияние социальных (необратимых) разобщающих ритмов. Так происходит в жизни Эраста: время его судьбы становится подлинным, сливаясь с ритмами природного времени. Тогда же осуществляются его давние мечты: «Он читывал романы, идиллии, имел довольно живое воображение и часто переселялся мысленно в те времена (бывшие или не бывшие), в которые, если верить стихотворцам, все люди беспечно гуляли по лугам, купались в чистых источниках, целовались, как горлицы, отдыхали под розами и миртами и в счастливой праздности все дни свои провождали. Ему казалось, что он нашел в Лизе то, чего сердце его давно искало» (c. 261 – 262).  Именно в подлинном времени осуществляется связь между настоящим и прошлым. Пребывание в природном времени и переживание мгновений любви наполняет жизнь героя истинным содержанием. Степень близости природным ритмам является показателем значительности частной жизни.

       Возвращение Эраста в социально-исторический слой времени губит не только Лизу: «Эраст был до конца жизни своей несчастлив» (с. 270). Ритмы социально-исторического времени чужды частному времени героев, оно безвозвратно и необратимо, в отличие от «кругового» природного времени, дающего надежду на новую, посмертную, встречу.

       Историческое время протекает в пустой череде лет – основой цикличности подлинного времени человеческой судьбы становится уникальное мгновение любви. Именно миг любви связывает прошлое, настоящее и будущее и делает время единым и осмысленным.

       Таким образом, в структуре художественной темпоральности есть чёткая ценностная оппозиция социального и натурального, но вот индивидуальное время само по себе ценностно амбивалентно. Индивидуальный слой времени пересекается с другими слоями, и эти пересечения трактуются двояко: либо как разрушительные («Я забываю человека в Эрасте»), либо, наоборот, как человечные. Чем ближе индивид к природным ритмам «кругового» времени, тем ближе он к подлинным ценностям, но тот же индивид может уйти к ценностям фальшивым.

       Ценностно неоднородная темпоральная структура повести «Бедная Лиза» дополняет и уточняет систему сентиментальных ценностей автора. В сентиментальном образе человека сталкиваются и спорят два ритма времени  - социальный, бездушный, и натуральный, подлинный. Художественное время является важным средством выражения эстетической оценки. Описание художественного времени с помощью внутренне неоднородной, ценностно поляризованной структуры становится способом понимания литературного произведения.

Литература:

1. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
2. Карамзин Н.М. Бедная Лиза // Русская поэзия и проза ХVIII – ХIХ веков. Самара, 1996. Страницы цитируемого произведения указываются в круглых скобках.
3. Фуксон Л.Ю. Проблемы интерпретации и ценностная природа литературного произведения. Кемерово, 1999.