«… как грустна наша Россия…» (урок-суд над помещиками из поэмы Н. В. Гоголя «Мёртвые души»)
план-конспект урока по литературе (9 класс)

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа № 2 г. Щигры Курской области»

«… как грустна наша Россия…»

Урок-суд над помещиками из поэмы

Н. В. Гоголя «Мёртвые души»

9 класс

                                                 Подготовила учитель русского языка и      

                                                 литературы Дежкина Л.И.

Щигры, 2015

Цели урока:

дать характеристику образам помещиков, показать их роль в раскрытии идейного замысла поэмы;

учить сравнивать, обобщать, делать самостоятельные выводы;

развивать монологическую речь учащихся;

воспитывать непримиримое отношение к человеческим порокам.

Оформление класса: судейский стол, скамья подсудимых, зал для зрителей, столики для защитника и обвинителя, плакаты:

«Произведения Н. В. Гоголя - «крик ужаса и стыда».

А. И. Герцен

«Боже, как грустна наша Россия».

А. С. Пушкин

«Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь».

Н. В. Гоголь.

Ход урока

Секретарь: Встать, суд идёт!

Судья: Прошу защитника и обвинителя, почтенную публику занять свои места. Слушается дело о губернских помещиках, которые обвиняются:

Манилов - в бесхозяйственности, бесхарактерности, пустой мечтательности;

Коробочка - в жадности и косности;

Ноздрёв - в бесцельной активности, хамстве, пьянстве, во лживости и мошенничестве;

Собакевич - в грубости и чрезмерном чревоугодии;

Плюшкин - в беспредельной скупости, превратившей его в «прореху на человечестве», в том, что он потерял человеческий облик.

Чтобы лучше понять обвинение и защиту, чтобы приговор суда был единственно справедливым, соответствующим букве закона, заслушаем показания каждого из вышеперечисленных помещиков и проследим путь их моральной деградации, путь падения.

Помещик Манилов, вам предоставляется слово.

Манилов:

Я уважаемый отец семейства; имею на попечении двух отроков - Фемистоклюса и Алкида, верный супруг и старинный владелец Маниловки, родового имения в …(Приказчик, сколько душ?)… в двести душ. Хоть и не имею блестящего образования, как иные, но без ложной скромности скажу: прелюбезнейший и препочтеннейший человек, слуга отечества. Имею дом, стоящий на эдаком возвышении, три клумбы по-английски, чудеснейшую беседку под названием «Храм уединённого размышления», в которой я предаюсь отрадным мечтаниям.

Защитник: Позвольте, о чём же вы мечтаете?

Манилов:

Глядя с крыльца на пруд, я мечтаю о том, чтобы от дома провести подземный ход или через пруд построить прекрасный каменный мост, на котором бы разместились по обеим сторонам скамеечки, а на них бы сидели купцы и продавали разные мелочные товары, нужные для крестьян.

Защитник:

Прошу покорнейше господ судей учесть хозяйственные способности моего подзащитного, его радение о своих крепостных.

Обвинитель:

Но ведь эти радения только в мечтах, а на деле?! Крестьяне живут в сереньких бревенчатых избах, нигде меж ними нет ни растущего деревца, ни другой какой зелени. А сколько умирает у вас крестьян от голода, от болезней?

Защитник:

Я протестую! Люди умирали и умирать будут, при чём же здесь господин Манилов? Ответьте на мой вопрос, подзащитный. Много ли вы читаете?

Манилов:

На этот вопрос отвечу я с превеликим удовольствием. Я очень много читаю, проглядываю «Сын отечества», и, заметьте, с превеликим удовольствием.

Обвинитель:

А как вы объясните тот факт, что закладка в книге два года покоится на четырнадцатой странице?

Манилов:

Да, вы знаете, семейные заботы, благоденствие деток, Маниловки, размышления о судьбе отечества - всё это занимает очень много времени…

Судья: А как вы объясните показания свидетеля N: «В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный и добрый человек!». В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: «Черт знает что такое!» - и отойдёшь подальше, если ж не отойдёшь, почувствуешь скуку смертную?».

Манилов:

Господин N? Не понимаю… Это не племянник нашего многоуважаемого полицмейстера? Что ж, очень милый человек, имели мы с ним продолжительную беседу, паренье мысли эдакое, но отчего же он так изволил отозваться обо мне? Отчего скука? Отчего? Черт знает что такое… Не понимаю, господа.

Судья:

А ещё о вас говорят: «человек так себе, ни то ни сё, ни в городе Богдан ни в селе Селифан».

Манилов:

Это, кажется из пословицы… Как же изволите понимать такое изречение? Не пойму, такое глумление…

Судья:

Успокойтесь, господин Манилов. Успокойтесь. Садитесь, подсудимый.

Секретарь:

Суд продолжается, господа!

Судья:

Помещица Коробочка, расскажите суду о вашей жизни.

Коробочка:

Я - старинная столбовая дворянка, помещица. Имею, батюшка, приличное поместье, дворик, где полно всякой домашней твари: и индюшек, и кур, и петухов, и боровков. А какие огороды у меня, сударь, прости Бог хвастунью: и капуста, и репа есть, и лук, и свекла… А за огородами, напротив свиного хлева, - избы моих крестьян, их у меня душ восемьдесят.

Судья: Вы торгуете?

Коробочка:

Торгую понемногу, господи помоги. И пенькой, и салом, и крестьянами, коли Бог пошлёт.

Судья:

Вопросы к подсудимой имеются?

Защитник: Какие вопросы, и так ясно, что это хорошая хозяйка.

Обвинитель:

У меня вопрос. Как это вы можете торговать живыми людьми, будто вещами? Разве такое возможно в наш просвещённый век?!

Свидетельница N:

Прошу слова. Ну полно вам, батюшка. Что ж тут страшного. Все торгуют, крепостные - хороший товар, ходовой. Намедни госпожа Коробочка передала мне двух девок по 100 рублей каждая. Какие вышли славные работницы, сами салфетки ткут.

Судья (Коробочке):

А свидетель Чичиков называет вас «дубинноголовой», «проклятой старухой».

Коробочка:

С нами крестная сила! Какие вы страсти говорите! Не хочу на ночь вспоминать о господине Чичикове. Ведь он, несмотря что дворянин, почтенный с виду господин. Затеял покупать у меня мёртвые души. А я, скажу прямо, растерялась и стала жутко торговаться, а вдруг продешевлю… Вот видно, и недовольным он остался, что не позволили ему провести матушку-помещицу, оставить с носом. Ну да Бог с ним, с бессовестным, я своё взяла и кончено. А вы, господин судья, сало свиное не покупаете?

Судья:

Садитесь, подсудимая, садитесь. Прошу, господин Ноздрёв, встаньте. Расскажите о себе суду.

Ноздрёв:

Ну что сказать о себе? Как говорится, славный малый, лихач, охотник погулять, в картишки перекинуться… А ярмарки… Люблю, брат, ярмарки! Хоть и продулся в последний раз, зато как покутили, погуляли как! Я за обед только шампанского семнадцать бутылок выпил.

Судья: Ладно, ладно, вы женаты?

Ноздрёв:

Был когда-то, да жена умерла, царство ей небесное.

Судья: Ну а дети есть?

Ноздрёв:

А как же! Хотя не до них, брат. Вот пускай нянька за ними смотрит. Эх, смазливая, черт!.. А вот псарня, господа, это я вам скажу такое дело… Там я отец родной. Я тебе, ваше превосходительство, могу щенка подарить, а лучше давай поменяемся. Да хоть на твою трубку.

Судья: Благодарю покорно. Вы лучше скажите, за что вас называют «историческим человеком»?

Ноздрёв:

А это оттого, что я всё время попадаю в истории.

Чичиков (с места):

Позвольте добавить, господин судья. Весьма неприятные истории приключаются с подсудимым. Недавно и мне пришлось оказаться свидетелем пренеприятнейшей истории. Хотел я заключить сделку, весьма выгодную для обеих сторон… Что? Какую? Да это неважно…

Ноздрёв:

Нет, брат, ты скажи, скажи какую. Суду будет интересно узнать об этом, свинья ты эдакая…

Чичиков:

Прошу прощения, я весьма тороплюсь. Так вот: только случай спас меня от самоуправства господина Ноздрёва. Ведь он, извините, хотел меня избить вместе со своими дворовыми. Ни одно дело не проходит у него без вмешательства властей, жандармов. Честь имею откланяться.

Ноздрёв:

Ах, ты жук! Я вам такую историю поведаю про него, пальчики оближите.

Судья:

Хватит, с нас достаточно ваших историй. Слушаем помещика… э-э-э… Медведева… то есть Собакевича. Извините. Расскажите, как живёте, чем занимаетесь.

Собакевич:

Владенья у меня добрые (поглаживает живот). Деревня, сосновый бор, берёзовая роща, поля, свой двор, дом.

Защитник:

У господина Собакевича всё на века. Не только постройки - берёзы и те в два обхвата. Настоящий хозяин!

Судья (Собакевичу): Чем же вы занимаетесь?

Собакевич:

Как когда. В основном охотой. Мишек люблю бить - слабость, извините.

Судья: Ваша цель в жизни?

Собакевич:

Сытно поесть. Осетринку, поросёнка с хреном, бараний бок с кашей эх! Уважаю…

Обвинитель (передразнивает):

«Бок с кашей!» Обжорство - вот его цель, смысл и суть жизни.

Судья:

Как вы относитесь к председателю дворянского собрания?

Собакевич:

Дурак, какого поискать.

Судья:

А губернатор?

Собакевич:

Сам разбойник и рожа воровская.

Обвинитель:

Да вы же грубиян.

Защитник:

 Зато крепостных не обижает. Каждого в лицо знает.

Обвинитель:

Ну да, с мужиками он в ладу. А обижать будет, так самому накладно станет - они же его собственность.

Секретарь:

Суд продолжается.

Судья:

Помещик Плюшкин! Вам слово. Барыня, я же звал Плюшки… Прошу прощения, господин.

Плюшкин:

Что вам сказать, господа. Беднею я. Грабители в разор вводят. Хотя бы Прошка, вор эдакий. Всыпать бы ему, да нечем. Кругом издержки.

Защитник:

Хочу сказать - ведь господин Плюшкин был прекрасным хозяином, рачительным. Соседи ездили к нему учиться мудрой скупости, разумной бережливости. У него работали фабрики, станки, прядильни, плуги, молоты, косы. Приветливая хозяйка, его жена, славилась хлебосольностью. Но хозяйка умерла, старшая дочь вышла замуж. Сын уехал. Младшая дочь умерла. Господин Плюшкин остался один, неутешный в своём горе.

Обвинитель:

Всё это так. Но в одиночестве его бережливость превратилась в скупость с волчьим аппетитом, жадными глазами. Вы бы глянули на его дом: развалины в грязи, в пыли, в копоти. Ужас! Как он мог докатиться до такого?

Судья:

А сколько у вас душ?

Плюшкин:

С тысячу было. Да в запрошлом году от мора померло, да в бегах которые.

Обвинитель:

От такого убежишь!

Секретарь:

Слово господину судье.

Судья:

Перед вами предстали люди с их взглядами. Мыслями. Чувствами и поступками, в которых мы наблюдаем утрату человеческих начал. На что и обратил внимание господин Гоголь: «Один за другим у меня следуют герои, один пошлее другого».

В Манилове есть хотя бы что-то человеческое, например, его беспомощные «порывания» к духовной жизни. У крепкоголовой Коробочки нет даже и намёка на какую-то духовную жизнь. У Ноздрёва, наглого озорника. Нечистоплотного в мыслях и поступках, полностью отсутствуют принципы нравственности. В Собакевиче в обнажённом виде проступает жестокое и зверское. И, наконец, перед нами предстаёт Плюшкин- помещик, в котором человеческая личность достигла предела духовного оскудения, находится на грани психического распада. Эти ничтожные люди, к сожалению, не составляют исключения, они - обычные, типичные для нашей среды. То обстоятельство, что они душевладельцы, лишает помещиков человеческого в них. Как мы, просвещённые люди, не замечаем ужасов порабощения одного человека другим! Развенчаем же миф о добром хозяине-помещике! Перед нами прошли «угодливые виновники власти и безжалостные тираны своих рабов, пьющие кровь и жизнь народа с той же естественностью и простодушием, с каким ребёнок сосёт грудь своей матери» (Герцен).

Суд приговаривает вышеперечисленных помещиков к вечному презрению за паразитический образ жизни, духовное и нравственное уродство. Быть именам Манилова, Коробочки, Ноздрёва, Собакевича и Плюшкина нарицательными, обозначающими человеческие пороки.

Заключительное слово учителя.

Н. В. Гоголь так глубоко исследовал человеческую психологию, верно уловив тенденции её развития под влиянием общественных условий, что его герои продолжают жить поныне. Все персонажи «Мёртвых душ» имеют глубокую достоверность. В героях Гоголя отразились общечеловеческие пороки. Вот почему имена помещиков из «Мёртвых душ» стали нарицательными. И сегодня праздного фантазёра, мечтателя, не умеющего и не желающего заниматься полезным делом, мы называем Маниловым; лгуна, хвастуна, дебошира - ноздрёвым; жадного скрягу - плюшкиным.

Но не ноздрёвы, маниловы, коробочки - будущее России, а умный русский народ, которому Н. В. Гоголь посвятил самые задушевные слова.

Один из учеников читает наизусть отрывок «И какой же русский не любит быстрой езды?!».

Пусть всегда в ваших юных душах, как напутствие, звучат гоголевские слова:

«Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!».