Говорим о природе
план-конспект занятия по литературе (9, 10, 11 класс) на тему

К урокам по теме «Человек и природа»

Около 500 лет назад Леонардо да Винчи записал размышления, предвосхищающие наши экофильные прозрения и откровения. На гробнице одного из фараонов было высечено: «Я никогда не перегораживал текущей воды». Это понимание экологической культуры. Яркий пример этому и классическая японская лирика. Тема «Природа и человек» стала сквозной в русской поэзии 19 и 20 веков, а затем она получила свое развитие в творчестве русских советских поэтов. Последнее время экологическая тревога обретает особое общественное звучание в нашей литературе. Подборка не претендует на полноту освещения вопроса. Она лишь дает возможность пунктирно проследить развитие темы от пушкинского времени до настоящего момента.

Александр Грибоедов

Освобожденный

Отрывок

Луг шелковый, мирный лес!

Сквозь колеблемые своды

Ясная лазурь небес!

Тихо плещущие воды!

Мне ль возвращены назад

Все очарованья ваши?

Снова ль черпаю из чаши

Не скудеющих отрад?

Будто сладостно-душистой

В воздух пролилась струя;

Снова упиваюсь я

Вольностью и негой чистой.

Евгений Баратынский

Последний поэт

Отрывок

Век шествует путем своим

Железным.

В сердцах корысть, и общая

Мечта

Час от часу насущным

И полезным

Отчетливей, бесстыдней занята.

Исчезнули  при свете

Просвещенья

Поэзии ребяческие сны,

И не о ней хлопочут поколенья,

Промышленным заботам

Преданы.

Приметы.

Пока человек естества не пытал

Горнилом, весами и мерой,

Но детски вещаньям природы внимал,

Ловил ее знаменья с верой;

Покуда природу любил он, она

Любовью ему отвечала,

О нем дружелюбной заботой полна

Язык для него обретала,

Почуя беду над его головой

Вран каркал ему во спасенье,

И замысла, в пору смирясь пред судьбой,

Воздерживал он дерзновенье.

На путь ему выбежав из леса волк

Крутясь и подъемля щетину, победу пророчил, и смело свой полк

Бросал он на вражью дружину.

Чета голубиная, вея над ним,

Блажество любви прорицала.

В пустыне безлюдной он не был одним,

Нечуждая жизнь в нем дышала.

Но, чувства презрев, он доверил уму:

 Вдался в суету изысканий…

И сердце природы закрылось ему.

И нет на земле прорицаний.

Федор Тютчев

Не то что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик –

В ней есть еще душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

+++

Вы зрите лист и цвет на древе:

Иль их садовник приклеил?

Иль зреет плод в родимом чреве

Игрою внешних, чуждых сил?

+++

Они не видят и не слышат,

Живут в сем мире, как впотьмах,

Для них и солнца, знать, не дышат,

И жизни нет в морских волнах.

Лучи к ним в душу не сходили,

Весна в груди их не цвела,

При них леса не говорили,

И ночь в звездах нема была!

И языками неземными,

Волнуя реки и леса,

В ночи не совещалась с ними

В беседе дружеской гроза!

Не их вина: коль может,

Органа жизнь глухонемой!

Души его, ах! Не встревожит

И голос матери самой!

Аполлон Майков

Летний дождь.

«Золото, золото падает с неба!» -

 Дети кричат и бегут за дождем…

- Полноте, дети, его мы сберем,

Только сберем золотистым зерном

 В полных амбарах душистого хлеба!

Алексей Кольцов

В степи.

В небе зоринька

Занимается,

Золотой рекой

Разливается, -

А кругом лежит

Степь широкая,

 И стоит по ней

Тишь глубокая…

Ковылем густым

Степь белеется,

Травкой шелковой

Зеленеется.

Ты цветешь красой,

Степь привольная,

Пока нет еще

Лета знойного:

Вот сожжет тогда

Тебя солнышко,

Попалит твою

Травку-цветики!

Пока нет еще

Время тяжкого –

Темной осени,

Ветра буйного:

Разнесет тогда

Он по воздуху

Всю красу твою –

Ковыль белую!

Алексей Толстой

+++

Край ты мой, родимый край,

Конский бег на воле,

В небе крик орлиных стай,

Волчий голос в поле!

Гой ты, родина моя!

Гой ты, бор дремучий!

Свист полночный соловья,

Ветер, степь да тучи!

+++

Острою секирой ранена береза,

По коре сребристой покатились слезы;

Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй!

Рана не смертельна, вылечится к лету,

Будешь красоваться, листьями убрана…

Лишь больное сердце не залечит раны!

Афанасий Фет

+++

Учись у них – у дуба, у березы,

Кругом зима. Жестокая пора!

Напрасные на них застыли слезы,

И треснула, сжимаяся, кора.

Все злей метель и с каждою минутой

Сердито рвет последние листы,

И за сердце хватает холод лютый;

Они стоят, молчат; молчи и ты!

Не верь весне. Ее промчится гений,

Опять теплом и жизнию дыша.

Для ясных дней, для новых откровений

Переболит скорбящая душа.

+++

Чудная картина,

Как ты мне родна:

Белая равнина,

Полная луна,

Свет небес высоких,

И блестящий снег,

И саней далеких

Одинокий бег.

Александр Островский

Полна чудес могучая природа!

Дары свои обильно рассыпая,

Причудливо она играет: бросит

В болотинке, в забытом уголке,

Под кустиком, цветок весны жемчужный,

Задумчиво склоненный ландыш, бразнет

На белизну его холодной пылью

Серебряной росы – и дышит цветик

Неуловимым запахом весны,

Прельщая взор и обонянье…

Сергей Есенин

Видели ли вы,

Как бежит по степям,

В туманах озерных кроясь,

Железных ноздрей храпя,

На лапах чугунных поезд?

А за ним

По большой траве,

Как на праздник отчаянных гонок,

Тонкие ноги, закидывая к голове,

Скачет красногривый жеребенок?

Милый, милый, смешной дуралей,

Ну куда он, куда он гонится?

Неужель он не знает, что живых коней

Победила стальная конница?

Неужель он не знает, что в полях бессиянных

Той поры не вернет его бег.

Когда пару красивых степных россиянок

Отдавал за коня печенег?

По-иному судьба на торгах перекрасила

Наш разбуженный скрежетом плес,

И за тысячи пудов конской кожи и мяса

Покупают теперь паровоз.

Александр Ширяевец

Тускнеет твой венец алмазный,

Не зыкнет с посвистом жених…

Все больше пятен нефти грязной,

Плевки Горынычей стальных…

Глядишь, старее и дряхлее,

Как пароходы с ревом прут,

И голубую телогрею

Чернит без устали мазут…

А жениха все нет в дозоре…

Роняет известь едкий прах…

Плывешь ты с жалобою к морю,

Но и оно в плевках,

                в гудках…

Александр Твардовский

Как глубоко ни вбиты сваи,

Как ни силен в воде бетон,

Вода бессонная, живая

Не успокоится на том,

Века пройдут – не примирится –

Ей не по нраву взаперти,

Чуть отвернись – как исхитрится

И прососет себе пути.

Под греблей, сталью проплетенной,

Прорвется – прахом все труды –

И без огня и без воды

Оставит город миллионный.

Вот почему из часа в час

Там не дозор, а пост подводный,

И стража спит поочередно,

А служба не смыкает глаз.

Юрий Кузнецов

Атомная сказка

Эту сказку счастливую слышал

Я уже на теперешний лад.

Как Иванушка во поле вышел

И стрелу запустил наугад.

Он пошел в направленье полета

По сребристому следу судьбы.

И попал он к лягушке в болото,

За три моря от отчей избы.

- Пригодится на правое дело! –

Положил он лягушку в платок.

Вскрыл ей белое царское тело

И пустил электрический ток.

В долгих муках она умирала,

В каждой жилке стучали века.

И улыбка познанья играла

На счастливом лице дурака.

Николай Рубцов

Журавли

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…

Вот наступит октябрь – и покажутся вдруг журавли!

И разбудят меня, позовут журавлиные крики

Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали…

Широко по Руси предназначенный срок увяданья

Возвещают они, как сказание древних страниц.

Все, что есть на душе, до конца выражает рыданье

И высокий полет этих гордых прославленных птиц.

Широко на Руси машут птицам согласные руки.

И забытость болот, и утраты знобящих полей –

Это выразят все, как сказанье, небесные звуки,

Далеко разгласит улетающий плач журавлей…

Вот летят, вот летят… Отворите скорее ворота!

Выходите скорей, чтоб взглянуть на высоких своих!

Вот замолкли – и вновь сиротеют душа и природа

Оттого, что – молчи! – так никто уж не выразит их…

Про зайца

Заяц в лес бежал по лугу,

Я из лесу шел домой, -

Бедный заяц с перепугу

Так и сел передо мной!

Так и обмер, бестолковый,

Но, конечно, в тот же миг

Поскакал в лесок сосновый,

Слыша мой веселый крик.

И еще, наверно, долго

С вечной дрожью в тишине

Думал где-нибудь под елкой

О себе и обо мне.

Думал, горестно вздыхая,

Что друзей-то у него

После дедушки Мазая

Ни осталось никого.

Василий Казанцев

Это никогда не надоест –

Листьев неумолчное плесканье,

Мреющих, бессмертных звезд блистанье,

Иль, как раньше говорили, звезд.

Это не наскучит никогда –

Плавная неправильность сугроба.

Ровная законченность плода.

По земле идущая дорога.

По песку бегущая вода.

Александр Яшин

Люблю все живое

Когда-то и я не убить не мог,

Чтоб ни летало над головой.

Садился за весла – ружье у ног,

Шел в чащу – заранее взводил курок,

На жатву брал дробовик с собой.

Стрелял и коршуна и воробья,

Не разбираясь – друзья? Враги?

А ныне

На ток хожу без ружья,

Катаюсь на острове без остроги.

Доверие птиц умею ценить.

Бывает легко на душе, когда

Случайно удастся жизнь сохранить

Птенцу, упавшему из гнезда.

Себя самого узнать не могу.

Осинки в лесу зазря не срублю,

В корнях родничок, что клад, берегу,

На муравейник не наступлю, -

Люблю все живое,

Живых люблю.

Николай Тряпкин

Дым  

Я в мир пришел не свянуть, не смириться,

Не утонуть во тьме людских болот.

Я жить хочу, но только - вольной птицей –

И совершать свой радостный полет.

А между тем – куда рванется песня?

В какую даль? В какие времена?

Зарылись в дым земные поднебесья.

Зарылись в дым земные племена.

Горчайший дым – по всем лесам и водам,

Горчайший дым – по всем концам Земли.

Куда лететь? Пробрезжите, восходы!

Зачем лететь? Прокличьте, журавли!

Исходит век вселенской дымной гарью.

Дымятся рвы. Грядущее в дыму.

И вся планета, вздыбив полушарья,

Летит туда – в дымящуюся тьму, -

Туда, туда – сквозь вывихи сознанья!

Туда, туда – в густой кромешный дых!

Горит Земля. Хоть тигель возгоранья

Покуда скрыт в узилищах земных...

А где-то там проходят эскадрильи

Весенних птиц, взволнованных навек.

И я, сквозь дым, распахиваю крылья –

И, задохнувшись, делаю разбег.

И вот кричу – сквозь тьму огня и моха:

Развейся, дым! Рассмейся, небосвод!

Я жить хочу, но только – полным вздохом,

И уходить – в ликующий полет!

Василий Федоров

Да Винчи говорил:

Когда вы захотите

Какой-нибудь реке

Дать новый

Лучший путь,

Вы как бы

У самой реки спросите,

Куда б она сама

Хотела повернуть.

Мысль Леонардо!

Обновись и шествуй,

И вечно торжествуй

На родине моей.

Природа и сама

Стремится к совершенству.

Не мучайте ее,

А помогайте ей!

+++

Бог весть,

От культа ль нам дались

Слова решительные,

Вроде

Крутого слова: «Покорись!»

И это о родной природе?!

О, мы творим,

Преображаем!

Но почему ж

Врага грубей

Мы поминутно угрожаем

Извечной матери своей?!

Чтобы себя и мир спасти,

Нам нужно, не теряя годы,

Забыть все культы

И ввести

Непогрешимый

Культ природы.

Станислав Куняев

Гуляет ветер в камыше,

Пылит разбитая дорога,

Шумит река, и на душе

Так хорошо и одиноко.

Прощай, веселая пора,

Случайно выпавшая милость,

Как дым угасшего костра,

Ты в синем небе растворилась.

Что говорить! Конечно, жаль

Живую грусть осенней воли,

И остывающая даль,

И отцветающее поле.

Но чтоб не очень тосковать,

Чтобы перенести разлуку,

Я научился понимать

Одну жестокую науку:

Я научился каждый час,

Который родиной дается,

Любить как бы в последний раз,

Как будто больше не придется.

Анатолий Гребнев

Что ж я все в суходолах брожу,

Обхожу и поля,

И кулиги?

Что ж я пристальным взором слежу

Предзакатные краткие миги?

Эти рощи, и эти поля,

И раздолья твои луговые –

Ты прости мне,

Родная земля, -

Я увидел, как будто впервые!

Тень ложится на поле от туч,

Но ржаные упругие стебли –

Вперебор –

Пропадающий луч,

Беглый луч

С легким звоном

Колеблет.

Все растет,

Поднимается тень.

Затихает,

Смеркается поле.

Для чего ж

Этот час,

Этот день

Я старался

Подробно запомнить?

Для чего он сгорел

И погас,

Безвозвратно сгорел

И бесследно?

Будто был

Этот день,

Этот час

В моей жизни невечной –

Последним!

Владимир Солоухин

Трава

Существует точное человеческое наблюдение: воздух мы замечаем тогда, когда его начинает не хватать. Чтобы сделать это выражение совсем точным, надо бы вместо слова «замечать» употребить слово «дорожить». Действительно, мы не дорожим воздухом и не думаем о нем, пока нормально и беспрепятственно дышим. Но все же, неправда – замечаем. Даже и наслаждаемся, когда потянет с юга теплой влагой, когда промыт он майским дождем, когда облагорожен грозовыми разрядами. Не всегда ведь мы дышим равнодушно и буднично. Бывают сладчайшие, драгоценные, памятные на всю жизнь глотки воздуха. По обыденности, по нашей незамечаемости нет, пожалуй, у воздуха никого ближе, чем трава. Мы привыкли, что мир – зеленый. Ходим, мнем, затаптываем в грязь, сдираем гусеницами и колесами, срезаем лопатами, соскабливаем ножами бульдозеров, наглухо захлопываем бетонными плитами, заливаем горячим асфальтом, заваливаем железным, цементным, пластмассовым, кирпичным, бумажным, тряпичным хламом…  Подумаешь! Сколько там травы? Десять квадратных метров. Не человека же засыпаем, траву. Вырастет в другом месте. …Глоток воздуха, когда человек задыхается. Зеленая живая травинка, когда человек совсем отрезан от природы. А вообще-то – трава. Скобли ее ножами бульдозеров, заваливай мусором, заливай горячим асфальтом, глуши бетоном, обливай нефтью, топчи, губи, презирай…   А между тем ласкать глаз человека, вливать тихую радость в его душу, смягчать его нрав, приносить успокоение и отдых – вот одно из побочных назначений всякого растения и в особенности цветка. Какой-то восточный мудрец учил: если хочешь быть здоровым, как можно больше смотри на зеленую траву, на текучую воду и на красивых женщин. Некий практик решил уточнить: нельзя ли ограничиться только третьим, а травой и водой пренебречь? «Если не будешь смотреть на зеленую траву и текучую воду, на женщин не захочется смотреть само по себе». Так ответил мудрец… лежать на траве. Опуститься, опрокинуться навзничь, раскинуть руки. Нет другого способа так же полно утонуть и раствориться в синем небе, чем когда лежишь на траве. Улетаешь и тонешь сразу, в тот самый миг, как только опрокинешься и откроешь глаза… Еще минуту тому назад я шел по косогору и был причастен разным земным предметам. Я, конечно, в том числе видел и небо, как можно видеть его из домашнего окна, из окна электрички, сквозь ветровое стекло автомобиля, над крышами московских домов, в лесу, в просветах между деревьями и когда просто идешь по луговой тропе, по краю оврага, по косогору. Но это еще не значит – видеть небо. Тут вместе с небом видишь и еще что-нибудь земное, ближайшее, какую-нибудь подробность. Каждая земная подробность оставляет на себе частицу твоего внимания, твоего сознания, твоей души. Вот тропа огибает большой валун. Вот птица вспорхнула из можжевелового куста. Вон цветок сгибается под тяжестью труженика-шмеля. Вот мельница. Она уж развалилась. Ты идешь, а окрестный мир снабжает тебя информацией. Эта информация, по правде говоря, не назойлива, не угнетающа. Она не похожа на радиоприемник, который ты не волен выключить. Или на газету, которую утром ты не можешь не пробежать глазами. Или на телевизор, от которого ты не отрываешься в силу охватившей тебя (под влиянием все той же информации) апатии. Или на вывески, рекламы и лозунги, которыми испещрены городские улицы. Это иная, очень тактичная, я бы даже сказал – ласковая информация. От нее не учащается сердцебиение, не истощаются нервы, не грозит бессонница. Но все же внимание твое рассеивается лучами от одной точки ко многим точкам. Один лучик – к ромашке (не погадать ли на старости лет – у тут далеко уводящая цепочка ассоциаций), второй лучик – к березе («чета белеющих берез»), третий лучик – к лесной опушке («когда в листве сырой и ржавой рябины заалеет гроздь»), четвертый – к летящей птице («Сердце – летящая птица, в сердце – щемящая лень»), и пошла лучиться, дробиться душа, не скудея, не истощаясь от такого дробления, но все же и не сосредотачиваясь от многих точек к одной, как это бывает в минуты творчества, в минуты – вероятно – молитвы, да еще вот когда остаешься один на один с бездонным небом. Но для этого надо опрокинуться в летнюю траву и раскинуть руки…

Камешки на ладони

Один за другим исчезают на земле целые виды животных, птиц, растений. Испорчены реки, озера, луга, степи и даже моря. В обращении с природой человек похож на дикаря, который, чтобы добыть кружку молока, убивает корову и вырезает ей вымя, вместо того, чтобы кормить, холить и получать того же молока ведро каждый день. Ни у одного животного (а равно и птиц) на земном шаре не запрограммировано предварительной боязни по отношению к человеку или ненависти к нему. Очень быстро (в заповедниках хотя бы) белки начинают впрыгивать на руки, ежи подходят и нюхают ноги, олени и медведи берут хлеб из рук. Не приученные, а дикие олени и медведи. Не говоря уже о бесчисленных случаях трогательной привязанности и дружбы. И только сам человек своим безобразным, жестоким и безрассудным поведением отвратил от себя и озлобил птиц и зверей земли…

+++

Трудно представить себе космонавтов, летящих на корабле через космическое пространство и сознательно портящих свой корабль, сознательно разрушающих сложную и тонкую систему жизнеобеспечения, рассчитанную на длительный полет. Земля – космическое тело. И все мы не кто иные, как космонавты, совершающие очень длительный полет вокруг Солнца, а вместе с Солнцем по бесконечной Вселенной. Система жизнеобеспечения на нашем прекрасном корабле устроена столь остроумно, что она постоянно само возобновляется и таким образом обеспечивает возможность путешествовать миллиардам пассажиров в течение тысяч и тысяч лет. Но вот постепенно, но последовательно, с безответственностью, поистине изумляющей, мы эту систему жизнеобеспечения выводим из строя, отравляя реки, сады, леса, портя Мировой океан, загрязняя атмосферу. Если на маленьком космическом корабле космонавты начнут развинчивать гайки и обрезать проводочки, то это надо квалифицировать как самоубийство. Но принципиальной разницы у маленького корабля с большим нет. Вопрос размеров и времени.

Василий Юровских

Живая вода

Побулькивает ручеек в ложбинке, словно кто-то прополаскивает горлышко. Слушаю его, и кажется: пройдет самая малость, и он запоет. И солнце оперлось подбородком на пухлое облако – ждет. И зайчишка под таловым кустом уши навострил – тоже ждет: запоет ли?.. И я жду… Ждал, ждал и задремал. Тогда и запел надо мной жаворонок. Кажется, переместился ручеек высоко в небо, чисто-чисто заструился и вернулся на землю песнею. А земля слушала, нежилась и дышала. По-над пашнями стояло сине-сине. И березовые колки плыли, казалось, вдаль по морю-окияну горделивыми белыми лебедями. Много ли надо для радости? Припал жаворонок к воде, освежил горлышко и запел. И все окрест высветилось. Потому, видно, и деревья, и цветы, и зверюшки – братья наши меньшие – к земле припадают. И все они от ее материнской груди возносятся к солнцу.

Сергей Багров

Зеленая Русь

Ласковый светлый ручей. Луг с пасущимся стадом. За лугом зеленые стаи берез. Гладя землю, растрепано рыжими волосами, опускается солнце. На пригорке под тенью листвы бежит рокочущий трактор. Красные всполохи спелой рябины. Полет бабочки над ручьем. Куда не посмотришь – всюду родимая Русь. С чем ее можно сравнить? Разве только с сокровищем, самым роскошным и дорогим, которому нет, и не будет оценки. И еще ее можно сравнить с наследством, перешедшим к нам от наших отцов. Сквозь толпу торопливо бегущих лет несем мы это наследство. А когда окажемся на черте, за которой путь наш будет оборван, отдадим наследство другим. – Это ваше! Берите! Взглянут наши наследники и увидят: стаи зеленых деревьев, реку под закатным лучом, копны сена на берегу, а под самыми облаками – вольных прославленных птиц, летящих в неведомо дальние страны. Родина. Дорогая зеленая Русь. Не случайно сказал поэт, что ее не умом, а лишь сердцем можно постигнуть. Для того и постигнуть, чтобы крепче любить, как мать, от всех метелей и потрясений.

Валентин Распутин

Байкал

Вернувшись однажды с прогулки, Л.Н. Толстой записал: «Неужели может среди этой обязательной природы удержаться в человеке чувство злобы, мщения или страсти истребления себе подобных? Все недоброе в сердце человека должно бы, кажется, исчезнуть в прикосновении с природой – этим непосредственным выражением красоты и добра». Старое, извечное несоответствие наше той земле, на которой мы живем, и ее благости – страшная наша беда. Природа сама по себе всегда нравственна, безнравственной ее может сделать лишь человек. И как знать, не она, не природа ли, и удерживает в немалой степени нас в тех более или менее разумных пока еще рамках, которыми определяется наше моральное состояние, не ею ли и крепится наше благоразумие и благодеяние?! Это она с мольбой, надеждой и предостережением денно и нощно глядит в наши глаза душами умерших и не родившихся, тех, кто был до нас и будет после нас. И разве все мы слышим этот зов? Когда-то эвенк на берегу Байкала, перед тем как срубить для надобности березку, долго каялся и просил прощения у березки за то, что вынужден ее погубить. Теперь мы стали иными. И все-таки, не оттого ли в состоянии мы удержать, занесенную уже не над березкой, как двести и триста лет назад, а над самим батюшкой Байкалом равнодушную руку, что возвращаем ему сторицей вложенное в нас природой, в том числе и им?! За добро добром, за милость милостью – по извечному кругу нравственного бытия…  Байкал создан как венец и тайна природы не для производственных потребностей, а для того, чтобы мы могли пить из него вволю воду, главное и бесценное его богатство, любоваться его державной красотой и дышать его заповедным воздухом. Он никогда не отказывался помогать человеку, не только в той мере, чтобы вода оставалась чистой, красота не погубленной, воздух не засоренным, а жизнь в нем и вокруг него – не испорченной. Это, прежде всего, необходимо нам. Байкал, Байкал… Он  давно уже стал символом наших  отношений с природой, и оттого, быть или не быть в чистоте и сохранности Байкалу, зависит ныне слишком многое. Это явилось бы не еще одним пройденным и покоренным человеком рубежом, а рубежом последним: за Байкалом нет ничего, что могло бы зарвавшегося в своей преобразовательной деятельности человека остановить. Трудно удержаться, чтобы не повторить вслед за моим товарищем: как хорошо, что у нас есть Байкал! Могучий, богатый, величественный, красивый многими и многими красотами, царственный и не открытый, не покоренный – как хорошо, что он у нас есть!

Экологическое воспитание на уроках литературы – это составная часть нравственного, эстетического воспитания. Если не развивать духовность и быть экологически необразованными – вот вам причина равнодушного и варварского отношения к природе. Юность по природе своей избегает мысли о конечности жизни. Литература напоминает об этом, тревожит вопросами: зачем живешь, что оставишь после себя? В творчестве писателей 19 века мы видим не нарушаемую гармонию человека и природы, выступающих как единое целое, то уже у Пришвина появляются тревожные нотки. Они усиливаются в произведениях Солоухина. Обострены в «Царь-рыбе» В. Астафьева. Человек, который губит природу, губит себя. Знакомство с произведением «Царь-рыба» позволяет понять выражение «экология души». Образ мира – это пространство и время. Стремление вперед – будущее, назад – прошлое, вверх и вниз – бесконечность. Взгляд из космоса открыт в «Слове о полку Игореве», «Пророке» Пушкина и многих писателей. В их творчестве Я – центральная точка поэтического мира – не замкнутая на себе и в себе. Она открыта земному миру, лирический герой видит далеко. В русском языке мир – общество, мир – не война, мир – Вселенная. Слова Родник, Природа, Родина, Народ – одного корня. Одному природа – мать, другому – мачеха. А нам? Художественный образ мира, созданный в литературе, воспроизводит такие отношения, когда человек и природа как бы смотрят друг в друга, раскрывают свой сокровенный смысл в диалоге. Природа в литературе помогает понять душевный мир человека. Человек один из важнейших законов бытия: Закон диалога. С одной стороны «мир существует для меня», с другой – мир во мне, а я в мире». Отношение человека к природе раскрывает его нравственную, социальную сущность. Образ Родины связан с образом родной земли. У каждого народа свой тип сознания, свои поэтические воззрения на природу. Эти образы формируют душу каждого народа. Нельзя любить родину,  не живя одной душой с жизнью любимой березки. Нельзя любить весь мир, не имея родины. Примером может служить произведение В. Распутина «Прощание с Матерой». Земля – родная земля. Родину освобождают, территорию захватывают. Хозяин на земле, на территории – завоеватель, захватчик. Кто мы на земле? Необходимо  вызывать зрительные и слуховые образы природы. Для этого есть вопросы: каким мы видим мир в произведении? Природу? Лес? Землю? Важно и восприятие учеником звуков, красок и движения природы. Чувства (любовь, восхищение, радость, грусть). Влияние природы на внутренний мир человека. Для этого необходимы высказывания писателей о природе. Высказывания самих героев о природе. Важна экологическая оценка ситуации, легшей в основу произведения, на оценку ее автором. Сопоставление позиций писателя и читателя. Каким предстает перед нами художник из своих высказываний, произведений о природе? Чем озабочен? Что отстаивает? О каких его убеждениях вы могли бы сказать, что это и ваши убеждения? Перенос на «себя» ситуаций. Любим ли мы свой край? Какие поэтические образы близки вам и почему?