Открытый урок литературы "Кафе "Бродячая собака". Групповой портрет символистов"
методическая разработка по литературе (11 класс) на тему

                                           УРОК   ЛИТЕРАТУРЫ  В  11  КЛАССЕ

                     «ГРУППОВОЙ  ПОРТРЕТ  СИМВОЛИСТОВ  В   ИНТЕРЬЕРЕ
                                         КАФЕ  «БРОДЯЧАЯ  СОБАКА»

                                                                Эпиграф:  Вернём  поэзию  к  своим  истокам:  с листа

                                                                                Бумаги – к  звучащему  голосу!

Цели  урока:  1) подведение итогов изучения творчества поэтов Серебряного века;

                       2) создание атмосферы Серебряного века;

                       3) формирование интересов учащихся к познанию русской культуры;

                       4) развитие эстетического чувства, творческого воображения.

Слово учителя:

На этом уроке мы подводим итоги изучения творчества поэтов Серебряного века, который был отмечен созвездием феноменальных поэтических дарований: Зинаида Гиппиус, Владимир Соловьёв, Дмитрий Мережковский, Константин Бальмонт, Андрей Белый, Александр Блок, Валерий Брюсов, Владислав Ходасевич и многие другие.

          Это удивительная эпоха, это люди высочайшей культуры, тот светоч мысли, который необходим всем нам сегодня. Для этого времени характерна активная литературная жизнь: огромный интерес к поэзии, в первую очередь к модернистским течениям, самыми влиятельными из которых были символизм, акмеизм и футуризм; это было время книг и журналов; поэтических вечеров и состязаний; литературных салонов и кафе.

          Сегодня мы попробуем перенестись в то далёкое время, на 100 лет назад, в начало  - почувствовать атмосферу Серебряного века, увидеть окружённых всеобщим обожанием неповторимых поэтов.

          Ровно 100 лет назад в Петербурге на углу Итальянской улицы и Михайловской площади открылось литературно-артистическое кафе «Бродячая собака».

          Писатель Алексей Толстой вспоминает: «Это странное название родилось совершенно случайно, когда вся наша компания скиталась по Петербургу в поисках подвала для будущего кафе. И я спросил тогда, не  напоминаем ли мы сейчас бродячих собак, которые ищут приюта. Именно в этот момент и родилось название подвала, а к его открытию я написал куплеты:

Это наш бродячий пёс,

У него холодный нос…

Лапой машет, подвывает,

Всех бродячих зазывает».

Анна Ахматова:

Да, я любила их – те сборища ночные,

На низком столике стаканы ледяные,

Над чёрным кофием голубоватый пар,

Камина красного тяжёлый зимний жар,

Весёлость едкую литературной шутки…

Слово  учителя:

          С первого же дня друзьями «Бродячей собаки» стали Леонид Андреев, Николай Гумилёв,  Саша Чёрный, Анна Ахматова и Константин Бальмонт. Говорили об искусстве, о поэтах, читали стихи, спорили, слушали модного тогда Александра Вертинского.

                           Александр Вертинский «В бананово-лимонном Сингапуре»

В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,
Когда поет и плачет океан
И гонит в ослепительной лазури
Птиц дальний караван...
В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,
Когда у Вас на сердце тишина,
Вы, брови темно-синие нахмурив,
Тоскуете одна.

И нежно вспоминая
Иное небо мая,
Слова мои, и ласки, и меня,
Вы плачете, Иветта,
Что наша песня спета,
А сердце не согрето
Без любви огня.
И, сладко замирая
От криков попугая,
Как дикая магнолия в цвету,
Вы плачете, Иветта,
Что песня не допета,
Что лето - где-то -
Унеслось в мечту!

В опаловом и лунном Сингапуре, в бури,
Когда под ветром ломится банан,
Вы грезите всю ночь на желтой шкуре
Под вопли обезьян.
В опаловом и лунном Сингапуре, в бури,
Запястьями и кольцами звеня,
Магнолия тропической лазури,
Вы любите меня.

Поэт Ходасевич:

У людей война, но к нам в подполье

Не дойдёт её кровавый шум,

В нашем круге – вечно богомолье,

В нашем мире – тихое раздолье

Благодатных и смиренных дум.

Поэтесса Паллада Богданова-Бельская:

Да-да… Вы спросили, как делаются шарфы?  В ванне распускается краска, шарф покрывается воском в горячем виде. Воск кладётся по рисунку Кандинского. Шарф прокрашивается везде, где нет воска. Потом воск снимается утюгом. Снова покрывают воском прокрашенные места и снова погружают шарф в ванну.

Анна Ахматова:

Я думаю, к шарфу нужно пришить чёрно-белую лисицу… Знаете, я слышала, на следующей неделе здесь будет выступать какая-то танцовщица. Вы, наверное, её помните. Она танцевала на зеркале одетая амуром.

Надежда Тэффи:

Это Сашенька Балашова. Сейчас в Петербурге все о ней говорят. Превосходно танцует. Изящная, грациозная, пластика великолепная! Непременно вас познакомлю.

Поэтесса Паллада Богданова-Бельская:

Надежда Александровна, а не порадуете ли вы нас своими стихами? Из нового. Пожалуйста. Мы просим.

Надежда Тэффи:

Если из последнего, то, наверное, это:

Моя любовь - как странный сон,

Предутренний, печальный…

Молчаньем звёзд заворожён

Её призыв прощальный!

Как стая белых, смелых птиц

Летят её желанья

К пределам пламенных зарниц

Последнего сгоранья!..

Моя любовь - немым богам

Зажжённая лампада.

Моей любви, моим устам -

Твоей любви не надо.

Андрей Белый:

Друзья! Все течения в современной русской поэзии суть только отсветы одной  высоко стоящей звезды, имя которой… СИМВОЛИЗМ!  Да-да, СИМ-ВО-ЛИЗМ! И глупо спорить с истиной. И если вы не чувствуете этого, вы не поэты, а сборище глупых сатиров… Истина дороже всего!       (Читает отрывок из стихотворения «Гимн солнцу»)

Пусть говорят слепцы, что замолчали наши лиры,

Пусть говорят слепцы, что смерть нам всем грозит,

Что её повержены гражданские кумиры,

Что прежний идеал поруган и разбит,

Что средь пустынного мучительного ада

Желанный луч не заблестит для нас,

Что мы в бездействии погибнем без возврата,

Что путь наш тьмой покрыт, что свет давно погас.

Опять настанет день, и он не за горами,

Когда коснёмся мы до радужных высот,

Когда с рыданьями и сладкими слезами

В ночи перед собой увидев свет, народ

Восторженно помчится за мечтами

К востоку светлому вперёд.

Фёдор  Сологуб:

Символ – это окно в вечность. Искусство символическое заинтересовано только в том, чтобы сказать свою правду о мире. Поэт-символист является выразителем наиболее глубоких дум о мироздании, тогда как реализм примитивно копирует действительность. Искусство должно идти впереди жизни, потому что оно указывает её прекрасные идеалы.

Из мира чахлой нищеты,

Где жёны плакали и дети лепетали,

Я улетал в заоблачные дали,

В объятьях радостной мечты,

И с дивной высоты надменного полёта

Преображал я мир земной,

И он сверкал передо мной,

Как тёмной ткани позолота.

Потом, разбуженный от грёз

Прикосновеньем грубой жизни,

Моей мучительной отчизне

Я неразгаданное нёс.

Константин Бальмонт:

Я плодовитый поэт. Про меня говорили, будто я писал стихи без передышки и сразу начисто, на пишущей машинке. А когда шёл пить кофе, машинка продолжала щёлкать за меня новые стихи:

Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце  

               И синий кругозор.

Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце

                И выси гор.

Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Море

                И пышный цвет долин.

Я заключил миры в едином взоре,

                Я властелин.

Я победил холодное забвенье,

                Создав мечту мою.

Я каждый миг исполнен откровенья,

                Всегда пою.

Мою мечту страданья пробудили,

                Но я любим за то.

Кто равен мне в моей певучей силе?

                Никто, никто.

Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце,

                А если день погас,

Я буду петь… Я буду петь о Солнце

                В предсмертный час!

Солнце – в центре мира – вечный и животворный источник всего сущего. Будем и мы как солнце, чтобы к нам тянулись люди.

Зинаида Гиппиус:

Страшное, грубое, липкое, грязное,

Жестко тупое, всегда безобразное,

Медленно рвущее, мелко-нечестное,

Скользкое, стыдное, низкое, тесное,

Явно-довольное, тайно-блудливое,

Плоско-смешное и тошно-трусливое,

Вязко, болотно и тинно застойное,

Жизни и смерти равно недостойное,

Рабское, хамское, гнойное, черное,

Изредка серое, в сером упорное,

Вечно лежачее, дьявольски косное,

Глупое, сохлое, сонное, злостное,

Трупно-холодное, жалко-ничтожное,

Непереносное, ложное, ложное!

Но жалоб не надо. Что радости в плаче?

Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.

Когда-то мне было дано прозвище «Белая дьяволица». Знаете, оно мне очень понравилось. Да, я непременно хотела быть злой, мне всегда хотелось поставить человека в неловкое положение и посмотреть, что из этого получится. Я слишком часто видела людей лживых, завистливых, продажных. Они вызывали во мне отвращение.

Анна Ахматова:

Зинаида Николаевна, оставьте своё раздражение, иначе оно передастся ещё кому-нибудь.

Гостья кафе «Бродячая собака»:

Зиночка, Вы великолепны! Неподражаемы! Я читала Ваши стихи! Сплошной восторг! Особенно это:

Я помню аллею душистую

И ветви сирени кругом,

Росу на траве серебристую

И небо, объятое сном.  

Я помню, как трелью рыдающей

Сирень оглашал соловей,

И как аромат опьяняющий

Волной доносился с полей.  

Я помню скамью одинокую,

Забытые грезы и сны,

И пруд, весь заросший осокою,

И силу живую весны...  

У берега лодка качается,

И плещется тихо вода,

И звезды, блестя, отражаются

На зыбком просторе пруда.  

Стихает природа уснувшая,

Всё негой весенней полно...

Я помню то время минувшее,

Я помню, что было давно...  

Не позднее 1888 года

Поэт Ходасевич:

О лунный плен!                                  

О цепи белых пятен!                        

Я здесь, внизу, один,  

Как вор, пригнулся у порога.

Я человек, я властелин цветов,

Дневных лучей…              

Я сокрушитель стольких стен

Здесь скорченный, как вор,

Как раб перед лицом владыки,

Лежу в пыли, как стебель повелики.

О лунный плен!

О цепи белых пятен!

Николай Гумилёв:

Вы пытаетесь опутать нас туманным символизмом, но это напрасная затея. Мы, акмеисты, вернули поэзии простоту, а словам – первоначальный смысл. С этого пути мы не свернём… Не смешаются чистые воды ручья с затхлой водицей болота:

Я, верно, болен – на сердце туман.

Мне скучно всё: и люди, и рассказы.

Мне снятся королевские алмазы

И весь в крови широкий ятаган.

Мой предок был татарин косоглазый

Или свирепый гунн. Я веяньем заразы,

Через века дошедшей, обуян.

Я жду, томлюсь, и отступают стены…

Вот океан весь в клочьях белой пены,

Закатным солнцем залитый гранит

И город с голубыми куполами,

С цветущими жасминными садами…

Мы дрались там… Ах да, я был убит.

Анна Ахматова:

Мы возвращаемся к традициям мировой культуры, когда поэты говорят на языке всех времён, всех культур. Мы не противопоставляем себя миру, не пытаемся его переделать, мы только  стараемся соединить «высокое» и «земное». Источником нашего творчества является жизнь, центром поэтических грёз – человек и его состояние.

Мне ни к чему одические рати

И щедрость элегических затей.

По мне в стихах всё быть должно некстати,

Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора

Росли стихи, не ведая стыда,

Как жёлтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дёгтя запах свежий,

Таинственная плесень на стене…

И стих уже звучит, задорен, нежен,

На радость вам и мне.

Гостья кафе «Бродячая собака»:

Браво, Анна, я восхищаюсь Вами и Вашими стихами! И мне очень важно знать, что Вы думаете вот об этих стихах:

                   Читает стихотворение Александра Блока «Незнакомка»

Анна Ахматова:

Это Блок. Я считаю его не только величайшим поэтом, но и человеком-эпохой. Он занял особое место в жизни нашего поколения. Он свободен в своём творчестве. Никакие тенденции над ним не властны.

Владимир Маяковский:

Жалко, что Блок не записался в футуристы. Вдохновение поэта – это семена будущего. Поэт должен тратить себя без остатка, с блеском и щедростью. Мы намерены воспеть любовь к опасности, привычку к энергии и бесстрашию. Мужество, отвага и бунт будут основными чертами нашей поэзии. Зачем смотреть в прошлое, когда нас ждёт героическое будущее.

Андрей Белый:

Мне стыдно слушать такое. Вся поэзия футуристов состоит из каких-то нелепых «Дыр, бул, щил» и «крылышкующих кузнечиков»!

Владимир Маяковский:

Эй, вы! Бросьте петушиться! Нате вам стихов!

Через час отсюда в переулок

Вытечет по человечку ваш обрюзгший жир,

А я вам открыл столько стихов шкатулок,

Я – бесценных слов мот и транжир.

Все вы на бабочку поэтиного сердца

Взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.

Толпа озвереет, будет тереться,

Ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если мне, грубому гунну,

Кривляться перед вами не захочется – и вот

Я захохочу и радостно плюну,

Плюну в лицо вам я – бесценных слов транжир и мот.

Сергей Есенин:

Что ни говори, а Маяковского не выкинешь. Ляжет в литературе бревном, и многие о него споткнуться.

Тот поэт, врагов кто губит,

Чья родная правда - мать,

Кто людей, как братьев любит

И готов за них страдать.

Он всё сделает свободно,

Что другие не могли.

Он поэт, поэт народный,

Он поэт родной земли!

Владимир Маяковский:

Ну Есенин… Балалаечник!

Андрей Белый:

И всё-таки символизм – питательная почва русской поэзии…

Мирра Лохвицкая:

В моём незнаньи – так много веры

В расцвет весенних грядущих дней,

Мои надежды, мои химры,

Тем ярче светят, чем мрак темней.

В моём молчаньи – так много муки,

Страданий гордых, незримых слёз,

Ночей бессонных, веков разлуки,

Неразделённых, сожжённых грёз.

В моём безумьи – так много счастья,

Восторгов жадных, могучих сил,

Что сердцу страшен покой бесстрастья,

Как мёртвый холод немых могил.

Но щит мой крепкий – в моём незнаньи

От страха смерти и бытия.

В моём молчаньи – моё призванье,

Моё безумье – любовь моя.

Владимир Маяковский:

Я сразу смазал карту будняя,

плеснувши краску из стакана;

я показал на блюде студня

косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы

Прочёл я зовы новых губ.

А вы ноктюрн сыграть смогли бы

На флейте водосточных труб?

Константин Бальмонт:

Почему в языке современных людей

               Стук ссыпаемых в яму костей?

Подражательность слов, точно эхо молвы,

                Точно ропот болотной травы?

Николай Гумилёв:

Да, я знаю, я вам не пара,        

Я пришёл из иной страны,

И мне нравится не гитара,  

А дикарский напев струны.

Не по залам и по салонам

Тёмным платьям и пиджакам -

Я читаю стихи драконам,

Водопадам и облакам.

Сергей Есенин:

Грустно… Душевные муки

Сердце терзают и рвут,

Времени скучные звуки

Мне и вздохнуть не дают.

Ляжешь, а горькая дума

Так и не сходит с ума…

Голову кружит от шума,

Как же мне быть… и сама

Моя изнывает душа.

Нет утешенья ни в ком,

Ходишь едва-то дыша,

Мрачно и дико кругом.

Доля, зачем ты дана!

Голову негде склонить,

Жизнь и горька и бедна,

Тяжко без счастия жить.

Зинаида Гиппиус:

На всех явлениях лежит печать.

Одно с другим как будто слито.

Приняв одно – стараюсь угадать

За ним другое, – то, что скрыто.

Анна Ахматова:

Все мы бражники здесь, блудницы,              

Как невесело вместе нам!    

На стенах цветы и птицы

Томятся по облакам.    

Слово учителю:

Поэты спорили, читали свои стихи. В «Бродячей собаке» рождались новые имена, новые судьбы.

Здесь цепи многие развязаны, –                                           «Бродячая собака»,

Всё сохранит подземный зал.                                                 И тем ты хороша,

И те слова, что ночью сказаны,                                               Что всякая со всякой

Другой бы утром не сказал…                                                    Здесь встретится душа.