Анализ рассказа Александра Грина «На досуге»
учебно-методический материал по литературе (10 класс) на тему

Чуйко Александра Николаевна

Преподаватель  отдельной дисциплины (русский язык и литература) ФГКОУ «Московский Кадетский Корпус «Пансион воспитанниц МО РФ»

г. Москвы.

Анализ рассказа Александра Грина «На досуге»

Прочитав название рассказа «На досуге», настраиваешься на легкое и приятное чтение, никак не предполагая того, что нам преподносит автор.

Александр Грин написал рассказ в 1907 году. В ноябре 1903 за членство в подпольной эсеровской организации и пропагандистскую работу Грин был первый раз арестован, дважды в 1907 и 1910 его ссылали. В программе эсеров его привлекали отсутствие жесткой партийной дисциплины, обещание всеобщего счастья после революции. В рассказе «На досуге», вероятно, отражен эпизод из жизни самого автора, его сокамерников или товарищей по несчастью.

Действие происходит в замкнутом пространстве, в конторе тюрьмы. Действующих лиц вначале два: писарь и старший надзиратель. Обстановка удручающая. Красной нитью через рассказ проходит лейтмотив страшной, невыносимой жары, зноя, когда, кажется, плавится воздух, мутится рассудок. Начинаешь даже проникаться сочувствием к молодому человеку, вынужденному за 30-рублевое жалованье прозябать в таком месте.

Но автор не дает нам этого сделать. В самом начале повествования рассуждение о труде, ярко характеризующее писаря: человек не рожден для труда, труд для пользы государства – проклятие, иначе Бог бы не пожелал Адаму «есть хлеб в поте лица своего». Далее следует портрет молодого человека: красное телячье лицо с оттопыренными ушами (автор неслучайно перемежает эпитеты сравнением с животным – безобидным, но глупым).  А еще его мысли о барышнях на бульваре вечером: пошлые разговоры, скудная речь (очень важная деталь авторской характеристики), пересыпанная «смешками-с» «хи-хи» да «хе-хе». В несколько приемов Грин нам представляет пустейшее существо уже нам неприятное.

Вот появляется старший надзиратель, наделенный автором следующим портретом: старая тюремная крыса (очень обидное говорящее животное сравнение), с седыми торчащими усами и красными, слезящимися глазками, зевает, будто хочет проглотить всех мух в комнате. В довершение всего надзиратель – вор, он зарабатывает на дровах, керосине, угле, а вот на продуктах не очень: не хотят бестии-заключенные есть «экономную» пищу.

Появившийся посыльный приносит письма заключенным политическим, разворачивается следующее действо, благодаря которому и назван рассказ. Итак, на досуге писарь и старший надзиратель читают чужие письма и вершат чужие судьбы. Этим они развевают свою скуку, спасаются, в том числе, от изнывающей жары.

Четко определен  хронотоп: пространство – тюрьма, признаки времени – политические заключенные,  не грабители, не убийцы, а, можно сказать, передовая часть общества, пострадавшие за идею, двигатели прогресса, элита. Возможно, их письма должны досматриваться, но мы становимся свидетелями неприятных сцен – письма не просто прочитываются на предмет чего-нибудь недозволительного, их обсуждают, над ними насмехаются. Автор, говоря о чтении писем, употребляет много эпитетов, помогающих нарисовать читающих: писарь радостно взвизгивает, с жадным любопытством хватает письмо, надзиратель щурится, ехидно усмехаясь вваливающимся беззубым ртом, прыгает жиденькая, козлиная бородка (еще одно звериное сравнение!)

Пространство будто раздвигается, появляются новые герои: те, кому пишут, и те, кто пишет. Первая пара несчастных – Абрамсон и его отец. Вторая – Козловский и его невеста Катя.

В сцене чтения писем автор использует прием антитезы, противопоставляются герои-читатели и герои, участники переписки. Каждая деталь писем, сопровождаемая комментариями и смешками писаря и надзирателя, еще ярче вырисовывает их отрицательные образы, и, наоборот, создает некоторый ореол вокруг незнакомых нам, но уже симпатичных образов по ту сторону письма и их адресантов. Мы начинаем любить людей, не зная их, уже им сочувствуем.

Судьба долгожданного письма зависит от желания и отношения читающих, а об отношении не трудно догадаться. Итак, Абрамсон недостоин письма, даже отец так писал в предыдущем (значит, мы не ошиблись, письма «досматривают» всегда), что больше не напишет. Но сердце родителя смягчилось, ведь кто полюбит твое дитя, простит ему, если не он сам.

За Козловским надзиратель любит наблюдать в глазок, когда тот получает письмо. Истинное наслаждение получает наблюдатель, видя чужие переживания: плачет, смеется, прячет в сапог, «а я ключами – трах: на прогулку!» Письмо исписано нервным женским почерком, так передается переживание закадровой героини. Невеста пишет о любви, о том, что болеет мать, поэтому навестить его не может, но в Сибири «увидимся». Недалеким людям таких жертв и отношений не понять, поэтому они все опошляют, а мы можем посочувствовать и Козловскому с Катей, и горе-читателям, вершителям судеб.

Писатель поднимает проблему личной трагедии человека, попавшего в тюрьму, оторванного от внешнего мира, потерявшего свободу. Его держит только любовь и вера, но и их он может утратить, ведь его судьба в руках низких людей, решивших, что Козловский не стоит письма, потому что слишком строптив и самолюбив. Надзиратель: «Я... разве по злобе? ...Нет в человеке никакого уважения...» И писарь: «Картинку себе возьму...»

Заканчивается рассказ сценой в камере. Мы видим страдающего Козловского. Автор еще больше раздвигает пространство: в камере палит зной, а в решетчатом окне бесстыжее голубое небо.  Опять антитеза: ужас – красота, тюрьма – свобода. Человек лишен всего, живет надеждой, губы шепчут: «Катя, милая, где ты? Пиши мне, пиши!..»

Так заканчивается рассказ. Что это: кричащая безысходность или вера вопреки всему?

Хочется ответить герою: жди, милый, и верь!