СЦЕНАРИЙ ЗАНЯТИЯ И ПРЕЗЕНТАЦИЯ К НЕМУ. "Б.Пастернак и музыка"
план-конспект занятия по литературе (11 класс) на тему

Я пью тебя — о море света! Я, свет, тебя поглощаю!

А. Н. Скрябин. Четвертая соната

В начале урока звучит финал Четвертой сонаты А. Скрябина.

Когда-то Марина Цветаева в полемическом пылу воскликнула: «Где человек, до конца понявший Пастернака?» И сама же пояснила: «Пастернак – это тайнопись», «иносказание», «шифр». «Пастернака долго читать невыносимо от  напряжения (мозгового и глазного), как "когда смотришь в чрезмерно острые стекла, но по глазу (кому он по глазу?)». Разве это не предупредительный сигнал для тех, кто отправляется странствовать по морю, название которого «Лирика Бориса Пастернака»?

Приедается все. Лишь тебе не дано примелькаться.

Дни проходят, и годы проходят, и тысячи, тысячи лет...

В белой рьяности волн, прячась в белую пряность акаций,

Может, ты-то им, море, и сводишь, и сводишь на нет.

Сказанное поэтом о морской стихии соотносится с его творчеством: при кажущемся однообразии лирических приливов и отливов — абсолютная неповторимость, непредвиденность поэтических волн, вызывающих изумление и восторг.

Звучит музыка К. Дебюсси («Море. Три симфонических эскиза». «Разговор ветра с морем»).

Мчались звезды. В море мылись мысы.

Слепла соль. И слезы высыхали.

Были темны спальни. Мчались мысли,

И прислушивался сфинкс к Сахаре.

(Вариация», 1918)

Загадка сфинкса. Загадка поэтического феномена. Может быть, надо вслушаться в звуки моря? Может быть, надо вглядеться в его краски? Не подарят ли они ключ в разгадке?

В осатаненьи льющееся пиво

 С усов обрывов, мысов, скал и кос,

 Мелей и миль. И гул и полыханье

Окаченной луной, как из лохани,

 Пучины. Шум и чад и шторм взасос.

 Светло, как днем. Их озаряет пена.

 От этой точки глаз нельзя отвлечь.

 Прибой на сфинкса не жалеет свеч

 И заменяет свежими мгновенно.

(«Тема», 1918)

Давайте прислушаемся к пастернаковской музыке моря. Разве не гудят строки этого стихотворения, как раковина, которую мы прикладываем к уху? А теперь посмотрим на их лексический состав: «льющееся пиво», «полыханье», «окачанный луной», «чад», «светло как днём», «озаряет пена», «не жалеет свеч». "Как умело пользуется поэт «светотехни-
кой» Как заправский осветитель в поэтическом театре!
Вспышки света и аккорды бушующего моря. Свет и музыка.
«На сфинксовых губах — соленый вкус туманностей». Заговорит ли сфинкс?

«Kaк вам, например, кажется... у вас есть чувство, созерцания в свете? Кажется вам, что звуки светятся цветами?» — это спрашивает y Бориса Пастернака

композитор Александр Николаевич Скрябин, мечтающий силой искусства изменить жизнь всего мира. Тот самый Скрябин (1872—1915), который хочет установить связь между звуком и цветом, автор удивительных по богатству фантазии сонат и симфонических поэм, одна из которых — «Прометей» — задумана как музыкально-цветовое произведение: музыка должна сопровождаться в нем цвето-световыми эффектами.

А. Н. Скрябин, выдающийся русский композитор, входил в число близких знакомых отца будущего поэта — художника Леонида Осиповича Пастернака, профессора Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Кстати, в доме Пастернаков частыми гостями были Л. Толстой, художники Репин, Ге, Врубель, композитор Рахманинов и другие видные деятели литературы и искусства.

Звучит Скерцо № 3 до диез минор, соч. 39 Ф. Шопена.

Музыкальные и философские идеи Скрябина, его поиски, эксперименты захватили все существо юного Пастернака, серьезно занимавшегося музыкой и мечтавшего стать композитором. Для него великий импровизатор и мечтатель становится настоящим кумиром. Вот как передает зрелый Пастернак первую встречу с композитором:

Раздается звонок. Голоса приближаются: Скрябин! О, куда мне бежать от шагов моего божества?

(«Девятьсот пятый год», 1925)

Шесть лет отдал юный музыкант своей мечте: бесчисленные экзерсисы и музыкальные импровизации, сочинительство и опыты...

Я клавишей стаю кормил с руки

Под хлопанье крыльев, плеск и клекот.

Я вытянул руки, я встал на носки,

 Рукав завернулся, ночь терлась о локоть.

(«Импровизация», 1915)

И все же мечте не суждено было осуществиться. Неожиданно для отца и матери (талантливой профессиональной пианистки) Борис Пастернак оставил музыку и всецело посвятил себя поэзии. Чем было продиктовано это решение? Неубедительным кажется его собственное объяснение: отсутствие абсолютного слуха. Для того чтобы стать композитором, не обязательно иметь абсолютный слух, классический пример тому — П. И. Чайковский. Разочарование в музыкальных способностях? Известно, что Скрябин отмечал его как ученика талантливого. Тогда что же?

Скорее всего юноша услышал голос судьбы.

Звучит Адажио Т. Алъбиони.

Относя Б. Пастернака к чистым лирикам, Марина Цветаева писала, что ему была свойственна ранняя проницательность, прозрение «своей обреченности на лирику», неусыпное ощущение «судьбы, то есть себя».

Так начинают. Года в два

От мамки рвутся в тьму мелодий,

Щебечут, свищут — а слова

Являются о третьем годе...

Так открываются, паря

Поверх плетней, где быть домам бы,

Внезапные, как вздох, моря.

Так будут начинаться ямбы.

Так ночи летние, ничком

Упав в овсы с мольбой: исполнься,

 Грозят заре твоим зрачком.

Так затевают ссоры с солнцем.

Так начинают жить стихом.

(«Так начинают», 1921)

Звучит голос Б. Пастернака (стихотворение «Ночь» — «Страницы русской поэзии XVIII—XX вв. Б. Л. Пастернак»).

Что же становится предметом поэтических откровений
раннего Пастернака? Чем живет, дышит его лирическое
«я»?        .

Вечный и прекрасный мир природы, о котором когда-то сказал Ф. И. Тютчев:

Не то, что мните вы, природа,

Не слепок, не бездушный лик:

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

«Его грудь заполнена природой до предела, - писала о Пастернаке Марина Цветаева. – Кажется, уже с первым своим вздохом он вдохнул, втянул ее всю — и вдруг захлебнулся ею и всю последующую жизнь с каждым новым стихом (дыханием) выдыхает ее. Но никогда не выдохнет».

"Ранняя лирика Пастернака наполнена в почти буквальном смысле языческим преклонением перед природой. Слезы восторга и внутренний трепет — постоянные спутники его монологов.

Февраль. Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит.

Восклицательные предложения, восторженные междометия, страсти разряды» создают в каждом его стихотворении приподнятую атмосферу, передают чувство радости влюбленного в природу поэта: «Что почек, что клейких заплывших огарков налеплено к веткам!» («Весна»); «Ужасный! – капнёт и вслушается: всё ли он один на свете мнёт ветку в окне, как кружевце, или есть свидетель» («Плачущий сад»); «Ты в ветре, веткой пробующем, не время ль птицам петь, намокшая воробушком сиреневая ветвь» («Светает»); «Наряд щебечет, как подснежник, апрелю: здравствуй!» («Из суеверья»); «Расколышь же душу! Всю сегодня выпень!» («Воробьёвы горы»); «Как были те выходы в степь хороши» («Степь»).

Веселые, праздничные звуки. Словно древнегреческий бог Пан бродит по горам и лесам в окружении нимф и играет на флейте.

Чуткий внутренний слух музыканта помогает Пастернаку воспроизвести эти звуки, звуки пробуждающегося мира природы: сколько их в каждой поэтической зарисовке!

Звучит фрагмент Пятой симфонии П. Чайковского (Третья часть. Allegro moderate).

Вслед за Тютчевым Пастернак провозглашает: природа — огромный живой организм, в котором есть душа, любовь и язык. Поэтому в его стихотворениях она не фон, не декорация, а действующее лицо. Пастернак не суфлирует природе, а прислушивается к ее голосам, фиксирует их.

Поэзия! Греческой губкой в присосках

Будь ты, и меж зелени клейкой

Тебя б положил я на мокрую доску

 Зеленой садовой скамейки.

Расти себе пышные брыжжи и фижмы

Вбирай облака и овраги,

А ночью, поэзия, я тебя выжму

Во здравие жадной бумаги.

(«Весна», 1914)

Звуки природы подобно звукам музыкальных инструментов, входящих в состав оркестра, сливаются в симфонию, которую слышит поэт да и не только слышит, а и «видит», как его вдохновитель — композитор Скрябин или, к слову сказать, Римский-Корсаков,1 обладавший так называемым «цветным слухом». Вот почему стихи Пастернака наполнены цветом. Вся его лирика — своеобразный атлас цветов со множеством тонов, полутонов и оттенков.

Давайте проведем анализ на лексическом уровне стихотворения «Светает» из сборника «Сестра моя — жизнь» (1917), который, по мнению современников поэта, был одним из самых характерных, самых «пастернаковских».

Звучит музыка из «Времен года» П. Чайковского «Май».

Ты в ветре, веткой пробующем,

 Не время ль птицам петь,

Намокшая воробышком

Сиреневая ветвь!

У капель — тяжесть запонок.

И сад слепит, как плес,

Обрызганный, закапанный

Мильоны синих слез.

Моей тоскою вынянчен

И от тебя в шипах,

Он ожил ночью нынешней,

Забормотал, запах.

Всю ночь в окошко торкался,

И ставень дребезжал.

Вдруг дух сырой прогорклости

По платью пробежал.

Разбужен чудным перечнем

Тех прозвищ и времен,

Обводит день теперешний  

Глазами анемон.

Чуть светает. Слышится легкий шелест листвы, к которой прикасается ветерок. Покачивается на ветке «воробышек»... Вот незамысловатое содержание первой строфы. Но вглядитесь: можно различить, по крайней мере, три цвета. Сероватый (под стать раннему утру) — цвет оперенья птицы. Едва различимый — зеленый (именно такой должна быть в эту пору листва). И сиреневый — у соцветий.

Но вот по саду пробегают первые лучи солнца (вторая строфа). И он, «обрызганный, закапанный» прошедшим ночью дождем (кстати, дождь — любимейшее явление природы Пастернака), загорается: в каждой капле-«запонке» вспыхивает синий огонек («мильоны синих слез»). И уже «слепит» невольного наблюдателя. В этой строфе преобладает синий цвет. Но нельзя забывать о множестве оттенков; ведь подаренные или забытые дождем «запонки» различны и по величине, и по форме. В каждой из них отразилось небо. И можно предположить, что музыкальная тональность этой строфы «ми-мажор».

По свидетельству А. Блока, присутствовавшего на скрябинском эксперименте, звук ми вызывал и у Скрябина, и у Римского-Корсакова, и у Метнера одну и ту же цветовую ассоциацию — голубое! Попробуем пофантазировать: звук ми и небесный цвет — пастернаковская цветомузыка этой строфы.

Третья и четвертая строфы этого стихотворения — зарисовка ночного сада (необходимый контраст). Словно «рояль с немыми клавишами», по Блоку. Черный цвет ночи Тревожный, глухой аккорд: «забормотал», «в окошко торкался», «ставень дребезжал».

И, наконец, заключительная пятая строфа: сад «разбужен» и «обводит день теперешний глазами анемон». Все та же цветовая гамма и та же звуковая тональность.

По своей композиции стихотворение «Светает» чем-то напоминает сонату, сопровождающуюся цвето-световыми эффектами. Как видим, «скрябинское» восприятие мира природы является одной из составляющих «разгадки сфинкса» — поэтического феномена Пастернака.

К «разгадке» имеет прямое отношение и высокая ассоциативность мышления поэта, которая усложняет, по верному замечанию М. Цветаевой, понимание пастернаковской лирики.

Вот первые строки стихотворения «Импровизация»:

Я клавишей стаю кормил с руки

Под хлопанье крыльев, плеск и клекот.

Попробуем выстроить ассоциативный ряд: музыкант у рояля — черные и белые клавший — черный пруд — белые и черные лебеди — «Лебединое озеро» Чайковского — свет и тьма — добро и зло — жизнь и смерть — Орфей и Эвридика — «Эвридика — Орфею» Марины Цветаевой. — М. Цветаева: «Пастернак неисчерпаем»...

Безусловно, у каждого из нас свой ассоциативный резо-
натор. Отсюда: «Можно сказать, что Пастернака читатель
пишет сам» (М. Цветаева).

Здесь будет уместно предложить учащимся выстроить свой собственный ассоциативный ряд. А затем, "выбрав самый интересный, записать на доске. Можно прочитать таким образом и остальные строки этого стихотворения.

Продолжая поиск составляющих разгадки поэтического феномена Пастернака, мы выйдем на метафоричность его языка, имеющую особенность быть ассоциативной («Осенний лес заволосател» - представляется золотистая паутинка бабьего лета между ветвями деревьев), умение поэта видеть мельчайшие детали, которые ускользают от нас, остаются незамеченными («намокшая воробышком сиреневая ветвь»), своеобразная поэтическая интонация, экспрессивная, эмоциональная («Любимая - жуть! Когда любит поэт, влюбляется бог неприкаянный») и др.

Можно предложить учащимся найти метафоры в стихотворении «Светает», спросить, какие ассоциации они вызывают.

И все-таки главным условием правильного прочтения лирики Пастернака является знание его философской модели «божьего мира», как он называл природу.

Звучит Всенощное бдение (для смешанного хора, соч. 37) — «Свете тихий» С. Рахманинова,

Понимая лучше других, какие трудности предстоят будущим его читателям, Пастернак, будучи уже зрелым поэтом, в одном из своих стихотворений («Когда разгуляется», 1956) изложил свою философскую концепцию, которой он придерживался на протяжении всей своей жизни:

Большое озеро как блюдо.

За ним — скопленье облаков,

Нагроможденных белой грудой

Суровых горных ледников.

По мере смены освещенья

И лес меняет колорит,

То весь горит, то черной тенью

Насевшей копоти покрыт.

Когда в исходе дней дождливых

Меж туч проглянет синева,

Как небо празднично в прорывах,

Как торжества полна трава! "

Стихает ветер, даль расчистив.

Разлито солнце по земле.

Просвечивает зелень листьев,

Как живопись в цветном стекле.

В церковной росписи оконниц

Так в вечность смотрят изнутри

В мерцающих венцах бессонниц

Святые, схимники, цари.

Как будто внутренность собора

Простор земли, и чрез окно

Далекий отголосок хора

Мне слышать иногда дано.

Природа, мир, тайник вселенной,

Я службу долгую твою,

Объятый дрожью сокровенной,

В слезах от счастья отстою!

Проведем анализ этого поэтического текста. Состоит он из 7 строф. 1-4 строфы представляют собой развернутую картину. природы. Все в ней изменчиво, скоротечно и потому неповторимо. Особенно это подчеркивается во 2-й строфе. «И лес меняет колорит, то весь горит, то черной тенью насевшей копоти покрыт». Диалектика природы — первопричина ее совершенства. А что же первопричина бытия? Природы? Жизни на Земле? Солнце! («Разлито солнце по земле»). Благодаря его животворящему свету все изменяется, преображается ("«по мере смены освещенья»). Солнечный свет — источник не только жизни, но и красоты.

Теперь можно вместе с учащимися проследить, как на протяжении 16 строк стихотворения изменяется «колорит», переливаются, переходя один в другой, цвета. Ребята выстраивают следующий ряд: белый («скопление облаков, нагроможденных белой грудой»), красный («то весь горит»), чёрный («то черной тенью насевшей копоти покрыт»), синий  («меж туч проглянет синева»), зелёный («просвечивает зелень листьев») и, наконец, золотистый – цвет солнечных лучей,  которые проникают сквозь «росписи оконниц» во «внутренность собора», храма Природы.

5-7 строфы знакомят с архитектоникой храма (а не «мастерской», как понимал ее тургеневский персонаж). Под куполообразным небом — «простор земли». Это и есть прекрасная «внутренность собора». Целые поколения («святые, схимники, цари») смотрели «изнутри» этого храма в звездное небо, в «вечность»,  Вселенную.  В разноголосице Вселенной слышны голоса Земли, которые сливаются в хор, хор Природы. «Далекий отголосок» его ловит чуткий музыкальный слух поэта, который «объятый дрожью сокровенной, в слезах от счастья» приобщается к великой тайне. Природа, по Пастернаку, — «тайник вселенной» (7-я строфа), заглянуть в который дано не каждому. 11оэту это удается («слышать иногда дано»).

Продолжая разговор о лирике Б. Пастернака, следует, мне кажется, объяснить учащимся, что поэт не мог да и не хотел «замыкаться» только на теме природы. Две революции (1905 и 1917), три  войны: первая мировая, гражданская и вторая мировая, годы сталинщины, хрущевской оттепели — вот что вместилось в рамки одной жизни.

Первой русской революции посвящены поэмы Пастерна-
ка «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт», Октябрь-
ской — «Высокая болезнь» (1923)... Воздух революции про-
никал в поры «чистого» лирика. По словам В. Брюсова, у
Пастернака нет отдельных стихотворений о революции, но
«его стихи, может быть, без ведома автора, пропитаны
духом современности». В его лирику врывается тревога, ис-
требляющая человеческие жизни гражданская война болью
пронизывает его стихи: «А в наши дни и воздух пахнет
смертью: открыть окно — что жилы отворить» («Разрыв», 1918)        

Впоследствии в лиро-эпическом романе «Доктор Живаго» (1957) Пастернак выразил сложные и противоречивые чувства, которые довелось испытать ему и его лирическому герою — Юрию Живаго — в те беспощадные годы. В стихотворении «Гамлет», вошедшем в этот роман, отразилась трагическая судьба русской интеллигенции, которой подобно шекспировскому герою приходилось решать, быть или не быть, и выбирать, кому вручить свою жизнь. В «Гамлете», написанном в 1946 г., не могла не прозвучать скорбная нота по тем, кто был репрессирован в годы сталинского террора (вспомним хотя бы О. Мандельштама или доведенную до самоубийства М. Цветаеву — «Ах, Марина, давно уже время, да и труд не такой уж ахти, твой заброшенный прах в реквиеме из Елабуги перенести» («Памяти Марины Цветаевой», 1943).

Звучит сочинение Ж. Визе «Искатели жемчуга».

Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль,

Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить — не поле перейти.

Роман «Доктор Живаго», изданный за границей и переведенный на 24 языка, привлек внимание мировой общественности, но был принят в штыки ждановско-сусловской критикой в СССР. Началась открытая травля Пастернака, закончившаяся исключением его из Союза писателей (в то время как Шведская академия словесности и языкознания присудила ему Нобелевскую премию за «выдающиеся достижения з современной лирической поэзии и на традиционной ниве великой русской прозы»).

Опальный поэт, опасаясь продолжения репрессий, отказался от премии. Горечь обиды, боль души вылились вскоре в стихи.

Звучит фрагмент из Пятой симфонии П. Чайковского (Вторая часть. Andante Cantabile).

Я пропал, как зверь, в загоне.

 Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони.

Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,

Ели сваленной бревно.

Путь отрезан отовсюду,

Будь что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость.

Я, убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,

Верю я, придет пора,

Силу подлости и злобы

Одолеет дух добра.

В последних строках звучит надежда на пришествие новой эры — милосердия и справедливости, о которой мечтал когда-то его «кумир» — А. Н. Скрябин. К сожалению, Б. Пастернак мог об этом только мечтать.

«Травля добила его», — вспоминал А. Вознесенский и
заключал: «Художники уходят без шапок, будто в храм, в гудящие угодья, к берёзам и дубам». На опустевшей без хозяина даче на пастернаковском рояле С. Рихтер играл Скрябина.

Закончить урок можно чтением стихотворения «О, знал бы я, что так бывает...» (1931), в котором Пастернак высказал свое отношение к поэзии как искусству: для него она не забава, не демонстрация таланта и тем более не словоблудие, а судьба, «строчки с кровью».

Звучит Ноктюрн №11 соль минор, соч. 39 Ф. Шопена.

О, знал бы я, что так бывает,

Когда пускался на дебют,

Что строчки с кровью — убивают.

Нахлынут горлом и убьют!

От шуток с этой подоплекой

Я б отказался наотрез.

Начало было так далеко,

Так робок первый интерес.

Но старость — это Рим, который Взамен турусов и колес

Не читки требует с актера,

А полной гибели всерьез.

Когда строку диктует чувство,

Оно на сцену шлет раба,

И тут кончается искусство

И дышат почва и судьба.

Сохранился замысел композитора Скрябина написать оперу на собственный сюжет. Главным героем ее должен был стать «философ — музыкант — поэт» (в одном лице), мечтающий создать произведение искусства, которое преобразует жизнь, превратив ее в великий праздник для человечества. Опера не была написана. Но похоже, скрябинская идея получила воплощение в реальном образе: «музыкант — поэт — философ» (жизненная корректировка) — разве это не Б. Пастернак?

Звучит финал Четвертой сонаты А. Скрябина.