«Традиции и новаторство в драматургии М.И. Цветаевой (на материале пьесы "Метель")»
методическая разработка по литературе (11 класс) по теме

Конспект по изучению драматического текста      М.И. Цветаевой.

Тема урока: «Традиции и новаторство в драматургии М.И. Цветаевой (на материале пьесы "Метель")».

Вид урока: урок изучения нового материала.

Тип урока: комбинированный.

Цели и задачи урока:

1. Образовательные:

1) познакомить с учащихся с драматургией М.И. Цветаевой и ее пьесой «Метель»;

2) раскрыть основную идею произведения;

3) обозначить связь между замыслом произведения и определенными периодами биографии автора;

4) формировать навыки аналитического прочтения художественного произведения в рамках историко-литературных связей, проведения литературных параллелей с русской классикой;

5) выявить особенности драматургии М.И. Цветаевой, обозначить важную роль лирического компонента.

2. Развивающие:

1) развивать логическое мышление (операции анализа, синтеза, сравнения и др.);

2) развивать речевую деятельность учащихся в процессе чтения (осмысления учебного материала), слушания (осмысление устного текста);

3) развивать познавательные процессы (память, воображение, внимание и др.);

4) развивать коммуникативные компетенции;

5) развивать творческие способности учащихся.

3. Воспитывающие:

1) воспитание нравственной и гармоничной личности;

2) воспитание интереса к предмету.

Методы: эвристический, метод беседы, метод фронтального опроса, сравнительно-сопоставительный, аналитический, метод словесного рисования.

Оформление: фотографии М.И. Цветаевой и портреты А.С. Пушкина, иллюстрации к повести А.С. Пушкина «Метель».

План урока:

I. Вступительное слово учителя – 5 мин.

II. Краткая справка о драматургии М.И. Цветаевой – 5 мин.

III. Сравнительно-сопоставительный анализ пьесы М.И. Цветаевой с повестью А.С. Пушкина – 20 мин.

IV. Творческий практикум – 10 мин.

V. Подведение итогов урока – 5 мин.

Ход урока:

I. Вступительное слово учителя. Талант М.И. Цветаевой многогранен, а ее творчество – разнообразно. На предыдущих уроках мы познакомились с биографией поэтессы, ее стихами и поэмами. Сегодня нам предстоит открыть Марину Цветаевой с новой, пока еще для вас неизведанной стороны. Это занятие мы посвятим драматургии М.И. Цветаевой и рассмотрим ее пьесу «Метель», прослеживая отражение в ней мотивов, характерных для всего литературного наследия автора.

II. Краткая справка о драматургии М.И. Цветаевой. Перу                М.И. Цветаевой принадлежит достаточно много пьес, как правило, написанных на античный сюжет: «Червонный валет» (1918), «Метель» (1918), «Фортуна» (1918), «Приключение» (1918-1919), «Пьеса о Мэри» (1919), «Каменный Ангел» (1919), «Феникс» (1919), «Ариадна» (1924), «Федра» (1927), о чем можно судить по их названиям. Однако данная сторона творчества М.И. Цветаевой практически не знакома современному читателю – уж слишком гениальна поэзия этого автора. Более того, и в драматургии М.И. Цветаевой очень силен лирический аспект. «Я стала писать пьесы – это пришло, как неизбежность, – просто голос перерос стихи, слишком много вздоху в груди стало для флейты», – утверждала Цветаева летом 1919 года.

III. Сравнительно-сопоставительный анализ пьесы М.И. Цветаевой с повестью А.С. Пушкина. Какое произведение вам напомнила пьеса А.С. Пушкина? Почему?

(У них общее название и сюжет в целом также похож – любовная интрига, резкая перемена в жизни, связанная с метелью).

– Действительно, название «Метель» в русской литературе в разное время повторили несколько раз – такой удивительный факт.  Кроме Пушкина, «Метель» была еще у Вяземского, у Льва Толстого и у Соллогуба, у Есенина и Пастернака. В самом деле, наша литература буквально перенасыщена метелями, уже не только названиями, но и самой ее темой. О снеге, буране, морозе, о разнопогодной зиме поэты писали с 18-го века. Пишут и теперь. Отчего это? Возможно, это потому, что зима в России такая долгая и снежная, и так случается, что большинство событий и переживаний в жизни русского человека выпадает именно на это время. О страсти (Мело, мело по всей земле...) или  душевной гармонии (Мороз и солнце.), о революции (Черный ветер, белый снег, на ногах не стоит человек...) создавались гениальные зимние стихи. Метель давно уже перестала быть в литературе только погодной реалией, она превратилась в некую метафизическую сущность, в знак могучей таинственной силы. Ведь издавна само слово «метель» в сознании русского человека воспринималось как некий символ – чего-то загадочного, бушующего, сметающего все на своем пути – привычный образ жизни, будни, превращающий обычное путешествие в роковое, судьбоносное.

– Когда происходит действие в цветаевской «Метели»?

(Действие происходит в ночь на 1830 год, в харчевне, в лесах Богемии, в метель).

– И в этом снова сходство с А.С. Пушкиным! Марина Цветаева написала свою «Метель» в декабре 1918 года – и определила жанр – «драматические сцены в стихах» (вспомним «маленькие трагедии» А.С. Пушкина).  Сюжет ее драмы, кажется, незамысловат: представьте себе, как вечером под новый 1830-й год в придорожной харчевне, затерявшейся в лесах Богемии, вьюга сталкивает нескольких одиноких путешественников: Даму, Господина и Старуху. Тут же и местные герои, возможно, завсегдатаи харчевни – Торговец и  Охотник, может быть, это знакомые хозяина Трактирщика. Всего шесть персонажей, равно разделенных на две группы. В начале пьесы ни у кого из героев нет даже имени, каждый назван автором либо по его основной функции, либо по его месту в структуре драмы.

Эти трое, скажем, обыкновенных мужчин – Охотник и Торговец вместе с Трактирщиком – они и ведут себя как обыкновенные, их разговоры касаются только вещей материальных: деньги, еда и пиво. Они восхваляют своих пышных жен в противовес Даме, стоящей у окна и глядящей на метель, о ней автор замечает: «чуть юношественна» – смотрите, какое удивительное краткое прилагательное, в нем как-то сразу открылся весь портрет – и видится Дама, почти подросток, стройна и чуть угловата.  

Фигуры, олицетворяющие грубый  материальный мир, потом довольно быстро исчезают, буквально после первой сцены, ведь роль их проста и скоро оказывается исчерпанной. Таких лиц и в жизни  достаточно, а в пьесе у Цветаевой их даже слишком много – половина! Однако они быстро исчезают со сцены. Почему?

(Стремительное очищение сцены от лишних персонажей подчеркивает важность диалогов главных героев – Дамы и Господина, и Цветаева спешит оставить их наедине).

– Что происходит далее?

(Беседа Дамы и Господина).

– Разговор Дамы и Господина может показаться очень странным, но тут нужно помнить, что Цветаева ведет их сразу по двум линиям одновременно – это как бы две разные встречи. Вот Дама первой услыхала звон колокольчика подъезжающего Господина, душой услыхала. Но когда Господин вошел, он тут же заказал вина, себе и ей.

И Дама (как лед)

Благодарю, я не буду пить...

Господин (чуть насмешливо)

Вы мне простите сей невольный промах:

Мой бедный ум ухабами разбит...

Дама

Мы незнакомы, сударь. Ни обид,

Ни извинений нет – от незнакомых.

  Кого же она так ждала, почему так радовалась звону колокольчика? Итак,  неловкость с вином – это начало, так сказать, земной линии их встречи: в этой жизни герои видят друг друга впервые. Господин мог бы так повести себя и с другой молодой женщиной – вино, полуулыбка...

Но вот он представляется:

Князь Луны, Ротонды кавалер – и Рыцарь Розы.

Имя это, как видно, ничего в действительности не значит, оно названо как бы вместо имени и если и вызывает в памяти несколько других литературных текстов, вроде драмы Блока «Роза и Крест» или  имени фольклорного персонажа из легенды о предновогоднем Щедром вечере – Князь-Луна, то все же вряд ли заслуживает углубленного анализа.

Господин то говорит с Дамой как светский лев, и тогда его реплики просты, а шутки трафаретны, а то речь его становится загадочной и как бы не вполне логичной – для непосвященного.

  1 уровень (земной):

Деточка, скажи –

Зачем не дома в этот час ненастный?

2 уровень (небесный):

В ответ на вопрос Дамы: «Зачем на свете ветер?»

Господин:

Чтоб те, что были дома, вышли в путь

Другим – таким же странникам – навстречу.

Чтоб то, что длилось вечер, – длилось вечность,

  На земном уровне отношений они представлены как фигуры, традиционно, по-земному, противопоставленные друг другу (мужчина – женщина) и друг для друга закрытые, – такова их встреча в мире реальном. В небесно-духовном мире – это вечная пара – на все времена. В драме Цветаевой Дама и Господин – родные люди – но не в этом реальном потоке времени, а в вечности. Прежде незнакомые, они здесь узнали друг друга. Между ними возникло доверие и полная откровенность, в их диалогах – ответы с полувопроса.

Подумайте над вопросом: почему М.И. Цветаева вложила эту мысль именно в драматическое произведение? Почему не поэма или эссе?

(Драма, лишенная авторского развернутого комментария, помогла  М.И. Цветаевой в еще большей степени схематизировать действие и образы героев и сосредоточить внимание читателя на идее вечного тяготение двух любящих сердец – мужского и женского. На этом и основана наша жизнь, держится весь мир).

– В чем заключается своеобразие цветаевской драмы?

(Она очень лирична, в ней практически не происходит действия, в основном диалоги о чувствах и атмосфера полусна-полуяви, и лишь авторские ремарки порой указывают на родовую принадлежность текста).

– Обратимся теперь к самому образу Метели. Как помним, в пушкинской «Метели» есть, на самом деле, одно ведущее, действующее лицо – это  Метель. Остальные же персонажи оказываются лицами «страдательными», метели подвластными. Ведь именно метель навеки разлучила Владимира и Машу: его, отчаявшегося и рыдающего, закружила и запутала; ее же, с трудом решившуюся войти в чуждую ей роль преступницы, метель сперва останавливала, рождая в ней  дурные предчувствия: «Метель не утихала; ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую преступницу», а потом именно метель не дала ей заблудиться на том же пути, который не осилил Владимир, и привела ее в церковь. Ни Маша, ни Владимир не понимали, конечно, какая сила ими движет. Смутно осознавал это, кажется, один лишь Бурмин, вот как он рассказывает Маше о происшедшем с ним: «... вдруг поднялась ужасная метель, и смотритель и ямщики советовали мне переждать. Я их послушался, но непонятное беспокойство овладело мною». Строение последнего предложения отражает появившуюся в подсознании героя мысль о зависимости его поступков от какой-то мощной, надчеловеческой силы. В первой части предложения еще действует его «я», но уже во второй части  это «я» превращается в зависимый субъект: «но непонятное беспокойство овладело мною». Это как в безличном предложении, выражающем лишь состояние. Однако здесь мы имеем дело не с безличной структурой, действующий субъект присутствует, он есть – это то самое оно, «непонятное беспокойство», нечто, существующее вне героя и управляющее им помимо его воли. Бурмин много лет подряд будет помнить это свое давнее ощущение – ведомого («... казалось, кто-то меня так и толкал») и тот миг, когда таинственный вожатый окончательно победил его волю: «я не вытерпел, приказал опять закладывать и поехал в самую бурю». Как подчеркивается Пушкиным ведущая роль Метели в повествовании?

(Заглавием).

– Ведущая роль метели у Пушкина и у Цветаевой подчеркивается не только тем, что это слово вынесено в заглавие, а еще и многократным повторением таких слов как «вихрь», «буря», «вьюга», «ветер». Цветаева даже один раз в пьесе написала слово Метель с большой буквы, как будто имя. Найдите этот эпизод в тексте.

(Мне захотелось в путь – туда – в Метель... – говорит Дама.

 И так все реплики, в которых речь заходит о метели или ее аналогах, наполняются в пьесе таким глубоким смыслом.

Простите за досужий мой вопрос:

Куда? Откуда?

– обращается Старуха к Господину, который отвечает:

Вихрь меня принес,

Вихрь унесет).

 – Эти слова мог бы повторить и Бурмин, которого тоже привела к Маше вьюга. В отличие от Пушкина, Цветаева уже напрямую говорит об этической силе, которой наделена ее метель.

 Дама:

Сегодня утром, распахнув окно,

Где гневным ангелом металась вьюга...

Вы будете смеяться, – все равно!

Я поняла – что не люблю супруга.

Мне захотелось в путь – туда – в Метель...

 – так неожиданно открывает героиня свою душу таинственному незнакомцу, а тот, словно читая ее мысли и зная наперед высшее объяснение ее поступкам, продолжает:

И вот графиня, отослав в постель

Докучную служанку, – лоб горячий

К прозрачным орденам прижав в последний раз...

В атласных туфельках – как тень – смеясь и плача...

 Дама с самого начала произведения пребывает во власти Метели. И Господин тут же переходит на другой уровень – вслед за ней. В этот момент он начинает описывать ее побег так, как будто он присутствовал при этом:

...В мужском плаще – царицею опальной –

В бешеную метель – из вьюги бальной!

Вся Ложь звала тебя назад,

Вся Вьюга за тебя боролась.

 И теперь Дама, влекомая Господином в таинственный мир духовной близости, неожиданно, «как во сне»,  произносит:

Я где-то видела ваш взгляд,

Я где-то слышала ваш голос...

«Ложь» и «Вьюга», по Цветаевой, противоположные этические силы, и это значит, что метель ведет человека от ложного к истинному, хотя сам человек и не может сознавать до конца истинности этого пути. Именно на верном пути и происходят судьбоносные встречи, предназначенные высшей волей. Вспомните, какую функцию Метель выполняет в сюжете пушкинской повести?

(Она также расставляет все по своим местам, игнорируя светские условности и мнимые законы жизни. Метель становится помощником в обретении счастья возлюбленными, о котором они еще сами не догадывались).

– Обратим внимание на то, что две любови героев «Метели» Пушкина, одна метелью разрушенная, а другая ею созданная, – это, назовем их так, «покорные» любови. В центре повести  Пушкина «Метель» – два события: венчание и встреча, но повесть построена на хронологической инверсии, ведь христианский брак считается состоявшимся, если двое соединились любовью на земле, а их союз был скреплен небом. Обычно же земное предшествует небесному, а встреча – венчанию. В повести все вышло наоборот: героев сначала связало венчание, и лишь годы спустя они встретились и по-настоящему узнали друг друга. Но все эти годы оба были верны брачному таинству.

В драме Цветаевой брак героини оказался за рамками действия. Неизвестно, сколько недель, месяцев или лет «юная женщина» пробыла замужем к тому моменту, когда метель толкнула ее к бунту, внезапно заставила покинуть замок и броситься навстречу неизвестной или давно забытой любви. Но бунт героини – отнюдь не прихоть, это, по Цветаевой, лишь точное выполнение высшей воли. Из диалога Дамы и Господина с каждой фразой становится все яснее, что их встреча вовсе не первая в череде воплощений и  что они когда-то, в других, предшествующих жизнях уже были связаны. Помните:

Я где-то видела ваш взгляд,

Я где-то слышала ваш голос...

 Их нынешняя встреча – лишь счастливое узнавание – метель свела. И теперь память, разбуженная метелью, зовет к прежней любви. В пьесе вступают в конфликт две любови: любовь, состоявшаяся в пространстве и во времени, и любовь, оставшаяся в вечности. Если бы графиня бежала от нелюбимого мужа, она бы не прижимала в последний раз «лоб горячий к прохладным орденам», и, вообще, это произошло внезапно для нее самой – «в атласных туфельках – как тень – смеясь и плача». Героиня разрывается между нынешней любовью и любовью прежней, вернее, памятью о ней, прапамятью, которую безжалостно оживила метель.

Как видим, здесь столкнулись две правды: пушкинская мысль о счастье в покорной любви, о ясной цельности героев, верных обету венчания (Татьяна Ларина, Маша из «Дубровского»), и правота стихии – метели, возвращающей к былой страсти. Эта чреватая трагедией ситуация странно разрешается таинственным Господином... Но кто он?

(Уже в  первой его реплике подсказка заинтригованному читателю: «Я, кажется, вношу сюда – всю бурю?». Господин, явившийся с метелью, ассоциируется, однако, не только с бурей, но и с лунным светом: недаром же он сам называет себя Князем Луны).

Князь Луны появляется в драме Цветаевой, чтобы разрешить ситуацию разлада в душе Дамы. Это он заставляет Даму вспомнить, что все это уже было когда-то, в неизмеримой дали времен:

Так же головкой к плечу...

Так же над бездною темной

Плащ наклонился к плащу...

– Юная женщина, вспомни!

Беседа  Дамы и Господина может показаться похожей на психоаналитический сеанс. Господин буквально погружает Даму в гипнотический сон, чтобы раскрыть не осознаваемые ею причины ее же поступков, чтобы полностью пробудить память, затаившуюся в глубинах ее души. Его жесты, несколько странные для обычного диалога, вполне соответствуют сцене сеанса гипноза: он начинает говорить, положив ей обе руки на голову, словно вводя ее в избавляющее забвение, а когда Дама засыпает, он, «тихонечко освободившись от нее, встает».

Но самое интересное заключено в том, что Князь Луны не только исцелитель больной памяти, избавитель от навязчивых сновидений, но он и герой этих сновидений:

Это не сон и не грех,

Это – последняя встреча.

– заключает он.

Что происходит далее?

(Та же сила, что оживила в памяти Дамы вереницу прошлых встреч, заставляет ее и забыть их, а значит усмирить бунтующую метельную стихию. И восстановить гармонию ее нынешнего существования.

Господин:

Освободи! Укрепи!

Дай ей Свободу и Силу!

– Юная женщина, спи!).

 – Сеанс гипноза, обрамленный двумя взаимоисключающими приказами Господина «вспомни» и «спи», освободил Даму от внезапной необъяснимой страсти. Она забывается мирным сном, проснется на следующее утро, уже в новом году, и память, не нарушит больше ее покой. Она вернется к покорной любви-верности. В «Метели» Пушкина развязка действительно похожа на чудо: покорная любовь совпала с выбором стихии. И в «Метели» Цветаевой спасение происходит чудесным образом: Князь Луны освобождает Даму от фатальной власти метели. Подобные чудесные избавления, увы, не случились в жизни самих поэтов, Пушкина и Цветаевой, не предотвратили их личных трагедий. «Метель» Цветаевой создавалась в ту пору, когда над Россией заметались иные вьюги, пострашнее той, что некогда свела и надолго разлучила Бурмина с Машей.

Прокомментируйте следующее высказывание М.И. Цветаевой применительно к пьесе «Метель»: «Я никогда не бываю благодарной людям за поступки – только за сущности! – писала Цветаева. – Хлеб, данный мне, может оказаться случайностью, сон, виденный обо мне, всегда сущность... Так, от простейшей любви за сахар – к любви за ласку – к любви при виде – к любви не видя (на расстоянии), – к любви, невзирая (на нелюбовь), от маленькой любви за – к великой любви вне (меня) – от любви получающей (волей другого!) к любви берущей (даже помимо воли его, без ведома его, против воли его!) – к любви в себе».

(Настоящая любовь всегда вечна – она подобна метели, что будоражит кровь, заставляет замирать сердце, хотя и делает нашу жизнь иногда нелогичной, сеет в размеренно идущие дни хаос, смуту. Любовь не обязательно видеть – она живет в ощущениях, которые, однако, всегда узнаваемы. Такую любовь нельзя пережить, можно лишь забыться. О такой любви и написана «Метель»).

IV. Творческий практикум. Используя прием словесного рисования, расскажите о декорациях к спектаклю по пьесе М.И. Цветаевой «Метель». Аргументируйте свой выбор. (Частичная проверка задания).

V. Подведение итогов урока. В «чумной», холодной и голодной Москве, на рубеже 19-го года, Цветаева писала пьесу о целях таинственной «метели» и о силах  человеческой души, она размышляла таким образом и о Пушкине, и о Блоке, и о себе, а метель тем временем разрушала все вокруг и кое-как пыталась возвести новое. Несомненно, что Марина Цветаева глубоко сознавала факт произошедшей в России катастрофы. Возможно, что именно это горькое понимание завершенности прошлого и подтолкнуло Цветаеву к созданию философской драмы, в которой на сцене театра перед продрогшими зрителями  воплощался сюжет, где торжествовала гармония.