Ф.Я. Бурсак в трудах Ф.А. Щербины
статья по краеведению (10 класс) на тему

                                                                            Административная и военная деятельность атамана Ф.Я. Бурсака в исследовательских трудах Ф.А. Щербины.

Не секрет, что в последнее время возрос интерес к историческому прошлому своей малой родине, к Кубани. Прошлое невозможно представить себе без людей, вершивших своими поступками историю. Одними из таких людей выступают атаманы, возглавлявшие войско Черноморское, а затем и Кубанское казачье войско. Наказной атаман Федор Яковлевич Бурсак занимал эту должность в трудное для Черномории время. На  период  управления войском  Федора Яковлевича пришлось и развитие просвещения на Кубани, и переселение казаков, и защита границ Черномории от набегов соседей-горцев. Многие историки-краеведы дореволюционного и последующих периодов касались своих трудах личность знаменитого атамана.

За основу в данной статье взята одна из наиболее известных исследовательских работ, посвященных истории войска кубанских казаков, принадлежащая Федору Андреевичу Щербине. Как пишет сам Ф.А. Щербина, член корреспондент императорской академии наук и почетный член Областного Статистического комитета, эта работа была ему заказана военным министром и начальником Штаба Кубанского казачества, и во всех отношениях оправдалась с научной точки зрения. Из-за обилия архивных документов, пишет автор, ему пришлось выбирать самую основную, главную и точную информацию. В основном при работе Федор Андреевич ограничился трудами таких местных историков, как Е.Д. Фелицин, И.Д. Попка, П.П. Короленко, И.В. Толстой. Так же в статье затронуты сведения, почерпнутые из других работ Ф.А. Щербины [4; с.480].

В основном мнения исследователей-краеведов сходятся в том, что деятельность Федора Яковлевича принесла много положительного и полезного для развития Черномории.   Работа Щербины, ценная сама по себе, интересна еще и тем, что, деятельность Бурсака в ней выступает несколько иначе, чем у других краеведов. Например, несмотря на описание активные действия атамана в делах обустройства Черномории и переселении казаков из Малороссии, автор «Истории кубанского казачества» пишет о Бурсаке более как о военном человеке, нежели хорошем хозяине. Щербина говорит, что как администратор Бурсак не заявил себя ничем, что говорило бы о его творческой деятельности.  Бурсак-хороший военачальник, проявивший себя в борьбе с горцами, что отразилось главным образом на удачном формировании отрядов и вообще на военно-служебной части. Но - и только. Дела земельные, самоуправление куренных общин, судебные порядки находились вне какого-либо воздействия со стороны атамана [3; с.800]. 

Проблема происхождения и жизни будущего атамана до прихода его в Сечь существует у многих исследователь. Нет таких сведений и в труде Щербины. Не известен год рождения, родители, фамилия атамана. Полагают, пишет Щербина, что Бурсак был сыном священника и прошел в Сечь их духовной семинарии.  Соответственно, от слова «бурса» и образовалась знаменитая фамилия. До назначения Бурсака атаманом сведения о его жизни также не велики.  Щербина пишет о военной службе, начатой в Сечи, перечисляет все походы и войны в которых принимает участие Бурсак. Документы подтверждают, пишет Ф.А.Щербина, что он был в Сечи до ее ликвидации в 1775 году, провел войну России с Турцией, участвовал в сражении при Апджиголь и Очаков в 1788, при Каушанах, Аккерман и Бендерах в 1789 году, в 1790-под Килией и штурме Измаила. Но никаких подробностей описания действий Ф.Я Бурсака в военных событиях или особенностей характера атамана у Щербины мы не находим. Скупо касается Фёдор Андреевич личных качеств Бурсака. Щербина подчеркивает тот факт, что Ф.Я.Бурсак прошел до своего атаманства серьезную военную школу и что предыдущий атаман Т.Т. Котляровский смотрел на нового атамана, как на человека, способного положить конец борьбы с горцами. В этих словах можно найти некоторое противоречие, т.к. немного раньше Федор Андреевич описывает сцену, когда тот же Т. Т. Котляровский выбирал нового атамана. Последний сомневался в правильности выбора и написав на листе бумаги три подходящие кандидатуры, черкнул пером по написанному. Не зачёркнутым осталась фамилия Бурсака и Котляровский представил его на утверждение императору Павлу. Как же мог Котляровский видеть в Бурсаке достойную себе смену, не решаясь даже самостоятельно сделать выбор?  Тем не менее, как пишет Щербина, Бурсак не был случайным атаманом. Это был запорожец, знавший лучшие времена Сичевого казачества, переживший разрушение Сичевого коша и участвовавший в возникновении войска, названного Черноморским [3; с.800].

Много внимания уделяет Федор Андреевич в своем труде деятельности Ф. Я. Бурсака в отношении беглых крестьян. Так, для поимки последних, Бурсак отдает приказ Кузьме Белому. Щербина пишет, что такие случаи были частыми, и в августе 1800 года для обнаружения беглых крестьян формировались особые команды. Факт участия Бурсака в поимке недовольных от своих помещиков подтверждают многочисленные письма к нему от начальства. Например, в письме генерала Розенберга в феврале 1804 года говориться, что атаман войска донского Платов просит атамана Бурсака разыскать казака Строкача, подговорившего крестьян генерала Кутейникова бежать с Дона на Черноморию и представить его для допроса в Мариупольское ссыльное начальство Ришелье, в ведении которого находилось Черноморское войско, требовал самых строгих мер для розыска беглых. Бурсак и войсковая канцелярия принимали эти меры, но они не всегда давали надлежащие результаты. Черноморское население было на стороне беглецов. [1; с. 348]. Вышеизложенное позволяет делать несколько выводов- во-первых, Федор Яковлевич человек дисциплинированный и подчиненный принимает самое активное участие в поисках беглецов, во-вторых- атаман проявляет лояльность в беглецам, не торопясь возвращать их к помещикам. Кстати, за свою нерасторопность в деле выдачи беглых крестьян в адрес Бурсака нередко следовали угрозы со стороны начальства.

Наем на кордон продолжался и в последующие годы. 6 ноября

1810 г. изюмский помещик Роман Шидловский писал атаману Бур-

саку о том, что беглые крестьяне на Кубани, «нанимаясь у войско-

вых казаков, служат за их службу и находятся бессменно на

кордоне»2. По поводу этого же явления новороссийский генерал-

губернатор де-Ришелье в предписании Бурсаку от 27 августа 1810 г.

с чувством раздражения писал: «Открыто даже, что беглец был на

пограничной службе» 3.

Это же явление в 20—30

. Беглецы

бежали на Кубань через территорию Донского войска, где местное

начальство перехватывало их и отправляло назад. Об этом, в част-

ности, уведомлял черноморского атамана Бурсака донской атаман

Орлов 19 июля 1800 г.

На Кубань бежали также солдаты и рекруты. В связи с этим

военный министр Барклай де-Толли направил 10 августа 1810 г.

атаману Бурсаку строгое предписание. Министр уведомлял, что в

мае из селения Батайского, под Ростовом, бежала группа рекрутов

из квартировавшей там партии

Некоторые из перехваченных на

допросе показали, что к побегу их подговаривал черноморский казак

Данченко, приезжавший с хорунжим Долгополым в крепость

св. Димитрия. Убеждая рекрутов бежать на Кубань, Данченко гово-

рил, что он сам тоже бывший солдат, дезертировавший из-под

Измаила. Ставя Бурсаку на вид это обстоятельство, Барклай

де-Толли подчеркивал, что допрашивавший рекрутов майор рекрут-

ского депо Соловьев «из опытов знает, что нет им (бежавшим ре-

крутам.— В. Г.) надежнейшего укрывательства, как там (на Куба-

ни.— В. Г.), ибо из всех окружных мест бежавшие рекруты 110

поимке доставляются в депо, но из пределов казаков ни одного бег-

лого рекрута еще не было доставлено» 2.

Помещики Новороссии вынуждены были перейти к мерам ор-

ганизованного давления на черноморскую администрацию через

новороссийского военного губернатора де-Ришелье и отправлять

на Кубань для розыска беглых своих посланцев. Де-Ришелье с чув-

ством крайнего раздражения писал 14 сентября 1810 г. атаману

Бурсаку: «Взглянув на дела свои и на дела войсковой канцелярия,

найдете, конечно, между ими столько предписаний моих, сколько

почт дошло в Екатеринодар из Одессы. Они основаны на неумо-

лимых жалобах от разных помещиков, разоренных побегом людей

своих и вопиющих об отыскании их из укрывательства Черномор-

ского войска, Екатеринославское дворянство, видя в побеге умно-

жающиесь до степени той, что переходят всякую меру терпения,

решилось послать депутата своего, сопровожденного моим вам

предписанием» 4.

Признавая все ранее данные Бурсаком объяснения по вопросу

розыска беглых неудовлетворительными и формальными, де-Ри-

шелье заявлял: «Мне нельзя более терпеть. Предосудительный

прием беглых уже превосходит всякую меру... Сказать вынужден,

что если предписания мои бессильны были закоренелой навык не-

устройства Пресечь, то я должен буду занять иные меры, кои не-

пременно произведу в действо. Ежели за сим замечу равное без-

действие по отыску беглецов, то я командирую в войско марочную

регулярную команду из гусар при штаб-офицере, которому прикажу

о всяком и везде разыскать и, возвращая беглых, кому принадле-

жат, подвергну виновных всей строгости. Мера сия есть мера край-

няя, ко необходимая, которая останется неизгладимым для войска

и начальства оного пятном» ь. Письмо это, кстати сказать, было

доставлено Бурсаку депутатом екатеринославского дворянства ти-

тулярным советником Перичем

Как и на Запорожье в свое время, на Кубань крестьяне бежали

также с чумацкими обозами. Чумаки играли нередко роль своеоб-

разных посредников между крепостными крестьянами и черномор-

скими казаками. Помещик слободы Писаревки, Богучарского уезда

(фамилия неразборчиво), в письме Бурсаку от 15 июля 1810 г.

сообщал, что беглые из разных мест , в частности из Саратовской

губернии, с заволжских соляных озер проходят с малороссийскими

чумаками «в Черноморию и там находят себе пристанище... у пе-

редержателей» 3. Прося Бурсака о содействии в розыске, помещик

приходит к выводу, что без помощи черноморских властей не

только поверенные помещиков, но и сами хозяева не в состоянии

отыскать беглецов.

В бумагах атамана Бурсака сохранилась обширная переписка

по вопросу о мерах борьбы с беглыми. Отвечая 17 января 1810 г.

на письмо министра внутренних дел князя Куракина, Бурсак заяв-

лял, что принял все возможные меры к недопущению беглых на

Кубань и к искоренению «пристанодержательстз». Так, в 1809 г.

он отправил по назначению 291 беглеца. Оправдываясь, Бурсак

выдвинул перед Куракиным в качестве основной причины бегства

на Кубань слабость караулов на границах Войска Донского и в

смежных с ним местностях. Именно поэтому, по его словам, беглецы

«находят удобность прокрадываться сюда».
Щербина так же касается проблемы возвращения казаков из Турции на Кубань, и отводит Бурсаку немаловажную роль в этом возвращении. 1804 году генерал присылает Бурсаку из Херсона запорожца Белицкого, для того, чтобы атаман его обласкал и уговорил написать брату письмо в Турцию. Такой ход был сделан с целью убедить турецких казаков перейти на сторону России «… под условием льгот и прощения». Ф. Я. Бурсак отлично справился в этой задачей, Белицкий написал письмо брату «…что он живёт в Ачуев, занимается важную роль в деле освоения Кубани переселенцами из Малороссии, оказывая посильную помощь в строительстве и устройстве быта, защите от горцев.
Еще одно проблемой Черномории, описываемой Щербиной в своем труде является отсутствие должного медицинского обслуживания.   Например, Щербина говорит, что когда в войске оказывалось много больных, преимущественно взрослое население, лекарь Кирхнер неоднократно сообщал Бурсаку, что на излечении находятся больные разными болезнями, в том числе и заразными. Мест для размещения людей не было. Тогда в декабре 1813 года Бурсак просил герцога де-Ришелье выслать в войско врачей, и получает от герцога ответ, что врачей не [4; с.480]. т.

. В 1808—1811 гг. с Украины на Кубань переселилось

4 Возьмем для примера «Список сколько в селении Кущевском

обоего пола душ самобеднейших», переселившихся из Черниговской

губернии в 1810 г. В этом списке 561 человек. Переселенцы были

так бедны, что начальство оказалось вынужденным во избежание

голодной смерти отпустить им для прокормления 283 четверти

хлеба 2.

Несмотря на критическое отношение к административным способностям Ф.Я. Бурсака, Ф.А.Щербина неоднократно подчеркивает, что атаманствовать Федору Яковлевичу было не так уж легко. Войсковое правительство существовало при Бурсаке толь 2 года. Грамотой Павла I от 1801 года устанавливалась новая форма управления в войске. Войсковое правительство заменялось войсковой канцелярией, которая разделялась на 6 экспедиций. [1; c.348]. Первые же шаги управления ознаменовались конфликтами между атаманом Бурсаком и особым членом канцелярии генералом Кираевым.  Ф.А. Щербина пишет, что Бурсак с первых же дней прибытия генерала отстаивал свою главенствующую роль атамана. Кираев же изначально поставил себя очень враждебно по отношению в войсковой администрации, проявил превышение своих полномочий. Впоследствии, не без участия Ф.Я. Бурсака был отстранён от занимаемой должности. В январе 1801 г. атаманы ку-

ренных селений представили, по предписанию войсковой канцеля-

рии, цифровые данные о населении с краткой характеристикой

каждого казака.

Что касается просвещения и экономического развития войска, автор «Истории Кубанского казачьего войска» пишет, что в 1803 году была открыта первая школа, а затем войсковое училище для казачьих детей, возникают войсковые заводы-конский, овчарный, и суконный. Но, по мнению Щербины, это принесло войску огромные убытки, большие, чем прибыль. В деле становления образования Щербина уделяет мало внимания значению деятельности Бурсака, он вообще не пишет об атамане как о просветителе. Ведущая роль тут принадлежит войсковому протоиерею К. В. Россинскому, Бурсаку же отводится место покровителя и финансового помощника. В июле 1805 года Бурсак обратился с просьбой к жителям Черномории о финансовой помощи на содержание развития образования. На эту просьбу отозвались 117 человек. Таким образом, пишет Щербина, центральное управление не дало войску ничего и первое училище было чисто казачьим во всех отношениях. После же открытия в Екатеринодаре библиотеки, Бурсак внес в ее фонд собственные книги, т.к. сам имел некоторую коллекцию [2; с.320].

 Щербина так же иллюстрирует переписку архивных Бурсака с пашой Турции Османом, касающуюся набегов горцев. Паша видит в атамане союзника в борьбе против горцев. Но иногда и казаки не гнушались кражей.  Так в 1800 году из письма Османа пашы Бурсаку видно, что казаки и натухаевцы украли 150 лошадей. Паша просит Бурсака вернуть лошадей. [1; с.348].

Чаще всего в работе Щербины можно встретить   переписку Херсонского губернатора герцога де Ришелье с атаманом.  Когда в 1805 и в 1810 годах возникла проблема эксплуатации труда казаков с их жен без вознаграждения, Ришелье приказывает Бурсаку разобраться и наказать виновных. Бурсак в рапорте Ришелье дает объяснения всем обстоятельствам дела. Но все дело в том, что и сам Бурсак, исходя из донесений на имя де Ришелье, оказывается причастным к невыплатам денег казакам и казачкам. К счастью для атамана, говорит Щербина, дело не получило широкого разбирательства, и герцога вполне устроили объяснения Бурсака.   В связи с похожими обстоятельствами, в 1810 году по распоряжению Ришелье отстраняет старшину Бурноса от должности воскового командира. Этот случай канцелярия смогла впоследствии представить в таком виде, что Ришелье приказал Бурсаку вернуть Бурнаса в должность [3; с.800]. Такие факты являющиеся частым явлением в этот период истории, конечно не красят войсковое правительство и в первую очередь, атамана Бурсака. Что касается эксплуатации труда крепостных, то в одной из статей Щербины можно встретить слова о том, что наказной атаман Бурсак в 1803 году купил на 1950 рублей ассигнаций 50 душ крепаков и крепачек [5; с.36].Это подтверждает мнения тех, кто считает, что в Черноморском войске существовало крепостничество. Из журнала войскового правительства от 12 сентября 1806 г. вид-

но, например, что казаки Батуринского и Березанского селений

выразили протест в связи с прошением сотника Ковтуна о разре-

шении занять участок под сад на левом берегу р. Великого Бейсуга.

Войсковое начальство отвергло жалобу казаков на то, что участок

Ковтуна стеснит их поля и сенокосы. Отказ сформулирован так:

во-первых, участок, просимый Ковтуном, ранее был под хутором

сотенного есаула Хмары, и никто по поводу этого не высказывал

недовольства, во-вторых, разведение фруктовых деревьев —• дело

весьма полезное вообще и, в частности, для протестующих казаков,

так как оно и их побудит заниматься садоводством2. Последний

мотив содержит значительную дозу иронии по адресу куренных

обществ.

Хуторянин был очень тяжел на подъем. Его невозможно

было расшевелить велеречивыми указами. Мало действовали на

него и те средства принуждения, к которым призывались окружные

власти. 29 февраля 1808 г. член войсковой канцелярии Животов-

окий, вернувшись из Ейского и Бейсугекого округов, куда был

командирован для объезда, нарисовал в своем рапорте такую кар-

тину: «Некоторые (казаки. — В. Г.) за всеми понуждениями на-

чальства с начала прибытия войска на оию землю и до сих пор с

хуторов во оные (селения. — В. Г.) не переселены, чрез что

жительствующие ныне в селениях казаки всегда употребляются в

разные случающиеся по службе и по гражданству наряды, кои пре-

терпевают от проходящих воинских команд от постоев немалое

притеснение...» 2.

Начиная с 1813 г., в официальных документах все настойчивее

подчеркивается, что вред хуторов заключается в «пристанодержа-

тельстве» беглых и в распространении, ввиду этого, «воровства и

разбоя». Войсковой атаман Бурсак, направляя 1 октября 1813 г.

отношение войсковой канцелярии, повторил распоряжение дюка

де-Ришелье об уничтожении хуторов и разъяснил, что исключение

может быть сделано только для тех из хуторян, о благонадежности

которых и их непричастности к «пристанодержательству» беглых

.дадут подписку куренные общества

Современники' пробовали факту «пристанодержательства» со

стороны указанной группы хуторян давать, не без лукавства, дру-

гое объяснение. 28 июля 1814 г. в черноморскую канцелярию от

группы старшин (подполковника Бурсака, хорунжего- Высочина и

полковника Барабаша) поступило' следующее прошение: казаки

разных куреней Таманского округа выстроили хутора при Черном-

Ерике, как раз у старшинских рыболовных заводов, и, в обход по-

становления об уничтожении хуторов, назвали свои хутора рыбо-

ловными заводами.

Начало этому огромному хозяйству положил еще в 90-х годах

XVIII в. отец Павла Бурсака, бывший запорожский старшина

Ф. Бурсак, занимавший должность войскового атамана.

Сам П. Бурсак в 1854 г. так описывал свое хозяйство: «На ху-

торах Челбасском и Понурском разведены сады, лески, устроены

капитальные водяные мельницы, коих плотинами поднята вода и

оплодотворена земля, улучшено и умножено пригнатое с Запо-

рожской земли лучшее заводское скотоводство и овцеводство, сверх

того разведены гишпанские овцы до трех тысяч голов и два кон-

ских завода более двух тысяч голов, из которых выходят лошади

такой доброты, что, вынося труды, жар и нужды,

     В свое должности атаман Бурсак находился с 1799 по 1816 гг. Щербина ставит в укор Бурсаку что последний сам попросился уйти на покой как только ослабел для военных походов. Щербина делает акцент на том, что внутренние хозяйственные дела Черномории были не очень важны для Бурсака, а только военные походы.   Но ведь и Щербина больше уделяет внимания именно карательным экспедициям. Экспедиции описаны Щербиной очень подробно, в хронологическом порядке. Так им были предприняты ряд походов за Кубань в 1800, 1807, 1809, 1810, 1811 годах. За эти действия Бурсак был произведен в генерал-майоры в 1807 году. В работе Щербины Бурсак выступает личностью противоречивого характера.   С одной стороны, Федор Андреевич пишет, что атаман был склонен к патриархальным порядкам расправы, сложившимся у него из воспитания запорожской сечи. Щербина приводит пример, что в архивах сохранились документы распоряжений Бурсака о наказании киями или палками, суровые наказания до смертной казни. С другой стороны, говоря о походах против горцев, то несмотря на активную их организацию и выполнение атаман Бурсак вовсе не стремился к войне с воинственными соседями. Нередкими являются случаи, когда Бурсак спасал от разъяренных казаков натухаевцев и черкесов [4; с.480]. 

        Еще раз хочется отметить, что в исследованиях Щербины атаман Ф.Я. Бурсак выступает больше как военный деятель и организатор военных походов, нежели как чуткий и талантливый администратор. Но так же не стоит забывать того факта, что это взгляд Щербины, работа которого была выполнена по заказу, и как сам пишет автор «Истории Кубанского казачества», многие архивные документы просто не вошли в двухтомник из-за их огромного количества. В любом случае атаман Федор Яковлевич Бурсак это человек своего времени, старой закалки, строгой дисциплины и взглядов. Держа в подчинении и называя казаков, Ф.Я. Бурсак сам придерживался точно таких же законов казачьей жизни.  И несмотря на большие финансовые затраты, период его атаманства Черномория пополнилась огромным количеством переселенцев, открывались учебные заведения, был создан казачий хор, а горцы перестали безнаказанно разорять казачьи курени.  Так же хочется отметить, что хотя существует довольно большое количество написанной о Бурсаке литературы, остается много белых пятен в его биографии и деятельности.

__________________________________

Библиографический список:

1.Кубанский сборник Т.1, Краснодар, 2006 с.348.

2.Орлов П. Сборник Т. II. М: Просвещение, с.320
3.Щербина Ф.А. История Кубанского Казачьего Войска. В. 2-х т.-(Репринтное воспроизведение).-Екатеринодар, б/и., 1910-1913.Т.2 история войны казаков с закубанскими горцами.-1913.-800., ил.)

4. Щербина Ф.А., Фелицын Е.Д.  Кубанское Казачье Войско -Репринтное воспроизведение) Краснодар: Сов. Кубань, 1996. -480 с.

5.Статья Ф.А. Щербины о крепостных крестьянах для услуг Черноморского дворянства // «Кубанский край», 1911, 19 февр., №362