Литературно-театральная постановка "Человек №..."
материал по истории (5, 6, 7, 8, 9 класс) на тему

Литературно-музыкальная композиция «Человек №…»

Цели: осмысление трагического прошлого с целью извлечения уроков из истории, чтобы созидать настоящее и будущее; знакомство с литературным и культурным наследием.

Действие 1

Действие происходит в школе. Звучит спокойная музыка. Дети играют.

Начинает играть тревожная музыка. На экране выступление Адольфа Гитлера. Дети прекращают игру. Поворачиваются к экрану. В течение речи Гитлера они по очереди встают на колени. Все, кроме одной девочки. Речь заканчивается, дети начинают косо смотреть на эту девочку, а затем оскорбляют её, толкают,  вешают на шею звезду Давида и убегают.

Действие 2

Вокруг девочки появляется ещё 3 человека с жёлтыми звездами. Все стоят спинами к зрителям. На экране надпись: «Музей жертв Холокоста».

Входят экскурсоводы  с  группой школьников.

Экскурсовод 1: Ребята, перед вами люди, которые стали жертвами Холокоста, то есть преследования и массового уничтожения нацистами представителей различных народов и социальных групп. Всего фашистами и их союзниками было уничтожено более 6 миллионов человек. Больше всего убитых среди еврейского народа.

Экскурсовод 2: Это Анна Франк. В течение двух лет её семья скрывалась в убежище в одном из офисных домов в Амстердаме. Все это время девочка вела дневник, фиксируя хроники войны и свои личные переживания. Весной 1944 года Анна услышала по радио выступление министра образования Нидерландов, который призывал граждан сохранять любые документы, свидетельствующие о страданиях народа в годы немецкой оккупации. Особой ценностью, по словам политика, будут пользоваться дневники. Тогда-то Анна и приняла решение переписать свой дневник, переделав его в роман.

Экскурсовод 1: Однако уже через несколько месяцев убежище, в котором скрывалась Анна и еще несколько человек, было вскрыто. Его жители были отправлены в концлагеря. Анну и ее старшую сестру Марго отделили от родителей и отправили в концлагерь Берген-Бельзен, где через четыре месяца пребывания обе девушки подхватили сыпной тиф. В начале февраля Марго упала с нар и провела последние дни жизни в забытьи, лежа на полу — поднять ее ни у кого не было сил. Спустя несколько дней после смерти сестры бездыханное тело Анны нашли на улице.

Экскурсовод 2:  По словам друзей, пребывавших в том же лагере, Анна могла бы продержаться до освобождения, если бы знала, что ее отец жив. Отто Франк, единственный выживший обитатель убежища, дал согласие на публикацию некоторых фрагментов дневника дочери в 1946 году. 25 июня 1947-го книга вышла тиражом в 3000 экземпляров, который быстро был распродан. К 1950 году дневник переиздали шесть раз. В дальнейшем он был переведен на 67 языков, и к началу 1980-х его общий тираж составил 16 миллионов экземпляров. Сегодня во всём мире люди читают этот дневник и восхищаются мужеством этой маленькой хрупкой девочки.

Школьники по очереди передают Дневник Анны Франк, зачитывая по одной цитате:

• Можно заткнуть людям рот, но нельзя запретить им думать, лишь потому, что они слишком молоды.
• Запомни навсегда вчерашний день — его нельзя забыть, потому что он самый важный день в моей жизни. Да и для всякой девушки тот день, когда ее впервые поцеловали, — самый важный день!
• Петер сказал ещё:

- Евреи всегда были и будут избранным народом.

Я ответила:

- Хорошо бы они хоть раз были избраны на что-то хорошее.

• Пока я могу видеть это, — подумала я, — безоблачное небо и солнечный свет — я не смею грустить.
• После каждой войны всегда говорят: это никогда больше не повторится, война — такой ужас, любой ценой нужно избежать ее повторения. И вот люди снова воюют друг с другом, и никогда не бывает иначе. Пока люди живут и дышат, они должны постоянно ссориться, и как только наступает мир, они опять ищут ссоры.
• Солнышко сияет, небо голубое-голубое, веет приятный ветерок, и мне так хочется... так хочется... всего!.. Хочется поговорить, хочется свободы, друзей, хочется побыть одной. Так хочется... плакать!

Один из школьников читает наизусть стихотворение «Анна Франк» Рины Левинзон:

В этом городе таком знакомом,
дверь замкни и окна затвори.
Гибелью грозят фонарь над домом
и свеча запретная внутри.

Беззащитней, чем скворец в скворешне,
ангелу шептала: «Пожалей…»
Что ей снилось в этой тьме кромешной?
Черный ветер дул из всех щелей.

В темноте, над свечкой незажженной,
прячется, не ведая вины,
мой двойник, ничем не защищенный,
девочка последней тишины.

Действие 3

Экскурсовод 1: Последние дни Второй Мировой Войны, разрушенная Варшава. В сгоревшем доме у расстроенного фортепиано польский пианист Владислав Шпильман столкнулся лицом к лицу с немецким офицером. Шпильман не мылся уже несколько месяцев и более года жил, питаясь на помойках. Он был готов к удару или выстрелу в упор, но вместо этого офицер начал разговор. Он спросил Владислава о профессии и, хотя в подобных обстоятельствах вопрос казался лишенным смысла, Шпильман все-таки ответил: "Пианист".

Экскурсовод 2: Немец толкнул его к разбитому пианино и приказал играть. Это было совсем непростым делом для слабого, голодного, три года не прикасавшегося к клавишам человека. Шпильман начал наигрывать ноктюрн си-диез минор Шопена; это была та самая пьеса, которую музыкант записывал на Польском радио в день нацистского вторжения в Варшаву. После минутного молчания офицер спросил Шпильмана: "Вы еврей?", а потом дал ему еду на несколько недель и одежду. Когда офицер собрался уходить, Шпильман взял его за руку и сказал:

Экскурсовод 1: «Вы не знаете моего имени, вы о нем не спрашивали, но я бы хотел, чтобы вы его запомнили, ведь неизвестно, что будет дальше. Вам предстоит далекий путь домой, а я, если выживу, наверняка сразу начну работать, здесь же, на том же самом Польском радио, где работал до войны. Если с вами случится что-нибудь плохое, а я смогу чем-то помочь, запомните: Владислав Шпильман, Польское радио».

Экскурсовод 2: Этот офицер умер в лагере для немецких военнопленных, а Владислав Шпильман выжил. Много позже режиссер Роман Полански снял на основе этой истории свой знаменитый фильм "Пианист".

Просмотр отрывка из фильма «Пианист» под музыку Владека Шпильмана.

Действие 4

Один из экскурсоводов читает стихотворение Александра  Кушнера

Когда тот польский педагог,

В последний час не бросив сирот,

Шел в ад с детьми и новый Ирод

Торжествовать злодейство мог,

Где был любимый вами бог?

Или, как думает Бердяев,

Он самых слабых негодяев

Слабей, заоблачный дымок?

Так, тень среди других теней,

Чудак, великий неудачник.

Немецкий рыжий автоматчик

Его надежней и сильней,

А избиением детей

Полны библейские преданья,

Никто особого вниманья

Не обращал на них, ей-ей.

Но философии урок

Тоски моей не заглушает.

И отвращенье мне внушает

Нездешний этот холодок.

Один возможен был бы бог,

Идущий в газовые печи

С детьми, под зло подставив плечи,

Как старый польский педагог.

Экскурсовод 1: История Януша Корчака начинается с конца. С подвига, о котором знают все: ведёт отряд детей из приюта на поезд, увозящий их в лагерь смерти Треблинку. Комендант СС предлагает ему остаться — одному, без детей. Ответом ему служит злой хлопок вагонной двери, закрывшейся изнутри. «Вы ошибаетесь. Дети — прежде всего». Его жизнь была цельной, как ответ на вопрос, название его первой книги: «Как любить ребёнка?».

Экскурсовод 2: 6 августа 1942 года в Треблинке Корчак вместе со своими детьми вошёл в газовую камеру. Он держал на руках двух самых маленьких детей, которым рассказывал сказку.

Экскурсовод 1: Последняя запись в дневнике Януша Корчака, сделанная 5 августа 1941 года: «Последний год, последний месяц или час. Хотелось бы умирать, сохраняя присутствие духа и в полном сознании. Не знаю, что бы я сказал детям на прощание. Хотелось бы только сказать: сами избирайте свой путь. Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается».

Действие 5

Экскурсовод 2: «Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает, кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах».

Экскурсовод 1: Эти слова принадлежат ещё одному узнику концлагеря -  психологу с мировым именем Виктору Франклу, которому удалось пережить все ужасы лагеря смерти, сохранить своё человеческое достоинство и даже написать об этом книгу «Сказать жизни «да»!»

Школьники по очереди передают книгу Виктора Франкла, зачитывая по одной цитате:

• Стремление к смыслу помогает человеку выжить, и оно же приводит к решению уйти из жизни, оно помогает вынести нечеловеческие условия концлагеря и выдержать тяжелое испытание славой, богатством и почетом.
• Из всего этого мы можем заключить, что на свете есть две «расы» людей, только две! — люди порядочные и люди непорядочные.
• Все мысли и чувства концентрируются на одной-единственной задаче: выжить! И вечером, когда измученные люди возвращались с работ, от всех можно было слышать одну фразу-вздох: ну, еще один день позади!
• Человек, осознавший свою ответственность перед другим человеком или перед делом, именно на него возложенным, никогда не откажется от жизни. Он знает, зачем существует, и поэтому найдет в себе силы вытерпеть почти любое «как».
• Тот, кто не верит в будущее, в свое будущее, тот в лагере погиб. Он лишается духовной опоры, он позволяет себе опуститься внутренне, а этому душевному упадку сопутствует телесный.
• Человек всегда и везде противостоит судьбе, и это противостояние дает ему возможность превратить свое страдание во внутреннее достижение.

Действие 6

Экскурсовод 1: Знаете ребята, эти люди и миллионы других людей не совершили никаких преступлений, но оказались в заключении или преследовались нацистами и их союзниками просто потому, что принадлежали к нации, которую во время Второй мировой войны  лидер фашистов Адольф Гитлер, решил искоренить полностью. Они были евреями...

Все ребята становятся в ряд и рассказывают стихотворение Евгения Евтушенко «Бабий Яр». На экране информация о числе погибших в нацистских лагерях.

1. Над Бабьим Яром памятников нет.

Крутой обрыв, как грубое надгробье.

Мне страшно.

        Мне сегодня столько лет,

как самому еврейскому народу.

2. Мне кажется сейчас —

        я иудей.

Вот я бреду по древнему Египту.

А вот я, на кресте распятый, гибну,

и до сих пор на мне — следы гвоздей.

3. Мне кажется, что Дрейфус —

        это я.

Мещанство —

        мой доносчик и судья.

Я за решеткой.

        Я попал в кольцо.

Затравленный,

        оплеванный,

                оболганный.

И дамочки с брюссельскими оборками,

визжа, зонтами тычут мне в лицо.

4. Мне кажется —

        я мальчик в Белостоке.

Кровь льется, растекаясь по полам.

Бесчинствуют вожди трактирной стойки

и пахнут водкой с луком пополам.

Я, сапогом отброшенный, бессилен.

Напрасно я погромщиков молю.

Под гогот:

        «Бей жидов, спасай Россию!» —

лабазник избивает мать мою.

5. О, русский мой народ! —

        Я знаю —

                ты

По сущности интернационален.

Но часто те, чьи руки нечисты,

твоим чистейшим именем бряцали.

Я знаю доброту твоей земли.

Как подло,

        что, и жилочкой не дрогнув,

антисемиты пышно нарекли

себя "Союзом русского народа"!

6. Мне кажется —

        я — это Анна Франк,

прозрачная,

        как веточка в апреле.

И я люблю.

        И мне не надо фраз.

Мне надо,

        чтоб друг в друга мы смотрели.

Как мало можно видеть,

        обонять!

Нельзя нам листьев

        и нельзя нам неба.

Но можно очень много —

        это нежно

друг друга в темной комнате обнять.

Сюда идут?

        Не бойся — это гулы

самой весны —

        она сюда идет.

Иди ко мне.

        Дай мне скорее губы.

Ломают дверь?

        Нет — это ледоход...

7. Над Бабьим Яром шелест диких трав.

Деревья смотрят грозно,

        по-судейски.

Всё молча здесь кричит,

        и, шапку сняв,

я чувствую,

        как медленно седею.

И сам я,

        как сплошной беззвучный крик,

над тысячами тысяч погребенных.

8. Я —

        каждый здесь расстрелянный старик.

9. Я —

        каждый здесь расстрелянный ребенок.

10. Ничто во мне

        про это не забудет!

«Интернационал»

        пусть прогремит,

когда навеки похоронен будет

последний на земле антисемит.

11. Еврейской крови нет в крови моей.

Но ненавистен злобой заскорузлой

я всем антисемитам,

        как еврей,

и потому —

        я настоящий русский!