Революция 1917 г.Точки зрения. Современный взгляд
презентация к уроку (история, 11 класс) по теме

Белгородский Региональный институт повышения квалификации и профессиональной подготовки специалистов переподготовки

Исследовательский проект

Революция 1917 года:

современный взгляд и оценки                                                       

Выполнили:

                                                             слушатели курсов

                                Бычкова Т.Р.

                  Еремина Т.А.

Рецензент:

Старший преподаватель

кафедры общественных дисциплин

Алехин В.П.

Белгород

2012

Оглавление

           Стр.

Введение                                                                                                             3

1. Либералы и консерваторы об особенностях  революции 1917 года.       4

2. Противоречия, приведшие к революции.                                                   7

Заключение                                                                                                      14

Введение

Актуальность данного проекта очевидна. Прежде всего, это недавние события на Болотной площади в Москве – выступление оппозиции против существующего положения вещей, по сути, против власти. Появилась необходимость вновь пересмотреть предпосылки и причины революционных потрясений 1917 г., чтобы сделать правильный вывод и не допустить хаоса и беспорядков в современной России, а попытаться решить назревшие вопросы реформистским путем.

Целью данной работы является исследование различных версий  причин и предпосылок революции 1917 года в России, попытка дать оценку революции с точки зрения консерваторов, либералов и сторонников технологического направления, выяснить закономерность событий Октября 1917 года.

Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

показать многовариантность  исторического развития страны,

определить объективные и субъективные предпосылки революционной ситуации.

Какие  же причины стали главными для перерастания революционной ситуации в революцию?

В данной работе сделана  попытка доказать, что  именно Первая мировая война стала катализатором, который сделал революцию свершившимся фактом.

Если рассмотреть основные историографические посылы, то можно условно выделить три направления в оценке событий 1917 года.

Материалистическое направление:

Октябрьская революция -  закономерность, так как Февральская революция была незавершенной.

 (В.И. Ленина и воспоминания большевиков: В.А. Антонов-Овсеенко, Н.И. Бухарин, Н.А. Батурин, Г.Е. Зиновьев, М.И. Лядов, Л.Б. Каменев,  Ф.Ф. Раскольников, Л.Д. Троцкий)

Либеральное направление:

1.И Февральская, и Октябрьская революции – случайность, государственный переворот. (Милюков П.Н.,Струве П.Б.,И. Гессен )

2.События 1917 г- это одна большая революция, хронологические рамки которой колебляться по разным оценкам от событий первой русской революции 1905 г до конца гражданской войны, а в отдельных случаях до30 гг 20 века. (Маклаков В.А.)

Технологическое направление:

Февральская революция 1917 года носит прозападный характер - это попытка перенять западные политические институты

( Булдаков В.П.)  

Рассмотрим первые два направления более подробно.

1. Либералы и консерваторы об особенностях  революции

1917 года.

Либералы считали Февральскую революцию исторической случайностью, вызванной участием России в первой мировой войне, политической слепотой Николая II и его окружения. Так, по мнению П.Н. Милюкова, революция отнюдь не была неизбежной: предложенная "прогрессивным блоком" реформистская альтернатива вполне могла ее предотвратить, если бы дело не испортил царь, неспособный к каким-либо компромиссам.  Главной движущей силой революции П.Н. Милюков считал либеральную интеллигенцию, политический крах которой, оказался предопределен тем, что большевикам удалось натравить на нее массы. В.А. Маклаков, так же, как и П.Н. Милюков, отрицал закономерность событий 1917 г. Причину дальнейшей радикализации революции, приведшей, в конце концов, к победе большевизма, он видел в ошибках либеральной интеллигенции: "Либералы не захотели ограничиться "исправлением" монархии и защитить ее от революции, а в ослеплении кинулись в объятия революции, не понимая, что либерализм мог существовать лишь в составе исторической монархии, они открыли дорогу "интегральной революции". Редактор кадетской "Речи" И. Гессен воспринимал Октябрь и Февраль как единый процесс: Февраль был чреват Октябрем, "ради которого стихия Февраля разразилась настоящим праздником". Большинство авторов тех работ отрицали буржуазный характер Февраля и социалистический характер Октября. П.Б. Струве определял Февральскую революцию "историческим выкидышем".^[1]

Вместе с тем, некоторые современники считали революцию глубоко закономерной. Так, антибольшевик Н.А. Бердяев писал: "Мне глубоко антипатична точка зрения многих эмигрантов, согласно которой большевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли не кучкой преступников, сами же они неизменно пребывают в правде и свете. Ответственны за революцию все, тем более всего ответственны реакционные силы старого режима. Я давно считал революцию в России неизбежной и справедливой. Но я не представлял себе ее в радужных красках". Эту точку зрения разделял Л.П. Карсавин, высланный большевиками из России в 1922 г., и не имевший таким образом оснований преуменьшать их вину за случившееся: "Не народ навязывает свою волю большевикам, и не большевики навязывают ему свою. Но народная воля индивидуализируется в  большевиках, в них осуществляются некоторые особенно существенные ее мотивы: жажда социального переустройства и даже социальной правды, инстинкты государственности и великодержавия".

В Советском Союзе либеральное направление не могло получить развитие, так что эстафета досталась Западу. Первыми работами, в основе которых лежала революционное мировоззрение, явились публицистика революционеров - большевиков, меньшевиков и эсеров.

Важным историческим источником являются работы В.И. Ленина и воспоминания большевиков: В.А. Антонова-Овсеенко, Н.И. Бухарина, Н.А. Батурина, Г.Е. Зиновьева, М.И. Лядова, Л.Б. Каменева, В.К. Невского, М.С. Ольминского Н.И. Подвойского, Ф.Ф. Раскольникова, Л.Д. Троцкого, А.Г. Шляпникова. В них содержались бесценные свидетельства и оценки очевидцев. То, что одних не коснулся молох сталинских репрессий, а другие пали жертвой внутрипартийной борьбы, ничего не меняло в их оценках революций 1917 г. - все они до конца своих дней оставались марксистами, а со сталинской группой эти революционеры разошлись не в трактовки сущности революций, их необходимости и движущих сил, а по иным проблемам. Так, основой для плодотворной концепции событий 1917 г. могла стать фраза Л.Д. Троцкого: "Наши предки не позаботились подготовить... демократические условия для смягчения нравов нашей революции". В 1922 г. в прессе между ним - вторым человеком в большевистской партийной и государственной иерархии - и видным большевиком, первым большевистским, советским историком М.Н. Покровским - развернулась дискуссия по вопросу о предпосылках социалистической революции. Л.Д. Троцкий доказывал, что капитализм в России к 1917 г. был далек от европейской степени зрелости, что он развивался островками, что в экономике одновременно присутствовали и высшие его формы и низшие, а капиталистического монолита не было. М.Н. Покровский же утверждал обратное: что капитализм создал необходимые для этой революции предпосылки. Перейдя на язык аллегорий, Л.Д. Троцкий сравнивал Россию с кораблем, похожим одновременно и на баржу, и на пароход, идущий на европейском буксире. Подхватив полемический прием своего оппонента, М.Н. Покровский настаивал на том, что Россия все-таки пароход и идет своим ходом.

В равной степени последовательными марксистами до конца своих дней оставались и меньшевики. Они считали, что Россия могла стать буржуазной страной, что рабочий класс призван сыграть роль подталкивателя буржуазии. Февральскую революцию меньшевики охарактеризовали как всенародную, общеклассовую, славную, великую, бескровную. Крушение же идеалов и завоеваний Февраля произошло, в частности, потому, что к моменту революции в стране демократические идеи не обладали необходимой популярностью и, что еще более важно, самим меньшевикам и эсерам не удалось нейтрализовать большевистский радикализм.

Руководители эсеровской партии и эсеровские публицисты - А.Ф. Керенский, Н.Д. Авксентьев, В.М. Чернов - дополняли меньшевистскую концепцию своим видением. Сущностью Февраля они считали примирение сторонников войны и революции ради социальных реформ, крах же - объясняли неумением разных классов подчинить свои личные (узкие) интересы интересам общества в целом и умелой большевистской дискредитацией идеи демократической коалиции .

В основе меньшевистской и эсеровской историографии революций лежала проблема масштаба террора, которую могли позволить себе революционеры по отношению к основной массе населения страны. В условиях, когда для социалистической революции явно не хватало социальных предпосылок, революционерам-социалистам приходилось выбирать между этикой и революционным преобразованиями. Большевики выбрали второе и в скором времени втянулись в борьбу с основной массой населения страны. Эсеры и меньшевики выбрали первое. Кстати, вопрос этики в ходе революции оказался камнем преткновения и для некоторых большевиков.

2. Противоречия, приведшие к революции.

Вопрос о причинах русской революции относится к числу не только наиболее важных, но и к числу наиболее сложных. Сложных уже потому, что для ответа на него требуется определиться, считать ли революцию 1917 г. единым историческим процессом? Или более верно говорить о двух самостоятельных революциях: февральской и октябрьской? Тем более что существует несколько точек зрения на то, что следует понимать под термином “революция”. То ли это разворачивающееся во времени событие, то ли переход от одного типа общества к другому, то ли переход власти от одной социальной силы к другой. Словом, единства в подходах сегодня нет, хотя большинство историков в наши дни пишут всё же о единой революции 1917 года.

Где же выход?

Ясно, что Октябрь от Февраля не был отгорожен непроходимой стеной, более того, он органически вытекал из него. Но столь же не правомерно и затушёвывать те коренные отличия, которые существуют между Октябрём и Февралём, ведь именно Октябрь выводит русскую революцию 1917 г. на уровень Великих революций, и более того — делает её величайшей революцией в истории человечества. Февраль же по своему характеру и значению не выходит за рамки многих революций того времени.

Всё это заставляет вопрос об определении временных рамок и хронологии русской революции решать комплексно, учитывая все известные сегодня подходы к определению понятия революции. В этом случае русскую революцию 1917 г. следует воспринимать как единое историческое явление, точнее единый исторический процесс. При этом, однако, в ней отчётливо выделяются два разных и по характеру, и по глубине, и по движущим силам этапа. Важность этик этапов для характеристики самого процесса столь велика, что при взгляде на события 1917 г. с точки зрения формационного развития человечества, о них следует говорить как о самостоятельных революциях: и в феврале, и в октябре 1917 г. сменились не только господствующие политические силы, но и тип государства, и вектор исторического развития, и господствующий класс.

Соответственно, говоря о причинах и предпосылках революции, следует вести разговор, во-первых, о причинах и предпосылках русской революции 1917 г. в целом, во-вторых, о причинах и предпосылках каждого её этапа в отдельности. При этом под предпосылками следует понимать то, что делало те или иные события возможными, а под причинами — то, что делало их неизбежным. В противном случае можно повторить ошибку эсеровских теоретиков, в частности Чернова, которые путали внешние проявления кризиса социальной системы с пружинами развития революции.

Что даёт такой, комплексный метод с научной точки зрения? Во-первых, он позволяет рассмотреть революцию 1917 г. во всём многообразии её проявлений. Во-вторых, сразу становится видно какие же задачи стояли перед ней и были ли они решены в феврале? Если да — то на сколько. Если нет, — то сказалось ли это на созревании следующего этапа революции? Наконец, можно разобраться с вопросом, что же определило радикализм и глубину этого второго, октябрьского этапа революции: только нерешенность общих задач, стоявших перед страной, или ещё и какие-то другие, специфические именно для Октября факторы?

Поднимая проблему причин и предпосылок революции наиболее просто разобраться с той её частью, которая касается неизбежности революции в целом. Что Россия в начале ХХ в. стояла на пороге перемен мало кто отрицал уже в те годы. Не много желающих оспорить созревание в стране предпосылок свержения самодержавия и сегодня.

Известна, например, ленинская точка зрения на этот счёт. Согласно ей революция в России была возможна, поскольку страна превратилась в настоящий клубок противоречий. При этом противоречия эти носили столь острый характер, что буквально каждое из них даже само по себе могло стать детонатором общественного взрыва. Другой лидер большевиков Н.И. Бухарин, повторяя основные выводы В.И. Ленина, писал в разгар событий 1917 г., что в основе революционных потрясений в России лежали противоречия “между развитием производительных сил страны и полуфеодальными имущественными отношениями”, а так же соответствующим им “политическим укладом романовской империи”.^[2]

Вопреки распространенным сегодня суждениям, выводы большевиков о возможности в России революции не сводились к абсолютизации ими готовности к активным действиям одного только пролетариата. Тот же Бухарин, например, в качестве основной экономической проблемы страны называл недочёты реформы 1861 г., освободившей крестьян не только от крепостной зависимости, но, заодно, и от земли. Главное бедой села, по его убеждению, было то, что "при господстве крупного землевладения само хозяйство оставалось мелким". Таким образом, все громадное здание Российской империи строилось на слабой базе мелкого крестьянского хозяйства. Ни насаждение капитализма в деревне Столыпиным, ни кооперация не смогли "поднять крестьянское хозяйство на такую высоту, которая сделала бы излишней аграрную революцию". Дело, конечно, не в «высоте», а типе аграрных отношений. Как показывают современные исследования, в частности И.Я. Фроянова и С.Г. Кара-Мурзы, аграрные отношения, существовавшие в России и в начале XX в., и после реформ Столыпина ни в коей мере не способствовали поступательному развитию русской крестьянской общины, наоборот — душили её. Это создавало не только преграду для экономического развития деревни, но и постоянно порождало угрозу социального взрыва в деревне. На таком фундаменте Империя устоять не могла.

Впрочем, с революционными планами в начале XX в. выступали отнюдь не только большевики. Не оспаривали, что Россия созрела для революции и либералы, и даже черносотенцы. Либералы во главу угла своих концепций ставили проблему взаимоотношений власти и общества. Авторитарная власть, не дававшая стране войти в современную буржуазную цивилизацию, по мнению либералов, теряла свою притягательность. А это создавало условия для признания либералами легитимности революционной замены власти. Что же касается черносотенцев (или, как многие говорят сейчас — традиционалистов), то они, наоборот, главную беду видели именно в насаждении в России буржуазных порядков: меркантилизма и бюрократизма. 

Масштабы этих явлений, по оценкам черносотенцев, были пугающими, а поэтому мыслились и самые решительные методы борьбы с ними. Как писал в своём послании духовному авторитету русского традиционализма начала века епископу Антонию Волынскому член Русского собрания Б.Н. Никольский: “Быть консерватором нынче значит быть, по крайней мере, радикалом, а вернее – революционером”.

Таким образом, уже у современников Октября можно разглядеть все основные концептуальные подходы к изучению его истоков, будь то социальный, культурологический или любой другой. Хотя в наиболее законченном виде эти подходы, конечно, были сформулированы уже потом. Какие же трактовки причин и предпосылок революции 1917 г. в наши дни наиболее популярны? Даже если брать работы только серьёзных исследователей, без оглядки на историческую публицистику, таких подходов окажется несколько. Характерной чертой многих из них является то, что они выдвинуты в противовес, а не в развитие формационного подхода к революции. Тем не менее, научная сила материалистического взгляда на историю столь весома, что большинство нынешних концепций разработано с учётом его основных положений и выводов.

Как пишет один из наиболее крупных сегодня специалистов в области изучения революции 1917 г. В.П. Булдаков, среди наиболее распространённых современных концепций отечественной истории можно назвать концепцию модернизации. С позиции модернизации сегодня объясняются не только события 1930-х гг., но и всей российской истории с конца XIX века. В общую парадигму модернизации укладываются и реформы 60—80-х гг. этого века, и деятельность реформаторов века ХХ-го: С.Ю. Витте, В.Н. Коковцева, П.А. Столыпина. Причины же революции легко объяснимы как результат пробуксовки модернизации на психосоциальном уровне, а так же на уровне политико-экономического развития.

Концепция модернизации в наиболее продвинутых своих вариантах подразумевает изменения не только в экономической сфере. Модернизация, согласно такому, расширенному подходу, охватила все области жизни, включая политическую надстройку и область социальной психологии. Но специфика России как сложного, многоукладного организма не позволяет свести все происходившие в ней на рубеже XIX—XX веков процессы исключительно к результатам модернизации. Поэтому в последние годы важное место в исторической науке приобретает цивилизационный подход.

Концепция параллельных цивилизаций не случайно родилась в России в трудах славянофилов. Она отражала специфику страны. Специфику, проявившуюся практически во всех областях. Как справедливо отмечает тот же Булдаков, в начале XX века Россия представляла собой особый реликтовый тип империи. Не капиталистическая, но и не традиционная, Российская империя не была “пережитком”, хотя и строилась на “архаичных”, патерналистских общественных связях. Власть при этом держалась не только на насилии, законе, и т.п., но и на определённом авторитете, уходящим в прошлое.

Понимание России как некоего целого, хотя и крайне сложного, организма позволяет по-новому говорить и об истоках революции в ней. Революция, понимаемая как кризис этой империи, не могла явиться результатом случайного стечения обстоятельств. Наоборот, революция вызревала в обществе на протяжении нескольких десятилетий подряд. Кризис империи был системным, т.е. затронул все важные для развития общества сферы. Следовательно, и предпосылки революции следует изучать во всех сферах: идеологической, политической, социальной, институциональной, экономической, даже бытовой...

По мнению В.П. Булдакова, при таком подходе можно выделить несколько уровней (стадий, этапов, компонентов) революционного кризиса. Так, этическая стадия кризиса, связанная с десакрализацией власти, началась с подмены традиционных форм власти бюрократическим абсолютизмом в эпоху Петра I. Идеологический компонент кризиса связан с формированием западнической элиты. Политический кризис вытекал из раскола элиты на бюрократию и оппозицию (интеллигенцию). Сопротивление интеллигенции любым шагам власти вело к кризису в области управления. Охлократический этап кризиса вызван растущей маргинализацией целых слоёв населения и т.д.^[3] 

Слов нет, концепция интересна. Но как пишет Булдаков, проблема предпосылок революции может быть правильно поставлена лишь при условии, если события революционных лет будут рассматриваться как часть более широких процессов ускоренных внешним вызовом. И эта оговорка о внешнем воздействии на ситуацию в России представляется очень важной. Она если даже не опровергает полностью цивилизационный подход, то серьёзно ограничивает возникшие на его почве спекуляции.

Правда, говоря о внешних факторах, было бы нелишним определиться, что же под ним следует понимать? В современной исторической науке под этим, столь «судьбоносным» для России внешним фактором чаще всего понимают I Мировую войну: неудачи на фронте, голод и разруха, диспропорции в экономике, усиление враждебной пропаганды со стороны Германии, нарушение работы транспорта, усиление критики либералами царского правительства, паралич власти, активизация революционных сил а армии и на флоте).

Иначе дело обстоит с разработкой вопроса о причинах и предпосылках отдельных этапов революции 1917 года, или, точнее Октябрьской революции. Многие историки, стремясь осмыслить произошедшее в стране, не торопятся признать закономерность социалистического этапа русской революции. Впрочем, и здесь можно невольно воскликнуть: Ничто не ново под Луной!». Позиции некоторых современных авторов в этом вопросе напоминают оценки, бытовавшие в нашей науке в 1920-е годы. Сторонники одного из существовавших тогда течений, так называемые “денационализаторы”, утверждали, что в стране не было собственной системы монополистического капитализма. Так, Л. Крицман прямо указывал, что происходившее в России сращивание банков и промышленных монополий было сращиванием иностранного банковского капитала с иностранным же промышленным капиталом. Таким образом, происходило не создание системы национального финансового капитала, а расширение сферы эксплуатации иностранного финансового капитала. Понятно, что такие взгляды прямо вели к отрицанию существования в России предпосылок социалистического этапа революции. В то же время, отнюдь не во всех исторических исследованиях, вышедших уже в период после 1985 г., ставятся под сомнение объективность и закономерность социалистической революции в России. Так, например видный историк Г.Д. Алексеева в своём труде «Критика эсеровской концепции Октябрьской революции» не только подробно излагает Ленинский взгляд на эту проблему, но и активно отстаивает его актуальность.

Как же можно суммировать те взгляды и подходы, которые существуют сегодня к вопросу о причинах и предпосылках революции 1917 г., и её октябрьского этапа? Попробуем подвести некоторые предварительные итоги ведущихся по этому вопросу дискуссий.

Назревание революционного кризиса в Российской империи проходило на фоне перехода от традиционного к современному индустриальному обществу. Непростой уже сам по себе, процесс осложнялся в условиях России двумя основными противоречиями: между многоукладным экономическим развитием и жёстким авторитарным правлением; между быстрым внутренним развитием страны и её отставанием от передовых индустриальных государств и т.д.

Другой очень важной чертой российской действительности было то, что в силу запоздало вторичного развития капитализма в ней как бы накладывались друг на друга разные исторические эпохи, спрессованные во времени и пространстве. Ситуация не подразумевала для России повторения с запозданием на несколько десятилетий опыта передовых стран. В России возможность складывалась особая “комбинированная” формация, при которой новейшие организационные формы капитализма вживались в прочие уклады либо преобразуя их, либо консервируя, либо разрушая, либо вступая в антагонистические конфликты. Ввиду этого старые противоречия помножались на новые. Одновременно приходилось решать вопросы внешней безопасности, аграрный вопрос, задачи индустриального роста и связанные с этим в тех условиях противоречия между трудом и капиталом, снимать межнациональную напряжённость, демократизировать общество.

Эти-то предпосылки, которые были на лицо уже в период революции 1905 г. и послужили основой февральской революции. Все имевшиеся в стране противоречия были, к тому же, существенно обострены Мировой войной, которую и следует считать главным детонатором общественного взрыва. Но февральская революция не смогла решить ни одной из стоявших перед страной задач. Остался без ответа главный вопрос всякой революции — вопрос о власти. Вместо его решения в стране установилась ситуация двоевластия. Псевдорешение было найдено и для национального вопроса. По свидетельству далёкого от большевиков чешского политического деятеля К. Крамаржа, политика Временного правительства вела к распаду российского государства. Непоследовательные шаги правительства в других важнейших для России вопросах — аграрном и рабочем, — только обострили их. И, наконец, Временное правительство продолжало вести политику войны, тем самым почти наверняка обрекая себя на повторение судьбы царского правительства. Все эти обстоятельства, взятые в совокупности, предопределяли неизбежность следующего, существенно более радикального этапа революции.

Но были у Красного Октября и другие, качественно иные, нежели у всей русской революции 1917 г. в целом, предпосылки, определившие его социальную природу. Помимо уже называвшихся историками в прошлом, назовём ещё два, как нам представляется, значимых фактора, предопределявших именно социалистический характер Октябрьской революции. Речь идёт о вызревании в обществе коллективистских производственных отношений. Во-первых, по-новому сегодня следует посмотреть на роль в революции 1917 г. рабочего движения. Рабочее движение в 1917 г. оказывало мощное воздействие не только на политику, но и на экономику. Успехи движения за рабочий контроль создавали в русской промышленности такую ситуацию, когда собственность формально всё ещё принадлежала старым владельцам, но фактически — через фабзавкомы в сфере производства, через профсоюзы в сфере распределения, через рабочую кооперацию в сфере обмена, — рабочее самоуправление всё решительнее создавало условия для победы коллективных, некапиталистических форм собственности. Система рабочего самоуправления имела и соответствующую политическую надстройку — Советы. Переоценивать зрелость и значимость системы органов рабочего самоуправления не приходится, но и каким-то образом сбрасывать её со счёта, как стало модно сегодня, в корне неверно.

По-новому сегодня следует взглянуть и на потрясшую страну аграрную революцию. В частности, существенной корректировке необходимо подвергнуть укоренившуюся со времени Г.В. Плеханова точку зрения на "несоциалистичность" русского крестьянства. Сторонники этой точки зрения в большевистской партии (а вслед за ними и советские историки) не только искажали факты, но и подвергали серьёзной ревизии своего учителя Маркса, хотя и клялись в верности его заветам. Сам Маркс, как известно, видел путь России к новому обществу во многом именно через крестьянскую общину с её традициями трудовой демократии, социальной справедливости, коллективизма, совместного землепользования, взаимовыручки. При этом он подчёркивал необходимость определённых политических условий, которые бы смогли раскрепостить солидарные начала общинного уклада, но именно такие условия в перспективе создавала Октябрьская революция.

Таким образом, и объективные, и временные противоречия, и противоречия, связанные с нерешенными проблемами модернизации послужили основой  революции.  

Но поскольку противоречия  между городом и деревней, между центром и окраинами, между русскими и инородцами, между государством и монополиями, а также противоречия, связанные с сохранение помещичьего землевладения, незавершенностью  индустриализации, отсутствие власти у буржуазии, отсутствие социальной адаптации населения, отсутствие либеральных и парламентских традиций имели место  и ранее, скажем в 1905 году, то  существенно они были обострены именно  неудачами на фронте, разрухой, голодом, диспропорцией в экономике, что привело к усилению критики царского правительства, фактическому параличу власти и к активизации революционных сил в армии и на флоте.

Таким образом, очевидно, что именно Первая мировая война  и явилась главным детонатором общественного взрыва и сделала революцию 1917 года свершившимся фактом.

Список литературы

1. Российские консерваторы. М., 1997. - 383 с.
2. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. - апрель 1918 г. М., 1991.
3. Авалов П. В борьбе с большевизмом. Гамбург, 1925.
4. Верховский А.И. Россия на Голгофе: (Из походного дневника 1914-1918 гг.) //Военно-исторический журнал. 1993. N 5. С. 82-88.
5. Милюков П.Н. История второй русской революции. Т. 1. Вып. 1. София, 1921. С. 39.
6. Россия. 1917. 8 октября.
7. Гессен И. В двух веках. Б.м. 1937. С. 356.
8. Возрождение. 1927. 12 марта
9. Бердяев Н.А. Самопознание. М., 1991. С. 226.
10. Очерки по истории Октябрьской революции в двух томах. Т.1. М.-Л., 1927. С. 412
11. Программы и планы (по истории для школ) на 1935/1936 учеб-ный год. М., 1935.
12. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов. М., Т.1. С. 484-485.
13. Правда. 1917. 5 апреля.
14. КПСС в резолюциях: Т. 1. С. 487-489.

15. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 341.
16. Пионтковский С. Февральская революция. (Популярный очерк). Л., 1925.
17. Дубровский С. Крестьянство в 1917 г. М., 1927.
18. Бонч-Бруевич В.Д. В.И. Ленин в России. После Февральской революции до третьиюльского выступления пролетариата и солдат в Петрограде. (По личным воспоминаниям). М., 1926.
19. Бухарин Н.И. Классовая борьба и революция в России. Тверь, 1918. С. 9.
20. Кучин А. Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года. М., 1938.
21. Бурджалов Э.Н. О тактике большевиков в марте-апреле 1917 г. //Вопросы истории. 1956. М., С. 38-56.
22. Томарев В.И. Подъем рабочего движения в Поволжье в 1910-1914 гг. //Поволжский край. 1972. Вып. 1. Саратов. 1972. С. 82-97; Рачков Л.И. Состав и положение металлистов Москвы и московской губернии в годы нового революционного подъема (1910-19140) //Рабочий класс и рабочее движение в России в период империализма. Сб. трудов. Вып. 55. М. 1979. 17-2; И др.
23. Щербаков Н.Н. Об идейных течениях в рабочем движении Сибири начала ХХ в. (по материалам газет "Правда" и "Луч") //Ссыльные революционеры в Сибири. Иркутск, 1981. С. 65.
24. Волобуев П.В., Булдаков В.П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению. //Вопросы истории. 1996. N 5-6. С. 29.