Тематическое планирование уроков истории и формирование антикоррупционного мировоззрения в 10 классе
методическая разработка по истории (10 класс) по теме

ТЕМАТИЧЕСКОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ.

ИСТОРИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ

 АНТИКОРРУПЦИОННОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ ШКОЛЬНИКОВ.

10 КЛАСС

Примерное планирование но интегрированному курсу Всеобщей и Российской истории

10 класс. (70 часов)

Учебник «Россия и мир с древнейших времён до конца XIX века». / О.В.Волобуев,

 В.А.Клоков, М.В.Пономарёв, В.А.Рогожкин. - М.: Дрофа, 2005 - 2009гг.

              Формирование антикоррупционного мировоззрения школьников на уроках истории и обществознания/

            Методическое пособие. О.Н.Журавлёва- М., «Вентана-Граф», 2010.

            Данное поурочное планирование ориентировано на изучение интегрированного курса Всеобщей и Российской истории в 10 классе на базовом уровне из расчёта 70 часов в год (2 часа в неделю). Антикоррупционное мировоззрение включено в темы уроков в виде модулей «Злоупотребления должностных лиц».

МОДУЛЬ 1. Злоупотребление должностных лиц в  XI-XШ вв.

Вместе с появлением государственности, властно-подчи нительных связей появилась и коррупция. Она свойственна всем странам независимо от политического устройства и уровня поли тического развития и различается лишь масштабами.

Рассмотрим феномен коррупции в истории Российского государства.

Н.Г. Чернышевский в «Письмах без адреса» писал: «Ис кони веков, от Рюрика до наших дней, богата была наша Русь взя точниками...» Русская государственность на начальных этапах своей истории характеризовалась княжеско-дружинным управле нием. Они и составляли «аппарат власти». Дружина жила за счёт доходов князя, многочисленные пиры и раздача богатств служи ли средством сплочения дружины и поддержания княжеского ав торитета. В конце XI в. современник, вспоминавший «древних князей и мужей их», которые не в пример новым «не собираху много имения, ни творимых (искусственных) вир, ни продаж вскладаху на люди, но оже будяаше правая вира, а ту взимааше и дружине на оружие дая»'.

В древнерусских источниках сведения о первых зло употреблениях должностных лиц сохранились примерно с XII в. Так, уже Даниил Заточник предостерегал: «Не имей себе двора близ царёва двора и не держи села близ княжего села: ибо тиун (должностное лицо в хозяйстве князя. — О.Ж.) его — как огонь, на осине разожжённый, а рядовичи (категория зависимых от князя людей. — О.Ж.) его — что искры. Если от огня и устере жёшься, то от искр не сможешь устеречься и одежду прож жешь»2. Современники Даниила Заточника с сомнением спра шивали, какая судьба ожидает тиуна на том свете, потому что тиун несправедливо судит, взятки берёт, людей мучит. Ле топись XIII в. рассказывает: когда митрополит Кирилл покинул разорённый монгольскими полчищами Киев и отправился во Владимир, то повсеместно проповедовал против «мздоимства, чародейства и пьянства».

Осуждение обществом этого порока сопровождалось по рицанием и на государственном уровне. Правовые памятники этого периода не содержат статей о преступлениях против госу дарственной власти и службы, тем не менее в Пространной ре дакции «Русской Правды» есть две статьи (ст. 9 и 74), в которых устанавливаются фиксированные размеры натурального и де нежного обеспечения общиной государственных чиновников. Го сударственным чиновникам, собиравшим виры, и судебным чи новникам при взыскании ими продажи полагалась определённая сумма от взысканных штрафов (У- часть), а также обеспечение продуктами питания. Несмотря на фиксацию размера содержа ния, сам принцип процентного отчисления судьям от каждого штрафа не мог не способствовать искусственному увеличению ко личества уголовных дел. Наказания производились по усмотре нию князя или его доверенных лиц — в основном имущественно го взыскания.

МОДУЛЬ 2. Злоупотребление должностных лиц в XIV-XVI вв.

Законодательство XIV—XVI вв. запрещало «посулы», по нимая под ними незаконное вознаграждение за осуществление официальных властных полномочий. Первое упоминание о «по суле» в законодательстве Руси связано с Двинской уставной гра мотой Василия I (1397—1398 гг.), статьей 61. Посул — слово, имев шее в русском языке несколько значений: это и обещанная плата, и выкуп, и пошлина, и взятка. В Псковской и Новгородской (сер. XV в.) судных грамотах понятие «посула» употребляется в смысле взятки: «А тайных посулов не имати ни князю, ни посад нику» (ст. 4) (словосочетание «тайный посул» имеет цель усилить смысл запрета) и «докладшиком от доклада посула не взять...» (ст. 26)-. Для отступников упоминалась Божья кара, а наказания (имущественные) определял князь или его приближённые.

Первым, кто в российской истории попытался законом ограничить действия казнокрадов, стал Иван III (1462—1505). В Судебнике 1497 г. предусматривалось ограничение коррупци онных действий и впервые в Русском государстве вводился за прет брать посулы (взятки): «Судити суд бояром и околничим.

А на суде быти у бояр и у околничих диаком. А посулов бояром, и околничим, и диаком от суда и от печалования не имати; також и всякому судне посула от суда не имати никому. А судом не мсти- ти, ни дружити никому»1. Однако формальные запрещения были мало эффективны. Преступления должностных лиц всё более распространялись, и к XVI в. стало очевидно, что без установле ния в законодательном порядке санкций борьба со взяточничест вом и лихоимством невозможна.

Центральное место с середины XVI в. занимает Судеб ник 1550 г. В период царствования Ивана Грозного по этому Су дебнику взяточничество было официально признано тяжким преступлением и устанавливались строгие наказания за наруше ние должностными лицами этого запрета. Так, в первой статье отмечалось: «А судом не дружити и не мстити никому, и посулу в суде не имати; також и всякому судье посулов в суде не имати». Расширялся круг лиц, подлежащих ответственности за должност ное преступление — «боярин, или окольничий, или дворецкий, или дьяк». Устанавливалась ответственность за должностное пре ступление, совершённое в результате получения взятки:

«3. А который боярин, или дворецкой, или казначей, или дьяк в суде посул возьмёт и обвинит не по суду..., и на том бо ярине, или на дворецком, или на казначеи, или на дьяке взяти ис- цов иск...

1. А который дьяк список нарядит или дело запишет не по суду, не так, как на суде было, без боярского, или без дворецко го, или без казначеева ведома, а обыщетца то в правду, что он от того посул взял, и на том дьяке взяти перед боярином вполы да вкинута его в тюрму.
2. А подьячей, которой запишет не по суду для посула без Дьячего приказу, и того подьячего казнити торговою казнью, би- ти кнутьём»2.

В Судебнике Ивана IV фиксируется одна из мер, с по мощью которых правительство пыталось бороться с преступлени ями такого рода: надзор начальников за своими подчинёнными. Согласно ст. 4 дьяк, составивший за взятку подложный протокол или исказивший показания сторон, уплачивал сумму иска и под- вергался тюремному заключению. Вторую половину должен был уплатить боярин, не уследивший за своим подчинённым. Ответ ственность предусматривалась в виде денежных выплат, временно го и бессрочного тюремного заключения. Кроме того, изобличён ные в преступлении подвергались телесным наказаниям. Виновно му привязывали к шее вещь, взятую им в подарок, например, кошелёк, серебро, жемчуг, солёную рыбу1. Впервые в качестве на казания за чрезмерность во взятках была применена смертная казнь: так по царскому приказу поступили с дьяком, который при нял в качестве взятки жареного гуся, начинённого монетами: его вывели на торговую площадь, и царь спросил у палачей, кто уме ет разрезать гуся. Затем царь приказал отрубить у дьяка ноги, ру ки, и, наконец, отсечь голову.

Германский дипломат Герберштейн заметил, что Иван IV зорко следил за тем, чтобы бояре не богатели без царского на то благословения, чтобы они приучались считать своё богатство царским подарком. Идея, что богатство является наградой за по литическую благонадежность, а демонстрация личной предан ности есть более надежное средство достижения материально го благополучия, чем энергия и деловые качества, укоренялась в сознании подданных. Не случайно при составлении всякого ро да прошений просители «припадали к стопам», клялись в вечной преданности и «слёзно» просили о милостивом наделении их землями и крепостными. При этом достаточно было оказаться в опале, ссылке, чтобы имущество было конфисковано.

Таким образом, в отличие от «почести» и платы «за рабо ту» посул был запрещён законом как взятка (в современном смыс ле слова). Но граница между взяткой и платой за труд была до вольно условной. Политический строй Московского государства развивался в сторону централизации, но достаточно оформлен ного государственного аппарата ещё не было. Административ но-территориальное деление было архаичным. В это время в ус ловиях отсутствия профессиональных управленческих кадров практиковалось назначение служилых людей в город или волость «для расправы людям и всякого устроения землям, себе же для по коя и прокормления». Власть на местах была передана в руки на местников и волостелей,которые получали в управление отдель ные территории (уезды, волости) и за выполнение администра тивных и судебных функций местная власть казённого жалованья от московской власти не получала, а получали в своё распоряже ние судебные пошлины и часть налогов с населения, собранных сверх установленных податей в казну, т. е. они «кормились» за счёт населения управляемых ими территорий. В дошедших до нас записях земских старост о расходах подробно указывается, сколько денег, мяса, рыбы, свечей, пирогов и других полезных в хозяйстве предметов «несено» воеводе, подьячим и прочим слу гам государевым. Такие подношения были делом обыкновенным и непротивозаконным. Даже в московских приказах, где большая часть служащих получала жалованье, пусть и небольшое, «корм ление от дел» было существенным и вполне легальным источни ком чиновничьего благосостояния. По свидетельству современ ников, в течение Святой недели судьям дозволялось вместе с кра шеными яйцами принимать малоценные вещи и даже деньги от 1 до 12 рублей. Такие подношения не рассматривались как посул.

Финансовые трудности государства не позволяли регу лярно платить даже минимальное жалованье, и практика «корм ления от дел» являлась частью государственной системы содер жания чиновничества, фактически узаконенным способом лич ного обогащения чиновника. Система кормлений сыграла крайне негативную роль в разъедании госаппарата коррупцией.

Земской реформой 1555—1556 гг. институт «кормления» был ликвидирован, а сборы на содержание кормленщиков прев ращались в особый налог в пользу казны.

С этого времени можно говорить о развитии коррупции в современном смысле слова. Продолжается стремление правите лей противостоять этому злу.

По свидетельству историка С.М. Соловьёва, «иностран цы, как и русские, говорят о старании царя Бориса уничтожить взяточничество. Если судья был уличён во взятках, то должен был возвратить взятое, заплатить штраф от 500 до 1000 и 2000 рублей, имение его отбирали в казну. Если это был дьяк, не пользовав шийся случайно особенным расположением власти, то его вози ли по городу и секли, причём висел у него на шее мешок со взят кою, будь то деньги или мех, или солёная рыба; потом преступни ка заточали. Но взяточничество не уменьшалось, только взяточники поступали осторожнее: для избежания подозрения просители вешали подарок к образу в доме правительственного лица или при христосовании всовывали деньги в руку вместе с красным яйцом»1. В годы Смуты сам царский престол стал пред метом интриг.

МОДУЛЬ 3. Злоупотребление должностных лиц в XVII веке.

Утверждение новой династии Романовых после 1613 г. сопровождалось переходом в местном управлении (областями) от принципа выборности администрации к назначению её ца рём. Создавался определенный порочный круг: внутреннее рас стройство жизни в стране после Смуты требовало концентрации средств и ресурсов центральной властью и вызывало рост произ вола администрации, затрудняя преодоление последствий кризи са. Слабая информированность правительства о положении дел на местах, особенно в отдалённых окраинах, заставляла идти на предоставление широких полномочий воеводам. Но то же самое расстройство хозяйства не позволяло, отменив кормления, ввес ти выплату жалования воеводам. Так, по словам А. Олеария, в XVII в. «брать взятки всем строго запрещается, под опасением наказания за то кнутом, по их тайно берут, особенно писцы, кото рые вообще охотно принимают посулы или подарки...».

Ярким примером того, к каким последствиям может при вести коррупция, является Соляной бунт 1648 г. в Москве. Масш табы коррупции в это время настолько возросли, что послужили одним из поводов к восстанию. Непопулярные меры правитель ства в налоговой системе усугублялись лихоимством высокопостав ленных чиновников. Особенно отличились возглавлявший Зем ский приказ Леоитий Плещеев, который превратил суд в инстру мент беспредельного вымогательства (по ложным обвинениям сажал людей в тюрьму и освобождал только за взятку), а также его шурин, руководитель Пушкарского приказа Пётр Трахониотов, который месяцами не выплачивал жалованье стрельцам, оружей никам и иным подчинённым, присваивая деньги служилых лю дей. Во время бунта участники потребовали выдать упомянутых лихоимцев, и требования москвичей были выполнены. Палач вы вел Плещеева на площадь, и толпа буквально растерзала взяточ ника, а его труп втоптала в грязь. На следующий день печальная

участь постигла и Трахониотова. Его водили с колодкой на шее по столице, а затем казнили. Это послужило хорошим уроком для других чиновников, хотя взяточничество не прекратилось. Царю Алексею Михайловичу пришлось в специальном обращении к вос ставшим обещать, что он сам будет следить за тем, чтобы вновь назначенные судьи чинили расправу «без посулов». Однако дан ное антикоррупционное выступление народных масс фактичес ки является единственным примером в нашей истории.

Тенденцию борьбы с должнос'шыми преступлениями продолжило Соборное уложение 1649 г. Принятое после Соляно го бунта, это уложение, действовавшее в России более двух веков, осуждало взяточничество и предусматривало многочисленные наказания за преступления, подпадающие под понятие корруп ции: подлог при переписке судного дела, утайка пошлин при ре гистрации дел и т. д. К нарушителям при .менял и достаточно суро вые меры — от денежного взыскания и запрета на должность до «битья кнутом или батогами (в зависимости от сословия), казни либо отсечения руки, но многие наказания по-прежнему отдава лись на усмотрение царя — «что Государь укажет»1.

Должностное лицо, уличённое в коррупции, должно бы ло вернуть взятые подарки и подвергнуться правежу, т. е. битью батогами. Размер штрафа мог колебаться, по свидетельству со временников, от 500 до 1000 рублей. Дьяков наказывали кнутом, привязав к шее взятую в подарок вещь, а гатем отправляли в ссыл ку. Судьи за взятки подвергались казни. Если же судья совершал ошибку «без хитрости», то к нему, согласно положению статьи 10 главы X Соборного уложения, применялась ответственность по тому же принципу — «что Государь укажет». Статья 6 главы X «О суде» распространяла эти наказания и на городские власти:

«5. А будет который боярин или околничей, или думной человек, или дияк, или иной какой судья, исца или ответчика по посулом, или по дружбе, или по недружбе правого обвинит, а ви новатого оправит, а сыщется про то допряма, на тех судьях взяти исцов иск втрое, и отдати исцу, да и пошлины и пересуд и правой десяток взяти на государя на них же. Да за ту же вину у боярина, и у околничего, и у думного человека вгяти честь. А будет кото

рый судья такую неправду учинит не из думных людей, и тем учи- нити торговая казнь, и вперёд им у дела не быти.

3. Да и в городех воеводам и дияком и всяким приказным людем за такия неправды чинити тот же указ».

Уложение узаконило доносительство об измене и недо несении, что можно считать одним из важнейших оснований для дальнейшего роста вымогательств. Судыо, бравшего взятки, мог ли уличить собственные его слуги или взяткодатели, которые, по словам В.О. Ключевского, нередко пользовались доносом в слу чае, если не были удовлетворены исходом разбирательства.

Анализ норм уложения царя Алексея Михайловича пока зывает, что основной законодательный акт XVII в. существенно дополнил законодательство по борьбе с лихоимством в сфере су дебной деятельности, в ратном деле (за отпуск ратных людей со службы без государева указа, за взятки), но серьёзных изменений в правовое регулирование борьбы со взяточничеством в других сферах не внёс. Через пять лет после принятия уложения в 1654 г. за «посулы» были биты кнутом князь Алексей Кропоткин и дьяк Иван Семёнов, взявшие соответственно 150 и 30 рублей и бочку вина с купцов, которых царь Алексей Михайлович собирался пе реселить в Москву. Купцы предпочли дать взятку, чтобы не пере езжать, не подозревая, что решение уже было отменено. Борьба велась, но прежде всего с грубейшим лихоимством, вымогатель ством и насилием, при попустительстве к менее вопиющим дей ствиям. Принятие подарков воеводами и другими служилыми людьми не наказывалось. Так историк В.Н. Татищев описывал случай, когда Алексей Михайлович при назначении кого-то вое водой сказал, чтобы тот, наживши денег, купил себе деревню. По окончании срока службы воевода отчитался, что «нажил» всего 400 рублей. После проверки его слов, показавшей, что брал он действительно только то, что приносили «в почесть», но сам не вымогал, царь дал этому «доброму человек)'» другой «нажиточ- ный город» в управление1.

Итак, российское законодательство давно обратило вни мание на проблему должностных преступлений. Отправной точкой в зарождении коррупционных отношений можно считать традиции «почести», подношений даров за выполненную работу. В законодательстве «почесть» — официально незапрещённая форма добровольного приношения (до введения запретов при Петре I). В дальнейшем почесть преобразовалась в мздоимство (получение чиновником каких-либо благ за совершение законных действий или бездействия) и лихоимство (получение чиновником каких-либо благ за совершение противоправных действий, без действия). Последствия системы «кормлений», позаимствован ной у Византии, веками проявлялись в российской действитель ности. Несмотря на многочисленные запрещения, коррупцион ные действия с ростом управленческого аппарата приобретали всеобъемлющий характер.

МОДУЛЬ 4. Злоупотребление должностных лиц в XVIII веке.

Борьба с коррупционными преступлениями занимала важное место во внутренней политике Петра I (1682—1725).

Он уделял должное внимание борьбе с коррупцией, например прово дя губернскую реформу 1708 г., достижением которой была орга низация государственной службы за жалованье. Только при Пет ре I все «слуги государевы» стали получать фиксированную еже месячную плату, а подношения в любой форме начали считаться преступлением. Большое значение в борьбе Петра I с должност ными преступлениями имело введение в 1711 г. института фиска лов, с помощью которых Сенат осуществлял контроль над дея тельностью государственных чиновников. Эта особая категория лиц была призвана тайно выявлять, доносить и обличать в суде должностных лиц, виновных в преступлениях, наносящих вред государству, в том числе во взяточничестве, казнокрадстве и др. (указ 1714 г. «О фискалах и о их должности и действии»1). Однако порок взяточничества имел место и среди самих фискалов. Нап ример, сам обер-фискал Нестеров был уличён во взятии с про винциал-фискала Попцова деньгами — 300 рублей, а также ро жью, скотиной, часами и др.2 и был подвергнут мучительной каз ни — колесованию.

В 1722 г. соответственно с указами Петра I была созда на прокуратура как орган для контроля и присмотра за выпол нением законов. В обязанности генерал-прокурора входили: за щита интересов императора, государства, церкви и граждан, которые не могут сделать это сами. Перед прокуратурой стави лась задача «уничтожить или ослабить зло, проистекающее из беспорядков в делах, неправосудия, взяточничества и беззако ния».

18 января 1722 г. император назначил графа П.И. Ягу- жинского первым генерал-прокурором Сената. Представляя его   сенаторам, Пётр I сказал: «Вот око мое, коим я буду все видеть». Этаже мысль нашла своё отражение и в Указе от 27 апреля 1722 г. «О должности генерал-прокурора»: «И понеже сей чин — яко оКо наше и стряпчий о делах государственных». Указ устанавли вал основные обязанности и полномочия генерал-прокурора по надзору за Сенатом и руководству подчинёнными органами про куратуры. Прокуроры в любое время могли просматривать лю бые судебные дела, требовать ведомости об исполнении импера торских указов. Если в законах или регламентах обнаруживали не достатки, то генерал-прокурор предлагал Сенату их исправить. Назначался генерал-прокурор самим царём и отчитывался только перед ним. Именно генерал-прокурор мог и должен был доносить государю о злоупотреблениях высокопоставленных лиц.

Один иностранец, посетивший тогда Россию, оставил нелицеприятную запись о царивших в ней нравах: «На чиновни ков здесь смотрят как на хищных птиц. Они думают, что со вступ лением их на должность им предоставлено право высасывать на род до костей». Царь осознавал опасность, которую создавала коррупция для проводимых им государственных реформ. Указ от 23 октября 1713 г. «О доношении всяким людям о государствен ных интересах царскому величеству самому» обещал вознаграж дение тем, кто донесёт на казнокрадов, и «кто на такого злодея подлинно донесёт, ...тому за такую его службу богатство того пре ступника движимое и недвижимое отдано будет; а буде достоин бу дет, дастся ему и чин его...».

Следует отметить значение Указа Петра I «О воспреще нии взяток и посулов» (опубликован 24 декабря 1714 г.), в кото ром взяточничество квалифицировалось как преступление, под лежащее строжайшему наказанию. Посулы (взятки) — незакон ные поборы с населения, вымышленные подряды — объявлялись вне закона. За взяточничество Пётр I установил смертную казнь. В более лёгких случаях — вечная ссылка с вырыванием ноздрей и конфискация имущества. Отличительной чертой Указа стало введение принципа равной ответственности за взяточничество для всех чиновников, независимо от занимаемой ими должности. В качестве предупредительной меры Указом было предусмотрено обязательное ознакомление всех чиновников с текстом законода тельного акта под расписку, чтобы впоследствии неведением ник то не отговаривался.  

 ►► Указ Петра I

«О воспрещении взяток и посулов и о наказании за оное»

Понеже многия лихоимства умножились, между которыми и подряды вымышлены и прочия тому подобныя дела, ко- торыя уже наружу вышли, о чем многие, яко бы оправдая себя, говорят, что сие незаказано было, не разсуждая того, что всё то, что вред и убыток Государству приключить мо жет, суть преступления. И дабы впредь плутам (которые стремятся лишь к тому, чтобы подложить мину под всякое доброе дело и удовлетворять свою несытость) невозможно было никакого оправдания сыскать, того ради запрещает ся всем чинам, которые у дел приставлены великих и ма лых, духовных, военных, гражданских, политических ку пецких, художественных и прочих... требовать никаких по сулов казённых и с народа сбираемых денег брать, торгом, подрядом и прочими вымыслы, какого б звания оные и ма нера ни были... А кто дерзнёт сие учинить, тот весьма жес токо на теле наказан, всего имущества лишен, шельмован, и из числа добрых людей извержен, или и смертию казнён будет. ...И дабы неведением никто не отговаривался, ве леть всем стоящим у дел расписаться под этим указом... а везде прибить печатные листы.

С 1715 г. все чиновники стали получать фиксированную зарплату, но из-за постоянных войн её задерживали или не выпла чивали вовсе. Многие чиновники (а их количество сильно возрос ло) бедствовали, поэтому для низших классов взятки нередко бы ли единственным способом выживания. Об этом говорит и «фи нансовая ведомость» одной из московских слобод: из 116 рублей мирских средств 109 рублей за год было израсходовано на взятки.

Борьбу продолжил принятый 5 февраля 1724 г. Указ «О различии штрафов и наказаний за государственные и партику лярные преступления». Посредством данного указа правитель ство постаралось донести до служащих мысль, что борьба с лихо имством есть общее государственное дело, и её успех во многом зависит от служебной безупречности высших чиновников, кото рые являлись примером для своих подчинённых. Если подчинён ные увидят, что их начальник «лакомства ради погрешит», то они его бояться не станут, и сами станут вести себя подобным обра зом, что в итоге приведёт к разорению людей в государстве, «и может быть государству... конечное падение»1.

Победить взяточничество оказалось задачей крайне сложной. Принимаемые меры желаемого эффекта не давали. Уместно вспомнить в этой связи строки Максимилиана Волошина:

Великий Пётр был Замысливший Россию перебросить,

Склонениям и нравам вопреки,

За сотни лет к её грядущим далям.

Он, как и мы, не знал иных путей,

Опричь указа, казни и застенка,

К осуществленью правды на земле...2

При Петре взяточников действительно били батогами, клеймили, ссылали, но государственные мужи даже под страхом казни продолжали использовать своё служебное положение в целях личной наживы. Так, после многолетнего следствия был обвинён в противозаконных действиях и повешен при всём честном народе сибирский губернатор Матвей Гагарин (напом ним, что через три года также за взяточничество четвертовали фискала Нестерова, который изобличил Гагарина). В подряд ных махинациях были уличены высокопоставленные вельможи, пользующиеся доверием царя, — адмирал Ф.М. Апраксин (триж ды привлекался к судебной ответственности, но и при доказан ности вины были «учтены» его заслуги перед государством и он не был сурово наказан, ограничились лишь большим денежным штрафом), канцлер Г.И. Головкин, один из соратников Петра ещё с конца XVII в., А.В. Кикин (оштрафован и ненадолго от правлен в ссылку), первый обер-комиссар Канцелярии городо вых дел У.А. Синявин (ведал застройкой Петербурга). Царские сановники с помощью других служивых людей в течение четы рёх лет заключали подряды на поставку провианта по завышен ным ценам. А для того чтобы замаскировать свою причастность к контрактам, они заключали их на подставных лиц. По некоторым сведениям, начёт на князя Меншикова (руководителя груп пы) составил 1 581 519 руб.

► ► Известны многочисленные эпизоды коррупционной дея тельности фаворита Петра I князя Александра Меншикова, который окружил себя такими же казнокрадами и взяточ никами. При строительстве новой столицы — Санкт-Петер бурга — роскошное здание Двенадцати коллегий, которое должно было украшать набережную Невы, оказалось по вёрнутым к реке торцом только потому, что петербургский генерал-губернатор решил на месте правительственного здания выстроить себе дворец. Деньги на строительство, конечно, брались из казны. Царский фаворит трижды по падал под розыск по обвинению «в произвольном обраще нии с казённым интересом». Но особое отношение царя из бавило Меншикова от полноценного наказания.

По примеру высших чинов возможность нажить капи тал за счёт государства не упускали и заводчики, и купцы, и дру гие подданные. По рассказам современников, однажды в Сена те Пётр пригрозил издать указ, по которому всякий, кто укра дёт у казны сумму, на которую можно купить верёвку, будет повешен. Известно замечание по этому поводу генерал-проку- рора Ягужинского: «Неужели вы хотите остаться императором без служителей и подданных? Мы все воруем с тем только раз личием, что один больше и приметнее, чем другой». И импера тору пришлось смириться.

Если в первой четверти столетия наблюдалось усиление борьбы со злоупотреблениями в сфере государственной службы вплоть до применения к виновным высшей меры наказания — «казнить смертью», то с изданием в 1726 г. Указа Екатерины I эта борьба становится формальной1. Лихоимством стало считаться только «чрезмерное» взяточничество. Жалованье чиновникам отменили, и «кормление от дел» вновь стало для госслужащих единственным способом не умереть с голоду.

Царский двор оставался средоточием коррупции. Спо собствовал её развитию получивший широкое распространение фаворитизм, в полной мере расцветший в эпоху всесильного Би- рона, при Анне Иоанновне, когда придворные беззастенчиво гра били национальные богатства.

При этом преступные деяния по-прежнему карались за коном, поиск системы противодействия продолжался. Под тверждение тому, в частности, в Указе Анны Иоанновны от 7 но ября 1739 г. «О взыскании за похищенное из казны и за взятки», в Указе от 6 марта 1761 г. «О запрещении взяток и задержки при осмотре проезжающих па заставах», изданном Елизаветой Пет ровной. «Ненасытная жажда корысти, — укоряла взяточников им ператрица Елизавета Петровна, — дошла до того, что некоторые места, учреждаемые для правосудия, сделались торжищем, лихо имство и пристрастие — предводительством судей, а потворство и опущение — одобрением беззаконникам». Однако причинам взяточничества правительство не уделяло должного внимания, а без их установления и искоренения уничтожить эти негатив ные явления невозможно.

Такое направление государственной политики в области борьбы с должностными преступлениями просуществовало до Екатерины II, которой досталось тяжкое наследство в виде прак тически полностью коррумпированного двора.

Однако в отличие от своих предшественников импера трица не ограничилась нравоучениями и показательной распра вой над взяточником. Императрица, узнав, что в Новгородской губернии необходимо было дать взятку для того, чтобы быть до пущенным к присяге новой императрице, писала: «Сердце На ше содрогнулось, когда Мы услышали... что какой-то регистра тор Яков Ренберг, приводя ныне к присяге Нам в верности бед ных людей, брал и за это с каждого себе деньги, кто присягал. Этого Ренберга Мы и повелели сослать на вечное житие в Си бирь на каторгу и поступили так только из милосердия, посколь ку он за такое ужасное... преступление по справедливости дол жен быть лишён жизни». Результатом стало появление в 1762 г. Указа Екатерины II «Об держании судей и чиновников от ли хоимства».

Указ Екатерины II от 18 июля 1762 г.

«Об держании судей и чиновников от лихоимства»

...Мы уже от давнего времени слышали много, а теперь и на деле увидели, до какой степени в государстве нашем лихо имство возросло, так, что едва ли есть самое малое место правительства, в котором... суд без заражения этой язвой отправлялся. Ищет ли кто места — платит, защищается ли кто от клеветы — обороняется деньгами, клевещет ли кто на кого — все происки свои хитрые подкрепляет дарами. Бо лее того, многие судящие освящённое своё место, в котором они именем Нашим должны показывать правосудие, в тор жище превращают, вменяя себе вверенное от Нас звание су дии... за пожалованный будто бы доход в поправление сво его благосостояния, а не за службу, приносимую Богу, Нам и Отечеству, и мздоимством богомерзким претворяют кле вету в праведный донос, разорение государственных дохо дов в прибыль государственную, а иногда нищего делают богатым, а богатого — нищим...

Однако сильное Наше на Бога упование и природное Наше великодушие не лишают Нас ещё надежды, чтоб все те, ко торые почувствуют от сего милосердного к ним напомина ния некоторое в совести своей обличение, поймут, сколь ве ликое зло есть в государственных делах мздоимство... Но если... увещание милосердное не подействует... то пусть они знают, что Мы направленные против этого зла законы... впредь твёрдо исполнять будем... не дав уже более милосер дию Нашему места. Почему и никто, обвинённый в лихоим стве (ежели только жалоба до Нас дойдёт праведная)... не избежит Нашего гнева, так как Мы милость и суд в пути не порочном царствования Нашего народу обещали.

Указ устанавливал жалованье чинам и грозил смертной казнью. Единственным законодательным актом, которым Екате рина II дарила частичное прощение лицам, виновным в преступ лениях по должности, был Манифест по случаю её коронования от 22 сентября 1762 г. Так, например, лишение чина было замене но вычетом годового жалованья, смертная казнь или вечная ссылка дворянам и чиновным людям заменялись отнятием чинов и оставлением без наказания, с тем, чтобы впредь ни к каким де лам не определять. Упущения до 500 рублей прощались пол ностью.

15 декабря 1763 г. Екатерина издала манифест о назначе нии фиксированного жалованья чиновникам. Этот манифест стал крупным шагом вперед в деле упорядочения внутреннего уп равления России. Годовой оклад служащего средней руки состав лял 30 рублей в уездных, 60 рублей в губернских и 100—150 руб лей в центральных и высших учреждениях, при этом пуд зерна стоил 10—15 копеек. Но одним назначением жалованья нельзя было ограничиться, и за 35 лет службы была назначена пенсия. Предполагалось, что жалование и пенсия, назначаемая за бес порочную службу, должны были остановить взяточничество го- сударсвенных служащих.

Императрица имела все основания требовать от чи новников честности и неподкупности. Но тем не менее, когда Екатерина II ознакомилась с результатами ревизии Белгородс кой губернии, то выпустила дополнительно указ, который гла сил: «Многократно в народ печатными указами было повторяе мо, что взятки и мздоимство развращают правосудие и утесня ют бедствующих. Сей вкоренившийся в народе порок ещё при восилествии Нашем на престол принудил Нас... манифестом объявить в народ Наше увещевание, дабы те, которые зараже ны ещё сею страстью, отправляя суд так, как дело Божие, воз держались от такого зла, а в случае их преступления и за тем Нашим увещанием не ожидали бы более Нашего помилования. Но, к чрезмерному Нашему сожалению, открылось, что и те перь нашлись такие, которые мздоимствовали к утеснению многих и в повреждение Нашего интереса, а что паче всего, бу дучи сами начальствующие и обязанные собой представлять об разец хранения законов подчинённым своим, те самые прес тупники учинилися и в то же зло завели».

Только после пугачевского бунта, выявившего многие проблемы управления, Екатерина II окончательно решает воп рос о ежемесячном и несколько увеличенном жаловании чино вникам, но расхождения в размерах оплаты нижних, средних и высших чинов сохранялись и были огромными.

В своих пьесах и журнальных статьях Екатерина II не редко выводила взяточников как главных персонажей. Однако в целом должной принципиальности в действиях правительства не было. Так, уличённый в мздоимстве генерал-прокурор сената Александр Глебов был просто перемещён с понижением намест ником в Смоленск. Когда французский посланник граф Сегюр по пытался поговорить с Екатериной Великой о взяточничестве и воровстве чиновников, она отнеслась к его сетованиям спокой но: «Вы отчасти правы, отчасти нет, любезный граф. Что меня обкрадывают, как и других, с этим я согласна. Я в этом уверилась сама, собственными глазами, потому что раз утром рано видела из моего окна, как потихоньку выносили из дворца огромные корзины — и, разумеется, не пустые».

Стоит отметить, что коррупция была распространена среди высших чиновников не только в России. Например, бес сменный министр иностранных дел Франции Талейран слыл как один из самых больших коррупционеров той эпохи.

В целом XVIII век характеризовался противоречивым отношением со стороны правителей к лихоимству. В этой ситуа ции честному чиновнику было просто неоткуда взяться, ведь от- личить «кормление» от взятки, даваемой за решение проблемы в обход закона, часто было невозможно. Да и верховная власть, издавая грозные указы, боролась со взятками скорее для порядка, чем в расчете на победу.

Показательные наказания коррумпированных чиновни ков обычно не давали серьёзного результата, потому что на место разжалованных или казнённых появлялись новые. Поскольку у центрального правительства обычно не было сил для тотально го контроля над деятельностью чиновников, оно обычно доволь ствовалось поддержанием некоей «терпимой нормы» корруп ции, пресекая лишь слишком опасные её проявления. Тем не ме нее поиск системы сдержек лихоимства и взяточничества продолжался.

На острове Ява в XVIII в. был введён, например, налог на взят ки. Остров находился в колониальной зависимости от Голлан дии. Как отмечали современники, коррупция там, как и в мет рополии, достигала неимоверных размеров. Например, гене рал-губернатор с жалованьем 700 гульденов в год привозил домой состояние в 10 млн гульденов, младший торговец пла тил (официально!) 3500 гульденов за назначение на пост с окладом 40 гульденов в месяц и получал на этой должности го довой доход до 40 тыс. гульденов. Фактически это был инсти тут «кормления» от должности.

Итак, существовали социально-политические противо речия в государственном управлении — с одной стороны, власть стремилась ограничить незаконное обогащение чиновников, вводила законодательные меры борьбы с проявлениями корруп ции, с другой — низкие оклады большинства чиновников вынуж дали прибегать к вымогательству, коррупционным действиям. Причина этого явления — в несовершенстве системы управле ния, непоследовательности реформ, в традиционализме фео дальной системы отношений, нерешительности обновления рос сийского чиновничества. Борьба с коррупцией оставалась явле нием государственного значения.

После смерти Екатерины II ситуация со взятками стала ещё более отчаянной.

В конце XVIII столетия Павел I издал ряд указов о борь бе с хищениями в армии и на флоте. С 1798 по 1800 г. было прове дено 56 судебных процессов над офицерами, чиновниками. 35 из подсудимых наказали: конфисковали имущество, уволили, отпра вили в ссылку или на каторгу1.

МОДУЛЬ 5. Злоупотребление должностных лиц в I половине  XIX века.

Проведённые государственные реформы в начале правле ния Александра I (1801—1811) лишь способствовали укреплению бюрократии. Указ Александра I от 18 ноября 1802 г. подтверждал, что лихоимство, взятки в Российской империи распространяются между теми должностными лицами, которые должны бы были их пресекать, искоренять (в качестве положительного примера мож но вспомнить деятельность военного министра того времени А.А Аракчеева, который достаточно много сделал по наведению порядка в армейской финансово-хозяйственной отчётности). 10 марта 1812 г. последовал Указ о запрещении приносить подарки начальникам губерний и другим губернским служащим.

Проект, подготовленный в 1813 г., реализован не был. По оценкам современников, он был слабо разработан теорети чески ввиду того, что его составители не учли «исторический ма териал». В частности, проект устанавливал ответственность толь ко за взяточничество судебное и взяточничество при сборах по датей, пошлин и других казённых доходов. Никаких иных видов взяточничества проект не предусматривал в силу ошибочности мнения его составителей, что «поборы административных чи новников потому и должны быть наказуемы, что они касаются ин тересов казны, а не общества»1.

На деле взятка чаще оставалась неуловимой. Взяткодате ли же считали вполне уместным и естественным умеренные «под ношения» чиновнику за малооплачиваемый труд. Взятка во мно гих случаях выплачивалась не за нарушение закона, а за следова ние закону и ускорение дела. Разлагающее влияние взятки на госаппарат и всё российское общество и тогда было огромным. Мемуаристы конца XVIII — начала XIX в. рассказывали, как они сами давали, а то и брали взятки. Например, Г.Р. Державин давал, а помощник губернского прокурора Г.И. Добрынин брал, но «не из жадности, а от стыда, что... живёт хуже всякого секретаря». Связь между злоупотреблениями и материальной необеспечен ностью российских чиновников отмечали посещавшие Россию иностранцы. «Отнимите у наших немецких должностных людей три части их оклада... не дав им никакого рода вознаграждения, и увидите, что они будут делать», — писал один из них. А директор Царскосельского лицея В.Ф. Малиновский огорчался, что влас ти искушают честность, оставляя её в бедности. Правители же по-прежнему издавали указы, не решавшие проблему, а в частных беседах сетовали на поголовное воровство и взяточничество. «Непостижимо, что происходит, — говорил Александр I своему воспитателю, швейцарцу по рождению и республиканцу по убеж дению, Ф. Лагарпу. — Все грабят, почти не встретишь честного человека. Это ужасно!».

Итак, указ Петра I «О воспрещении взяток и посулов» был развит в законодательных актах правительств других госуда рей. Но взяточничество оставалось негласной статьёй доходов чиновников всех рангов. Расширялся круг коррупционных право нарушений — к взяткам приравнивались незаконные поборы с на селения при сборе податей, принесении присяги, оформлении документов, вымогательство. Особая борьба была против казно  крадства, растраты казённых денег; своеобразным составом пре ступления против казны считалась расточительность, появился новый вид лихоимства — подлог. Фактически взятки преврати лись в механизм государственного управления.

Интересные сведения приведены в статье А. Малахова «Табель о взятках». Например, помещики всех губерний Право- бережной Украины ежегодно собирали для полицейских чинов крупную сумму. Киевский губернатор И.И. Фундуклей, знамени тый своим богатством, полагал, что если помещики не будут вы делять средства на содержание чиновников полиции, «то сред ства эти они получат от воров». Крупные суммы чиновникам вы плачивали так называемые откупщики, желавшие получить привилегии на ведение той или иной деятельности. По воспоми наниям чиновника М.А. Дмитриева, служившего в Симбирской губернии в 30-е гг. XIX в., один из откупщиков ежегодно платил гу бернатору 10 ООО рублей, а прокурору, «как человеку слабому и безгласному», — 3000 рублей. Сенатор М.П. Веселовский, начи навший службу в Нижнем Новгороде, писал: «Откупщик вернее, чем табель о рангах или штатные положения, определял удель ный вес каждого должностного лица. Тот, кому откупщик платил много, высоко стоял в служебной иерархии; кому он платил ма ло — стоял низко; кому он вовсе не платил — представлялся не бо лее как мелкой сошкой».

В Историческом музее были найдены отчёты о том, кому и сколько давали управляющие имениями князей Голицыных. Эти ведомости составлялись на протяжении более 50 лет и оза главливались, например так: «Ведомость <...> какое количество с мая 1814 по май же 1815 г. губернского города Перми и уездов оного господам присутствующим и прочим чиновникам для снис кания благосклонности по делам ваших сиятельств выдано на личными деньгами, хлебными припасами, провизией и про чим...» В середине XIX в. управляющие пытались выдавать взят ки за акты благотворительности, поэтому их отчёты стали называться «ведомостями о расходах в пособие господам чинов никам», «ведомостями о презентах чиновникам». В этих ведомос тях перечислялись фамилии чиновников и сколько денег, муки, сена, овса и другого они получили. Указывались и услуги, напри мер, «за расположение при разыскании межи», «за полезное ре шение по нашей апелляционной жалобе», «за полезное составление справки». При этом суммы подкупа мелких чиновников ред ко превышали 150 рублей в год1.

Сумма взяток возрастала во много раз, если дело реша лось в столице. Так, например, тяжба о спорном селе, которую князья Голицыны вели в 1830 г., согласно ведомости стоила им 6000 рублей: «Обер-секретарю — 3000 рублей, секретарю — 2000 рублей... регистратору также за услуги по сему делу — 200 рублей, и на угощение последних троих употреблено в разное время 75 рублей...» Суммы, которые получали от Голицыных чи новники, в несколько раз превышали их жалованье. Так, уездно му судье к годовому окладу в 300 рублей князья добавляли деньга ми и продуктами 600—1600 рублей, а земскому исправнику, жало ванье которого составляло 250 рублей, 1000—1800 рублей.

► Один из современников в письме от 28 декабря 1825 г. импе ратору Николаю I сообщал, что «лихоимство заседает в су дилищах, где защищается не жизнь, честь и достояние граж данина; но продаются пристрастные решения за золото и другие выгоды». В августе 1827 г. императору Николаю I была направлена «Записка Высочайше учрежденного Коми тета для соображения законов о лихоимстве и положения предварительного заключения о мерах к истреблению сего преступления». В ней рассматривались причины распро странения коррупционных отношений в государственном ап парате. В частности, среди основных причин названы такие, как невысокий уровень нравственности, «редкость людей истинно правосудных», «склонность к любостяжанию, са мим устройством жизни непрестанно раздражаемая и ника кими действительными препонами не стесняемая»; низкий материальный уровень достатка чиновников, которые «...не преподают никаких средств к приличному себя содержа нию... не дают ни малейшей возможности за удовлетворени ем ежедневных жизненных потребностей уделить что-то на воспитание детей, на первое вспомоществование при опре делении их на службу, или хотя на малое награждение доче рей при выдаче в замужество»; несоразмерность наказания и преступления, что способствует тому, что служащий упот ребляет вверенную ему власть «в пользу корыстных ви дов...». Также давалась классификация форм коррупционных действий. Формы коррупционного поведения, в частности подкупов, «бывают различны: подарки, посулы, обещания, предложения услуг собственных своих покровителей, прель щения всякого рода; угадывают склонности Судей, отыскива ют знакомства их и связи; если кого-то из них не успеют задоб рить лично, то стараются подкупить в родственнике, в друге, в благодетеле». Предполагались следующие первоочередные меры борьбы с коррупцией: «скорейшее издание полного сис тематического свода законов, какие по каждой отрасли Госу дарственного Правления должны служить единообразным ру ководством в производстве и решении дел без изъятия»; «от мена законов тех, кои очевидно способствуют к умышленным проволочкам, притеснениям и к вынуждению взяток»; «уста новление во всех частях Государственного управления таких окладов жалования, кои бы сколько-нибудь соразмерны были с потребностями существования в том звании, в каком кто проходит поприще службы, и тем самым останавливали бы служащих от поползновения к самовольному в крайно сти удовлетворению сих потребностей лихоимством»; «уста новление справедливой соразмерности в наказаниях» так, чтобы «вред или чувствительность наказания превосходила выгоду, приобретаемую от преступления», а «чувствитель ность наказания за повторённое преступление превосходи ла выгоду не только приобретенную чрез преступление, но и всю ту выгоду, которая могла бы приобретена быть чрез все повторённые преступления в человеке, в коем порок об ратился в привычку»; «строжайшее не на одной бумаге, но на самом деле наблюдение за точным исполнением Высо чайших Указов, ограждающих судебную власть от влияния Главноначальствующих в разных частях Государственного управления»; «введение гласности в производстве суда, и вообще в отправлении канцелярской службы, исключая тех только дел, которые по особенной важности Высшим Правительством из сего изъемлемы будут». Таким образом, основным средством борьбы с продажностью чиновничест ва признавалось создание правовой базы, повышение денежного содержания госслужащих, установление соразмер ных с должностным нарушением мер наказания.

Считая борьбу с должностными злоупотреблениями одной из основных задач государства, Николай I продолжал ис кать пути к искоренению этих деяний. Одной из таких мер ста ло образование в 1826 г. третьего отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. По мнению импера тора, для борьбы со злоупотреблениями должностных лиц не обходимо было установить повсеместный контроль над их дея тельностью.

МОДУЛЬ 6. Злоупотребление должностных лиц во II половине  XIX века.

В середине XIX в. в правительственных кругах наблюда лась та же непоследовательность в борьбе с должностной преступ ностью, что и ранее. Несмотря на общее негативное отношение к взяточничеству, к отдельным лихоимцам правительство было по-прежнему снисходительно. Так, в 1840 г. чиновник для особых поручений при киевском генерал-губернаторе Писарев получил взятку от польских дворян в размере 46 тыс. руб., а в 1847 г. — ещё 35 тыс. руб. от волынских помещиков, но ему было пожаловано придворное звание камергера, а впоследствии он был назначен олонецким губернатором.

В утвержденном императором 15 августа 1845 г. «Уложе нии о наказаниях уголовных и исправительных» предусматрива лось два вида взяткополучательства: лихоимство и мздоимство (так называлась глава Закона). Статья 372 Уложения под лихоим ством понимала принятие чиновником подарков лично или через посредников без нарушений обязанностей по службе. В статьях 373—376 Уложения предусматривалась ответственность за мздо имство, то есть за «получение материального подарка для совер шения противоправного обязанностям службы деяния»'. Уложе ние 1845 г. действовало в борьбе с коррупцией вплоть до 1917 г. В целом же при Николае I коррупция замалчивалась.

В XIX в. коррупционные преступления проникли во все звенья государственного аппарата. В личном дневнике, охватыва ющем 1873—1899 гг., один из бывших высших чиновников импе рии, военный министр Д.А. Милютин с негодованием вспоминал факты неприкрытого хищничества: один из великих князей при  своил казённый завод; другой, несмотря на героическое противо борство тому министра финансов М.Х. Рейтерна, получил не сколько миллионов золотом «для заграничных расходов»; княги ня Долгорукова (сестра Екатерины, любовницы Александра III) незаконно продавала казённые концессии на железные дороги1. Более того, сам Александр II не препятствовал тому, чтобы при распределении концессий на железнодорожное строительство выигрывали прежде всего его фавориты.

Во второй половине XIX в. по проблеме коррупции чи новничества появились первые теоретические научные исследо вания мздоимства, взятки, её социокультурных национальных особенностей. В то время как на всём протяжении XVIII и XIX вв. и в начале XX в. правительство «одной рукой энергично и бес плодно искореняло взяточничество, оно другою рукою столь же энергично, но уже и вполне успешно насадило условия, по необ ходимости рождающие новое поколение взяточников». Автор этих строк русский исследователь П.А. Берлин также считал, что подлинное объяснение непотопляемости российского взяточни чества нужно искать в том, что оно у нас «неразрывно слилось и срослось со всем строем и укладом политической жизни... Стре мясь привязать к себе чиновничество крепкими узами... прави тельство сквозь пальцы смотрело на обогащение с помощью взя ток и обмана казны», а «люди, получавшие взятки, и люди, их да вавшие, одновременно обогатели за один общий счёт — казённый»2.

Большое впечатление на русскую общественность про извело специальное исследование доходов чиновничества. По подсчётам Н.А. Рубакина (на основе данных всеобщей переписи населения 1897 г. и ряда других официальных документов) крите рий доходов резко делил чиновничество конца XIX в. (435 818 че ловек: из них менее одной четверти получали содержание более 1000 рублей в год, остальные — значительно меньше. Встречались и такие, которые получали всего 7 рублей в месяц (как их имено вали в печати — «рабы государственной службы»). При этом на ру беже XX в. фунт хлеба стоил около 4 копеек, фунт говядины — 10, десяток яиц — 40, фунт сливочного масла — 75. Государственные чиновники получали «квартирные деньги» в размере 1/5 жалова ния, но как показало исследование квартирного вопроса в среде чиновничества, проведённое Н. Бенедиктовым, этих добавок не хватало, рядовое чиновничество ютилось в сырых, тёмных поме щениях без удобств1. Такие условия подталкивали чиновников к взяточничеству.

Русский человек, на протяжении своей жизни неодно кратно сталкиваясь с беззаконием и мздоимством, описывал этот распространённый порок. Еще в Средневековье появились обра зы «Шемякина суда» и «московской волокиты», а чиновника назы вали не иначе как «крапивным семенем». Коррупция нашла сти хийное отражение и в языке: «богопротивное лакомство» (Пётр Великий), «произвольное самовознаграждение» (С.С. Уваров), «служебные сладости» (М.Е. Салтыков-Щедрин) и т. п. В словаре Даля множество пословиц на тему взяточничества: «Судьям то и полезно, что в карман полезло», «Всяк подьячий любит калач горячий», «В суд ногой — в карман рукой», «Земля любит навоз, лошадь овес, а воевода принос» и др. Российское мздоимство обессмертили в своих произведениях русские писатели Н.В. Го голь, М.Е. Салтыков-Щедрин, И.И. Лажечников, А.В. Сухово-Ко- былин и многие другие. Не обошли этот порок и баснописцы. В начале XIX в. великий И.П. Крылов написал басню «Лисица и сурок» (ок. 1813 г.):

«Куда так, кумушка, бежишь ты без оглядки?» —

Лисицу спрашивал Сурок.

«Ох, мой голубчик-куманёк!

Терплю напраслину и выслана за взятки.

Ты знаешь, я была в курятнике судьёй,

Утратила в делах здоровье и покой,

В трудах куска недоедала,

Ночей недосыпала:

И я ж за то под гнев подпала;

А всё по клеветам. Ну, сам подумай ты:

Кто ж будет в мире прав, коль слушать клеветы?

Мне взятки брать? да разве я взбешуся!

Ну, видывал ли ты, я на тебя пошлюся,

Чтоб этому была причастна я греху?

Подумай, вспомни хорошенько». —

«Нет, кумушка; а видывал частенько,

Что рыльце у тебя в пуху».

Иной при месте так вздыхает,

Как будто рубль последний доживает:

И подлинно, весь город знает,

Что у него ни за собой,

Ни за женой, —

А смотришь, помаленьку,

То домик выстроит, то купит деревеньку.

Теперь, как у него приход с расходом свесть,

Хоть по суду и не докажешь,

Но как не согрешишь, не скажешь:

Что у него пушок на рыльце есть.

В пьесах А.Н. Островского поставлена проблема корруп ции государственного аппарата. Злоупотребления и беззакония трактовались в его произведениях не как порождение последне го царствования, а выступали как последствие длинной цепи ис торических обстоятельств, борьба с которыми имеет также свою историческую традицию.

От уверенности героев «Доходного места» (1857) Юсо ва, Вышневского, Белогубова в том, что государственная служ ба — источник дохода и что должность чиновника даёт им право облагать данью население, от их убеждённости в том, что их лич ное благополучие означает благополучие государства, а попытка сопротивляться их засилью и самоуправству — посягательство на святая святых, прямая нить тянется к нравам правителей той от далённой эпохи, когда воеводу посылали в город «на кормление». Мздоимец и насильник Нечай Шалыгин из «Воеводы» (1864) ока зывается пращуром современных казнокрадов и взяточников. В качестве героя, воплощающего эту традицию, в «Воеводе» изображён легендарный разбойник Худояр, который

...народ не грабил И рук не кровянил; а на богатых Кладёт оброк, служилых да подьячих Не жалует и нас, дворян поместных,

Пугает крепко...

Этот народный герой в драме идентифицируется с бег лым посадским, скрывающимся от притеснений воеводы и объе динившим вокруг себя обиженных и недовольных. Многозначно окончание пьесы — победа жителей волжского города, сумевших «свалить» воеводу, влечёт за собой приезд нового воеводы, появ ление которого ознаменовано сбором с посадских «поминок», чтобы «почествовать» вновь прибывшего1. Диалог двух народных хоров о воеводах свидетельствует о том, что, избавившись от Ша- лыгина, горожане не «избыли» беды:

Старые посадские

Ну, старый плох, каков-то новый будет.

Молодые посадские

Да, надо быть, такой же, коль не хуже.

В художественной литературе этого периода много писа ли о взяточниках среди государственных служащих. Николай Греч, известный публицист 1820—1860-х гг., сторонник консерва тивных взглядов, писал: «У нас злоупотребления срослись с об щественным бытом, сделались необходимым его элементом. Мо жет ли существовать порядок и благоденствие в стране, где из 60 миллионов нельзя набрать 8 умных министров и 50 честных гу бернаторов, где воровство, грабёж и взятки являются на каждом шагу, где нет правды в управлении».

Известный советский литературовед Ю.М. Лотман (1922— 1994) писал: «Чиновник в общественном сознании ассоцииро вался с крючкотвором и взяточником. Уже А. Сумароков, Д. Фонвизин и особенно В. Капнист в комедии „Ябеда" (1796) запечатлевают именно такой стереотип общественного во сприятия. Не случайно исключением в общественной оценке были чиновники иностранной коллегии, чья служба для взят кобрателя не была заманчивой, но зато давала простор често любивым видам... Чиновник же других коллегий, особенно подьячий, по выражению Сумарокова — „кувшинное рыло", Гоголю рисовался в облике неопрятного существа и безжало стного взяткобрателя. Капнист в комедии „Ябеда" заставил хор провинциальных чиновников петь куплет: „Бери, большой тут нет науки; Бери, что можно только взять. На что ж приве шены нам руки, Как не на то, чтоб брать?"... Гоголевский По- прищин („Записки сумасшедшего") рисует такой портрет чи новника „в губернском правлении, гражданских и казённых палатах": „Там, смотришь, иной прижался в самом уголку и по писывает. Фрачишка на нём гадкой, рожа такая, что плюнуть хочется, а посмотри ты, какую он дачу нанимает! Фарфоровой вызолоченной чашки и не неси к нему: „это", говорит, „доктор ский подарок"; а ему давай пару рысаков, или дрожки, или бо бёр рублей в триста. С виду такой тихенькой, говорит так дели катно: „Одолжите ножичка починить перышко", а там обчис тит так, что только одну рубашку оставит на просителе...". Например, в течение царствования Екатерины II несколько раз издавался закон, запрещавший брать взятки. Сама Ека терина II прекрасно знала, что закон этот исполняться не бу дет. Более того: она смотрела на взяточничество сквозь пальцы. Конечно, императрица могла и посмеяться над вель- можами-взяточниками: так, Р. Воронцова она назвала Ро ман — большой карман, а другому подарила вязаный коше лёк — для складывания взяток. Однако Екатерина прекрас но знала, что если убрать одного взяточника, то его место займёт другой. Как-то она, с присущим ей трезвым циниз мом, сказала Державину, что генерал-губернатор, долго служивший, уже наворовался, а новый только ещё начнёт воровать»1.

Справедливости ради надо отметить людей, которые могут быть причислены к знаменитым людям в нашей истории, так как свято исполняли свой долг: честными хранителями каз ны были сенатор, президент Ревизионной коллегии, сподвижник Петра I князь Я.Ф. Долгоруков (1639—1720) и известный гидрограф и картограф Ф.И. Соймонов (1692—1780). Послед ний был определён в Адмиралтейств-коллегию «для надзора при сочинении подробных ведомостей с 1734 по текущий о рас ходах денежной казны», где раскрыл ряд упущений и растрат, нажил себе множество врагов, в том числе Бирона, был обви нён в измене и сослан. Не брал взяток управляющий Санкт-Пе тербургской таможней Александр Радищев. Примером высо кой нравственности, неподкупности остаётся выдающийся юрист А.Ф. Кони (1844—1927). Однако чиновник, отказываю щийся от вознаграждения, многим обывателям казался стран ным и подозрительным, а его коллеги старались всеми сред ствами, в том числе и клеветой, избавиться от такой «белой во роны» в своих рядах.

Вступивший на престол в 1881 г. .Александр III оценил уже сделанное его предшественниками и обратил внимание на за конодательное решение проблемы злоупотреблений должност ных лиц. Уже имелся опыт создания Свода законов и Уложения о наказаниях, признававших взяточничество и лихоимство чрез вычайно опасными для общества и государства должностными преступлениями. На основании высочайшего повеления, данно го 22 апреля 1881 г., был учреждён Комитет для выработки проек та Уголовного уложения.

ГТУ В 1893 г. редакционный комитет Санкт-Петербургского юри дического общества представил замечания на данный про ект. Одним из дискуссионных был вопрос об ответственнос ти за взяточничество (лихоимство). В проекте Редакционной комиссии ответственность за принятие взятки, данной с целью побуждения к совершению преступного деяния по средством злоупотребления служебными полномочиями или к учинению служебной провинности (ст. 35), устанавли валась равной ответственности за принятие взятки, если она уже была дана (ст. 36), — заключение в тюрьму на срок не ниже шести месяцев. Тем самым Комиссия попыталась устра нить пробел в законодательстве относительно отсутствия ответственности за принятие взятки за уже совершённое противоправное служебное деяние, ведь если «закон вос прещает даже частным лицам восхвалять публично преступ ника или преступления, то, конечно, он не должен оставлять без строгого взыскания и служащего, принимающего мзду за попрание им своих служебных обязанностей, по крайней ме ре, дотоле, покуда он продолжает оставаться на службе, хо тя бы и не по тому ведомству, во время служения в коем учи нено им преступное деяние»1. Кроме того, важно отметить, что устанавливалась ответственность за взятку, полученную не только от частного лица, но и полученную в результате служебного притеснения от другого служащего. По проекту Комиссии предполагалось установить ответственность за взяточничество начальствующих лиц, которым вверен над зор или контроль по службе, если они будут признаны винов ными во взяточничестве со своих подчинённых или состоя щих под их контролем или надзором служащих (ст. 34).