Материалы по фонетике
методическая разработка по немецкому языку (11 класс) на тему

Die Hauptzufahrt nach Wladimir führte schon immer durch das westliche Tor, das 1164 nach alter Tradition den Namen Goldenes Tor erhalten hatte. Heute steht es mitten auf der Straße und ist eine Art Wahrzeichen von Wladimir. Das Tor ist als seltenes Beispiel mittelalterlicher Militär - Ingenieurskunst von außerordentlicher Bedeutung. Die Anlage hatte das Aussehen eines viereckigen Turms mit einem hohen Torbogen und einem Kampfplatz davor. In dessen Mitte. stand die kleine Kirche der Niederlegung des Gewandes der 'Gottesmutter. Das Tor wurde von einem mit vergoldetem Kupfer überzogenen Eichengitter verschlossen.

Am Triumphbogen legten die Bürger den Fürsten ihren Eid nieder, empfingen Ehrengäste und gaben ihren Truppen das Geleit. In Kriegszeiten verwandelte sich das Tor in eine uneinnehmbare Festung. Heute ist von der ursprünglichen Anlage nur der Torbogen erhalten. Alles andere sind Anbauten aus dem 18. Jahrhundert. Eine Steintreppe in der Südwand führt in die Räume der Torkirche, wo die Exposition »Die Einwohner Wladimirs bei der Verteidigung der Heimat« zu sehen ist. 

Am Goldenen Tor beginnt die Straße der III. Internationale (die frühere Moskauer Straße). Sie ist die älteste Straße der Stadt. Wenn man sie bis zu den Handelsreihen aus dem 18. Jahrhundert entlanggeht und in die Dewitscheskaja (Jungmädchen-) Straße einbiegt, eröffnet sich der Blick auf die aus Rundgiebeln und Spitzhauben wie aus den Blätter einer geöffneten Blume erwachsende Kuppel der Uspenski- (Maria-Entschlafens-) Kathedrale des Fürstinnen-Klosters, das von Maria Schwarnowa, der Gemahlin von Fürst Wsewolod III, gegründet worden war. An der Schwelle zum 16. Jahrhundert war die Kathedrale neu errichtet worden, Mitte des 17. Jahrhunderts erhielt sie ihre Ausmalung, in der im unterhaltsamen Sujet, der Neigung zu Farbenreichtum und der Darstellung von Alltagsdetails bereits neue Tendenzen zu spüren sind. 

Auch eine Reihe anderer Architekturdenkmäler wurde in Museen verwandelt. Der hohe und helle Innenraum der Troizkaja - (Dreifaltigkeits-) Kirche aus dem Beginn des 20. Jahrhunderts (nahe des Goldenen Tores) erwies sich als bestens geeignet für die Kollektion von Gussew - Kristall, die Erzeugnisse der Stickerinnen und die bemalten Schatullen der Künstler von Mstera. Der ehemalige Wasserturm auf dem Koslow - Wall beherbergt ein Museum, das der Geschichte des alten Wladimir gewidmet ist. Hier sind Szenen aus dem städtischen Leben und häusliche Einrichtungen zu sehen, die von Zeitungsausschnitten und Heimatkunde-Literatur des 19. Jahrhunderts begleitet werden. Man bekommt den Eindruck, dass die Journalisten vergangener Zeiten mal vollen Ernstes, mal mit traurigem Humor von der Stadt erzählen, wie sie vor hundert Jahren ausgesehen hat. Im obersten Stockwerk des Turms ist eine Aussichtsplattform installiert, von wo aus man fast die ganze Stadt sehen kann.

Mignon

Kennst du das Land, wo die Zitronen blühn,
Im dunkeln Laub die Goldorangen glühn,
Ein sanfter Wind vom blauen Himmel weht,
Die Myrte still und hoch der Lorbeer steht,
Kennst du es wohl?
Dahin, dahin
Möcht ich mit dir, o mein Geliebter, ziehn.

Kennst du das Haus? Auf Säulen ruht sein Dach,
Es glänzt der Saal, es schimmert das Gemach,
Und Marmorbilder stehn und sehn mich an:
Was hat man dir, du armes Kind, getan? —
Kennst du es wohl?
Dahin, dahin
Möcht ich mit dir, o mein Beschützer, ziehn.

Kennst du den Berg und seinen Wolkensteg?
Das Maultier sucht im Nebel seinen Weg,
In Höhlen wohnt der Drachen alte Brut,
Es stürzt der Fels und über ihn die Flut;
Kennst du ihn wohl?
Dahin, dahin
Geht unser Weg! o Vater, lass uns ziehn!

МИНЬОНА


Ты знаешь край лимонных рощ в цвету,
Где пурпур королька прильнул к листу,
Где негой Юга дышит небосклон,
Где дремлет мирт, где лавр заворожен?
Ты там бывал?
Туда, туда,
Возлюбленный, нам скрыться б навсегда.

Ты видел дом? Великолепный фриз
С высот колонн у входа смотрит вниз,
И изваянья задают вопрос:
Кто эту боль, дитя, тебе нанес?
Ты там бывал?
Туда, туда
Уйти б, мой покровитель, навсегда.

Ты с гор на облака у ног взглянул?
Взбирается сквозь них с усильем мул,
Драконы в глубине пещер шипят,
Гремит обвал, и плещет водопад.
Ты там бывал?
Туда, туда
Давай уйдем, отец мой, навсегда!

Mignon
(Миньона — персонаж романа Гёте “Wilhelm Meister” — девочка, присоединившаяся к труппе странствующих актеров. Живя в туманной Германии, она мечтает о яркой солнечной стране, где прошло ее раннее детство.)

Kennst du das Land (знаешь /ли/ ты страну), wo die Zitronen blühn (где цветут, расцветают лимонные деревья; die Zitrone — лимон),
Im dunkeln Laub (в темной листве: das Laub) die Goldorangen (золотые апельсины: das Gold — золото + die Orange — апельсин) glühn (рдеют, пламенеют; glühen — накаляться, гореть, пылать),
Ein sanfter Wind (тихий ветер: sanft — кроткий, мягкий, нежный) vom blauen Himmel weht (веет с голубого неба: der Himmel),
Die Myrte still (мирт тихо, безмолвно) und hoch der Lorbeer steht (а лавр высоко стоит),
Kennst du es wohl (знаешь ли ты ее /страну/)?
Dahin (туда), dahin
Möcht ich mit dir (хотела бы я с тобой), o mein Geliebter (о мой возлюбленный), ziehn (отправиться, уйти, уехать).

Kennst du das Haus (дом)? Auf Säulen ruht sein Dach (на колоннах покоится его крыша: die Säule; das Dach),
Es glänzt der Saal (блистает зал), es schimmert das Gemach (светится покой: schimmern — мерцать, поблескивать, слабо светиться; das Gemach — большая /парадная/ комната, покой /уст./),
Und Marmorbilder (и мраморные статуи: der Marmor — мрамор + das Bild — картина, изображение) stehn und sehn mich an (стоят и смотрят на меня):
Was hat man dir (что с тобой: «тебе»), du armes Kind (бедное дитя), getan (сделали: tun)? —
Kennst du es wohl?
Dahin, dahin
Möcht ich mit dir, o mein Beschützer (о мой защитник, покровитель; beschützen — защищать, оберегать), ziehn.

Kennst du den Berg (гору) und seinen Wolkensteg (и ее: «его» облачную тропу: die Wolke — облако + der Steg — тропинка)?
Das Maultier sucht im Nebel seinen Weg (мул ищет в тумане свой путь: der Nebel),
In Höhlen (в пещерах: die Höhle) wohnt der Drachen alte Brut (живет драконов старое семя: der Drache — дракон; die Brut — выводок; brüten — высиживать птенцов),
Es stürzt der Fels (отвесно ниспадает скала: stürzen — падать, свалиться) und über ihn die Flut (а через нее: «через него», по ней — поток);
Kennst du ihn wohl?
Dahin, dahin
Geht unser Weg (идет = лежит наш путь)! o Vater (о отец), lass uns ziehn (давай отправимся: lassen — оставлять; пускать; uns — нас)!

Betonung in der Akzentgruppe.

Man unterscheidet in   der  Rede   betonte    und   unbetonte    Wörter. Betont sind gewöhnlich Begriffswörter: Substantive, Hauptverben, Adjektive, Adverbien.

Unbetont sind   Formwörter, Artikel,  Pronomen  (Personalpronomen,  unpersönliche Pronomen, Reflexivpronomen, Possessivpronomen), Hilfsverben, Modalverben, Präpositionen, Konjunktionen, Verneinungen.

Unter der Akzentgruppe versteht man nebeneinander stehende Wörter, die durch eine Betonung verbunden sind. Innerhalb einer Akzentgruppe darf keine Pause sein. Eine Akzentgruppe kann bestehen:

• a) nur aus einem Begriffswort, z. B.:  'Peter, 'Wälder, 'gut.
• b) aus einem Begriffswort,  vor dem ein oder mehrere Formwörter stehen, z. B.:  am  'Tage,  ich  'sage,  ist  'groß, um zu 'kommen, hat geschrieben, nicht 'schön, kein 'Heft, aus einem 'Buch, doch alle 'Fragen;
• c)  aus einem Begriffswort, dem ein oder mehrere Formwörter folgen, z. B.:  'kommt nicht,  ver'steht mich nicht, geschrieben hat;
• d) aus einem Begriffswort und vor- und nachstehenden Wörtern, z. B.: meiner 'Meinung nach.

Aus rhythmischen Gründen können Hilfs- und Modalverben schwach betont werden, denn es ist im Deutschen unmöglich, mehrere nebeneinanderstehende Silben ganz ohne Betonung zu sprechen, z. B.: ich ,habe  ge'schlafen, ich ,will nicht spa'zierengehen.

Wenn Konjunktionen oder Präpositionen vor Personal-, oder Reflexivpronomen stehen, werden Konjunktionen oder Präpositionen schwach nebenbetont, z. B.: ,ob du 'kommst, ,wenn er 'anruft, ,um ihn 'springen, ,bei ihr 'spielen. Diese schwache Nebenbetonung kann man auch rhythmische Betonung nennen; sie bleibt im Satz gewöhnlich unbezeichnet.

DER TAUCHER

»Wer wagt es, Rittersmann oder Knapp,
Zu tauchen in diesen Schlund?
Einen goldnen Becher werf ich hinab,
Verschlungen schon hat ihn der schwarze Mund.
Wer mir den Becher kann wieder zeigen,
Er mag ihn behalten, er ist sein eigen.

Der König spricht es und wirft von der Höh
Der Klippe, die schroff und steil
Hinaushängt in die unendliche See,
Den Becher in der Charybde Geheul.
»Wer ist der Beherzte, ich frage wieder,
Zu tauchen in diese Tiefe nieder?

Und die Ritter, die Knappen um ihn her
Vernehmens und schweigen still,
Sehen hinab in das wilde Meer,
Und keiner den Becher gewinnen will.
Und der König zum drittenmal wieder fraget:
»Ist keiner, der sich hinunterwaget? «

Doch alles noch stumm bleibt wie zuvor,
Und ein Edelknecht, sanft und keck,
Tritt aus der Knappen zagendem Chor,
Und den Gürtel wirft er, den Mantel weg,
Und alle die Männer umher und Frauen
Auf den herrlichen Jüngling verwundert schauen.

Und wie er tritt an des Felsens Hang
Und blickt in den Schlund hinab,
Die Wasser, die sie hinunterschlang,
Die Charybde jetzt brüllend wiedergab,
Und wie mit des fernen Donners Getose
Entstürzen sie schäumend dem finstern Schoße.

Und es wallet und siedet und brauset und zischt,
Wie wenn Wasser mit Feuer sich mengt,
Bis zum Himmel spritzet der dampfende Gischt,
Und Flut auf Flut sich ohne Ende drängt,
Und will sich nimmer erschöpfen und leeren,
Als wollte das Meer noch ein Meer gebären.

Doch endlich, da legt sich die wilde Gewalt,
Und schwarz aus dem weißen Schaum
Klafft hinunter ein gähnender Spalt,
Grundlos, als ging‘s in den Höllenraum,
Und reißend sieht man die brandenden Wogen
Hinab in den strudelnden Trichter gezogen.

КУБОК

«Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой,
В ту бездну прыгнет с вышины?
Бросаю мой кубок туда золотой:
Кто сыщет во тьме глубины
Мой кубок и с ним возвратится безвредно,
Тому он и будет наградой победной».

Так царь возгласил, и с высокой скалы,
Висевшей над бездной морской,
В пучину бездонной, зияющей мглы
Он бросил свой кубок златой.
«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?
Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»

Но рыцарь и латник недвижно стоят;
Молчанье — на вызов ответ;
В молчанье на грозное море глядят;
За кубком отважного нет.
И в третий раз царь возгласил громогласно:
«Отыщется ль смелый на подвиг опасный?»

И все безответны... вдруг паж молодой
Смиренно и дерзко вперед;
Он снял епанчу, и снял пояс он свой;
Их молча на землю кладет...
И дамы и рыцари мыслят, безгласны:
«Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?»

И он подступает к наклону скалы
И взор устремил в глубину...
Из чрева пучины бежали валы,
Шумя и гремя, в вышину;
И волны спирались и пена кипела:
Как будто гроза, наступая, ревела.

И воет, и свищет, и бьет, и шипит,
Как влага, мешаясь с огнем,
Волна за волною; и к небу летит
Дымящимся пена столбом;
Пучина бунтует, пучина клокочет...
Не море ль из моря извергнуться хочет?

И вдруг, успокоясь, волненье легло;
И грозно из пены седой
Разинулось черною щелью жерло;
И воды обратно толпой
Помчались во глубь истощенного чрева;
И глубь застонала от грома и рева.

И он, упредя разъяренный прилив,
Спасителя-бога призвал,
И дрогнули зрители, все возопив, —
Уж юноша в бездне пропал.
И бездна таинственно зев свой закрыла:
Его не спасет никакая уж сила.

Над бездной утихло... в ней глухо шумит...
И каждый, очей отвести
Не смея от бездны, печально твердит:
«Красавец отважный, прости!»
Все тише и тише на дне ее воет...
И сердце у всех ожиданием ноет.

«Хоть брось ты туда свой венец золотой,
Сказав: кто венец возвратит,
Тот с ним и престол мой разделит со мной! —
Меня твой престол не прельстит.
Того, что скрывает та бездна немая,
Ничья здесь душа не расскажет живая.

Немало судов, закруженных волной,
Глотала ее глубина:
Все мелкой назад вылетали щепой
С ее неприступного дна...»
Но слышится снова в пучине глубокой
Как будто роптанье грозы недалекой.

И воет, и свищет, и бьет, и шипит,
Как влага, мешаясь с огнем,
Волна за волною; и к небу летит
Дымящимся пена столбом...
И брызнул поток с оглушительным ревом,
Извергнутый бездны зияющим зевом.

Вдруг... что-то сквозь пену седой глубины
Мелькнуло живой белизной...
Мелькнула рука и плечо из волны...
И борется, спорит с волной...
И видят — весь берег потрясся от клича —
Он левою правит, а в правой добыча.

И долго дышал он, и тяжко дышал,
И божий приветствовал свет...
И каждый с весельем: «Он жив! — повторял. —
Чудеснее подвига нет!
Из томного гроба, из пропасти влажной
Спас душу живую красавец отважный».

Он на берег вышел; он встречен толпой;
К царевым ногам он упал;
И кубок у ног положил золотой;
И дочери царь приказал:
Дать юноше кубок с струей винограда;
И в сладость была для него та награда.

«Да здравствует царь! Кто живет на земле,
Тот жизнью земной веселись!
Но страшно в подземной таинственной мгле..
И смертный пред богом смирись:
И мыслью своей не желай дерзновенно
Знать тайны, им мудро от нас сокровенной.

Стрелою стремглав полетел я туда...
И вдруг мне навстречу поток;
Из трещины камня лилася вода;
И вихорь ужасный повлек
Меня в глубину с непонятною силой...
И страшно меня там кружило и било.

Но богу молитву тогда я принес,
И он мне спасителем был:
Торчащий из мглы я увидел утес
И крепко его обхватил;
Висел там и кубок на ветви коралла:
В бездонное влага его не умчала.

И смутно все было внизу подо мной
В пурпуровом сумраке там;
Все спало для слуха в той бездне глухой;
Но виделось страшно очам,
Как двигались в ней безобразные груды,
Морской глубины несказанные чуды.

Я видел, как в черной пучине кипят,
В громадный свиваяся клуб,
И млат водяной, и уродливый скат,
И ужас морей однозуб;
И смертью грозил мне, зубами сверкая,
Мокой ненасытный, гиена морская.

И был я один с неизбежной судьбой,
От взора людей далеко;
Одни меж чудовищ с любящей душой;
Во чреве земли, глубоко
Под звуком живым человечьего слова,
Меж страшных жильцов подземелья немова.

И я содрогался... вдруг слышу: ползет
Стоногое грозно из мглы,
И хочет схватить, и разинулся рот...
Я в ужасе прочь от скалы!..
То было спасеньем: я схвачен приливом
И выброшен вверх водомета порывом».

Чудесен рассказ показался царю:
«Мой кубок возьми золотой;
Но с ним я и перстень тебе подарю,
В котором алмаз дорогой,
Когда ты на подвиг отважишься снова
И тайны все дна перескажешь морскова».

То слыша, царевна с волненьем в груди,
Краснея, царю говорит:
«Довольно, родитель, его пощади!
Подобное кто совершит?
И если уж до́лжно быть опыту снова,
То рыцаря вышли, не пажа младова».

Но царь, не внимая, свой кубок златой
В пучину швырнул с высоты:
«И будешь здесь рыцарь любимейший мой,
Когда с ним воротишься, ты;
И дочь моя, ныне твоя предо мною
Заступница, будет твоею женою».

В нем жизнью небесной душа зажжена;
Отважность сверкнула в очах;
Он видит: краснеет, бледнеет она;
Он видит: в ней жалость и страх...
Тогда, неописанной радостью полный,
На жизнь и погибель он кинулся в волны...

Утихнула бездна... и снова шумит...
И пеною снова полна...
И с трепетом в бездну царевна глядит...
И бьет за волною волна...
Приходит, уходит волна быстротечно:
А юноши нет и не будет уж вечно.

Перевод - В. А. Жуковского