Статья "Связь экологии и поэзии".
статья по экологии по теме

Поэзия и экология.

Мир национальной поэзии столь же целен и неделим, как  мир   национальной   природы.   В   нем   все   органически сочленено и требует бережного, вдумчивого отношения Мы знаем, что части  природы  взаимосвязаны,  истребление какого-нибудь одного вида животных или насекомых может привести к необратимым последствиям для всего биоценоза данной местности. Если бы мы научились столь же мудрому осмотрительному подходу и к явлениям культуры, взяли методы глобальной экологии как образец постижения пейзажа. Ведь в поэзии есть свой «биоценоз» — система зависимости, пронизывающая произведения больших и малых поэтов, вовлекающая их в резонанс, перекличку, создающая непрерывный кругооборот образов и смыслов. Стоит изъять из душевного обращения того или иного поэта — и на месте разрыва образуются  очаги   омертвения,   которые   могут  распространяться дальше.

 Биология и экология уже приучились к системному рассмотрению природы в её глобальных  взаимосвязях — нам   представлялось   целесообразным распространить такой подход и на поэзию природы, которая вездесущностью, повторяемостью своих мотивов как бы следует законам живой, усложняющейся, но органически непрерывной материи. Особенно радуют связи между поэтическими явлениями, находящимися на большом историческом расстоянии друг от друга, подобно тому как для системного подхода в экологии не являются помехой географические расстояния: удаленность элементов друг от друга лишь подтверждает силу их взаимозависимости, единство экосистемы. Все, что принадлежит поэзии, сосуществует в одном большом времени: Пушкин и Блок, Фет и Пастернак, Тютчев и Заболоцкий могут оказаться ближе друг другу, чем своим современникам в узком смысле слова. Каждая строка может быть по-настоящему понята лишь в максимально широком контексте, а таковым является не стихотворение или поэма, не творчество одного поэта, а вся национальная поэзия. Таким образом, не только поэзия помогает экологии, воспитывая интуитивную, сверхрассудочную любовь к природе, но и экология способна содействовать поэзии, направляя исследователей и преподавателей на путь ее постижения как нерасчленимой духовной среды обитания. Цель — сохранить поэзию как целое, как природное национальное богатство.

Но даже при нашем пренебрежении поэзия не исчезнет. Она вернется туда, откуда пришла,— в лучшую из когда-либо написанных поэтических книг, в книгу самой природы. Эта метафора — «книга природы» — имеет древнее происхождение, встречается у античных и средневековых авторов, но сегодня ее значение уже не метафорическое, а почти буквальное — наглядно подтверждается: открытием генетического кода, хромосомной азбуки. В недрах природы раскрывается книга, состоящая из мельчайших букв-молекул, слов-клеток, фраз-организмов... И поэзия, оказывается, издавна учила нас читать эту книгу, учила, что в природе есть замысел, есть душа, есть язык.

Так проясняется ответ на последний вопрос: для чего же все-таки мы обращаемся к пейзажной лирике?

Изучая природу в поэзии, мы учимся постигать поэзию в природе. Вслушаемся в шелест осеннего леса, взглянем на вечернее гаснущее небо... Книга природы медленно развернет перед нами свои страницы, отчасти уже исписанные знакомыми строками, отчасти белеющие загадочно в полумраке. Природа свято хранит прославившие ее имена, и сама поэтическая слава — это слово поэта, окликающее нас уже не с бумажного листа, но из чащи леса, из волн прибоя, с проплывающих облаков.

Страницу за страницей мы перелистываем сады и поля, дороги и реки, части суток и времена года — и с каждой нам отзываются знакомые голоса. «И голос Пушкина был над листвою слышен, // И птицы Хлебникова пели у воды...» —*-писал Н. Заболоцкий. Теперь стихи самого Заболоцкого стали частью природы — нас окружают его задумчивые, животные, серьезные и старательные насекомые, страдающие и ликующие травы.

В том и состоит  наша цель — ввести детей через стихи в собеседование с самой природой. Куда бы мы ни пошли, нас сопровождает Слово, у которого много разных названий и имен. Таинство светлой ночи, пронизанной мириадами дрожащих небесных огней, обнаружит присутствие Фета. Тихая водная гладь, мерцающая закатными лучами, напомнит о Жуковском. Закат растет, охватывает полнеба, наливается кровью — эта багрово-сумрачная страница написана Блоком. В грохоте весенней грозы, в завывании ночного ветра прозвучит слово Тютчева. Шуршащие под ногой вороха багряных листьев или золотой дождик, брызжущий в лучах солнца приведут на память Майкова. Волны ветра, бегущие по пшеничному полю, или мокрые копны сена под свинцово-серым небом отзовутся строками Некрасова. Дождь, напролом рвущийся через сад, терпкий запах листьев и трав, шипучий настой грозового воздуха ударят в лицо с пастернаковской страницы.

И никто не определит места и значения поэта лучше, чем природа, отводящая даже тем, кого принято считать устаревшими или второстепенными, свой уголок. Стихия воды — бурная, многопенная, свежо охватывающая тело,— до сих пор несет неизгладимую печать языковского вдохновения. Стихия огня — молнии, искры, пожары, вулканы и даже кипящие фосфором и смолой черные очи — говорит с нами стихами Бенедиктова. Увядающие цветы, нежные лепестки, схваченные ранним морозом, овеяны элегическим дыханием апухтинской музы.

А глядя на звездное небо — сколько мы находим там сверкающих имен! Одинокие и недостижимо высокие лермонтовские звезды. Резко очерченные, неподвижные, путеводные созвездия Бунина. Строго вперяются в глубь души зрячие звезды Тютчева. Трепещут и переливаются голубыми сполохами звезды Фета. Срываются с тверди, закруженные метелью, звезды Блока. Застыли, как неумолимый приговор, крупные, ясные, слепо-беспощадные звезды Мандельштама. Звездное небо над нашими головами сияет не только космическим светом, но и поэтической славой.

Следовало бы составить, помимо уже существующих географических, ботанических, астрономических и прочих, поэтический атлас природы, куда были бы занесены имена ее первопроходцев, открывателей цветов, деревьев, насекомых. Там, где они побывали, природа больше похожа сама на себя — небо становится голубее, трава зеленее, ручьи напевнее от прихлынувших к ним поэтических созвучий, от светящихся в них поэтических смыслов.

...Порою кажется, что природа — это какая-то древняя цивилизация, достигшая такого совершенства, что ей уже не нужна стала история. И теперь эта цивилизация существует рядом с нами, в безмолвный пример и упрек, и то, что купля-продажа (а в промежутке обман), у нее — просто движение соков. И то, что власть и народ (а в промежутке насилие), у нее просто — дождь падает с неба и освежает землю. Но кое-что эта цивилизация, ушедшая в себя и ставшая природой, берет и у нас, развивается за наш счет, как мы развиваемся за ее счет. И вот эта часть нашей цивилизации, которая потихоньку, незаметно уходит в природу, есть в широком смысле поэзия. То, что уже достигнуто и не будет иным, но само из себя порождает новую жизнь, как почва или облака. Цель моей работы будет выполнена, если она побудит детей внимательнее всматриваться в книгу самой природы, все буквы которой — капельки, песчинки, травинки — составляют еще неведомые нам поэтические строки, ждущие своего поэта.