М. Горький. Самовар.
книга по чтению на тему

САМОВАР. М. Горький.

1913 год.

Было это летней ночью на даче. В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:

-Замечаете ли, чайник, что луна

Чрезвычайно в самовар влюблена?

Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало - вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.

Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, - вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:

- На тебя луна смотрит свысока,

Как на чудака, - вот тебе и - на!

Самовар фыркает паром и ворчит:

- Вовсе нет. Мы с ней - соседи.

Даже несколько родня:

Оба сделаны из меди,

Но она - тусклей меня,

Эта рыжая лунишка, -

Вон на ней какие пятна!

- Ах, какой ты хвастунишка,

Даже слушать неприятно!

- зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар. Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него.

Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, - поёт себе во всю мочь:

- Фух, как я горяч! Фух, как я могуч!

Захочу - прыгну, как мяч, на луну выше туч!

А чайник шипит своё:

- Вот извольте говорить с эдакой особой.

Чем зря воду-то варить. Ты - прыгни, попробуй!

Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:

- Покиплю ещё немножко,

А когда наскучит мне, -

Сразу выпрыгну в окошко

И женюся на луне!

Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе.

Чайник дразнит: - Она тебя круглей.

- Зато в ней нет углей, - отвечает самовар.

Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:

- Всё пустое, всё пустое!

Надоели эти двое!

-Да, их болтовня

Раздражает и меня, - ответила сахарница сладеньким голосом.

Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник – так себе, горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное:

Ах, - сказал он, - всюду - пусто,

 Всюду - сухо, в самоваре, на луне.

Сахарница, поёжившись, закричала:

- А в меня залезла муха и щекочет стенки мне...

Ох, ох, я боюсь, что сейчас засмеюсь!

- Это будет странно –

Слышать смех стеклянный... - невесело сказал сливочник.

Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:

- Дзинь! Кто это шипит? Что за разговоры?

Даже кит ночью спит, а уж полночь скоро!

Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:

- Ай, люди все ушли спать или шляться,

А ведь мой самовар может распаяться!

Как они могли забыть обо мне, тушилке?

Ну, придётся им теперь почесать затылки!

Тут проснулись чашки и давай дребезжать:

- Мы скромные чашки, нам всё равно!

Все эти замашки мы знаем давно!

Нам ни холодно, ни жарко,

Мы привыкли ко всему!

Хвастун самоварко, и не верим мы ему.

Заворчал чайник:

- Ф-фу, как горячо, жарко мне отчаянно.

Это не случайно, это чрезвычайно!

И - лопнул!

А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:

- Ах, будь она ясней,

Не прячься она днём,

Я поделился б с ней

Водою и огнём!

Она со мной тогда

Жила бы не скучая,

И шёл бы дождь всегда

Из чая!

Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:

- А если днём она должна ложиться спать,

Чтоб по ночам светлей сияло её донце, -

Я мог бы на себя и днём и ночью взять

Обязанности солнца!

И света и тепла земле я больше дам,

Ведь я его и жарче и моложе!

Светить и ночь, и день ему не по годам, -

А это так легко для медной рожи!

Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:

- Ах, это очень мило! Это очень лестно!

Я бы солнце потушила, ах, как интересно!

Но тут - крак! - развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил её, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась, покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:

- Вот смотрите: люди вечно жалуются на судьбу,

А тушилку позабыли надеть на трубу!

А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:

- Жил-был самовар, маленький, да пылкий,

И однажды не прикрыли самовар тушилкой!

Был в нём сильный жар, а воды немного;

Распаялся самовар, - туда ему дорога,

Туда и дорога-а!

Примечание.

Впервые напечатано в сборнике «Ёлка. Книжка для маленьких детей», издание "Парус", Петроград, [1918].