В.Борис "Великолепная шестерка"
учебно-методический материал (7 класс) на тему

Борис Васильев

«Великолепная шестерка»

(инсценировка)

***

— Хелло, Вэл!

— Хелло, Стас!

Пришпорь, Роки, своего скакуна! Погоня, погоня, погоня! У тебя заряжен винчестер, Дэн? Вперед, вперед, только вперед! Вперед, Вит, вперед, Эдди! Мы должны уйти от шерифа!

— Стой! Да стой же, мустанг, тпру!.. Ребята, отсюда — через овраг. Дырка за читалкой, и мы — дома.

— Ты молодец, Роки.

— Да, клеевое, дельце.

— А что делать с лошадьми?

— Завтра еще покатаемся.

— Завтра — конец смены, Эдди.

— Ну, так что? Автобусы наверняка придут после обеда!

Кира Сергеевна (начальник лагеря) — Прекрасная смена! Теперь, можно и отдохнуть. Как там у нас с шашлыками?

Старшая вожатая - Приехала милиция!

Кира Сергеевна — Наверняка из-за каких-то пустяков, а потом будут целый год упоминать, что наш лагерь посещала милиция. Вот так, мимоходом беспокоят людей, сеют слухи, кладут пятно.

Старшая пионервожатая Да, да, Вы абсолютно правы, абсолютно. Врываться в детское учреждение…

Кира Сергеевна — Пригласите физрука,  на всякий случай.

— В чем дело, товарищи? — Без телефонного предупреждения врываетесь в детское учреждение…

Милицейский лейтенант — Извините.  Вы — Кира Сергеевна?  Я участковый инспектор, решил познакомиться. Конечно, раньше следовало, да все откладывал, а теперь… заслуженный фронтовик, списанное имущество, воспитание, лошади, дети.

                         в кабинет вошли старшая пионервожатая и физрук.

Кира Сергеевна — Повторите,  самую суть, коротко и доступно.

Лейтенант (достал платок, вытер лоб, повертел форменную фуражку) Собственно говоря, инвалид войны…

Кира Сергеевна - Скудно выражаете мысли.

Лейтенант - Сейчас богаче изложу. У почетного колхозного пенсионера, героя войны Петра Дементьевича Прокудова угнали шестерых лошадей. И по всем данным, угнали пионеры вашего лагеря.

Старик — Конечно, кони теперь без надобности, — Машины теперь по шаше, по воздуху и по телевизору. Конечно, отвыкли. Раньше вон мальчонка собственный кусок недоедал — коню нес. Он твой хлебушко хрумкает, а у тебя в животе урчит. С голодухи. А как же? Все есть хотят. Это машины не хотят, а кони хотят. А где же возьмут? Что дашь, то и едят.

Физрук — Чего мелешь-то, старина?  «Шаше», «шаше»! Говорить бы сперва выучился.

Лейтенант— Он контуженый.

Физрук — А мы не медкомиссия, товарищ лейтенант. Мы — детский оздоровительный комплекс.  Почему считаете, что наши ребята угнали лошадей? У нас современные дети, интересуются спортом, электроникой, машинами, а совсем не вашими одрами.

Лейтенант — Шестеро к деду ходили неоднократно. Называли друг друга иностранными именами, которые я записал со слов колхозных ребят… — Лейтенант достал блокнот, полистал. — Роки, Вел, Эдди, Ден. Есть такие?

Физрук — В первый раз…

Вожатая — Есть,  Игорек, Валера, Андрей, Дениска. Это же великолепная шестерка наша, Кира Сергеевна.

Начальница — Этого быть не может.

Физрук — Конечно, бред! Отец, тебе, показалось? Так с нас, где сядешь, там и слезешь, понял?

Лейтенант — Перестаньте кричать на него

Физрук — Поди, продал коняг и забыл, а на нас отыграться хочешь? Я тебя сразу раскусил!

Старик вдруг затрясся, засучил ногами. Милиционер бросился к нему, не очень

        вежливо оттолкнув при этом вожатую.

Милиционер — Где у вас уборная? Уборная где, спрашиваю, спазмы у него.

Кира Сергеевна — В коридоре. Возьмите ключ, это мой личный туалет.

Старик — Дай на помин, и господь с ними. Дай на помин…

Милиционер — Не дам! (оба вышли).

вожатая — Прежде был герой, никто не умаляет, но теперь…

физрук — А ребята и вправду лошадей брали. Мне перед отъездом Валера сообщил. Что-то он еще тогда про лошадей говорил, да отозвали меня.

Кира Сергеевна — Может быть, признаемся?  Провалим соревнование, потеряем знамя.  Поймите, иное дело, если мальчики украли бы общественную собственность, но они же не украли ее, не так ли? Они покатались и отпустили, следовательно, это всего лишь шалость. Обычная мальчишеская шалость, наша общая недоработка, а пятно с коллектива не смоешь. И прощай знамя.

физрук — Ясно, Кира Сергеевна. И не докажешь, что не верблюд.

вожатая — Надо объяснить им, что это за ребята. Вы же недаром называли их великолепной шестеркой, Кира Сергеевна.

Кира Сергеевна — Хорошая мысль. Достаньте отзывы, протоколы, Почетные грамоты. Быстренько систематизируйте.

Когда лейтенант вместе с притихшим инвалидом вернулись в кабинет, письменный стол

        ломился от раскрытых папок, Почетных грамот, графиков и схем.

Лейтенант — Извините деда. Контузия у него тяжелая.

Кира Сергеевна — Ничего. Мы тут обменялись пока. И считаем, что вы, товарищи, просто не в курсе, какие у нас ребята. Можно смело сказать: они — надежда двадцать первого века. И, в частности, те, которые по абсолютному недоразумению попали в ваш позорный список, товарищ лейтенант.

старик, усевшись, вновь вперил тоскливый взор свой куда-то сквозь начальницу,

сквозь стены и, кажется, сквозь само время.

Кира Сергеевна — Бывают, знаете, пятна и на мраморе. Но ведь благородный мрамор остается благородным мрамором и тогда, когда на него падает тень. Сейчас мы покажем вам, товарищи, на кого пытаются бросить тень. Вот например… например, Валера. Прекрасные математические данные, неоднократный победитель математических олимпиад. Здесь копии его Почетных грамот, можете ознакомиться. Далее, скажем, Славик…

Физрук — Второй Карпов!  Блестящая глубина анализа, и в результате — первый разряд. Надежда области, а возможно, и всего Союза — говорю вам как специалист.

Вожатая — А Игорек?  Поразительное техническое чутье. Поразительное! Его показывали даже по телевизору.

Кира Сергеевна - А наш изумительный полиглот Дениска?  Он уже овладел тремя языками. Вы сколькими языками владеете, товарищ милиционер?

Лейтенант — А ты сколькими «языками» овладел, дед? За шестого орден-то дали, так вроде?

Старик задумчиво кивнул, и весомый орден качнулся на впалой груди,

 отразив позолотой солнечный лучик.

Кира Сергеевна  — Товарищ фронтовик вам дедом приходится?

Лейтенант — Он всем дедом приходится, — как-то нехотя пояснил лейтенант. Старики да дети — всем родня: этому меня бабка еще в зыбке учила.

Кира Сергеевна  — Странно вы как-то объясняете, мы понимаем, кто сидит перед нами, не беспокойтесь. Никто не забыт, и ничто не забыто.

вожатая — Мы каждую смену проводим торжественную линейку у обелиска павшим, возлагаем цветы.

Лейтенант — Мероприятие, значит, такое?

физрук — Да, мероприятие!  Не понимаю, почему вы иронизируете, над средствами воспитания патриотизма.

Лейтенант — Я, это… Я не иронизирую.  Цветы, салюты — это все правильно, конечно, только я не о том. Вот вы о мраморе говорили. Мрамор — это хорошо. Чисто всегда. И цветы класть удобно. А что вот с таким, дедом, делать, которого еще в мрамор не одели? Который за собой ухаживать не может, который в штаны, я извиняюсь, конечно… да к водке тянется, хоть ты связывай его! Чем он тех хуже, которые под мрамором? Тем, что помереть не успел?

физрук — Простите, товарищ, даже странно слышать. А льготы инвалидам войны? А почет? Государство заботится…

Лейтенант — Вы, что ли, государство? Я же не о государстве, я о ваших детях говорю. И о вас.

Кира Сергеевна  — И все-таки! (выразительно постучала по столу карандашом). — И все-таки я настаиваю, чтобы вы изменили формулировку.

Лейтенант — Что изменил?

Кира Сергеевна  — Формулировку. Как неправильную, вредную и даже аполитичную, если смотреть в корень.

Лейтенант — Даже? 

физрук — Не понимаю, чего усмехаетесь?  Доказательства есть? Нету. А у нас — есть. Получается, что клевету поддерживаете, а это знаете чем пахнет?

лейтенант — Плохо пахнет, скоро почувствуете.

старик — Конь, он как человек. Он только не говорит, он только понимает. Он меня спас, Кучум звать. Статный такой Кучум, гнедой. Счас, счас.

Старшая пионервожатая — Он что, раздевается?  Скажите, чтоб перестал.

Лейтенант — Он вам второй орден покажет, на спине.

Не совладав со всеми пуговицами, старик стащил рубашку через голову и, не снимая с рук, повернулся. На худой, костлявой спине его под левым плечом был виден бурый полукруглый шрам.

Старик — Это зубы его, зубы,  Кучума, значит. Контузило меня на переправе, так в воду оба и упали. Я, это, соображения не имел, а Кучум — вот. Зубами за гимнастерку да вместе с мясом, чтоб покрепше. И выволок. И упал сам. Осколком у него ребра выломало, и кишки за ним волочились.

Вожатая — Какая гадость. Кира Сергеевна, что же это такое? Это же издевательство какое-то, Кира Сергеевна.

Лейтенант - Одевайся, дед.  Простудишься, так тебя никакой Кучум больше не вытащит.

Старик — Ах, коник был, ах, коник! Живут они, вот беда. Все никак до добра дожить не могут. Не успевают.

Милиционер — Одевайся, дедушка. Дай я тебе пуговку застегну.

Он стал помогать, а инвалид благодарно уткнулся ему в плечо. Потерся и вздохнул, будто старая, усталая лошадь, так и не дожившая до добра.

Старик — Ах, Коля, Коля, дал бы ты мне на помин…

Кира Сергеевна  — Родственник!( торжествующе выкрикнула и резко хлопнула ладонью по столу). — Скрывали, путали, а сами привели юродствующего родственника. С какой целью? Под фонарем ищете, — чтобы виноватого обелить?

Физрук — Конечно же, это ваш собственный дед!  Это ж видно. Невооруженным глазом, как говорится.

участковый — Мой дед в братской под Харьковом лежит, а это не мой, это колхозный дедушка. А кони, которых ваша великолепная шестерка угнала, то его были кони. Колхоз их, коней этих, ему, Прокудову Петру Дементьевичу, передал.

Кира Сергеевна — Насчет «угнали», как вы употребили, доказать еще придется.  Я не позволю чернить вверенный мне детский коллектив. Можете официально заводить «дело», можете, а сейчас немедленно покиньте мой кабинет. Я подчиняюсь непосредственно области, и буду разговаривать не с вами и не с этим колхозным дедом, а с соответствующими компетентными товарищами.

Лейтенант — Вот, значит, и познакомились. Пойдем, дед, пойдем.

Старик — Дал бы ты мне на помин…

Участковый — Не дам!  Не беспокойтесь, не будет никакого дела. Кони были списаны с колхозного баланса, и иск предъявлять некому. Ничейные были кони.

 Старик  - Ах, кони, коники. Теперь машины ласкают, а коней бьют. И никак им теперь не дожить до жизни своей.

Кира Сергеевна  —  Позвольте,  если нет никакого «дела», так зачем же…(медленно вырастая над собственным столом). — Как вы смели? Это недостойное подозрение, это…   У меня нет слов, но я так не оставлю. Я немедленно поставлю в известность вашего начальника, слышите? Немедленно.

Лейтенант  — Ставьте в известность, а потом пошлите кого-нибудь конские трупы зарыть. Они за оврагом, в роще.

Старик — Ах, кони, коники! 

вожатая — Они, значит, что… умерли? (шепотом спросила).

Лейтенант — Пали,  от голода и жажды. Ваши ребята, накатавшись, их к деревьям привязали, а сами уехали. По домам. Кони все объели, до чего дотянуться смогли: листву, кусты, кору древесную. А привязаны были высоко и коротко, так что и пасть им не удалось: висят там на уздечках. — Он достал из кармана несколько фотографий, положил на стол. — Туристы мне завезли. А я — вам. На память.

Женщины и физрук с ужасом смотрели на оскаленные, задранные к небу мертвые лошадиные морды с застывшими в глазницах слезами.

Старик — Вот он, Сивый. Старый меринок был, хворый, а глянь, только справа все обглодал. А почему? А потому, что слева Пулька была привязана, древняя такая кобылка. Так он ей оставлял. Кони, они жалеть умеют…

Лейтенант  — Пойдем, дед!  Что ты им объясняешь?!

Хлопнула дверь, затихло старческое бормотанье, скрип милицейских сапог, а они все еще никак не могли оторвать глаз от облепленных мухами лошадиных морд с навеки застывшими глазами. И только когда крупная слеза, сорвавшись с ресниц, ударилась о глянцевую бумагу, Кира Сергеевна очнулась.

Кира Сергеевна  — Этих,  спрятать…  то есть закопать поскорее, нечего зря детей травмировать. — Порылась в сумочке, достала десятку, протянула, не глядя, физруку. — Инвалиду передайте, он помянуть хотел, уважить надо. Только чтоб милиционер не заметил, а то… И намекните помягче, чтоб не болтал понапрасну.

Физрук — Не беспокойтесь, Кира Сергеевна (и поспешно вышел).

Вожатая — Я тоже пойду, можно?

Кира Сергеевна — Да, конечно, конечно (когда все ушли, изорвала фотографии, бросила клочки и сожгла).

Милиционер -  почетный пенсионер колхоза Петр Дементьевич Прокудов, бывший разведчик кавкорпуса генерала Белова, тем же вечером умер. Он купил две бутылки водки и выпил их в зимней конюшне, где до сей поры, так замечательно пахло лошадьми.