«Проблема текста (подготовка к написанию сочинения-рассуждения) (на примере рассказа Эдуарда Шима «Объявление в газете»)».
план-конспект урока по русскому языку (5 класс) на тему

Эдуард Шим «Объявление в газете» (в сокращении)

В редакцию районной газеты «Красная Заря» пришел мальчишка лет десяти. Он был длиннорукий, одетый в желтую майку и синие китайские штаны. Штаны много раз стиранные, висели на нем мешочками: на коленях, сзади, на месте карманов. Мальчик был наголо стрижен, веснушчат, глядел вокруг той застывшей, оторопелой улыбкой, какая бывает у конфузливых детей, вдруг очутившихся в незнакомом и опасном месте.

А в редакции был день выпуска, вернее, этот день заканчивался. Наступали самые хлопотные часы перед сдачей номера. В комнате сотрудников все галдели и суетились.

Мальчик тихо ждал возле пустого стола; ему и страшно было обратить на себя внимание, и обидно было, что никто его не замечает.

Мальчику интересны были эти разговоры, хоть и не до конца понятные; он поворачивал голову от одного говорившего к другому; смеялся, когда все смеялись, но все-таки ощущалось, что ему не терпится сказать о своем деле, наверное, более важном и серьезном, чем все эти разговоры, и он еще подвинулся к середине комнаты.

Вдруг один человек увидел мальчика.

- А тебе кого, парень?

- Мне … Мне объявление!.... – обрадовавшись и перепугавшись, проговорил мальчик.

- Объявления секретарь принимает. По коридору налево, - и выдвинул мальчика в коридор, даже не оглянулся, тяжело и быстро ушел.

Мальчик стоял с напряженной улыбкой. Затем вошел в комнату, где было совсем тихо и безлюдно. Наверное, ему почудилось, что секретарь на минуту исчез. Секретарь играл в крестики-нолики, пока все кругом работали. Но, застеснявшись, не успев подхватить сигарету и очки, секретарь выбежал.

Тут мальчик решил подойти к секретарскому напарнику по игре и рассказать о своей беде. А этот дяденька попросил не морочить ему голову, так как ёжик - это не лошадь, не корова, и даже не свинья, о которых принято было писать в то время в советских газетах про рабочие будни народа. И он отправил его к Зое Васильевне, которая собирала в этот момент урожай с другими ребятами, и посоветовал ему заняться полезным делом.

Мальчик заметил еще одну дверь и чуть приоткрыл ее. «Закрой!!» - рявкнуло из тьмы. Это был  фотограф, который прогнал его со словами: «Шагай и сюда больше не лезь. Ёжик-пыжик!»

Герой увидел в конце коридора еще одну дверь, осторожно приблизился и открыл ее. Там деревянная лестница вела в подвал. Мальчик боязливо пробирался вдоль стены и на какое-то время, наверное, забыл, зачем он здесь. Он увидел растрепанного молодого человека в расстегнутой рубахе с закатанными рукавами, всего небрежного, неприбранного, который собирал буквы в золотые слова, в блистающие строчки. Мальчик понял, что этот человек был секретарем, тем самым секретарем, который ОДИН ВО ВСЕЙ ГАЗАТЕ принимает объявления.

- Кто? Что там? Что такое?!

- Дяденька, - тихо, улыбаясь от страха, сказал мальчик, - мне объявление… Я хочу… объявление в газету. Дяденька, это очень нужно! Честное слово!..

Тут появился Марк Иваныч, который взял мальчика за плечо и повел к выходу, говоря:

- Слушай, объявления стоят денег. И мы не берем всякие объявления. Не берем от мальчишек. Даже про собаку мы не взяли бы, не только про ёжика. Иди домой.

- Вы не знаете, - сказал мальчик. – Я ведь хотел рассказать…

- Что рассказать?

- Про него. Какой это ёжик.

- Я знаю, - сказал Марк Иваныч терпеливо. - Только все равно.  

- Он всем верит! – сбивчиво зашептал мальчик, догадываясь, что Марк Иваныч вот-вот перестанет слушать. – Он всем доверяет! Он доверяет! Он побежит к любому человеку, понимаете? Он думает, что все люди добрые!

Лицо мальчика было по-взрослому наполненным силой; оно умоляло,  требовало, чтобы окружающие поняли. И Марк Иваныч ощутил за словами мальчика что-то значительное, важное, чего мальчик не умел и не мог высказать.

Марк Иваныч подхватил мальчика за подмышки, усадил на покатый лоснившийся стол между ящиков.

- Я его привез из Москвы, - сказал мальчик и глубоко вздохнул, успокаиваясь после внутреннего плача. – Отнял на бульваре у ребят. Ну, они этим ёжиком в футбол играли.

- Как в футбол?

- Ну, так. Сапогами. Забивали в ворота.

- Фу, - сказал Марк Иванович. – Гадость. Пакость!

- У него лапа была сломана. И весь он побитый был, и всех боялся… Даже кушать боялся, хоть и голодный. Я не мог его в лес выпустить, он бы сразу умер. И я попросил, чтобы дома оставить, и сделали ему такую будку из картона, травы положили… Знаете, он очень долго боялся! Наверно, месяц! Я шевельнусь – и он сразу свернется. И дрожит так, дрожит! Весь дрожит, и все больную лапу хочет спрятать. А потом стал кушать немножко, а еще потом уже и не боялся. Все забыл, понимаете? Я на руки брал и гладил его. За хвостик трогал. Потом в  саду выпущу погулять, а он меня увидит и ко мне бежит. Ну, как собачка маленькая, бежит и мордочку кверху поднимает… Он все, все забыл.

- Ясно, - сказал Марк Иваныч.

- А теперь надо в Москву ехать, в школу. И нельзя больше держать было, я отнес ёжика в лес, вот тут, где Лосиный заповедник. И выпустил. Он не хотел один оставаться, за мной бежал, я уж кое-как спрятался. Но теперь-то как? Что же теперь будет?

- А что? – спросил Марк Иваныч и вдруг додумался, сообразил, и кровь прихлынула к его заросшему лицу.

- Ведь там людей много  ходит, - сказал мальчик. – За грибами ходят и просто так. А ежик ведь не знает. Он думает, что все люди добрые. И сразу побежит навстречу, когда увидит… Вот я и придумал. Мне сказали… можно объявление в газете. Написать, что здесь живет ёжик, который людей не боится.  Тогда его бы не тронули…

Марк Иваныч смотрел на мальчика, и мальчик поразился перемене в темном грубом лице его – лицо было виноватым, покрасневшим, и небритая щека подергивалась.

- Чичельницкий! – вдруг закричал Марк Иваныч туда, за линотип. – Чичельницкий! Слушай, иди на минутку!

Проход выглянул растрепанный секретарь с подшивкой газет в руке.

- Что такое? Что еще?

- Иди сюда.

- Ты что – издеваешься?! Я передовицу диктую, я просил не мешать! Это невыносимо, в конце концов!

- Иди, - сказал Марк Иваныч, сердясь. – Иди, тебе говорят. Мальчик, расскажи снова. Вот так, как рассказывал. А ты слушай, Чичельницкий, я тебя прошу.

Секретарь плюнул, морщась, подошел и, пока мальчик вновь рассказывал все, нетерпеливо переминался, отвернул лицо вбок,  сохраняя все то же выражение больного, мучающегося человека, которого не хотят пожалеть.

- И все? – спросил секретарь, когда мальчик умолк.

- Ты подумай, - сказал ему Марк Иваныч. – Подумай хорошенько. Ведь тут что-то есть.

- Ну?

- Ведь берет за сердце-то.

- Ну?

- Может, сообразим? Повернем как-нибудь?

- Про ежиков печатать? – сказал секретарь и сделал наивные блестящие глаза.

- Нет, ты погоди ёрничать.

- Ладно, - весело сказал секретарь и развернул подшивку. – Вот, малыш, смотри. Ты умный, сам разберешься. Вот сводка о полевых работах. Передовица. Выступление героев уборки. Тут критическая статья о магазинах. Тут зарубежные материалы – обзор событий. Америка, Индия…

- Чего ты ему прошлогоднюю газету суешь? – в сердцах проговорил Марк Иваныч. – Чего суешь-то?

- А какая разница? – сказал секретарь. И вдруг смутился. Марк Иваныч смотрел на него с отвращением.

- Слушай, Чичельницкий. А зачем? Зачем все это?

- Восемьдесят восьмого марта, - весело сказал секретарь, - ты будешь печатать про ёжиков. Но не раньше.

- Трепло. Я серьезно.

- И я.

- Разве дело в ёжике? Когда ты слышал, за сердце не скребло? Не совестно было?

- Он ведь не понимает,  - сказал мальчик, всё улыбаясь, смотря на Марка Иваныча и секретаря с надеждой, хотя понимал уже, что ничего не получится, и все-таки надеясь, надеясь. – Он к любому человеку побежит. Если бы хоть немного напечатать… просто, что он верит и не боится людей…

- Ну?! – закричал Марк Иваныч на секретаря, багровея и трясясь. – Не дошло?! Не совестно?! Ч-черт, журналисты! Инженеры душ!

- Марк Иваныч, дорогой, - сказал секретарь серьезно. – Не надо. И ты понимаешь, и я понимаю. Мы ж не дураки, психологические раздумья и нюансы печатать. Нельзя нам.

- Пойдем, мальчик, - сказал Марк Иваныч.

Он взял мальчика за руку и указал, где выйти наружу.

Мальчик стал удаляться по коридору.

- Слушай! – кричал он. – А будешь в Москве, сходи в «Пионерскую правду»! На всякий случай, а?

Мальчик сошел во двор. Ничто не говорило, что здесь редакция, что продолжается суматоха в комнатах, бренчат телефоны…