Погружение №9 (5-6)
учебно-методический материал по русскому языку (5 класс) на тему

Знать к зачёту:

1. Теоретический материал о вводных словах и обращении.
2. Словарные слова

       3. Читать П.П. Бажова сказ «Каменный цветок». К.Г. Паустовского «Тёплый хлеб»,  М.М. Пришвина «Кладовая солнца».

4. Сжатое изложение в рамках ОГЭ

5. Учить наизусть отрывок из «Кладовой солнца»  4 глава от слов      « Лет двести тому назад ветер- сеятель принёс …»» до слов «….как живые существа»

Словарный диктант

Эпос, драма, осложнённое, обращение, вводные слова, шорох, жёлудь, чащоба, шёл, девчонка, собачонка, ненавидя, небольшая, посеял, заклеил, на лекции, дышишь, проверит, бережёт, в тетради, лебединый, картинный, песчаный, глиняный, тёмно- синий, белоголовый.

Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня... С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями — за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. 

9 погружение

Слово и эпос. Слово и простое предложение, осложненное вводными словами и обращениями.

-знать  понятие об эпосе, лирике и драме как родах художественной словесности;

-научить определять жанрово-родовую принадлежность художественных произведений;

-совершенствовать навык анализа художественного текста;

-познакомиться с понятием «вводные слова, словосочетания и предложения»;

-познакомиться с понятием «обращение»;

-изучить правила постановки знаков препинания в предложениях, осложненных вводными словами, словосочетаниями и предложениями; обращениями;

-повторить изученное о предлоге.

Роды литературы (эпос, лирика, драма)

На протяжении истории существования словесного искусства осуществлялись неоднократные попытки разделить литературу на роды. Каждый из родов литературы обладает особым, только ему присущим комплексом свойств.

Эпос (от греч. epos — слово, повествование, рассказ) — род литературы, для которого характерно изображение действительности в объективно повествовательной форме. Как правило, время изображаемого действия и время повествования о нем не совпадают — это одно из наиболее важных отличий от других родов литературы. Способы изложения — повествование, описание, диалог, монолог, авторские отступления. Авторское описание событий, развертывающихся в пространстве и во времени, повествование о различных явлениях жизни, людях, их судьбах, характерах, поступках и т. д. отличается спокойно-созерцательным, отстранённым отношением к изображаемому. У эпоса, по сравнению с другими родами литературы, самый богатый арсенал художественных средств, что позволяет с наибольшей глубиной раскрыть внутренний мир человека, показать его в развитии. Особую роль в эпических произведениях играет автор-повествователь или рассказчик. Его речь (содержание и стиль) является единственным, но очень эффективным средством создания образа этого персонажа. Несмотря на то, что иногда повествователь идеологически близок писателю, их нельзя отождествлять (например, повествователь в произведении И.С. Шмелёва  «Лето Господне» и сам автор не одно и то же лицо).

Драма (др.-гр. drama — действие) — род литературы, отражающий жизнь в действиях, совершающихся в настоящем. Драматические произведения предназначены для постановки на сцене, этим определяются специфические черты драмы:

1. отсутствие повествовательно-описательного изображения;

2) «вспомогательность» авторской речи (ремарки);

3) основной текст драматического произведения представлен в виде реплик героев (монолог и диалог);

4) драма как род литературы не имеет такого многообразия художественно-изобразительных средств, как эпос: речь и поступок — основные средства создания образа героя;

5) объём текста и времени действия ограничен сценическими рамками;

6) требованиями сценического искусства продиктована и такая особенность драмы, как некое преувеличение (гиперболизация): «преувеличение событий, преувеличение чувств и преувеличение выражений» (Л.Н. Толстой) — иначе говоря, театральная эффектность, повышенная экспрессивность; зритель пьесы ощущает условность происходящего, о чём очень хорошо сказалА.С. Пушкин: «самая сущность драматического искусства исключает правдоподобие… читая поэму, роман, мы часто можем забыться и полагать, что описываемое происшествие не есть вымысел, но истина. В оде, в элегии можем думать, что поэт изображал свои настоящие чувствования, в настоящих обстоятельствах. Но где правдоподобие в здании, разделенном на две части, из коих одна наполнена зрителями, которые условились etc».

Лирика (др.-гр. lyra — музыкальный инструмент, под звуки которого исполнялись стихи) — род литературы, выдвигающий на первый план субъективное изображение действительности: единичные состояния человеческого сознания, мысли, чувства, впечатления автора. В лирике создается образ-переживание, если в ней иногда и присутствует событийный ряд, то он очерчен весьма скупо. Важнейшим свойством лирики является способность передавать единичное (чувство, состояние) как всеобщее: «Самый субъективный род литературы, она, как никакой другой, устремлена к общему, к изображению душевной жизни как всеобщей Лирика является способом художественного осмысления событий не только внутреннего мира человека, но и внешнего: быта и природы, истории и современности, планетарной жизни, вселенной, мироздания.

Характерные особенности лирических произведений:

стихотворная форма, ритм, отсутствие сюжета, небольшой размер («как можно короче и как можно полнее»), повышенная экспрессивность, наличие лирического героя, от лица которого и выражается переживание (следует иметь в виду, что автора нельзя отождествлять с лирическим героем).

Роды литературы не разделены непреодолимой стеной. Наряду с произведениями, полностью принадлежащими к одному из литературных родов (эпос, лирика и драма), существуют и те, что соединяют в себе свойства каких-либо двух родовых форм, в связи с чем принято выделять и «четвёртый» род литературы — лиро-эпику, включающую в себя лиро-эпические поэмы, баллады, лирическую прозу, роман в стихах.

Бажов Павел Петрович

(1879—1950)

Родился 27 января 1879 г. в городе Сысертский Завод близ Екатеринбурга в семье потомственных рабочих. Поступил в Екатеринбургское духовное училище, а затем в Пермскую семинарию, которую окончил в 1899 г.

В течение полутора десятилетий (до 1917 г.) он преподавал русский язык в Екатеринбурге и Камышлове. В эти годы предметом пристального интереса будущего писателя стали народный быт и культура, устное народное творчество уральцев. События революции и Гражданской войны не оставили Бажова в стороне: в 1918 г. он вступил добровольцем в Красную армию.

По окончании военных действий Бажов обратился к журналистике. В 20-х гг. его очерки, фельетоны, рассказы печатались в екатеринбургской «Крестьянской газете», других уральских периодических изданиях. В 1924 г. вышла первая книга писателя — «Уральские были», в которую вошли очерки-воспоминания о дореволюционном прошлом края.

Главное произведение Бажова, сделавшее его классиком русской литературы, — «Малахитовая шкатулка» — увидело свет лишь в год 60-летия автора. Первый сборник под этим названием (1939 г.) объединил 14 сказов; в дальнейшем «Малахитовая шкатулка» пополнялась новыми произведениями (последние прижизненные издания содержали около 40 сказов).

В 1943 г. книга получила Сталинскую премию, а после войны Бажов стал депутатом Верховного Совета СССР. В «Малахитовой шкатулке» автор обратился к своеобразной литературной форме — сказу, связанному с традициями устного народного творчества. Изобилующая разговорными оборотами и диалектными словами, использующая элементы фольклорного стиля, речь рассказчика создаёт иллюзию доверительного устного повествования.

В основе книги лежит тема творческого труда. Герои Бажова — рудокопы («Хозяйка Медной горы»), углежоги («Живинка в деле»), камнерезы («Каменный цветок», «Горный мастер»), литейщики («Чугунная бабушка»), чеканщики («Иванко-крылатко») — предстают людьми, искренне преданными своему делу. Им помогают жить не только их золотые руки, но и весёлая живинка в деле, которая «впереди мастерства бежит и человека за собой тянет». Сочная и яркая цветовая палитра, поэтичные образы, перекликающиеся с русским фольклором, напевность и жизнерадостная эмоциональная окраска народной речи создают неповторимый мир бажовских сказов.

Адресованная читателям различных социальных слоёв и возрастных категорий, «Малахитовая шкатулка» стала необыкновенно популярной — так, в годы Великой Отечественной войны книга оказалась в числе самых читаемых. Как писала газета «Правда», в историю отечественной словесности Бажов вошёл собирателем жемчужин родного языка, первооткрывателем драгоценных пластов рабочего фольклора — не хрестоматийно приглаженного, а творимого жизнью.

Умер 3 декабря 1950 г. в Москве, похоронен в Екатеринбурге.

Павел Петрович Бажов

"Каменный цветок"

Впервые опубликован в 1938 г. ("Литературная газета" 10 мая 1538 г.; "Уральский современник", кн. 1). К этому сказу примыкают два других: "Горный мастер", повествующий о невесте главного героя первого сказа - Катерине, и "Хрупкая веточка" - о сыне Катерины и Данилы-камнереза. П. Бажов задумал четвертый сказ, завершающий историю этой семьи камнерезов.
Писатель говорил: "Собираюсь закончить сказ о "Каменном цветке". Мне хочется показать в нем преемников его героя, Данилы, написать об их замечательном мастерстве, устремлении в будущее. Действие сказа думаю довести до наших дней" ("Вечерняя Москва", 31 января 1948 г. Беседа П. Бажова с корреспондентом газеты). Замысел этот остался неосуществленным. 
Сказ "Каменный цветок" был экранизирован в 1946 г. В основу сценария П. Бажовым положены сюжеты двух сказов - "Каменный цветок" и "Горный мастер". В 1951 г. на сцене театра К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко была поставлена опера молодого композитора К. Молчанова "Каменный цветок".

КАМЕННЫЙ  ЦВЕТОК (отрывок)

Не одни мраморски на славе были по каменному-то делу. Тоже и в наших заводах, сказывают, это мастерство имели. Та только различка, что наши больше с малахитом вожгались, как его было довольно, и сорт - выше нет. Вот из этого малахиту и выделывали подходяще. Такие, слышь-ко, штучки, что диву дашься: как ему помогло.
Был в ту пору мастер Прокопьич. По этим делам первый. Лучше его никто не мог. В пожилых годах был. 
   Вот барин и велел приказчику поставить к этому Прокопьичу парнишек на выучку.
- Пущай-де переймут все до тонкости. 
   Только Прокопьич, - то ли ему жаль было расставаться со своим мастерством, то ли еще что, - учил шибко худо. Все у него с рывка да с тычка. Насадит парнишке по всей голове шишек, уши чуть не оборвет, да и говорит приказчику:
- Не гож этот... Глаз у него неспособный, рука не несет. Толку не выйдет. Приказчику, видно, заказано было ублаготворять Прокопьича. - Не гож, так не гож... Другого дадим...- И нарядит другого парнишку. 
   Ребятишки прослышали про эту науку... Спозаранку ревут, как бы к Прокопьичу не попасть. Отцам-матерям тоже не сладко родного дитенка на зряшную муку отдавать, - выгораживать стали своих-то, кто как мог. И то, сказать, нездорово это мастерство, с малахитом-то. Отрава чистая. Вот и оберегаются люди. 
   Приказчик все ж таки помнит баринов наказ - ставит Прокопьичу учеников. Тот по своему порядку помытарит парнишку, да и сдаст обратно приказчику.
- Не гож этот... 
   Приказчик взъедаться стал:
- До какой поры это будет? Не гож да не гож, когда гож будет? Учи этого...
   Прокопьич знай свое:
- Мне что... Хоть десять годов учить буду, а толку из этого парнишки не будет...
- Какого тебе еще?
- Мне хоть и вовсе не ставь, - об этом не скучаю...
   Так вот и перебрали приказчик с Прокопьичем много ребятишек, а толк один: на голове шишки, а в голове - как бы убежать. Нарочно которые портили, чтобы Прокопьич их прогнал.
   Вот так-то и дошло дело до Данилки Недокормыша. Сиротка круглый был этот парнишечко. Годов, поди, тогда двенадцати, а то и боле. На ногах высоконький, а худой - расхудой, в чем душа держится. Ну, а с лица чистенький. Волосенки кудрявеньки, глазенки голубеньки.
   Его и взяли сперва в казачки при господском доме: табакерку, платок подать, сбегать куда и протча. Только у этого сиротки дарованья к такому делу не оказалось. Другие парнишки на таких-то местах вьюнами вьются. Чуть что - навытяжку: что прикажете? А этот Данилко забьется куда в уголок, уставится глазами на картину какую, а то на украшенье, да и стоит. Его кричат, а он и ухом не ведет. Били, конечно, по началу-то, потом рукой махнули:
- Блаженный какой-то! Тихоход! Из такого хорошего слуги не выйдет.
   На заводскую работу либо в гору все ж таки не отдали - шибко жидко место, на неделю не хватит. Поставил его приказчик в подпаски. И тут Данилко не вовсе гож пришелся. Парнишечко ровно старательный, а все у, него оплошка выходит. Все будто думает о чем-то. Уставится глазами на травинку, а коровы-то - вон где! Старый пастух ласковый попался, жалел сироту, и тот временем ругался:
- Что только из тебя, Данилко, выйдет? Погубишь ты себя, да и мою старую спину под бой подведешь. Куда это годится? О чем хоть думка-то у тебя? 
- Я и сам, дедко, не знаю... Так... ни о тем... Засмотрелся маленько. Букашка по листочку ползла. Сама сизенька, а из-под крылышек у ней желтенько выглядывает, а листок широконький... По краям зубчики, вроде оборочки выгнуты. Тут потемнее показывает, а середка зеленая-презеленая, ровно ее сейчас выкрасили... А букашка-то и ползет.

Вопросы  по содержанию сказа «Каменный цветок»:

—Что удивило или, может быть, даже поразило во время чтения сказа?

-Что показалось необычным или непривычным?

—Где происходят события сказа? Каких героев можно назвать главными? Кто из героев сказа вызывает добрые чувства? Почему?

—О чем рассказывает «Каменный цветок»?

—Почему Данило разбил свою чашу, но оставил чашу, сделанную на заказ? Что мучило его?

—Как вы думаете, чего не хватало Даниле? Может быть, он был недостаточно талантлив? Как раскрывается в сказе талантливость мастера, его душа художника?

—Как же Даниле удалось стать настоящим мастером?

-Как удалось ему, сироте, овладеть мастерством резчика? Благодаря кому и чему?

Паустовский Константин Георгиевич

(1892-1968 гг.)

Русский советский писатель. Родился в Москве, в 1898 году семья возвращается на Украину, в Киев, где будущий писатель окончил гимназию и в 1911 г. поступил на естественно-исторический факультет Киевского университета.

В 1913 Паустовский прервал обучение и переехал в Москву, чтобы продолжить его на юридическом факультете Московского университета, однако не окончил и его, ибо жажда писательства целиком завладела им.

С 1913 до 1929 гг сменил множество профессий: был водителем трамвая, санитаром, учителем, журналистом.

Первый роман «Романтики» он писал с 1916 по 1923гг., но опубликовал только в 1935 г Тогда же вышли и романы «Блистающие облака» и «Черное море».

Страсть Паустовского к путешествиям привела к созданию книг «Кара-Бугаз», «Колхида». Другой ипостасью его творчества в 30-е гг стали исторические повести «Судьба Шарля Лонсевиля», «Орест Кипренский», «Исаак Левитан», «Тарас Шевченко».

В послевоенные годы Паустовский написал книги о писательском труде «Золотая роза» и автобиографическую «Повесть о жизни».

Автор большого количества очерков и новелл, Паустовский заслужил высокую оценку своего творчества, данную виднейшими деятелями и писателями нашей эпохи. Многие произведения переведены на немецкий, французский и английский языки.

Умер в Москве.

Паустовский Константин
Теплый хлеб

      Когда кавалеристы проходили через деревню Бережки, немецкий снаряд разорвался на околице и ранил в ногу вороного коня. Командир оставил раненого коня в деревне, а отряд ушёл дальше, пыля и позванивая удилами, - ушёл, закатился за рощи, за холмы, где ветер качал спелую рожь.
      Коня взял к себе мельник Панкрат. Мельница давно не работала, но мучная пыль навеки въелась в Панкрата. Она лежала серой коркой на его ватнике и картузе. Из-под картуза посматривали на всех быстрые глаза мельника. Панкрат был скорый на работу, сердитый старик, и ребята считали его колдуном.
      Панкрат вылечил коня. Конь остался при мельнице и терпеливо возил глину, навоз и жерди - помогал Панкрату чинить плотину.
      Панкрату трудно было прокормить коня, и конь начал ходить по дворам побираться. Постоит, пофыркает, постучит мордой в калитку, и, глядишь, ему вынесут свекольной ботвы, или чёрствого хлеба, или, случалось даже, сладкую морковку. По деревне говорили, что конь ничей, а вернее - общественный, и каждый считал своей обязанностью его покормить. К тому же конь - раненый, пострадал от врага.
      Жил в Бережках со своей бабкой мальчик Филька, по прозвищу "Ну Тебя". Филька был молчаливый, недоверчивый, и любимым его выражением было: "Да ну тебя!". Предлагал ли ему соседский мальчишка походить на ходулях или поискать позеленевшие патроны, Филька отвечал сердитым басом: "Да ну тебя! Ищи сам!". Когда бабка выговаривала ему за неласковость, Филька отворачивался и бормотал: "Да ну тебя! Надоела!".
      Зима в этот год стояла тёплая. В воздухе висел дым. Снег выпадал и тотчас таял. Мокрые вороны садились на печные трубы, чтобы обсохнуть, толкались, каркали друг на друга. Около мельничного лотка вода не замерзала, а стояла чёрная, тихая, и в ней кружились льдинки.
      Панкрат починил к тому времени мельницу и собирался молоть хлеб, - хозяйки жаловались, что мука кончается, осталось у каждой на два-три дня, а зерно лежит немолотое.
      В один из таких тёплых серых дней раненый конь постучал мордой в калитку к Филькиной бабке. Бабки не было дома, а Филька сидел за столом и жевал кусок хлеба, круто посыпанный солью.
      Филька нехотя встал, вышел за калитку. Конь переступил с ноги на ногу и потянулся к хлебу. "Да ну тебя! Дьявол!" - крикнул Филька и наотмашь ударил коня по губам. Конь отшатнулся, замотал головой, а Филька закинул хлеб далеко в рыхлый снег и закричал:
      - На вас не напасёшься, на христорадников! Вон твой хлеб! Иди копай его мордой из-под снега! Иди копай!
      И вот после этого злорадного окрика и случились в Бережках те удивительные дела, о каких и сейчас люди говорят, покачивая головами, потому что сами не знают, было ли это или ничего такого и не было.
      Слеза скатилась у коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул хвостом, и тотчас в голых деревьях, в изгородях и печных трубах завыл, засвистел пронзительный ветер, вздул снег, запорошил Фильке горло. Филька бросился обратно в дом, но никак не мог найти крыльца - так уже мело кругом и хлестало в глаза. Летела по ветру мёрзлая солома с крыш, ломались скворечни, хлопали оторванные ставни. И всё выше взвивались столбы снежной пыли с окрестных полей, неслись на деревню, шурша, крутясь, перегоняя друг друга.
      Филька вскочил наконец в избу, припёр дверь, сказал: "Да ну тебя!" - и прислушался. Ревела, обезумев, метель, но сквозь её рев Филька слышал тонкий и короткий свист - так свистит конский хвост, когда рассерженный конь бьёт им себя по бокам.
      Метель начала затихать к вечеру, и только тогда смогла добраться к себе в избу от соседки Филькина бабка. А к ночи небо зазеленело, как лёд, звёзды примёрзли к небесному своду, и колючий мороз прошёл по деревне. Никто его не видел, но каждый слышал скрип его валенок по твёрдому снегу, слышал, как мороз, озоруя, стискивал толстые брёвна в стенах, и они трещали и лопались.
      Бабка, плача, сказала Фильке, что наверняка уже замёрзли колодцы и теперь их ждёт неминучая смерть. Воды нет, мука у всех вышла, а мельница работать теперь не сможет, потому что река застыла до самого дна.
      Филька тоже заплакал от страха, когда мыши начали выбегать из подпола и хорониться под печкой в соломе, где ещё оставалось немного тепла. "Да ну вас! Проклятые!" - кричал он на мышей, но мыши всё лезли из подпола. Филька забрался на печь, укрылся тулупчиком, весь трясся и слушал причитания бабки.
      - Сто лет назад упал на нашу округу такой же лютый мороз, - говорила бабка. - Заморозил колодцы, побил птиц, высушил до корня леса и сады. Десять лет после того не цвели ни деревья, ни травы. Семена в земле пожухли и пропали. Голая стояла наша земля. Обегал её стороной всякий зверь - боялся пустыни.
      - Отчего же стрясся тот мороз? - спросил Филька.
      - От злобы людской, - ответила бабка. - Шёл через нашу деревню старый солдат, попросил в избе хлеба, а хозяин, злой мужик, заспанный, крикливый, возьми и дай одну только чёрствую корку. И то не дал в руки, а швырнул на пол и говорит: "Вот тебе! Жуй!". - "Мне хлеб с полу поднять невозможно, - говорит солдат. - У меня вместо ноги деревяшка." - "А ногу куда девал?" - спрашивает мужик. "Утерял я ногу на Балканских горах в турецкой баталии", - отвечает солдат. "Ничего. Раз дюже голодный - подымешь, - засмеялся мужик. - Тут тебе камердинеров нету". Солдат покряхтел, изловчился, поднял корку и видит - это не хлеб, а одна зелёная плесень. Один яд! Тогда солдат вышел на двор, свистнул - и враз сорвалась метель, пурга, буря закружила деревню, крыши посрывала, а потом ударил лютый мороз. И мужик тот помер.
      - Отчего же он помер? - хрипло спросил Филька.
      - От охлаждения сердца, - ответила бабка, помолчала и добавила: - Знать, и нынче завелся в Бережках дурной человек, обидчик, и сотворил злое дело. Оттого и мороз.
      - Чего ж теперь делать, бабка? - спросил Филька из-под тулупа. - Неужто помирать?
      - Зачем помирать? Надеяться надо.
      - На что?
      - На то, что поправит дурной человек своё злодейство.
      - А как его исправить? - спросил, всхлипывая, Филька.
      - А об этом Панкрат знает, мельник. Он старик хитрый, учёный. Его спросить надо. Да неужто в такую стужу до мельницы добежишь? Сразу кровь остановится.
      - Да ну его, Панкрата! - сказал Филька и затих.
      Ночью он слез с печи. Бабка спала, сидя на лавке. За окнами воздух был синий, густой, страшный.
      В чистом небе над осокорями стояла луна, убранная, как невеста, розовыми венцами.
      Филька запахнул тулупчик, выскочил на улицу и побежал к мельнице. Снег пел под ногами, будто артель весёлых пильщиков пилила под корень берёзовую рощу за рекой. Казалось, воздух замёрз и между землёй и луной осталась одна пустота жгучая и такая ясная, что если бы подняло пылинку на километр от земли, то и её было бы видно и она светилась бы и мерцала, как маленькая звезда.
      Чёрные ивы около мельничной плотины поседели от стужи. Ветки их поблёскивали, как стеклянные. Воздух колол Фильке грудь. Бежать он уже не мог, а тяжело шёл, загребая снег валенками.
      Филька постучал в окошко Панкратовой избы. Тотчас в сарае за избой заржал и забил копытом раненый конь. Филька охнул, присел от страха на корточки, затаился. Панкрат отворил дверь, схватил Фильку за шиворот и втащил в избу.
      - Садись к печке, - сказал он.- Рассказывай, пока не замёрз.
      Филька, плача, рассказал Панкрату, как он обидел раненого коня и как из-за этого упал на деревню мороз.
      - Да-а, - вздохнул Панкрат, - плохо твоё дело! Выходит, что из-за тебя всем пропадать. Зачем коня обидел? За что? Бессмысленный ты гражданин!
      Филька сопел, вытирал рукавом глаза.
      - Ты брось реветь! - строго сказал Панкрат. - Реветь вы все мастера. Чуть что нашкодил - сейчас в рёв. Но только в этом я смысла не вижу. Мельница моя стоит, как запаянная морозом навеки, а муки нет, и воды нет, и что нам придумать - неизвестно.
      - Чего же мне теперь делать, дедушка Панкрат? - спросил Филька.
      - Изобрести спасение от стужи. Тогда перед людьми не будет твоей вины. И перед раненой лошадью - тоже. Будешь ты чистый человек, весёлый. Каждый тебя по плечу потреплет и простит. Понятно?
      - Понятно, - ответил упавшим голосом Филька.
      - Ну, вот и придумай. Даю тебе сроку час с четвертью.
      В сенях у Панкрата жила сорока. Она не спала от холода, сидела на хомуте подслушивала. Потом она боком, озираясь, поскакала к щели под дверью. Выскочила наружу, прыгнула на перильца и полетела прямо на юг. Сорока была опытная, старая и нарочно летела у самой земли, потому что от деревень и лесов всё-таки тянуло теплом и сорока не боялась замёрзнуть. Никто её не видел, только лисица в осиновом яру высунула морду из норы, повела носом, заметила, как тёмной тенью пронеслась по небу сорока, шарахнулась обратно в нору и долго сидела, почёсываясь и соображая: куда ж это в такую страшную ночь подалась сорока?
      А Филька в это время сидел на лавке, ёрзал, придумывал.
      - Ну, - сказал наконец Панкрат, затаптывая махорочную цигарку, - время твоё вышло. Выкладывай! Льготного срока не будет.
      - Я, дедушка Панкрат, - сказал Филька, - как рассветёт, соберу со всей деревни ребят. Возьмём мы ломы, пешни, топоры, будем рубить лёд у лотка около мельницы, покамест не дорубимся до воды и не потечёт она на колесо. Как пойдёт вода, ты пускай мельницу! Повернёшь колесо двадцать раз, она разогреется и начнёт молоть. Будет, значит, и мука, и вода, и всеобщее спасение.
      - Ишь ты, шустрый какой! - сказал мельник, - Подо льдом, конечно, вода есть. А ежели лёд толщиной в твой рост, что ты будешь делать?
      - Да ну его! - сказал Филька. - Пробьём мы, ребята, и такой лёд!
      - А ежели замёрзнете?
      - Костры будем жечь.
      - А ежели не согласятся ребята за твою дурь расплачиваться своим горбом? Ежели скажут: "Да ну его! Сам виноват - пусть сам лёд и скалывает".
      - Согласятся! Я их умолю. Наши ребята - хорошие.
      - Ну, валяй собирай ребят. А я со стариками потолкую. Может, и старики натянут рукавицы да возьмутся за ломы.
      В морозные дни солнце восходит багровое, в тяжёлом дыму. И в это утро поднялось над Бережками такое солнце. На реке был слышен частый стук ломов. Трещали костры. Ребята и старики работали с самого рассвета, скалывали лёд у мельницы. И никто сгоряча не заметил, что после полудня небо затянулось низкими облаками и задул по седым ивам ровный и тёплый ветер. А когда заметили, что переменилась погода, ветки ив уже оттаяли, и весело, гулко зашумела за рекой мокрая берёзовая роща. В воздухе запахло весной, навозом.
      Ветер дул с юга. С каждым часом становилось всё теплее. С крыш падали и со звоном разбивались сосульки.
      Вороны вылезли из-под застрех и снова обсыхали на трубах, толкались, каркали.
      Не было только старой сороки. Она прилетела к вечеру, когда от теплоты лёд начал оседать, работа у мельницы пошла быстро и показалась первая полынья с тёмной водой.
      Мальчишки стащили треухи и прокричали "ура". Панкрат говорил, что если бы не тёплый ветер, то, пожалуй, и не обколоть бы лёд ребятам и старикам. А сорока сидела на раките над плотиной, трещала, трясла хвостом, кланялась на все стороны и что-то рассказывала, но никто, кроме ворон, её не понял. А сорока рассказывала, что она долетела до тёплого моря, где спал в горах летний ветер, разбудила его, натрещала ему про лютый мороз и упросила его прогнать этот мороз, помочь людям.
      Ветер будто бы не осмелился отказать ей, сороке, и задул, понёсся над полями, посвистывая и посмеиваясь над морозом. И если хорошенько прислушаться, то уже слышно, как по оврагам под снегом бурлит-журчит тёплая вода, моет корни брусники, ломает лёд на реке.
      Всем известно, что сорока - самая болтливая птица на свете, и потому вороны ей не поверили - покаркали только между собой: что вот, мол, опять завралась старая.
      Так до сих пор никто и не знает, правду ли говорила сорока, или всё это она выдумала от хвастовства. Одно только известно, что к вечеру лёд треснул, разошёлся, ребята и старики нажали - и в мельничный лоток хлынула с шумом вода.
      Старое колесо скрипнуло - с него посыпались сосульки - и медленно повернулось. Заскрежетали жернова, потом колесо повернулось быстрее, и вдруг вся старая мельница затряслась, заходила ходуном и пошла стучать, скрипеть, молоть зерно.
      Панкрат сыпал зерно, а из-под жернова лилась в мешки горячая мука. Женщины окунали в неё озябшие руки и смеялись.
      По всем дворам кололи звонкие берёзовые дрова. Избы светились от жаркого печного огня. Женщины месили тугое сладкое тесто. И всё, что было живого в избах - ребята, кошки, даже мыши,- всё это вертелось около хозяек, а хозяйки шлёпали ребят по спине белой от муки рукой, чтобы не лезли в самую квашню и не мешались.
      Ночью по деревне стоял такой запах тёплого хлеба с румяной коркой, с пригоревшими к донцу капустными листьями, что даже лисицы вылезли из нор, сидели на снегу, дрожали и тихонько скулили, соображая, как бы словчиться стащить у людей хоть кусочек этого чудесного хлеба.
      На следующее утро Филька пришёл вместе с ребятами к мельнице. Ветер гнал по синему небу рыхлые тучи и не давал им ни на минуту перевести дух, и потому по земле неслись вперемежку то холодные тени, то горячие солнечные пятна.
      Филька тащил буханку свежего хлеба, а совсем маленький мальчик Николка держал деревянную солонку с крупной жёлтой солью. Панкрат вышел на порог, спросил:
      - Что за явление? Мне, что ли, хлеб-соль подносите? За какие такие заслуги?
      - Да нет! - закричали ребята.- Тебе будет особо. А это раненому коню. От Фильки. Помирить мы их хотим.
      - Ну что ж, - сказал Панкрат, - не только человеку извинение требуется. Сейчас я вам коня представлю в натуре.
      Панкрат отворил ворота сарая, выпустил коня. Конь вышел, вытянул голову, заржал - учуял запах свежего хлеба. Филька разломил буханку, посолил хлеб из солонки и протянул коню. Но конь хлеба не взял, начал мелко перебирать ногами, попятился в сарай. Испугался Фильки. Тогда Филька перед всей деревней громко заплакал.
      Ребята зашептались и притихли, а Панкрат потрепал коня по шее и сказал:
      - Не пужайся, Мальчик! Филька не злой человек. Зачем же его обижать? Бери хлеб, мирись!
      Конь помотал головой, подумал, потом осторожно вытянул шею и взял наконец хлеб из рук Фильки мягкими губами. Съел один кусок, обнюхал Фильку и взял второй кусок. Филька ухмылялся сквозь слезы, а конь жевал хлеб, фыркал. А когда съел весь хлеб, положил голову Фильке на плечо, вздохнул и закрыл глаза от сытости и удовольствия.
      Все улыбались, радовались. Только старая сорока сидела на раките и сердито трещала: должно быть, опять хвасталась, что это ей одной удалось помирить коня с Филькой. Но никто её не слушал и не понимал, и сорока от этого сердилась всё больше и трещала, как пулемёт.

Вопросы и задания к тексту:

1.Каким вы видите Фильку в начале рассказа? Какие слова его характеризуют?
2.Кто является противоположностью Фильке? Почему?

3.Переживаете ли вы по поводу поступка Фильки? Почему?Почему он это сделал?

4.Почему обрушилось несчастье на деревню?

5.Найдите этот эпизод в тексте. Похоже ли это на проклятие? Может ли блаженный, «раненый» проклясть?

6.О ком говорится: «Он прошел по деревне. Никто его не видел, но каждый слышал скрип его валенок по твердому снегу, слышал, как он, озоруя, стискивал толстые бревна в стенах, и они трещали и лопались».

7.Почему о морозе рассказывается как о живом человеке? Как называется этот художественный прием? Почему автор его применяет?

8.Почему так страшна эта метель? Почему с первых же строк мы понимаем, что она несет гибель?

9.Каковы последствия этого мороза?(Найдите описание и детали в тексте)

10.В чем смысл рассказа филькиной бабки? Зачем этот эпизод вставлен в сказку?

11.Почему только Панкрат знает, как поправить злодейство?

12.Почему Панкрат называет Фильку «бессмысленным»? Что он открывает мальчику?

13.Понимает ли это Филька? Как меняется его «да ну» в сказке?

14.Что произошло за этот час с четвертью, пока Филька пытался искупить свою вину? Какие главные слова произнесены им?

15.Какая добрая сила природы прогнала мороз?

16.Что случилось вслед за смирением сердца?

17.Как по-вашему, Филька раскаялся или просто испугался голода и смерти?

Пришвин Михаил Михайлович

(1873— 1954)

Родился 4 февраля 1873 г. в селе Хрущёве Орловской губернии в обедневшей купеческой семье.

С 1883 г. учился в Елецкой гимназии, из которой был отчислен в четвёртом классе за дерзость учителю. Образование удалось завершить в Тюменском реальном училище.

В 1893 г. Пришвин поступил на химико-агрономическое отделение Рижского политехнического института. Увлечение марксистскими идеями привело в 1897 г. к аресту и высылке в город Елец.

В 1900 г. Пришвин отправился в Германию, где окончил агрономическое отделение Лейпцигского университета. По возвращении в Россию работал агрономом.

В 1906 г. произошёл резкий перелом в жизни Пришвина — он совершил путешествие в Карелию, результатом которого стало обращение к литературе. В дальнейшем писатель побывал во многих уголках необъятной страны — на Дальнем Востоке и в Казахстане, в Поволжье и на Крайнем Севере. Каждая поездка вносила свою толику (повесть, рассказ) в сотворение многоликой картины природы.

В годы Первой мировой войны Пришвин работал военным корреспондентом. После 1917 г. он вновь уехал в деревню и вернулся к профессии агронома. Одновременно преподавал в сельских школах и занимался краеведческими исследованиями.

Первый рассказ Пришвина «Сашок» появился в 1906 г. Через год вышла в свет книга «В краю непуганых птиц», объединившая путевые очерки о природе, быте и речи северян.

Все произведения писателя, в числе которых «За волшебным колобком» (1908 г.), «Чёрный араб» (1910 г.), «Башмаки» (1923 г.), проникнуты страстной любовью к родной природе, простым людям, пониманием своеобразной поэтики их сосуществования.

В более поздних работах автор вплетает в повествование сказочные и фольклорные мотивы: «Родники Берендея» (1925 г.), «Женьшень» («Корень жизни», 1933 г.), «Корабельная чаща» (1954 г.), «Осударева дорога» (1957 г.). Широкую известность получили детские рассказы и повести Пришвина, изданные в сборниках «Зверь-бурундук», «Лисичкин хлеб» (оба 1939 г.), «Кладовая солнца» (1945 г.).

Особую ценность представляют дневники писателя, которые он вёл на протяжении всей жизни. В них идёт постоянный спор с самим собой, поиск своего места в мире, содержатся раздумья об обществе, стране, времени.

Умер 16 января 1954 г. в Москве.

М. М. Пришвин

Кладовая солнца (отрывок)

IV

Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня... С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями — за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.

Сюда, к Лежачему камню, пришли дети в то самое время, когда первые лучи солнца, пролетев над низенькими корявыми болотными елочками и березками, осветили Звонкую борину, и могучие стволы соснового бора стали как зажженные свечи великого храма природы. Оттуда сюда, к этому плоскому камню, где сели отдохнуть дети, слабо долетало пение птиц, посвященное восходу великого солнца.

И светлые лучи, пролетающие над головами детей, еще не грели. Болотная земля была вся в ознобе, мелкие лужицы покрылись белым ледком.

Было совсем тихо в природе, и дети, озябшие, до того были тихи, что тетерев Косач не обратил на них никакого внимания. Он сел на самом верху, где сук сосны и сук ели сложились как мостик между двумя деревьями. Устроившись на этом мостике, для него довольно широком, ближе к ели, Косач как будто стал расцветать в лучах восходящего солнца. На голове его гребешок загорелся огненным цветком. Синяя в глубине черного грудь его стала переливать из синего на зеленое. И особенно красив стал его радужный, раскинутый лирой хвост.

Завидев солнце над болотными жалкими елочками, он вдруг подпрыгнул на своем высоком мостике, показал свое белое, чистейшее белье подхвостья, подкрылья и крикнул:

— Чуф, ши!

По-тетеревиному «чуф» скорее всего значило солнце, а «ши», вероятно, было у них наше «здравствуй».

В ответ на это первое чуфыканье Косача-токовика далеко по всему болоту раздалось такое же чуфыканье с хлопаньем крыльев, и вскоре со всех сторон сюда стали прилетать и садиться вблизи Лежачего камня десятки больших птиц, как две капли воды похожих на Косача.

Затаив дыхание, сидели дети на холодном камне, дожидаясь, когда и к ним придут лучи солнца и обогреют их хоть немного. И вот первый луч, скользнув по верхушкам ближайших, очень маленьких елочек, наконец-то заиграл на щеках у детей. Тогда верхний Косач, приветствуя солнце, перестал подпрыгивать и чуфыкать. Он присел низко на мостике у вершины елки, вытянул свою длинную шею вдоль сука и завел долгую, похожую на журчание ручейка песню. В ответ ему тут где-то вблизи сидящие на земле десятки таких же птиц, тоже каждый петух, вытянув шею, затянули ту же самую песню. И тогда как будто довольно уже большой ручей с бормотаньем побежал по невидимым камешкам.

Сколько раз мы, охотники, выждав темное утро, на зябкой заре с трепетом слушали это пение, стараясь по-своему понять, о чем поют петухи. И когда мы по-своему повторяли их бормотанья, то у нас выходило:

Так бормотали дружно тетерева, собираясь в то же время подраться. И когда они так бормотали, случилось небольшое событие в глубине еловой густой кроны. Там сидела на гнезде ворона и все время таилась там от Косача, токующего почти возле самого гнезда. Ворона очень бы желала прогнать Косача, но она боялась оставить гнездо и остудить на утреннем морозе яйца. Стерегущий гнездо ворона-самец в это время делал свой облет и, наверно, встретив что-нибудь подозрительное, задержался. Ворона в ожидании самца залегла в гнезде, была тише воды, ниже травы. И вдруг, увидев летящего обратно самца, крикнула свое:

— Кра!

Это значило у нее:

— Выручай!

— Кра! — ответил самец в сторону тока в том смысле, что еще неизвестно, кто кому оборвет круты перья.

Самец, сразу поняв, в чем тут дело, спустился и сел на тот же мостик, возле елки, у самого гнезда, где Косач токовал, только поближе к сосне, и стал выжидать.

Косач в это время, не обращая на самца вороны никакого внимания, выкликнул свое, известное всем охотникам:

— Кар-кер-кекс!

И это было сигналом ко всеобщей драке всех токующих петухов. Ну и полетели во все-то стороны круты перья! И тут, как будто по тому же сигналу, ворона-самец мелкими шагами по мостику незаметно стал подбираться к Косачу.

Неподвижные, как изваяния, сидели на камне охотники за сладкой клюквой. Солнце, такое горячее и чистое, вышло против них над болотными елочками. Но случилось на небе в это время одно облако. Оно явилось как холодная синяя стрелка и пересекло собой пополам восходящее солнце. В то же время вдруг ветер рванул, елка нажала на сосну и сосна простонала. Ветер рванул еще раз, и тогда нажала сосна, и ель зарычала.

В это время, отдохнув на камне и согревшись в лучах солнца, Настя с Митрашей встали, чтобы продолжать дальше свой путь. Но у самого камня довольно широкая болотная тропа расходилась вилкой: одна, хорошая, плотная тропа шла направо, другая, слабенькая, — прямо.

Проверив по компасу направление троп, Митраша, указывая слабую тропу, сказал:

— Нам надо по этой на север.

— Это не тропа! — ответила Настя.

— Вот еще! — рассердился Митраша. — Люди шли, — значит, тропа. Нам надо на север. Идем, и не разговаривай больше.

Насте было обидно подчиниться младшему Митраше.

— Кра! — крикнула в это время ворона в гнезде.

И ее самец мелкими шажками перебежал ближе к Косачу на полмостика.

Вторая круто-синяя стрелка пересекла солнце, и сверху стала надвигаться серая хмарь.

Золотая Курочка собралась с силами и попробовала уговорить своего друга.

— Смотри, — сказала она, — какая плотная моя тропа, тут все люди ходят. Неужели мы умней всех?

— Пусть ходят все люди, — решительно ответил упрямый Мужичок в мешочке. — Мы должны идти по стрелке, как отец нас учил, на север, к палестинке.

— Отец нам сказки рассказывал, он шутил с нами, — сказала Настя. — И, наверно, на севере вовсе и нет никакой палестинки. Очень даже будет глупо нам по стрелке идти: как раз не на палестинку, а в самую Слепую елань угодим.

— Ну ладно, — резко повернул Митраша. — Я с тобой больше спорить не буду: ты иди по своей тропе, куда все бабы ходят за клюквой, я же пойду сам по себе, по своей тропке, на север.

И в самом деле пошел туда, не подумав ни о корзине для клюквы, ни о пище.

Насте бы надо было об этом напомнить ему, но она так сама рассердилась, что, вся красная, как кумач, плюнула вслед ему и пошла за клюквой по общей тропе.

— Кра! — закричала ворона.

И самец быстро перебежал по мостику остальной путь до Косача и со всей силой долбанул его. Как ошпаренный метнулся Косач к улетающим тетеревам, но разгневанный самец догнал его, вырвал, пустил по воздуху пучок белых и радужных перышек и погнал и погнал далеко.

Тогда серая хмарь плотно надвинулась и закрыла все солнце со всеми его живительными лучами. Злой ветер очень резко рванул. Сплетенные корнями деревья, прокалывая друг друга сучьями, на все Блудово болото зарычали, завыли, застонали.

Обращение и знаки препинания при нем.

Обращение — это слово   (или сочетание слов),  называющее того, к кому обращаются с речью.

Обращение имеет форму именительного падежа и произносится с особой звательной интонацией, например: 1) Товарищи, мы с вами живём в великую эпоху (Н. О.) — нераспространённое обращение; 2) Дорогие товарищи, мы спаяны неразрывной дружбой (Н. О.) — распространённое обращение. Чаще всего обращения употребляются в устной речи и в письмах.

В устной речи они содержат для привлечения внимания собеседника к сообщению и одновременно для выражения отношения говорящего к собеседнику. Такие обращения выражаются существительными одушевлёнными, реже прилагательными или причастиями в значении таких существительных, например: 1) Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины? (Сим.) 2) С отцом разговор меня успокоил, родные. (Н.) 3) Провожающие, просим вас освободить вагоны.

В письмах обращения служат для выражения того или иного отношения пишущего к адресату. Вот несколько примеров из писем А. П. Чехова: 1) Многоуважаемый Николай Николаевич, большое спасибо Вам за поздравления и за ласковые слова. 2) Дорогой Алексей Максимович, отвечаю сразу на два письма. 3) Милый Миша, здравствуй. 4) Благодарю тебя, Сашечка, за хлопоты.

В речи поэтической обращениями могут быть существительные неодушевлённые. Это один из приёмов олицетворения, например: Не шуми ты, рожь, спелым колосом! (Кольц.)

Обращение может стоять в начале, в середине и в конце предложения.

Обращение в предложении выделяется запятыми, например: 1) Родилась я, милые внуки мои, под Киевом, в тихой деревне. (Н.) 2) Василий Фёдорович, вы мне поручите что-нибудь. (Л. Т.) 3) Я с удовольствием буду вам помогать, товарищ Корчагин. (Н. О.)

Знак препинания в конце предложения ставится по общим правилам, независимо от наличия обращения, например: 1) Вы откуда будете, молодые люди? (Фад.) 2) Расскажи свою биографию, Артём! (Н. О.)

Если обращение находится перед предложением и произносится с особым чувством, то после него ставится восклицательный знак, а идущее дальше предложение начинается с прописной буквы, например: Пионеры и комсомольцы! Все на коммунистический субботник!

При м е ч а и и е. Перед обращением может быть частица о, которая сличается с ним в произношении и запятой от него не отделяется, например: Разбуди меня завтра рано, о моя терпеливая мать.  (Ес.)

Вводные слова

Вводные слова — это специальные слова или сочетания слов, при помощи которых говорящий выражает своё отношение к тому, что он сообщает, например: 1) Русские тяжелоатлеты, безусловно, являются сильнейшими в мире (Газ.) — вводное слово безусловно выражает уверенность говорящего в том, что он сообщает; 2) На моё счастье, погода всё время стояла великолепная — вводные слова на моё счастье выражают удовлетворение говорящего по поводу сообщаемого факта. Вводные слова не являются членами предложения и имеют различные значения.

Эти значения могут быть выражены не только вводными словами, но и вводными предложениями. Сравните, например: 1) Пурга, безусловно, скоро кончится (вводное слово) и Пурга, я уверен, скоро кончится (вводное предложение); 2) Теперь, по-моему, медлить нельзя (вводное слово) и Теперь, я думаю, медлить нельзя (вводное предложение).

1 Вводные слова и предложения при произнесении выделяются интонацией (паузами и сравнительно быстрым ироизнесеннем), а на письме запятыми, например: 1) По-видимому, путешествие приближалось к концу. (А. Г.) 2) Горный воздух, без всякого сомнения, действует благоприятно на здоровье человека. (Т.) 3) Вы, я знаю, неприхотливы. (Т.)

2. вводные предложения, выражающие дополнительные замечания или пояснения, выделяются скобками или, реже, тире, например: 1) Однажды вечером ( это было в начале октября 1773 года) сидел я дома один. (П.) 2) Три сестры Володи – самой старшей из них было одиннадцать лет – сидели за столом. (Ч.)