Исследовательская работа "Зоонимы"
методическая разработка

Муниципальное казенное общеобразовательное учреждение

Романовская средняя общеобразовательная школа

Исследовательская работа

Зоонимы

Содержание

1. Ономастика как наука.        3

2. История родного села.        7

3. Семантическая характеристика кличек животных.        8

4. Мотивы, положенные в основу номинации кличек животных.        19

Список использованной литературы        22

1. Ономастика как наука.

ОНОМАСТИКА ( от греч. onomastike - искусство давать имена )

Раздел языкознания, изучающий собственные имена*.
Разделы ( по характеру объектов с собственными именами):

АНТРОПОНИМИКА ( изучает имена людей)

ТОПОНИМИКА ( изучает названия географических объектов)

ЗООНИМИКА ( - клички животных)

АСТРОНИМИКА ( - названия небесных тел) и тд

ОНОМАСТИКА занимается проблемами написания, звучания, значения собственных имен, а также их происхождением и причинами переименований и искажений названий.

ОНОМАСТИКА как наука связана с историей, географией, этнографией, археологией, генеалогией, геральдикой, текстологией, литературоведением, астрономией, геологией, демографией и др.

В современном русском языке существуют сотни тысяч нарицательных слов, обозначающих предметы и их свойства, явления природы и другие реалии нашей жизни. Кроме них существует и другой, особый мир слов, выполняющих функцию выделения, индивидуализации и представляющих собой разнообразные имена и названия: Александр Сергеевич, Сашка, Петр Первый, Есенин, Воронеж, Синие Липяги, Воронежский государственный университет, улица Хользунова, Млечный Путь, Кащей Бессмертный и т.п.

Имена собственные  издавна привлекали внимание простых обывателей и профессиональных исследователей. Сегодня имена собственные изучают представители самых разнообразных наук (лингвисты, географы,  историки, этнографы, психологи, литературоведы). Однако в первую очередь собственные имена пристально исследуются лингвистами, поскольку любое наименование вне зависимости от того, к какому объекту живой или неживой природы оно относится (к человеку, животному, звездам, улице, городу, селу, реке, ручью, книге или коммерческой фирме) - это слово, входящее в систему языка, образующееся по законам языка, живущее по определенным законам  и употребляющееся в речи.

В науке о языке существует специальный раздел, целое направление лингвистических исследований, посвященное именам, названиям, наименованиям - ономастика. 

Ономастика (от греч. onomastikós - относящийся к наименованию, ónpan>- имя, название): 

1) раздел языкознания, изучающий собственные имена, историю их возникновения и преобразования в результате длительного употребления в языке-источнике или в связи с заимствованием в другие языки. 

2) Собственные имена различных типов (ономастическая лексика), онимия, которая в соответствии с обозначаемыми объектами делится на антропонимику, топонимику, зоонимию (собственные имена животных), астронимию, космонимию (название зон и частей Вселенной), теонимию (имена богов) и др. 

Ономастические исследования помогают выявлять пути миграций и места былого расселения различных народов, языковые и культурные контакты, более древнее состояние языков и соотношение их диалектов. Топонимия (особенно гидронимия) зачастую является единственным источником информации об исчезнувших языках и народах.

Согласно Книге Бытия, первыми получили имена собственные сами люди, известные им места на земле, животные (домашние и дикие) и видимые небесные светила. Эти объекты и их имена заполняли ономастическое пространство древнего человека. С течением времени это пространство расширялось, получили имена новые типы объектов. 

Мир, в котором мы живем, воистину можно назвать миром имен и названий. Ведь практически каждый реальный объект (а зачастую и вымышленный) имеет или может иметь свое собственное наименование. При этом одни названия настолько древние, что их воспринимают как возникшие сами собой, поскольку неизвестен их автор, а иногда даже и народ, языку которого это слово принадлежало. История таких имен (наглядный пример - слово Москва) скрыта от нас завесой времени. Этим, в частности, отличаются названия некоторых рек, морей, гор, звезд. Напротив, существуют другие имена и названия, дата рождения которых установлена точно или даже широко известна; они нередко молоды, часто известны и авторы этих слов-названий.

Границы мира ономастики, позволяющие определить число таких необычных слов в нашей речи, удалены от взора даже опытного исследователя: статистика здесь также не может быть всеобъемлющей - это просто невозможно. Но для примера можно сказать, что русских фамилий известно более 200 тысяч... 

Ономастика имеет ряд разделов, которые традиционно выделяются в соответствии с категориями собственных имен, в соответствии с характером называемых объектов. Собственные имена географических объектов (Болгария, Крым, Черное море, Запорожье, Борисоглебск, Московский проспект, река Ворона, Чудское озеро, Куликово поле) изучает топонимика; собственные имена людей (Илья Николаевич Воронов, Иван Грозный, Игорь Кио, Лысый) исследует антропонимика; наименования зон космического пространства - созвездий, галактик, как принятые в науке, так и народные (Млечный путь, Чепыга, Плеяды, Стожары) анализирует космонимика; названия отдельных небесных тел (Луна, Юпитер, Зарянка, комета Галлея) изучает астронимика; собственными именами животных, их кличками (Тузик, Барсик, Зорька, Звездочка, Редрик) занимается зоонимика; собственные имена предметов материальной культуры (алмаз “Орлов”, меч Дюранадаль, Царь-пушка) стали объектом изучения хрематонимики; есть и другие разделы. Помимо этого в ономастике существуют специальные направления по изучению имен собственных в художественной литературе и устном народном поэтическом творчестве, в диалектах и говорах, в официально-деловом стиле речи.

Этнонимика (от греч. éthnos - племя, народ и ónyma - имя, название) – раздел ономастики, изучающий происхождение и функционирование этнонимов - названий наций, народов, народностей, племён, племенных союзов, родов и др. этнических общностей. Этнонимика исследует историю этнонимов, их употребление, распространение и современное состояние. Данные этнонимики особенно важны для решения проблем этнической истории, этно- и лингвогенеза. Изучение этнонимов даёт возможность проследить эволюцию имени, объяснить его происхождение. Результатами этнонимики пользуются историки, этнографы, демографы, лингвисты, антропологи и археологи, исследующие этнические общности с разных точек зрения, пути этнических миграций, культурные и языковые контакты. Этнонимы, будучи древними терминами, несут в себе ценную историческую и лингвистическую информацию. Различают макроэтнонимы – названия крупных этнических общностей и микроэтнонимы, обозначающие небольшие этнические объединения. Особую группу в этнонимике составляют самоназвания народов или племён, которым противопоставлены названия, данные соседями этих племён или народов. Средние общеславянские "немцы" для группы германских племён или же общеупотребительный этноним "финны", тогда как сами себя они называют соответственно Deutschen и Suomalaiset. К этнонимам близки названия местожителей (этниконы), образующиеся от топонимов (Москва – москвич, Новгород – новгородец), а также неофициальные и прозвищные обозначения групп населения (казаки, москали, хохлы, чалдоны и т. д.). Этнонимы обычно соотносятся с макротопонимами (русский – Русь, поляк – Польша). Соотнесенность бывает прямой, когда название страны образовано от этнонима (франки – Франция, чехи – Чехия, греки – Греция), и обратной, когда этноним произведён от названия страны (Америка – американец, Австралия – австралиец, Украина – украинец).

Аспекты ономастических исследований многообразны. Выделяются: описательная ономастика, составляющая объективный фундамент ономастических исследований, дающая общефилологический анализ и лингвистическую интерпретацию собранного материала; теоретическая ономастика, изучающая общие закономерности развития и функционирования ономастических систем; прикладная ономастика, связанная с практикой присвоения имен, с функционированием имен в живой речи и проблемами наименований и переименований, дающая практические рекомендации картографам, биографам, библиографам, юристам; ономастика художественных произведений, составляющая раздел поэтики; историческая ономастика, изучающая историю появления имен, и их отражение в именах реалий разных эпох; этническая ономастика, изучающая возникновение названий этносов и их частей в связи с историей этносов, соотношение этнонимов с именами других типов, эволюцию этнонимов, приводящую к созданию топонимов, антропонимов, зоонимов, связь этнонимов с названиями языков (лингвонимами). 

Современная ономастика – это комплексная научная лингвистическая дисциплина, обладающая своим кругом проблем и методов. Ономастические исследования помогают изучению путей миграции отдельных этносов, выявлению мест их прежнего обитания, установлению более древнего состояния отдельных языков, определению языковых и культурных контактов разных этносов. 

Ономастика (от греч. onomastikós — относящийся к наименованию, ónoma — имя, название) — раздел лингвистики, изучающий собственные имена, историю их возникновения и преобразования в результате длительного употребления в языке-источнике или в связи с заимствованием в др. языки. В более узком смысле ономастика — собственные имена различных типов (ономастическая лексика). Ономастика в соответствии с обозначаемыми объектами делится на антропонимику, топонимику, зоонимика (собственные имена животных), астронимика, космонимика (название зон и частей Вселенной), теонимика (имена богов) и др.

Ономастические исследования помогают выявлять пути миграций и места былого расселения различных народов, языковые и культурные контакты, более древнее состояние языков и соотношение их диалектов. Исследование имен собственных представляет огромную важность благодаря специфическим закономерностям их передачи и сохранения. Вследствие своей социальной функции — служить простым индивидуализирующим указанием на определенный предмет — имя собственное способно сохранять свою основную значимость при полном затемнении его этимологического значения, т. е. при полной невозможности связать его с какими-либо другими словами того же языка (ср. например такие названия рек в русском языке, как скифское «Дон», финские «Москва», «Волга» и т. д.).

Отсюда — огромная устойчивость имен собственных, сохраняющихся не только при революционных сдвигах в истории определенного языка, но даже при полной смене языка одной системы другим. Тем самым устанавливается возможность путем этимологического разъяснения тех или иных названий установить характер языка, на котором было впервые создано соответствующее наименование.

Ономастика даёт таким образом ценнейший материал для истории, устанавливая места поселений и пути миграций часто исчезнувших народов, характеризуя местные мифы, давая представления о типе поселений, об общественных и семейных отношениях. Так, например, анализ древнейших племенных и географических названий Средиземноморья приводит исследователей к утверждению огромного вклада яфетидов (предшествовавших семитам и индоевропейцам) в построение средиземноморской культуры. Анализ географических названий южной части Восточноевропейской равнины приводит к положительному решению вопроса о скифском вкладе в русский язык. Анализ названий русских городов по Великому водному пути (названий типа «Вышний Волочек») позволяет установить особенности речного транспорта соответствующей эпохи и т. д. Топонимика (особенно гидронимика) зачастую является единственным источником информации об исчезнувших языках и народах.

2. История родного села.

        На необжитую сибирскую землю переселились российские землепашцы.  Направлялись они сюда от безземелья и голода из Уфимской губернии, из-под Полтавы и других краев.

В конце 17 начале 18 веков началось освоение юга, будущего Красноярского края. Село Идринское возникло на 4 года раньше Минусинска, на 91 год раньше Каратуза и на 93 года раньше Ермаковского. Это был первый населенный пункт, построенный в 1736 году. И только в 1774 году возник второй населенный пункт на территории района, на реке Хабык – Большой Хабык. В это время в верховьях этой реки жили татары, а в низовьях – цыгане. Поэтому многие названия рек, гор, урочищ нашего района тюркско-язычного происхождения: Тигей, Хабык, Караскыр, Сыда, Кортуз, Корджуль, Салба, Анжар, Туйлуг, и многие другие.

        Первыми поселенцами села Хабык были: Тропины, Елисеевы, Лебедевы. Черех два года в 1776 году, появляются сразу два села: Малый Хабык, на реке Хабык и Большой Телек, на реке Большой Телек.

        Затем наступил 30-ти летний перерыв. И лишь в 1806 году возникают села: Большие Кныши (Старые Кныши) на реке Малые Кныши, в 1841 году – село Никольское, в 1846 году – Пермячий  Каратуз (Екатериновка), в 1868 году – Верхне-Никулино и Нижне-Никулино. По национальному составу все основатели выше указанных населенных пунктов были русские, и лишь с 80-х годов 19 века наряду с русскими на территории района селятся белорусы.

         За открытое выступление против царского самодержавия был сослан с Украины Гавриил Костенко, которому пришлось раскорчевывать земельные участки и обживать местность бывшей деревни Сидориха. По той же дороге следовали из России ходоки. Шли они целое лето, а то и больше. Порой год и два. Некоторые умирали в пути. Возвращаясь домой они рассказывали, что земли в Сибири много и нет барщины и помещиков. Потянулся в Сибирь народ.

        В мае 1900 года Данила Никитович Шамаль, уроженец Минской губернии направился в неизвестный сибирский край. Через несколько дней он пришел в сторону Шадрино искать место для постройки дома.

        За 1900-1914 года только из Белоруссии прибыло 40 семей. В 1900 году была основана деревня Чухарево (ныне Романовка). Хотя первое упоминание о деревне датируется 1890 годом, по имени его основателя. По рассказам старожилов он один из переселенцев, на этой территории построил заимку, у него была своя мельница. В дальнейшем стали прибывать другие переселенцы и селиться возле заимки Чухарева. Селение строилось на небольшой равнине, между высокими горами Маяк, Фалькина гора, Каменка, Стальмакова гора. Название гор пошло от фамилий переселенцев, которые осваивали целину и получали наделы на этих горах. Усадьбы новоселы строили по обеим сторонам реки Убей. Строили свою усадьбу таким образом: огород находился на берегу реки, для удобства в поливе, а усадьба находилась за огородом на пригорке. Наряду с русскими на территории села селятся белорусы. Примерно с 1900 года село переименовали, оно стало называться Романовкой. [Старожилы].

3. Семантическая характеристика кличек животных.

 Семантика (от греческого semantikos – обозначающий) – смысловая сторона (значение отдельных языковых единиц: морфем, слов, словосочетаний, а также грамматических форм).  Раздел языкознания, изучающий это содержание, информацию.

         Один из основных разделов семиотики.

Семантика (1-е значение) представляет собой систему, не жестко детерминированную. Непосредственно наблюдаемая ячейка семантики – полнозначные слова (например, существительное, глагол, наречие, прилагательное) – организована по принципу <<семантического треугольника>>: внешний элемент – последовательность звуков или графических знаков (означающее) – связан в сознании и в системе языка, с одной стороны, с предметом действительности (вещью, явлением, процессом, признаком), называемым в теории семантики денотатан, референтом, с другой стороны – с понятием или представлением об этом предмете, называемым смыслом, сигнификатом, интенсионалом, означаемым.

         С помощью лингвистического анализа может быть установлена семантика частей слова – морфем и частей предложения - синтагм – словосочетаний. Морфемы полнозначных слов – корни и аффиксы несут два различных типа значений. Корни выражают также название, вещественное значение – основную часть лексического значения слова. Аффиксы выражают грамматические значения, которые, в свою очередь распадаются на два типа: одни, называемые категориальными, служат обобщению вещественных значений, подведению последних под наиболее общие категории, другие, называемые реляционными, внутриязыковыми, синтаксическими, служат соединению слов и других значимых частей в составе предложения.

Фразеологических оборотов, имеющих в своем составе зоонимы, очень много, и они самые разнообразные. Приведем хотя бы выражения как белка в колесе (из басни Крылова), медведь на ухо наступил (о чело веке, лишенном музыкального слуха), собаку съел, пустить красного петуха «поджечь», остались о козлика рожки да ножки «ничего не осталось», слово — воробей, вылетит — не поймаешь, слона-то я и не приметил, белая ворона, дойная корова, (врет) как сивый мери «бессовестно», (глуп) как сивый мерин «очень» и т.д. Сред них есть и несколько выражений со словом кошка (знает кошка, чье мясо съела; кошки скребут, на сердце «тревожно, тоскливо», жить как кошка с собакой «плохо, в бесконечно ссоре» и т. д.). К этому фразеологическому «семейству» относится и оборот черная кошка пробежала (между кем-либо) произошла ссора, размолвка», в обиходе очень частотный и хорошо известный. Истоки этого оборота и его значения связаны с сейчас уже уходящими приметами и суевериями. Так, через порог нельзя здороваться — поссоришься; назад возвратишься, выходя из дому, — дороги не будет; встретить женщину с пустым ведром — к неудаче и т. д. Ср. у Мамина-Сибиряка в «Зеленых горах»: На охоту или рыбную ловлю он обыкновенно выходил ранним утром... Делалось это с целью, чтобы, — Боже сохрани, — какая-нибудь баба не перешла дороги.

Кроме названных, бытовало также поверье, что с человеком случится какая-нибудь неприятность, если ему дорогу перебежит черная кошка. Отсюда и вырос оборот черная кошка пробежала (между кем-либо), своеобразно отраженный затем в производном от него выражении дорогу перебежать (кому-либо) «опережая или мешая, испортить какое-нибудь дело».

В диалектологической литературе, посвященной народной лексике природы, описываются в основном выделяющие т. е. составные и словообразовательные, наименования, которые уникальностью своей формы, подчеркивают уникальность обозначаемого ими "внеязычного содержания". Гораздо меньше внимание уделяется названиям отождествляющим, которые характеризуются использованием для обозначения нового или особого содержания уже готовых номинативных единиц, близких к нему семантически: либо единиц более высокого уровня абстракции (обобщающие наименования, либо единиц из той же лексической парадигмы (парадигматические наименования). Отождествляющие названия затушевывают, делают имплицитной новизну, особенность обозначаемого содержания. Ср.: "...То обстоятельство что в ряде говоров Урала отсутствует слово волна - "овечья шерсть", не затрудняет общения: реалия обозначается; или словосочетаниями овечья шерсть, шерсть овцы, или просто словам шерсть (отождествляющее -наименование обобщающего типа) в последнем случае предметный и словесный контексты устраняют возможность недопонимания" (завершающее высказывание замечание весьма существенно для характеристики отождествляющих наименований как функционально-речевых единиц).

Несмотря на свою имплицитность, отождествляющие названия не только объективно, но и субъективно могут заключать в себе и подразумевать особое "внеязычное содержание", что заметно отличает их от прямых узуальных названий и позволяет им выступать в качестве конкурентов выделяющих наименований. Ср. два примера индивидуальных (но не окказиональных) "бионимов": 1. "Он (Эдди) не знал, где они вили гнезда, и даже не :мог сказать, действительно ли это были дрозды. Вот уже десять лет, как он называл их так, все собираясь выяснить, какие это птицы, и все забывал это сделать. Лоис, маленькая негритянка, называла их по-своему, но слово это он не мог произнести даже по слогам. Птицы были крупнее, чем северные дрозды, с тремя или четырьмя цветными перьями". "Я и не знал, что существуют такие пруды. Поверхность его покрыта водяной чечевицей. Не знаю, правильное ли это название, но в детстве я всегда называл ее так, когда играл на полях" (чечевица, как известно,-зернобобовая кормовая и продовольственная культура, поэтому отождествление здесь, нужно полагать, осуществлялось на основе каких-то весьма поверхностных признаков). Противопоставление отождествляющих наименований описательным со всей очевидностью показывает номинативную недостаточность первых: необходимость более четкого выделения вида требует дополнения отождествляющего имени описанием других признаков, способных быть отличительными; отсюда вытекает мотивирующая роль отождествляющих наименований по отношению к выделяющим, которая проявляется как в формальном, так и в семантическом плане, т. е. первые выступают как генетическая и синхронная исходная база последних, ср., например, сосуществование в одном диалекте таких номинативных вариантов, как аист и черный аист (каз.) - АИСТ ЧЕРНЫЙ; гусь, речной гусь и речник (на Каме) - ГУСЬ СЕРЫЙ; сыч, малый сыч и сычик (каз.) - СЫЧ-ВОРОБЕИ; вьюн (р. Тура) - ЩИПОВКА и выюнчик (р. Тура) - МИНОГА СИБИРСКАЯ; лук, вшивый лук и вшивник (сиб.) - ЛУК ГАДЮЧИЙ и под.

Отождествление - необходимый компонент всякого номинативного акта, его первый, исходный этап. Справедливо следующее утверждение: "Будучи новым..., предмет, естественно не может быть отождествлен с уже существующими: Вот почему и образ нового предмета, возникший, в сознании человека, не имеет себе аналогичного образца и памяти его. Однако какой бы степенью новизны ни отличался такой предмет, все же, будучи создан на основе реально существующих предметов, своими признаками, взятыми в отдельности, он тождествен (близок) некоторым признакам ряда других, уже бытующих предметов"/6/ Именно это определяет мотивирующую роль отождествляющих наименований в генетическом и синхронном плане.

Главной причиной широкого распространения отождествляющих наименований и обозначаемых ими особых понятий в народной лексике природы является отсутствие потребности у говорящих в дифференциации и номинации отдельных видов, составляющих объем таких понятий, которые можно назвать корневыми или прародовыми. Объективными предпосылками объединения разных видов под одним именем выступают их внешнее сходство, неравномерность распространения на тех или иных территориях, различное отношение к ним говорящих. Данные причины не могут не способствовать и смешению имен у близких видов, т. е. образованию номинативно-видовых полей с широким объемом номинации, в народной лексике природы связано не только с осознанием специфики вида как объективного дискретного элемента фаунистической и флористической действительности, образования и обозначения понятия о нем, но и с особым характером "конструирования" этих понятий с точки зрения содержания, Здесь обращает на себя внимание такая специфическая черта обыденного видовыделения, точнее, "видопостроения">. как объединение различные представителей флоры и фауны по небольшому числу признаков, вплоть до единственного, как правило, внешних, (бросающихся в глаза, часто биологически малозначимых. Образованное таким образом понятие обозначается единым наименованием - "губкой". Например, некоторые виды певчих птиц по способности подражать чужим голосам обозначаются одним названием пересмешка; "название капустница относится ко многим видам бабочек белого цвета", "нередко носители говоров различают змей по окраске, которая не является основным 'показателем биологического вида"; многие колючие растения в говорах носят общее наименование татарник, растения с млечным coком - молочай, молочник; растения с цепляющимися за одежду и шерсть животных семенами - собачки, липучки; вьющиеся травянистые растения - вьюн; названия перекати- поле, катун, покатун и др. "даются весьма многим растениям, которые, засохнув в конце лета, отрываются от корня. и действием ветра перекатываются с места на место", некоторые болотные растения 'с желтыми цветами обозначают фитоним куриная слепота, курослеп, слепокур и под.; "подснежниками называются все те растения, которые появляются вскоре по стаянии снега"; "наши местные жители не различают сморчков и строчков, но все, что растет похожее на гриб в апреле и раннем мае, называют сморчки" (интересно, что ранее писатель назвал сморчки "грибными подснежниками".

Постепенный переход от неразличения ("незамечания") видовых различий членов корневых понятий и понятий - "губок" к осознанию их неоднородности приводит, вероятно, к специфической форме содержания, которую можно назвать протородовы.м понятием, хорошо иллюстрируемом приводимым выше примером понятия "дрозд" у героя книги Ж. Сименона. Дальнейшая эволюция корневых понятий и понятий-"губок" означает образование видовых понятий, особых имен для них, родового понятия, равного то объему корневому. Модель такого процесса можно увидеть в следующем примере: "Сначала все грибы называешь "волчий табак", потом, узнав, что это дождевики, будешь звать их дождевиками, а потом разберешься, что и дождевики бывают разные: просто дождевик, дождевик шиповатый, дождевик грушевидный, дождевик игольчатый, шорховка черноватая, головач круглый, головач продолговатый". Изначально же эти грибы объединял один признак: "Все они, созрев, становятся вместилищами мелкой легковесной пыли".

Можно предположить, что конкретные пути и способы деления корневых понятий и понятий- "губок" разнообразны: почленное или одновременное, взаимосвязанное (с отталкиванием друг от друга) или самостоятельное, постепенное видовыделение или разовое открытие нового (особого) вида, внутреннее членение или прибавление нового вида извне. Неодинакова, вероятно, в условиях естественной языковой практики и судьба исходного корневого понятия, которое, нужно полагать, не обязательно становится родовым названием, но может закрепиться за отдельным видом, за группой видов или быть вытесненным совсем; с другой стороны, в родовое название может выдвинуться исходно видовой термин и т. д.

С самого своего начала фольклористика носила синтетический характер. Синтетичность фольклористики состояла в том, что изначально невозможно было деление гуманитарных наук на специфические лингвистические, литературоведческие и пр. Так же точно нельзя говорить и о предмете фольклористики как изолированном от изучения его лингвистикой, литературоведением, этнографией, историей и др. - он был и остаётся синкретичным. Следует, однако, сказать, что синкретичность первоначальная была примитивной, как ядро, включающее в себя как потенцию зачатки всех исследовательских предметов и методов.

В ходе дальнейшей разработки материала произошло разделение некогда единого исследовательского метода на более или менее обособленные друг от друга научные дисциплины - собственно этнографию, историю культуры, диалектологию, фольклористику и др. Их объединение на краткое время имело место в конце XIX-начале XX вв.

Возникшая в конце XX века (особенно после трудов Н.И.Толстого и его сомышленников) синкретичность - качественно иная, это синкретичность методов и предметов развитых наук. Речь идёт не о пересечении наук. Происходит перераспределение отношений между различными исследовательскими подходами, они выстраиваются в парадигму. Парадигматические же отношения подразумевают как равенство, так и соподчинённость. Возникает сверхцелое - этнолингвистика. Изучение условий жизни, материальной стороны народов перерастает в изучение духовной культуры, языка (слов и имён), а изучение языка, в свою очередь, становится исследованием материальных сторон быта, изучением носителей имён.

Итак, современное положение фольклористики в кругу наук о человеке вызывает к жизни необходимость нового синтеза смежных наук для воссоздания, описания и прогнозирования подлинной картины бытования локальных этноязыковых сообществ, а на этой основе и описание картины мира (менталитета, ментальности) нации в целом.

Полевые исследования, проведенные в последнее время на Среднем и Нижнем Енисее (диалектологические экспедиции Красноярского университета в Туруханский район Красноярского края в 1993-1997гг. по программе "Нематериальная культура в речи жителей Среднего и Нижнего Енисея"), констатировали наличие интенсивных изменений в бытовом укладе локализованной этнической группы (групп), что вызывает автоматическое корректирование общей ментальной семантики либо ее отдельных пластов на протяжении буквально нескольких лет. Потому и так важно успевать фиксировать взаимосвязь этих социальных по своей природе деформаций с языковыми процессами.

Локализованная этническая группа, которая наблюдается в среднем и нижнем течении р.Енисей, разумеется, не представляет собой некоего монолитного единства, и сама состоит из совокупности этнохозяйственных общностей (ранее бы, возможно, сказали - общин). В связи с этим фиксация динамики социолингвистических процессов приенисейского региона не может быть организована иначе, чем как изучение своеобразных лингвоэтнических ситуаций отдельных поселений с определением индивидуальных и общих черт в них.

Для квалифицированного решения подобной задачи сейчас производится первичная обработка информационного массива: от социальной рубрикации населения и создания генеалогических таблиц до подготовки максимально полной карты языковых феноменов изучаемого района. Таким образом, в качестве дополнительных по отношению к собственно фольклорным могут быть использованы методы таких смежных дисциплин, как социология и социолингвистика.

Практическая работа на местах дает основания говорить и о необходимости разработки собственно этнологического материала. Возникновение этнических и хозяйственных группировок, направленность и динамика этнических потоков в регионе - ключ не столько к истории, сколько к пониманию духовного феномена Сибири. Стоит напомнить, что сложность процессов внутрирегиональной миграции, особенно в приенисейском ареале, дает и крайне пеструю в языковом отношении ситуацию. Старая система текстов фольклорного характера уже давно и безнадёжно разрушена. Позволительно сказать, что прежняя фольклорная система обеспечивала включённость каждой региональной (в том числе и внутрисибирских микросистем) в общероссийскую. В настоящее время мы можем наблюдать становление новой системы несобственно фольклорных жанров на основе ядерной семантической оппозиции, позволяющей в новых условиях сохранить семантику противопоставления "свой - чужой". Данная система призвана сохранить особость каждого варианта этнолокальной культуры. Задача самосохранения и самовоспроизведения локальной ментальности в виде системы текстов с общим значением выявления положительных моментов собственной и указания на отрицательные моменты чуждой инстинктивно воспринята носителями индивидуальных культур как каждым конкретным, так и локальным сообществом в целом.

Русскоязычная локальная группировка (=ряд ее подгрупп) северных частей территории Красноярского края находится в ситуации языкового окружения "коренными" этническими группами (кето, эвенки, долгане, селькупы, якуты и пр.) и подвергается многостороннему процессу ассимиляции как на уровне конкретных проявлений сознания, так и на общементальном уровне. Такое положение вызывает запуск своеобразного механизма самосохранения - интенсификацию внутриобщностной деятельности, направленной на поддержание противопоставленности данной общности иным, в том числе инонациональным, инохозяйственным, инорелигиозным, инолокальным и т.д. Такая деятельность практически целиком оказывается вербализованной, и её достаточно просто наблюдать и описывать.

Тезис о том, что само существование в мире, семантика которого необыкновенно нагружена противоречивыми установками, возможно только как бытие локальной, замкнутой группы, позволяющее успешно определять свое место в системе местных ценностных ориентиров и препятствующее дезориентации личности, такой тезис успешно доказывался в течение веков старообрядческой практикой.

Само бытовое существование в такой ограниченной группе и определяло ее особость, психологически формировало члена сообщества и, возможно, более надежно, нежели совокупность догматов веры.

Подобно любой другой антропоцентричной и антропотелеологичной системе, локализованная этногеографическая приенисейская русско-иноязычная группировка не только обладает хорошо разработанной знаковой системой самоопознания, но и воспроизводит её в отношениях с внешним по отношению к ней миром. Имманентная локальному человеческому сообществу в месте его бытования, такая знаковая система проявляется как в вариантах бытующих текстов и их группах, так и в поведенческих моделях системы жанров речевого этикета, табуизированных семантических полях и т.д.

Основной дифференцирующей позицией оказывается здесь дихотомия "свой-чужой", в свою очередь распадающаяся на ряд более мелких и частных поэтому же признаку. Образуются группировки семейные, родовые, "свойственные", профессиональные, половые, возрастные. Каждая из этих группировок обладает своим набором вербальных и невербальных проявлений.

Для целей отчленения СВОЕГО='полезное, нужное, необходимое, целесообразное, понятное' от ЧУЖОГО='ненужное, непонятное, бессмысленное' применяются различные способы. Одним из почти незаметных, имманентных способов (вернее было бы определить его как "модус" от лат. modos 'вид, способ, образ') является обладание неким общим для локальной группы набором знаний самого различного характера. Общность языка продолжается также в общности во "владении", а главное, использовании именника. Всякая микрогруппа (семья, род, община посёлка, территории) располагает набором имён из собственных - антропонимов (включая прозвища), зоонимов, имён небесных тел и явлений, топонимов (гидро-, лесных, на открытой части суши), и особенно микротопонимов. Последнее исключительно важно для обитателей северных поселений, занимающихся рыболовством и охотой. Тот, кто владеет именником, - "свой", невладеющий - "иной", "чужой".

Важным здесь также оказывается макросюжет "ПОВТОРЯЮЩИЕСЯ ОБЫДЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ". Имеются в виду интенсивно повторяющиеся тексты - приветствий, прощаний, благословений, просьб и т.п., - тайный смысл которых состоит в напоминании говорящего самому себе и слушающим о принадлежности к группе обладателей этих текстов.

Точно так же это происходит и с текстами-описаниями почти ритуальных событий повторяющегося характера - об охоте, ловле, молении, приготовлении пищи, смерти, рождении, свадьбе и т.д.

Создание и воспроизведение текстов, обозначающих противопоставленность локальной группировки внешнему миру - форма самоидентификации локального сознания

Таким образом, тексты-фиксации локального обыденного сознания оказываются важными свидетельствами устойчивости мировоззренческих черт. Вместе с тем сами они становятся жанрово более определёнными. Подобные жанры (правильнее называть их квазижанрами) не были слишком часто в поле пристального внимания исследователей фольклора как комплекса устойчивых представлений, эксплицированных в обусловленном временем клишированном виде текстах самого разного содержания (тем не менее представляющих исчислимое, конечное множество). Эти жанроподобные образования достойны быть представлены в новейшей фольклористике.

Народно-разговорную форму существования, языка нередко называют обиходно-разговорной. Это второе название указывает на преимущественную сферу ее использования — каждодневная жизнь, быт, речевой обиход. В принципе народно-разговорная форма противопоставлена, сводной стороны, литературной форме, а с другой, — всем иным формам существования языка, в частности диалектной.

В. А. Аврорин, выделив эту форму существования языка в качестве самостоятельной, показал зыбкость, неопределенность) ее границ: «Под народно-разговорной, или обиходно-' разговорной, формой понимается любая альтернатива литературной форуме, кроме разве что тайных языков как средств ситуативного общения». Принимая во внимание такой параметр, как степень распространенности, разговорную речь (разговорный язык) подразделяют на: а) общенародно-разговорную и б) локализованно-разговорную, или диалектную.

Несмотря на то, что в разговорную речь, если иметь в виду структурный ее тип, а именно: диалогичнос^ь, спонтанность проявления, можно включать и территориальные диалекты, в социолингвистическом плане диалекты следует вынести за пределы народно-разговорной формы и считать особой, самостоятельной формой существования языка.

Не вполне ясно отношение народно-разговорного языка к так называемой «разговорной речи» (РР), выделяемой в самостоятельную систему (в частности, в коллективной монографии «Разговорная речь», под ред. Е. А. Земской) и противопоставляемой кодифицированной разновидности литературного языка —• «кодифицированному литературному языку» (КЛЯ). «Исследования последнего десятилетия показали очень существенные различия между РР и КЛЯ- эти различия столь велики, что объединять их' в пределах одной системы нет оснований: РР не может быть включена (вернее, втиснута) в систему КЛЯ. Считая, что языковая система характеризуется специфическим набором языковых единиц и специфическими законами их функционирования, мы признаем РР особой, отличной от КЛЯ системой». По-видимому, отождествлять народно-разговорную и разговорную речь (РР) носителей литературного языка нельзя. Вместе с тем нет достаточных оснований и для резкого их противопоставления.

Не менее сложны отношения народно-разговорного языка и более сниженных нелитературных образований — просторечия и других наддиалектных форм речи (койне, интердиалектов).

Некоторые авторы включают просторечие в состав обиходно-разговорной речи. Так, М. М. Гухман пишет: «В таких языках, как русский или французский, наряду с устными стилями литературного языка существуют нелитературные стили • обиходно-разговорной речи, так называемое просторечие. Отличие этих стилей заключается в использовании нелитературных пластов лексики и относительно свободных синтаксических построений. Ср/совр. русск. пока, зажиться, брешешь, смотаться, погодка у нас нормальная, облаять, не замотайте мою книгу. Соотношение этих нелитературных стилей и стилей литературного языка меняется в результате определенных

общественных сдвигов» 1. Нам представляется, что нелитературное просторечие можно отнести к самостоятельной форме существования языка, во всяком случае не считать его лишь стилем.

Пожалуй, наиболее подходящим примером народно-разговорной формы существования языка является регионально неограниченный, используемый как средство устного общения чешский обиходно-разговорный язык, имеющий свои особенности, отличные от литературного языка, на всех уровнях языковой структуры (в фонетике, грамматике, лексике). За чешской обиходно-разговорной речью «закреплена значительно более емкая сфера общения, и она употребляется не только не владеющими литературным языком людьми, но и на собраниях, не имеющих официального характера, даже в специальных дискуссиях, в обычном разговоре (в речи, например, преподавателей Карлова университета).

Просторечие — компонент языка, противопоставленный, с одной стороны, литературной разговорной речи, с другой, — территориальным диалектам. У него свой состав носителей, или, по терминологии Е. Д. Поливанова, свой «социальный субстрат». «Три сферы современной устной речи — диалект, просторечие, литературная разговорная речь — различны между собой прежде всего по составу носителей».

Подобно другим языковым явлениям, просторечие — категория историческая. Оно неодинаково в разные периоды своего развития как в структурно-лингвистическом, так и в функциональном плане. Не остается постоянным и социальный состав его носителей. Исторически различны и источники просторечной «языковой материи». Так, если в XIX — начале XX в. городское просторечие русского языка «формировали диалектное словоупотребление и городское койне, то к 60-м годам нашего века такими языковыми доминантами становятся жаргоны и «мещанизмы» разного рода. Различие этих двух просторечных стихий очевидно».

•Просторечие обычно не называют в числе форм существования языка, хотя в реальности его присутствия в языке сомневаться не приходится''. Не заметить просторечия нельзя. Две-три фразы, включающие в себя просторечные элементы, маркируют речь говорящего и сигнализируют о его социальном и культурно-речевом статусе.

Не признают просторечия особой формой существования языка, по всей вероятности, потому, что Современное просторечие не представляет собой единой системы. Своеобразна и его противопоставленность говорам и литературной разговорной речи: оно противопоставлено им «не как система единиц, а как некий общественно-исторический феномен с весьма невысокой степенью структурной организованности» г, «элементы языка, маркированные как просторечные, не составляют полных парадигм ни на одном уровне языка».

Термин «просторечие» многозначен даже применительно к объектам современного синхронного уровня. Им обозначаются; 1) «общенародные (не диалектные) средства речи, оставшиеся вне литературного языка» (это внелитературное просторе ч. и ё), 2) «сниженные, грубоватые элементы в составе самого литературного языка» (литературное просторечие). Для наших целей интерес представляет внелитературное просторечие. Именно ему посвящен сборник «Городское просторечие», где «просторечие понимается как не имеющая системного характера совокупность особенностей речи лиц, не вполне владеющих нормами литературного языка» .

Признаками просторечия (точнее: современного русского городского просторечия) признаются: 1) ненормированность речи; 2) стилистическая недифференцированность («имманентная нейтральность» с точки зрения стилистики); 3) факультативность употребления, «необязательность для членов данного социума»; 4) бесписьменность; 5) функциональная «Монотонность» единиц, распространенность полных синонимов3 (дублетов).

Несмотря на многие структурные «дефекты» просторечия, есть основания относить его к формам существования, причем к важнейшим, и изучать в социолингвистике в качестве одного из важных компонентов национального языка. Справедливо отмечено авторами труда «Городское просторечие...»: «Просторечие — проблема социолингвистическая, а в социолингвистике действует, как правило, многомерный подход с учетом личностной и социальной характеристики собеседников, их установок, намерений, общего опыта, предыстории и условий, протекания разговора. ...Окраска создается не одними собственно языковыми средствами, а комплексом факторов, в том числе и экстралингвистических не замечает своей неграмотности. Доступные ему языковые средства (особенно в грамматике) применяются потому, что он не располагает иными возможностями, тогда как культурный человек сознательно решает, как ему лучше выразиться. Есть синонимия и у носителя просторечия, только она заметно ограничена, по крайней мере рамками его среды».

Просторечие имеет отличия от литературного нормированного языка на всех языковых уровнях. Приведем примеры.

Лексика и фразеология: хворать, хворый, хаять, шибко (очень), акурат (точно), сперва (сначала), серчать, покалякать, психануть, хапать, рехнуться, справить (одежду), городьба, численник (календарь), слова-обращения: мамаша, батя; уважать (любить: я уважаю борщ], получка (зарплата), приступки (ступеньки), салфетка (скатерть), мой, твой, ваша, наш в значении 'муж', 'сестра', 'сын'; благим матом (орет), кишка тонка, лезть в бутылку, на фиг, ни бельмеса (не знает) и др.

Морфология'* волосья, -ев, шофера, токаря, братья, стаканы, разов, делов; красйвше, шйрше, хужёе; ихний дом, ихняя изба., в каким доме, мавд, тваво, свавб (вм. моего, твоего, своего}; пекешь, пекет, некем..., хотйт (хочет), хбчим (хотим), согинать (вм. сгибать), покласть (положить), ложить (класть), итить, несть, бресть, везть, привезть, бечь (бежать), бег (бежал), убег, убсгла, положь, ляжь (ляг), выдь, выйдь, вложь (вложи), не бойсь (не бойся); разувши (разувшись), раздевши (раздевшись), обумши, разу мши, раз-демши, поемши, не емши; тепёрича (теперь), откудова (откуда), оттудова, оттеда (оттуда), опосля и др.

Приведенными примерами мы иллюстрируем современное просторечие, связывая его с определенным контингентом носителей нелитературной формы речи. Еще отчетливее в социальном плане «просторечный» тип выделялся и осознгвался специалистами-языковедами в дореволюционное время, в начале XX в. Современный советский диалектолог и историк русского языка С. С. Высотский, а также известные филологи XIX в. и первой трети XX в. Ф. Е. Корш, А. И. Соболевский, А. А. Шахматов, Н. Н. Дурново и Д. Н. Ушаков в разговорном языке Москвы выделяют не только литературный язык («язык образованной части московского населения»), но и другой, хотя и близкий к нему «тип московской речи, а именно городской мещанский говор, говор низших слоев населения, говор необразованных классов, причем (слово класс тут нетерминологично) под этим подразумевались различные социальные группировки, сословные, профессиональные н так далее, речь которых заметно контрастировала с обработанной нормой литературного национального языка.

Итак, просторечие как форма существования языка, контрастирующая и тем самым оттеняющая нормы литературного языка, — один из существенных компонентов языка национального этапа его развития.

Язык, важнейшее и удивительное средство человеческого общения, средство обмена мыслями, может выполнять разнообразные и сложные функции потому, что он представляет собой весьма гибкую и в то же время отлично организованную систему. Он состоит, с одной стороны, из элементов: фонем, морфем, слов, облеченных в материальную субстанцию - звуки, а с другой, он обладает структурой, т.е. внутренней организацией, схемой связей и отношений бесчисленного числа элементов, обеспечивающих функционирование в форме акта общения.

Одновременно язык выступает в качестве зеркала национальной культуры, ее хранителя. Языковые единицы, прежде всего слова, фиксируют содержание, которое в той или иной мере восходит к условиям жизни народа - носителя языка. В английском и турецком языках, как и в любых других, важна и интересна так называемая национально-культурная семантика языка, т.е. те языковые значения, которые отражают, фиксируют и передают от поколения к поколению особенности природы, характер экономики и общественного устройства страны, ее фольклора, художественной литературы, искусства, науки, а также особенности быта, обычаев и истории народа. Они рассказывают и о детских народных играх, о денежной системе, о ремеслах, о традиционном врачевании, об охоте и рыбной ловле, о флоре и фауне, о внешнем виде человека, его одежде и обуви и о многом другом.

Национально-культурная семантика присутствует на всех уровнях языка: и в морфологии, и в синтаксисе, не исключая и фонетики. Однако наиболее ярко она проявляется в так называемых строевых единицах языка, т.е. в тех единицах, которые непосредственно и прямо отражают внеязыковую действительность, называют предметы и явления окружающего нас мира. К числу строевых единиц языка принадлежат слова, фразеологизмы и языковые афоризмы (пословицы, поговорки и крылатые выражения). Строевые единицы языка, являясь результатом длительного развития, фиксируют и передают от одного поколения к другому общественный опыт, поэтому они важны не только как средство коммуникации, но и как источники различных общественно значимых сведений. Можно утверждать, что национально - культурная семантика языка - это продукт истории, включающий в себя также прошлое культуры. И чем богаче история народа, тем ярче и содержательнее строевые единицы языка.

Изучение фразеологических единиц в различных языках имеет большое теоретическое значение, так как в них закреплены различные морфолого - синтаксические и семантические модели языка. В фразеологических единицах выражаются особенности образного мышления народов определенных эпох. Изучение и познание этих особенностей позволяют проводить широкие сравнительно - исторические и сравнительно - типологические исследования и сделать глубокие этноязыковые и этногенетические обобщения.

Наименования животных (зоонимы) - один из самых древних пластов лексики во всех языках мира. Стремясь охарактеризовать свое поведение, чувства, состояния, внешность, человек прибегал к сравнению с тем, что было ему ближе всего и похоже на него самого - животным миром. Вспомним хотя бы японский гороскоп с "зоологическими" названиями. Люди, рожденные в определенный год, по мнению древних мудрецов, наделялись чертами соответствующего животного. Поэтому в языках разных народов мы находим большое количество сравнений, пословиц, поговорок и фразеологизмов, включающих в свой состав зоонимы.

В современной лингвистике существуют следующие наиболее распространенные и общепризнанные классификации фразеологических единиц:

1) Лексико-синтаксическая классификация, в основу которой положен принцип соотнесенности фразеологических единиц с различными видами слов (частями речи) (Городникова М.Д., Розен Е.В.).

2) Структурно-семантическая классификация, исходящая из особенностей структуры и семантики фразеологических единиц (Чернышева И.И.).

3) Функциональная классификация, основывающаяся на различиях в функции фразеологических единиц (Щукина И.А., Степанова М.Д., Чернышева И.И., Ризель Э.Г.).

В исследовании компаративных фразеологических единиц с компонентом-зоонимом современного юкагирского и немецкого языков мы опираемся на структурно-семантическую классификацию И.И. Чернышевой.

Для исследования немецкой фразеологии И.И. Чернышева применила комплексный метод, при котором принимаются во внимание все основные детерминаторы, формирующие устойчивое соединение слов: грамматическая (синтаксическая) структура, способ сцепления компонентов, значение, возникающее в результате взаимодействия структуры, наличия или отсутствия семантических сдвигов в компонентном составе устойчивых сцеплений слов. В развернутом виде комплекс критериев, применяемых для идентификации фразеологических единиц и отграничения их от всех прочих устойчивых образований, выглядит следующим образом:

1. Грамматическая (синтаксическая) структура:

а) словосочетания;

б) предикативные сочетания и предложения.

2. Способ образования:

а) единичное сцепление компонентов;

б) образование по модели;

в) серийное образование.

3. Значение как результат взаимодействия структуры и наличия или отсутствия семантических сдвигов в компонентном составе устойчивых сочетаний:

а) значение, возникающее в результате семантического преобразования компонентов;

б) значение, возникающее на основе собственных лексических значений компонентов;

в) значение, возникающее в результате типовой структуры.

Применение данных критериев показывает, что в общей массе разнотипных устойчивых словосочетаний, а также предикативных сочетаний выявились сцепления с единичной (не серийной и не моделированной) сочетаемостью компонентов, значение которых возникает в результате семантических сдвигов компонентного состава. Вторичным признаком преимущественного большинства этих единиц является ярко выраженная функционально-стилистическая характеристика. Они выполняют в языке не номинативную, а экспрессивную или номинативно-экспрессивную функцию. Эти устойчивые сочетания слов и называются, по мнению И.И. Чернышевой, фразеологическими.

Фразеологическими единицами являются устойчивые словесные комплексы различных структурных типов с единичным сцеплением компонентов, значение которых возникает в результате полного или частичного семантического преобразования компонентного состава.

По грамматической структуре фразеологические единицы могут быть словосочетаниями, предикативными сочетаниями и предложениями. По характеру значения, возникающего в результате взаимодействия структуры, сочетаемости и семантического преобразования компонентного состава, различаются:

1. Фразеологические единства.

2. Фразеологические выражения.

3. Фразеологические сочетания.

Исследуемые компаративные фразеологические единицы современного юкагирского языка, вслед за И.И. Чернышевой по рассмотренному немецкому языку, мы относим к фразеологическим единствам.

Образная мотивированность фразеологического единства может с течением времени побледнеть и ослабеть до полной демотивации. Это, как правило, имеет место в тех случаях, когда фразеологическая единица образуется на переосмыслении таких переменных словосочетаний, которые являлись первоначально обозначениями конкретных обычаев народа и вышли с течением времени из употребления. Однако демотивация фразеологического единства не влияет ни на его экспрессивность, ни на его функционально-стилистическую принадлежность.

По мнению И.И. Чернышевой, основным и решающим обстоятельством, когда полностью демотивированный фразеологизм сохраняет все особенности образно-мотивированной фразеологической единицы, является традиционная связь между определенным материальным составом и тем значением, которое возникает у данного фразеологизма в момент его становления в языке.

Значение подобных единиц, образующееся на основе переосмысления переменного словосочетания, обладает абсолютной экспрессивностью, т.е. оно экспрессивно вне зависимости от контекста. Оно существует в связи с данным материальным составом фразеологизма также и в том случае, когда постепенно ослабевает и затемняется тот образный стержень, который служил основой мотивированности фразеологической единицы.

Две разновидности фразеологических единств имеют твердо фиксированные структурные особенности. Такими фразеологизмами являются, во-первых, парные сочетания слов и, во-вторых, компаративные фразеологические единицы (устойчивые сравнения по традиционной терминологии).

Компаративными фразеологическими единицами с компонентом-зоонимом, вслед за И.И. Чернышевой, мы называем устойчивые и воспроизводимые сочетания слов, фразеологическая специфика которых основывается на традиционном сравнении с представителями животного мира.

Устойчивые сравнения, согласно их традиционному обозначению, или компаративные фразеологические единицы, являются одной из групп фразеологии. Своеобразие, позволяющее выделить их среди других фразеологизмов, возникает в результате взаимодействия структурных и лексико-выразительных факторов.

Сравнительный анализ компаративных фразеологических единиц с компонентом-зоонимом современного юкагирского и немецкого языков не являлся объектом специального научного исследования в языкознании. Предстоит еще изучить фразеологию младописьменного юкагирского языка. Именно фразеология отражает своеобразие жизнедеятельности, мышления, мировосприятия любого народа. Весь богатый разговорный язык народа наиболее полно отражает многогранные стороны жизнедеятельности человека, что не перестает вызывать интерес у исследователей языка.

Па определению В. Даля, "пословица - коротенькая притча. Это - суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности." Пословицы являются самостоятельными предложениями по форме, суждениями по содержанию и развернутыми метафорами по семантике. В краткой иносказательной форме они подводят итог высказыванию, образно и эмоционально обобщают цель высказывания, формулируют оценочный или поучительный вывод из сказанного, как бы ставя этим точку над "i".

   Очень часто в состав пословиц входят зоонимы. Зооним в составе пословицы является ее семантическим центром (т.е. является зооморфизмом), именно в нем заложено основное метафорическое значение, делающее всю пословицу метафорой. Так, в пословице "Посади свинью за стол, она и ноги на стол" зооморфизм "свинья" имеет значение "неблагодарный человек". В пословице "Собаке - собачья смерть" так же ясна эмоционально-оценочная функция зооморфизма "собака" - "подлый, низкий человек". Как видно, пословицы такого типа содержат зооморфизмы, которые можно употребить в том же значении и отдельно. Наряду с такими пословицами наблюдаются и другие, в которых зооморфизм не представляет узуальной метафоры и не может быть употреблен отдельно (без контекста). Напр.: "Куда конь с копытом, туда и рак с клешней".

4. Мотивы, положенные в основу номинации кличек животных.

Среди имен для собак на первое место выходит [р] (14,51 %). на втором месте [д] (10,74 %), на третьем [л] (9,83 %). первые три звука составляют 35,09 % от общего числа. сравнение этой цифры с данными по кошачьим кличкам дает право утверждать, что клички собак разнообразнее в своем звуковом составе, хотя и существуют некоторые предпочтения (преобладание звука [р] можно объяснить ассоциациями с рычанием собаки, а про два других трудно что-либо сказать без специальных психолингвистических исследований). до «золотой половины» остаются [т] (8,69 %,) и [н] (8,11 %), что в общем дает 51,89 %.
Итак, для собачьих кличек наиболее характерны звуки [р], [д], [л], [т], [н].
следующим типом кличек, собранное количество которых достаточно для того, чтобы делать какие-то выводы, являются клички для маленьких домашних птиц. здесь отдельно стоит выделить попугаев, как самых часто встречающихся среди этого типа питомцев. числовые данные таковы: [ш] (30,64 %), [к] (20,43 %) (вместе — 51,06 %), третий звук, который целесообразно «подсчитать», как имеющий более 10 % вхождений, это [р] (14,04 %), три звука вместе составляют 65,11 % от использованных в орнитонимах (кличках птиц). итак, для кличек маленьких домашних птиц (и более всего — попугаев) характерны звуки [ш], [к] и [р]. это, кстати, объясняют некоторые респонденты: попугаям легче всего произносить эти звуки, а каждый заводящий попугая (или почти каждый) надеется, что его птичка заговорит или, по крайней мере, будет уметь произносить свое имя. в выборе клички для домашнего животного первостепенную роль играют нормы и правила языка и ономастики. далее — культурный фон, традиции, личный опыт, творческие способности, фантазия дающего имя. очень важны ассоциации облика животного с семантикой нарицательной лексики и даже ассоциации с фонетическим обликом слова, выбираемого для имени. те же факторы влияют и на восприятие какого-либо имени. в докладе анализируется фактор фонетического облика составляющих имя звуков. материалом для анализа являются результаты исследования, проведенного среди жителей крупных городов России. Выбирая кличку для своего домашнего животного, человек руководствуется многими факторами. первостепенную роль играют нормы и правила языка как системы, языка, родного для именующего, правила ономастики вообще и ономастики родного языка. далее — культурный фон (литература, кино, политика, знание иностранных языков и проч.), традиции (как общекультурные, так и традиции микросоциума, например, семьи), личный опыт дающего имя (например, знание кличек животных, принадлежащих друзьям и знакомым). в последние годы появляется все больше клубных животных, решающее значение в выборе имени для которых играют официальные правила. играют роль и личные творческие способности, фантазия человека: кто-то способен придумать новое красивое звукосочетание, которое может служить прекрасным именем для его питомца, а кто-то даже не будет «напрягаться» и выберет первое «попавшее под руку» имя. очень важны и ассоциации облика животного с семантикой нарицательной лексики родного языка или языков, которыми именующий владеет в той или иной степени, и даже ассоциации с фонетическим обликом слова, выбираемого для имени. те же факторы влияют и на восприятие какого-либо имени, разумеется, немного в другой степени. здесь уже официальные правила, например, могут повлиять лишь на некоторых людей, хорошо с этими правилами знакомых.
Животное без клички никогда не может стать полноправным членом семьи по утверждению специалистов.

Предлагаются следующие варианты имен.

Если кличка звучит грубо и плохо запоминается - она неподходящая. Чем смешнее имя, тем дружелюбнее будет питомец.

Животных агрессивных пород надо называть ласковыми кличками, с мягкими слогами - Ксюша или Миша. Не отчаивайтесь, если для родословной имя должно начинаться на букву «р» (это одна из самых «агрессивных» согласных). «Опасное» влияние этой буквы можно смягчить шипящей или мягкой согласной, например, Рошка или Рямзик.

Трусоватых питомцев следует величать «громкими» именами - Комиссар, Разбойник, Стрелка.
Имя и отчество питомца не должны повторяться (Семен Семенович - сочетание недопустимое. Семен Иванович - уже лучше). Нельзя называть зверька в честь погибшего прежнего питомца.

Не давайте домашним любимцам клички типа Пантера, Тигр, Волк. Ваш питомец все-таки личность.

Время года, когда родился питомец, как и гороскоп, предопределяет характер.

«Зимним» животным лучше давать клички с шипящими согласными (ш, щ, ч) и мягкими гласными (и, е, я). Это умерит их упрямство, самолюбие и непредсказуемость. Идеальны - Шарик, Чапка, Бим, Милан.

«Весенние» питомцы физически уязвимы, несколько эгоистичны и осторожны. Улучшить их нрав помогут распространенные ласковые клички типа Маруси, Муси, Пусика, Жучки, Пушка.

«Летние» зверюшки гордые, но добрые и не злопамятные. Таким подходят титульные клички: Маркиз, Лорд, Граф, Барон.

Отличительная черта «осенних» животных - спокойствие. Им можно давать любые клички, но если вы хотите, чтобы зверек был более активным, выбирайте звучные имена со звонкими согласными (д, з, р, б) - Джульбарс, Рыжик, Ричард.
Научить животное откликаться на новое имя легко. Присядьте рядом с ним или возьмите его на колени. Гладьте его по голове, угощайте лакомством и называйте по-новому. После этого «введите» эту кличку в жизнь - подзывайте его обедать, играть, гулять.

Кот Васька. Ласковый, но хитрый, подходит к людям, только когда ему самому этого хочется.

Кот Снежок. Чувствительный и ранимый. Внимательный, поэтому всегда чувствует настроение хозяев. Больше расположен к детям, чем ко взрослым.

Кошка Тася. Ленивая домоседка, она мало интересуется котами и гуляньями. Ее больше занимают отношения внутри семьи.

Кот Кузьма. Бывает чувствительным и даже обидчивым. Корыстен: любит того, кто больше кормит (могут переманить хлебосольные соседи).

Кошка Ксюша. У нее неустойчивый характер, что не мешает ей быть прожорливой. Если ей что-то не нравится, становится агрессивной. Детей не очень любит. Больше привязана к хозяину, чем к хозяйке.

Кот Марсик. Себялюбивое животное. Мяукает, напрашиваясь на ласку. Мышей не ловит. Любитель «спеть» серенаду, аудитория значения не имеет. Предпочитает пожилых людей.

Кот Клод. Характер взрывной и непредсказуемый. Не любит чужих и далеко не каждому позволит себя погладить. В любви привередлив, но котята получаются хорошие. Чувствительный к запаху.

Атос. Эмоциональная и добродушная собака. Любит дом, предана семье. Хороший сторож.

Барон. Гордый, свободолюбивый пес. Силен и плохо поддается дрессировке. Его надо воспитывать в строгости.

Бим. Веселый и жизнерадостный. Легко обучаем. Обожает детей. Несомненный талант - умение сопереживать ближнему.

Граф. Спокоен и уравновешен. Быстро привыкает к новому хозяину, даже если его отдают взрослым. Не капризный. Ладит с детьми и уживается с кошкой.

Джим. Хитер и игрив. Сильный и смелый пес, любит покрасоваться.

Джек. Кличка хороша и для породистой, и для беспородной собаки. Добрый и терпеливый пес. Хороший сторож. Недостатки: упрям и самолюбив.

Дик. Отличная нянька для детей. В еде непривередлив. Если отдать другому хозяину, может заболеть.

Рекс. Нрав агрессивный. Дрессируется хорошо, но его трудно заставить делать то, что он не хочет.

Цезарь. Подвижный пес. Любит гостей, обожает быть в центре внимания. Привязан к дому, плохо переносит смену обстановки.

Альма. Спокойна и дружелюбна, любит детей и играет с ними. Неприхотлива.

Гера. Характер простой. Хорошо поддается обучению, с ней можно гулять без поводка. Любит участвовать в выставках.

Дана. Умна, сообразительна, неприхотлива в еде, привыкает к любым условиям. Подчиняется одному хозяину.

Эмма. Эмоциональна, но хитра и корыстна. Дети ей надоедают своей навязчивостью. Обучается медленно.

«Кошку у подружки зовут Акварель, потому что она разноцветная, бело-черно-рыжая.»

«Давным-давно у нас жила-была сиамская кошка. Ох и грозное было создание. Даже будучи котенком, это создание обещало вырасти в своенравную и самодовольную мадам. И имя было подстать - Марго.

После был толстенный огроменный персидский кот персикового цвета по кличке Тимофей. Язык даже не поворачивался назвать это вальяжное тело ласковым именем Тима, которое дано ему было в детстве.»

Что же касается имен животных, распространенных в селе, то здесь наблюдается следующая тенденция:

Кошка Мурка – мурлычет.

Кабан Буян – соответствующий буйный нрав.

Корова Белянка – белый цвет.

Телочка Марта – родилась в Марте.

Обобщая вышеизложенное, можно сделать следующие выводы.

Существуют следующие группы имен, которые дают животным:

К первой группе относятся имена, которые связаны со временем рождения (месяц, день, время суток) – Марта, Майка, Ночка, Зорька.

Ко второй группе относятся имена, которые связаны с окраской животного (цвет шерсти, цвет глаз, размер) - Белянка, Гнедой, Малютка.

К третьей группе относятся имена, которые связаны с местом рождения животного (берег водоема, название деревни) Сисим, Еська.

К четвертой группе относятся имена, которые связаны с традицией давать имена – например, кот Вася, Кузя, кошка Машка, корова Буренка.

К пятой группе относятся имена, которые связаны с каким-то свойством животного (нрав, поведение) Буян, Смирная, Мурка.

Список использованной литературы

1. Алефиренко Н.Ф. О природе ономастической семантики // Ономастика Поволжья: Тез. докл. VIII междунар. конф. Волгоград, 8-11 сент. 1998 г. / Отв. ред. В.И.Супрун. Волгоград: Перемена, 1998. С.165-168.

1. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М.: Просвещение, 1983. – 224 с.
2. Бояркин В.Д. Фразеологические единицы с ономастическим компонентом в современном русском литературном языке. Л., 1987.
3. Веселовский С.Б. Ономастикон. М., 1974.
4. Голомидова М.В. Искусственная номинация в ономастике. - Екатеринбург, 1998.
5. Горяев С.О. Номинативные интенции субъекта ономастической номинации (на материале русских прагмонимов): Автореф. дисс. ... канд. филол. наук: 10.02.01 / Урал. ун-т: Екатеринбург, 2000. - 20 с.
6. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.I-IV. М., 1955.
7. Дмитриева Л.И., Щербак А.С. Ономастика Тамбовской области. Опыт энциклопедии. Ч. 1. – Тамбов: Изд-во ТГУ, 2001. – 113 с. 
8. Дмитриева Л.И., Щербак А.С. Ономастика Тамбовской области: опыт энциклопедии. Ч. II. – Тамбов: Изд-во ТГУ, 2002. – 97 с. 
9. Катанов Н.Ф. Указатель собственных имен к словарю В.В.Радлова. СПб., 1868.
10. Климкова Л.А. Диалектолого-ономастическая работа в вузе и школе (Методические рекомендации). Арзамас, 1988.
11. Ковалёв Г.Ф. Инструкция по собиранию регионального ономастического материала // Край Воронежский: история и традиции. Воронеж, 1996. С.64-65. 
12. Кондратьева Т.Н. Метаморфозы имени собственного: Опыт словаря. Казань, 1983.
13. Курилович Е. Положение имени собственного в языке // Курилович Е. Очерки по лингвистике. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962. С.251-266.
14. Макаров В.И. Духовные национальные традиции русского народа и лингвистическое краеведение // Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников. Воронеж, 1996, ч.1.
15. Лебедева Е.С. Уроки ономастики: научный поиск и творчество учащихся // Русский язык в школе, 2000, № 2.
16. Леонидова М.А. Место собственного имени в лексической и фразеологической системе языка // Годишник на Соф. унив. Фак. слав. филология, 1974, № 1.
17. Лосев А.Ф. Философия имени. М.: МГУ, 1990. - 269 с.
18. Намитокова Р.Ю. В мире имен собственных: Лингвистические беседы по краеведению. – Майкоп, 1993. – 184 с.
19. Намитокова Р.Ю. Региональная ономастика: Учебно-методическое пособие. – Майкоп, 2005. – 70с.
20. Никонов В.А. Имя и общество. М., 1974.
21. Отин Е.С. Словарь коннотативных собственных имен. - Донецк: Юго-Восток, 2004. - 412 с.
22. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии / Отв. ред. А.В.Суперанская. 2-е изд. М.: Наука, 1988. - 192 с.
23. Попов С.А. Региональная ономастика // Борисоглебское Прихоперье. Учебно-методическое пособие по курсу специализации 032909 – Литературное и лингвистическое краеведение. - Борисоглебск, 2003. - С.76-89.
24. Русская ономастика и ономастика России. Словарь / Под ред. О.Н.Трубачева. М.: Школа-пресс, 1994. - 288 с.
25. Рут М.Э. Образная номинация в русском языке. - Екатеринбург, 1992.
26. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. М., 1974; 1978. Т.1–2.
27. Суперанская А.В. Заимствование слов и практическая транскрипция. – М., 1962. – 46 с.
28. Суперанская А.В. Как Вас зовут? Где Вы живёте? – М.: Наука, 1964. – 94 с.
29. Суперанская А.В. Ударение в собственных именах в современном русском языке. – М.: Наука, 1966. – 360 с.
30. Суперанская А.В. Структура имени собственного. Фонология и морфология. – М.: Наука, 1969. – 206 с.
31. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. – М.: Наука, 1973. – 366 с.
32. Суперанская А.В. Имя – через века и страны. – М.: Наука, 1990. – 190 с. 
33. Супрун В.И. Краеведческая ономастика // Духовная культура: проблемы и тенденции развития. Сыктывкар, 1994.
34. Супрун В.И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал. Волгоград: Перемена, 2000. - 172 с.
35. Ташицкий В. Место ономастики среди других гуманитарных наук // Вопросы языкознания. М., 1961, № 2.
36. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т.I-IV. М., 1964-1973.
37. Флоренский П.А. Имена // Имя-судьба. М., 1993.