Мероприятие "Царская семья - идеал любви и образец семейной жизни"
методическая разработка по теме

«ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ –

ИДЕАЛ ЛЮБВИ И ОБРАЗЕЦ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ»

Вступительное слово учителя.

Звучит музыкальный эпиграф песня Юлии Юрик «Памяти Царственным мученикам»

Сегодня мы вспомним о Святых Царственных Страстотерпцах: последнем российском императоре Николае II, императрице Александре Федоровне и царственных детях: цесаревиче Алексии и великих княжнах Ольге, Марии, Татьяне, Анастасии.

Будущий Император Всероссийский Николай II родился 6 (18) мая 1868 года, в день святого праведного Иова Многострадального. Он был старшим сыном Императора Александра III и его супруги Императрицы Марии Феодоровны. Воспитание, полученное им под руководством отца, было строгим, почти суровым. «Мне нужны нормальные здоровые русские дети» — такое требование выдвигал Император к воспитателям своих детей. А такое воспитание могло быть по духу только православным. Еще маленьким ребенком Наследник Цесаревич проявлял особую любовь к Богу, к Его Церкви. Он получил весьма хорошее домашнее образование — знал несколько языков, изучил русскую и мировую историю, глубоко разбирался в военном деле, был широко эрудированным человеком.

Императрица Александра Феодоровна (принцесса Алиса Виктория Елена Луиза Беатриса) родилась 25 мая (7 июня) 1872 года в Дармштадте, столице небольшого германского герцогства. Отцом Алисы был Великий герцог Гессен-Дармштадтский Людвиг, а матерью — принцесса Алиса Английская, третья дочь королевы Виктории. В младенчестве принцесса Алиса — дома ее звали Аликc — была веселым, живым ребенком, получив за это прозвище «Санни» (Солнышко). Дети гессенской четы — а их было семеро — воспитывались в глубоко патриархальных традициях. Жизнь их проходила по строго установленному матерью регламенту, ни одной минуты не должно было проходить без дела. Одежда и еда детей были очень простыми. Девочки сами зажигали камины, убирали свои комнаты. Мать старалась с детства привить им качества, основанные на глубоко христианском подходе к жизни.

Первая встреча шестнадцатилетнего Наследника Цесаревича Николая Александровича и совсем юной принцессы Алисы произошла в 1884 году, когда ее старшая сестра Елизавета, вступила в брак с Великим князем Сергеем Александровичем, дядей Цесаревича. Между молодыми людьми завязалась крепкая дружба, перешедшая затем в глубокую и все возрастающую любовь. Когда в 1889 году, достигнув совершеннолетия, Наследник обратился к родителям с просьбой благословить его на брак с принцессой Алисой, отец отказал, мотивируя отказ молодостью Наследника. Пришлось смириться перед отцовской волей. В 1894 году, непоколебимую решимость сына, обычно мягкого и даже робкого в общении с отцом, Император Александр III дает благословение на брак. Единственным препятствием оставался переход в Православие — по российским законам невеста Наследника российского престола должна быть православной. 20 октября Император Александр III скончался. На следующий день в дворцовой церкви Ливадийского дворца принцесса Алиса была присоединена к Православию через Миропомазание, получив имя Александры Феодоровны. Несмотря на траур по отцу, было решено не откладывать бракосочетание, но оно состоялось в самой скромной обстановке 14 ноября 1894 года. Наступившие затем дни семейного счастья вскоре сменились для нового Императора необходимостью принятия на себя всего бремени управления Российской империей.

Руководством для Императора Николая II было политическое завещание отца: «Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных перед Престолом Всевышнего. Вера в Бога и святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужествен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся самого себя и своей совести». С самого начала своего правления державой Российской Император Николай II относился к несению обязанностей монарха как к священному долгу. Государь глубоко верил, что и для стомиллионного русского народа царская власть была и остается священной. В нем всегда жило представление о том, что Царю и Царице следует быть ближе к народу, чаще видеть его и больше доверять ему.

1896 год был ознаменован коронационными торжествами в Москве. Венчание на царство — важнейшее событие в жизни монарха, в особенности, когда он проникнут глубокой верой в свое призвание. Над царской четой было совершено Таинство миропомазания — в знак того, что как нет выше, так и нет труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения, Господь... даст крепость царям нашим. С этого мгновения Государь почувствовал себя подлинным Помазанником Божиим. С детства обрученный России, он в этот день как бы повенчался с ней. И одной из важнейших своих обязанностей почитал Государь хранение веры православной.

Через год после свадьбы, 3 ноября 1895 года, родилась первая дочь — Великая княжна Ольга; за ней последовало появление на свет трех полных здоровья и жизни дочерей, которые составляли радость своих родителей, Великих княжон Татианы (29 мая 1897 года), Марии (14 июня 1899 года) и Анастасии (5 июня 1901 года). Но эта радость была не без примеси горечи: заветным желанием Царской четы было рождение Наследника. Долгожданное событие произошло 12 августа 1904 года, через год после паломничества Царской семьи в Саров. Через несколько недель после рождения Царевича Алексия выяснилось, что он болен гемофилией. Жизнь ребенка все время висела на волоске: малейшее кровотечение могло стоить ему жизни. Духом православной веры было проникнуто с самого начала воспитание детей Императорской семьи. Все ее члены жили в соответствии с традициями православного благочестия. Однако личная религиозность Государя Николая Александровича, и в особенности его супруги, была чем-то бесспорно большим, чем простое следование традициям. Царская чета не только посещает храмы и монастыри во время своих многочисленных поездок, поклоняется чудотворным иконам и мощам святых, она является подлинным образцом праведной жизни.

Стремление привносить в государственную жизнь христианские религиозно-нравственные принципы своего мировоззрения всегда отличало и внешнюю политику Императора Николая II. Еще в 1898 году он обратился к правительствам Европы с предложением о созыве конференции для обсуждения вопросов сохранения мира и сокращения вооружений. Следствием этого стали мирные конференции в Гааге в 1889 и 1907 годах. Их решения не утратили своего значения и до наших дней. Но, несмотря на искреннее стремление Государя к I миру, в его царствование России пришлось участвовать в двух кровопролитных войнах, приведших к внутренним смутам. В 1904 году без объявления войны начала военные действия против России Япония — следствием этой тяжелой для России войны стала революционная смута 1905 года. Как великую личную скорбь воспринимал Государь происходившие в стране беспорядки... Россия находилась в это время на вершине славы и могущества: невиданными темпами развивалась промышленность, все более могущественными становились армия и флот, успешно проводилась в жизнь аграрная реформа. Казалось, что все внутренние проблемы в недалеком будущем благополучно разрешатся. Но этому не суждено было осуществиться: назревала первая мировая война.

19 июля (1 августа) 1914 года Германия объявила России войну, которая вскоре стала общеевропейской. Государь регулярно выезжает в Ставку, посещает различные секторы своей огромной армии, перевязочные пункты, военные госпитали, тыловые заводы — одним словом, все, что играло роль в ведении этой грандиозной войны. Императрица с самого начала посвятила себя раненым. Пройдя курсы сестер милосердия, вместе со старшими дочерьми — Великими княжнами Ольгой и Татьяной — она по несколько часов в день ухаживала за ранеными в своем царскосельском лазарете, помня, что требует Господь любить дела милосердия.

22 февраля Государь выехал в Ставку — этот момент послужил сигналом для врагов порядка. Им удалось посеять в столице панику из-за надвигавшегося голода. На следующий день в Петрограде начались волнения, вызванные перебоями с подвозом хлеба, они скоро переросли в забастовку под политическими лозунгами — «Долой войну», «Долой самодержавие». Попытки разогнать манифестантов не увенчались успехом. В Думе тем временем шли дебаты с резкой критикой правительства — но в первую очередь это были выпады против Государя. В столице наступило полное безвластие. Революцией были охвачены только Петроград и окрестности, а авторитет Царя в народе и в армии был еще велик. Все окружающие Государя убеждали его в том, что отречение от престола — единственный выход. Особенно на этом настаивали командующие фронтами. После долгих и мучительных размышлений Император принял выстраданное решение: отречься и за себя и за Наследника, ввиду его неизлечимой болезни, в пользу брата, Великого князя Михаила Александровича. Государь покидал верховную власть и главнокомандование как Царь, как воин, как солдат, до последней минуты не забывая о своем высоком долге. Его Манифест — это акт высочайшего благородства и достоинства.

Временное правительство объявило об аресте Императора Николая II и его Августейшей супруги и содержании их в Царском Селе. В последний раз Николай II обратился к своим войскам, призывая их к верности Временному правительству, тому самому, которое подвергло его аресту, к исполнению своего долга перед Родиной до полной победы. Прощальный приказ войскам, в котором выразились благородство души Государя, его любовь к армии, вера в нее, был скрыт от народа Временным правительством, запретившим его публикацию. Рожденный в день памяти святого праведного Иова Многострадального, Государь принял свой крест так же, как библейский праведник, перенес все ниспосланные ему испытания твердо, кротко и без тени ропота. Именно это долготерпение с особенной ясностью открывается в истории последних дней Императора. «Царь у нас праведной и благочестивой жизни. Богом послан Ему тяжелый крест страданий, как Своему избраннику и любимому чаду». Святой праведный Иоанн Кронштадский.

9 марта арестованного накануне Императора перевозят в Царское Село, где его с нетерпением ждала вся семья. Начался почти пятимесячный период неопределенного пребывания в Царском Селе. Дни проходили размеренно — в регулярных богослужениях, совместных трапезах, прогулках, чтении и общении с родными людьми. Однако при этом жизнь узников подвергалась мелочным стеснениям — Государю было объявлено А. Ф. Керенским, что он должен жить отдельно и видеться с Государыней только за столом, причем разговаривать только по-русски. Караульные солдаты в грубой форме делали ему замечания, доступ во дворец близких Царской семье лиц воспрещался. Однажды солдаты даже отняли у Наследника игрушечное ружье под предлогом запрета носить оружие.

Временное правительство назначило комиссию по расследованию деятельности Императора, но несмотря на все старания обнаружить хоть что-то, порочащее Царя, ничего не нашли — Царь был невиновен. Когда невиновность его была доказана, и стало очевидно, что за ним нет никакого преступления, Временное правительство вместо того, чтобы освободить Государя и его Августейшую супругу, приняло решение удалить узников из Царского Села. В ночь на 1 августа они были отправлены в Тобольск — сделано это было якобы ввиду возможных беспорядков, первой жертвой которых могла сделаться Царская семья. На деле же тем самым семья обрекалась на крест, ибо в это время дни самого Временного правительства были сочтены.

30 июля, за день до отъезда Царской семьи в Тобольск, была отслужена последняя Божественная литургия в царских покоях; в последний раз бывшие хозяева своего родного дома собрались горячо помолиться, прося со слезами, коленопреклоненно у Господа помощи и заступления от всех бед и напастей, и в то же время понимая, что вступают они на путь, предначертанный Самим Господом Иисусом Христом для всех христиан: Возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая в темницы, и поведут пред правителей за имя Мое (Лк. 21, 12). За этой литургией молилась вся Царская семья и их уже совсем малочисленная прислуга.

Песня «Молитва Царской Семьи»

6 августа Царственные узники прибыли в Тобольск. Первые недели пребывания в Тобольске Царской семьи были едва ли не самыми спокойными за весь период их заточения. 8 сентября, в день праздника Рождества Пресвятой Богородицы, узникам позволили в первый раз отправиться в церковь. Впоследствии и это утешение крайне редко выпадало на их долю. Одним из самых больших лишений за время жизни в Тобольске было почти полное отсутствие всяких известий. Письма доходили с огромным опозданием. Что же касается газет, то приходилось довольствоваться местным листком, печатавшимся на оберточной бумаге и дававшим лишь старые телеграммы с опозданием на несколько дней, да и те чаще всего появлялись здесь в искаженном и урезанном виде. Император с тревогой следил за разверзавшимися в России событиями. Он понимал, что страна стремительно идет к гибели.

В письмах и дневниках членов Императорской семьи засвидетельствовано глубокое переживание той трагедии, которая разворачивалась на их глазах. Но эта трагедия не лишает Царственных узников силы духа, веры и надежды на помощь Божию.

«Тяжело неимоверно, грустно, обидно, стыдно, но не теряйте веру в Божию милость. Он не оставит Родину погибнуть. Надо перенести все эти унижения, гадости, ужасы с покорностью (раз не в силах наших помочь). И Он спасет, долготерпелив и многомилостив — не прогневается до конца... Без веры невозможно было бы жить...

Как я счастлива, что мы не за границей, а с ней [Родиной] все переживаем. Как хочется с любимым больным человеком все разделить, все пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной. Я чувствовала себя слишком долго ее матерью, чтобы потерять это чувство, — мы одно составляем, и делим горе и счастье. Больно она нам сделала, обидела, оклеветала... но мы ее любим все-таки глубоко и хотим видеть ее выздоровление, как больного ребенка с плохими, но и хорошими качествами, так и Родину родную...

Крепко верю, что время страданий проходит, что солнце опять будет светить над многострадальной Родиной. Ведь Господь милостив — спасет Родину...» — писала Императрица.

О екатеринбургском периоде заточения Царской семьи свидетельств осталось гораздо меньше. Почти нет писем. В основном этот период известен лишь по кратким записям в дневнике Императора и показаниям свидетелей по делу об убийстве Царской семьи. Условия жизни в «доме особого назначения» были гораздо тяжелее, чем в Тобольске. Как только Государь и Государыня прибыли в дом Ипатьева, их подвергли унизительному и грубому обыску. Спать Царской чете и Княжнам приходилось на полу, без кроватей. Во время обеда семье, состоящей из семи человек, давали всего пять ложек; сидящие за этим же столом охранники курили, нагло выпуская дым в лицо узникам, грубо отбирали у них еду. Прогулка в саду разрешалась единожды в день, поначалу в течение 15-20 минут, а потом не более пяти. Поведение часовых было совершенно непристойным — они дежурили даже возле двери в туалет, причем не разрешали запирать двери. На стенах охранники писали нецензурные слова, делали неприличные изображения. Вера заключенных поддерживала их мужество, давала им силу и терпение в страданиях. Все они понимали возможность скорого конца. Даже у Цесаревича как-то вырвалась фраза: «Если будут убивать, только бы не мучили...» Государыня и Великие княжны часто пели церковные песнопения, которые против воли слушал их караул. В почти полной изоляции от внешнего мира, окруженные грубыми и жестокими охранниками, узники Ипатьевского дома проявляют удивительное благородство и ясность духа. В одном из писем Ольги Николаевны есть такие строки: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильней, но что не зло победит зло, а только любовь».

В ночь с 16 на 17 июля, примерно в начале третьего, Юровский разбудил Царскую семью. Им было сказано, что в городе неспокойно и поэтому необходимо перейти в безопасное место. Минут через сорок, когда все оделись и собрались, Юровский вместе с узниками спустился на первый этаж и привел их в полуподвальную комнату с одним зарешеченным окном. Все внешне были спокойны. Государь нес на руках Алексея Николаевича, у остальных в руках были подушки и другие мелкие вещи. По просьбе Государыни в комнату принесли два стула, на них положили подушки, принесенные Великими княжнами и Анной Демидовой. На стульях разместились Государыня и Алексей Николаевич. Государь стоял в центре рядом с Наследником. Остальные члены семьи и слуги разместились в разных частях комнаты и приготовились долго ждать — они уже привыкли к ночным тревогам и разного рода перемещениям. Между тем в соседней комнате уже столпились вооруженные, ожидавшие сигнала убийцы.

В этот момент Юровский подошел к Государю совсем близко и сказал: «Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета вы будете расстреляны с вашей семьей». Эта фраза явилась настолько неожиданной для Царя, что он обернулся в сторону семьи, протянув к ним руки, затем, как бы желая переспросить, обратился к коменданту, сказав: «Что? Что?» Государыня и Ольга Николаевна хотели перекреститься. Но в этот момент Юровский выстрелил в Государя из револьвера почти в упор несколько раз, и он сразу же упал. Почти одновременно начали стрелять все остальные, каждый заранее знал свою жертву. Уже лежащих на полу добивали выстрелами и ударами штыков. Когда, казалось, все было кончено, Алексей Николаевич вдруг слабо застонал — в него выстрелили еще несколько раз. Картина была ужасна: одиннадцать тел лежало на полу в потоках крови. Убедившись, что их жертвы мертвы, убийцы стали снимать с них драгоценности. Затем убитых вынесли на двор, где уже стоял наготове грузовик — шум его мотора должен был заглушить выстрелы в подвале. Еще до восхода солнца тела вывезли в лес в окрестности деревни Коптяки. В течение трех дней убийцы пытались скрыть свое злодеяние...

«...Не зло победит зло, а только любовь...»

Большинство свидетельств говорит об узниках Ипатьевского дома как о людях страдающих, но глубоко верующих, несомненно, покорных воле Божией. Несмотря на издевательства и оскорбления, они вели в доме Ипатьева достойную семейную жизнь, стараясь скрасить угнетающую обстановку взаимным общением, молитвой, чтением и посильными занятиями. «Государь и Государыня верили, что умирают мучениками за свою родину, — пишет один из свидетелей их жизни в заточении, воспитатель Наследника Пьер Жильяр, — они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие проистекало не из их царского сана, а от той удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своем уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти».

Вскоре, после того как было объявлено о расстреле Государя, Святейший Патриарх Тихон благословил архипастырей и пастырей совершать о нем панихиды. Многие священнослужители и миряне втайне возносили к Богу молитвы об упокоении убиенных страдальцев, членах Царской семьи, во многих домах в красном углу можно было видеть фотографии Царской Семьи, во множестве стали распространяться и иконы с изображением Царственных мучеников. Составлялись обращенные к ним молитвословия, литературные, кинематографические и музыкальные произведения, отражающие страдание и мученический подвиг Царской семьи.

Мы представим балладу Светланы Копыловой.

Светлана Копылова «Царская баллада»

В некотором Царстве-государстве

Николай II стоял у власти

И с Принцессой Гессенской навечно

Был в любви и верности повенчан.

Александра или просто Аликс –

Так императрица величалась,

А Царя, отца Княжон Великих,

Аликс называла просто Ники.

Старшая Княжна – их дочерь Ольга –

Красотой блистала, и не только:

Добротой, умом была богата

И имела множество талантов.

Дочь вторая, что звалась Татьяной, -

Не чета сестре на фортепиано,

Но умела покорить любого

И была любимицей Царёвой.

Третья дочь – красавица Мария –

Та любила рисовать Россию…

И глаза её, что синь впитали,

«Мариины блюдца» называли.

Младшая Княжна Анастасия

Вся была в сестёр: умна, красива,

И её, смешливую девчонку,

Во дворце все звали «пострелёнком».

Но престолу нужен был Наследник,

Кто же знал, что будет Царь последним…

И душой болея за Россию,

Вымолила Аликс Алексия.

Он родился крепким, златовласым,

И за счастьем удалось не сразу

Распознать, что страшною болезнью

Наделён единственный Наследник.

Он терпел мучительные боли,

Для Царицы это было горем,

Ни в одном на свете государстве

От болезни не было лекарства.

За бедой пришла беда другая:

Грянула война тут Мировая.

Царь ушёл на фронт спасать Россию:

Он был смелый, мужественный, сильный…

А Царица, с ей присущим пылом,

В госпиталь дворец преобразила,

И солдат, что кровью истекали,

Бинтовала царскими руками.

Сёстры милосердия – Царевны –

Помогали матери бессменно,

И бойцы о боли забывали,

Даже смерть с улыбкою встречали.

Одолеть Россию невозможно

Во главе с Помазанником Божиим,

И враги, чтоб завладеть державой,

На Монарха выпустили жало.

Так через предателей-агентов

Поползли по всей стране легенды:

Дескать, Царь – тиран и кровопийца,

Спаивает, мол, его Царица.

А сама делами управляет

И врагам германским помогает.

И народ, доверчивый до прессы,

Западным поверил интересам.

Царь мешал любителям свободы

Завладеть страной и жить без Бога:

Он был слишком набожным и правильным,

И тогда пошла игра без правил.

Скоро разрушители России

От Царя избавиться решили,

А пока, чтоб было всё пристойно, -

Вынудить его сойти с Престола.

Только Царь был Господом помазан,

Значит, никаким земным указом

Не отнять помазания Христова,

Даже, если Царь сойдёт с Престола!

Но закон безбожникам не писан,

И Царю позорный брошен вызов.

Окружённый трусостью и ложью,

Он один в тисках масонской ложи.

Мог ли Царь за царскую монетку

Превратиться вдруг в марионетку,

Потакать антихристовым слугам.

Разве в этом присягал он людям.

За народ он жизнь отдать готов был!

Но, народ, врагами сбитый с толку,

Видно, предвкушая перемены,

Выбрал молчаливую измену.

Николай отрёкся от престола,

Но не стал изменником Христовым.

Этот выбор сделала Россия,

Император тут, увы, бессилен.

Флаг кровавый над страной подняли,

Царский флаг ногами затоптали.

И в Сибирь Царя со всем семейством

Выслали немедля под арестом.

Там, стяжав высокое смиренье,

Узники томились в заключении:

Царь с Царицей, дочерьми и сыном

Под охранным оком неусыпным.

Стражники, Царице зубы скаля,

Папиросный дым в лицо пускали,

И изображали вдохновенно

Непотребства разные на стенах.

Но иным из жалости к Семейству

Не было знакомо чувство мести,

И они всегда искали случай

Хоть немного облегчить их участь.

Иногда семья по божьей воле

Церковь посещала под конвоем,

И простой народ в благоговении

Падал перед ними на колени.

И привычным стало заключенье:

Дети продолжали обучение,

Царь колол дрова, а вечерами

Вслух читал им прозу со стихами.

Но однажды, только все уснули

(Это было за полночь в июле),

Сон нарушив и, не дав умыться,

Их в подвал заставили спуститься.

Ноги у Царевича болели,

Царь его взял на руки с постели

И в подвал Ипатьевского дома

Снёс, как обещали ненадолго.

А внизу, одной минутой позже,

Объявили приговор безбожный:

Нынче, по приказу власти новой,

Расстрелять Семейство всё Царёво.

Государь был главною мишенью…

В страхе, обхватив отца за шею,

Алексий прижался хрупким тельцем

К милому, ещё живому сердцу.

Грянул выстрел. И второй, и третий…

Падали, как скошенные, дети,

И свинцом пронзённая Царица

Не успела и перекреститься…

Раздавались стоны Алексия,

И была жива Анастасия…

Их легко избавили от боли –

Заживо штыками закололи.

Слуг троих и Царское Семейство,

Да ещё собачку с ними вместе,

Сняв все украшенья, погрузили

И умчали на автомобиле.

Был подвал освобождён от пленных,

Только кровь кругом и дыры в стенах…

На одной из них – четыре кряду

Знака, как в мистическом обряде.

И гласила надпись каббалистов:

В жертву принесён был Царь Российский

Здесь по приказанью тайной силы

И для разрушения России.

А у ямы Ганиной убийцы

Скрыть хотели злостное убийство,

Выбрав место вдалеке от люда,

Позабыв, что Бог увидит всюду.

Долго сладкий дым стоял над лесом,

Весело справляли тризну бесы,

И от зверства страшного такого

В храмах кровью плакали иконы.

А потом за трапезой шакалы

Жжёной кровью яйца посыпали:

Лучше нет в обряде сатанистов,

Чем Царёвой кровью насладиться.

Головы заспиртовали в бочках –

И на поезд под покровом ночи,

Чтоб в столице перед властью новой

Дать отчёт об участи Царёвой.

До сих пор убийца, как ни странно,

В саркофаге возлежит пространном,

И народ к нему на поклоненье

В мавзолей идёт с благоговеньем.

Дом тот как свидетель страшной смерти

В ночь был стёрт, спустя десятилетья…

И Россию нам за все деянья

Не отмыть теперь без покаянья.

К моменту прославления Царственных мучеников накопилось огромное количество свидетельств о их благодатной помощи — об исцелениях больных, соединении разобщенных семей, о мироточении икон с изображениями Императора Николая и Царственных мучеников.

Песня к иконе «Святым Царственным Страстотерпцам»

(Все участники выходят со свечами)

К Царственным страстотерпцам многие христиане обращаются ныне с молитвой об укреплении семьи и воспитании детей в вере и благочестии, о сохранении их чистоты и целомудрия — ведь во время гонений Императорская семья была особенно сплоченной, пронесла несокрушимую веру православную чрез все скорби и страдания.

Песня (для молитвы) «Святым Царственным Страстотерпцам»

Произносят вместе: «Святые Царственные Страстотерпцы, молите Бога о нас!»

Они пройдут, чудовищные годы,
Свирепою, кровавою пятой,
Поколебав все царства и народы
Безудержной, безумной мечтой.

Они пройдут, кошмары слез и муки,
Мятежные, преступные года,
Года скорбей, лишений и разлуки,
Разбившие надежды навсегда.

Они пройдут, носители невзгоды,
Разрушившие грезы о добре,
И вспомним мы о позабытом Боге
И об убитом Ангеле-Царе.

Поймут обман очнувшиеся хамы,
И, вновь ютясь к родимым очагам,
Воздвигнут вновь разрушенные Храмы
И вновь поклонятся поруганным богам...

Свечу пудовую затеплив пред иконой,
Призвав в слезах Господню Благодать,
Начнет народ с покорностью исконной
Своих царей на службах поминать.

Сергей Сергеевич Бехтерев.1920

Песня Валерия Малышева «Посвящение Святым Царственным Мученикам».