Вн.чт. Рассказы Антоши Чехонте.
план-конспект урока по литературе (5 класс)

Литература        5 класс                                                        

Тема: Вн.чт. Рассказы Антоши Чехонте. Ранние юмористические рассказы Антоши Чехонте. Юмор в рассказах Чехова.

Цели деятельности учителя: совместно с учащимися на основе анализа рассказа «Хирургия» выяснить, какими средствами писатель создает юмористическую ситуацию, что такое юмор и какую задачу он выполняет; обменяться впечатлениями о прочитанных юмористических рассказах Чехова; учить школьников выразительному и внимательному чтению произведений Чехова, понаблюдать за языком рассказов, смыслом заголовков, особенностями композиции, обратить внимание на «говорящие» фамилии героев.

Планируемые результаты изучения темы:

Предметные знания: знать содержание прочитанного произведения; уметь воспринимать и анализировать текст, определять жанр литературного произведения, формулировать идею, проблематику произведения, давать характеристику герою.

Метапредметные УУД (универсальные учебные действия):

Личностные: осваивает новые виды деятельности, участвует в творческом, созидательном процессе; осознает себя как индивидуальность и одновременно как член общества.

Регулятивные: принимает и сохраняет учебную задачу; планирует (в сотрудничестве с учителем и одноклассниками или самостоятельно) необходимые действия, операции, действует по плану.

Познавательные: осознает познавательную задачу; читает и слушает, извлекает нужную информацию, а также самостоятельно находит ее в материалах учебников. Рабочих тетрадей.

Коммуникативные: задает вопросы, слушает и отвечает на вопросы других, формулирует собственные мысли, высказывает и обосновывает свою точку зрения.

Оборудование: иллюстрации к рассказам А. П. Чехова.

Ход урока

I. Беседа с учащимися по вопросам домашнего задания.

Вопросы:

1. Каким человеком представляется вам Чехов?

2. Что вы знаете о его детстве, юности?

3. Какими талантами обладали Чехов, его сестра и братья?

4. Как относился Чехов к чтению, книгам?

5. Когда появились первые рассказы писателя? О чем они?

6. Как Чехов подписывал свои произведения?

7. Почему в его творчестве так много сюжетов на медицинскую тему?

8. Объясните смысл выражений «гомерический хохот», «земская больница», «юмор», «фельетон», «сатира».

II. Обсуждение рассказа А. П. Чехова «Хирургия»

1. О какой хирургии рассказывает А. П. Чехов?

2. Что побудило писателя к созданию рассказа – собственная инсценировка, игра, наблюдение врача Архангельского или... собственные размышления о провинциальных лекарях?

3. Как выглядела земская больница? Расскажите о пациентах. На что намекает автор, давая своим героям фамилии Вонмигласов, Курятин?

4. Кто из героев вызывает смех? сочувствие?

5. Что такое юмор? Можно ли рассказ назвать юмористическим? На чем основан юмор этого рассказа?

6. Найдите высказывания фельдшера о хирургии. Что хочет сказать герой, и что говорит о нем автор?

7. Обратите внимание на то, как «работает» фельдшер. О чем эти действия рассказывают читателю?

8. Какой вывод можно сделать о «врачебном искусстве» фельдшера, о его культуре?

9. Понятен ли вам язык чеховского рассказа?

Многие рассказы Чехова занимают 2—3 страницы. Но автор умеет кратко и просто изобразить явления жизни и обыкновенных людей, передать глубокое содержание и доставить высокое художественное наслаждение. Чеховская простота — это результат огромного труда писателя. Вот что Чехов однажды посоветовал М. Горькому: «Еще совет: читал корректуру, вычеркивай те, где можно, определения существительных и глаголов». В основе чеховского юмора не просто наблюдательность автора, живопись языка: искра смешного высекается, когда сталкивается несовместимое. Чехов смеется над несуразностью поведения своих героев, над их речью. Но чаще всего чеховский смех имеет грустный оттенок.

III. Чтение по учебнику статьи «О смешном в литературном произведении» (с. 269-270).

— Какие произведения вызывают у вас веселый, добродушный смех?

— Какие произведения Чехова вы назвали бы юмористическими?

— Какие рассказы Чехова вы прочитали дома? (Пересказ произведений «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий», «Певчие» и др.)

Инсценировка произведения «Хирургия»

IV. Внеклассное чтение

— Чтение рассказов «Толстый и тонкий», «Хамелеон», «Смерть чиновника»

–  Анализ произведения

Рассказ "Толстый и тонкий" написал Антон Павлович Чехов, живший в 1860-1904 г. 
    Темой расказа стала встреча двух бывших одноклассников на вокзале. Их из описания сразу становится понятно, что "толстый" - человек богатый: от него пахло дорогими духами и он мог позволить себе дорогой обед. Тонкий предстает уставшим пассажиром, навьюченным всевозможными коробками и узлами. Ему пришлось нести их самому, так как на носильщика не оставалось денег. 
    У "толстого" и "тонкого" завязывается разговор. Из него мы узнаем имена: Михаил и Порфирий. Тонкий Порфирий, не скромничая, хвастается собой, своей женой и сыном. Он пустился в воспоминания, затем стал выкладывать новости о себе, о том, что произошло в его жизни со времени окончания школы. Сын Порфирия, которого представили Михаилу, не сразу снял фуражку, чтобы поприветствовать приятеля отца, а только немного подумав (оценив, не ниже ли чин толстого чина его отца). 
    Михаил был действительно заинтересован жизнью Порфирия, расспрашивал его, радовался встрече. Сам Порфирий ведет себя раскованно и непринужденно. Но когда тонкий узнает, что Михаил - тайный советник и имеет две звезды, то эта непринужденность улетучивается. Он съеживается и начинает вести себя подобострастно, называет старого друга "ваше превосходительство". Михаилу такое поведение противно и непонятно. Он ведь разговаривал с Порфирием как со старым другом, а стоило сказать свой чин, так он сразу унижается перед ним. Толстый пытается возразить тонкому: "К чему тут это чинопочитание?". Но тонкий лишь противно хихикал. Тогда Михаил отвернулся от Порфирия и подал на прощание руку. 
    Идея рассказа такова: не спеши хвастаться перед тем, кто добился большего, но и не следует унижаться перед ним. Когда разговаривашь со старым другом, занимающим высокий чин, нужно разговаривать с ним как с другом, а не как с начальником.

«Хамелеон», анализ рассказа Чехова

Юмористический рассказ Чехова «Хамелеон» был написан в 1884 году. Это живая картина нравов мещанского сословия и сатира на него. Главный герой произведения — полицейский надзиратель Очумелов, который и является тем самым «хамелеоном». На примере ситуации с собакой показано, как человек подстраивается под вышестоящие чины.

Очумелову совсем неважно, укусила собака Хрюкина или он укусил собаку. Таким как он, нет дела до правды. Главная их цель – остаться при своем месте. Поэтому весь рассказ занимает описание того, как герой мечется от одной «правды» к другой в зависимости от того, принадлежит животное генералу или не принадлежит. Если да, то судить надо Хрюкина, что покусился на здоровье генеральской собаки. Если нет, то проклятую шавку надо пристрелить на месте, чтобы не возмущала покой честных горожан. Очумелов как предприимчивая рептилия меняет свой окрас в зависимости от ситуации: то он требует убить собаку и наказать ее хозяина, то, узнав, что она генеральская, помиловать.

В этих его репликах заключается вся абсурдность такого отношения к жизни, так как между его диаметрально противоположными решениями не проходит и минуты раздумий. Суть рассказа в том, что герой не замечает своего абсурдного поведения, то есть он настолько привык к нему, что его ни капли не волнует даже собственная репутация в глазах людей.

Главная идея

Читатель сам не раз видел таких «рептилий» в каменных джунглях, но цель автора — заставить человека, меняющего окрас, узнать себя и измениться к лучшему. Поэтому главная идея рассказа «Хамелеон» —  показать нам, насколько дико это повседневное вранье и инстинктивное желание «подстроиться». Раболепство духа, которое писатель хотел искоренить, живет в каждом из нас в той или иной мере, поэтому всем нам необходимо увидеть, насколько жалко и уродливо выглядит наше внутреннее ярмо. Оно делает нас рабами в полном смысле слова. Комическое начало и юмор в произведении автор усилил для того, чтобы читатель устыдился марионетки внутри себя и ее желания потакать обстоятельствам в поисках выгоды.

Смысл в том, чтобы высмеять пороки лицемерия и двуличности. Эта проблема не так очевидна и остросоциальна, как многие другие, но она ощутимо влияет на человека и его духовную сущность, постепенно покоряя его чьей-то незримой воле.

«Смерть чиновника»

   Основная тема – тема маленького человека.

   Проблемы

   - подавление человеческой личности;

   - отречение от человеческого достоинства.

   Анализ

   В данном произведении Чехов поднимает тему «маленького» человека». В своём творчестве Чехов пытается протестовать против подавления человеческой личности. В рассказе представлен мелкий чиновник, который без особых причин находится в постоянном замешательстве.

  Маленький человек в этом рассказе и комический, и жалкий. Смех вызывает нелепая настойчивость Червякова, а жалость порождает его рьяное унижение себя. В который раз, извиняясь перед генералом, чиновник отрёкся от своего человеческого достоинства.

   В начале рассказа автор сопоставляет две стороны: мелкого чиновника и генерала. Из-за того, что генерал крикнул на посетителя, Червяков умирает – вроде бы привычная схема сюжета. Но в рассказе генерал не представляется законченным злодеем: он крикнул на подчиненного только тогда, когда последний довёл его до агрессии.

   Но умер Червяков вовсе не от испуга, а от того, что святые для него принципы (чинопочитание, привычка к тому, что начальник обязан подавлять подчинённого) нарушил человек высокого чина.

Домашнее задание: прочитать рассказ Чехова на выбор.

Антон Чехов
Толстый и тонкий

На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флердоранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын.

– Порфирий! – воскликнул толстый, увидев тонкого. – Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!

– Батюшки! – изумился тонкий. – Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?

Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.

– Милый мой! – начал тонкий после лобызания. – Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах… лютеранка… А это сын мой, Нафанаил, ученик третьего класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!

Нафанаил немного подумал и снял шапку.

– В гимназии вместе учились! – продолжал тонкий. – Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо… Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе… А это моя жена, урожденная Ванценбах… лютеранка.

Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.

– Ну, как живешь, друг? – спросил толстый, восторженно глядя на друга. – Служишь где? Дослужился?

– Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое… ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству… Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось уже статский? А?

– Нет, милый мой, поднимай повыше, – сказал толстый. – Я уже до тайного дослужился… Две звезды имею.

Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился… Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились… Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира…

– Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.

– Ну, полно! – поморщился толстый. – Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства – и к чему тут это чинопочитание!

– Помилуйте… Что вы-с… – захихикал тонкий, еще более съеживаясь. – Милостивое внимание вашего превосходительства… вроде как бы живительной влаги… Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил… жена Луиза, лютеранка, некоторым образом…

Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.

Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «Хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены.

1883

ХАМЕЛЕОН

      Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина... На площади ни души... Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет Божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих.
      — Так ты кусаться, окаянная? — слышит вдруг Очумелов. — Ребята, не пущай ее! Нынче не велено кусаться! Держи! А... а!
      Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
      — Никак беспорядок, ваше благородие!.. — говорит городовой.
      Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада, видит он, стоит вышеописанный человек в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет вид знамения победы. В этом человеке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала — белый борзой щенок с острой мордой и желтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса.
      — По какому случаю тут? — спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. — Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал?
      — Иду я, ваше благородие, никого не трогаю... — начинает Хрюкин, кашляя в кулак. — Насчет дров с Митрий Митричем, — и вдруг эта подлая ни с того ни с сего за палец... Вы меня извините, я человек, который работающий... Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому — я этим пальцем, может, неделю не пошевельну... Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть... Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете...
      — Гм!.. Хорошо... — говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. — Хорошо... Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину мать!.. Елдырин, — обращается надзиратель к городовому, — узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная... Чья это собака, спрашиваю?
      — Это, кажись, генерала Жигалова! — говорит кто-то из толпы.
      — Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем... Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину. — Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать. Ты ведь... известный народ! Знаю вас, чертей!
      — Он, ваше благородие, цигаркой ей в харю для смеха, а она — не будь дура и тяпни... Вздорный человек, ваше благородие!
      — Врешь, кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимает, ежели кто врет, а кто по совести, как перед Богом... А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в законе сказано... Нынче все равны... У меня у самого брат в жандармах... ежели хотите знать...
      — Не рассуждать!
      — Нет, это не генеральская... — глубокомысленно замечает городовой. — У генерала таких нет. У него больше легавые...
      — Ты это верно знаешь?
      — Верно, ваше благородие...
      — Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта — черт знает что! Ни шерсти, ни вида... подлость одна только... И такую собаку держать?!. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или в Москве, то знаете, что было бы? Там не посмотрели бы в закон, а моментально — не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй... Нужно проучить! Пора...
      — А может быть, и генеральская... — думает вслух городовой. — На морде у ней не написано... Намедни во дворе у него такую видел.
      — Вестимо, генеральская! — говорит голос из толпы.
      — Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... Что-то ветром подуло... Знобит... Ты отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашел и прислал... И скажи, чтобы ее не выпускали на улицу... Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака — нежная тварь... А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!..
      — Повар генеральский идет, его спросим... Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на собаку... Ваша?
      — Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало!
      — И спрашивать тут долго нечего, — говорит Очумелов. — Она бродячая! Нечего тут долго разговаривать... Ежели сказал, что бродячая, стало быть, и бродячая... Истребить, вот и все.
      — Это не наша, — продолжает Прохор. — Это генералова брата, что намеднись приехал. Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч...
      — Да разве братец ихний приехали? Владимир Иванович? — спрашивает Очумелов, и все лицо его заливается улыбкой умиления. — Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить приехали?
      — В гости...
      — Ишь ты, господи... Соскучились по братце... А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка? Очень рад... Возьми ее... Собачонка ничего себе... Шустрая такая... Цап этого за палец! Ха-ха-ха... Ну, чего дрожишь? Ррр... Рр... Сердится, шельма... цуцик этакий...
      Прохор зовет собаку и идет с ней от дровяного склада... Толпа хохочет над Хрюкиным.
      — Я еще доберусь до тебя! — грозит ему Очумелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади.

СМЕРТЬ ЧИНОВНИКА

      В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола». Он глядел и чувствовал себя наверху блаженства. Но вдруг... В рассказах часто встречается это «но вдруг». Авторы правы: жизнь так полна внезапностей! Но вдруг лицо его поморщилось, глаза подкатились, дыхание остановилось... он отвел от глаз бинокль, нагнулся и... апчхи!!! Чихнул, как видите. Чихать никому и нигде не возбраняется. Чихают и мужики, и полицеймейстеры, и иногда даже и тайные советники. Все чихают. Червяков нисколько не сконфузился, утерся платочком и, как вежливый человек, поглядел вокруг себя: не обеспокоил ли он кого-нибудь своим чиханьем? Но тут уж пришлось сконфузиться. Он увидел, что старичок, сидевший впереди него, в первом ряду кресел, старательно вытирал свою лысину и шею перчаткой и бормотал что-то. В старичке Червяков узнал статского генерала Бризжалова, служащего по ведомству путей сообщения.
      «Я его обрызгал! — подумал Червяков. — Не мой начальник, чужой, но все-таки неловко. Извиниться надо».
      Червяков кашлянул, подался туловищем вперед и зашептал генералу на ухо:
      — Извините, ваше-ство, я вас обрызгал... я нечаянно...
      — Ничего, ничего...
      — Ради бога, извините. Я ведь... я не желал!
      — Ах, сидите, пожалуйста! Дайте слушать!
      Червяков сконфузился, глупо улыбнулся и начал глядеть на сцену. Глядел он, но уж блаженства больше не чувствовал. Его начало помучивать беспокойство. В антракте он подошел к Бризжалову, походил возле него и, поборовши робость, пробормотал:
      — Я вас обрызгал, ваше-ство... Простите... Я ведь... не то чтобы...
      — Ах, полноте... Я уж забыл, а вы всё о том же! — сказал генерал и нетерпеливо шевельнул нижней губой.
      «Забыл, а у самого ехидство в глазах, — подумал Червяков, подозрительно поглядывая на генерала. — И говорить не хочет. Надо бы ему объяснить, что я вовсе не желал... что это закон природы, а то подумает, что я плюнуть хотел. Теперь не подумает, так после подумает!..»
      Придя домой, Червяков рассказал жене о своем невежестве. Жена, как показалось ему, слишком легкомысленно отнеслась к происшедшему; она только испугалась, а потом, когда узнала, что Бризжалов «чужой», успокоилась.
      — А все-таки ты сходи, извинись, — сказала она. — Подумает, что ты себя в публике держать не умеешь!
      — То-то вот и есть! Я извинялся, да он как-то странно... Ни одного слова путного не сказал. Да и некогда было разговаривать.
      На другой день Червяков надел новый мундир, подстригся и пошел к Бризжалову объяснить... Войдя в приемную генерала, он увидел там много просителей, а между просителями и самого генерала, который уже начал прием прошений. Опросив несколько просителей, генерал поднял глаза и на Червякова.
      — Вчера в «Аркадии», ежели припомните, ваше-ство, — начал докладывать экзекутор, — я чихнул-с и... нечаянно обрызгал... Изв...
      — Какие пустяки... Бог знает что! Вам что угодно? — обратился генерал к следующему просителю.
      «Говорить не хочет! — подумал Червяков, бледнея. — Сердится, значит... Нет, этого нельзя так оставить... Я ему объясню...»
      Когда генерал кончил беседу с последним просителем и направился во внутренние апартаменты, Червяков шагнул за ним и забормотал:
      — Ваше-ство! Ежели я осмеливаюсь беспокоить ваше-ство, то именно из чувства, могу сказать, раскаяния!.. Не нарочно, сами изволите знать-с!
      Генерал состроил плаксивое лицо и махнул рукой.
      — Да вы просто смеетесь, милостисдарь! — сказал он, скрываясь за дверью.
      «Какие же тут насмешки? — подумал Червяков. — Вовсе тут нет никаких насмешек! Генерал, а не может понять! Когда так, не стану же я больше извиняться перед этим фанфароном! Черт с ним! Напишу ему письмо, а ходить не стану! Ей-богу, не стану!»
      Так думал Червяков, идя домой. Письма генералу он не написал. Думал, думал, и никак не выдумал этого письма. Пришлось на другой день идти самому объяснять.
      — Я вчера приходил беспокоить ваше-ство, — забормотал он, когда генерал поднял на него вопрошающие глаза, — не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать. Я извинялся за то, что, чихая, брызнул-с... а смеяться я и не думал. Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам... не будет...
      — Пошел вон!!! — гаркнул вдруг посиневший и затрясшийся генерал.
      — Что-с? — спросил шепотом Червяков, млея от ужаса.
      — Пошел вон!!! — повторил генерал, затопав ногами.
      В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся... Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и... помер.
1883