урок литературы в 11 классе "Петербург Хлебникова"
методическая разработка по литературе (11 класс)

Урок литературы в 11 классе.

Тема. Петербург Хлебникова

Цель. Познакомить учащихся с личностью и творчеством Хлебникова, показать многогранность его таланта, особенности стиля и значение для литературы.

Ход урока.

- Каковы ваши ассоциации со словом Петербург? Слайд 1(закрыт шторкой)

- А что такое Петербург начала 20 века?

Слово учителя.

Начиная с символистов, основным принципом стихотворцев стало соединение Жизни поэта и его Поэзии. Поэты считали, что надо «творить» не столько в стихах, сколько в жизни. События биографии, равно как и тончайшие переживания поэтов, – все переплавлялось ими в стихи. Это было ошеломляюще ново для России, но в конце концов стало одной из отличительных черт поэзии Серебряного века.

Именно тогда довелось жить Блоку и Сологубу, Кузмину и Мандельштаму, Ходасевичу и Северянину, Ахматовой и Гумилеву – легендам русской поэзии. И здесь, в Петербурге, они встречались, писали стихи, дружили, ссорились, влюблялись и даже, случалось, вызывали друг друга на дуэль… Здесь, во мгле зимних ночей и безлунном блеске летних, люди Серебряного века праздновали свою жизнь и проживали свою драму. Слайд 1, 2

Сюда, в Петербург, переедет из Казани и станет Велимиром (имя, которое дадут ему на «Башне» Вячеслава Иванова) «великолепнейший и честнейший рыцарь в нашей поэтической борьбе», по словам В.Маяковского.

И я предлагаю вам совершить экскурс в ту эпоху в Петербург, познакомиться с жизнью и творчеством этого поэта. Северную столицу он называл «сплошным сквозняком», однако ветреный Петербург вдохновлял его, и именно здесь суждено было в полной мере раскрыться поэтическому дару. Слайд 3(закрыт шторкой, Хлебников и портрет появляются по щелчку)

Чтец.

«Слышите ли вы меня? Слышите ли вы мои речи, снимающие с вас оковы слова? Речи – здания из глыб пространства. Частицы речи – части движения. Слова – нет, есть движения в пространстве и его части точек, площадей. Вы вырвались из цепей ваших предков. Молот моего голоса расковал их – бесноватыми вы бились в цепях… Поскоблите язык – и вы увидите пространство и его шкуру. Пусть мглу времен развеют вещие звуки мирового языка. Он – точно свет. Слушайте «Песни звездного языка».

Группа «Аукцыон» - «Разговор богов» (Слайд 4, значок звука в углу портрета)

Разговор о творчестве (инсценировка):

1. Это мог написать только гений.
2. А я думаю – сумасшедший.

1. Да ты что! Хлебников создал новый поэтический язык, который сумеют разгадать только в далеком будущем!
2. Это словесный хаос!

1. Это грандиозный художественный эксперимент! Хлебников – сверхгений! Он пророк и лидер духовной революции. Он своим творчеством обозначил принципиально новые пути развития русской поэзии.
2. А по-моему, все какой-то бред. Эти эксперименты только разрушили традиции классической русской поэзии.

1. Послушай:

Точит деревья и тихо течёт

В синих рябинах вода.

Ветер бросает нечет и чёт,

Тихо стоят невода.

В воздухе мглистом испарина,

Где-то, не знают причины,

Темный и смуглый выросли парень,

Рядом дивчина.

И только шум ночной осоки,

И только дрожь речного злака,

И кто-то бледный и высокий

Стоит, с дубравой одинаков.

2. Это разве Хлебников?

1. Хлебников, Хлебников!

Слово учителя.

 Друзья мои, не спорьте! Велимир Хлебников был сыном своего времени – эпохи не только великих надежд, открытий, прозрений, но и слепоты, разрушения. И важно, что он не был в плену у этого страшного времени. Он создавал свое, особое поэтическое пространство, с которым не могли не считаться остальные поэты.

Слайд 5.

«Поэтическая слава Хлебникова неизмеримо меньше его значения. Всего из сотни читавших – пятьдесят называли его просто графоманом, сорок читали его для удовольствия, и только десять знали и любили этого Колумба новых поэтических материков, ныне заселенных и возделываемых нами» (В.Маяковский)

«Велимир безусловно гениален. Он подобен автору «Слова о полку Игореве», чудом дожившему до нашего времени» (Вячеслав Иванов)

Выступления групп  с информацией по петербургским адресам Хлебникова.

1. https://narzullaev.ru/section/poet-khlebnikov 

Слайд 6.

Хлебников попал в «Весну» почти случайно: он прочел объявление о том, что журнал «Весна» приглашает молодых авторов явиться с рукописями. В редакции «Весны» (она помещалась в квартире Шебуева) состоялась чрезвычайно важная для Хлебникова встреча. Редактором журнала был тогда Василий Каменский, тоже молодой начинающий поэт, дебютировавший в «Весне» незадолго до этого. Об этой встрече Каменский вспоминает:

«Однажды в квартире Шебуева, где находилась редакционная комната, не было ни единого человека, кроме меня, застрявшего в рукописях.

Поглядывая на поздние вечерние часы, я открыл настежь парадные двери и ожидал возвращения Шебуева, чтобы бежать в театр.

Сначала мне послышались чьи-то неуверенные шаги по каменной лестнице.

Я вышел на площадку – шаги исчезли.

Снова взялся за работу.

И опять шаги.

Вышел – опять исчезли.

Я тихонько спустился этажом ниже и увидел: к стене прижался студент в университетском пальто и испуганно смотрел голубыми глазами на меня.

Зная по опыту, как робко приходят в редакцию начинающие писатели, я спросил нежно:

– Вы, коллега, в редакцию? Пожалуйста. Студент что-то произнес невнятное.

Я повторил приглашение:

– Пожалуйста, не стесняйтесь. Я такой же студент, как вы, хотя и редактор. Но главного редактора нет, и я сижу один.

Моя простота победила – студент тихо, задумчиво поднялся за мной и вошел в прихожую.

– Хотите раздеться?

Я потянулся помочь снять пальто с позднего посетителя, но студент вдруг попятился и наскочил затылком на вешалку, бормоча неизвестно что.

– Ну, коллега, идите в кабинет в пальто. Садитесь. И давайте поговорим.

Студент сел на краешек стула, снял фуражку, потер высокий лоб, взбудоражил светлые волосы, слегка по-детски открыл рот и уставился на меня небесными глазами.

Так мы молча смотрели друг на друга и улыбались.

Мне он столь понравился, что я готов был обнять это невиданное существо.

– Вы что-нибудь принесли?

Студент достал из кармана синюю тетрадку, нервно завинтил ее винтом и подал мне, как свечку:

– Вот тут что-то... вообще... И больше – ни слова.

Я расправил тетрадь: на первой странице, точно написанные волосом, еле виднелись какие-то вычисленья, цифры; на второй – вкось и вкривь начальные строки стихов; на третьей – написано крупно „Мучоба во взорах“, и это зачеркнуто, и написано по-другому: „Искушенье грешника“.

Сразу мои глаза напали на густоту новых словообразований и исключительную оригинальность прозаической формы рассказа „Искушенье грешника“...»

Рассказ был опубликован в ближайшем номере. Итак, в октябре 1908 года литературный дебют Хлебникова состоялся. 

Василий Каменский, «благословивший» первую публикацию Хлебникова, тоже начинал тогда экспериментировать со словом, хотя делал это не так радикально, как Хлебников. Именно через Каменского позже Виктор Хлебников познакомится с будущими участниками футуристического движения. Каменский за «Искушение грешника» заплатил Хлебникову аванс. Но, по словам Каменского, на следующий день у Хлебникова «уже не было ни копейки»:

«Он рассказал, что зашел в кавказский кабачок съесть шашлык „под восточную музыку“, но музыканты его окружили, стали играть, петь, плясать лезгинку, и Хлебников отдал им весь свой первый аванс.

– Ну хоть шашлык-то вы съели? – заинтересовался я, сидя на досках его кровати.

Хлебников рассеянно улыбался:

– Нет... не пришлось... но пели они замечательно. У них голоса горных птиц».

В дальнейшем Хлебников так и не научился откладывать деньги или хотя бы разумно тратить их, чем необычайно раздражал многих своих родственников, неоднократно пытавшихся «научить его жить».

Так проходила осень 1908 года. В Петербурге Хлебников не старался обзавестись постоянным жильем, имуществом. Он поселился недалеко от университета, на Васильевском острове. Первый его адрес – Малый проспект, дом 19, квартира 20. Об этой «квартире» В. Каменский вспоминал:

«Хлебников жил около университета, и не в комнате, а в конце коридора квартиры, за занавеской.

Там стояли железная кровать без матраца, столик с лампой, с книгами, а на столе, на полу и под кроватью белелись листочки со стихами и цифрами.

Но Хлебников был не от мира сего и ничего этого не замечал».

Чтец.

Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
 Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!

1908

-На что вы обратили внимание? Объясните значение неологизмов в стихотворении. Как они образованы?

Слайд 7.

В апреле (Петербург, 1909 г.) на «башне» начинает работу Академия стиха. «Башней» называли квартиру поэта Вячеслава Иванова в доме на Таврической улице в Петербурге (дом 25, квартира 35). Это была большая квартира на последнем этаже с круглой угловой комнатой, откуда и пошло название «башня». Форма комнат была причудливая, так как это были разрезы круга. Посещать «башню» считалось почетным. Все равно что получить своего рода диплом на принадлежность к высшему слою интеллигенции. Хозяин «башни» был человек разносторонне образованный, настоящий ученый-энциклопедист.

Осень и начало зимы 1909/10 года стали для Хлебникова периодом наибольшего сближения с «башенным» кругом. Из посетителей и обитателей «башни» Хлебников сошелся, кроме Вячеслава Иванова, только с молодым немецким поэтом Иоганнесом фон Гюнтером и Михаилом Кузминым, которого называет своим учителем. Вот каким предстал Хлебников перед завсегдатаями «башни» по воспоминаниям Гюнтера: «Очень стройный, довольно крупный, белокурые волосы расчесаны на пробор; высокий могучий лоб. А под ним – пустые, прозрачно-голубые глаза чудака-сумасброда. Первое впечатление – бесцветное, ибо маленький рот с бледными, девственными губами почти ничего не произносил... Его попросили почитать. Он достал из кармана какие-то смятые листки и стал тихо читать – он вообще говорил очень тихо и сильно запинался; но то, что он прочел, настолько отличалось от символистской поэзии, что мы изумленно посмотрели друг на друга. Мы – это Вяч. Иванов и Кузмин, пригласившие меня послушать. Не символы, но и не социалистическая проповедь. Здесь были птицы, которым он сам давал видовые названия, были невероятные образы, но прежде всего интенсивные упражнения над языком, казавшиеся поначалу весьма произвольными, – своего рода игра, чтобы докопаться до корней слов. Сдержанная замкнутость Хлебникова вызывала порой тревожное чувство: этот молодой человек казался иногда не вполне нормальным. Мысль о том, что перед нами природный гений, не приходила нам в голову во время этой первой встречи... Иванов, опытный ревнитель муз, стал внушать Хлебникову, что ему следует еще много и систематически заниматься вопросами поэтической формы. Однако молодого человека это совсем не интересовало. За его запинающейся немотой скрывалась несгибаемая воля, не позволявшая ему сойти с избранного им пути. Когда уже поздно ночью Хлебников ушел, нам стало ясно, что мы встретились с весьма незаурядным человеком, чей путь будет не из легких. Похоже, он мечтал о каком-то литературном будущем, да и у нас сложилось о нем впечатление как об умном и образованном человеке. В остальном же он был скромен, немного застенчив, легко смущался и краснел, словно девушка, но был приветлив и хорошо воспитан».

…

На «башне» происходит посвящение Хлебникова в поэты. Начало новой жизни ознаменовано было переменой имени. Здесь он берет себе в качестве литературного псевдонима южнославянское имя Велимир. Впервые именем Велимир он подписался в письме Иванову еще в мае 1909 года.

3.

Слайд 8.

В 1908—1910гг. складывается круг русских кубофутуристов (Давид Бурлюк, Василий Каменский, Велимир Хлебников), они встречаются в доме Матюшиных на Песочной улице в Петербурге (ныне Музей петербургского авангарда на улице Профессора Попова, Петроградская сторона), там основывается издательство «Журавль», в 1910 выходит первый сборник кубофутуристов с придуманным Хлебниковым названием «Садок судей». Хлебников становится и безусловным, несмотря на исключительную скромность и житейскую отрешенность, идейным и творческим центром создавшейся группы футуристов (по его собственному определению — будетлян), а

дом Михаила Матюшина и Елены Гуро на Песочной, 10 –  штаб-квартирой «будетлян» Это был маленький деревянный домик на Петроградской стороне, тихой отдаленной окраине города. Квартира Матюшиных находилась на втором этаже, и у многих, поднимавшихся по шаткой лесенке, возникало ощущение, как пишет Б. Лившиц, что земное притяжение там ослаблено и находишься не то на Луне, не то где-то еще в космическом пространстве, но никак не на Земле.

4.Поселившись у Волкова кладбища, в доме какого-то купца за бесплатные уроки двум его дочкам, напишет Каменскому, что вообще-то они с ним не люди – «новый род люд-лучей»:

«Мы – новый род люд-лучей. Пришли озарить вселенную. Мы непобедимы. Как волну, нас не уловить никаким неводом постановлений. Там, где мы, там всегда вокруг нас лучисто распространяется столица…»

С.414 – В.Недошивин, «Прогулки по серебряному веку».

В марте 1910 года Бурлюк опубликует в сборнике «Студия импрессионистов» стихотворение Хлебникова, с которого начнется всемирная слава поэта Хлебникова.

Чтение стихотворения «»О, рассмейтесь, смехачи!» - видео «Читает Роман Якобсон» - 53 сек.

ЗАКЛЯТИЕ СМЕХОМ

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,

О, засмейтесь усмеяльно!

О, рассмешищ надсмеяльных - смех усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!

Смейево, смейево!

Усмей, осмей, смешики, смешики!

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

<1908-1909>

Большой знаток славянского языка, поэт вошел в историю русской литературы как непревзойденный экспериментатор. Для Хлебникова слово – самостоятельная сила, организующая материал чувств и мыслей. Отсюда углубление в корни, в источник слова, во время, когда название соответствовало вещи. Хлебников создал целую «периодическую систему слова».  Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов. Филологическая работа привела Хлебникова к стихам, развивающим лирическую тему одним словом.

Слайд 9.

Хлебников поставил перед собою одну из задач – возрождение словообраза, который бы отражал предмет в живом сочетании форм и красок. Особое внимание поэт уделял звучанию слова. Он представлял звук, во-первых, как пространственно зримую модель мироздания, и, во-вторых, как световую вспышку, свет.

Преобразование мира мыслится Хлебниковым не только путем постижения тайны числа, но и тайны слова, раскрытие которой представлялось поэту через не знающий пределов филологический эксперимент. Результат его работы по перестройке поэтической речи, свободно отныне включающей огромнейшей материал бытового, архаического, диалектного, фольклорного, научного, инонационального языка, а также самим изобретенных неологизмов, оказался грандиозным. В основе исключительной новизны поэтического языка Хлебникова — отношение поэта к слову как к миру; даже такой малый, лишенный какого-либо самостоятельного предметно-смыслового значения словесный элемент, как звук, оказывается здесь соответствующим тому или иному моменту, признаку, явлению реальной действительности. Это отмечается уже Гумилевым: «Он (Хлебников. — А. М.) верит, что каждая гласная заключает в себе не только действие, но и его направление: таким образом, бык — тот, кто ударяет, бок — то, во что ударяют; бобр — тот, за чем охотятся, бабр (тигр) — тот, кто охотится, и т. д.». Хлебниковым была даже составлена «азбука понятий», в которой устанавливались соответствия между отдельными звуками и свойствами реального мира на уровне, напр., цвета (М — синий, Л — белый, слоновая кость, Б — красный, рдяный, З — золотой, П – черный с красным оттенком; Г– желтый) или пространственных перемещений (В — «вращение одной точки кругом другой», «слияние нескольких поверхностей в одну», Ч — «пустота одного тела, заполненная объемом другого тела» («Художники мира!», 1919). По свидетельству современника, он составил также «таблицу шумов», состоящую из согласных, поскольку пренебрегал гласными, «которые были, по его мнению, женственным элементом в речи и служили лишь для слияния мужественных шумов» (Петровский Д.). Все это проистекало из глубочайшего убеждения поэта в том, что «слова были подобием мира». Теперь прочтите «Бобэоби пелись губы» и подставьте хлебниковские цвета на место согласных. Вы увидите говорящие накрашенные губы женщины: злость помады, белизну с чуть заметной прижелтью – «слоновая кость», что присуще здоровым, крепким зубам, наконец, темноту приоткрывающегося зева.

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэээй - пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило Лицо.

<1908-1909>

У Хлебникова есть стихи на любой вкус и даже на любой уровень: и прозрачные, как родниковая вода, и сложные, требующие не только поэтической, но и культурной, и даже научной подготовки.

Слайд 10.

Группа «Аукцыон» - «Кузнечик»

КУЗНЕЧИК

Крылышкуя золотописьмом

Тончайших жил,

Кузнечик в кузов пуза уложил

Прибрежных много трав и вер.

"Пинь, пинь, пинь!" - тарарахнул зинзивер.

О, лебедиво!

О, озари!

<1908-1909>

«Крылышкуя» - от существительно крылышко по образцу воркуя, неологизм «лебедиво» - сочетание лебедь и диво. Создавали новую внутреннюю форму слова, необычайно яркие образы: «крылышкуя» вызывает представление о взмахах прозрачных золотых крылышек кузнечика.

Какие звуки повторяются в этом стихотворении? (У, К, Л, Р – повторяются пять раз каждый, создавая впечатление легкости и изящности.

Стихотворение «Кузнечик» стало своеобразной звуковой миниатюрой, с удивительной чистотой и непосредственностью передающей ощущение природы.

Слайд 11(опорная схема).

Поэзию Хлебникова не просто любили те, кому она открывалась, ею  бредили, ею жили, дышали, она становилась как бы вторым бытием. Она брала в плен такие индивидуальности, как Маяковский, пожизненно околдовала Николая Асеева, знавшего Хлебникова от строки до строки.

Лев Озеров пришел навестить больного Асеева и нашел его почти выздоровевшим.

«- Знаете, меня не пилюли вылечили, а четыре строчки Хлебникова.

-  Какие?

Асеев читает с наслаждением:

И тополь земец,

И вечер немец,

И море речи,

И ты далече…

- Каждая строка эпопея».

Чтец.

Мне много ль надо?

Нет, ломоть хлеба.

С ним каплю молока.

А солью будет небо!

И эти облака.

Поэту ничего не было нужно, кроме перечисленного, чтобы гореть, создавать новый язык, думать о Вселенной и будущем, управлять мирозданием.

Словотворчество Хлебникова решало отнюдь не узколитературные задачи, хотя в огромной мере способствовало возникновению нового языка. Но Хлебников вообще считал, что чином поэта не исчерпывается его земное назначение. Он ставит себе иные, космические цели, бесконечно далеко выходящие за рамки изящной словесности: создание всечеловеческого (и вселенского) языка и расчет закономерности ритмической поступи истории.