Эссе. «Образ мира в слове явленный…» Заочное путешествие в Коктебель в дом М.Волошина.
творческая работа учащихся по литературе (10 класс)

Эссе. «Образ мира в слове явленный…» Заочное путешествие в Коктебель в дом М.Волошина.

Я иду по берегу моря, у самой кромки… Ещё чуть-чуть, и шаловливые волны коснуться моих ног. Вот оно – море!.. Огромное, бесконечное, живое!.. В голове крутятся строчки, такие же неугомонные, как волны. Набегают одна на другую, спорят и ссорятся, обрываясь: «…Вдаль по земле, таинственной и строгой, лучатся тысячи тропинок и дорог… О, если б нам пройти чрез мир одной дорогой! Всё видеть, всё понять, всё знать, всё пережить… Все формы, все цвета вобрать в себя глазами… Всё воспринять и снова воплотить…» И мысли у меня такие же прозрачно-невесомые, лёгкие и грустные, как акварели человека, написавшего эти строки, - Максимилиана Волошина.

        Что за удивительные были люди! Жили и дарили радость бытия другим. Я не была в Крыму, но на черноморском побережье мне вспоминается именно Волошин. Его мысли, его образы помогают мне облечь в слова то, что я чувствую среди этого великолепия: «Облака клубятсяв безднах зелёных лучезарных пустынь восхода, и сбегают тени с гор обнаженных цвета роз и мёда…»

        Максимилиан Волошин соединил в себе художника и поэта. В его стихотворениях и акварелях живут образы Коктебеля, «страны синих гор», и Киммерии, восточной части Крыма (от Судака до Керчи) – земли, по словам Волошина, «насыщенной эллинизмом». Земля эта наполнена историческими реалиями. Сколько народностей оставило здесь след! Скифы, тавры, греки, гунны, славяне… С 17 июня 1893 года по 11 августа 1932 год с небольшими перерывами поэт жил на крымской земле. Красота и уникальность Крыма запечатлены в циклах поэтических пейзажей «Киммерийская весна» и «Киммерийские сумерки». Великолепие гор, безбрежное море рождали новые и новые образы:

Фиалки волн и гиацинты пены

Цветут на взморье около камней.

Цветами пахнет соль… Один из дней,

Когда не жаждет сердце перемены

И не торопит преходящий миг,

Но пьёт так жадно златокудрый лик

Янтарных солнц, просвеченный сквозь просинь,

Такие дни под старость дарит осень…

        Я видела фотографию дома М.А. Волошина в Коктебеле. Да, только в таком доме и должен был жить поэт. Всеволод Рождественский вспоминал: «Дом Волошина можно узнать было сразу. Он стоял одиноко, у самой морской черты, и бросался в глаза причудливостью своих архитектурных очертаний. Приземистая четырёхугольная «вышка» венчала его обычную для крымских жилищ черепичную крышу. Лёгкие деревянные галерейки и внешние лестницы опоясывали это строение со всех сторон. Тяжёлые волны подкатывали, казалось, к самому порогу этого странного жилища… Оно стояло несколько в стороне, гранича только с полынной степью. А в самом доме – мастерская, заставленная книжными полками. Светло. Окна выходят на три стороны света. А если подняться на вышку, можно наблюдать небесные светила».

        Свой дом в Коктебеле Максимилиан Волошин построил ещё в 1903 году. Всё в этом месте располагало к высокому строю души – «и спокойная круглая бухта, непрестанно меняющая оттенки – от бирюзового до тёмно-фиолетового, - и холмистый ландшафт как мелодия веков, и чистота воздуха, напоённого запахом йода и полыни». Дом поэта -  такая же часть огромного, прекрасного мира, как море и солнце:

Дверь отперта. Переступи порог.

Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.

В прохладных кельях, беленных извёсткой,

Вздыхает ветр, живёт глухой раскат

Волны, взмывающей на берег плоский,

Полынный дух и жёсткий треск цикад.

А за окном расплавленное море

Горит парчой в лазоревом просторе.

        Однажды жена Волошина Мария Степановна сказала: «День выселения будет днём нашей смерти». Так, к сожалению, и получилось…

        В доме Волошиных были три условия пребывания: радостное принятие жизни, любовь к людям, внесение своей доли в интеллектуальную жизнь. Кто только не побывал в этих стенах, не переступил порог этого приюта муз» при жизни Макса, как называли его друзья: писатели Горький, Булгаков, Грин, Пришвин, Эренбург, художники Петров-Водкин, Бенуа. Поэты Цветаева, Белый, композиторы Спендиаров, Ребиков… Я верю, что эти стены помнят их шумные споры, их поэтические поединки… А в тёплые лунные ночи они весёлой ватагой по узеньким лестницам «ажурного замка» на самую вышку и замолкали, глядя на далёкие звёзды, которыми усыпано бархатное крымское небо: «Заката алого заржавели лучи // По склонам рыжих гор… и облачной галеры // Погасли паруса. Без края и без меры // Растёт ночная тень. Остановись. Молчи… // И низко над холмом дрожащий серп Венеры // Как пламя воздухом колеблемой свечи…»

        В доме-музее М.А. Волошина всё сохранилось в неприкосновенности. Спасибо людям, сохранившим для потомков этот кусочек другого мира, другой, непостижимой жизни. «Чувствуешь себя неловко, будто вошёл в незапертый дом, куда вот-вот вернётся хозяин. Ещё не выветрился из «татарских» ковров терпкий запах красок, и порой под треск пылающих свечей звучат в мастерской стихи, родившиеся в этих стенах. На самодельных деревянных полках корешки тысяч томов на русском, немецком, французских языках; самодельные шкатулки и выброшенный морем обломок старинного корабля с остатками бронзовой обшивки; изумрудные раковины и сухой букет из степных цветов – лунария и дроков – в керамической вазе. В углу большой мольберт и рядом крохотные этюдники, с которыми Волошин ходил в горы… Из терракотового алькова на вас смотрит гипсовый лик царицы Таиах…» Как жаль, что никогда не коснуться руки поэта, поэта и художника, листка бумаги, кисти и потёртых этюдников. Не выйдет Максимилиан Александрович с развевающимися волосами и в неизменной белой рубахе навстречу гостям… Обратился он в оливу над гранитной плитой и с высоты горы Кучук-Енишар взирает на свой добрый дом , на свою любимую Киммерию:

Мечтой моей с тех пор напоены

Предгорий героический сны

И Коктебеля каменная грива;

Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поёт в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой.

Мыс Кок-Кая, южная оконечность одной из гор Карадага, очень напоминает профиль Волошина, будто сама природа поставила памятник поэту, поэту и художнику…

Я иду у самой кромки моря, а шаловливые волны пытаются лизнуть мои ноги. Мне кажется, что я чувствую дыхание моря, «как плоть её мерцает и горит отливами и серебром тумана, а выгибы её повторены в движениях и завитке волны…»