Проект "Изучение хронотопа художественного произведения в школе"
проект по литературе на тему

Государственное бюджетное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования Московской области

«АКАДЕМИЯ СОЦИАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ»

Кафедра  методики преподавания гуманитарных и художественно – эстетических дисциплин

                                           Итоговая практико-значимая работа

Тема: «Изучение хронотопа в художественном произведении»

                                                                                                                               Выполнила:

учитель русского языка и

литературы

МОУ СОШ №10

г.о.Люберцы

Доброневская Анна Владимировна

Научный руководитель:

к.ф.н. доцент Крапотина Т.Г.

Москва

2018

Существуют три универсалии каждого прозаического произведения: человек, время, пространство. Изучение сюжета и композиции литературного произведения, а также выделение основных тем и идей произведения непременно связано с элементами анализа хронотопа.

Хронотоп – это то ядро, которое держит в целостности все произведение и дает возможность исследовать взаимосвязь художественного литературного произведения с фактами реальной жизни.

Актуальность темы данной работы определяется тем, что в настоящее время в лингвистике уделяется исключительно большое внимание проблемам, связанным с структурно - семантическими категориями художественного текста.

Теория текста находится в стадии становления, исследователи нащупывают типологические признаки текста, без которых невозможно поднять эту науку до уровня необходимой абстракции... Становится очевидной необходимость выявить особые категории, по которым строится текст.

Одним из типологических признаков художественного текста является категория хронотопа.

Задача, которая ставится в данной работе: проследить значение художественного времени и художественного пространства (хронотопа) в произведениях русской литературы.

ОСОБЕННОСТИ ВЗАМОДЕЙСТВИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ

Время – одна из основных форм существования мира, возникновения, становления, течения и разрушения всех явлений бытия. Категория времени cвязана с последовательной сменой этапов жизни природы, человеческой жизни и развития сознания; поэтому восприятие субъективной длительности времени сплетается с отношениями причин и следствий, прошлого, настоящего и будущего, а также с субъективным переживанием его.

На ранней стадии формирования человеческого общества пространство и время мифологизировались. Представление о времени в традиционных обществах связывалось с вращением, цикличностью, превращением. В аграрном обществе год означал смену сезонов. Время было антропоморфным, что отразилось в жертвоприношениях. Век носил моральный характер, отсюда предсказания о конце мира. Это обусловило структуру сознания древнего человека. Восприятие времени как реальности и вещественной сущности, подверженной божественному влиянию – основа языческого мировосприятия.

Естественнонаучные открытия И. Ньютона и А. Эйнштейна позволили создать новую картину мира, где время является, наряду с пространством, одной из осей координат – четвертой.

Понятие «пространство-время» возникло в философии намного раньше теории относительности Эйнштейна. Еще Д. Локк в «Опыте о человеческом разуме» (1690 г.), рассмотрев время и пространство раздельно, посвятил их совместному анализу целую главу, в конце которой сделал вывод: «Итак, распространенность и продолжительность взаимно обнимают и охватывают друг друга. Каждая часть пространства находится в каждой части распространенности (...) это может служить предметом дальнейшего размышления». Но Локк, указав на нераздельность пространства и времени, больше не возвращался к этой идее в своих работах.

Понимание взаимосвязи «пространство-время» получает свое развитие в работах Гегеля, в точных науках – в трудах Лагранжа, Фехнера, Г. Минковского, облекшего новое понятие в математическую формулу, в естествознании – в исследованиях И.М. Сеченова, В.И. Вернадского, А.А. Ухтомского.

В филологической науке изучение пространственно-временных категорий занимало не менее значительное место еще со времен античности.

Помимо широчайшего круга западных исследователей, внесших значительный вклад в разработку пространственно-временных категорий, в русском литературоведении проблема пространства и времени в искусстве нашла отклик среди ряда крупных специалистов – П.А. Флоренского, В.В. Виноградова, В.Я. Проппа, А. Цейтлина, В.Б. Шкловского и мн. др.

П. А. Флоренский в своих трудах («Обратная перспектива» (1919) и «Анализ пространственности в художественно-изобразительных произведениях» (опубл. в 1982)) выстроил целую семиотическую науку об организации пространства. Художественное пространство, по П. А. Флоренскому, «не одно только равномерное, бесструктурное место, не простая графа, а само – своеобразная реальность, насквозь организованная, нигде не безразличная, имеющая внутреннюю упорядоченность и строение. Предметы как “сгустки бытия”, подлежащие своим законам и имеющие каждый свою форму, довлеют над пространством, в котором они размещены, и они не способны располагаться в ракурсах заранее определенной перспективы».

Он считал, что «приемы по организации пространства во многом однородны в разных искусствах. И единство этих приемов определяется тем, что путь художника един, это путь от случайного к устойчивому и неизменному. Поэтому ритмика вводит пространственность музыкального характера, симметрия архитектурного, выпуклость объемов пространственность скульптурную» И то или иное истолкование художественного пространства П. А. Флоренский видел в символизме всякого искусства.

Свой подход к проблеме художественного времени и пространства выражает Д. Лихачев в работе «Поэтика древнерусской литературы». Не трудно заметить, что эти две категории он рассматривает отдельно. В разделе, посвященном художественном времени, автор подчеркивает важность развития воображения о времени в литературе. «Литература большей степени, чем любое другое искусство, становится искусством времени. Время ее объект, субъект и средство изображения ». Просматривая подходы к времени в литературе, он указывает на различие художественного времени от грамматического и философского понимания времени некоторыми авторами и отмечает, что «художественное время явление самой художественной ткани литературного произведения, покоряет своими художественными задачами и грамматический время, и философское понимание автором ». Д.Лихачев указывает на корреляцию объективного времени (объективно данного) и субъективного (изображаемого времени) в художественном времени. «Время фактическое и время изображаемое весомые стороны художественной целостности произведения». Анализируя художественное пространство, Д.Лихачев указывает на зависимость художественного пространства произведения от интенций автора: автор может сужать или расширять пространство, делать его реальным или мнимым. По мнению исследователя, главным свойством художественного пространства является его способность организовывать действие произведения. Определив движение как основное свойство пространства, Д.Лихачев делает вывод, что «пространство в словесном искусстве непосредственно связано с художественным временем»

Ведущая роль в разработке категорий художественного пространства и времени принадлежит М.М. Бахтину, предложившему «последовательно хронотопический подход» в изучении художественного произведения. В 30-е годы XX века М. Бахтин в процессе изучения исторической поэтики литературных жанров, в частности, романа («Слово о романе», «Формы времени и хронотопа в романе», «Роман воспитания и его значение в истории реализма», «Из предыстории романного слова», «Эпос и роман»), сделал поистине революционное открытие. В статье «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» (1937-1938) ученым была разработана теория хронотопа, перевернувшая прежние представления о пространстве и времени в художественном произведении. Сам термин был взят ученым из математического естествознания - теории относительности Эйнштейна. Летом 1925 года М. М. Бахтин присутствовал на докладе А.А. Ухтомского о хронотопе в биологии, в котором были затронуты также вопросы эстетики.

Остановлюсь подробнее на теории М.М. Бахтина. Он объединил время и пространство, введя понятие хронотопа. В нем имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп.

Хронотоп как контекст, в котором действует герой, в литературе имеет существенное жанровое значение. «Можно прямо сказать, что жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом, причем в литературе ведущим началом в хронотопе является время.»

Изучая жанровую типологию романных  хронотопов, ведущее место, или «начало», ученый отдавал времени: для «авантюрного романа испытания» свойственно «авантюрное время», для «авантюрно-бытовогоромана» «сочетание авантюрного времени с бытовым», для «биографического романа» «тип биографического времени». В «рыцарском романе» основное «авантюрное время», хотя в некоторых наличествует «авантюрно- бытовое», своеобразным в нем становится  хронотоп «чудесный мир в авантюрном времени». Отдельно исследователем рассматриваются «раблезианский хронотоп» с «необычайными пространственно- временными просторами» и «идиллический» с различными типами и разновидностями, для которого свойственно особое отношение времени к пространству «единство жизни поколений (вообще жизни людей) в идиллии в большинстве случаев существенно определяется единством места, вековой прикрепленностью жизни поколений к одному месту, от которого эта жизнь во всех ее событиях не отделена. Единство места жизни поколений ослабляет и смягчает все временные грани между индивидуальными жизнями и между различными фазами одной и той же жизни».

Отталкиваясь от выдвинутых постулатов, М. М. Бахтин выделял «хронотопические ценности разных степеней и объемов», которыми пронизаны искусство и литература:

1) «Хронотоп встречи», с преобладающим временным оттенком и «высокой степенью эмоционально - ценностной интенсивности».

2) «Хронотоп дороги», связанный с «хронотопом встречи». Как отмечал исследователь, на дороге «своеобразно сочетаются пространственные и временные ряды человеческих судеб и жизней, осложняясь и конкретизуясь с о ц и а л ь н ы м и  д и с т а н ц и я м и , которые здесь преодолеваются», «здесь время как бы вливается в пространство и течет по нему (образуя дороги), отсюда и такая богатая метафоризация пути-дороги: «жизненный путь», «вступить на новую дорогу», «исторический путь» и проч.; метафоризация дороги разнообразна и многопланова, но основной стержень — течение времени».

3) Реальный  хронотоп — «площадь» («агора»). Именно «на площади впервые раскрылось и оформилось автобиографическое (и биографическое) самосознание человека и его жизни на античной классической почве».

4) «Замок». М. М. Бахтин отмечал, что «замок насыщен временем, притом историческим в узком смысле слова, то есть временем исторического прошлого. Замок — место жизни властелинов феодальной эпохи (следовательно, и исторических фигур прошлого), в нем отложились в зримой форме следы веков и поколений».

5) «Гостиная - салон». С позиции сюжета и композиции «здесь происходят встречи (уже не имеющие прежнего специфически случайного характера встречи на «дороге» или в «чужом мире»), создаются завязки интриг, совершаются часто и развязки, здесь, наконец, что особенно важно, происходят д и а л о г и , приобретающие исключительное значение в романе, раскрываются характеры, «идеи» и «страсти» героев».

6) «Провинциальный городок». Это «место циклического бытового времени». «Здесь нет событий, а есть только повторяющиеся «бывания»... Приметы этого времени просты, грубо материальны, крепко срослись с бытовыми локальностями: с домиками и комнатками городка,

сонными улицами, пылью и мухами, клубами, бильярдами и проч. и проч.»

7) «Порог». Данный хронотоп проникнут «высокой эмоционально-ценностной интенсивностью», «он может сочетаться и с мотивом встречи, но наиболее существенное его восполнение — это хронотоп кризиса и жизненного перелома»

Автор ссылался на перечень только больших, объемлющих хронотопов, указывая на то, что «каждый такой хронотоп может включать в себя неограниченное количество мелких хронотопов: ведь каждый мотив может иметь свой особый хронотоп» , это и становится предметом исследования ученых. часов («говорят о временном бытии и неизменном движении времени»), реки («ток воды это материальное олицетворение невещественного движения времени во всем и поверх всего. Вода подобна времени в своем стремлении из неизвестного в неизвестность») и тени («в этом неразлучном существовании человека и его тени запечатлена своеобразная симметрия человека настоящего и прошлого»).

Контекстуальное значение хронотопа, исходя из идеи М.М.Бахтина, мы можем связать не только с развитием сюжета, но и с развитием характера персонажа, отметив возможность двоякого сочетания мира с человеком: изнутри его – как его кругозор и извне – как его окружение.

 «Изнутри меня самого, в ценностно-смысловом контексте моей жизни предмет противостоит мне как предмет моей жизненной направленности. Изнутри моего причастного бытию сознания мир есть предмет поступка, поступка-мысли, поступка-чувства, поступка-слова, поступка-дела; центр тяжести его лежит в будущем, желанном, должном, а не в самодовлеющей данности предмета, наличности его, в его настоящем»1.

Хронотоп принципиально не может быть единым и единственным (т.е. монологическим): многомерность художественного пространства ускользает от статичного взгляда, фиксирующего какую-либо одну, застывшую и абсолютизированную его сторону.

Хронотоп — формально-содержательная категория литературы. Вместе с тем Бахтин упоминает и более широкое понятие «художественного хронотопа», представляющего собой пересечение в произведении искусства рядов времени и пространства и выражающего неразрывность времени и пространства, истолкование времени как четвертого измерения пространства.

В литературе ведущим началом в хронотопе является, указывает Бахтин, не пространство, а время.

Субъективной игре со временем и нарушению элементарных временных соотношений и перспектив в хронотопе чудесного мира соответствует такая же субъективная игра с пространством, нарушение элементарных пространственных отношений и перспектив.

Бахтин говорит, что коль скоро серьезное изучение форм времени и пространства в литературе и искусстве началось недавно, необходимо сосредоточить основное внимание на проблеме времени и всего того, что имеет к ней непосредственное отношение2. Пространство раскрывает время, делает его зримым. Но само пространство делается осмысленным и измеримым только благодаря времени.

Эта идея о доминировании в хронотопе времени над пространством кажется верной лишь применительно к литературным хронотопам, но не к хронотопам других видов искусства. К тому же надо учитывать, что даже в хронотопах литературы время не всегда выступает в качестве ведущего начала.

Хронотоп есть, по Бахтину, «определенная форма ощущения времени и определенное отношение его к пространственному миру».3

Хронотоп выражает типичную для конкретной эпохи форму ощущения времени и пространства, взятых в их единстве.

Хронотопом определяется, согласно Бахтину, художественное единство литературного произведения в его отношении к реальной действительности.

Литературные хронотопы имеют прежде всего сюжетное значение, являются организационными центрами основных описываемых автором событий. «В хронотопе завязываются и развязываются сюжетные узлы. Можно прямо сказать, что им принадлежит основное сюжетообразующее значение»4.

Несомненно также изобразительное значение хронотопов. Сюжетные события в хронотопе конкретизируются, время приобретает чувственно-наглядный характер.

Можно упомянуть событие с точным указанием места и времени его свершения. Но чтобы событие стало образом, необходим хронотоп, дающий почву для его показа-изображения. Он особым образом сгущает и конкретизирует приметы времени — времени человеческой жизни, исторического времени — на определенных участках пространства.

Хронотоп служит преимущественной точкой для развертывания «сцен» в романе, в то время как другие «связующие» события, находящиеся вдали от хронотопа, даются в форме сухого осведомления и сообщения. «...Хронотоп как преимущественная материализация времени в пространстве является центром изобразительной конкретизации, воплощения для всего романа. Все абстрактные элементы романа — философские и социальные обобщения, идеи, анализы причин и следствий и т. п. — тяготеют к хронотопу, через него наполняются плотью и кровью»5.

Бахтин подчеркивает, что хронотоп определяет и образ человека в литературе; этот образ всегда существенно хронотопичен . Существенно хронотопичен сам язык, являющийся исходным и неисчерпаемым материалом образов. Хронотопична внутренняя форма слова, т. е. тот опосредствующий признак, с помощью которого первоначальные пространственные значения переносятся на временные отношения. Следует принимать во внимание также хронотопы автора произведения и слушателя-читателя.

Категория хронотопа в произведениях русской литературы.

Хронотоп создаёт картину мира во времени и пространстве и позволяет построить композицию произведения. При этом он не просто непосредственно изображает пространство и время, но рисует их условное изображение, потому художественное время и художественное пространство не равны реальным. Например, время в литературном произведении может быть либо соотнесено, либо не соотнесено с историческим, может быть непрерывным (линейно развертывающимся) или иметь временные перестановки (композиция инверсионная, ретроспекция), может быть намеренно замедлено автором (ретардация) или свернуто до ремарки (отраженное в сознании героя, нарочито медленно движущееся или вовсе останавливающееся.

Отметим, что время может быть психологическим. Например, в некоторых эпизодах романа Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание". В рассказе А.П. Чехова "Ионыч" время мотивировано, так, что происшедшие за указанный промежуток события не важны для дальнейшего развития действия.

Время может протекать параллельно в разных сюжетных линиях произведения. В романе "Война и мир" Л.Н. Толстого герои действуют в различных точках пространства, но в одно и то же время.

Обычно созданное писателем художественное пространство – модель, в которой происходит действие. Пространство может быть узким или широким, замкнутым или открытым. В начале романа Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание" комнатка Раскольникова – пространство замкнутое, а в эпилоге героя мы видим в уже открытом, разомкнутом пространстве: Раскольников смотрит противоположный берег Оби. Кроме того, пространство может быть реальным (в летописи) или вымышленным (в фантастическом произведении). Составляющие хронотопа часто могут иметь символический смысл.

При разговоре о русской литературе можно отметить особое значение таких противопоставленных элементов хронотопа, как село и город, небеса и земля, дорога и усадьба, дом, лестница, порог. Это пространственные символы. Следует ещё рассмотреть и смену времен года, переход от дня к ночи –временные символы.

"Провинциальный городок", а также "дворянская усадьба" или "купеческий дом" - наиболее привычное место действия большой русской прозы (романа), а также повестей, рассказов, пьес. Это "Повести Белкина" и "Дубровский", "Капитанская дочка", это "Мертвые души" и "Ревизор", это "Кто виноват?" и "Обрыв", это все романы Тургенева, кроме "Дыма", почти вся драматургия Островского, почти весь Лесков, Глеб Успенский, "Бесы" и "Братья Карамазовы", "Господа Головлевы" и "Пошехонская старина" и т. д. Причем хронотопы всех перечисленных произведений имеют некоторые общие черты, сближаются по некоторым признакам (при таком уровне обобщения сходство, естественно, может быть отмечено не как непреложный факт, а как очевидная, явственная, но все же тенденция). Отмеченное Бахтиным "циклическое бытовое время" "провинциального городка" (а также "дворянской усадьбы", "купеческого дома") объясняется, как представляется, двумя общими свойствами указанных хронотопов, которые можно назвать замкнутостью и однородностью.

Мир дворянской усадьбы с ее окрестностями, провинициального городка с его окружением - это замкнутый, завершенный, "свой" мир, где люди живут очень тесно, близко, скученно, где все знают всех и потому даже случайные встречи (а Бахтин подчеркивал особое хронотопическое значение мотива встречи) вовсе не случайны, а сюжетно предрешены и результативны. Офицер, случайно обвенчавшийся в деревенской церкви с незнакомой девушкой, через годы и расстояния встречает ее и влюбляется именно в нее ("Метель"). Случайно встреченный Петрушей Гриневым в буране человек впоследствии оказывается "мужицким царем", с которым героя накрепко связывает судьба ("Капитанская дочка"). Каждое случайное уклонение чичиковской брички по окрестностям провинциального города приводит его, в общем, к знакомому уже человеку, а незнакомка, случайно встретившаяся гоголевскому герою по пути, оказывается губернаторской дочкой и будет одной из причин финальной катастрофы героя. В "Герое нашего времени" повествователь случайно встречает Максима Максимыча, и сразу же после его рассказа о Печорине случайно появляется и он сам. Скиталец Рудин случайно встречает через много лет в гостинице губернского города старого приятеля Лежнева и исповедуется ему. Случайная встреча на вокзале Анны Карениной с незнакомым офицером становится главным событием ее последующей жизни. Случайно встретившаяся Катерине сумасшедшая барыня провоцирует трагический финал "Грозы". В провинциальном городке, изображенном в "Бесах", одновременно окажутся люди, связанные очень сложными отношениями, знакомые по Петербургу; встречавшиеся в Европе, спешившие к этой случайной встрече даже из Америки. И т. д., и т. п. без конца. Какое множество случайных встреч в русской классике и как все они не случайны! Слово "случайно" во всех этих случаях необходимо ставить в кавычки, ибо такая случайность закономерна. И дело здесь не в сюжетных совпадениях и "подставках" (сюжеты названных и неназванных вещей очень различны), а именно в особенности хронотопа, в котором развертывается сюжет, названной нами замкнутостью: если пространство ограниченно, любая встреча оказывается в чем-то предусмотренной, потенциально возможной.

Причем если для усадьбы или купеческого дома это свойство самоочевидно, то описанный Бахтиным хронотоп "большой дороги" выполняет необычную функцию. "Встречи в романе обычно происходят на "дороге". "Дорога" - преимущественное место случайных встреч. На дороге ("большой дороге") пересекаются в одной временной и пространственной точке пространственные и временные пути многоразличнейших людей - представителей всех сословий, состояний, вероисповеданий, национальностей, возрастов. Здесь могут случайно встретиться те, кто нормально разъединен социальной иерархией и пространственной далью, здесь могут возникнуть любые контрасты, столкнуться и переплестись различные судьбы. Здесь своеобразно сочетаются пространственные и временные ряды человеческих судеб и жизней, осложняясь и конкретизируясь социальными дистанциями, которые здесь преодолеваются" . В русской литературе большая дорога, классическое место случайных встреч и новых знакомств, очень часто оказывается местом встречи старых знакомцев - дорога ведь проходит по "своему" миру.

Доминантный хронотоп русской литературы не только замкнут, но и однороден: в нем все не только потенциально знакомы, но и потенциально контактны, способны к общению и пониманию. Социальные полюса изображаемого мира (не только на большой дороге!) могут неожиданно сходиться, географическое пространство - совпадать с психологическим. В "Капитанской дочке" Маша Миронова по очереди вступает в общение с "мужицким царем" Пугачевым и государыней Екатериной II. В замысле некрасовской эпопеи "Кому на Руси жить хорошо?" странники тоже должны были опросить о счастье всю Россию, от своего брата мужика и до царя. Многие толстовские герои (Пьер, Левин, Нехлюдов) в своих духовных поисках объединяют бальный зал и крестьянскую избу, дворец и тюрьму, философские "парения" и сенокос. Людей самых разных социальных групп и устремлений объединяют сцены скандалов в романах Достоевского. Контакты эти могут завершаться и трагически, но сам трагизм в данном случае доказывает, что они - еще живая, еще возможная реальность.

Так разные пространственно-временные образы русской Классики со своими специфическими свойствами образуют некий метахронотоп, который можно обозначить как эпический, патриархальный, даже "деревенский", ибо принцип "все знают всех, все общаются со всеми" - принцип жизни замкнутой исторической общности, социально-исторической проекцией которой оказывается деревня.

Самое же неожиданное заключается в том, что свойства эпического хронотопа легко обнаруживаются и в "петербургской" линии русской литературы: Пушкин - Гоголь - Достоевский. Трагический конфликт "Медного всадника" строится на том, что медный самодержец и маленький Евгений живут в одном мире, знают друг о друге и вступают в психологический поединок. Следовательно, в некотором смысле они соизмеримы. И гоголевский Невский проспект оказывается местом, где встречаются, сталкиваются, общаются люди разного положения и звания. Слухи о скромном Акакии Акакиевиче заполняют (правда, после его смерти) весь Петербург. И не на это ли представление о мире опирается Петр Иванович Бобчинский, когда он простодушно и трогательно (после дачи взятки) просит Хлестакова: "Я прошу вас покорнейше, как поедете в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство или превосходительство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите: живет Петр Иванович Бобчинский... Да если этак и государю придется, то скажите и государю, что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский".  Утопия, над которой Гоголь иронизирует? Безусловно. Но за всем этим - серьезная мысль о том, как важно человеку быть услышанным, узнанным: смешной Бобчинский (и Гоголь вместе с ним) взыскует о норме, которая должна существовать в действительности.

Такие же случайно-закономерные встречи - обычное явление для петербургской прозы Достоевского. Многократно описанные "вдруг" Достоевского - это как бы "вдруг". Первый встреченный героем "Идиота" в вагоне человек оказывается Рогожиным, а "случайно" увиденная фотография - фотографией Настасьи Филипповны.

Можно в таких случаях говорить о теме Петербурга, об образе "большого города", но работают эти писатели, как сказал бы Бахтин, эпическим, патриархальным хронотопом: законы построения художественного мира именно таковы. Петербург Гоголя или Достоевского - это "большая деревня", где тоже действуют уже отмеченные принципы замкнутости и однородности мира.

Сходные свойства характерны даже для толстовской эпопеи, хронотоп которой предельно широк, охватывая Россию и Европу. Достаточно вспомнить, как близко, как тесно живут толстовские герои в этом почти необъятном пространстве и времени, как часто судьба выбрасывает им нужную карту: раненый Болконский случайно оказывается в госпитале с Курагиным, потом - случайно же встречается с Наташей, Николай Ростов так же случайно помогает Марье Болконской, своей будущей жене, Пьера спасает Васька Денисов, знакомец Ростовых, Петя Ростов случайно попадает в его отряд, денщик Ростова Лаврушка случайно встречается с самим Наполеоном. Мир толстовской эпопеи почти необъятен, но опять-таки это "свой" мир, где все в принципе знакомы, и каждая встреча потому закономерна и неслучайна. Н. Страхов писал в свое время, что толстовский роман можно было бы озаглавить и по-иному: "Война и семья". Ту же эпическую завершенность, умиротворенность мира - при всех его катаклизмах - передавало и первоначальное заглавие: "Все хорошо, что хорошо кончается".

Этому свойству хронотопа многих произведений русской литературы нисколько не противоречат "открытые финалы" многих из них ("Евгений Онегин", "Мертвые души", "Война и мир"). Они, таким образом, оказываются разомкнутыми во времени, но связаны с пространством "своего" мира, замкнутым и однородным.

Для нас не важен тот специальный смысл, который он имеет в теории относительности, в литературоведение он был перенесен почти как метафора: литературоведу важно выражение в нем неразрывности пространства и времени как четвертого измерения пространства. В художественном произведении реальные пространство и время преобразуются в соответствии с идеей художника, его «переживанием» пространства и времени, отношением к действительности.  

Хронотоп в поэме «Мёртвые души»

Смена времён года в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души».

Мы привыкли видеть в произведениях, фильмах, в жизни, что времена года следуют друг за другом, не сбивая своей очередности. Гоголь изменил эту привычную для нас последовательность, сократив ее до одного дня или же ночи. Для чего это ему нужно было?

Он показал нам смену времен года в зависимости от описываемого героя, его характера, места в обществе ... Время здесь особенное, можно сказать, что у каждого оно свое.  

Действия «Мертвых душ» начинается с приезда Чичикова в уездный город NN. Собираясь делать визиты помещикам, Чичиков надел «фрак брусничного цвета с искрой и потом шинель на больших медведях». По дороге он видел мужиков, сидевших перед воротами «в своих овчинных тулупах». Выбежавший встречать его слуга надел теплый картуз. В гостинице Чичиков снимает теплую косынку. Всё это заставляет думать, что Чичиков отправился в дорогу в холодную пору.

Заметим, Чичиков приехал в город незадолго до обеда. На следующий день он наносит несколько визитов. «Следствием этого было то, что губернатор сделал ему приглашение пожаловать к нему того же дня на домашнюю вечеринку...»2. На балу он знакомится с Маниловым, Собакевичем, Ноздревым ...

Проведя в городе 7 дней, Чичиков решает нанести визит Манилову. Уже здесь мы замечаем, что Гоголь начал играть со временем. В Маниловке его взгляду открывается дом на горе, одетой «подстриженным дёрном», на той же горе «...разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сирени и желтых акаций...»2. На дворе уже весна. У Манилова Чичиков пробыл недолго, уехал уже  ближе к ночи, спросив дорогу к Собакевичу.

В дороге Чичикова застал дождь: «...один сильный удар грома заставил его очнуться и посмотреть вокруг себя: все небо было совершенно обложено тучами, и пыльная почтовая дорога опрыскалась каплями дождя. Наконец громовой удар раздался в другой раз громче и ближе, и дождь хлынул вдруг как из ведра»2. Уже ночью, под дождем они набрели на дом помещицы Коробочки, у которой и переночевали.

Проснулся герой в 10 часов утра. «Проснувшись на другой день, он уже довольно поздним утром. Солнце сквозь окно блистало, ему прямо в глаза, и мухи, ..., все обратились к нему ...», «... тут же, разгребая кучу сора, съела она мимоходом цыпленка и, не замечая этого, продолжала уписывать арбузные корки своим порядком»2, а уехал после обеда.

Арбузные корки.... У Коробочки в имении август?

В трактире Чичиков встречает Ноздрева и едет к нему в гости. Когда Чичиков приехал к Ноздреву, тот заказал своему повару обед. «Гости слышали, как он заказывал повару обед; сообразив это, Чичиков, начинавший уже несколько чувствовать аппетит, увидел, что раньше пяти часов они не сядут за стол»2. Рассматривая владения Ноздрева, мы видим, что пашня вспахана, местами грязь, значит здесь весна.

У Ноздрева Чичиков пробыл долго, даже заночевал: «Засим вошли они в комнату. Порфирий подал свечи ...»2. Значит, к Собакевичу он приехал на следующий день к обеду: «Что ж, душенька, пойдем обедать, - сказала Собакевичу его супруга»2. А уехал вечером, так как узнал, что недалеко живет Плюшкин.

От Собакевича Чичиков направился к Плюшкину. У Плюшкина разросшийся сад. Июль. Вечером Чичиков уже уехал от него, так что в город прибыл поздно вечером. «Были уже густые сумерки, когда подъехали они к городу». «Половой тоже выбежал со свечой в руках»2.

Когда Чичиков приехал в город, там была снова зима. Можно сказать, что он начал свое путешествие зимой, т.е. с самого начала, и закончил его осенью. В городе он начинает как бы новый круг «приключений», и мы снова замечаем, что на улице зима.  

Эстетические функции хронотопа дороги в повести А.П. Чехова «Степь».

Егорушка чувствует себя несчастным: его увозят из родного дома учиться в чужой город. И, плача в бричке, он не отрывает глаз от знакомых улиц, церквей, садов. Постепенно в произведении происходит преображение единообразия в многообразие. Бесконечная степь становится хронотопом пути: исторического, жизненного, духовного.

Хронотоп дороги в повести Чехова «Степь» имеет эстетическое значение. У Чехова очень необычны сравнения из области бытового предметного мира. Он подбирает для сравнений простейшие понятия, часто из неоднородных областей, достигая этим свежести и глубины впечатления: «Вся степь пряталась во мгле, как дети Моисея Моисеича под одеялом». Или: «Налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфорическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошелся по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо»

Хронотоп дороги в повести Чехова «Степь» имеет концептуальное значение.Путешествие как преодоление пространства перерастает в познание. Только что вступивший в гимназическую пору, Егорушка смотрит на степь и на людей не просто как впечатлительный ребенок, а как художник и поэт: «Оцепеневшие буро – зеленые холмы, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами; равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо». Егорушка пребывает в гармонии с миром природы, с миром степи. Его взгляду дано почувствовать красоту окружающего мира. Недаром говорят, что в детстве мы способны видеть, слышать и воспринимать гораздо больше. Его интересует не только мир природы, но и мир людей. География края вырастает в географию мира. Герой проходит через островки различных народов и конфессий, обитающих в степи наряду с русскими фольклорными формами бытия. Первыми "иностранцами" были евреи (жиды), у которых есть "Соломон Премудрый"; здесь же воображение мальчика покорила польская графиня Драницкая; затем последовала история с украинцем Константином Звоныком и его невестой Вахраменко; упоминается хутор, где живут армяне; встречается немецкая фамилия Платер. Спутник и наставник Егорушки о.Христофор - православный, и можно продолжить конфессиональную географию: евреи - иудеи, поляки - католики, армяне, немцы - протестанты, есть молоканин, второй покровитель героя - старообрядец Пантелей.

Степь для героя задышала и ожила: сказками и видениями, песнями и драмами.

Степь заговорила на все лады: на героя обрушился каскад разноречия и разноязычия. Людей – богатырей хотел бы видеть на широкой степной дороге Чехов. Но те, кого Егорушка встречает на степных просторах, скорее выглядят жалкими карикатурами великих богатырей.

На степных просторах Егорушка встречает разные человеческие «типы». В Соломоне есть что-то вызывающее, надменное и презрительное и в то же время в высшей степени жалкое и комическое. Дымов имеет «такой вид, как будто собирался поднять одной рукой что-то очень тяжелое и удивить этим весь мир», а взгляд его постоянно ищет, «кого бы еще убить от нечего делать и над чем бы еще посмеяться». Здесь много дельцов, стяжателей, для которых степь, дорога стала местом торговых сделок и наживы и для которых утеряно понимание красоты природы и подлинных ценностей человеческой жизни. О неуловимом Варламове говорится как о некоем хищнике, о «не настоящем человеке», который «кружит» по степи. Здесь он чувствует себя хозяином, королем, в котором живет «сознание силы и власти над степью». Графиня Драницкая, перед которой «балансирует и всячески старается не рассыпаться» Мойсей Мойсеич, ослепляет всех своей красотой, но как ветер, как большая черная птица так же быстро исчезает, как и появляется, занятая своими делами.

Счастливы ли они? Насколько гармонична природа степи, насколько она бывает богата по цветовой палитре, по ощущениям, настолько же скучным представляется мир обывательского счастья «варламовых».

С самого начала поездки и до самого ее конца Егорушка испытывает чувство тоски и одиночества, и «пейзажи настроения» вторят его чувствам: «когда долго, не отрывая глаз, смотришь на глубокое небо, то почему-то мысли и душа сливаются в сознание одиночества». Одинока сама степь, одинок Егорушка, по-своему одинок каждый из героев. Всеобщее разобщение, разъединение, «футлярная жизнь» - болезни общества, выявленные Чеховым и ставшие лейтмотивом его творчества. В футляре своих меркантильных интересов находится Кузьмичев, в футляре своей богатой усадьбы – графиня Драницкая, в футляре своей неискренности – еврей Мойсей Мойсеич… Каждый из них суетится, поглощенный только своими делами, и некогда им остановиться и посмотреть вокруг. Их мало интересуют окружающие люди, степь, духовные ценности. Таким образом, наряду с мотивом одиночества и разобщения появляются мотивы гибнущей даром красоты степи, не находящей отклика в душе человека и никем не воспетой, а также утраты духовности, потери единения человека и природы.

Так кто же из героев дает надежду на возрождение утраченного? Таким героем мог бы стать подводчик Пантелей, которой воплощает в себе народную мудрость, но он стар и, вероятно, его время ушло. Чехов не может оставить нас без надежды, и ее может дать только Егорушка, добрый мальчик с чистыми воззрениями.

В повести есть герой, который тоже восхищает нас своей искренней нежной любовью ко всему живому, своей способностью сопереживать и былиночке, и лисице. Это погонщик Вася. У каждого героя – свое счастье. И если счастье Варламова в том, что он, имея особый нюх, умело крутит дела и зарабатывает деньги, то Вася счастлив тем, что обладает необыкновенной остротой зрения, которая позволяла ему кроме мира, который видели все, видеть мир «свой собственный, никому не доступный и, вероятно, очень хороший». И, когда он глядел и восхищался этим миром, «трудно было не завидовать ему».

И сам Егорушка не раз демонстрирует способность сопереживать и даже отстаивать справедливость. Как раз его, ребенка, Чехов изображает самым восприимчивым ко всему доброму. Как не хочется, чтобы эта дорога, которую преодолел Егорушка, привела его в мир бесчувственных стяжателей, чтобы мир красоты и гармонии не остался за его спиной, в далеком детстве.

В добрый путь, Егорушка! Мы ждем от тебя добрых свершений.

О ком же пишет Чехов, только ли о мальчике, Егорушке? Нет, этот образ содержит в себе глубинный смысл – человеческая жизнь вообще, а также путь страны, история русской земли. Символическое и эстетическое значение приобретает хронотоп степной дороги – это путь поиска русским человеком счастья.

Предмет изображения повести “Капитанская дочка” – история крестьянского восстания под руководством Пугачёва. Мир повстанцев противостоит миру дворян. Это два художественных мира, каждому из которых соответствует свой хронотоп.

Заметим, что один из миров – мир именно повстанцев, а не крестьян. Крестьяне, оставшиеся в своём традиционном положении крепостных, мирно сосуществуют с дворянами. Прачка Палашка и коровница Акулька бросаются барыне Гринёвой в ноги, ища защиты, дворовая девка Палашка служит Мироновым верой и правдой, Савельич предан Петру Гринёву всей душой, а Пугачёва эти крепостные называют злодеем, пьяницей оголтелым, бродягой, разбойником. А бунтующие крестьяне подобны разбойникам, вышедшим на большую дорогу; они разорвали связи с прежним миром и вошли в другой.

Мир дворянства и мир восставших крестьян существуют изолированно друг от друга. Эта изоляция, локальность выражается в том, что каждому из миров “присвоено” своё время года: дворянскому – осень, повстанческому – зима.

В начале повести мы знакомимся с семьёй Гринёва осенью: “Однажды осенью матушка варила в гостиной медовое варенье, а я, облизываясь, смотрел на кипучие пенки. Батюшка у окна читал Придворный календарь, ежегодно им получаемый”. Время года прямо указано: это начало осени.

В главе “Поединок” дуэль Швабрина с Гринёвым в Белогорской крепости происходит тоже осенью: “Я тотчас отправился к Ивану Игнатьичу и застал его с иголкой в руках; по препоручению комендантши он нанизывал грибы для сушения на зиму”; “На другой день в назначенное время я стоял уже за скирдами, ожидая своего противника”.

После взятия Белогорской крепости Гринёв едет к генералу и застаёт его в осеннем саду: “Я застал его в саду. Он осматривал яблони, обнажённые дыханием осени, и с помощью старого садовника бережно их укутывал тёплой соломой”. Время года прямо указано – осень.

Вспомним другую сцену. Маша едет выручать Петрушу к Екатерине II. “На другой день рано утром Мария Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени”.

C появлением Пугачёва в повести наступает зима. Первая встреча с Пугачёвым происходит через день, проведённый в Симбирске, когда Петруша попадает в буран: “Я выглянул из кибитки: всё было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевлённым; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом – и скоро стали”.

Вторая встреча с Пугачёвым происходит через несколько месяцев в крепости, и описана она в главе “Незваный гость”: “Я оставил Пугачёва и вышел на улицу. Ночь была тихая и морозная. Месяц и звёзды ярко сияли, освещая площадь и виселицу”.

В одиннадцатой главе – “Мятежная слобода” – описано, как Гринёв едет на встречу с Пугачёвым. “Кибитка летела по гладкому зимнему пути...”; “Путь мой шёл мимо Бердской слободы, пристанища пугачёвского. Прямая дорога занесена была снегом”.

В повести замечаем странные для реального времени и пространства явления: герой стремительно перемещается во времени и пространстве.

Гринёв отправляется на службу ранней осенью, когда мать варит медовое варенье. Но на следующий день Петруша уезжает зимой. “Надели на меня заячий тулуп, а сверху лисью шубу”, в дороге его настигает метель. Добирается Гринёв до Симбирска за сутки, что нереально. “В ту же ночь приехал я в Симбирск”.

При взятии Белогорской крепости Петра отпускают вместе с Савельичем и дают в дорогу овчинный тулуп (“Я надел тулуп и сел верхом”), но, прибыв в Оренбург к генералу, Петруша видит, что тот ходит по осеннему саду, осматривая яблони, “обнажённые дыханием осени”.

В “пропущенной главе” герой за короткое время (за один час) сплавляется по реке из крепости, оказываясь в родительской усадьбе. “Я погрузился в мечты воображения. Прошло около получаса. Мы уже достигли середины реки...”

В жизни подобные перемещения во времени и пространстве невозможны. Таким образом, художественное пространство и художественное время в повести “Капитанская дочка” обладают следующими свойствами: Локальностью, ограниченностью. Обе группы героев повести существуют в своём, особом художественном пространстве. Художественному пространству каждой группы принадлежит своё художественное время. Оно неизменно, постоянно, что является признаком мифологического хронотопа. Художественное пространство и художественное время в повести “Капитанская дочка” способны сжиматься, поэтому перемещения героя так стремительны. Смена времен года, для реального времени столь нелогичная (из ранней осени в зиму, из зимы в осень), в условиях существования нескольких художественных миров повести вполне органична. Выезжая за пределы родительской усадьбы, выходя на дорогу, герой попадает в мир чуждый, иной.

Все герои повести “Капитанская дочка” живут в определённом пространстве, являются героями замкнутого пространства. Лишь главный герой, Пётр Гринёв, способен находиться в обоих мирах, осваивая ещё один тип пространства – линеарное, то есть дорогу. Особенность этого пространства в том, что по нему имеет право двигаться только один герой (Гринёв), причём в обоих направлениях: из дворянского в повстанческий (из осени в зиму) и наоборот.

Сюжет повести завязывается на дороге и развивается на ней. Но это не только дорога из одного мира в другой, это ещё и путь нравственных испытаний героя.

Выезжая из родительской усадьбы к месту службы, Пётр Гринёв едва не погиб в буране. Однако у него появляется проводник, “вожатый”, который чувствует себя в условиях бездорожья и метели как в привычной среде. За спасение Пётр щедро одаривает незнакомца, тем самым успешно проходя первое испытание дороги. Эта щедрость спасает ему жизнь, когда он второй раз попадает в чуждый для него мир. А жизнь Гринёва действительно была в опасности, он же сам превыше жизни ставил другие ценности. “Я глядел смело на Пугачёва, готовясь повторить ответ великодушных моих товарищей “Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!” “Целуй руку, целуй руку!” – говорили около меня. Но я предпочёл бы самую лютую казнь такому подлому унижению”.

Как и Савельич, Гринёв считает Пугачёва разбойником, бродягой, пьяницей, так и называя его в душе и считая невозможным присягнуть новоявленному “государю”. Попав в мир повстанцев второй раз, герой проходит испытание возможностью остаться в живых, получить власть. Но он не изменяет своему долгу. “Нет, – отвечал я с твёрдостью. – Я природный дворянин; я присягал государыне императрице: тебе служить не могу. Коли ты в самом деле желаешь мне добра, отпусти меня в Оренбург”.

Гринёв в присяге твёрд до конца: Пугачёву он даже не даёт обещания не воевать против него. “Как могу тебе в этом обещаться? – отвечал я. – Сам знаешь, не моя воля: велят идти против тебя – пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих. На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти: отпустишь меня – спасибо; казнишь – Бог тебе судья; а я сказал тебе правду”. Твёрдость и искренность Гринёва так поразили Пугачёва, что он с миром отпускает своего пленника, да ещё одаривает лошадью и овчинным тулупом.

Этого испытания не выдерживает антипод Гринёва – Швабрин, изменяющий присяге ради спасения своей жизни и обладания властью.

Отправляясь спасать Марью Миронову из плена Швабрина, Гринёв в третий раз попадает во враждебный ему мир. Испытание проходят и любовь, и вера в милосердие, и честность. И третье испытание герой выдерживает с честью: “Я спокойно отвечал, что я нахожусь в его власти и что он волен поступать со мною, как ему будет угодно”; “Я отвечал, что, быв однажды уже им помилован, я надеялся не только на пощаду, но даже и на помощь”. И суровая душа Пугачёва была тронута прямотой и искренностью юноши. Он дарит ему и его любимой жизнь, желая любви да совета.

Итак, главный герой повести Пётр Гринёв – герой пути, герой линеарного пространства. Путь этот – путь нравственных испытаний, которые Гринёв выдерживает с честью, находясь во враждебном ему мире. Таким образом, линеарное пространство – дорога – является (в отношении к этому произведению) ещё и этической, нравственной категорией. Идея повести, выраженная в эпиграфе “Береги честь смолоду”, выверяется поведением героя в двух художественных мирах и в пути между ними.

Хронотоп в романе Тургенева «Отцы и дети»

Время и пространство в романе "Отцы и дети" очень ограниченны, невелики. Действия, жизнь Базарова вмещаются примерно в 12 недель. Границы губернии, о которой идет речь в тексте, равны расстоянию около 100-150 км. Через немногое Тургенев смог показать много - в этом признак большого таланта.
Губерния, в которой мы волею писателя оказываемся вместе с героями, - одна из многих в России. Название местности неизвестно, стало быть, это та небольшая капля, в которой отражается океан, т.е. огромная Россия. (Уместно вспомнить Базарова: зачем изучать весь лес, достаточно посмотреть несколько деревьев одной породы).
Повествование в романе начинается со знаковой даты - 20 мая 1859 года. Известно, что к этому времени общественные силы в связи с главным вопросом эпохи - крестьянским - уже окончательно размежевались. 
Как гражданина Тургенева волнует этот вопрос, и свое видение по разрешению проблемы он отражает в романе.
В рукописи Тургенева понятия Отцы и Дети представлены с заглавных букв. Видимо, не случайно, так как и отцы, и дети, представители различных поколений, одинаково значимы в обществе.
Произведение не названо "Молодые и старые", "Революционеры-демократы и либералы-аристократы" или как-то иначе, видимо, по той причине, что понятие Отцы и Дети предполагает очень близкую связь, в первую очередь кровную. Но не только кровная связь может объединять людей, делать их близкими. Это может быть и связь духовная.
Каждый из персонажей так или иначе примыкает либо к "отцам", либо к "детям". Важно учесть для понимания сущности конфликта, каковы социальное происхождение каждого из действующих лиц, их убеждения, привычки. Полная картина особенностей каждого персонажа может быть дополнена теми характеристиками, которые давал Базаров

Своеобразие хронотопа «Мастер и Маргарита» М.Булгакова.

В романе Михаила Булгакова « Мастер  и Маргарита» присутствуют три мира: вечный (космический, потусторонний); реальный (московский, современный); библейский (прошлый, древний, ершалаимский), и показана двойственная природа человека.

В романе нет ни одной конкретной даты событий, но ряд косвенных признаков позволяет определить время действия с точностью. Воланд и его свита появляются в Москве майским вечером в среду, накануне Пасхи.

Композиция романа интересна: в нем переплетаются далекое прошлое и сегодняшний день, реальность и фантастика. Условно можно разделить на три части:1.Понтий Пилат и Иешуа 2.Воланд в Москве 3.Мастер и Маргарита.

Роман построен во многом по законам драматургического произведения. Во-первых, композиционно состоит из трех частей, трех планов. Сочетается сатирическое изображение Москвы 1930-х гг. с великими образами мировой культуры (Фауст, Маргарита - пратекст) и Христом и Дьяволом (второй пратекст). Во-вторых, в романе главный герой появляется в начале, а здесь – в середине (Мастер).

Три пласта в романе не только объединены сюжетно (историей жизни Мастера) и идейно, замыслом и т.д. Несмотря на то, что эти три пласта разнесены по времени действия и пространстве, они постоянно накладываются один на другой. Объединены общими мотивами, темами, сквозными образами. Например, нет ни одной главы в романе, где бы ни присутствовала тема доносительства и тайного сыска (очень актуальная тема того времени). Решается в двух вариантах: игровой (открытый – все, что касается следствия по делу Воланда и компании. Например, попытка чекистов изловить кота на «нехорошей квартире») и реалистический (полузакрытый. Например, сцена «допроса» Бездомного (об иностранном консультанте), сцена в Александровском саду (Маргарита и Азазелло)).

Временной интервал почти в два тысячелетия разделяет действие романа об Иисусе и романа о Мастере. Булгаков как бы утверждает при помощи этой параллели, что проблемы добра и зла, свободы и несвободы духа актуальны для любой эпохи.

В сюжетную ткань повествования о московских обитателях вплетается основанная на евангельском сюжете повесть – об Иешуа Га-Ноцри и Понтии Пилате. Сам автор делит роман на две части: 1:(1-18главы) – события в основном Москвы, фантастика и современность переплетаются. 2часть: (19-32) – фаталистические события,связанные с союзом Маргариты и Воланда.

Исследователи выделяют в романе 3 круга повествования: 1.современность – гротеск, сатира,юмор.2прошлое – история Понтия И Иешуа – повествование ведется в строго реалистической манере. 3- лирическая тема – история любви Мастера и Маргариты – лирические приемы повествования. Художественное целое романа – это своеобразный перекресток 2х миров – земного и христологического, библейского. Эти миры пересекаются в своеобразном третьем мире – континууме вечности. Троемирие. Зеркальность. Спираль.

Главная тема – власти и времени. Власть представлена в концентрированном виде, в форме диктатуры. Могут ли в таких условиях диктатор и художник не вступать в конфликт? Эта тема определила раздвоенность романа.

По выражению М. М. Бахтина, “всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопов”.Хронотоп [греч. chronos — время и topos— место] – синтез пространства и времени в художественном произведении; особая литературная реальность. Как же устроен мир, в котором живут герои романа Булгакова?

Для понимания романа очень важно то, где и когда разворачивались основные события произведения. В основном повествовании все происходит перед Пасхой. Наиболее точно хронологически с описываемыми событиями совпадает 1935 год. Определяя эту дату, исследователи отталкиваются от следующего: все происходит в мае, а именно на этот месяц в 1935 году выпадала православная Пасха (сам праздник 12 мая по новому стилю). Есть черновики писателя, в которых сначала он намечает временем действия июнь 1935 года, а после переносит его на май. И все-таки среди булгаковедов нет единого мнения относительно времени описанных в романе московских событий.

Место и время действия событий, описанных в романе Мастера, – это римская провинция Иудея в период правления Ирода Антипы и управления Понтия Пилата, предположительно в мае 29 года нашей эры. События там также разворачиваются перед Пасхой, но только иудейской.

Конечно, в романе можно выделить три мира.

События в "Мастере и Маргарите" начинаются "однажды весной, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах". В столице появляются Сатана и его свита. Сама идея поместить в Москву тридцатых годов князя тьмы и его свиту, олицетворяющих те силы, которые не поддаются никаким законам логики, была глубоко новаторской. Воланд появляется в Москве, чтобы "испытать" героев романа, воздать должное Мастеру и Маргарите, сохранившим верность друг другу и любовь, покарать взяточников, лихоимцев, предателей. Суд над ними вершится не по законам добра, они предстанут перед преисподней. По мысли Булгакова, в сложившейся ситуации со злом бороться следует силами зла, чтобы восстановить справедливость. В этом - трагический гротеск романа.

Воланд возвращает Мастеру его роман о Понтии Пилате, который Мастер сжег в приступе страха и малодушия. Миф о Пилате и Иешуа, воссозданный в книге Мастера, переносит читателя в начальную эру духовной цивилизации человечества, утверждая мысль о том, что противоборство добра со злом вечно, оно кроется в самих обстоятельствах жизни, в душе человека, способной на возвышенные порывы и порабощенной ложными, преходящими интересами сегодняшнего дня.

В “Мастере и Маргарите” очевиднейшим образом художественно воплощена теория трех миров: земного, библейского и космического. Первый в романе представляют люди. Второй — библейские персонажи. Третий — Воланд со своими спутниками.

Внимательный анализ текста романа показывает, что вся калейдоскопичность картин, переход от одной формы изображения к другой имеют свою художественную логику, взаимосвязь. И самое главное - это система волшебных зеркал как способ отражения, определяющий композиционную структуру романа. Этот термин заимствован у Владимира Яковлевича Лакшина из его статьи "Мир Михаила Булгакова". Говоря о художественных особенностях романа, В. Лакшин указывает на то, что "сюжет не вытягивается линейно, он ветвится подобно живому дереву, возвращается в бегущих отражениях, как в волшебных зеркалах, создающих вторую и третью перспективу

Хронотоп сна и пространство реальной действительности в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»

Художественное Время и Пространство (хронотоп) настолько органическая часть произведений Достоевского, так тесно связна с эстетическими идеалами писателя, его мироощущением и мироотношением, что присутствует во всех его произведениях, в романе «Преступление и наказание» в особенности.

В романе Достоевского «Преступление и наказание» мы постоянно встречаемся как со стремлением автора предельно выразительно и точно воссоздать самый ритм различного, сменяющегося восприятия времени и пространства, свойственный в тот или иной момент Раскольникову, так и с постоянным включением отдаленного прошлого в настоящее, а настоящего в будущее.

Вот почему один из ведущих видов хронотопа в его романе - хронотоп сна, а тип построения этого хронотопа чаще всего ассоциативный.

Но хронотоп сна связан в романе с хронотопом реальной действительности, окружающей героя.

Вспомним:

«-Какая у тебя дурная квартира, Родя, точно гроб, сказала вдруг Пульхерия Александровна, - я уверена, что ты наполовину от квартиры стал такой меланхолик.

- Квартира? .. - отвечал он рассеянно. Да, квартира много способствовала … я об этом тоже думал … А если бы вы знали, однако, какую вы странную мысль сейчас сказали, маменька, - прибавил он вдруг, странно усмехнувшись».

И еще:

«Я тогда, как паук, к себе в угол забился. Ты ведь была в моей конуре, видела… А знаешь ли, Соня, что низкие потолки и тесные комнаты душу и ум теснят! О, как ненавидел я эту конуру! А все-таки выходить из нее не хотел. Нарочно не хотел!».

Если сопоставить эти пространственные образы («гроб», «конура», «угол», «низкие потолки», «душные комнаты») с хроникой тех проклятых тринадцати дней, с той болезненной лихорадкой времени в романе, когда Раскольников то боится опоздать на преступление, то спасается от погони, то можно увидеть, что тот «гроб» и та лихорадочная хроника - это хронотоп души Раскольникова, загнанной в тесное, душное пространство, замкнутое до предела, из которого герой лихорадочно ищет выхода.

А теперь другой хронотоп: скромное кладбище, дорога, захолустный кабак - типичное для старой России место людского притяжения, своеобразный «клуб».

Кабак, который привиделся во сне Раскольникову, и похож на другие, и не похож. Да, поначалу он, вызывает обычное впечатление пестроты, угарной удали, но к нему примешивается сразу оттенок чего-то зловещего. «Это «кабак», всегда производивший на него (Раскольникова) неприятнейшее впечатление и даже страх, когда он проходил мимо его, гуляя с отцом.

Как напоминает он «дурную квартиру» Раскольникова, похожую на «гроб»! Не случайно эмоциональное наполнение сновиденческого пространства и пространства реального («душных комнат с низкими потолками») идентично: беспокойство, страх, ужас, недоумение. То же чувство омерзения, страха, духоты, преследующее Раскольникова в жизни, овладевает им и во сне: «Там всегда была такая толпа, так орали, хохотали, ругались, так безобразно и сипло пели и так часто дрались; кругом кабака шлялись всегда такие пьяные и страшные рожи… Встречаясь  ними, он тесно прижимался к отцу и весь дрожал».

Предощущение чего-то трагического, вызванное этим пространственным образом, усиливается еще и хронотопом дороги: «Возле кабака дорога, проселок, всегда пыльная, и пыль на ней всегда черная».

Образы пути, дороги имеют мифологические корни; они противостоят внешней стихии, хаосу. Нов контексте сна Раскольникова образ дороги представляет собой островок первозданного хаоса в мире, где царят жесткие законы повседневности. Он носит открыто зловещий характер, что поддержано еще и эпитетом «черная», является предвестником трагедии, которая вот-вот разыграется на глазах героя и читателей.

Психологическая значимость этого эпизода велика. Сон оказывается тем внутренним, психологическим пространством героя, на котором его одинокая, больная душа, протестует, с одной стороны, против жестокости реального мира, а с другой - готовится принять страшное решение.

Художественная роль этого сновидения весьма значительна: оно не только психологическим мотивирует состояние взрослого Раскольникова, но и раскрывает антиномическую природу хронотопа души героя.

Ассоциативный тип построения художественного пространства помогает автору приоткрыть нам, читателям, смутное, неосознанное до конца душевное состояние героя. Вся дальнейшая сцена избиения лошади станет в контексте романа (одновременно!) символом преступления и преступного невмешательства в судьбы тех, кто нуждается в защите.

Второй сон Раскольников видит за несколько минут до убийства. Действие этого сна происходит в открытом пространстве - где-то в Египте, оазисе.

Это пространство не является враждебным для человека. Это пространство покоя, умиротворения: «Караван отдыхает, смирно лежат верблюды; кругом пальмы растут целым кругом; все обедают… И прохладно так, и чудесная - чудесная такая голубая вода, холодная, бежит по разноцветным камням и по такому чистому с золотыми блестками песку..."»Герой жадно пьет воду прямо из ручья.

»Голубая вода», ручей - это образ, имеющий мифологические корни. Ручей - это своеобразный «делимитатор» (термин С.П. Ильева), то есть разграничитель, символизирующий деление мира на две части. В сказочной мифологии переход через ручей означал еще и смерть, то есть «иное бытие». Жизнь Раскольникова до этого сна после него - это есть «иное бытие», иная жизнь души, находящейся на грани гибели.

Символичны и краски этого сна: голубой и золотой цвета, вбирающие в себя символику жизненной мощи, света, красоты становятся центром сновиденческого пространства, которое не вписывается в реальную действительность: в ней нет места ни красоте, ни покою, в ней душа не отдыхает, а вечно мучается.

Чистая голубая вода, которую жадно пьет Раскольников, чистые золотые блестки песка 0 это образы-символы чистоты, красоты мира, к которому подсознательно тяготеет душа героя, символы света, которого так жаждет он, и в то же время напоминание ему о пагубном замысле (он просыпается и идет убивать). Перед нами вновь хронотоп антиномической души Раскольникова, с одной стороны, жаждующей красоты, света, а с другой - не имеющей опоры и терпящей поражение.

Интересен хронотоп сна, который Раскольников видит после первого свидания с Порфирием и появление таинственного мещанина со словом «убивец!», так потрясшего его.

Герой вновь попадает в опасное, враждебное ему пространство - квартиру старухт-процентщицы. Но автор раздвигает границы этого пространства: образ комнаты, где должно совершиться повторное убийство, дополняется сначала хронотопом прихожей, которая «уже вся полна людей», а потом хронотопом лестницы и площадки: «и на площадке, на лестнице и туда вниз - все люди, голова с головой, все смотрят…».

Образы комнаты, прихожей, лестницы - это символы 2чужого» пространства, «иномирия». Оно несет угрозу, но чревато: не случайно «сердце его стеснилось, ноги не движутся, приросли…». Зловещий характер этих пространственных образов усиливается еще и образом смеющейся убитой старухи, образами людей, которые где-то там, в спальне, и смеются все слышнее и слышнее. Мы встречаемся здесь с одним из проявлений карнавализации, характерной для романов Достоевского. По отношению к толпе, идущей снизу, Раскольников находится на верху лестницы. Иерархичность пространства сновидения (верх-низ), несомненно, связана с боязнью падения на глазах у смеющейся толпы. Перед нами образ всенародного осмеяния на площади короля-самозванца.

Площадь - это открытое пространство, на котором не спрячешься ни от себя, ни от людей. Площадь здесь - символ всенародности, и в конце романа Раскольников перед тем, как идти с повинною в полицейскую контору, приходит на площадь и отдает земной поклон народу.

Таким образом, это сновиденческое пространство получает дополнительное осмысление в духе карнавальной символики. Верх, низ, лестница, порог, прихожая, площадка - эти пространственные образы получают значение «точки», где совершается кризис, неожиданный перелом судьбы, где принимаются решения, где переступают запретную черту, обновляются или гибнут. И это не случайно. На пороге и на площади возможно только кризисное время, в котором миг приравнивается к годам. И если мы от сна Раскольникова обратимся к тому, что совершается в романе наяву, то убедимся, что порог и его заместители являются в нем основными «точками» действия. Таким образом, пространство, в котором совершается действие, неограниченное и незамкнутое. В романе, как пишет Бахтин, все совершается на пороге:»Прежде всего, Раскольников живет, в сущности, на пороге: его узкая комната, «гроб» выходит прямо на площадку лестницы, и дверь свою, даже уходя, он никогда не запирает… В этом «гробу» нельзя жить биографической жизнью, - здесь можно только переживать кризис, принимать последние решения…

Самый Петербург, играющий огромную роль в романе, находится «на границе бытия и небытия, реальности и фантасмагории…и он - на пороге». (М. Бахтин). Так, «на границе бытия и небытия, реальности и фантасмагории», одним словом, «на пороге живет душа Раскольникова и в сновидении и наяву. Это сновиденческое пространство олицетворяет кризис, назревающий в душе героя, который на уровне подсознания пытается найти спасение выжить.

И действительно, непрекращающиеся душевные муки, испытываемые Раскольниковым, и предопределяют его явку с повинной как первый шаг на пути к спасению. Поэтому нельзя не согласиться с Ю. Карякиным, считающим, что хронотоп этого сна - это «хронотоп борьбы за жизнь», «время - пространство решающей борьбы бытия с небытием», который встречается только у Достоевского.

Характерно, что и само место действия - Петербург - это дуалистическое пространство, то есть совмещающее в себе два полярных центра: добра и зла.

Вот мы видит Раскольникова на Николаевском мосту. Перед ним высился «купол собора, который ни с какой точки не обрисовывается лучше, как смотря на него отсюда, с моста… так и сиял, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его украшение».

Но «необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина». Как этот «необъяснимый холод», «дух немой и глухой» перекликаются с холодом «могильных призраков» из далекого сна детства! Рядом с ужасом бреда - не меньший ужас действительности.

На Николаевском мосту друг против друга стояли Раскольников и враждебный ему мир, как и во сне друг против друга стояли страшный, злобный мир «города-кабака» и семилетний ребенок.

Одиночество героя в мире сна и в мире реальности - это сквозной мотив романа, олицетворяющий бездну, разверзшуюся под ногами у героя: «В какой-то глубине, внизу, где-то чуть видно под ногами, показалось ему теперь все это прежнее прошлое, и прежние мысли, и прежние задачи… Казалось, он улетал куда-то вверх, и все исчезало в глазах его… «Иерархичность пространства (верх-низ), безусловно, связана с боязнью героя (пока на уровне подсознания) оторваться от мира людей, которым противопоставил сам себя.

Это ощущение полета в небытие, ощущение отрезанности от мира, страшного одиночества в этом мире - вот та реальная картина, которую и предрекал первый сон Раскольникова.

Надругавшись над «живой жизнью», подчинившись «мертворожденной идее, герой обрек себя на страшные мучения - постепенного «умирания» в себе семилетнего мальчика, олицетворявшего милосердие, сострадание, любовь к ближнему.

«От Бога вы отошли, и вас Бог поразил…» - значит, все в воле Божьей, значит, еще есть надежда на Возрождение.

Но возродиться можно только через покаяние: покаяние героя, покаяние города - кабака, города трущоб и дворцов, породивших чудовищный призрак - топор, «расчеловечивание» человека.

А покаяние возможно только при глубоком постижении мира человеческого, осознании истинных ценностей в нем.

Глубинное постижение героем жизни, ценностного в ней происходит в романе через сон.

В эпилоге Раскольникову снится сон о «моровой язве, идущей из глубины Азии в Европу»:

«На землю обрушилась неслыханная и невиданная моровая язва. Появились какие-то трихины… вселявшиеся в тела людей… люди, принявшие их в себя, становились точно бесноватыми и сумасшедшими… целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали … Все погибало.

В этом сне Раскольникову открывается страшный мир, мир, живущий по его теории, мир, погибающий при убежденности каждого в своей «правоте» и - во имя этой «правоты».

Здесь появляется, по определению  Ю. Карякина, хронотоп «умирающий, корчащийся», хронотоп мертвый, пустой, «безбытийственный»: время - пространство без жизни, без здравомыслящих, полноценно живущих людей, но одновременно и «хронотоп борьбы за жизнь, а спасение бытия человечества».

В этом «безбытийственном» мире никто не осознает себя преступником, здесь каждый борец за правду, страдалец за нее. Каждый, что, начнись все сначала, его истина - единственно правильная. Пусть погибнет мир, восторжествует истина: «… всякий думал, что в нем одном и заключается истина… Все были в тревоге и не понимали друг друга… Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, «своих нравственных убеждений и верований».

Как перекликаются эти строчки с воплем Раскольникова о своей «правоте» как раз перед признанием: «Никогда, никогда не осознавал я этого, как теперь, и более чем когда-нибудь не понимаю моего преступления! Никогда, никогда не был я сильнее и убежденнее, чем теперь!..»

Как похоже звучат эти фразы: «Никогда, никогда я…» - «Никогда, никогда люди…»!

Но где же тут «добрая цель» - при таких-то результатах?!

Лизавета, мать, явка с повинной - все это для Раскольникова лишь «простой промах».

Ошибка для него пока - лишь в практике, а не в теории: если жизнь противоречит теории, значит, неправильной оказывается жизнь и ее надо ломать.

Раскольников не просто верит в теорию, он исступленно убежден в своей правоте, убежден тем более, что в корысти его упрекнуть невозможно: ему «не надобно миллионов, а надо скорее мысль разрешить». И он будет защищать свой метод проб и ошибок, пока страшные сны не станут явью.

Да и так ли уж бескорыстен Раскольников? И что это за «истина», каждый шаг которой отмечен кровью, смертью, бедами людей, а последний - всеобщим кровоиспусканием?

«Весь мир осужден в жертву какой-то страшной», неслыханной и невиданной моровой язве…» - не так ли (в жертву его идеям) осуждены и старуха-процентщица, и Лизавета, и мать, и можно еще долго продолжать этот список людей «низшего» разряда, «тварей дрожащих».

Через сновиденческое пространство, страшное, умирающее, мертвое, пустое, писатель дает возможность герою открыть для себя другую, новую, истину: его идея ведет к катастрофе, к гибели рода человеческого.

Проснувшись, Раскольников попадет уже в иное бытие, перейдет из одного мира в другой. «И это не случайно»: происходит внутренняя переоценка жизни и главного в ней, приходит понимание ценности жизни самой по себе и ценности каждого человека в ней. Герой начинает обновляться и возрождаться.

Такое соотношение сновиденческого и реального пространств в романе подчинено замыслу писателя: разглядеть под микроскопом «трихины», приведшие мир к катастрофе, и подвергнуть столь же микроскопическому анализу идеи и душу убийцы-самоубийцы - «зачинателя всеобщего убийства-самоубийства» (Ю. Карякин), чтобы найти, наконец, противоядие «трихинам», увидеть будущее человечества в душе одного человека, то есть увидеть даль через глубину.

Кошмарный сон о будущем мира своеобразно проецируется на то ощущение, которое испытывает Раскольников, когда, уже выздоровев, смотрит с высокого берега реки: «С дальнего другого берега доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернелись кочевые юрты. Там была свобода и жили другие люди, совсем непохожие на здешних, там как бы самое время остановилось, точно не прошли еще века Авраама и стад его».

Герой Достоевского постоянно обращен ко всей необъятной жизни человечества в ее прошлом, настоящем  и будущем, он постоянно соотносит себя с ней, все время меряет себя ею.

В финале вновь возникает образ реки, символизирующий деление мира на две части. Жизнь героя после его финального сна - уже иная жизнь, иное бытие. Итак, совмещая прошлое, настоящее и будущее, что дает ощущение безмерности любого мгновения, Достоевский переносит нас в особый временной мир, соответствующий «всечеловеческому» смыслу романа.

Развертывающийся в этом специфическом пространстве и времени диалог, внешне предстающий как «обсуждение» конкретного преступления, в глубинном своем звучании предстает как «хор» голосов, обращенный в бесконечность, ко всему миру утверждая величайшую свободу воли человека, его право на эту свободу и в то же время величайшую его ответственность перед целым миром.

Практическая часть.

Домашнее задание исследовательского характера как средство становления познавательной самостоятельности старших школьников (на примере анализа хронотопа рассказа А.П.Чехова «Невеста»)

Одним из самых логичных способов сделать трудный путь изучения литературы творческим и приносящим радость может стать приобщение учеников к исследовательской работе: ведь людям «бесконечно важно всё то, что из круга предписанных действий ведёт в область самостоятельных поисков и открытий».2 Конечно, открытия школьников вряд ли станут новой страницей в литературоведении, но, научившись самостоятельно мыслить, дети смогут с уверенностью листать страницы собственной жизни и получать от этого удовольствие.

Не стоит, однако, думать, что все учащиеся подготовлены к той исследовательской работе, которую им может предложить учитель. Недаром М.Г.Качурин подчёркивает, что «…учебное исследование становится реальным не тогда, когда нам вдруг захочется его ввести, а тогда, когда мы сумеем подготовить к этому уровню работы и себя, и учеников»3. На наш взгляд, необходимыми условиями становления ученика-исследователя является постепенное введение в учебный процесс заданий исследовательского характера и отработка навыков анализа, синтеза, аналогии, дедукции и индукции на материале художественной литературы.

К сожалению, время, выделяемое программой на изучение литературы в школе, ограничивает учителя и в количестве предлагаемых для исследования проблем, и в масштабе заданий. Хорошей возможностью устранить поверхностный подход к искусству слова, не меняя временных рамок действующей программы, является внедрение домашних заданий исследовательского характера.

Приведу примерные варианты исследовательских домашних заданий, связанных с одной из важных и сложных для учащихся проблем, проблемой хронотопа художественного произведения, и рассмотрим её на примере рассказа А.П.Чехова «Невеста».

На первом этапе исследовательской работы необходимо дать задание (одному ученику или нескольким) найти определение термина «хронотоп» и, изучив предложенную литературу, выявить основные моменты в осмыслении проблемы соотношения времени и пространства художественного произведения литературоведами. Задание целесообразно предложить учащимся не перед изучением планируемой темы и даже не перед изучением творчества А.П.Чехова, а в связи с небольшим произведением другого автора (в качестве опорной точки можно выбрать рассказы И.С.Тургенева или Л.Н.Толстого).

Ученик, выполнивший под руководством учителя задание, обязательно должен выступить с сообщением перед одноклассниками. Задача учителя – расставить акценты в изучаемой проблеме и показать на примере одного из рассказов (например, «После бала» Л.Н.Толстого), как хронотоп обнаруживается в тексте и какова его функция в реализации идейно-художественного замысла писателя.

Учитель, на наш взгляд, должен обратить внимание учащихся на следующие моменты в рассмотрении проблемы хронотопа художественного произведения:

1.Лессинг в своей работе «Лаокоон» определил литературу как «временной вид искусства»4, объясняя это тем, что, в первую очередь, она воспроизводит действия, а предметы и явления в её изображении следуют друг за другом. Конечно, это не означает, что художник должен детально описывать течение времени, прослеживать жизнь героев в мельчайших подробностях. Читательскому восприятию может быть представлен один или несколько дней из жизни героя, но события и явления будут всё равно располагаться последовательно, как это свойственно временному потоку.

2.Хотя в освоении пространства литература и уступает живописи, но пространство в художественном произведении, безусловно, присутствует и неразрывно связано со временем. По мнению М.М.Бахтина, приметы времени раскрываются в пространстве, а пространство осмысляется и измеряется временем, в этом и заключается особенность художественного хронотопа.

3.Итак, хронотоп – взаимосвязь временных и пространственных отношений; категории времени и пространства в художественном произведении неразрывно связаны, и время, исходя из законов диалектики, понимается как «психологическое определение пространства». Хронотоп обусловливает жанр произведения и образ человека в литературе.

4.Анализируя рассказ «После бала», учитель должен ввести в оборот такие понятия, как «биографическое время», «психологическое время»; показать, что пространство во многом определено мыслями, чувствами, поступками героев. Так может быть организован подготовительный этап к исследовательской работе учащихся, связанной с проблемой временных и пространственных отношений в произведениях А.П.Чехова.

Представляется, что благодатной почвой для анализа хронотопа может стать рассказ «Невеста». Выбор произведения обусловлен стремлением показать, как содержание художественного произведения неразрывно связано с его формой и как идея автора определяет особенности времени и пространства в произведении художественной литературы.

Домашние задания по данной проблеме могут быть как групповыми, так и индивидуальными, но с непременным обобщением на уровне всего коллектива. Количество учащихся, выполняющих один вариант исследовательского задания, не ограничено и может меняться в зависимости от численности класса. На мой взгляд, оптимальной для такого урока будет установка: «Задание – каждому по силам и способностям».

Результатом исследования может стать заполнение таблицы «Время и пространство в рассказе А.П.Чехова «Невеста». Для повышения качества выполнения задания целесообразно разделить учащихся на шесть групп (число групп определено количеством глав рассказа). Школьникам с низким уровнем познавательной активности можно предложить заполнить таблицу, в которой учителем сделана образцовая запись. Сильным ученикам достаточно дать чёткие указания по составлению. Можно предложить ребятам делать «памятки», которые будут содержать их собственные размышления по поводу соотношения времени и пространства на заданном промежутке текста. Эти примечания станут опорной точкой для работы в классе.

В качестве примера предлагается часть таблицы, которая, предположительно, будет выглядеть так:

Работа в классе может быть организована следующим образом:

1.Сначала каждая группа сообщает свои предположения по поводу пространства рассказа «Невеста». При помощи учителя ребята должны прийти к выводу, что, невзирая на значимость категории пространства и на её непременную связь со временем, она в этом произведении не главная.

2. Вторым этапом работы может быть составление сводной таблицы «Типы времени в рассказе А.П.Чехова «Невеста». Опираясь на домашнее исследование, ученики должны найти в произведении приметы четырёх типов времени и при помощи учителя прийти выводам, что в рассказе есть «природное время»: 

а) время года: весна – лето – осень – зима («Прошла осень, за ней прошла зима. В мае после экзаменов она…поехала домой», «Он был всё такой же, как и прошлым летом…» и т.д.);

б) время суток: утро – день – вечер – ночь («…на другой день утром…», «Приехала Надя в полдень», «перед вечером приходил Андрей Андреич…», «А мысли были всё те же, что и в прошлую ночь …» и т.д.);

в) время, измеряемое часами и минутами: «Было уже часов десять вечера» – «Надя вышла в сад на минутку» - « …когда пробило двенадцать» – два часа ночи и т.д.

Смена «природного времени» влечёт к изменению пространства (природы), но это изменение внутри циклов, которые между собой очень похожи (утро бывает пасмурным, бывает ясным, но оно остаётся утром).

Также в рассказе есть «время биографическое», которое измеряется прошлым, настоящим и будущим героев: «Перед глазами Нади предстало всё её прошлое…», «Он десять лет назад кончил университет…», «Ей, Наде, было уже двадцать три года…», «…разворачивалось громадное, широкое будущее…» и т.д.

Ещё одним важным типом времени, характерным для этого произведения, является «психологическое время», которое существует только в восприятии людей и зависит от их внутреннего состояния: «Часы идут медленно. …всё ещё тянется утро», «Время шло быстро…», «Время летело…».

Не лишён рассказ и «событийного времени», но это чуть ли не пародия на него: ведь «события» в доме Шуминых – всенощная, обед, ужин и т.д. Наличие событийного времени («…после обеда…», «после ужина…», «…только что кончилась всенощная…») ярко подчёркивает отсутствие событийного ряда в жизни героев.

3. Мы считаем, что необходимо обратить внимание школьников на тот факт, что характеристика героя во многом определяется его отношением ко времени. Для Нины Ивановны, бабушки, Андрея Андреича, отца Андрея прошлое, настоящее и будущее равны; их время статично, и объяснение этому – в отсутствии деятельности.

Нине Ивановне жизнь представлялась «постоянным обменом веществ»; Андрей Андреич в своём безделье видел знамение времени. Отец Андрей произносил бессмысленные фразы на старославянском языке: «Отеческого дара расточив богатство, с бессмысленными скоты пасохся окаянный…». Речь героя и его жизнь – в давно прошедшем времени.

Саша обличает провинциальное общество, но сам, по большому счёту, ничем не отличается от его представителей: «Надя слышала это и в прошлом году…и знала, что иначе Саша рассуждать не может». Жизнь Александра Тимофеича не отличалась динамикой, он был не в силах изменить себя, но подталкивал к переменам других: «…всё сбиваю её, уговариваю… Хочу, чтобы жизнь свою перевернула».

Время Нади в доме бабушки тоже статично. Дни текут однообразно, но с шестнадцати лет девушке претит это однообразие. Выход она видит только в замужестве, о котором мечтала день и ночь вплоть до своих двадцати трёх лет. Но в преддверии свадьбы даже ночи для неё становятся такими же томительными и длинными, как дни. Героиня понимает, что замужество – это выход в «жизнь без перемены, без конца!» Отличие Нади от других героев рассказа в том, что она страстно желает преодолеть статичность времени.

4. Необходимо заострить внимание школьников на том, что преодоление статичности времени связано в этом рассказе с преодолением пространства комнаты Нади на втором этаже, всего дома Шуминых, новой квартиры на Московской улице, провинциального города и даже Москвы. Показательно, что Надя просила Сашу взять её с собой. Он же сказал: «Проводите меня до Москвы, а там вы одни поедете в Петербург». Москва всегда считалась городом, прочно связанным с традициями, статичным, а название молодой столицы России сопрягалось с ориентацией на Европу, с переменами, динамикой.

Таким образом, в рассказе время тесно связано с пространством: статичное время провинции и Москвы и динамичное время природы («..где-то под небом, над деревьями, далеко за городом, в полях и лесах развернулась своя весенняя жизнь…,недоступная пониманию слабого…человека») и Петербурга. Эти типы времени и пространства намеренно противопоставляются автором, и только Наде, героине последнего чеховского рассказа, удаётся преодолеть статичное пространство, изменить своё ощущение времени и добиться счастья.

Итак, время и пространство в рассказе А.П.Чехова «Невеста» тесно взаимосвязаны и являются очень важными характеристиками героев и их поступков. Пространство предстаёт как перемещение во времени: прошлое – провинциальный городок; настоящее – попытка вырваться из него; будущее – Петербург. В произведении можно выделить четыре типа времени: природное, психологическое, биографическое и событийное. Категория времени в рассказе выражает идею автора и приобретает ценностный оттенок: прошлое, статичное от безделья, – «плохо»; будущее, определяемое учёбой, деятельностью и свободой, – «хорошо». Таким образом, мы подводим учащихся к пониманию правомерности слов Лессинга о том, что в художественной литературе категория времени доминирует и определяет пространство.

Итоговым моментом урока должен стать вывод: хронотоп художественного произведения – категория, которая поддаётся лишь мысленному расчленению, но, становясь на позицию исследователя, всегда можно выявить, как идея автора влияет на распределение ролей между пространством и временем. К этому выводу могут привести старшеклассников исследовательские задания по рассказу А.П.Чехова «Невеста».

Итак, следует подчеркнуть, что проблема изучения хронотопа художественного произведения в школе является одной из наиболее сложных и «нелюбимых» учителями. Оптимальным решением этой проблемы мы считаем применение исследовательского метода в изучении литературы. Причём приоритетом, на наш взгляд, обладают домашние исследования учащихся, которые одним ученикам помогают сделать самостоятельные выводы по поставленной проблеме, а другим создают прочную базу для эффективной работы в классе. Школьное исследование, бесспорно, поможет ребятам увидеть, как живут эти далёкие от жизни и непонятные большинству литературоведческие категории, как они обретают смысл и как выражают идеи мастеров художественного слова.

Примечание

1Гуковский Г.А. Изучение литературного произведения в школе: Методологические очерки о методике. – М.; Л., 1966. – С. 262 – 263.

2Качурин М.Г. Организация исследовательской деятельности учащихся на уроках литературы: Книга для учителя. – М.: Просвещение, 1998. – С.12.

3Там же. С.3.

4Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе. – М., 1945.

Домашнее задание исследовательского характера как средство становления познавательной самостоятельности старших школьников (на примере анализа хронотопа рассказа А.П.Чехова «Невеста»)

примерные варианты исследовательских домашних заданий, связанных с одной из важных и сложных для учащихся проблем, проблемой хронотопа художественного произведения, на примере рассказа А.П.Чехова «Невеста».

На первом этапе исследовательской работы необходимо дать задание (одному ученику или нескольким) найти определение термина «хронотоп» и, изучив предложенную литературу, выявить основные моменты в осмыслении проблемы соотношения времени и пространства художественного произведения литературоведами. Задание целесообразно предложить учащимся не перед изучением планируемой темы и даже не перед изучением творчества А.П.Чехова, а в связи с небольшим произведением другого автора (в качестве опорной точки можно выбрать рассказы И.С.Тургенева или Л.Н.Толстого).

Ученик, выполнивший под руководством учителя задание, обязательно должен выступить с сообщением перед одноклассниками. Задача учителя – расставить акценты в изучаемой проблеме и показать на примере одного из рассказов (например, «После бала» Л.Н.Толстого), как хронотоп обнаруживается в тексте и какова его функция в реализации идейно-художественного замысла писателя.

Учитель, на наш взгляд, должен обратить внимание учащихся на следующие моменты в рассмотрении проблемы хронотопа художественного произведения:

1.Лессинг в своей работе «Лаокоон» определил литературу как «временной вид искусства»4, объясняя это тем, что, в первую очередь, она воспроизводит действия, а предметы и явления в её изображении следуют друг за другом. Конечно, это не означает, что художник должен детально описывать течение времени, прослеживать жизнь героев в мельчайших подробностях. Читательскому восприятию может быть представлен один или несколько дней из жизни героя, но события и явления будут всё равно располагаться последовательно, как это свойственно временному потоку.

2.Хотя в освоении пространства литература и уступает живописи, но пространство в художественном произведении, безусловно, присутствует и неразрывно связано со временем. По мнению М.М.Бахтина, приметы времени раскрываются в пространстве, а пространство осмысляется и измеряется временем, в этом и заключается особенность художественного хронотопа.

3.Итак, хронотоп – взаимосвязь временных и пространственных отношений; категории времени и пространства в художественном произведении неразрывно связаны, и время, исходя из законов диалектики, понимается как «психологическое определение пространства». Хронотоп обусловливает жанр произведения и образ человека в литературе.

4.Анализируя рассказ «После бала», учитель должен ввести в оборот такие понятия, как «биографическое время», «психологическое время»; показать, что пространство во многом определено мыслями, чувствами, поступками героев. Так может быть организован подготовительный этап к исследовательской работе учащихся, связанной с проблемой временных и пространственных отношений в произведениях А.П.Чехова.

Нам представляется, что благодатной почвой для анализа хронотопа может стать рассказ «Невеста». Выбор произведения обусловлен стремлением показать, как содержание художественного произведения неразрывно связано с его формой и как идея автора определяет особенности времени и пространства в произведении художественной литературы.

Домашние задания по данной проблеме могут быть как групповыми, так и индивидуальными, но с непременным обобщением на уровне всего коллектива. Количество учащихся, выполняющих один вариант исследовательского задания, не ограничено и может меняться в зависимости от численности класса. На наш взгляд, оптимальной для такого урока будет установка: «Задание – каждому по силам и способностям».

Результатом исследования может стать заполнение таблицы «Время и пространство в рассказе А.П.Чехова «Невеста». Для повышения качества выполнения задания целесообразно разделить учащихся на шесть групп (число групп определено количеством глав рассказа). Школьникам с низким уровнем познавательной активности можно предложить заполнить таблицу, в которой учителем сделана образцовая запись. Сильным ученикам достаточно дать чёткие указания по составлению. Можно предложить ребятам делать «памятки», которые будут содержать их собственные размышления по поводу соотношения времени и пространства на заданном промежутке текста. Эти примечания станут опорной точкой для работы в классе.

В качестве примера мы предлагаем часть таблицы, которая, предположительно, будет выглядеть так:

Работа в классе может быть организована следующим образом:

1.Сначала каждая группа сообщает свои предположения по поводу пространства рассказа «Невеста». При помощи учителя ребята должны прийти к выводу, что, невзирая на значимость категории пространства и на её непременную связь со временем, она в этом произведении не главная.

2. Вторым этапом работы может быть составление сводной таблицы «Типы времени в рассказе А.П.Чехова «Невеста». Опираясь на домашнее исследование, ученики должны найти в произведении приметы четырёх типов времени и при помощи учителя прийти выводам, что в рассказе есть «природное время»: 

а) время года: весна – лето – осень – зима («Прошла осень, за ней прошла зима. В мае после экзаменов она…поехала домой», «Он был всё такой же, как и прошлым летом…» и т.д.);

б) время суток: утро – день – вечер – ночь («…на другой день утром…», «Приехала Надя в полдень», «перед вечером приходил Андрей Андреич…», «А мысли были всё те же, что и в прошлую ночь …» и т.д.);

в) время, измеряемое часами и минутами: «Было уже часов десять вечера» – «Надя вышла в сад на минутку» - « …когда пробило двенадцать» – два часа ночи и т.д.

Смена «природного времени» влечёт к изменению пространства (природы), но это изменение внутри циклов, которые между собой очень похожи (утро бывает пасмурным, бывает ясным, но оно остаётся утром).

Также в рассказе есть «время биографическое», которое измеряется прошлым, настоящим и будущим героев: «Перед глазами Нади предстало всё её прошлое…», «Он десять лет назад кончил университет…», «Ей, Наде, было уже двадцать три года…», «…разворачивалось громадное, широкое будущее…» и т.д.

Ещё одним важным типом времени, характерным для этого произведения, является «психологическое время», которое существует только в восприятии людей и зависит от их внутреннего состояния: «Часы идут медленно. …всё ещё тянется утро», «Время шло быстро…», «Время летело…».

Не лишён рассказ и «событийного времени», но это чуть ли не пародия на него: ведь «события» в доме Шуминых – всенощная, обед, ужин и т.д. Наличие событийного времени («…после обеда…», «после ужина…», «…только что кончилась всенощная…») ярко подчёркивает отсутствие событийного ряда в жизни героев.

3. Мы считаем, что необходимо обратить внимание школьников на тот факт, что характеристика героя во многом определяется его отношением ко времени. Для Нины Ивановны, бабушки, Андрея Андреича, отца Андрея прошлое, настоящее и будущее равны; их время статично, и объяснение этому – в отсутствии деятельности.

Нине Ивановне жизнь представлялась «постоянным обменом веществ»; Андрей Андреич в своём безделье видел знамение времени. Отец Андрей произносил бессмысленные фразы на старославянском языке: «Отеческого дара расточив богатство, с бессмысленными скоты пасохся окаянный…». Речь героя и его жизнь – в давно прошедшем времени.

Саша обличает провинциальное общество, но сам, по большому счёту, ничем не отличается от его представителей: «Надя слышала это и в прошлом году…и знала, что иначе Саша рассуждать не может». Жизнь Александра Тимофеича не отличалась динамикой, он был не в силах изменить себя, но подталкивал к переменам других: «…всё сбиваю её, уговариваю… Хочу, чтобы жизнь свою перевернула».

Время Нади в доме бабушки тоже статично. Дни текут однообразно, но с шестнадцати лет девушке претит это однообразие. Выход она видит только в замужестве, о котором мечтала день и ночь вплоть до своих двадцати трёх лет. Но в преддверии свадьбы даже ночи для неё становятся такими же томительными и длинными, как дни. Героиня понимает, что замужество – это выход в «жизнь без перемены, без конца!» Отличие Нади от других героев рассказа в том, что она страстно желает преодолеть статичность времени.

4. Необходимо заострить внимание школьников на том, что преодоление статичности времени связано в этом рассказе с преодолением пространства комнаты Нади на втором этаже, всего дома Шуминых, новой квартиры на Московской улице, провинциального города и даже Москвы. Показательно, что Надя просила Сашу взять её с собой. Он же сказал: «Проводите меня до Москвы, а там вы одни поедете в Петербург». Москва всегда считалась городом, прочно связанным с традициями, статичным, а название молодой столицы России сопрягалось с ориентацией на Европу, с переменами, динамикой.

Таким образом, в рассказе время тесно связано с пространством: статичное время провинции и Москвы и динамичное время природы («..где-то под небом, над деревьями, далеко за городом, в полях и лесах развернулась своя весенняя жизнь…,недоступная пониманию слабого…человека») и Петербурга. Эти типы времени и пространства намеренно противопоставляются автором, и только Наде, героине последнего чеховского рассказа, удаётся преодолеть статичное пространство, изменить своё ощущение времени и добиться счастья.

Итак, время и пространство в рассказе А.П.Чехова «Невеста» тесно взаимосвязаны и являются очень важными характеристиками героев и их поступков. Пространство предстаёт как перемещение во времени: прошлое – провинциальный городок; настоящее – попытка вырваться из него; будущее – Петербург. В произведении можно выделить четыре типа времени: природное, психологическое, биографическое и событийное. Категория времени в рассказе выражает идею автора и приобретает ценностный оттенок: прошлое, статичное от безделья, – «плохо»; будущее, определяемое учёбой, деятельностью и свободой, – «хорошо». Таким образом, мы подводим учащихся к пониманию правомерности слов Лессинга о том, что в художественной литературе категория времени доминирует и определяет пространство.

Итоговым моментом урока должен стать вывод: хронотоп художественного произведения – категория, которая поддаётся лишь мысленному расчленению, но, становясь на позицию исследователя, всегда можно выявить, как идея автора влияет на распределение ролей между пространством и временем. К этому выводу могут привести старшеклассников исследовательские задания по рассказу А.П.Чехова «Невеста».

Итак, следует подчеркнуть, что проблема изучения хронотопа художественного произведения в школе является одной из наиболее сложных и «нелюбимых» учителями. Оптимальным решением этой проблемы мы считаем применение исследовательского метода в изучении литературы. Причём приоритетом, на наш взгляд, обладают домашние исследования учащихся, которые одним ученикам помогают сделать самостоятельные выводы по поставленной проблеме, а другим создают прочную базу для эффективной работы в классе. Школьное исследование, бесспорно, поможет ребятам увидеть, как живут эти далёкие от жизни и непонятные большинству литературоведческие категории, как они обретают смысл и как выражают идеи мастеров художественного слова.

Примечание

1Гуковский Г.А. Изучение литературного произведения в школе: Методологические очерки о методике. – М.; Л., 1966. – С. 262 – 263.

2Качурин М.Г. Организация исследовательской деятельности учащихся на уроках литературы: Книга для учителя. – М.: Просвещение, 1998. – С.12.

3Там же. С.3.

4Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе. – М., 1945.

Рассмотрим рассказ В.П.Астафьева «Капля». Рассказ входит в сборник «Царь - рыба», и считается всеми исследователями главой философской. Образ капли многозначен, многогранен, и поэтому всегда вызывает множество смысловых и изобразительных ассоциаций. Цель нашего занятия – определить понятие хронотопа (времени-пространства) в рассказе В.Астафьева и выразить его в видеомах.

2. Работа с текстом

Определим художественное пространство произведения (читаются фрагменты текста):

«Я коротал время возле поселка, на галечном мысу, названном Карасинкой - хранились здесь цистерны с совхозным горючим, отсюда название…», «И вот мы катим по Енисею к незнакомой речке Опарихе», «мне чем-то с устья приглянулась Опариха, главный заман в том, что людей на ней не бывает - труднопроходимая речка», «сразу крутой поворот, ниже которого речка подмыла берег, навалила кустов смородины, шипицы, всякого гибника, две старые осины и большую ель. Место - лучше не придумать!», «мы углубились по Опарихе. Тайга темнела, кедрач подступил вплотную,местами почти смыкаясь над речкой. Вода делалась шумной, по обмыскам и от весны оставшимся проточинам росла непролазная смородина, зеленый дедюльник, пучки-борщевники с комом багрово-синей килы на вершине вот-вот собирались раскрыться светлыми зонтами. Возле притемненного зарослями ключа, в тени и холодке цвели последним накалом жарки, везде уже осыпавшиеся, зато марьины коренья были в самой поре, кукушкины слезки, венерины башмачки, грушанка - сердечная травка - цвели повсюду, и по логам, где долго лежал снег, приморились ветреницы, хохлатки».

Таким образом, мы видим, что художественное пространство рассказа – это Сибирь, побережье Енисея, река Опариха, тайга.

- В чём особенность изображения тайги у Астафьева как художественного пространства? Учащиеся читают фрагменты из текста:

«В могучем завале, таком старом, вздыбленном, слоеном, что местами взошел на нем многородный ольховник, гнулся черемушник, клешнясто хватался за бревна, по-рачьи карабкался вверх узколистый краснотал и ник к воде смородинник. Речку испластало в клочья, из-под завала там и сям вылетали взъерошенные, скомканные потоки и поскорее сбегались вместе», «Хотя обдувья не было - так загустела тайга вокруг, по распадку угорело виляющей речки все же тянуло холодком, лица касалось едва ощутимое движение воздуха, скорее дыхание тайги, одурманенное доцветающей невдалеке черемухой, дудками дедюльников, марьиного корня и папоротников», «Нет, нельзя, пожалуй, назвать

туманами легкие, кисеей колышущиеся полосы. Это облегченное дыхание земли после парного дня, освобождение от давящей духоты, успокоение прохладой всего живого», «Лишь отблескивала в перекатах Опариха, катясь по пропаханной, вилючей бороздке к Енисею. Там она распластается по пологому берегу на рукава, проточины и обтрепанной метелкой станет почесывать бок грузного, силой налитого Енисея, несмело с ним заигрывая. Чуть приостановив себя на выдававшейся далеко белокаменной косе, взбурлив тяжелую воду, батюшко Енисей принимал в себя еще одну речушку, сплетал ее в клубок с другими светлыми речками, речушками…», «В глуби лесов угадывалось чье-то тайное дыхание, мягкие шаги. И в небе чудилось осмысленное, но тоже тайное движение облаков, а может быть, иных миров иль «ангелов крыла»…»

- Каковы особенности мифологического пространства? (Пространство наполнено легендами, сказаниями; тайга живёт, дышит)

- Какому другому пространству противопоставлена тайга?

( Пространству города – враждебному, воинственному миру)

- Что является центром художественного пространства рассказа? (Капля росы:«На заостренном конце продолговатого ивового листа набухла, созрела крупная капля и, тяжелой силой налитая, замерла, боясь обрушить мир своим падением»).

Определим художественное время рассказа (читаются фрагменты текста):

«Дома, в городской квартире, закиснув у батареи парового отопления, мечтаешь: будет весна, лето, я убреду в лес и там увижу такое, переживу разэтакое... Все мы, русские люди, до старости остаемся в чем-то ребятишками, вечно ждем подарков, сказочек, чего-то необыкновенного, согревающего, даже прожигающего душу, покрытую окалиной грубости, но в середке незащищенную, которая и в изношенном, истерзанном, старом теле часто ухитряется сохраняться в птенцовом пухе», «Так на фронте цепенел возле орудия боец с натянутым ремнем, ожидая голос команды, который сам по себе был только слабым человечьим голосом, но он повелевал страшной силой - огнем, в древности им обожествленным, затем обращенным в погибельный смерч. Когда-то с четверенек взнявшее человека до самого разумного из разумных существ, слово это сделалось его карающей десницей. «Огонь!» - не было и нет для меня среди известных мне слов слова ужасней и притягательней!», «…глядел на огонь, думал о больном брате, о подростке-сыне. Казались они мне малыми, всеми забытыми, спозаброшенными, нуждающимися в моей защите. Сын кончил девятый класс, был весь в костях, лопатки угловато оттопыривали куртку на спине, кожа на запястьях тонко натянута…», «Брат, хотя годами и мужик, двоих ребятишек нажил, всю тайгу и Енисей обшастал, Таймыра хватил, корпусом меньше моего сына-подростка. На шее позвонки орешками высыпали, руки в кистях тонкие, жидкие, спина осажена надсадой к крестцу, брюхо серпом, в крыльцах сутул, узок, но жилист…»

Таким образом, мы определили понятие «художественное время» – это воспоминания автора о войне - прошлое; настоящее – забота о сыне, брате; будущее – размышления о мире).

- Почему именно время ночи выбрано автором для философского осмысления жизни?

(Именно ночью возникают размышления о смерти, о бренности жизни, о смысле жизни; ночью открывается герою истинная сущность тайги)

- Что является центром художественного времени? (Капля росы: в одном миге сливаются прошлое, настоящее и будущее)

Художественное время, характеризующее таёжное пространство, названо у Астафьева вечностью. Обратимся к понятию хронотопа (термин).

- Что представляет собой хронотоп в рассказе В.П. Астафьева и в чём его идея? (Хронотоп - тайга – вечность, идея противостояния природы и цивилизации).

Проанализировав рассказ В.П.Астафьева, видим, что именно капля росы воплощает в себе данный хронотоп. Мы рассмотрели понятие хронотопа на примере словесного анализа. Можно ли представить это понятие с помощью современных изобразительных средств?

Литература:

Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Сб. — М.: Худ. лит., 1975.

Д. Локк в «Опыт о человеческом разуме» (1690 г.)

Флоренский П. А. «Обратная перспектива» (1919)

Флоренский П. А. «Анализ пространственности в художественно-изобразительных произведениях» (опубл. в 1982)

Лихачев Д.С. «Поэтика древнерусской литературы».

Качурин М.Г. Организация исследовательской деятельности учащихся на уроках литературы: Книга для учителя. – М.: Просвещение, 1998

Гуковский Г.А. Изучение литературного произведения в школе: Методологические очерки о методике. – М.; Л., 1966.

1 Там же. С. 214.

2 Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Эпос и роман. Спб., 2000. С. 217.

3 Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Эпос и роман. Спб., 2000. С. 219

4 Там же. С. 219.