Урок - проект: " Романы И.С.Тургенева как зеркало эпохи»
проект по литературе (10 класс) на тему

Урок - проект: " Романы И.С.Тургенева как зеркало эпохи»

Цель урока: презентовать готовый продукт учебного проекта по творчеству И. С. Тургенева на тему: " Романы И.С.Тургенева как зеркало эпохи»

Задачи урока:

Образовательные:

- прочитать и проанализировать романы И.С.Тургенева «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети»;

- изучить русскую историческую и общественную эпоху 50-х, 60-х годов XIX века;

- изучить критические и литературоведческие работы по данной проблеме.

- показать своеобразие тургеневских зеркал в романах «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети»;

- выявить своеобразие художественной системы тургеневских зеркал в романах «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети» и доказать, что  тургеневские зеркала  - это особое авторское видение мира явлений и человека в романах   И.С.Тургенева.

Развивающие: 

- развивать познавательный интерес школьников через метод исследовательских проектов;

 - формировать умение презентовать конечный исследовательский продукт, умение высказывать свои мысли связно и логично.

Воспитательные: 

- обеспечивать гуманистический характер обучения, приоритет общечеловеческих ценностей.  

Методы:

1. Аналитическое чтение романов И.С.Тургенева - «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети».
2. Изучение критической и литературоведческой литературы.
3. Исследование актуальности темы.
4. Поисковый.
5. Презентация итогового продукта учебного проекта.

Оборудование: компьютер, проектор, иллюстрации к романам И.С.Тургенева, классная доска, анкеты по рефлексии.

Ход урока

1. Вступительное слово учителя.

    Тема нашего сегодняшнего урока - " Романы И.С.Тургенева как зеркало эпохи». Сегодня мы постараемся обобщить полученные знания на предыдущих уроках.    Наш урок не совсем обычный. Это итог огромной работы, которую мы проводили в течение 2 учебных недель –   это реализация краткосрочного учебного проекта по романам И.С.Тургенева

    В процессе работы вы принимали активнейшее участие, и я думаю, вам очень хочется поделиться с результатами своей работы. Итак, дорогие мои исследователи, слово предоставляется вам.

2. Презентация учебного проекта " Романы И.С.Тургенева как зеркало эпохи» ( выступление проектной группы).

Паспорт проекта.

1. Название проекта - " Романы И.С.Тургенева как зеркало эпохи».

2. Руководитель проекта - учитель русского языка и литературы Стецкая Надежда Алексеевна.

3. Консультант проекта- учитель истории Казлаускас О.Н.

4. Учебный предмет, в рамках которого проводится работа по проекту – русская литература.

5. Учебные дисциплины, близкие к теме проекта – история.

6. Возраст учащихся, на которых рассчитан проект -16 -17 лет.

7. Состав проектной группы –учащиеся 10 класса, 18 человек.

8. Тип проекта – информационный, групповой, монопроект, краткосрочный.

9. Заказчик проекта - учитель русского языка и литературы Стецкая Н.А.

10. Цель проекта:

 - выявить своеобразие художественной системы тургеневских зеркал в романах «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети» и доказать, что  тургеневские зеркала - это особое видение мира явлений и человека  в романах И.С.Тургенева.

11. Задачи проекта:

1. Познакомиться с содержанием романов И.С.Тургенева «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», еще раз перечитать роман «Отцы и дети».  
2. Организовать поиск материала по теме проекта в литературе, словарях, СМИ, Интернете.
3. Создать рабочие группы по сбору и анализу материала.
4. Разработать план итогового продукта учебного проекта.
5. Развивать навыки самостоятельной исследовательской работы.

12. Вопросы проекта:

1. Являются ли романы И.С.Тургенева «Рудин», «Накануне», «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети» зеркалом русской исторической и общественной эпохи 50-х, 60-х годов XIX века.
2. Почему тургеневские зеркала в романах  можно назвать особым авторским  способом видения мира явлений и человека.

13. Необходимое оборудование - тексты романов И.С.Тургенева «Рудин», «Накануне», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», дополнительная справочная литература, выход в Интернет, компьютерный класс, принтер, бумага для оформления портфолио проекта.

14. Аннотация.

    Данный проект был разработан нами в рамках уроков по изучению творчества И.С.Тургенева. Тема исследования - " Романы И.С.Тургенева как зеркало эпохи» - выбрана не случайно. Первопричинами выбора именно данной темы стали ее актуальность и значимость. И.С.Тургенев принадлежит к числу писателей, внесших наиболее значительный вклад в развитие русской литературы второй половины XIX века. В ходе исследования учащимися было установлено, что  своеобразие художественной системы тургеневских зеркал в том, что мир в романах «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети» - это не только многообразная игра авторских зеркал, но и воплощение идей художника. И.С.Тургенев всегда был убежден, что литература помогает обществу осознать свои цели. Выражая мысли, чувства и чаяния современников, она запечатлевает и передает грядущим поколениям не только духовный опыт  эпохи, имеющий  непреходящую ценность, но и характеры людей, порожденные временем. Этим он близок  и нам,  читателям XXI века.   В ходе работы над проектом узнали много нового об  И.С.Тургеневе, его романах и героях, проводили сравнение  сегодняшней молодежи  с молодым поколением 19 века. Использовали следующие виды работы: анализ текстов, поиск материалов в дополнительных источниках, работа в сети Интернет, создание презентации, как готового продукта проекта, сбор материалов в портфолио проекта.

  Полезным оказалось и то, что много времени проводили у компьютера, закрепляя при этом навыки, полученные на уроках информатики.

15. Предполагаемые продукты проекта – компьютерная   презентация и портфолио проекта.

16.Этапы работы над учебным проектом:

Подготовительный этап: один урок (45 мин)

Выбор темы , цели и задач проекта (через проблемную ситуацию, беседу, анкетирование).

Определение количества участников, состава рабочих групп

         Плановые работы: вне уроков:

Определение источников информации;

Планирование способов сбора и анализа информации;

Планирование итогового продукта (формы представления результата);

Распределение обязанностей среди членов команды.

Исследовательская деятельность: 7 дней - вне уроков.

Сбор информации, решение промежуточных задач.

Основные формы работы: работа с текстом, интервью, поиск материалов в дополнительных источниках, работа в сети Интернет.

Результаты и выводы: пять дней - вне уроков

Анализ информации;

Формулировка выводов;

Оформление результата.

Представление готового продукта и оценка процесса работы : один урок (45 мин.)

Представление итогов учебного проекта.

Результаты нашей работы.

  Учитель:  Первый вопрос нашего учебного проекта звучит так: «Являются ли романы И.С.Тургенева «Рудин», «Накануне», «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети» зеркалом русской исторической и общественной эпохи 50-х, 60-х годов XIX века?

Учащиеся I группы представляют результаты своего исследования.

I группа изучила следующую литературу:

1. Вулис А.З. Литературные зеркала. - М.: Советский писатель, 1991.
2. Тургенев И.С. Рудин. Дворянское гнездо. Накануне. Отцы и дети. . - М.:  1983.
3. Винникова Г.Э. Тургенев и Россия, - М.: Советская Россия, 1971.
4. Тургенев И.С. Литературные и житейские воспоминания. - М.: Правда, 1987.        

Собранный и проанализированный  материал  I группы.

  Романы И.С.Тургенева «Рудин» (1856), «Дворянское гнездо» (1859), «Накануне» (1860), «Отцы и дети» (1862)  - зеркало эпохи 50-х - 60-х годов. В этом зеркале времени, как по часовой стрелке, только сменяются герои.  Время ставит перед ними новые задачи, которые они пытаются решить, но чаще всего вопросы остаются. И мы уже в  XXI веке снова вместе с тургеневскими героями ищем на них ответы.

  Писатель всегда удивительно верно чувствовал, чем живут люди его времени, что волнует их и движет ими. В своих романах художник стремился правдиво изобразить то, что его волновало.

  В своих воспоминаниях Тургенев по поводу романа «Дворянское гнездо» пишет: «Я - коренной, неисправимый западник, и нисколько этого не скрывал и не скрываю; однако я, несмотря на это, с особенным удовольствием вывел в лице Паншина (в «Дворянском гнезде») все комические и пошлые стороны западничества; я заставил славянофила Лаврецкого «разбить его на всех пунктах». Почему я это сделал - я, считающий славянофильское учение ложным и бесплодным ? Потому, что в данном случае - таким именно образом, по моим понятиям, сложилась жизнь, а я прежде всего хотел быть искренним и правдивым».

  Но критики 50-х - 60-х годов в зеркале тургеневских произведений пытались увидеть только то, что каждому хотелось, а чаще всего или идеологическую сторону романов, или , как считали критики и современники писателя,  искажающую авторским пером реальную действительность.

  Уже в XX веке  известный исследователь А.Вулис в своей книге «Литературные зеркала» пишет: «Попытки извлечь из зеркала идеологическую, назидательную, этическую пользу, возложить на него прикладные задачи предпринимаются в искусстве очень часто. <…>  Портретное полотно кисти прославленного живописца, фотография в семейном альбоме, тень на стене вряд ли кому захочется заявить, будто они фальсифицируют, искажают идею оптического отражения …»

  И.С. Тургенев не мог согласиться со многими обвинениями в свой адрес и считал, что его романы «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети»  - это художественная правда об эпохе 50-х - 60-х годов.

  Ведь именно в середине 1855 года стало столь необходимым подчеркнуть растерянность или несостоятельность передового дворянского интеллигента.  Чутко улавливая в эти годы все нюансы общественно - политической жизни страны, писатель очень остро почувствовал: обстоятельства складывались таким образом, что главным становился вопрос не о пользе, которую могли бы в эти годы принести «люди слова», а об ответственности всех перед своей страной. К этому момент «страшный урок» преподала России Крымская война.

  Атмосфера в стране все более накалялась. «Россия или должна пасть, - писал тогда Л.Н.Толстой, - или совершенно преобразиться». Все чувствовали, что Россия стояла на пороге очень важных переломных исторических событий. Взоры всех были тогда обращены к Севастополю, где в беспримерной героической борьбе русские солдаты держали оборону.  С огромным беспокойством следил за их борьбой и Тургенев. Как потрясающее событие воспринял он неожиданную смерть Николая I, умершего в самый разгар войны. Известно, что тогда смерть эта рассматривалась многими как самоубийство, вызванное признанием самим жестоким властелином полного краха всего того, на чем, по его убеждению, так незыблемо стояло тридцать лет при нем и должно стоять века владычество царей русских.

  И конечно, в такой критический для Росси момент Тургенев не мог не осудить лучших представителей дворянства, на которых еще так недавно возлагалось столько надежд, не мог не осудить их за растерянность перед необходимостью действовать,  за измену своему долгу. Вот почему писатель уделил отрицательным чертам своего героя наибольшее внимание.

  Всматриваясь в себя как в зеркало, Рудин - человек честный и правдивый, выносит себе беспощадный приговор, приговор тем более суровый, что причины своей беды герой видит в самом себе.

    Бывший друг Рудина Лежнев  поясняет, что несчастье Рудина в том, что «он России не знает». «Россия, - поясняет свою мысль Лежнев, без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает,  двойное горе тому, кто действительно без нее обходится!».

  Глубокий смысл был заключен в этих словах об опасности отрыва от Родины. И не могли не понять его те, кто любил Россию, к кому они были обращены. Не могли  не понять они тургеневского призыва - крепко встав на родную почву, познать нужды народа и направить свою деятельность на искоренение их причин. Но обращен  этот призыв был уже, конечно, не к людям рудинского типа - не с ними связывал теперь писатель свои надежды. Он знал - они лишены самого необходимого для полезной общественной деятельности, а поэтому были лишены и будущего. Однако при этом он учитывал теперь и то, что это была не их вина, а их беда, беда поколения, выросшего в страшные годы николаевских реакции, жертвой которой они стали.  Не их вина, а их судьба - горькая и тяжелая. Люди, воспитанные на умозрительной идеалистической философии и не знавшие своей страны, не могли преодолеть гнета самодержавия, закрывшего для них дорогу к большой политической деятельности.

  И Тургенев не винит Рудина, он стремится как можно полнее раскрыть то, что было в нем положительного, стремится доказать то, что и его деятельность, несмотря ни на что, все же приносила пользу. Ради этого Тургенев и меняет на  вновь написанных страницах отношение Лежнева к Рудину Лежнев в конце романа утверждает, что деятельность Рудина не бесплодна, «… кто вправе  сказать, - восклицает он, - что он не принесет, не принес уже пользы? Что его слова не заронили много добрых семян в молодые души, которым природа не отказала, как ему, в силе деятельности?»  Рудин всегда умел не только сдвинуть с места, но и не давал остановиться.

  В 1855 году Тургенев добивается все большей и большей обобщенности и исторической значимости образа Рудина - образа его первого героя, выведенного на арену общественной борьбы.  Писатель дает правдивую и полную  картину идейного движения этих лет и устанавливает его прогрессивное значение.

  Какую задачу преследует автор романа? Еще в конце лета 1855 года  очень тяжелая обстановка сложилась на фронтах войны. «А, нечего сказать, живем мы в невеселое время, - писал Тургенев 15 августа С.Т.Аскакову. Война растет, растет - и конца ей не видать, лучшие люди (бедный Нахимов) гибнут - болезни, неурожай, падежи - у коровы и лошади мрут, как мухи… Впереди еще пока никакого не видать просвету…» Пал Севастополь, и Тургенев писал тому же Аскакову: «…известно о Севастополе, полученное здесь вчера, лишило меня бодрости» Однако отчаяние первого момента вскоре прошло, и Тургенева, так же как и других, захватило наступившее вдруг пробуждение общественной активности. «Россия точно проснулась от летаргического сна … - очень верно писал об этом времени в своих воспоминаниях революционер - демократ Н.В.Шелгунов, - все чувствовали, что порвался какой - то нерв, что дорога к старому закрылась… после Севастополя  все очнулись, все стали думать и всеми овладело критическое настроение…»

  Тургенев понимал - пришло новое время, а с ним и новые задачи, которые Рудину выполнить было не под силу. Он видел - с новым временем на смену старому поколению борцов шло новое.

  И именно в этот период жизнь свела писателя с представителями новых сил. С весны 1855 года в редакции «Современника»  начал сотрудничать Н.Г.Чернышевский, затем и Н.А.Добролюбов. Сложно складывались их отношения, но Тургенев всегда сохранял большое уважение к Чернышевскому и Добролюбову.. В это же время автор «Рудина» писал С.Т.Аксакову: «… время, в которое мы живем, принадлежит к числу тех, которые повторяются слишком редко - и все люди мыслящие, любящие свою родину, должны желать сближения и духовного сообщения…»

  Все события, а также смерть Грановского - одного из лучших представителей дворянской интеллигенции 30-х - 40-х годов заставили Тургенева более чем когда - либо задуматься о прошлом, о судьбе уходившего поколения, заставили почувствовать необходимость дать ему всестороннюю оценку и, не ограничиваясь выяснением его роли в политической борьбе данного момента, подвести итог всей прошедшей его деятельности. Да, уходила целая эпоха - эпоха дворянского освободительного движения, и нужно было подвести итог очень многому.

  Указав на почву, которая исторически объясняла появление людей рудинского типа, на причины их неудач на общественном поприще, Тургенев сумел раскрыть и положительное значение деятельности Рудина для своего времени. Кроме того, углубление исторической основы, создание исторической перспективы способствовали также расширению проблематики, превращению психологической повести, посвященной изображению одного из типов дворянской интеллигенции, в сложный многоплановый социально - психологический роман о целой эпохе.

В 1859 - 1860 годах два сотрудника журнала «Современник» революционно - демократической критики считали более важным подчеркивать в рудинских типах не положительные, а отрицательные качества.

  И.С.Тургенев, вступая с ними в полемику, прибавляет к эпилогу новую концовку романа, в которой изобразил своего героя погибающим на одной из баррикад в революционном Париже.

 Таков героический конец жизни Рудина. По мысли писателя это должно было более подчеркнуть положительное историческое значение «русских людей культурного слоя».

  Уже в XX веке к роману И.С.Тургенева «Рудин» обратился А.М.Горький. Он дает следующую оценку главному герою: «Приняв во внимание все условия времени - и гнет правительства, и умственное бессилие общества, и отсутствие в массах крестьян сознания своих задач - мы должны будем признать, что мечтатель Рудин, по тем временам, был человек более полезный, чем практик - деятель.

  Мечтатель - он является пропагандистом идей революционных, он был критиком действительности, он, так сказать, пахал целину, а что по тому времени мог сделать практик?

Нет, Рудин лицо не жалкое, как принято к нему относиться, это несчастный человек, но - своевременный и сделавший не мало доброго».

Тургеневское зеркало в середине 50-х годов пытается отразить не симпатии и антипатии к тем или иным явлениям российской действительности, а дать свое видение тех проблем, которые назревали в обществе.

Накануне последнего года перед освобождением крестьян И.С.Тургенев пишет новый роман, в котором показывает  новых героев.

  Писатель так сформулировал  главную идею романа «Накануне»: «В основание моей повести положена мысль о необходимости созидательно - героических натур… для того, чтобы дело продвинулось вперед». Россия ждала появления сознательно - героических натур, то есть тех, кто, в отличие от Лизы из «Дворянского гнезда», уже вполне осознал, какого именно подвига ждала от них Родина.

Н.А.Добролюбов, посвятивший разбору романа «Накануне» специальную статью «Когда же придет настоящий день», дал классическое определение художественному дарованию Тургенева, увидев в нем писателя, чуткого к общественным проблемам. Критик отметил четкую расстановку в романе действующих лиц. Центральная героиня Елена Стахова стоит перед выбором, на место ее избранника претендуют молодой ученый, историк Берсенев, будущий художник, человек искусства Шубин, успешно начинающий служебную деятельность чиновник Курнатовский и, наконец, человек гражданского подвига, болгарский революционер Инсаров. Социально - бытовой сюжет романа осложняет символический подтекст: Елена Стахова показана как зеркало молодой России накануне предстоящих перемен. Кто нужнее ей сейчас: люди науки или искусства, государственные чиновники или героическте натуры, готовые на гражданский подвиг. Выбор Еленой Инсарова дает недвусмысленный ответ на этот вопрос.

Добролюбов заметил, что в Елене Стаховой «сказалась та смутная тоска по чем - то, та почти бессознательная, но неотразимая потребность новой жизни, новых людей, которая охватывает теперь все русское общество, и даже не одно только так называемое образованное».

И  Инсаров и Елена движимы высоким чувством патриотизма. Именно оно прежде всего заставило их откликнуться на общественную потребность живого дела. «Вы сейчас спрашивали меня, - говорит Инсаров Елене,- люблю ли я свою Родину? Что же другое можно любить на земле? Что одно неизменно, что выше всех сомнений?  Из этого мы видим, что вся жизнь героя полностью подчинена не личным, а патриотическим интересам. Все помыслы его направлены к одной цели - освободить Родину. Ничто не может сбить его с намеченного пути, заставить отступить. «Все обаяние Инсарова, - писал Добролюбов,- заключается в величии и святости той идеи, которой проникнуто все его существо. Елена, жаждущая деятельного добра, но не знающая, как его делать, мгновенно и глубоко поражается, еще не видевши Инсарова, рассказом о его замыслах. «Освободить свою родину, - говорит она, - эти слова и выговорить страшно - так они велики!»  И она чувствует, что слово ее сердца найдено, что она удовлетворена, что выше этой цели нельзя поставить себе и что на всю ее жизнь, на всю ее будущность достанет деятельного содержания, если только она пойдет за этим человеком. И она старается всмотреться в него, ей хочется проникнуть в его душу, разделить его мечты, войти в подробности его планов. Елене нравится в нем ясность и определенность стремлений, спокойствие и твердость души, могучесть замысла, и она скоро сама сделается зеркалом той идеи, которая его воодушевляет. «Когда он говорит о своей  родине, - пишет она в своем  дневнике, -он растет, растет, и лицо его хорошеет, и голос, как сталь, и нет, кажется, тогда на свете такого человека, перед кем бы он глаза  опустил. И он не только говорит, он делает и будет делать…»

В этом романе патриотизм становится главной его темой, а любовь к Родине, готовность и способность служить ей - основным критерием при оценке героев.

Н.А.Добролюбов, анализируя роман «Накануне», пришел к выводу о необходимости революционной борьбы в России с «внутренними турками», то есть со всем самодержавно - крепостническим укладом жизни. В своей статье Добролюбов говорил о близости дня, когда в России появятся новые люди, русские Инсаровы, способные приняться за дело, а поэтому особенно высоко он ценил образ главной героини романа - Елены.

Однако с революционными выводами Добролюбова, сделанными им в этой статье, Тургенев не захотел согласиться: более чем когда - либо он в надеялся на правительственные реформы, «сверху» и считал одним из условий их проведения объединение всех патриотических сил общества, независимо от их социального положения. Тургенев воплотил в главном герое романа свой идеал общественного деятеля, ратующего за такое объединение. В этом смысле особенно характерны слова Инсарова: «Последний мужик, последний нищий в Болгарии и я - мы желаем одного и того же. У всех у нас одна цель. Поймите, какую это дает уверенность и крепость. Так писатель полемизировал тогда с революционными демократами, призывавшими к размежеванию с дворянскими либералами.

Отношения Тургенева и революционных демократов были сложными и противоречивыми. Писатель часто спорил и не соглашался с ними. И в то же время он уважал их и признавал их деятельность полезной.  А революционные демократы, их критика всегда оказывали очень большое влияние на развитие мировоззрения и творчества Тургенева. Именно критика, которой Добролюбов в своей статье «Когда же придет настоящий день?» подверг дворянских либералов подтолкнула писателя к написанию следующего романа - «Отцы т дети», где Тургенев обращается к изображению очень сложных общественных процессов того времени.

Роман И.С.Тургенева «Отцы и дети» был опубликован в 1862 году. Здесь писателю удалось поднять глубокие политические, философские и эстетические проблемы, запечатлеть реальные жизненные конфликты, отразить как в зеркале  суть идейной борьбы между основными силами в России конца 50-х - начала 60-х годов XIX века.

В то время самым животрепещущим был вопрос об отмене крепостного пава. В ходе подготовки реформы 1861 года четко выявились противоположные позиции либералов - дворян и революционных демократов - разночинцев. Революционные демократы Чернышевский и Добролюбов ясно видели крепостнический характер готовящейся реформы. Прибегая к эзоповскому языку, они писали о революционной ситуации в России, призывали русский народ к «решительному делу». Либералы, напротив, возлагали надежды на реформы. Подобным образом смотрел на реформы и Тургенев.

По убеждениям Тургенев был сторонником постепенного преобразования России. Противник всяких общественных взрывов, он не верил в перспективность идей революционной демократии. Но повседневные жизненные наблюдения убеждали его, что демократы - большая сила, проявившая себя во многих областях общественной деятельности. И как художник, откликавшийся на все крупные события современной ему эпохи, Тургенев почувствовал необходимость создать образ нового героя, способного сменить пассивных дворянских интеллигентов типа Рудина и Лаврецкого, время которых прошло. Такого нового героя - человека демократических убеждений, материалиста - естественника писатель поставил в центре романа «Отцы и дети» и стремился изобразить его существенные черты с предельной объективностью.

 «Я чувствовал тогда, - вспоминал позднее Тургенев,- что народилось что-то  новое; я видел новых людей, но представить, как будут действовать, что из них выйдет, - я не мог. Мне оставалось или совсем молчать, или написать только то, что я знаю. Я выбрал последнее».

В статье «По поводу «Отцов и детей» Тургенев рассказывает: «…в основание главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача.  (Он умер незадолго до 1860 года.) В этом замечательном человеке воплотилось  - на моих глазах - то едва народившееся, еще бродившее начало, которое потом получило название нигилизма. Впечатление, произведенное на меня этой личностью, было очень сильно и в то же время не совсем ясно: я, на первых порах, сам не мог хорошенько отдать себе в нем отчета - и напряженно прислушивался и приглядывался ко всему, что меня окружало, как бы желая поверить правдивость собственных ощущений. Меня смущал следующий факт: ни в одном произведении нашей литературы я даже намека не встречал на то, что мне чудилось повсюду…»

Тургенев утверждал, что в романе «Отцы и дети» он прежде всего заботился о правде жизни.  Она становилась основой произведения художника, а живое лицо - исходной точкой для создания образа.

Но встреча с «живым человеком» никогда не приводила писателя к простому натуралистическому копированию. «Не то, что я копирую действительные эпизоды или живые личности,- говорил Тургенев,- нет, но эти сцены и личности дают мне сырой материал для художественных построений». ( И.С.Тургенев в воспоминаниях… - М., 1969. - Т.2. -С. 355). Тургенев руководствовался конкретными наблюдениями над фактами жизни, но он и здесь не копировал действительные эпизоды, не создавал героев по принципу простого слепка. Конечно, в работе над Базаровым писатель заимствовал определенные черты у Чернышевского и Добролюбова, еще более у Писарева. Тургенев многое в русском нигилизме предугадал, например, писаревское «разрушение эстетики». Однако полных Базаровых в России 60-х годов не существовало. Работая над характером Базарова, писатель создавал образ в жизни не существовавшего, но в идеале возможного и потому живого.

Пушкин говорил о необходимости судить писателя по законам, им самим над собою признанным. В отношении к роману Тургенева этот принцип нарушался. Современная писателю критика, не учитывая природы конфликта, сбивалась к односторонности. Демократы обращали внимание на слабые стороны «аристократии» и утверждали, что Тургенев выпорол «отцов». При оценке характера главного героя романа  Базарова, произошел раскол в самой революционной демократии. Критик Антонович назвал главного героя романа карикатурой на молодое поколение. В «Современнике» ходили слухи, что Тургенев готовит отмщение Добролюбову. Писарев заметил только правду базаровских суждений. Единства не было и в лагере «отцов». Тургенева упрекали в идеализации русских отрицателей.

  Тургенев так радовался, что сумел  разглядеть и представить новый тип, появившийся в русской жизни. А на него обрушились и «отцы»  - за симпатию к Базарову, и «дети» - за то, что у Базарова руки красные, сигарки вонючие, о взгляды иногда довольно дикие. И те, и другие, увидев себя в зеркале романа, остались недовольны. Хотя известно,  что «неча на зеркало пенять, коли рожа крива», как предупреждал  Гоголь.

  Тургенев писал роман с тайной надеждой, что его произведение послужит делу сплочения и объединения общественных сил России. Но этого не случилось. Особенно его огорчило то, что и молодое поколение обвинило его  во всех мыслимых и немыслимых грехах. Зеркало романа повернулось и к самому художнику: «Пилюля горька - а проглотить ее нужно…».

  Когда летом 1862 года писатель оказался в Петербурге во время  знаменитых, страшных пожаров, одна из светских дам, встретившая Тургенева на Невском проспекте, укоризненно сказала: «Смотрите, что творят ваши нигилисты - жгут Петербург!»

  Таким образом, в XIX веке очень часто получалось так, что русская литература шла впереди реальности, и многие события случались вначале на страницах книг, а потом уже как в зеркале отражались в действительности. Пишет И.С.Тургенев роман «Отцы и дети», и вдруг все понимают, что вокруг сплошные нигилисты.  А как будто до этого такого знания не было. Когда в мае 1862 года в Петербурге жгут лавки, и неведомо, кто это сделал, Тургеневу идут  письма: «Это ваши нигилисты, они безбожники, они научились от Вас и теперь жгут Петербург!» Мог ли что - то возразить художник?  Да и нужно ли было это делать?  Художник всегда изображал только то, что хорошо чувствовал и видел.

Вывод:

Романы И.С.Тургенева «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети» отразили историческую и общественную обстановку России 50-х - 60-х годов XIX века. Данные произведения стали зеркалом этой эпохи. В романах Тургенева отражены противоречия и переломы исторического развития России, сложное движение общественного и художественного сознания. Такое пристальное внимание к путям истории и общественной мысли во многом обусловило новаторскую роль Тургенева в развитии русского реализма, своеобразие его творчества. Одно из отличительных свойств многогранного таланта Тургенева — чувство нового, способность улавливать нарождающиеся тенденции, проблемы и типы общественной действительности, многие из которых стали воплощением явлений исторически значительных. На эту черту его дарования обращали внимание многие писатели и критики — Белинский, Некрасов, Л. Толстой, Достоевский. «Мы можем сказать смело, — писал Добролюбов, — что уже если г. Тургенев тронул какой-нибудь вопрос в своей повести, если он изобразил какую-либо сторону общественных отношений, то это служит ручательством за то, что вопрос этот действительно поднимается или поднимется скоро в сознании образованного общества, что эта новая сторона жизни начинает выдвигаться и скоро выкажется ярко перед глазами всех».

Учитель:

 Второй вопрос исследования звучал так: «Почему тургеневские зеркала в романах  можно назвать особым авторским  способом видения мира явлений и человека?»  

Учащиеся  II группы представляют результаты своего исследования.

II группа изучила следующую литературу:

1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.:1963
2. Бахтин М.М. Собрание сочинений в семи томах. - М.: 1997
3. Винникова Г.Э. Тургенев и Россия, - М.: Советская Россия, 1971
4. Лебедев Ю.В. Тургенев.  - М.: Молодая гвардия, 1990
5. Маркович В.М. Человек в романах И.С.Тургенева. - Л, 1975
6. Пустовойт  П.Г. Роман И.С.Тургенева «Отцы и дети». - М.: 1991
7. Тургенев И.С. Рудин. Дворянское гнездо. Накануне. Отцы и дети . - М.:  1983
8. Тургенев И.С. Литературные и житейские воспоминания. - М.: Правда, 1987
9. Тургенев без глянца; [ сост.вступ. ст. П.Фокина]. - СПб.: Амфора, 2009
10. Тургенев в школе: Пособие для учителей  / Сост Т.Ф.Курдюмова,  - М.: Просвещение,1981
11. Троицкий В.Ю. Книга поколений.  - М.: Книга, 1979
12. Художественная литература, 1983
13. Русская литература: 10 кл.  Хрестоматия историко - литературных материалов / Сост. Каплан И.Е, Пинаев М.Т., - М.: Просвещение, 1993

Собранный и проанализированный материал.

   Основной принцип в художественной системе И.С.Тургенева (в романах 50-х - 60-х годов) - это «принцип зеркала» -  особый способ видения мира явлений и человека.

  Исследователи отмечают, что  в тургеневских романах этот принцип организует все возможные отношения между человеком и человеком, человеком и миром. Чаще всего в его произведениях  герои отражаются друг в друге, становясь двойниками.

   В романе «Рудин» персонажи - точно система зеркал, отражающих по-своему образ главного героя. В первый вечер в доме Дарьи Ласунской, рассуждая о значении и ценности высокоразвитой личности, готовой отдать себя служению людям, Рудин находит среди своих слушателей двоих молодых людей, воспринимающих его слова как откровение, призыв к новой жизни. Одним из слушателей оказывается дочь хозяйки - Наталья, давно ищущая ответа на вопрос, зачем жить. «Она жадно внимала его речам, она старалась вникнуть в их значение: она повергала на суд его свои мысли, свои сомнения; он был ее наставником, ее вождем». Наталья охвачена неясным ей самой чувством. Другим слушателем был Басистов, который смотрит на Рудина как на учителя с восторженным обожанием. Александра Павловна простодушно ахает и удивляется «необыкновенному уму Рудина». Волынцев отдает ему должное и предчувствует в нем соперника. Дарья Ласунская тщеславится «своей находкой», а ее приживал Пандалевский на свой лад оценивает способности Рудина - «очень ловкий человек!». Озлоблен и не принимает достоинств Рудина один Пигасов - от зависти и обиды за свое поражение в споре. В «двойниках» главного героя умножаются сильные и слабые стороны главного героя.

  У Тургенева есть двойник не только другого героя, но двойник главной художественной мысли романа. Таким двойником является музыкант Лемм в романе «Дворянское гнездо». Параллельно с трагической историей любви Лаврецкого и Лизы протекает рассказ о трагической судьбе одинокого, печального романтика, музыканта Лемма и его музыки. И музыка одинокого немца, и самая его жизнь — словно эхо жизни и любви главных героев.   Трудно складываются у Лаврецкого отношения с Лизой, трудно складываются у Лемма слова и мелодия нового произведения. С Лаврецким Лемм говорит “о музыке и о Лизе, потом опять о музыке”. “Звёзды, чистые звёзды, любовь, — шептал старик. «Любовь», — повторил про себя Лаврецкий, задумался, и тяжело стало у него на душе”.  Несбыточными мечтаниями ощущает Лаврецкий свои думы о Лизе. “Пустые мечтания, — вторит ему Лемм. — Не сложится его песня, ибо он не поэт”. “И я не поэт”, -  повторяет за Леммом Лаврецкий. Бледнеют звёзды на небе, соловей поёт “свою последнюю предрассветную песнь”. Вспоминает Лаврецкий глаза Лизы. “«Чистая девушка... чистые звёзды», — шепчет он”. А в соседней комнате Лемму кажется, что “небывалая, сладкая мелодия собиралась посетить его”. Лаврецкий засыпает с улыбкой, может быть, и его посетит светлая радость любви? Но не посещает Лемма его мелодия. “Не поэт и не музыкант, — шепчет он в отчаянии”. Но вот ночь счастливого свидания, объяснения. Лаврецкий целует Лизу. Кажется, что победная песня любви пролилась над миром. Влюблённый, восторженный Лаврецкий готов оставить сомнения, поверить, что исчезнет “тёмный призрак”. “Вдруг ему почудилось, что в воздухе над его головой разлились какие-то дивные, торжествующие звуки... в них, казалось, говорило и пело всё его счастье”. Величественный, преобразившийся Лемм встретил Лаврецкого в комнате. “Старик бросил на него орлиный взор, постучал рукой по груди и проговорил, не спеша, на родном своём языке: «Это сделал я, ибо я — великий музыкант»”. Одинокий неудачник превратился вдруг в озарённого величием гения, “бедная комнатка казалась святилищем, и высоко, и вдохновенно поднималась в серебристой полутьме голова старика”. Но раздастся над головой героя книги удар рока: вместо этой вдохновенной мелодии зазвучат в гостиных дуэты пустого карьериста и дилетанта Паншина и наглой, развращённой жены Лаврецкого, прибывшей из Франции. Навсегда уйдёт в монастырь Лиза, в одиночестве встречает идущую старость Лаврецкий. И всё это словно отразится в судьбе Лемма. “Всё умерло, и мы умерли”, — говорит он Лаврецкому. В эпилоге известно, что Лемм умер. А музыка? Осталась ли она? “Едва ли”, — отвечают Лаврецкому. Отзвенела жизнь. И отзвучало её эхо.

  Зачем нужен был Тургеневу этот странный одинокий немец с его печальной судьбой? Зачем сквозь повесть о двух русских людях прошёл этот странный двойник и словно пронёс зеркало их судьбы? “ Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно указать — и пройти мимо”. Может быть, в этих печальных и тоже похожих на эхо тургеневских вопросах, венчающих роман, и заключается объяснение того, почему этот странный художник так любит без конца удваивать и удваивать изображение предметов? Жизнь, играющая всеми гранями во всех зеркалах, кажется ему единственным, наиболее правдивым ответом на вековечные и неразрешимые вопросы.

  В романе «Накануне художник Шубин показывает своему другу два скульптурных портрета Инсарова. На одном из них выражение: “славное: честное, благородное, и смелое.  На другом “молодой болгар был представлен бараном, поднявшимся на задние ножки и склоняющим рога для удара. Тупая важность, задор, упрямство, неловкость, ограниченность так и отпечатались на физиономи” того же героя. Про первый портрет сказано: “черты лица были схвачены верно... до малейшей подробности”. Однако и про второй говорится: “сходство было... поразительно”. Какое изображение более истинно? К таким вопросам часто обращались критики и читатели  в XIX веке.

  Тургеневские зеркала играют многоликими изображениями одних и тех же явлений, перебрасывают это изображение друг другу, по-разному дробят его, отражают с разных сторон и, как кажется читателю, по-разному искажают его.  Писарев считал, что “зеркало” тургеневского романа «Отцы и дети» немного изменило цвета, но верно ухватило черты, идеи, стремления молодого поколения. В  Базарове молодое поколение, говорит он, может узнать себя, “несмотря на погрешности зеркала” (Писарев Д.И. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 2. С. 7). Современнику Писарева Антоновичу роман Тургенева представился царством кривых зеркал. Базарова увидел он отвратительным уродом “с крошечной головой и гигантским ртом, с маленьким лицом и пребольшущим носом”.

  Не потому ли так любил Тургенев Шекспира, что у английского поэта рядом с королём идёт шут  - его двойник, его пародия, а может быть, его обнажённая суть. Рядом с Базаровым движется его тень, его смешная пародия  - Аркадий. Он тоже разваливается в кресле, как Базаров.  “Нежная душа, размазня”, он пыжится и произносит прямо-таки  базаровские слова: “Мы ломаем, потому что мы — сила”. Впрочем, отыграв в романе свою роль двойников, он в конце перестанет “ломать” дворянские гнёзда, а напротив, начнёт вить своё очень уютное гнёздышко.

   В другом месте на сцену, словно чёртик из-под лавки, выскочит “человек небольшого роста, в славянофильской венгерке” - базаровский шут, базаровсий двойник - Ситников. И базаровское суровое, критическое отношение к миру превратится в нелепую клоунаду. К примеру, сдержанное базаровское “И чему же я буду верить? Скажут мне дело, я соглашусь” превратится у первого двойника в напыщенное: “Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаём авторитетов”, а у второго -  обернётся дурашливым репетиловским водевилем: “Поверите ли... что когда при мне Евгений Васильевич в первый раз сказал, что не должно признавать авторитетов, я почувствовал такой восторг... словно прозрел!”. И наконец, третий раз эта мысль появится уже вовсе в буффонадном наряде. Сквозь пары шампанского наперебой с Кукшиной (женский вариант двойника базаровщины) захмелевший Ситников вопит: “Долой авторитеты!” Нелепость этой сцены усугубляется тем, что авторитеты он отрицает “в присутствии человека, перед которым раболепствовал”. Нигилистические взгляды Базарова на брак забавно материализуются в образ эмансипе Кукшиной.

   В финале романа, прежде чем перейти к последним строкам о могиле, в которой сокрылось “страстное, грешное, бунтующее сердце” великого нигилиста, автор повествует о двух “продолжателях” “дела” Базарова: о Кукшиной, что якшается с “химиками”, не умеющими отличить кислород от азота, и Ситникове, которого кто-то побил и которого собственная жена считает “дурачком... и литератором”. Так комедийные шуты сопровождают трагическую фигуру Базарова до самого конца.

   А начинается этот грустный роман описанием забавной фигурки человека, открывающего галерею тургеневских шутов. Предваряя появление перед читателем сына нового поколения в балахоне с кистями, автор описывает щекастого малого с тусклыми глазами, “в котором всё: и бирюзовая серёжка в ухе, и напомаженные разноцветные волосы, и учтивые телодвижения — словом, всё изобличало человека новейшего, усовершенствованного поколения”. Это безмерно глупый слуга Николая Петровича — Пётр. Впрочем, разве для Кукшиных - Ситниковых не являются современные идеи той же серёжкой в ухе да раскрашенным разноцветным париком? Всё усовершенствование Петра заключается в том, что он разучился отвечать по-человечески на вопросы, а умеет лишь “снисходительно ответствовать”. В эпилоге же про него сказано, что “он совсем окоченел от глупости и важности”, вовсе отучился нормально произносить слова, говорит теперь “обюспючун” вместо обеспечен. Однако любопытно отметить, что Пётр больше всех слуг привязался к Базарову и рыдает у него на плече, когда тот отъезжает. Он “секундант” на дуэли Базарова. Он связан с главным героем какой -то стороной. Пётр также двойник своего господина — Николая Петровича Кирсанова. Спешит за бегущим временем “хроменький” Николай Петрович. Не отстаёт от века и его слуга Пётр.

  В романе двоится буквально всё. Стремящегося быть современным барина пародирует его столь же модернизированный слуга. Двойником застывшего, оставшегося в прошлом Павла Петровича является верный лакей Прокофьич. Павел Петрович предан идее аристократизма. “Прокофьич, по-своему, был аристократ не хуже Павла Петровича”. Павел Петрович называет Базарова “шарлатаном”, “болваном”, “лекаришкой”, “семинарской крысой”. Прокофьич называет его “прощелыгой”, “живодёром”, “свиньёй в кусте”. Одинакова их реакция на Базарова. При первом его появлении Прокофьич облобызал ручку Аркадия, к Базарову же не только не подошёл, но, напротив, “поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за спину”. Затем автор рисует аналогичную картину: Павел Петрович облобызался с Аркадием. Будучи же представлен Базарову, он лишь слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже “положил её обратно в карман.  Павел Петрович поцеловал Аркадия, потом слегка улыбнулся, потом поклонился и тоже спрятал руку. Оба героя чтят старинные ритуалы дворянской жизни. Оба строги в одежде. На Павле Петровиче то тёмный английский сьют, то изящный утренний английский костюм. На Прокофьиче то “коричневый фрак с медными пуговицами”, то “чёрный фрак и белые перчатки”. Какой-либо галстучек непременно красуется на шее Павла Петровича. У Прокофьича “розовый платочек на шее”. Отзвуком, отсветом, удвоением живёт всё время авторская мысль. Не одна, а две сестры ждут своей судьбы в имении Одинцовой. Не один, а два отца ждут своих сыновей в романе, где в центре стоит проблема отцов и детей. Мысль эта ещё раз удваивается, когда в воспоминаниях Николая Петровича возникает рядом со сценой жестокого спора с детьми образ другого спора людей другого поколения. Тогда Николай Петрович заявил своей матери: “...вы... меня понять не можете; мы... принадлежим к двум различным поколениям”, “...теперь настала наша очередь”,— думает он.

    Рядом с центральным спором — спором  “отцов”- автократов, либералов с “детьми”- разночинцами, демократами — возникает вечная проблема смены поколений. Решение её вновь двоится у Тургенева: Базаровы — отец и сын, Кирсановы - отец и сын. Повествование о социальном конфликте автор опять разветвляет на два русла: Павел Кирсанов и молодые, Николай Кирсанов и молодые. Тут естественными двойниками являются родные братья — Павел и Николай Кирсановы.

  Два решения получит единая тема “отставного человека”, чья “песенка спета”. Для одного из братьев эта печальная лебединая песня возникнет на первых страницах романа. Он сразу признает неизбежность торжества новой силы: “Да что, брат, я сам начинаю думать, что она точно спета” ;“...видно, пора гроб заказывать и ручки складывать крестом”. Другой брат, верный рыцарь старины, пытается вначале трубить в рог, звать новое на бой: “Ну, я так скоро не сдамся... У нас ещё будет схватка с этим лекарем, я это предчувствую”. Предчувствовать вовсе не надо. Он сам беспрерывно атакует Базарова. И лишь в конце, потерпев полное поражение, запоёт ту же “песенку”: “Нет, милый брат, полно нам ломаться и думать о свете: мы люди уже старые и смирные...”.

  Противоположно отношение братьев-двойников к идеям нового века. Павел Петрович ушёл в своё время, окаменел в нём и ничего не желает знать о новом. Новое дурно тем, что ново, тем, что покушается на законы старины, которыми жив он. Николай Петрович, напротив, пытается понять и новых людей, и новые веяния. Он гордится тем, что его “во всей губернии красным величают”. Он учится, читает, пытается вести хозяйство на новый лад. Жестокая ирония в том, что он, “хроменький”, пытается угнаться за бегущим веком, за легконогой юностью.

   В плане идеи двойничества необычайно интересен образ Фенечки. Не совсем даже понятно, почему эта милая, простенькая мещаночка в некотором смысле занимает центральное, узловое место в романе. Её сюжетная линия пересекается с линиями всех главных героев. Может быть потому, что здесь нет героических женских натур.

  Одинцова холодна, эгоистична, равнодушна. Героиня Павла Петровича хоть и овеяна некой тайной, но это взбалмошная светская кокетка. Главное же в том, что её образ, так сказать, “внесценический” — описана она бегло, кратко, сюжет её жизни на втором плане. Про жену Николая Петровича брошено автором весьма иронично, что это была, “как говорится, развитая девица”: “читала серьёзные статьи в отделе «Наука»”, а после свадьбы “сажала цветы и наблюдала за птичным двором”. Нечто напоминающее мамашу Ларину, с тем лишь преимуществом, что она и после свадьбы не вовсе покинула лоно культуры, а пела с мужем дуэты и читала книги.

  Мило чирикают в лад, свивая гнёздышко, Аркадий с Катенькой. Фенечка как-то замещает этот вакуум или, скорее, воплощает его. Она проходит по книге, как некая “тень тени”. Причём в реальности Фенечка дана как существо ясное, трезвое, совсем неромантичное. Автор подчёркивает всё время лишь её физические свойства, совершенно лишая её какого бы то ни было духовного начала (белая, как молоко, рука, свежий румянец и тому подобное). Однако несмотря на это каждый из героев видит в ней что-то своё. Она является двойником первой жены Николая Петровича. Описания обеих героинь и восприятие их Николаем Петровичем так похожи, что кажется, порой могли бы заместить друг друга. Про Фенечку сказано: “чистое, нежное... лицо”, “невинные, слегка раскрытые губы”, “жемчужные зубки”;  про Марию — “невинно-пытливый взгляд” и “туго закрученная коса над детской шейкой”. “Взглянула на него, приняла серьёзный вид и покраснела”  - сказано также про Марию, но могло бы быть сказано про Фенечку (“покраснела” — обычное для неё состояние). И хотя Фенечка неграмотна и пишет “кружовник”,  но главное в обеих героинях - тихая нежность и хозяйственные заботы.

   Для Павла Петровича Фенечка -   некое воплощение княгини Р. Два образа в его сознании до странности сливаются. Прямо за словами Павла Петровича брату: “А не правда ли, Николай, в Фенечке есть что-то общее с Нелли?”  - следует: “Ах, как я люблю это пустое существо! — простонал Павел Петрович, тоскливо закидывая руки за голову. - Я не потерплю, чтобы какой-нибудь наглец посмел коснуться...  - шептал он несколько мгновений спустя”. Последние слова явно о Фенечке. Это видно и из дальнейшего: “Николай Петрович только вздохнул: он и не подозревал, к кому относились эти слова”. Вернее, не сомневался, что к Нелли  -  княгине Р. О ком же это: “как я люблю”? Ведь Павел Кирсанов до конца остался верен своей таинственной княгине, своему прошлому

  Для постижения таинственных глубин человеческих взаимоотношений, связей, характеров Тургеневу непременно необходимо, чтобы аристократ отразился в лакее, чтобы светская красавица обернулась провинциальной простушкой. Фенечка для Николая Петровича, живущего сегодняшними чувствами, - реальное повторение его счастья. Для Павла Петровича, живущего грёзой былого, она и воплощает некую тень былого. А для Базарова? С Базаровым же всё по-другому. Фенечка никак не занимает равного с Одинцовой места в сердце Базарова. Но зато она словно бы задевает какую-то другую, причём светлую половину его существа. Именно светлую, потому что чувство его к Одинцовой нарисовано Тургеневым в тёмных тонах. Базаров с ней всё время угрюм, напряжён.  Само признание Базарова Одинцовой нарисовано не как торжествующая песнь любви, не как светлое озарение, в описании которых Тургенев непревзойдённый мастер, — “это страсть в нём билась, сильная и тяжёлая страсть, похожая на злобу и, может быть, сродни ей”.

   Одинцова же видит, наблюдая себя, “даже не бездну, а пустоту... или безобразие”. Лексикон и тон их разговоров какой-то жёсткий, смертельный. Сатанинская гордость Базарова натолкнулась на “пустоту... или безобразие”. Страсть его демоническая, опустошающая. Единственный поцелуй, который подарит Одинцова Базарову в конце, — не символ жизни, а печать смерти: “Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет”. Во всём же образе Фенечки подчёркивается автором начало светлое, ангельское, сияющее. “Фенечке нравился Базаров, — пишет Тургенев, — и она ему нравилась. Даже лицо его изменялось, когда он с ней разговаривал: оно принимало выражение ясное, почти доброе, и к его обычной небрежности примешивалась какая-то шутливая внимательность”.

   Образ Фенечки — некая тень тени. Может быть, именно потому, что она такая светлая, немногословная, по-женски отражающая, зеркальная, она и даёт возможность видеть двум главным героям тень умершей возлюбленной, а третьему  - тень несбывшегося, светлого счастья. И опять любопытно, что, подарив Базарову милую дружбу этой героини, Тургенев тут же удваивает изображение иронической пародией. Во взаимоотношениях Фенечки с Базаровым двойником становится Дуняша, которая вздыхает о “бесчувственном” человеке. Базаров, сам того не подозревая, сделался жестоким тираном её души”. В центре всего повествования стоят двойники-антиподы — Павел Кирсанов и Евгений Базаров. Есть разница между понятиями “разные” и “противоположные”. “Разные” -   это несопоставимые, разнородные. Противоположные могут быть очень схожи, схожи, как обратное, зеркальное изображение. Это сходство героев сразу было отмечено Писаревым. Отнеся Павла Петровича к печоринскому типу, критик пишет: “Печорины (то есть Павлы Кирсановы) и Базаровы выделываются из одного материала”. “Печорины и Базаровы совершенно непохожи друг на друга по характеру своей деятельности, но они совершенно сходны между собою по типическим особенностям натуры: и те, и другие — очень умные и вполне последовательные эгоисты, и те, и другие выбирают себе из жизни всё, что в данную минуту можно выбрать самого лучшего, и, набравши себе столько наслаждений, сколько возможно добыть и сколько способен вместить человеческий организм, оба остаются неудовлетворёнными, потому что жадность их непомерна, а также и потому, что современная жизнь вообще не очень богата наслаждениями”.

  Критик сразу ощутил подобие, сходство, одинаковость “материала”, из которого созданы герои-двойники. Один -   потомственный дворянин. Другой  - из народа (“дед землю пахал”). Павел Кирсанов — генеральский сынок (богач), Базаров — сын полкового лекаря (бедняк). Облик Кирсанова — “изящный и породистый”; черты лица являют “следы красоты замечательной”. Волосы отливают блеском серебра. Если, так сказать, в геометрии форм тут господствуют плавные, закруглённые линии (“гибкий стан, продолговатые глаза” и прочее), то облик Базарова — резкие геометрические линии, острые углы, изломы (худое и длинное лицо, широкий лоб, заострённый нос). Изящна одежда Павла Петровича, ей много уделяют внимания и герой, и автор. Базаров одет небрежно. Его болотные сапоги противопоставлены лакированным полусапожкам Кирсанова, его балахон — английским сьютам, как его красные руки труженика — белым, изящным рукам барина. Вся жизнь Кирсанова — полное ничегонеделание, как вся жизнь Базарова — труд. Убеждения Кирсанова — мёртвые, застывшие “принсипы”, в которых окаменели, превратились в музейные анахронизмы идеи былого. Убеждения Базарова созидаются живым опытом учёного-наблюдателя. Павел Петрович  - защитник старины: старое прекрасно, потому что старо. Он тоже в известном смысле “нигилист” — нигилист по отношению к новому: ничего нового он не желает принимать и даже признавать. Нигилист Базаров отрицает мёртвую старину и авторитеты. Но готов принять любой живой довод (“скажут дело — я и соглашусь”), серьёзно отнестись к любой предложенной системе воззрений (“Я со всяким человеком готов за стол сесть”).

  Потерпев крах в любви, Павел Петрович отошёл ото всего, обособился, живёт лишь воспоминаниями. Базаров после своей неудачи весь ушёл в работу. И потом, у отца, вновь экспериментирует, возится с больными и тому подобное. Павел Петрович чужд народу  -  он нюхает надушенный платочек, разговаривая с мужиком. Крестьяне, слуги, Фенечка боятся его и не любят. Но в дворянском собрании он (либерал) защищает интересы крестьянина. Базарова простые люди ощущают своим, его не боится даже робкая Фенечка, любят слуги, обожают крестьянские ребятишки, хотя он их не балует, а с мужиками беседует насмешливо. Учителями Базарова являются немцы (“тамошние учёные  -  дельный народ”).

   Павел Петрович “век с англичанами, вся английская складка — и так же он сквозь зубы говорит, и так же коротко острижен для порядка” Речь Павла Петровича пестрит иностранными словами, она длинна, вычурна и многословна. Базаров говорит по-русски, хлёстко, образно и кратко. Один считает для себя обязательным выражаться цветисто, красиво; другой убеждён, что “говорить красиво — неприлично”. Один надеется защитить нерушимость уклада старины. Другой претендует быть той самой “копеечной свечой”, которая сожжёт дотла вековой быт. Но они и похожи. Они оба последовательные противники, оба потому равно понимают непоследовательность, несостоятельность промежуточной позиции людей типа Аркадия и его отца. И ещё одно. Оба они одиноки. Оба встречаются с женщиной, которая отвергает их любовь. Оба ищут утешения в Фенечке.  

   Они, бесспорно, двойники. Они даже в некотором роде видят похоже своё обратное изображение. Подобные Базарову молодые люди кажутся Павлу Петровичу “просто болванами”.  Базаров называет дядюшку Аркадия “этот идиот”. Какое точное обратное отражение: молодой болван и старый идиот! Параллель эту можно продолжить ещё и ещё.

  Если так точно выверены две противоположные позиции, то какая же из них ближе автору  - аристократу, либералу Ивану Сергеевичу Тургеневу? Узким, убогим представляется Тургеневу воззрение: “здесь всё бело  -  там всё черно” — “правда вся видится на одной стороне”. “А мы, грешные люди, полагаем, — пишет он,  - что этаким маханием с плеча топором только сам себя тешишь... Впрочем, оно, конечно, легче; а то признавши, что правда и там, и здесь, что никаким резким определением ничего не определить, - приходится хлопотать, взвешивать обе стороны и так далее” (Письма. Т. IV. С. 330). Мысль эта десятки раз возникает на страницах тургеневских книг.

  Вопросы, так часто завершающие тургеневские повествования, так похожи на эхо, которое “свой отклик в воздухе пустом рождает вдруг”, но само не имеет отзвука. Эти вопросы  -  эхо отшумевшей жизни. Они звучат либо в последних строках тургеневских книг, либо перед самым эпилогом, либо незадолго до него. “Неужели их молитвы, их слёзы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна?”. Это в финале романа «Отцы и дети». “Как это жизнь так скоро прошла? Как это смерть так близко надвинулась?”. Это роман «Накануне». Эти вопросы содрогают сердце главной героини: “...Зачем смерть, зачем разлука, болезнь и слёзы? Или зачем эта красота и сладостное чувство надежды?..” Мы видим, как опять образ начинает двоиться. “Что значит это улыбающееся, благословляющее небо, эта счастливая, отдыхающая земля? Ужели это всё только в нас, а вне нас вечный холод и безмолвие?”. В финале «Рудина» (перед эпилогом) нет вопросов, но то же столкновение двух начал: зловещее завывание холодного ветра, злобно ударяющегося в звенящие стёкла. “Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть тёплый уголок... И да поможет Господь всем бесприютным скитальцам!”.

   Холод и тепло, свет и тьма, безнадёжность и надежда — к этим вечным началам устремлены порывы беспокойного человеческого духа. Тургеневские вопросы звучат как эхо этой вечной борьбы человека с судьбой. Но звучат они среди безмолвия, среди вечной тишины. Тургеневский вопрос, даже если он не содержит, как вопросы Елены Стаховой, обращение к двум началам, всё равно двоичен по самой своей природе. Вдумаемся в смысл вопросов Тургенева в финале романа «Отцы и дети». “Неужели их молитвы, их слёзы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь, не всесильна?” Ответ здесь двузначный: быть может, всесильна... а может быть, вовсе и не всесильна. Каковы плоды их слёз и молитв? Есть они? А может быть, и нет? Последние строки романа сведут вместе вечно бунтующее, грешное, непримиряющееся человеческое сердце и вечную всепримиряющую гармонию природы.

  Главной господствующей формой раскрытия борьбы двух истин в романах И.С.Тургенева стал диалог.  Известный исследователь литературы М.М. Бахтин, говоря о диалогах Сократа, отмечал: «…Истина не рождается и не находится в голове отдельного человека, она рождается между людьми, совместно ищущими истину в процессе диалогического общения» (Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 146). Мысленный диалог автора со своими героями, диалогисеское общение читателя с тургеневскими героями и бесконечными двойниками - вот сложный, многообразный процесс, в результате которого при чтении романов Тургенева у нас возникает образ живой и бесконечно сложной истины.

Идея удвоения проникает во все уголки тургеневского художественного сознания и становится формообразующей системой многих построений. Художники-живописцы любят порой вводить зеркало в сюжеты своих картин, что даёт им возможность отразить вторую,

 Каков же смысл реплик-повторений в тургеневском романе? «- ...Не видать ещё? - спрашивает у слуги Николай Петрович. (Этим открывается роман.)  - ...Не видать, -ответствует Пётр .-  Не видать? — повторил барин. -  Не видать, - вторично ответствовал слуга” Совершенно очевидно, что это четырежды повторенное “не видать” несёт четыре разные смысловые нагрузки, и даже то общее, что естественно в них заключено, тоже не равно самому себе, а рисует нарастание чувства. Первое “не видать” вроде бы ещё равно самому себе, хотя в нём уже есть и элемент беспокойства, отцовского нетерпения.  Второе “не видать” уже раскрывает целую сторону характера лакея Петра и характер его взаимоотношений с барином. Николай Петрович  - барин мякенький, либеральный. Пётр -  лакей надутый и глупый. Он вовсе не отвечает: “Не видать”. Он снисходительно “ответствует”, как бы говоря: “Ну чего суетиться, чего зря спрашивать, только беспокоить солидного, ответственного человека, который же находится при исполнении долга, и с делом своим справится: увидит ежели барича, то доложит, ну чего приставать, как малое дитя!” Третье “не видать” вовсе не несёт никакого прямого смысла. Николай Петрович расслышал первый ответ.

Это слабость, надежда (когда знаешь, что ничего нет). Это может быть неосознанная жажда соучастия, жажда услышать (будь то не Пётр): “Ничего, потерпите немножечко, ну ещё немного... глядишь, и приедут. Ну конечно приедут, не беспокойтесь так”. Либо: “Значит, всё-таки не видать? Как же так? А ведь уже должны быть. Не случилось ли чего, не дай Бог?” Как в любом художественном произведении, подтекст богат, многословен, и можно предложить ряд других вариаций. Четвёртое “не видать”, даже не сопровождаемое словом “снисходительно”, но по-прежнему повторенным “ответствовал”, несёт ещё большее пренебрежение (больше, чем если б были сказаны те слова, что предложены нами во втором случае). Мол, уж настолько нелеп ваш вопрос, что и говорить-то я на эту тему не считаю нужным. Ведь русским языком было сказано, что не видать, так нет же... Право же, и дитю малому можно было б растолковать, а тут я говорить-то не стану...

Тургеневская реплика или словечко, переброшенное на зеркало иного сознания, становится необычайно ёмким, играющим многогранным смыслом. “...Мы сошлись с вами…”, -  скажет Одинцова Базарову, объясняя это сходством натур .“Мы сошлись... - глухо промолвил Базаров”. О, это “мы сошлись” совсем о другом! В нём и горькая ирония: мол, хорошенькое “сошлись!” Либо: “Вы считаете, что сошлись?” И ещё: “Ну и парочка -  мужицкий внук, «труженик», и праздная барыня!” А главное в этом: “Сошёлся с вами себе на беду. И теорийка моя хороша оказалась... Я ведь люблю, а вы -  «сошлись»...” Как удивительно, трагедийно, многогранно играет у Тургенева трижды повторенное “ну” в диалоге Базарова с отцом. “Ну?” взволнованного отца, с ужасом узнавшего, что Базаров порезался, и не желающего верить очевидности; иронически повторенное “ну” Базарова (об уездном враче); и его третье “ну” -  “ну и порезался”, звучащее как с надменным спокойствием принятая весть о смертном приговоре.

  Ироническое удвоение Базаровым реплик Павла Петровича - это иное зеркало в строке -  зеркало проницающее, как бы направленное в суть вещи и обнажающее иной смысл понятий, стоящий за теми же словами. “Я уважаю в себе человека”, -  говорит Павел Петрович, доказывая необходимость аристократических принципов и привычек как следование культурной, священной традиции, без чего нет ни человеческой личности, ни прочного общественного здания. “Вы вот уважаете себя и сидите, сложа руки...” - говорит Базаров и показывает, что общественному зданию и людскому благу нет никакого проку от бездельника барина .  Все “принсипы” и привычки, только что наполненные столь большим содержанием, превращаются сразу в пустышки, в нелепую позу, в красивый плащ, прикрывающий ничто.

 Теперь уже Павел Петрович повторяет слова Базарова: “Я сижу, сложа руки...” - и тщетно пытается вновь вернуть стоящим рядом словам прежний высокий смысл. Но ощущение, что с голого короля уже стянули последние подобия одежд и он тщетно вновь пытается натянуть на себя нечто призрачное, несуществующее. Или вспомним знаменитое базаровское “всё”, повторенное вослед Павлу Петровичу. Первое “всё” - лихая шпажонка, которой хранитель старины хочет сразить Базарова. И в ответ: “Всё, — с невыразимым спокойствием повторил Базаров”.

И какой на нас веет трагедийной мощью от этого одинокого титана, который посмел восставать против устройства мироздания, против морали общества, против всех социальных институтов. Почти все диалоги Базарова с Павлом Петровичем во время дуэли и вызова на неё -  это беспрерывное перебрасывание тех же понятий с зеркала одного сознания на другое, при котором они тут же обретают иной, часто прямо противоположный смысл. Так, первые же слова Павла Петровича, являющиеся не более чем совершенно пустой формой: “Уделите мне пять минут вашего времени”, — превращаются в устах Базарова в ироническое, но зато с буквальным содержанием: “Всё моё время к вашим услугам”.  Разумеется, смысл как раз обратный: “Вроде бы нам с вами говорить совсем не о чем, да и незачем”. Я, дескать, сижу вот, работаю, а вам опять какая-нибудь барская блажь в голову пришла... “Но, как видите, я ж не могу уж вовсе пренебрегать вежливостью”.

Или о причинах дуэли.“  Мы друг друга терпеть не можем. Чего же больше?  Чего же больше? - повторил иронически Базаров” .  И в этом насмешка над совершенно нелепой формулой, выдвигаемой в качестве причины нелепейшего действия. В этом бездна юмора: посмотрите, как мило, мы друг другу не понравились и давайте по сей причине сажать пули друг в друга. По-вашему это и есть, очевидно, джентльменство? “- ...Барьер в десяти шагах, — предлагает Павел Петрович.-  В десяти шагах? Это так. Мы на это расстояние ненавидим друг друга- Можно и восемь, - заметил Павел Петрович. - Можно, отчего же!” Одно зеркало за теми же словами отражает ряд освящённых традицией благородных понятий, красоту, наполненность содержанием древнего ритуала, не раз воспетого и в прозе, и в стихах.  Другое зеркало рисует ту же картину, как нелепейший цирк (“учёные собаки так на задних лапах танцуют”). Поэтому “восемь” или “десять” равно дико и бессмысленно. Издеваясь над Павлом Петровичем, Базаров отвечает (повторяет) “восемь” так, будто дело идёт не о дистанции на дуэли (ступенях смерти), а о приятном угощении. По этому типу построены почти все реплики-повторы в диалоге о дуэли. Есть тут же пример обратного удвоения. Если мы рассматривали, как зеркала одинаковых слов отражают разные представления о мире, то рядом есть и иное - одинаковые понятия определяются разными словами. Но по сути это то же самое, ибо дело не в зеркалах слов, а в зеркалах разных сознаний, на которые падают изображения предметов. Павел Петрович надеется, что Базаров согласится на поединок и не заставит его прибегнуть к насильственным мерам. “То есть, говоря без аллегорий, к этой вот палке, - хладнокровно заметил Базаров”

 Тут одинаковое явление двоится и в зеркалах разных слов (оба имеют в виду одно и то же: Павел Петрович ударит Базарова). Опять зеркало сознания Павла Петровича отражает мир, изящно прикрытый старинной вуалью. Базаров отбрасывает вуаль и резко обнажает суть явления. Но поскольку это не просто игра и пикирование двух противников, а отражение в слове самой сущности их характеров и жизненных позиций, то авторская речь при описании героя и внутренний монолог героя будут протекать в тех же двух руслах. Вот описание момента дуэли. “-  Вы готовы? — спросил Павел Петрович.- Совершенно”. . Павел Петрович “играет” по правилам. Он задаёт вполне традиционный вопрос. Базаров же вместо формального ответа: “Готов” - отвечает нечто неуместное - живое, жизненное -“совершенно”, будто он в самом деле готовился принять этот милый сюрприз и теперь уже готов совсем.

 Впрочем, это аналогично показанному выше. Далее следует: “Мы можем сходиться”-  опять установленные каноном слова. Про Базарова же автор пишет: “...тихонько двинулся вперёд”. Сравните: “тихо... четыре перешли шага”, “пошёл на него” и это бытовое — “тихонько двинулся”. И мысли Базарова описаны так, словно он находится на медицинской операции или наблюдает странный эксперимент, а не играет в смертельную игру. “Он мне прямо в нос целит, - подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов...” “Щурится”, “целит в нос” и это, полное юмора, “разбойник  Однако, как ни странно, иногда удвоением живого действия его двойником-пустышкой занимается Базаров.

Он словно выхватывает из нежных рук Павла Петровича его лёгкую словесную шпажонку и берёт её в свои грубые руки, чтобы показать её игрушечную ценность.  “А кстати: на сколько шагов каждому из нас от барьера отойти? Это тоже важный вопрос. Вчера об этом не было дискуссии” .Он называет “барьером” черту, которую провёл сапогом. Говорит “не было дискуссии” вместо “забыли договориться”.

Всё это явно лексикон Павла Петровича. Но поскольку для Базарова всё это дурацкий балаган, цирк, то он и поступает так, как порой бывало в балагане, когда вслед за силачом выходил шут или ребёнок и поднимал те же огромные гири, которые оказывались пустыми и картонными. Это на словесном уровне тот же шут-пародия рядом с королём, который мы рассматривали выше на уровне характера. Шут то прикидывается серьёзным и начинает подражать герою, то кривляется и осмеивает его прямо. “— Соблаговолите... — важно произносит Павел Петрович.-  Соблаговоляю, - повторяет Базаров”.  А рядом балагурство о “смешной физиономии” Петра, предложение соединить “полезное с приятным” и повеселиться.

 Поскольку идея удвоения, двойного отражения господствует во всём тургеневском мире, то она, разумеется, может быть показана не только на примере романа «Отцы и дети». Два крестьянина (романтик и реалист) рассматриваются автором в рассказе, открывающем книгу «Записки охотника» («Хорь и Калиныч»). «Два помещика» называется рассказ в этой же книге о двух крепостниках. Двое русских людей “второго номера” (те, кому героическая русская девушка предпочла революционера Инсарова) сопоставлены в романе «Накануне».

Во всех романах писателя предметом изображения является человек, поэтому его внимание направлено на человеческие характеры,  Тургенева волнуют новые и бесконечные проявления живой жизни. Может показаться, что у Тургенева исследуется идея Базарова, принципы Павла Петровича. Но это не так. С этой идеей экспериментирует герой - не автор. Автор не собирается отрицать искусство или любовь. Для него ясно, что Павел Петрович - мертвец, его «принсипы» мертвы. «Попробуй-ка отрицать смерть…» Всесильна природа. Человек как любое существо, - лишь искорка в океане вечности (это во всех романах и десятках писем). Предмет изображения Тургенева - человек. Он является в мир - уже со своей идеей. Внимание автора не на ней, а на самом герое. Авторская мысль без конца двоит героев и явления, чтобы рассмотреть внимательней, полнее. Инсаров приходит с идеей служения родине, и с этой идеей и умрет. Елена Инсарова вся в лоне идее неизменной героической любви. Прекраснодушным оратором и одиноким скитальцем был и остается Рудин. В романе «Отцы и дети» не все базаровские убеждения выдержали столкновение с жизнью, а «принсипы» Павла Петровича оказались совсем бессильны в борьбе с новыми веяниями жизни. Однако пришел Базаров в мир бунтовщиком и бунтовщиком   уходит из него.

Вывод:

  Мир в романах «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети» - это не только многообразная игра авторских зеркал, но они еще и помогают писателю воплотить свои идеи. Исследование жизни путём удвоения одних и тех же идей, образов, представлений, ситуаций — характерная черта не только тургеневского произведения, но и тургеневского творчества как целого. В этом смысле все книги Тургенева — словно бесконечные вариации на несколько излюбленных тем или, говоря языком избранного выше сравнения, огромная зала, где бесчисленные зеркала разных форм, объёмов, ракурсов, рельефов множат и множат то одни и те же предметы, то перебрасывают их же отражения одного зеркала в другое. Разнообразные идеи тургеневских героев включены в круг авторского сознания, изображены с определенной авторской позиции.

Вывод:

На современном этапе изучения творчества И.С.Тургенева, кажется, трудно обнаружить что-то  новое как в содержательной сфере, так и поэтике его произведений.  Но тем не менее проблема системы зеркал оказалась малоисследованной в наследии писателя. Поэтому мы взяли для своего проекта романы «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети» и попыталась исследовать их под новым ракурсом - через тургеневскую систему зеркал.

  Перечисленные романы были написаны в 50-х - 60-х г.  XIX  века. В них как в зеркале отразились все противоречия русской исторической и общественной  жизни. Часто читатели и критики обвиняли И.С.Тургенева в искажении действительности, хотя писатель постоянно говорил, что всегда следует правде жизни. И в этом , мы считаем , он прав. Только читательские и авторское  зеркала часто не совпадали.

   Исследуя романы И.С.Тургенева «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети»,  русскую историческую и общественную эпоху 50-х- 60-х годов XIX века мы заметили, что писатель в своих произведениях пытается показать читателю самых ярких представителей данной эпохи. При этом, чтобы высветить или оттенить сильные и слабые стороны своих главных героев, он использует  зеркала - двойников.  Это один из авторских приемов.  Используется данный прием во всех выше перечисленных романах. Например,  в «Рудине» двойниками главного героя являются Наталья Ласунская, Басистов, Пандалевский, Пигасов и другие. То же происходит и в других романах.

    Двойник в произведениях Тургенева дет возможность герою узнать себя со стороны, увидеть себя в других отражениях.  Исследуя романы И.С.Тургенева «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети», мы заметили, что  часто тургеневские зеркала играют многоликими изображениями одних и тех же явлений, перебрасывают это изображение друг другу, по-разному дробят его, отражают с разных сторон и, как кажется мне, по-разному искажают его. Писарев считал, что “зеркало” тургеневского романа «Отцы и дети» немного изменило цвета, но верно ухватило черты, идеи, стремления молодого поколения. В  Базарове молодое поколение, говорит он, может узнать себя, “несмотря на погрешности зеркала».  Современнику Писарева Антоновичу роман Тургенева представился царством кривых зеркал. Базарова увидел он отвратительным уродом “с крошечной головой и гигантским ртом, с маленьким лицом и пребольшущим носом”.

  Не потому ли так любил Тургенев Шекспира, что у английского поэта рядом с королём идёт шут  - его двойник, его пародия, а может быть, его обнажённая суть. Рядом с Базаровым идут его тени, его смешная пародия  - Аркадий,  базаровский шут Ситников, эмансипе Кукшина.

  Главной господствующей формой раскрытия борьбы двух истин в романах И.С.Тургенева стал диалог.  Известный исследователь литературы М.М. Бахтин, говоря о диалогах Сократа, отмечал: «…Истина не рождается и не находится в голове отдельного человека, она рождается между людьми, совместно ищущими истину в процессе диалогического общения».  Мысленный диалог автора со своими героями, диалогисеское общение читателя с тургеневскими героями и бесконечными двойниками - вот сложный, многообразный процесс, в результате которого при чтении романов Тургенева у нас возникает образ живой и бесконечно сложной истины. Разнообразные идеи тургеневских героев включены в круг авторского сознания, изображены с определенной авторской позиции.

   В ходе исследования нами было установлено, что  своеобразие художественной системы тургеневских зеркал в том, что мир в романах «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети» - это не только многообразная игра авторских зеркал, но еще и воплощение авторских идей.

  И.С.Тургенев всегда был убежден, что литература помогает обществу осознать свои цели. Выражая мысли, чувства и чаяния современников, она запечатлевает и передает грядущим поколениям не только духовный опыт  эпохи, имеющий  непреходящую ценность, но и характеры людей, порожденные временем. Этим он и близок и нам,  читателям XXI века.

Анкета по рефлексии.

1. Я (узнал, получил, приобрел; смог придумать, представить, изобразить, показать, вообразить)_______________________________________________________________________________________________________________________________________________и мне захотелось_____________________________________________________________
2. Мне удалось (понять, осмыслить, разобраться, уяснить, осознать, систематизировать разрозненные сведения____________________________________________________,теперь я_________________________________________________________________________
3. Самым интересным (познавательным, удивительным, необыкновенным, исключительным, редчайшим) сегодня было (стало)___________________________________________
4. Труднее всего мне сегодня показалось, когда_______________________________________________________________________________________________________________________________________________________и все-таки( все же, тем не менее, однако, поэтому, оттого,  отчего, благодаря этому, потому что, оттого что, благодаря тому что, потому как)_______________________________________________________________________

Оценки за урок.