«Любовь, как жизнь» (тема любви в лирике С.Есенина)
методическая разработка по литературе (10 класс)

 «Любовь, как жизнь»

(Любимые женщины С.Есенина)

Литературная гостиная

Жить - так жить,

любить - так уж влюбляться.

        C.Есенин

Действующие лица.

1. Человек в белом (Есенин)          Сидорин А.
2. «Черный человек»                      Прибылов К.
3. Сестра Есенина, Екатерина.      Аксиневич У.
4. Анна Изряднова                          Гераськина Ю.
5. Зинаида Райх                               Сараева С.
6. Айседора Дункан                       Иванушкина О.
7. Галина Бениславская                 Саункина А.
8. Сонечка Толстая                         Страфеева А.

  Есенин:

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.

 Черный человек: в руках держит книгу

Слушай, слушай, -
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.

Да, Есенин, это книга твоей жизни. Знаешь, что в ней?

Есенин:

Что? Мои стихи? Мысли? Заблуждения? Друзья? Любовь, наконец?

Черный человек:

Любовь?! Да, тебя нельзя было не любить! Но любил ли ты своих женщин?

Есенин:

Да! Я любил и люблю их всех! Родную, первую, милую, дорогую, единственную, верную…

Черный человек:

Ты думаешь, раз их нет в живых, мы не можем спросить у них? А вот и нет! Смотри, это они, те, кто любил тебя…

Сестра Есенина Катерина (выходит к авансцене, повязывает русский платок)

Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...

“Я любила Сергея. С ним у нас дома было веселее, и сам он был красивый, нарядный. Однажды Сергей пришел и застал меня за игрой в куклы. Он спросил: «играю ли я еще в куклы и почему не читаю книг?» я ответила, что у меня их нет,  и на следующий день он принес мне целый узел лоскутков для кукол. И ещё он принёс книгу: сказки братьев Гримм. Теперь из школы я бежала скорее домой. Меня ждали сказки и ленты».

 (Достает лист и «читает» письмо)

          Привет, сестра!

          Привет, привет!

          Крестьянин я иль не крестьянин?!

          Ну как теперь ухаживает дед

          За вишнями у нас, в Рязани?

          Ах, эти вишни!

          Ты их не забыла?

          И сколько было у отца хлопот,

          Чтоб наша тощая

          И рыжая кобыла

          Выдергивала плугом корнеплод.

          Отцу картофель нужен.

          Нам был нужен сад.

          И сад губили,

          Да, губили, душка!

          Об этом знает мокрая подушка

          Немножко...  Семь...

          Иль восемь лет назад.

          Я помню праздник,

          Звонкий праздник мая.

          Цвела черемуха,

          Цвела сирень.

          И, каждую березку обнимая,

          Я был пьяней,

          Чем синий день.

          Березки!

          Девушки-березки!

          Их не любить лишь может тот,

          Кто даже в ласковом подростке

          Предугадать не может плод.

         Есенин:

         Сестра!  Сестра!

          Друзей так в жизни мало!

          Как и на всех,

          На мне лежит печать...

          Коль сердце нежное твое

          Устало,

          Заставь его забыть и замолчать.

Анна Изряднова (выходит на авансцену, повязывает конторский передник)

Я, Анна Изряднова, служившая корректором у Сытина, сумела в мальчишке, который был моложе меня на четыре года, увидеть настоящего поэта. Как я его понимала! Как я любила его! Я помню, как он только что приехал из деревни, но на деревенского парня не был похож. На нем был коричневый костюм, высокий крахмальный воротник и зеленый галстук. С золотыми кудрями он был кукольно красив. Ко мне очень привязался, читал стихи. Вскоре мы поженились. В декабре 1914 родился сын. Назвал малыша Георгием, Юрочкой. Это был желанный ребенок, к его рождению Есенин готовился. Натопил печь, вымыл комнату, даже сварил обед и купил пирожное..Радость закончилась быстро. Детский плач, грязные пеленки, бессонные ночи начали раздражать его.  Все жалованье тратил на книги, журналы, нисколько не думал, как жить. Через три месяца Есенин уехал в Петроград: то ли в поисках успеха, то ли просто сбежал от семейного счастья. Почти целый год мотался туда-сюда. Ни моя любовь, ни ребенок не смогли его удержать. Материально помогал, когда мог. Но вскоре завертела столица, закружила.

Есенин

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
Эту жизнь прожил я словно кстати,
Заодно с другими на земле.

И с тобой целуюсь по привычке,
Потому что многих целовал,
И, как будто зажигая спички,
Говорю любовные слова.

«Дорогая», «милая», «навеки»,
А в душе всегда одно и тож,
Если тронуть страсти в человеке,
То, конечно, правды не найдешь.

Оттого душе моей не жестко
Не желать, не требовать огня,
Ты, моя ходячая березка,
Создана для многих и меня.

Но, всегда ища себе родную
И томясь в неласковом плену,
Я тебя нисколько не ревную,
Я тебя нисколько не кляну.

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
И тебя любил я только кстати,
Заодно с другими на земле.

Анна Изряднова

               И знаю я, мы оба станем

               Грустить в упругой тишине:

               Я по тебе - в глухом тумане,

               А ты заплачешь обо мне.

               Но и поняв, я не приемлю

               Ни тихих ласк, ни глубины -

               Глаза, увидевшие землю,

               В иную землю влюблены.

Чтец:

Проводив сына в армию, Анна Романовна потеряла с ним связь навсегда, Юрий попал под «каток» репрессий. 13 августа 1937 года сын Есенина  Юрий  был расстрелян по ложному обвинению в подготовке покушения на Сталина. Посмертно реабилитирован в 1956.

Черный человек

Да, Есенин, тебя окружали замечательные женщины! А Зинаида Райх была редкая красавица. Таких ты еще не видел.

Зинаида Райх

Мы обвенчались в маленькой церквушке под Вологдой, искренне веря, что будем жить долго, счастливо и умрем в один день. Дочь родилась в мае 1918 года. Я назвала ее в честь матери Сергея — Татьяной. Сын был назван Костей в честь села Константиново, где родился Есенин. Но семейная жизнь очень скоро наскучила Есенину. Он редко виделся с детьми, а сына вообще не признал, заявив, что в их роду черноволосых быть не может. В октябре 1921 года мы официально развелись.

Вскоре я стала актрисой и женой знаменитого режиссера. Он усыновил  детей и сделал меня примой своего театра. Но неожиданно в моей жизни   снова появился Есенин. Мы  начали тайком встречаться.

Есенин:

Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволновано ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.

Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел —
Катиться дальше вниз.

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.

Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму —
Куда несёт нас рок событий.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.

Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!


Простите мне…
Я знаю: вы не та —
Живёте вы
С серьёзным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.

Живите так,
Как вас ведёт звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
‎Сергей Есенин.

 Чтец:

В ночь с 14 на 15 июля 1939 года Зинаида Райх была зверски убита неизвестными, проникшими ночью в её московскую квартиру. Нападавшие нанесли ей семнадцать ножевых ранений и скрылись. Актриса скончалась по дороге в больницу.

Чтец:

        Пой же, пой. На проклятой гитаре

               Пальцы пляшут твои в полукруг.

               Захлебнуться бы в этом угаре,

               Мой последний, единственный друг.

               Не гляди на ее запястья

               И с плечей ее льющийся шелк.

               Я искал в этой женщине счастья,

               А нечаянно гибель нашел.

               Я не знал, что любовь - зараза,

               Я не знал, что любовь - чума.

               Подошла и прищуренным глазом

               Хулигана свела с ума.

Черный человек:

Есенин, а помнишь ли встречу с той, которая свела тебя с ума? «Божественная босоножка». Айседора Дункан.

Сине-золотым вихрем, разметая всех и все на своем пути, ты  подлетел к ней, упал на колени и приник всем существом, словно всей своей жизнью. Айседора взяла твою голову в руки и утонула в синей бездне восхищенных глаз.

Айседора Дункан:

Я не говорила по-русски, Есенин не понимал по-английски. Но это не мешало нашей любви.- Это были лучшие три года в моей жизни,

Чтец: 

Дункан была талантлива, щедра, непосредственна. Она была широко образованна, тонко чувствовала искусство. Великая артистка, познавшая триумф, избалованная роскошью, капризная и своевольная, очень ревнивая. Друзья говорили, что вся её жизнь «сплошные прыжки через препятствия».

Айседору поразил «страстный напор славянской души». Покорили трепетная нежность, детскость, незащищённость души поэта, ничего подобного она не встречала никогда в жизни!

Есенин : 

Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как заброшенный сад,

Был на женщин и зелие падкий -

Разонравилось пить и плясать,

И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз златокарий омут,

И, чтоб прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан:

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любит хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки,

И стихи бы писать забросил,

Только б тонкой касаться руки

И волос твоих, цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой,

Хоть в свои, хоть в чужие дали...

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Черный человек: 

А помнишь ли ты, Есенин поездку за границу? Знаешь ли ты, что  Айседоре приходилось  много танцевать, чтобы ваше  пребывание повсюду было обставлено с комфортом и доставило большое удовольствие. Ты  почувствовал себя в благах цивилизации, как рыба в воде, и требовал, чтобы тебе каждый день мыли голову, чтобы у тебя была отдельная ванна, много одеколона, пудры, духов и т. п. Балерина с мировым именем была богата и готова все отдать, только чтобы ты, ее любимый,  был счастлив. Кутежи, шампанское, фрукты, подарки. Она оплачивала все.

Айседора Дункан:

Но я все чаще замечала, как он грустен... И как прелестна эта мягкая, чуть рассеянная улыбка... Но что это с ним? Вскоре мы вернулись в Россию. На платформе московского вокзала, держа Сергея за руку, сказала: «Вот я привезла этого ребёнка на его родину, но у меня более нет ничего общего с ним».

Чтец : Есенин же привёз в Россию из поездки множество костюмов, пар обуви, плащей, пальто, шёлковых рубашек, пижам и массу денег, и всё это он собирался раздарить приятелям. «Поэзия там никому не нужна, — с горечью рассказывал Есенин друзьям. — А с Изадорой адьо! Безвозвратно… Я русский, а она… не могу… Я когда границу переезжал, плакал… землю целовал…»

Айседора Дункан:

 Я поехала в Крым, туда должен был приехать и Есенин. Несмотря ни на что, его там ждали. Но Есенин отправил мне  телеграмму: «Я люблю другую, женат,  счастлив. Есенин».

Я была потрясена смертью Сергея, узнав о ней из одной из французских газет. Я оплакивала его и рыдала о нём столько долгих часов, что, кажется, истощила все человеческие способности к страданию…

Чтец:

 Вечером 14 сентября 1927 года она села в гоночный автомобиль прокатиться «с ветерком». Набросив на плечи свой длинный красный шарф, Дункан дважды обмотала его вокруг шеи, закинув конец за спину, и села в автомобиль. «Прощайте, мои друзья! Я иду к славе!» — были её последние слова. По трагичной случайности шарф намотался на спицы колеса, и когда машина тронулась, он туго сдавил её горло.

 (Звучит и резко обрывается музыка)

Галина Бениславская (прижимает к сердцу книгу и молча смотрит на Есенина)

Чтец:

Среди всех женщин, которые были близки Есенину, Галина Бениславская занимает особое место. Она всегда была как бы в тени других, более громких имен, она любила поэта словно бы издали, а он... Он то уходил, то возвращался, и, когда возвращался, она была счастлива. Нянька, секретарь, сожительница, но - не любимая. Так обычно пишут о Галине Бениславской.

Галина Бениславская

1920 г. Осень. Большой зал консерватории. Холодно и нетоплено. Кто-то что-то говорит со сцены  — не помню, даже скучно стало. Вдруг выходит он: короткая, нараспашку оленья куртка, руки в карманах брюк, совершенно золотые волосы, как живые. Слегка откинув назад голову и стан, начинает читать. Он весь стихия, озорная, непокорная, безудержная стихия, не только в стихах, а в каждом движении. Гибкий, буйный, как ветер. Это  читает  Есенин».

Есенин:

Не криви улыбку, руки теребя,

Я люблю другую, только не тебя.

Ты сама ведь знаешь, знаешь хорошо -

Не тебя я вижу, не к тебе пришел.

Проходил я мимо, сердцу все равно -

Просто захотелось заглянуть в окно.

ТАК беззаветно, как любила Галина, редко любят.  Галина считала меня своим мужем, я же говорил ей: «Галя, вы очень хорошая, вы самый близкий друг, но вас я не люблю»

Чтец:

        Ты такая ж простая, как все,

               Как сто тысяч других в России.

               Знаешь ты одинокий рассвет,

               Знаешь холод осени синий.

               По-смешному я сердцем влип,

               Я по-глупому мысли занял.

               Твой иконный и строгий лик

               По часовням висел в рязанях.

               Я на эти иконы плевал,

               Чтил я грубость и крик в повесе,

               А теперь вдруг растут слова

               Самых нежных и кротких песен.

               Не хочу я лететь в зенит,

               Слишком многое телу надо.

               Что ж так имя твое звенит,

               Словно августовская прохлада?

               Я не нищий, ни жалок, ни мал

               И умею расслышать за пылом:

               С детства нравиться я понимал

               Кобелям да степным кобылам.

               Потому и себя не сберег

               Для тебя, для нее и для этой.

               Невеселого счастья залог -

               Сумасшедшее сердце поэта.

               Потому и грущу, осев,

               Словно в листья в глаза косые...

               Ты такая ж простая, как все,

               Как сто тысяч других в России.

Галина Бениславская

Так любить, так беззаветно любить, да разве так бывает? А ведь люблю, и не могу иначе; это сильнее меня, моей жизни. Если бы для него надо было бы умереть не колеблясь, а если при этом знать, что он хотя бы ласково улыбнётся, узнав про меня, смерть стала бы радостью...

Чтец:

Холодным декабрьским днем 1926 года на безлюдном Ваганьковском кладбище в 

Москве около скромной могилы Сергея Есенина стояла молодая женщина. Год назад в ленинградской гостинице "Англетер" оборвалась жизнь тридцатилетнего поэта. Сейчас она нервно курила папиросу за папиросой. Потом достала листок бумаги и быстро набросала несколько строк: "Самоубилась" здесь, хотя и знаю, что после этого еще больше собак будут вешать на Есенина. Но и ему, и мне это будет все равно. В этой могиле для меня все самое дорогое ". Некоторое время она стояла неподвижно, затем достала пистолет. 
Выстрел услышали у сторожки. К месту происшествия, боязливо прячась за памятники и ограды, первым подоспел кладбищенский сторож. Смертельно раненная женщина в клетчатом кепи и тёмном поношенном пальто лежала на снегу и чуть слышно стонала. Скоро пришла милиция, приехала "скорая помощь". Умирающую повезли в Боткинскую больницу, но она уже не дышала. Так закончилась жизнь 29-летней Галины Бениславской, беззаветно любившей поэта. 

Есенин:

Галя, прости меня! Ты все ждала, когда же я увижу в тебе  не только друга. Но так и не дождалась. В 1925 году я женился… на Сонечке Толстой, внучке Льва Николаевича Толстого.

Черный человек: 

Но и ее ты не сделал счастливой. Ваша любовь  была трудная, горькая.

Сонечка Толстая

Я встретила Сергея и  поняла, что это большое и роковое. Я полюбила его. Я знала, что иду на крест, и шла сознательно, потому что ничего в жизни не было жаль. Я хотела жить только для него. Я себя всю отдала ему. Я совсем оглохла и ослепла, и есть только он один. 
Я  прошу вас ни в мыслях, ни в словах никогда Сергея не осуждать и ни в чем не винить. Что из того, что он пил и пьяным мучил меня. Он любил меня, и его любовь все покрывала. И я была счастлива, безумно счастлива... Благодарю его за все, и все ему прощаю. И он дал мне счастье любить его. А носить в себе такую любовь, какую он, душа его родили во мне, - это бесконечное счастье. 

Чтец:

Видно, так заведено навеки -
К тридцати годам перебесясь,
Все сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.

Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днем.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнем.

Коль гореть, так уж гореть сгорая,
И недаром в липовую цветь
Вынул я кольцо у попугая -
Знак того, что вместе нам сгореть.

То кольцо надела мне цыганка.
Сняв с руки, я дал его тебе,
И теперь, когда грустит шарманка,
Не могу не думать, не робеть.

Чтец:
Ей выпал горький жребий: пережить ад последних месяцев жизни с Есениным. А потом, в декабре 1925-го, ехать в Ленинград за его телом.

Черный человек:

Вот и все, Есенин. Кого же из своих женщин ты сделал счастливой? Никого!

Есенин:

"Черный человек!
Ты, прескверный гость.
Эта слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...

...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И разбитое зеркало...

Черный человек:

Все твои жены, кроме Айседоры, которая была в Париже, присутствовали на похоронах. Галина Бениславская застрелилась на твоей могиле.

Женщин, любивших тебя, было много, а любви в твоей жизни было мало.

(Женщины по одной поднимаются)

Анна Изряднова:

Сказка это, чудо ль, или это – бред:
Отзвенела удаль разудалых лет.

Песня отзвенела над родной землёй.
Что же ты наделал, синеглазый мой?

Зинаида Райх:

Отшумело поле, пролилась река,
Русское раздолье, русская тоска

Галина Бениславская:

Ты играл снегами, ты и тут и там

Кто тебя, кудрявый, поманил, позвал?
Пир земной со славой ты отпировал.

Было это, нет ли, то не знаю я.
Задушила петля в роще соловья.

Айседора Дункан:

До беды жалею, что далёко был
И петлю на шее не перекусил!

Кликну, кликну с горя, а тебя уж нет.
В чёрном коленкоре на столе портрет.

Сонечка Толстая:

Вековая просинь, наша сторона…
Если Пушкин – осень, ты у нас – весна!

В мыслях потемнело, сердце бьёт бедой.
Что же ты наделал, раскудрявый мой?!

Есенин: Как бы ни клялся я кому-либо в безумной любви, как бы я ни уверял в том же сам себя, — все это, по существу, огромнейшая и роковая ошибка. Есть нечто, что я люблю выше всех женщин, выше любой женщины, и что я ни за какие ласки и ни за какую любовь не променяю. Моя настоящая жена – моя поэзия.

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.

Черный человек

Уходят лучшие, как будто мир им тесен,
Как будто он не в силах их понять.
Уходят лучшие, не спев последних песен,
Осиротив родную Землю-мать,

Мы перечитываем созданное ими,
И жжёт глаза горячая строка.
Уходят лучшие, своё оставив имя,
Утраты боль и память на века.

И до сих пор в их недописанную повесть
Пытаемся мы проторить пути…
Уходят лучшие, и мучает нас совесть,
Как будто бы могли мы их спасти.