Имя и образ имена собственные в комедии Гоголя Ревизор
занимательные факты по литературе на тему

Глубокое и всестороннее познание художественного произведения предполагает осмысление использованной автором системы собственных имен (поэтонимов). Любой писатель тщательно продумывает. Какие имена он может и должен включить в текст своего сочинения. Особенно имена действующих лиц, посредством которых обязательно выражает субъективное отношение к создаваемому персонажу, изображенным характерам, типам личности.  Можно проиллюстрировать сказанное на примере поэтонимов, использованных Николаем Васильевичем Гоголем в комедии «Ревизор».

Говоря словами Белинского, центральным героем в «Ревизоре» стала «корпорация разных служебных воров и грабителей», чиновничья масса, коррумпированная и преступная. По замыслу Гоголя в комедии намеренно было собрано в кучу все дурное в России, все несправедливости, какие делаются в тех местах и тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости. Затхлость. Пошлость, ничтожество интересов, лицемерие и ложь, чванство, отсутствие достоинства, суеверие. Сплетни… - над всем этим зло смеется драматург.

Естественно поэтому ожидать именно в данном гоголевском произведении (сатирической комедии!) намеренного (в соответствии с замыслом) «сгущения» имен характеризующего типа – как прямоговорящих антропонимов, так и имен  с подтекстом, то есть тех, которые несколько завуалировано, посредством этимологии, диалектной или прочей «затемненной» основы указывают на те или иные пороки и таким образом характеризуют персонажей. И действительно, по насыщенности семантически значимыми поэтонимами, тонко продуманными и остроумно продуманными, этой комедии, по сути, нет равных в русской литературе. Раскрытие сущности образов и семантики их имен осуществляется постепенно. Шаг за шагом, по мере развития действия.

Так, в самом начале пьесы, после того как городничий сообщает своим ближайшим чиновникам о скором приезде ревизора, советуя им навести порядок в подведомственных учреждениях, мы узнаем следующее. В богоугодных заведениях (больницах, приютах и пр.), как говорит попечитель этих заведений Артемий Филиппович Земляника, лекарств дорогих не употребляется. «Чемближе к натуре – тем лучше… если умрет человек, то и так умрет, если выздоровеет. То  и так выздоровеет». Да и Христиану Ивановичу Гибнеру, уездному лекарю, затруднительно с больными изъясняться: он по-русски ни слова не знает.

Фамилия Гибнер «построена» на немецкий лад. Но за естественной и реалистической структурой ее скрывается саркастический, едкий смысл. Гибнер – гибнуть.именно такую ассоциацию невольно вызывает фамилия врача, у которого больные мрут, как мухи.сарказмом (злой иронией, язвительной насмешкой) веет и от имени лекаря – Христиан (из греческого источника в значении «христианин»). Далеко Христиану Ивановичу Гибнеру до истинно христианского милосердия, даже обыкновенного сочувствия к людям, не говоря уже о христианскоя (и профессиональном!) чувстве долга. Отчество врача подчеркивает действительность. Достоверность изображаемого факта: многие немцы, селившиеся в дореволюционной России, получали искусственное отчество Иванович.

Городничий Антон Антонович Сквозняк-Дмухановский, все старается понять, а если не понять, то домыслить. Почему, по какой причине в их уездный город едет ревизор. «Я даже думаю, - говорит он, - не было ли на меня какого-нибудь доноса. Зачем же, в самом деле, к нам ревизор?..»

После сообщения этого предположения своим коллегам городничий дружески просит почтмейстера Ивана Кузьмича Шпекина «немножко распечатать и прочитать всякое входящее и исходящее в почтовую контору письмо». Шпекин, оказывается, этим давно занимается: «Знаю, знаю… этому не учите, я это делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение…» одно письмо «с прекрасными местами» он вообще оставил у себя, так оно ему понравилось. Любимое занятие почтмейстера автор комедии очень ненавязчиво оттеняет скрытоговорящей, подтекстовой фамилией Шпекин, образованной от западнорусского (украинского, белорусского) и польского слова шпек, шпег  - «шпион, соглядатай).

Вторым по значению лицом в городе после городничего является судья Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин. В отличие от других чиновников, он представляет выборную власть. Поэтому держится достаточно свободно с самим городничим, считается образованным человеком и даже вольнодумцем, так как прочитал пять или шесть книг  и сохраняет в лице своем значительную мину. О своей работе он говорит так: «Я вот уже 15 лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку – а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда». Фамилия судьи заставляет вспомнить просторечный фразеологизм тяп-ляп, тяп да ляп, тяп-ляп и готово, употребляющийся для обозначения быстрой, но небрежной работы.

В пьесе упоминаются имена и фамилии лиц за сценой. Это известный прием в реалистических произведениях, имеющий целью показать, что действующие герои живут в реальной жизни, и сама жизнь течет помимо них и помимо изображаемого своим чередом.

Городские помещики Бобчинский и Добчинский, спеша и перебивая друг друга, рассказывают о молодом человеке, две недели странно живущем в трактире, и упоминают о ключнице Авдотье, которая от городничего зачем-то была послана к некоему Филиппу Антоновичу Почечуеву… эти и другие внесценические образы, безусловно, расширяют границы комедии.

Однако основное внимание читателя, естественно, обращено н главных действующих лиц, которых драматург бичует зло и остро, в том числе и посредством антропонимических средств. При этом самый главный чиновник в городе наделяется и самой выразительной по своей подтекстовой семантике фамилией: Сквозник-Дмухановский – «простой, продувной жулик» (западнорусское дмухать – «дуть, вздувать» и сквозник, слово, имеющее в ряде русских говоров значения «хитрый, зоркий умом, проницательный человек; пройдоха, опытный плут и пролаза»). Весьма характерным является признание самого городничего: «…30 лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готов обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!..»

Еще один чиновник, рангом пониже, Лука Лукич Хлопков. Смотритель училищ. О себе он говорит следующее: «Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул…» Лука Лукич олицетворяет холопский тип характера, что подчеркивается и фамилией Хлопов – от хлоп – холоп (в польском языке соответствующее слово имеет значение «крестьянин») имя же Лука, усиливающееся отчеством Лукич, может восприниматься в связи с народным его переосмыслением – «лукавый, обманщик». Семантический подтекст фамилии Хлопов наглядно раскрывается в сцене разговора смотрителя училищ с Хлестаковым: Лука Лукич так напуган, что не может  и двух фраз осмысленно составить.

 Личные имена остальных персонажей, пожалуй, не наделены значимой семантикой, но они интересны в плане  социальной характеристики героев. Социально значимым является и отсутствие имени-отчества у персонажа. Без имени и отчества выступает унтер-офицерская жена Иванова, которую высекли по приказу городничего. Только по имени названы в комедии Осип, слуга Хлестакова, и Мишка, слуга городничего. Имя Осип является народным вариантом антропонима Иосиф. Чем-то мудрым, библейским «откликается» имя этого слуги, стоящего в пьесе вне гоголевской сатиры. Осип отличается трезвостью ума, народной смекалкой, способностью видеть насквозь своего барина, всю его никчемность и пустоту. Гоголь характеризует Осипа следующим образом: «Резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина…» Осип, видя испуг чиновников и понимая их оплошность, не упускает своей выгоды, поддерживает их испуг, подтверждая болтовню Хлестакова.

Фамилии чрезвычайно похожих друг на друга городских сплетников Бобчинского и Добчинского вызывают смех своим пародийным созвучием. Пародийность в данном случае усиливается намеренно одинаковым именем и отчеством этих комедийных «близнецов» - Петр Иванович.

Фамилию попечителя больниц, приютов, домов для престарелых Артемия Филипповича Земляники, «человека толстого, но плута тонкого», можно понимать исключительно метафорически – «услужливый, слащавый, сахарный проныра» (обратить внимание на то, с каким старанием Земляника нашептывает доносы на ухо Хлестакову).

Говорящей семантикой намеренно наполнены и фамилии некоторых второстепенных персонажей «Ревизора» - полицейские Пуговицын, Свистунов и Держиморда. Пуговицын – квартальный высокого роста, мундир на пуговицы застегнут, солдафон из солдафонов. Таков же и Свистунов, не рассуждающий, а выполняющий, свистком поддерживающий видимость порядка в городе. Держиморда дает волю кулакам, для порядка он не свистит, а ставит всем фонари под глазами – и правым, и виноватым. Частный пристав Степан Ильич Уховертов… вертит ухом, вслушивается в разговоры, подслушивает. Как и положено полицейскому чину.

Фамилия купца Абдулина может ассоциироваться с просторечными словами обдуть, надуть – «обмануть». На то он и купец!

Одной из самых удачных, метких. Убедительных номинаций литературных героев по всей русской литературе является фамилия главного героя «Ревизора» - Ивана Александровича Хлестакова, понимаемая в связи с русскими диалектными словами: хлестать – «врать, пустословить», хлыст, хлыщ – «щеголь, повеса, волокита», хлыст, хлест – «наглец, нахал, сплетник». Хлестаков. По характеристике Гоголя, «говорит и действует без всякого соображения,.. несколько приглуповат,.. один из тех людей, которых в канцелярии называют пустейшими». Он обманывает с упоением, с чувством, с наслаждением, «стремится сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена».

Вот замечательный, истинно хлестаковский образец лжи по нарастающей перед изумленными и испуганными чиновниками: «Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге. Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!..» Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем… С хорошенькими актрисами знаком… Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» - «Да так, брат, - отвечает, бывало, - так как-то все…» …Да и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений… А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели… Мне даже на пакетах пишут: «ваше превосходительство» один раз я даже управлял департаментом … Меня сам государственный совет боится… Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками).

Хлестаков не просто пустословит и лжет направо и налево, но и выступает в роли повесы, щеголя, а также наглеца и нахала. Иными словами, различные возможные толкования его фамилии, приведенные выше, оправдываются в эпизодах комедии.

Вот к Хлестакову по очереди входят чиновники. Он, видя, что те легко «дают ему взаймы» денег, наглеет на глазах. Бобчинскому и Добчинскому он говорит»вдруг и отрывисто», нагло, без церемоний: «Денег нет у вас? Взаймы рублей тысячу…»

В ухаживаниях за Марьей Антоновной он проявляет себя как отъявленный повеса: «Как хотел бы я, сударыня, быть вашим платочком, чтобы обнимать вашу лилейную шейку… А ваши губки, сударыня, нежели всякая погода…»

От ухаживаний за дочерью городничего Хлестаков легко и, действительно, без всякого соображения переходит к ухаживаниям за женой, Анной Андреевной: «Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, тоя не достоин земного существования».

Огромное художественное достоинство комедии Гоголя обусловлено, прежде всего, типичностью созданных образов. Писатель сам высказывал мысль о том, что «оригиналы» большинства персонажей его комедии» всегда почти находятся перед глазами». О Хлестакове, в частности, Гоголь писал следующее: «Этот пустой человек и ничтожный характер заключает в себе собрание многих тех качеств, которые водятся и не за ничтожными людьми». «Всякий хоть на минуту, если не на несколько минут, делается или делался Хлестаковым… И ловкий гвардейский офицер окажется иногда Хлестаковым, и государственный муж окажется иногда Хлестаковым, и на брат, грешный литератор, окажется подчас Хлестаковым. Словом, редко кто им не будет хоть раз в жизни».

Сила гоголевских образов таится и в ярко своеобразном стиле, в том числе в красочности, меткости, выразительности литературных антропонимов, несмотря на некоторую их гиперболическую выпуклость, что, впрочем, свойственно гоголевской сатире.

Использованная литература

1. «Литература в школе» 2006/11
2. «Уроки литературы» 2002/4
3. Маранцман. «Русская литература», 9 кл.

(доклад на секционное совещание учителей

русского языка и литературы татарских школ)

Учитель I категории

Старо-Уруссинской СОШ

Галиева Айгуль Анасовна