РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ ИСКАНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ И.А. БУНИНА
статья по литературе (10 класс) на тему

РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ ИСКАНИЯ

В ТВОРЧЕСТВЕ И.А. БУНИНА

Мишина Н.Н.

МБОУ «ОО Сорокинская школа»

      Возрастание интереса российских учёных к творчеству И.А. Бунина, наблюдающееся в последние годы, во многом связано с возвращением на родину литературного наследия писателя. Значительный интерес вызывает неопределенность бунинских религиозно-философских взглядов, без понимания которых невозможно составить целостное представление о специфике художественного сознания, миропонимании писателя и его поэтике. С ранних лет вошли в душу писателя вопросы экзистенциального бытия: что означает жизнь, судьба, любовь, смерть, грех, ненависть, искупление? Из них он выделит три великих тайны мира: жизнь, любовь и смерть. Чем сильнее чувство любви, тем острее и тоньше ощущение бытия, тем сильнее страх смерти. «Есть люди, — напишет он позднее, — что весь век живут под ее знаком» («Освобождение Толстого»). Под знаком смерти, неизбежного конца прожил жизнь Бунин. И всегда полагал, что именно смерть, любовь и сила творчества придают смысл существованию человека.

      Пережив в детстве глубокое потрясение в связи со смертью младшей сестры Нади, Бунин начал неистово «молиться, поститься», читать жития святых, часами простаивать перед иконой, мучительно думать «о том, что за гробом». «Любил я всенощное бденье», - скажет он о своем увлечении религией в раннем стихотворении «Любил я в детстве сумрак храма» (1888). На всю жизнь он сохранил в душе веру в бога, поклонение «тому, кто незримо хранит меня на всех путях моих своей милосердной волей». Он испытывал упоение от церковных обрядов.

      Однако к христианской религии он относился противоречиво, находя в ней то «братскую близость ко всему живому», то «ложь», жестокость религиозных канонов.

      Оставаясь православным всю жизнь, он при этом не был подобен «гробам раскрашенным», т. е. людям, механически, по привычке верующим. Ему приходилось переживать периоды увлеченности восточными религиями (разумеется, без перемены вероисповедания), полосы сомнений и компромиссов, а также моменты глубоких и светлых озарений, связанные с религиозным чувством и осознанием своей сопричастности православию. В ранней лирической прозе писателя (1898-1906) соединяются лирическое и эпическое начала. В этих произведениях, как правило, главную роль играет лирический герой, выражающий субъективное отношение к внешнему и внутреннему миру. Чувства лирического героя — главная движущая сила сюжетно-композиционного построения. Уже на раннем этапе бунинского творчества появляются мотивы слияния с миром и обретения в этом счастья и покоя. Обретение покоя и счастья в слиянии со Всебытием мира характерно для восточного миропонимания (Атман, Брама есть Всеединое, давшее жизнь множеству, то, что властвует всем существующим). Большую роль в формировании миропонимания и художественной эстетики И.А. Бунина сыграли его путешествия на Ближний Восток и на остров Цейлон, который был для художника Прародиной, колыбелью всех цивилизаций. Он видит сходство с Россией в таких разных культурах, как культура Цейлона, Ближнего Востока (Турция, Палестина).

       Иван Бунин был человеком страстным. Более того, человеком, желающим отнюдь не обуздания, но реализации своих страстей. Об этом свидетельствует специфика художественной изобразительности его произведений, удивительная зримость, «плотскость» описаний. Страстное отношение к миру героя его романа «Жизнь Арсеньева» (носящего автобиографические черты) постоянно оборачивается страданием, стремлением к перемене мест, женщин, погружением в контрастные состояния. Обостренное восприятие жизни до конца дней не позволило Бунину принять идею смерти в ее христианском варианте, т. е. включающей в себя Страшный суд и загробную жизнь. Идеям сотворения мира, загробной жизни Бунин противопоставлял идеи, в которых мир не сотворим, но только постигнут, и душа соединяется после смерти с «Отцом всего сущего», что уже слишком явно пересекается с буддизмом. Но при этом действие многих произведений Бунина проходит в кругу православных верований и обрядов, описанных с большим душевным подъемом и яркой предметной изобразительностью. Примечательно, что в своих описаниях Бунин отдает предпочтение не литургии как главной церковной службе, а вечерне. Всенощное бдение пленяет Бунина и его героев, в первую очередь, своим эстетическим содержанием, переживанием наслаждения, т.е. реализацией собственной впечатлительности и, в конечном счете, страстности.

       Показателен в плане эстетического восприятия религии рассказ «Чистый понедельник», который автор считал одним из лучших своих произведений, а некоторые критики увидели в главной героине, девушке, уходящей из мира в монахини, если не образ самой России, то образ некой ответчицы за Россию, что несколько странно, учитывая некоторые эпизоды рассказа. Например, такой: героиня со своим кавалером посещают трактир Егорова в Охотном ряду. Ужиная, героиня делает восторженное замечание: «Хорошо! Внизу дикие мужики, а тут блины с шампанским и Богородица Троеручица». Христианство под блины с шампанским - это по-своему привлекательно. Но путь от этих гастрономических восторгов до настоящей веры еще слишком далек. В рассказе героиня безымянна. Имя не важно, имя для земли, а Бог знает каждого и без имени. Бунин называет героиню - она. Она с самого начала была странной, молчаливой, необычной, будто чужой всему окружающему миру, глядящей сквозь него, «всё что-то думала, всё как будто во что-то мысленно вникала; лёжа на диване с книгой в руках, часто опускала её и вопросительно глядела перед собой». Она была будто совсем из другого мира, и, только чтобы её не узнали в этом мире, она читала, ходила в театр, обедала, ужинала, выезжала на прогулки, посещала курсы. Но её всегда тянуло к чему-то более светлому, нематериальному, к вере, к Богу, и так же, как храм Спасителя был близок к окнам её квартиры, так Бог был близок её сердцу. Она часто ходила в церкви, посещала обители, старые кладбища. И вот наконец она решилась. В последние дни мирской жизни она испила её чашу до дна, простила всех в Прощёное воскресенье и очистилась от пепла этой жизни в «чистый понедельник»: ушла в монастырь. «Нет, в жёны я не гожусь». Она с самого начала знала, что не сможет быть женой. Ей суждено быть вечной невестой, невестой Христа. Она нашла свою любовь, она выбрала свой путь. Можно подумать, что она ушла из дома, но на самом деле она ушла домой. И даже её земной возлюбленный простил ей это. Простил, хотя и не понял. Он не мог понять, что теперь «она может видеть в темноте», и «вышел из ворог» чужого монастыря.

      Воспринимая православие сквозь эмоционально-рассудочную призму, Бунин прямо высказывается в одном из писем к Галине Кузнецовой: «Все в нас мрачно. Говорят о нашей светлой, радостной религии - все ложь, ничто так не темно, страшно, жестоко, как наша религия. Вспомните эти черные образа, страшные руки, ноги... А стояния по восемь часов, а ночные службы! Нет, не говорите мне о «светлой» милосердной религии нашей! Самая лютая Азия!» Кажется, трудно совместить это высказывание и авторство таких замечательных стихов на религиозные темы, как «Архистратиг», «Святой Евстафий», «Святой Проко-пий», «Сон Епископа Игнатия Ростовского», «Псалтирь». Однако, противоречие это кажущееся. При внимательном рассмотрении мы видим превалирование в стихах той же замечательной внешней изобразительности, того же «страшного», «темного», «жестокого», но описанного как величественно-красивое и грозное.

      Наиболее беспримесный и бескомпромиссный период веры Бунина приходится на самые тяжелые годы его жизни - революцию. Именно тогда в своем дневнике «Окаянные дни» он постоянно делает заметки о перечитывании Библии, с горьким восторгом отмечая ее пророческие строки, плачет, посещая церковные службы, и молчаливо соглашается с фразой, брошенной уличным торговцем: «Лучше черти, чем Ленин». Страстный Бунин не помышляет прощать своих врагов, преданный христианству, готов принять любое крушение, любую катастрофу, лишь бы она только происходила согласно эсхатологическим мотивам христианства.

      В наше время Бунин - всемирно признанный писатель, но он и по сей день остается во многом непознанной, загадочной фигурой в русской литературе.