Литературно-музыкальная композиция «Я научилась просто, мудро жить…» (образ лирической героини М. Цветаевой)
материал по литературе на тему

Литературно-музыкальная композиция

«Я научилась просто, мудро жить…»

(образ лирической героини М. Цветаевой)

 Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -
Тем гроб и надгробные плиты...
- В купели морской крещена - и в полете
Своем - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня - видишь кудри беспутные эти? -
Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной - воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская!

     Жизнь посылает некоторым поэтам такую судьбу, которая с первых же шагов сознательного бытия ставит их в самые благоприятные условия для развития природного дара. Такой яркой и трагической была судьба Марины Цветаевой, крупного и значительного поэта первой половины нашего века. Все в ее личности и в ее поэзии  резко выходило за рамки традиционных представлений, господствующих литературных вкусов. В этом была и сила, и самобытность ее поэтического слова. Со страстной убежденностью она утверждала провозглашенный ею еще в ранней юности жизненный принцип: быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни от времени, ни от среды, и именно этот принцип обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями в трагической личной судьбе.

      Марина Ивановна Цветаева — одна из немногих лириков, чья личность неотделима от творчества. Цветаева-личность и Цветаева-поэт не существуют отдельно друг от друга. В записных книжках Цветаевой есть одна запись: «О,  Боже ты мой, как объяснить, что поэт – прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!» Лирика Марины Цветаевой предельно искренна. В этом непреложный закон ее творчества. Посредством своей лирики она вступает в диалог с читателем, рассчитывая на встречную мысль. Таким образом, чтение лирических произведений поэтессы – неизменное сотворчество.

     Особенно подкупает поэзия Цветаевой тем, что лирические строки раскрывают ее натуру – обаятельную, глубокую, сильную. Она никогда не делает ничего, что претило бы ей, самостоятельна всегда и во всем. Ее лирическая героиня обладает огромным даром любви к жизни, ко всем ее проявлениям. Наблюдая за лирической героиней, не устаешь удивляться, насколько разной она может быть – ласковой, нежной, страстной, упрямой, дерзкой, надменной и ранимой. Илья Эренбург, хорошо знавший поэтессу в молодости, писал: «Марина Цветаева совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовью к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок». Героиня Цветаевой принимает все то, что на первый взгляд может показаться абсолютно противоположным. Ей претит ограниченность во всех проявлениях.

    Она отвергает ограниченность в чувствах, во вкусах, в привязанностях… Она говорит о том, что никогда и ни в чем «не знала меры». Эта безмерность не значит, что героиня всеядна, ею движет жажда полноты жизни. Лирическая героиня Цветаевой не испытывает страх перед стихией, потому что она сама является носителем стихийности. Поэтессу уже в раннем творчестве занимают вопросы о жизни и смерти, назначения человека, сущности человеческого бытия. Ее лирическая героиня доказывает, что все проявления души человека должны найти выход, реализоваться. Сила духа сквозит в каждой строчке ее стихотворения. Лирическая героиня – необыкновенно сильная личность, которая не приемлет безмятежного спокойного существования.

     Действие, поступок – вот цель ее жизни. Но и ей, независимой и сильной, необходимы такие человеческие отношения, как дружба, любовь, взаимопонимание, чтобы ощутить свою надобность. Лирическая героиня Цветаевой ищет человеческого тепла, участия, поэтому идет к «чужим» и «своим» с «требованьем веры» и «просьбой о любви». Каким бы сильным ни был человек, одиночество  – самое страшное, что может случиться.

     Яркая индивидуальность Марины Цветаевой необычайно многолика, мироощущение весьма противоречиво, судьба глубоко трагична… Всему ее творчеству свойственны интимность и непосредственность, благодаря которым мы с уверенностью можем назвать лирику поэтессы ее личным дневником, вобравшим в себя все глубочайшие переживания женщины, писавшей во время сложного переломного момента истории. Все, описанное Цветаевой, настолько зримо, что сомнений в искренности Марины Ивановны по отношению к читателям абсолютно не возникает.

     Через все творчество поэтессы красной нитью проходит образ «крыльев», образ возвышенной и свободной поэтической души. Эта самая «окрыленность» ее души, неповторимое своеобразие ее мироощущения позволяют нам с уверенностью вести речь об обособленности неисчерпаемого творчества Марины Ивановны. Под ее «крылатой» душой подразумевается душа свободная, и свобода эта чувствуется не только во всей поэзии, но и в жизни поэтессы. Неспроста ее лирика не входила в рамки ни одного литературного направления, ведь подчинение власти какого-либо литературного течения означало бы для нее потерю индивидуальности и удивительной живости стихов.

    Лирическая героиня Цветаевой неумолимо стремится к свободе во всем: в любви к человеку, к Родине. Она даже научилась использовать мучившее ее одиночество так, чтобы оно давало ей возможность уходить в себя, и там, внутри, обретать свободу.

   Однажды, отдыхая в Коктебеле у Максимилиана Волошина, Марина Цветаева сказала:
— Я полюблю того, кто подарит мне самый красивый камень.

На что М. Волошин ответил:
— Нет, Марина, всё будет иначе. Сначала ты полюбишь его, а после он вложит в твою руку обыкновенный булыжник, и ты назовёшь его самым красивым камнем.

    Пожалуй, в этой истории вся Марина, ещё юная, но уже такая, какой она останется в своих стихах и в жизни — романтик и максималист. А стихи и жизнь сплетёт в одну самую главную тему своего творчества — тему любви.

    Человеку, настолько остро чувствующему свою отчужденность в окружающем мире, необходима была простая человеческая любовь, согревающая страдающую душу. Именно с просьбой о любви обращается к нам всем «ни в чем не знавшая меры» лирическая героиня стихотворения «Уж сколько их упало в эту бездну…». А любить ее, такую «живую и настоящую», она просит именно за свою неповторимость, постоянную изменчивость, противоречивость удивительного характера: «…за всю мою безудержную нежность и слишком гордый вид…».

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

Застынет всё, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И зелень глаз моих, и нежный голос,

И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет всё — как будто бы под небом

И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой,

Виолончель и кавалькады в чаще,

И колокол в селе…

— Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!

К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,

Чужие и свои?! —

Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто — слишком грустно

И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность —

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру…

— Послушайте! — Еще меня любите

За то, что я умру.

     Уже в первых цветаевских стихах была неизвестная ранее в русской женской поэзии жесткость, резкость поэтов-мужчин. Таков был характер не только лирической героини ее стихов, но и самой Цветаевой. Традиционной женской слабости, изящности и легкости стиха она противопоставила твердость духа и силу мастера. 

Ищи себе доверчивых подруг,
Не выправивших чуда на число.
Я знаю, что Венера — дело рук,
Ремесленник — и знаю ремесло.

От высокоторжественных немот
До полного попрания души:
Всю лестницу божественную — от:
Дыхание моё — до: не дыши!

   Стихи были для Цветаевой почти единственным средством самовыражения. Поэтому в ее лирике такая особенная доверительность, открытость. Валерий Брюсов писал, что от ее стихов бывает иногда неловко, будто подсмотрел в замочную скважину. И действительно, в стихах — вся ее жизнь. 

По тебе тоскует наша зала,

- Ты в тени ее видал едва -

По тебе тоскуют те слова,

Что в тени тебе я не сказала.

Каждый вечер я скитаюсь в ней,

Повторяя в мыслях жесты, взоры...

На обоях прежние узоры,

Сумрак льется из окна синей;

Те же люстры, полукруг дивана,

(Только жаль, что люстры не горят!)

Филодендронов унылый ряд,

По углам расставленных без плана.

Спичек нет, - уж кто-то их унес!

Серый кот крадется из передней...

Это час моих любимых бредней,

Лучших дум и самых горьких слез.

Кто за делом, кто стремится в гости…

По роялю бродит сонный луч.

Поиграть? Давно потерян ключ!

О часы, свой бой унылый бросьте!

По тебе тоскуют те слова,

Что в тени услышит только зала.

Я тебе так мало рассказала, -

Ты в тени меня видал едва!

       Любовь Цветаевой может быть открытой и жертвенной, смелой, вызывающей, заботливой. Для ее героини любовь — это бытие. В стихах Марины Ивановны представлены все стороны, все времена любви — ее зарождение, влюбленность, ее пожар, расцвет, период ревности, окончание любви, разлука.

Откуда такая нежность?
Не первые - эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала - темней твоих.

Всходили и гасли звезды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.

Еще не такие песни
Я слушала ночью темной
(Откуда такая нежность?)
На самой груди певца.

Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами - нет длинней?

 «С самого моего детства, с тех пор, как я себя помню, мне казалось, что я хочу, чтобы меня любили. Теперь я знаю и говорю каждому: мне не нужно любви, мне нужно понимание. Для меня это — любовь. А то, что вы называете любовью (жертвы, верность, ревность), берегите для других, для другой, — мне этого не нужно. А я хочу легкости, свободы, взаимопонимания — никого не держать и чтобы никто не держал!»
Она способна сказать спасибо за то, что ее не любят, и сожалеть об этом.

          Звучит романс «Мне нравится, что вы больны не мной…»

     Марина Цветаева никогда о себе не говорила «поэтесса». Всегда – «поэт». Она в своей поэзии, безусловно, женщина, но женщина сильная, смелая, могучая, она – Царь-девица, богатырка, которая мечтала о суженом вровень себе, но она понимает:

 Не суждено, чтобы сильный с сильным

 Соединились бы в мире сем.

      Разлука, расставание, неудавшаяся любовь, несбывшиеся мечты — частый мотив в любовной лирике Цветаевой. Судьба разводит двух людей, предназначенных друг другу. Причиной расставания может стать многое — обстоятельства, люди, время, невозможность понимания, недостаток чуткости, несовпадение устремлений. Так или иначе, цветаевской героине слишком часто приходится постигать «науку расставанья».

Вчера еще в глаза глядел,
А нынче - всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче - вороны!
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей - вода, и кровь -
Вода,- в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха - Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая...
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще - в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал,-
Жизнь выпала - копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою - немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал - колесовать:
Другую целовать»,- ответствуют.
Жить приучил в самом огне,
Сам бросил - в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе я сделала?

Всё ведаю - не прекословь!
Вновь зрячая - уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.
Самo - что дерево трясти! -
В срок яблоко спадает спелое...
- За всё, за всё меня прости,
Мой милый,- что тебе я сделала!

    Искренность любви разбивается о холодность возлюбленного. Трагизм усиливается от строчки к строчке, героиня страдает, чувствует обреченность своей любви и ищет объяснений - если не у возлюбленного, то хоть у чего-то: стула, кровати. Она готова просить прощения даже не зная, за что. Позже лирическая героиня меняется - теперь это Сивилла, Эвридика, Ариадна, Федра. Смена героини вызвана мотивом трагедийности любви, ее обреченности, невозможности вернуть уходящее. Героиня спускается с небес на землю и теряет надежду.

     Здесь и вековая скорбь всех женщин в мире — современниц Цветаевой, женщин, умерших задолго до нее и еще не родившихся, — и собственное страдание, и ясное понимание обреченности. Это стихотворение о том, когда один из двоих уходит, а есть еще более тяжелое расставание — волею обстоятельств: «Разбили нас — как колоду карт!» Та и другая разлука тяжела, но ни одна не имеет силы, чтобы убить чувства.

Расстояние: версты, мили…

Нас расставили, рассадили,

Чтобы тихо себя вели

По двум разным концам земли.

Расстояние: версты, дали…

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это — сплав

Вдохновений и сухожилий…

Не рассорили — рассорили,

Расслоили…Стена да ров.

Расселили нас как орлов-

Заговорщиков: версты, дали…

Не расстроили — растеряли.

По трущобам земных широт

Рассовали нас как сирот.

Который уж, ну который — март?!

Разбили нас — как колоду карт!

     Ревность, неизменная спутница любви и разлуки, тоже не осталась в стороне от цветаевской лирики. Строки о ревности трогают ничуть не меньше, чем строки о нежном чувстве, а звучат стократ трагичнее. Самый яркий тому пример — «Попытка ревности». Наряду с характерной для Цветаевой мукой от потери любви, здесь столько желчи, столько горького сарказма, что автор строк предстает совершенно в новом свете. У нее тысяча ликов, и никогда не знаешь, какой из них проглянет в следующем стихотворении.

Как живется Вам с другою,
Проще ведь? Удар весла!
Линией береговою
Скоро ль память отошла?

Как живется Вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед)?

«Судорог да перебоев -
Хватит! Дом себе найму».
Как живется Вам с любою -
Избранному моему!?

Как живется Вам с товаром
Рыночным? Оброк - крутой?
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой?

Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог - и начисто разбит!)
Как живется вам с стотысячной:
Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется Вам с земною
Женщиною, без шестых

Чувств?! Ну, за голову: счастливы?!
Нет? В провале без глубин:
Как живется, милый? Тяжче ли,
Так же ли, как мне с другим?

    Героиня оскорблена изменой, она хочет и эгоистично уязвить любимого тем, что она не осталась одна, и подчеркнуть свою неповторимость для него, божественность. Прием антитезы ярко разграничивает образ брошенной героини и образ другой женщины. Следует заметить, что вину за происшедшее героиня полностью перекладывает на героя. Риторические вопросы героини подчеркивают ее особенность.

    Образ лирической героини в творчестве Цветаевой двоится. С одной стороны — это женщина, полная нежности, ранимая, жаждущая понимания, с другой стороны — сильная личность, готовая преодолеть все преграды и противостоять хоть всему миру, отстаивая свое право на любовь и счастье. И тот и другой облик — две стороны одной медали, единое целое, предстающее в разных ипостасях. Героине, обладающей этими чертами, свойственны сосредоточенность души, погруженность в любовь до полного растворения. При этом она не подвержена саморазрушению и сохраняет целостность личности. Во всем этом — сама Цветаева. Образы, чувства не надуманы, поскольку искренность — главное оружие поэтессы.

    Но не следует делать вывод, что в любовной лирике Цветаевой основное место занимают несостоявшаяся любовь, неразделенные или отвергнутые чувства. Ее стихи — как сама жизнь; они бывают как безнадежными, так и полными надежды, как мрачными, так и светлыми. Иногда героиня предстает, полная безмятежного счастья и ощущения праздника, всей грудью вдыхающая саму жизнь:

Ждут нас пыльные дороги,
Шалаши на час,
И звериные берлоги,
И старинные чертоги...
Милый, милый, мы, как боги:
Целый мир для нас!

Всюду дома мы на свете,
Все зовя своим.
В шалаше, где чинят сети,
На сияющем паркете...
Милый, милый, мы, как дети:
Целый мир двоим!

Солнце жжет, - на север с юга
Или на луну!
Им очаг и бремя плуга,
Нам простор и зелень луга...
Милый, милый, друг у друга
Мы навек в плену!

    И уже не озлобленная, измученная ревностью женщина глядит на нас, а юная девочка, упивающаяся любовью, полная нерастраченной нежности.
Любовь никогда не умирает, просто перевоплощается, принимает разные обличья и — вечно возрождается. Это постоянное обновление для Цветаевой объясняется очень просто: любовь — воплощение творчества, начало бытия, что всегда было так важно для нее. Как не могла она жить — и не писать, так не могла жить — и не любить. Цветаева принадлежит к тем немногим людям, которым удалось увековечить и себя, и свою любовь.

Звучит романс «Под лаской плюшевого пледа»

        Каждый  лирический герой Марины Ивановны  пытается донести до читателя всю глубину переживаний и размышлений поэтессы и  тем самым открывает ее душу для нас. Поэтому, какие бы высокие чувства не имели бы лирические герои, какие бы умные мысли ни озаряли их ум — всегда можно отыскать их настоящую, жизненную основу человека.  Независимостью своего творчества и всего своего жизненного поведения Марина Цветаева отстаивала право женщины иметь сильный характер, отвергая устоявшийся образ женственности. Счастью быть любимой и любить она предпочитала счастье свободы: 

Как правая и левая рука — 
Твоя душа моей душе близка. 
Мы смежены блаженно и тепло, 
Как правое и левое крыло. 
Но вихрь встает — и бездна пролегла 
От правого — до левого крыла! 

    При всей своей гордыне, «вероломности» Цветаева может отдаваться короткому мгновению любви: 

Мой! — и о каких наградах. 
Рай — когда в руках, у рта — 
Жизнь: распахнутая радость 
Поздороваться с утра! 

      Цветаева, несомненно, ценила каждую каплю так необходимой ей любви, однако любовь подчиняет. Поэтическая натура берет свое и тяготеет  к свободе, которая способна давать ей совсем иную любовь, к которой она так стремилась всю жизнь. Именно по причине своего безудержного свободолюбия так одинока героиня Марины Цветаевой. Размышляя на тему взаимосвязи свободы и одиночества, вспоминается один замечательный афоризм: «Полная свобода возможна только как полное одиночество».

Когда снежинку, что легко летает,
Как звездочка упавшая скользя,
Берешь рукой - она слезинкой тает,
И возвратить воздушность ей нельзя.

Когда пленясь прозрачностью медузы,
Ее коснемся мы капризом рук,
Она, как пленник, заключенный в узы,
Вдруг побледнеет и погибнет вдруг.

Когда хотим мы в мотыльках-скитальцах
Видать не грезу, а земную быль -
Где их наряд? От них на наших пальцах
Одна зарей раскрашенная пыль!

Оставь полет снежинкам с мотыльками
И не губи медузу на песках!
Нельзя мечту свою хватать руками,
Нельзя мечту свою держать в руках!

Нельзя тому, что было грустью зыбкой,
Сказать: "Будь страсть! Горя,  безумствуй, рдей!"
Твоя любовь была такой ошибкой, -
Но без любви мы гибнем. Чародей!

     У Марины  Ивановны  была своя святая заповедь: «Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!», которой поэтесса была верна всю жизнь. Может быть, поэтому разлука стала одним из основных мотивов лирики Цветаевой. «Я не знаю ни одного поэта в мире, который бы столько писал о разлуке, как Цветаева. Она требовала достоинства в любви и требовала достоинства при расставании, гордо забивая свой женский вопль внутрь и лишь иногда его не удерживая», — пишет о ней Евгений Евтушенко.

      И хотя она расценивала порой расставание  как «звук, от коего уши рвутся», она всегда оставалась верна себе: 

Никто, в наших письмах роясь, 
Не понял до глубины, 
Как мы вероломны, то есть — 
Как сами себе верны. 

     Поэтесса  считала, что «глубина страдания не может сравниться с пустотой счастья». Этой глубины в ее жизни хватило сполна. Ее жизненный путь был очень непрост. Живя в сложное время, Марина Цветаева оставалась поэтом, невзирая на часто нищее существование, бытовые неурядицы и трагические события, преследовавшие ее. Цветаева хорошо ощущала время, эпоху, в которую ей довелось жить. Поэтому в ее стихах такое внутреннее напряжение, надлом. Будто предчувствуя свою трагическую судьбу,  ещё в 1909 году Марина Цветаева написала  такие строки: 

Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, Ты не скажешь строго:
«Терпи, еще не кончен срок».
Ты сам мне подал - слишком много!
Я жажду сразу - всех дорог!

Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
и амазонкой мчаться в бой;

Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень...
Чтоб был легендой - день вчерашний,
Чтоб был безумьем - каждый день!

Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство - лучше сказки
И дай мне смерть - в семнадцать лет!

Смерть «в семнадцать лет», о которой просит лирическая героиня Цветаевой, — это возможность избежать многих будущих страданий. 

Что впереди! Какая неудача? 
Во всем обман и, ах, на всем запрет! — 
Так с милым детством я прощалась, плача, 
В пятнадцать лет. 

    Пророчество своей собственной судьбы было не единственным в творчестве Марины Цветаевой. Главным пророчеством поэтессы стало предсказание  творческой судьбы, своего лирического наследия:

 Моим стихам, написанным так рано, 
Что и не знала я, что я — поэт, 
Сорвавшимся, как брызги из фонтана, 
Как искры из ракет. 
Ворвавшимся, как маленькие черти, 
В святилище, где сон и фимиам, 
Моим стихам о юности и смерти — 
Нечитанным стихам! — 
Разбросанным в пыли по магазинам 
(Где их никто на брал и не берет!) , 
Моим стихам, как драгоценным винам, 
Настанет свой черед.

      Цветаева прежде всего — поэт, но рядом с поэтом мы видим женщину, женщину сложную, двойственную и противоречивую, идущую против течения, склонную к экзальтации и отрицанию вплоть до саморазрушения. Будучи невероятно гордой женщиной, Цветаева все же даже подсознательно не была феминисткой. Она оставалась женщиной великих страстей, ими питалась ее поэтическая личность, они всегда были в центре ее жизни, независимо от реакции объекта этого внимания. Но ее космическая страсть, как и любая страсть, достигнув апогея, неожиданно теряла смысл существования, оставляя внутреннюю пустоту и отказ. Настоящую любовь, верную, продолжающуюся во времени, питала  она только к своим стихам.

      Удивительная личностная наполненность, глубина чувств и сила воображения позволяли Цветаевой на протяжении всей жизни  черпать поэтическое вдохновение из безграничной, непредсказуемой и в то же время постоянной, как море, собственной души. Иными словами, от рождения до смерти, от первых стихотворных строчек до последнего вдоха она оставалась, если следовать ее собственному определению, чистым лириком.

     Вся поэзия Цветаевой, сама ее жизнь и смерть воспринимаются как непримиримая борьба с обыденным, серым и тусклым существованием. Разве можно представить жизнь поэта ровной и спокойной? Это сплошные взлеты и падения, выливающиеся в стихи,  прекрасные философские размышления о смысле жизни, неприятии лжи, о вечной тайне любви и смерти.

Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала – тоже!
Прохожий, остановись!

Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь – могила,
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, –
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
– И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

Звучит романс «Благословляю  Вас на все четыре стороны…»

     Творчество Марины Цветаевой -  выдающееся и самобытное явление всей русской литературы. Она принесла в русскую поэзию небывалую глубину и выразительность лиризма. Благодаря  Марине Ивановне, русская  поэзия получила новое направление в самораскрытии женской души с ее трагическими противоречиями.