Строки, пробитые пулей…

Цель:  1)  познакомить учащихся с жизнью и творчеством поэтов, павших  на

                  фронтах  Великой Отечественной войны;

             2)  помочь учащимся осознать истоки нашей Победы, помнить  об      

                  ужасах войны и не дать им повториться,

             3)  учить любить и беречь Родину, как любили и защищали   её  наши  

                  воины-поэты.

Эпиграфы: ( Слайд)

                                                     Свой добрый век мы прожили как люди-

                                                     И для людей…

                                                                                                          Г. Суворов

                                                    И пусть не думают, что мертвые не слышат,

                                                     Когда о них потомки говорят.

                                                                                                     Н. Майоров                                            

Ход мероприятия

      1 ведущая.   Сегодняшний вечер мы посвящаем поэтам, павшим на фронтах Великой Отечественной войны. Поэзия была самым оперативным, самым популярным жанром военных лет. Именно поэзия выразила потребность людей в правде, без которой невозможно чувство ответственности за всю страну. ( Слайд)

      Она обращалась к душе каждого человека, передавала его мысли, чувства, переживания, страдания, вселяла веру и надежду. Поэзия не боялась правды, даже горькой и жестокой.

      2 ведущая.

            Казалось, было холодно цветам,

            И от зари они слегка поблекли.

            Зарю, что шла по травам и кустам

            Обшарили немецкие бинокли.

            Цветок, в росинках весь, к цветку приник.

            И пограничник протянул к ним руки.

            А немцы, кончив кофе пить, в тот миг

            Садились в танки, закрывали люки.

            Такою все дышало тишиной,

            Что вся земля еще спала, казалось,

            Кто знал, что между миром и войной

            Всего каких-то пять минут осталось!                   ( С. Щипачёв

                                                                                    « 22 июня 1941 года»)

           Звучит фонограмма песни «Священная война» (муз. А.Александрова, слова  Лебедева-Кумача).

        1 ведущая.  Этот день начался не тихой росной зарей, а грохотом бомб, свистом пуль и скрежетом стали. Это было 22 июня 1941 года. Война… В этот день писатели Москвы собрались как по боевой тревоге, на митинг.

С краткими речами выступили А.Фадеев, А.Жаров, И.Уткин, В.Лебедев-Кумач. «Писатели Советской страны, — заявил Фадеев, — знают свое место в этой решительной схватке. Многие из нас будут сражаться с оружием в руках, многие будут сражаться пером». Перо было приравнено к штыку, поэзия надела фронтовую шинель и шагнула в бой. (Слайд)

        2 ведущая. Молодые поэты ушли на войну, многие из них не вернулись. Остались талантливые стихи, обещания яркой творческой жизни, которая оборвалась на фронте.

      Начинающие поэты – студенты Литературного института  имени Горького,  ИФЛИ, Московского университета – Михаил Кульчицкий, Павел Коган, Николай Майоров, как будто предчувствуя свою судьбу и судьбу страны, писали о предстоящих жестоких испытаниях, которые неизбежно принесёт война.

 ( 7 учеников в военной форме представляют поэтов.)

     1 ученик. ( Слайд.)  Ещё в 1937 году московский студент Павел Коган написал песню «Бригантина»  (« Надоело говорить и спорить, // И любить усталые глаза...») ,  которая  и сейчас звучит на слётах  любителей авторской песни. Павла Когана убили на войне, но песня его, нигде не записанная, никем не изданная, прочно поселилась в послевоенных институтах. Ее пели все, уже не вспоминая фамилии автора.

( Звучит песня на стихи П.Когана.  Ученица исполняет танец)

       3 ведущая. В этом же 1937 году им написано тревожное  стихотворение « Звезда»:

Светлая моя звезда,

Боль моя странна.

Гарь приносят поезда

Дальнюю, полынную.

От чужых твоих степей,

Где теперь начало

Всех начал моих и дней

И тоски причалы.

Сколько писем нёс сентябрь,

Сколько ярких писем!..

Ладно- раньше, но хотя б

Сейчас поторопиться.

В поле темень, в поле жуть-

Осень над Россией.

Поднимаюсь. Подхожу

К окнам тёмно – синим.

Темень. Глухо. Темень. Тишь.

Старая тревога.

Научи меня нести

Мужество в дороге.

Научи меня всегда

Цель видать сквозь дали.

Утоли, моя звезда,

Все мои печали. Темень.

 Глухо. Поезда

Гарь несут полынную.

Родина моя. Звезда.

Боль моя старинная.

     1 ученик.   В апреле 1941 года Павел Коган написал:

 Нам лечь, где лечь,

И там не встать, где лечь.

<…>

И, задохнувшись « Интернационалом».

Упасть лицом на высохшие травы.

 И уж не встать, и не попасть в анналы,

 И даже близким славы не сыскать.

Это восемнадцатилетнему Павлу Когану принадлежат знаменитые строки:

« Я с детства не любил овал,

Я с детства угол рисовал!»

        4 ведущая. Блистательно начинал свой поэтический путь не только автор «Бригантины» Павел Коган, но и Георгий Суворов, Николай Отрада,  Михаил Кульчицкий,  Семён Гудзенко, Николай Майоров, Всеволод Багрицкий,  Владислав Занадворов. ( Слайд)

( Ученики 11  класса в военной форме стоят  на сцене, делают шаг вперёд и представляют поэтов .)

Всеволод Багрицкий — погиб в 19 лет под Ленинградом, записывая рассказ политрука.

 Павел Коган — погиб в 23 года под Новороссийском, возглавляя разведгруппу.

Михаил Кульчицкий — погиб в 23 года, под Сталинградом.

Николай Майоров — убит в бою на Смоленщине в 23 года.

 Владислав Занадворов, геолог и поэт, погиб под Сталинградом.

Георгий Суворов – погиб в бою под Нарвой.

 Семен Гудзенко -  поэт, умер от ран.

 ( Семиклассники  исполняют под гитару песню о войне.)

    4 ведущая. На полях сражений погиб каждый третий писатель, каждый второй был ранен. В дни тягчайших испытаний для Родины писатели не щадили жизни во имя Победы. ( Слайд)

    5 ведущая.   Всеволод Эдуардович Багрицкий — «сын поэта и сам поэт». В письме матери 18 июля 1941 года писал: ( 2 ученик ) «Война застала меня за мирной игрой в волейбол на берегу моря. И 27 июня я выехал в Москву... пошел с двумя товарищами в райком комсомола, нас направили в автошколу».

 До свиданья, дорогая, уезжаю на войну,

 Уж когда вернусь - не знаю -на родную сторону.

 Опадет листва сухая, будут вьюги и дожди.

Я вернусь к тебе, родная, не печалься, подожди.

    5 ведущая. Он все-таки добился, несмотря на плохое зрение, отправки на фронт. Вот что писал поэт в последнем письме матери: ( 2 ученик) «Я пошел работать в армейскую печать добровольно и не жалею. Я увижу и увидел то, что никогда больше не придется пережить. Наша победа надолго освободит мир от самого страшного злодеяния — войны».

    6 ведущая. ( Читает стихотворение « Одесса, город мой родной...»)

    7 ведущая. Он похоронен на опушке леса, на перекрестке двух дорог, рожденных войной, у раскинувшей ветви сосны, на которой скульптор Е.Вучетич вырезал надпись: «Воин-поэт Всеволод Багрицкий убит

26 февраля 1942 года».

Я вечности не приемлю,

 Зачем меня погребли?

Мне так не хотелось в землю

 С любимой моей земли –

эти строки Марины Цветаевой Всеволод очень любил и часто их читал.

     3 ученик. ( Слайд)   Михаил Кульчицкий еще до войны, учась в Литературном институте, обратил на себя внимание масштабностью таланта, зрелостью, самостоятельностью мышления. Преподаватели и товарищи видели в Кульчицком сложившегося поэта, связывали с ним большие надежды.

     В написанном в 1942 стихотворении  «Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник...» война предстаёт как тяжёлая работа, трудное испытание, о ней говорится без лишнего пафоса. ( Чтение стихотворения)

      4 ученик.  Николай Майоров   до войны был студентом исторического факультета МГУ, в то же время посещал поэтический семинар, который вел Павел Антокольский в Литинституте. Он знал, что он поэт. И, готовясь стать историком, прежде всего утверждал себя как поэт. ( Слайд)

Пусть помнят те, которых мы не знаем:

 нам страх и подлость были не к лицу.

Мы пили жизнь до дна и умирали

за эту жизнь, не кланяясь свинцу.

     В 1941 ушёл добровольцем на фронт, где и погиб. При жизни было напечатано только несколько его стихотворений. В 1941 был подготовлен коллективный сборник по стихам Майорова – но книге не суждено было выйти в свет.

     5 ученик. Владислав Занадворов, геолог и поэт, был призван в армию и отправлен в Сталинградский фронт.  Погиб 28 ноября 1942 года.  Похоронен в братской могиле.

В его стихотворении -  неприкрашенная война!

 ( Слайд)

Ты не знаешь, мой сын, что такое война!

Это вовсе не дымное поле сраженья,

Это даже не смерть и отвага. Она

В каждой капле находит своё выраженье.

Это – изо дня в день лишь блиндажный песок

Да слепящие вспышки ночного обстрела;

Это – боль головная, что ломит висок;

Это – юность моя, что в окопах истлела;

Это – грязных, разбитых дорог колеи;

Бесприютные звёзды окопных ночёвок;

Это – кровью омытые письма мои,

Что написаны криво на ложе винтовок;

Это – Это – в жизни короткой последний рассвет

Над разрытой землёй. И как завершенье-

Под разрывы снарядов, под вспышки гранат-

Беззаветная гибель на поле сраженья.

                                                                            ( 1942)

      6 ученик.   Семен Гудзенко. В 1938 г. поступил в ТФЛИ. В июле 1941 ушёл  добровольцем в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения, состоявшую из студентов и спортсменов, сформированную специально для рейдов по тылам противника. Участвовал в боях под Москвой; под Сухиничами был тяжело ранен. Едва оправившись от ранения, Гудзенко отправился снова на фронт, был фронтовым корреспондентом. Первую книгу стихов выпустил в 1944 году. После окончания второй мировой войны работал корреспондентом в военной газете. Умер от полученных ранений . ( Слайд)

Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели,

Мы пред нашим комбатом, как пред господом Богом, чисты.

 На живых порыжели от крови и шины шинели,

На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Мы не знали любви, не увидели счастья ремесел,

 Нам досталась на долю нелегкая участь солдат,

У погодков моих нет ни жен, ни стихов, ни покоя –

 Только сила и юность. А когда возвратимся с войны,

Все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,

Что отцами-солдатами будут гордиться сыны.

       7 ученик. Георгий Суворов родился в сибирской деревне, учился в педагогическом техникуме в Абакане. Первые стихи опубликовал в предвоенные годы.  На войне был рядовым.  Командовал отделением противотанковых ружей, служил в дивизионной газете.  Погиб в бою под Нарвой. ( Слайд.)

Ещё война.  Но мы упрямо верим,

Что будет день – мы выпьем боль до дна.

Широкий мир нам  вновь раскроет двери,

С рассветом новым встанет тишина.

Последний враг. Последний меткий выстрел.

И первый проблеск утра, как стекло.

Мой милый друг, а всё- таки как быстро,

Как наше время протекло!

В воспоминаньях мы тужить не будем.

Зачем туманить грустью ясность дня?

Свой добрый век мы прожили как люди-

И для людей…

8 ведущая. Фронтовая поэзия — это поэзия высокой гражданственности. Она была учителем жизни и училась у жизни. Она помогла разглядеть сквозь нависшие тучи солнце, не утратить веры в торжество добра и справедливости».  Не всем довелось дожить до Победы. Но о каждом из них можно сказать словами фронтовика-поэта лейтенанта Георгия Суворова: «Свой добрый век мы прожили, как люди, и для людей».  

  4 ученик.

Мы были высоки, русоволосы,

 Вы в книгах прочитаете как миф,

 О людях, что ушли не долюбив,

Не докурив последней папиросы...

 Потомок различит в архивном хламе

Кусок горячей, верной нам земли,

 Где мы прошли с обугленными ртами

 И мужество, как знамя, пронесли.

      9 ведущая. Эти стихи павшего на поле боя поэта Николая Майорова — исповедь людей его поколения, которые ради жизни на земле шли в бой, не жалея себя...

      8 ведущая. По стихам молодых тревожно пробегают отблески отпылавшего мирового пожарища. Их стихи, как дальнее эхо горя и подвига « ради жизни на земле», волнами бьются о людские сердца, напоминая и предупреждая: война была, но не дайте ей повториться.

       9 ведущая. Давно сняли гимнастерки поэты-фронтовики. Но сколько бы  лет  ни прошло со дня нашей Победы, стихи той поры остаются в строю. И долго будут жить, не старея, их вдохновенные строки, которые окрыляли в годы войны душу солдата, которые поднимали ввысь наши души. И к нам, молодым, обращает поэт Расул Гамзатов слова:

                   Все, что мы защищали, и вам защищать,

                   Все, что мы завещали, и вам завещать.

Звучит песня « Журавли» (Видеоролик к песне « Журавли».  Ученики – поэты  стоят на сцене.)

                         Использованная литература

1. Евстифеева Е. А. « Пусть память верную… хранят… И наших внуков внуки» - Литература в школе, 2002, № 8
2. Прокурова Н. С. , Косивцова Л. И. « Война…обнажает характер человека», - Литература в школе, 2004, №4
3. Б. И. Турьянская, Л. Н. Гороховская, Т. М. Миллионщикова «Литература в 11 классе. Урок за уроком. Часть 2 – М.: Русское слово, 2005
4. С. Красильщик « Только победа и жизнь»- М.: Дет. лит., 1988.
5. Горбачёва Н. И. « Идёт война народная…» - М. : Дет. лит.,2009

         Муниципальное общеобразовательное бюджетное учреждение средняя общеобразовательная

          школа с. Ермекеево муниципального района Ермекеевский район Республики Башкортостан

Поэты,

павшие на фронтах

Великой Отечественной войны

                                                               Составитель   учитель  высшей

                                                            квалификационной категории

                                                               Галиуллина Гузэль Кабировна

2014                      

                                              Свой добрый век мы прожили как люди-

                                              И для людей…

                                                                                                 Г. Суворов

                                        И пусть не думают, что мёртвые не слышат,

              Когда о них потомки говорят.

                                                                                               Н. Майоров

Павел Коган

Всеволод Багрицкий

Михаил Кульчицкий

Николай Майоров

Владислав Занадворов

Георгий Суворов

                           Семён Гудзенко…

Павел

Давыдович

Коган

(1918—1942) –

русский советский поэт романтического направления

       Родился 4 июля 1918 в Киеве. Детские годы прошли в Москве.

В 1936 поступил в Московский институт истории, философии, литературы (МИФЛИ), а с 1939 занимался и в Литературном институте им. М. Горького на отделении поэзии.

В написанных в ту пору стихах отразились геополитические воззрения автора, да и не только его одного. СССР в ближайшем будущем представлялся Когану раскинувшимся на пространстве от Японии до Англии, от Северного полюса до Ганга.

В 1941, когда началась война, ушёл добровольцем на фронт. В 1942 году 23 сентября погиб в боях под Новороссийском. Было ему 24 года.

При жизни Коган не успел напечатать свои стихи. Они стали публиковаться в периодической печати во второй половине 1950-х. Позднее из них был составлен сборник «Гроза» (1960). В коллективном сборнике «Сквозь время» (1964) был опубликован неоконченный роман в стихах «Первая треть».

Павел Коган - автор популярной песни «Бригантина», которая и сейчас звучит на слётах любителей авторской песни.

       БРИГАНТИНА

(песня)

Надоело говорить и спорить,

И любить усталые глаза...

В флибустьерском дальнем море

Бригантина подымает паруса...

Капитан, обветренный, как скалы,

Вышел в море, не дождавшись нас...

На прощанье подымай бокалы

Золотого терпкого вина.

Пьем за яростных, за непохожих,

За презревших грошевой уют.

Вьется по ветру веселый Роджер,

Люди Флинта песенку поют.

Так прощаемся мы с серебристою,

Самою заветною мечтой,

Флибустьеры и авантюристы

По крови, упругой и густой.

И в беде, и в радости, и в горе

Только чуточку прищурь глаза.

В флибустьерском дальнем море

Бригантина подымает паруса.

Вьется по ветру веселый Роджер,

Люди Флинта песенку поют,

И, звеня бокалами, мы тоже

Запеваем песенку свою.

Надоело говорить и спорить,

И любить усталые глаза...

В флибустьерском дальнем море

Бригантина подымает паруса...

                                                                      1937

                 Звезда

Светлая моя звезда.

Боль моя старинная.

Гарь приносят поезда

Дальнюю, полынную.

От чужих твоих степей,

Где теперь начало

Всех начал моих и дней

И тоски причалы.

Сколько писем нес сентябрь,

Сколько ярких писем...

Ладно - раньше, но хотя б

Сейчас поторопиться.

В поле темень, в поле жуть -

Осень над Россией.

Поднимаюсь. Подхожу

К окнам темно-синим.

Темень. Глухо. Темень. Тишь.

Старая тревога.

Научи меня нести

Мужество в дороге.

Научи меня всегда

Цель видать сквозь дали.

Утоли, моя звезда,

Все мои печали.

Темень. Глухо.

Поезда

Гарь несут полынную.

Родина моя. Звезда.

Боль моя старинная.

                                             1937

Мы сами не заметили, как сразу

Сукном армейским начинался год,

Как на лету обугливалась фраза

И черствая романтика работ.

Когда кончается твое искусство,

Романтики падучая звезда,

По всем канонам письменно и устно

Тебе тоскою принято воздать.

Еще и строчки пахнут сукровицей,

Еще и вдохновляться нам дано,

Еще ночами нам, как прежде, снится          

До осязанья явное Оно.

О, пафос дней, не ведавших причалов,

Когда, еще не выдумав судьбы,

Мы сами, не распутавшись в началах,

Вершили скоротечные суды!

                                                                    1937

ВСЕВОЛОД ЭДУАРДОВИЧ БАГРИЦКИЙ -

советский поэт

(1922 - 1942)

        Всеволод Багрицкий родился в 1922 году в Одессе в семье известного советского поэта. Писать стихи начал в раннем детстве. С первых дней войны В. Багрицкий рвался на фронт. В канун 1942 года он получает назначение в газету Второй ударной армии, которая с юга шла на выручку осажденному Ленинграду Он погиб 26 февраля 1942 года в маленькой деревушке Дубовик Ленинградской области, записывая рассказ политрука.

    Занимался драматургией - в частности, вместе с

И. Кузнецовым и А. Галичем писал "коллективную пьесу"

 "Город на заре". Автор многих замечательных стихотворений.

ОДЕССА, ГОРОД МОЙ!

Я помню,

Мы вставали на рассвете:

Холодный ветер

Был солоноват и горек.

Как на ладони,

Ясное лежало море,

Шаландами начало дня отметив.

А под большими Черными камнями,

Под мягкой, маслянистою травой

Бычки крутили львиной головой

И шевелили узкими хвостами.

Был пароход приклеен к горизонту,

       Сверкало солнце, млея и рябя.

Пустынных берегов был неразборчив контур.

Одесса, город мой, мы не сдадим тебя!

Пусть рушатся, хрипя, дома в огне  пожарищ,

Пусть смерть бредет по улицам твоим,

Пусть жжет глаза горячий черный дым,

Пусть пахнет хлеб теплом пороховым,-

Одесса, город мой,

Тебя мы не сдадим.                        ( 1941)

Мне противно жить не раздеваясь,

На гнилой соломе спать.

И, замерзшим нищим подавая,

Надоевший голод забывать.

Коченея, прятаться от ветра,

Вспоминать погибших имена,

Из дому не получать ответа,

Барахло на черный хлеб менять.

Дважды в день считать себя умершим,

Путать планы, числа и пути,

Ликовать, что жил на свете меньше

Двадцати.

ДОРОГА В ЖИЗНЬ

Почему же этой ночью

Мы идем с тобою рядом?

Звезды в небе - глазом волчьим...

Мы проходим теплым садом.

По степи необозримой,

По дорогам, перепутьям...

Мимо дома, мимо дыма

Узнаю по звездам путь я.

Мимо речки под горою,

Через южный влажный ветер...

Я да ты, да мы с тобою.

Ты да я с тобой на свете.

Мимо пруда, мимо сосен,

По кустам, через кусты,

Мимо лета, через осень,

Через поздние цветы...

Мы идем с тобою рядом...

Как же вышло? Как поймешь?

Я остановлюсь. Присяду.

Ты по-прежнему идешь.

Мимо фабрики далекой,

Мимо птицы на шесте,

Мимо девушки высокой -

Отражения в воде...

Никола́й Петро́вич Майо́ров 

(20 мая) 1919 — 8 февраля 1942) — русский поэт.

Родился в деревне Дуровка Сызранского уезда Симбирской губернии в крестьянской семье. С десяти лет жил в городе Иваново. В 1937 году поступил на философский факультет Московского государственного университета. С 1939 года одновременно учился в Литературном институте им. М. Горького, занимался в поэтическом семинаре Павла Григорьевича Антокольского.

В октябре 1941 года ушёл добровольцем на фронт. Был политруком пулемётной роты 1106-го стрелкового полка 331-й дивизии. Погиб на фронте у деревни Баранцево Смоленской области.Погиб в 1942 году. .

     Он успел сделать сравнительно немного: его литературное наследство - это сто страниц, три тысячи машинописных строк. Но все это - настоящее.
 
     Он был весь обещание. И не потому только, что природа дала ему талант, а воспитание - трудоспособность. Он очень рано осознал себя поэтом своего
поколения - глашатаем того предвоенного поколения, которое приходило к
внутренней зрелости в конце 30-х годов.
 
     Еще меньше, чем на поэта, Николай Майоров был похож на героя.
Но и героем он стал таким же, как поэтом, - настоящим. Он умер, как сам
предсказал: в бою.
     Доброволец-разведчик погиб, не докурив последней папиросы, не дописав последнего стихотворения, не долюбив, не дождавшись книги своих стихов, не окончив университета, не доучившись в Литературном институте, не раскрыв всех возможностей.
     Все в его жизни осталось незавершенным, кроме нее самой. Но стихи его,
сработанные для дальнего полета, продолжают свой рейс: у них сильные
крылья - такие, как он хотелел.

Однажды Ночь, отдалась Дню,

Устала та вести войну

За девственный прекрасный мир!

Устроила любовный пир.

О День с тех пор светлее Ночи

И не осталось больше мочи

Хранить в себе пленяющий взор.

Для Ночи впасть во тьму позор!

День не впускает Ночь во свет,

Как так? Он говорит в ответ:

Так каждый поступил бы в миг,

Остаться в свете – это пик!

И Ночь с тех пор спит вечным сном,

Ей снится встреча роковая с Днём.

Ах, трудится теперь наш День как при тепле весна,

А Ночь осталась молчаливо царством сна!

Мы

Есть в голосе моем звучание металла.

Я в жизнь вошел тяжелым и прямым.

Не все умрет. Не все войдет в каталог.

Но только пусть под именем моим

Потомок различит в архивном хламе

Кусок горячей, верной нам земли,

Где мы прошли с обугленными ртами

И мужество, как знамя, пронесли.

Мы жгли костры и вспять пускали реки.

Нам не хватало неба и воды.

Упрямой жизни в каждом человеке

Железом обозначены следы -

Так в нас запали прошлого приметы.

А как любили мы - спросите жен!

Пройдут века, и вам солгут портреты,

Где нашей жизни ход изображен.

Мы были высоки, русоволосы.

Вы в книгах прочитаете, как миф,

О людях, что ушли, не долюбив,

Не докурив последней папиросы.

Когда б не бой, не вечные исканья

Крутых путей к последней высоте,

Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,

В столбцах газет, в набросках на холсте.

Но время шло. Меняли реки русла.

И жили мы, не тратя лишних слов,

Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных

Да в серой прозе наших дневников.

Мы брали пламя голыми руками.

Грудь раскрывали ветру. Из ковша

Тянули воду полными глотками

И в женщину влюблялись не спеша.

И шли вперед, и падали, и, еле

В обмотках грубых ноги волоча,

Мы видели, как женщины глядели

На нашего шального трубача.

А тот трубил, мир ни во что не ставя

(Ремень сползал с покатого плеча),

Он тоже дома женщину оставил,

Не оглянувшись даже сгоряча.

Был камень тверд, уступы каменисты,

Почти со всех сторон окружены,

Глядели вверх - и небо было чисто,

Как светлый лоб оставленной жены.

Так я пишу. Пусть неточны слова,

И слог тяжел, и выраженья грубы!

О нас прошла всесветная молва.

Нам жажда зноем выпрямила губы.

Мир, как окно, для воздуха распахнут,

Он нами пройден, пройден до конца,

И хорошо, что руки наши пахнут

Угрюмой песней верного свинца.

И, как бы ни давили память годы,

Нас не забудут потому вовек,

Что, всей планете дялая погоду,

Мы в плоть одели слово ЧЕЛОВЕК.       1940

Памятник

Им не воздвигли мраморной плиты,

На бугорке, где гроб землей накрыли,

Как ощущенье вечной высоты

Пропеллер неисправный положили.

И надписи отгранивать им рано -

Ведь каждый, небо видевший, читал,

Когда слова высокого чекана

Пропеллер их на небе высекал.

И хоть рекорд достигнут ими не был,

Хотя мотор и сдал на полпути, -

Остановись, взгляни прямее в небо

И надпись ту, как мужество, прочти.

О, если б все с такою жаждой жили!

Чтоб на могилу им взамен плиты

Как память ими взятой высоты

Их инструмент разбитый положили

И лишь потом поставили цветы.

                                                                      1938

 Когда умру, то отошли

Письмо моей последней тетке,

Зипун залатанный, обмотки

И горсть той северной земли,

В которой я усну навеки,

Метаясь, жертвуя, любя

Все то, что в каждом человеке

Напоминало мне тебя.

Ну, а пока мы не в уроне

И оба молоды пока,

Ты протяни мне на ладони

Горсть самосада-табака.

                                                                    1940

Я не знаю, у какой заставы

Вдруг умолкну в завтрашнем бою,

Не коснувшись опоздавшей славы,

Для которой песни я пою.

Ширь России, дали Украины,

Умирая, вспомню... И опять -

Женщину, которую у тына

Так и не посмел поцеловать.              1940

     Михаил Валентинович Кульчицкий родился в 1919 году в Харькове. Отец его, профессиональный литератор, погиб в 1942 году в немецком застенке.

Михаил Кульчицкий, окончив десятилетку, некоторое время работал плотником, потом чертежником на Харьковском тракторном заводе. Проучившись год в Харьковском университете, перевелся на второй курс Литературного института им. Горького. Одновременно давал уроки в одной из московских школ.

Писать и печататься Кульчицкий начал рано. Первое стихотворение опубликовал в 1935 году в журнале "Пионер". В Литературном институте сразу обратил на себя внимание масштабностью таланта, поэтической зрелостью, самостоятельностью мышления. Преподаватели и товарищи видели в Кульчицком сложившегося поэта, связывали с ним большие надежды.

С первых дней Великой Отечественной войны Кульчицкий в армии. В декабре 1942 года он окончил пулеметно-минометное училище в в звании младшего лейтенанта отбыл на фронт.

     Михаил Кульчицкий погиб под Сталинградом в январе 1943 года.

     Стихотворения, созданные Кульчицким в армии, о которых он упоминает в письмах, не сохранились.

БЕССМЕРТИЕ

(Из незавершенной поэмы)

Далёкий друг! Года и версты,

И стены книг библиотек

Нас разделяют. Шашкой Щорса

Врубиться в лучезарный век

Хочу. Чтоб, раскроивши череп

Врагу последнему и через

Него перешагнув, рубя,

Стать первым другом для тебя.

На двадцать, лет я младше века,

Но он увидит смерть мою,

Захода горестные веки

Смежив. И я о нём пою.

И для тебя. Свищу пред боем,

Ракет сигнальных видя свет,

Военный в пиджаке поэт,

Что мучим мог быть лишь покоем.

Я мало спал, товарищ милый!

Читал, бродяжил, голодал…

Пусть: отоспишься ты в могиле -

Багрицкий весело сказал…

Но если потная рука

В твой взгляд слепнет «бульдога» никелем -

С высокой полки на врага

Я упаду тяжёлой книгой.

Военный год стучится в двери

Моей страны. Он входит в дверь.

Какие беды и потери

Несёт в зубах косматый зверь?

Какие люди возметнутся

Из поражений и побед?

Второй любовью Революции

Какой подымется поэт?

 Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!

Что? Пули в каску безопасней капель?

И всадники проносятся со свистом

вертящихся пропеллерами сабель.

Я раньше думал: "лейтенант"

звучит вот так: "Налейте нам!"

И, зная топографию,

он топает по гравию.

Война - совсем не фейерверк,

а просто - трудная работа,

когда,

     черна от пота,

                  вверх

скользит по пахоте пехота.

Марш!

        И глина в чавкающем топоте

        до мозга костей промерзших ног

        наворачивается на чeботы

        весом хлеба в месячный паек.

        На бойцах и пуговицы вроде

        чешуи тяжелых орденов.

Не до ордена.

Была бы Родина

с ежедневными Бородино.

Владислав Леонидович Занадворов — уральский поэт, погиб под Сталинградом в ноябрьских боях 1942 года. Было ему в ту пору всего 28 лет.

Семён Петрович Гудзенко (5 марта 1922, Киев — 12 февраля 1953, Москва) — советский поэт-фронтовик.

В 1939 г. поступил в ИФЛИ и переехал в Москву. В 1941 г. добровольцем ушёл на фронт, в 1942 был тяжело ранен. После ранения был фронтовым корреспондентом. Первую книгу стихов выпустил в 1944 г. После окончания Второй мировой войны работал корреспондентом в военной газете.

Попал под трамвай и умер от полученных ранений в 1953 году. Вдова поэта впоследствии стала женой Константина Симонова.

     Семен Петрович Гудзенко родился в Киеве. После окончания школы в 1939 году переехал в Москву. Со студенческой скамьи ушел летом 1941 года на фронт. Воевал под Москвой, на Буге и Днестре, в Венгрии и Словакии. Он умер от ран, полученных на войне.

Трудные испытания войны вдохнули в его стихи живую душу, сообщили им страсть, подробности, о которых недостаточно прочесть в книгах,- эти подробности надо увидеть и пережить. Война предстает в поэзии Гудзенко во всей своей страшной обнаженности. Но поэт горд, что в пору, когда решается судьба его Родины, он - не зритель, не сторонний наблюдатель, а боец переднего края. Это чувство - чувство единства и общности со своими современниками - пронизывает стихотворения Гудзенко о войне.

Источник: Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988. ПЕРЕД АТАКОЙ

          Когда на смерть идут,- поют,

     а перед этим можно плакать.

     Ведь самый страшный час в бою -

     час ожидания атаки.

     Снег минами изрыт вокруг

     и почернел от пыли минной.

     Разрыв - и умирает друг.

     И, значит, смерть проходит мимо.

     Сейчас настанет мой черед,

     За мной одним идет охота.

     Ракеты просит небосвод

     и вмерзшая в снега пехота.

     Мне кажется, что я магнит,

     что я притягиваю мины.

     Разрыв - и лейтенант хрипит.

     И смерть опять проходит мимо.

     Но мы уже не в силах ждать.

     И нас ведет через траншеи

     окоченевшая вражда,

     штыком дырявящая шеи.

     Бой был коротким.

                     А потом

     глушили водку ледяную,

     и выковыривал ножом

     из-под ногтей я кровь

                     чужую.

     1942  (Во весь голос. Soviet Poetry. Progress Publishers, Moscow.)

МОЕ ПОКОЛЕНИЕ

           Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.

     Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.

     На живых порыжели от крови и глины шинели,

     на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

     Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.

     Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.

     Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,

     нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

     У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -

     только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,

     все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,

     что отцами-солдатами будут гордится сыны.

     Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?

     Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?

     Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-

     у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

     Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,

     и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.

     Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.

     Разве горю такому помогут рыданья живых?

     Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.

     Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,

     Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели

     приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

     Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают

     эту взятую с боем суровую правду солдат.

     И твои костыли, и смертельная рана сквозная,

     и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-

     это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,

     подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.

     ...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,

     Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

     А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,

     все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-

     пусть нами пива наварят и мяса нажарят к обеду,

     чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

     Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,

     матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.

     Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем -

     все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.

     (60 лет советской поэзии.

     Собрание стихов в четырех томах.

     Москва, "Художественная Литература", 1977)

          x x x

     Я в гарнизонном клубе за Карпатами

     читал об отступлении, читал

     о том, как над убитыми солдатами

     не ангел смерти, а комбат рыдал.

     И слушали меня, как только слушают

     друг друга люди взвода одного.

     И я почувствовал, как между душами

     сверкнула искра слова моего.

     У каждого поэта есть провинция.

     Она ему ошибки и грехи,

     все мелкие обиды и провинности

     прощает за правдивые стихи.

     И у меня есть тоже неизменная,

     на карту не внесенная, одна,

     суровая моя и откровенная,

     далекая провинция - Война...

     (Семен Гудзенко. Стихотворения. Москва, "Современник", 1985.)

          x x x

     Я был пехотой в поле чистом,

     в грязи окопной и в огне.

     Я стал армейским журналистом

     в последний год на той войне.

     Но если снова воевать...

     Таков уже закон:

     пускай меня пошлют опять

     в стрелковый батальон.

     Быть под началом у старшин

     хотя бы треть пути,

     потом могу я с тех вершин

     в поэзию сойти.

     Действующая армия, 1943-1944

     (Семен Гудзенко. Стихотворения.

     Москва, "Современник", 1985.)

МОГИЛА ПИЛОТА

           Осколки голубого сплава

     Валяются в сухом песке.

     Здесь все:

             и боевая слава

     И струйка крови на виске...

     Из боя выходила рота,

     Мы шли на отдых, в тишину

     И над могилою пилота

     Почувствовали всю войну.

     Всю.

        От окопов и до тыла,

     Ревущую, как ястребок.

     И отдых сделался постылым

     И неуютным городок.

     Мы умираем очень просто,

     По нас оркестры не звенят.

     Пусть так у взорванного моста

     Найдут товарищи меня.

     (Литературное наследство. Советские писатели

     на фронтах Великой Отечественной Войны.

     Москва, "Наука", 1966.)

          x x x

     На снегу белизны госпитальной

     умирал военврач, умирал военврач.

     Ты не плачь о нем, девушка,

                      в городе дальнем,

     о своем ненаглядном, о милом не плачь.

     Наклонились над ним два сапера с бинтами,

     и шершавые руки коснулись плеча.

     Только птицы кричат в тишине за холмами.

     Только двое живых над убитым молчат.

     Это он их лечил в полевом медсанбате,

     по ночам приходил, говорил о тебе,

     о военной судьбе, о соседней палате

     и опять о веселой военной судьбе.

     Ты не плачь о нем,

                      девушка, в городе дальнем,

     о своем ненаглядном, о милом не плачь.

     ..Одного человека не спас военврач -

     он лежит на снегу белизны

                              госпитальной.

     1945, Венгрия

     (Строфы века. Антология русской поэзии.

     Сост. Е.Евтушенко.

     Минск-Москва, "Полифакт", 1995.)

          x x x

     Мы не от старости умрем,-

     от старых ран умрем.

     Так разливай по кружкам ром,

     трофейный рыжий ром!

     В нем горечь, хмель и аромат

     заморской стороны.

     Его принес сюда солдат,

     вернувшийся с войны.

     Он видел столько городов!

     Старинных городов!

     Он рассказать о них готов.

     И даже спеть готов.

     Так почему же он молчит?..

     Четвертый час молчит.

     То пальцем по столу стучит,

     то сапогом стучит.

     А у него желанье есть.

     Оно понятно вам?

     Он хочет знать, что было здесь,

     когда мы были там...

     *1946*

     (Строфы века.

     Антология русской поэзии.

     Сост. Е.Евтушенко.

     Минск-Москва, "Полифакт", 1995.)

НЕБЕСА

Такое небо!

        Из окна

посмотришь черными глазами,

и выест их голубизна

и переполнит небесами.

Отвыкнуть можно от небес,

глядеть с проклятьем

                и опаской,

чтоб вовремя укрыться в лес

и не погибнуть под фугаской.

И можно месяц,

           можно два

под визг сирен на землю падать

и слушать,

       как шумит трава

и стонет под свинцовым градом.

Я ко всему привыкнуть смог,

но только не лежать часами.

 ...И у расстрелянных дорог

опять любуюсь небесами.

1942

Мы стали молчаливы и суровы.

Но это не поставят нам в вину.

Без слова мы уходим на войну

И умираем на войне без слова.

Всю нашего молчанья глубину,

Всю глубину характера крутого

Поймут как скорбь по жизни светлой, новой,

Как боль за дорогую нам страну.

Поймут как вздох о дорогом рассвете,

Как ненависть при виде вражьих стад...

Поймут — и молчаливость нам простят.

Простят, услышав, как за нас ответят

Орудия, винтовки, сталь и медь,

Сурово выговаривая слово: "Месть!"

1943?

* * *

Когда-нибудь, уйдя в ночное

С гривастым табуном коней,

Я вспомню время боевое

Бездомной юности моей.

Вот так же рдели ночь за ночью,

Кочуя с берегов Невы,

Костры привалов, словно очи

В ночи блуждающей совы.

Я вспомню миг, когда впервые,

Как миру светлые дары,

Летучим роем золотые

За Нарву перешли костры.

И мы тогда сказали: слава

Неугасима на века,

Я вспомню эти дни по праву

С суровостью сибиряка.

1944?

* * *

Пришел и рухнул, словно камень,

Без сновидений и без слов,

Пока багряными лучами

Не вспыхнули зубцы лесов,

Покамест новая тревога

Не прогремела надо мной.

Дорога, дымная дорога,

Из боя в бой, из боя в бой...

1944?

* * *

В моем вине лучистый белый лед.

Хвачу в жару - и вмиг жара пройдет.

В моем вине летучий вихрь огня.

Хвачу в мороз - пот прошибет меня.

В моем вине рассветная заря.

Хвачу с устатку - снова молод я.

Так много троп и много так дорог,

Утрат и непредвиденных тревог.

Но что метель и смертное темно

Тому, кто пьет солдатское вино!

1944?

* * *

Еще утрами черный дым клубится

Над развороченным твоим жильем.

И падает обугленная птица,

Настигнутая бешеным огнем.

Еще ночами белыми нам снятся,

Как вестники потерянной любви,

Живые горы голубых акаций

И в них восторженные соловьи.

Еще война. Но мы упрямо верим,

Что будет день,- мы выпьем боль до дна.

Широкий мир нам вновь раскроет двери,

С рассветом новым встанет тишина.

Последний враг. Последний меткий выстрел.

И первый проблеск утра, как стекло.

Мой милый друг, а все-таки как быстро,

Как быстро наше время протекло.

В воспоминаньях мы тужить не будем,

Зачем туманить грустью ясность дней,-

Свой добрый век мы прожили как люди -

И для людей.

1944?

* * *

Мы тоскуем и скорбим,

Слезы льем от боли...

Черный ворон, черный дым,

Выжженное поле...

А за гарью, словно снег,

Ландыши без края...

Рухнул наземь человек -

Приняла родная.

Беспокойная мечта,

Не сдержать живую...

Землю милую уста

Мертвые целуют.

И уходит тишина...

Ветер бьет крылатый.

Белых ландышей волна

Плещет над солдатом.

1944?

* * *

Леса и степи, степи и леса...

Тупая сталь закрылась в снег обочин.

Над нами - туч седые паруса,

За нами - дым в огне убитой ночи.

Мы одолели сталь. Мы тьму прошли.

Наш путь вперед победою отмечен.

Старик, как будто вставший из земли,

Навстречу нам свои расправил плечи.

Мы видели, как поднял руку он,

Благословляя нас на бой кровавый.

Мы дальше шли. И ветер с трех сторон

Нам рокотал о незакатной славе.                                1944?