Проект «Динамика лингвистического оформления жанра басни»
проект по литературе по теме

Проект

 «Динамика лингвистического оформления жанра басни»

Автор проекта:

учитель русского языка и литературы,

Пилясова Екатерина Владимировна.

Волгоградская область, г. Михайловка,

МБОУ «Средняя общеобразовательная школа №5».

Участники проектной команды:

- Ученики 11 класса,

- учитель.

Срок реализации проекта:

С 1 сентября по 25 мая учебного года.

I часть -  актуальность темы.

(Почему данная тема взята для исследования?)

Актуальность темы исследования обусловлена следующими моментами:

1. Литературный язык – это сложная динамическая система языковых стилей; их удельный вес и их взаимоотношение в системе литературного языка находятся в непрерывном изменении. Чтобы разобраться в сложной исторической динамике этих систем, чтобы от простого описания сменяющих друг друга стилей перейти к историческому объяснению этих изменений, необходима специальная разработка истории речевых жанров, которые непосредственно, чутко и гибко отражают все происходящие в общественной жизни изменения.
2. Существует огромная научная, учебно-методическая и справочная литература по лингвистике текста. Именно сейчас, когда накоплено достаточно много научных данных в области этого раздела филологии наступило время систематизации, обобщения, синтеза всего полезного, интересного и плодотворного, полученного при рассмотрении текста с разных точек зрения. Сегодня настоятельной потребностью становится разработка модели комплексного филологического анализа текста на основе фундаментальных достижений лингвистики, прежде всего теории речевых актов и жанров, а также достижений в области  структурного литературоведения. Мы обращаем внимание на такой почти не изучавшийся лингвистами аспект, как динамика лингвистического оформления жанра басни. Для того  чтобы проследить динамику лингвистического оформления, мы рассмотрим тексты басен, созданных в разное время и разными авторами.
3. Важной отличительной особенностью исследования является его ориентированность как на лингвистику, так и на литературоведение. Находясь на стыке этих двух наук, оно представляет собой комплексный анализ динамики жанровых форм и их лингвистического оформления.

II часть - определение предмета исследования.

Произведения И.А.Крылова, С.В.Михалкова рассматривались с точки зрения лингвистического аспекта оформления жанра. Предметом исследования было изучение характерных лингвистических особенностей жанра басни с целью выявления динамики лингвистического оформления данного жанра.

III часть - формулировка проблемы.

       Зависит ли лингвистическое оформление жанра басни от характерных особенностей времени написания художественного текста, своеобразия авторского стиля писателя?

IV часть - выдвижение гипотезы.

Басня минимально уязвима для цензуры. Содержательная  динамика этого жанра должна касаться в таком случае лишь социальных изменений (новая идеология, политический строй, социальные установления и должности). Поэтому динамика лингвистического оформления жанра басни  должна иметь номинативный  характер. В то же время, в связи с общественным прогрессом, повышением образовательного ценза населения – читателей художественных произведений, лингвистическое оформление басни должно демонстрировать ориентацию на расширение языковой компетенции читателей. Жанр басни должен  сохранять константные   признаки (дидактичность, ориентацию на широкую народную аудиторию, вневременной характер) и в то же время приобретать новые особенности своего смыслового содержания, связанные с социальным прогрессом и компетенцией читателя.

V часть – цель и задачи.

Цель исследования

Цель исследования заключается в определении причин (время создания, индивидуально-авторский стиль писателя, строгость цензуры) и векторов смыслового и прагматического изменения басни, выражающихся в том числе в её лингвистическом оформлении.

Задачи

Достижение цели осуществляется путем решения следующих задач:

1. рассмотреть понятие жанра, его роли в лингвистическом анализе художественного текста;
2. установить константные литературные признаки жанра басни;
3. выявить зависимость лингвистической формы оформления жанра от времени написания художественного текста, своеобразия авторского стиля писателя и иных факторов;
4. составить картотеку примеров языковых единиц, иллюстрирующих динамику лингвистического оформления жанра басни на протяжении XIX – XX вв.

VI часть - проверка  гипотезы (выбор методов исследования).

Методы исследования

Для проверки  гипотезы использовали следующие методы:

1. описательный метод с применением приемов наблюдения, интерпретации, сопоставления, обобщения и типологизации, а также с использованием методики контекстуального анализа.
2. метод сплошной выборки лингвистического материала;
3. метод количественного подсчета полученных примеров.

VII часть - интерпретация (объяснение результатов), соотнесение полученных результатов с исходной гипотезой, формулирование выводов, написание отчета.

Проблема динамики лингвистического оформления жанра басни является очень интересной и многогранной.

•          Первой задачей нашего исследования было рассмотрение понятия жанр применительно к лингвистическому анализу художественного текста. В процессе решения данной задачи нами были получены следующие результаты: важнейшим типологическим параметром художественного текста остается жанр, текст может быть отнесен к тому или иному жанру в зависимости от преобладающих в нем эстетических качеств, объема, общей структуры. Рассмотрение категории жанра в художественном тексте – отправной пункт лингвистического анализа. Каждый жанр обладает своими способами, своими средствами видения и понимания действительности, доступными только ему.
•         Следующей задачей исследования было установление признаков жанра басни. В процессе решения этой задачи нами были получены следующие результаты: басня всегда носят дидактический характер, содержит поучение в иносказательной форме.

Традиционные признаки указанного жанра: аллегоризм персонажей, смысловая двуплановость повествования, конфликтность ситуации. Эти признаки реализуются посредством умелого использования писателями речевых средств.

•         Третьей задачей исследования было выявить зависимость лингвистического оформления жанровой формы от характерных особенностей времени написания художественного текста, своеобразия авторского стиля писателя.

В ходе исследования мы пришли к следующему вводу: на протяжении своей многовековой истории жанр басни менялся, приобретал новые черты и свойства, происходила динамика его лингвистического оформления.  Жанр непрерывно развивается, в каждую эпоху по-своему. И.А.Крылов сделал основой  своего творчества живую народную речь. Он сумел показать в пределах одного жанра, что простонародный язык обладает огромными изобразительно-выразительными возможностями.

Основоположником современной басни становится С.В.Михалков, который творчески продолжает традиции И.А.Крылова. Динамика лингвистического оформления жанра басни объясняется, прежде всего, экстралингвистическими факторами. Каждый баснописец затрагивает, прежде всего, проблемы своего времени. Реальная действительность обусловливает подбор речевых средств для лингвистического оформления текста басни. В баснях С.В.Михалкова появляются лексические  единицы, обозначающие новые предметы и понятия, характерные для XX века.

• Четвертой задачей было составление картотеки наиболее ярких примеров языковых единиц, иллюстрирующих динамику лингвистического оформления жанра басни.

По ходу исследования нами было составлено 7 приложений:

1. Примеры просторечия в баснях И.А.Крылова.
2. Фразы и выражения Крылова, ставшие афоризмами.
3. Структурные типы заголовков басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова.
4. Новые слова как лексические особенности языкового оформления басен С.В.Михалкова.
5. Просторечие в баснях С.В.Михалкова.
6. Русский фразеологический фонд  в текстах басен С.В.Михалкова.
7. Слова с суффиксами субъективной оценки в баснях С.В.Михалкова.

VIII часть - Реализация проекта.

Рабочий план реализации проекта

I. Динамика лингвистического оформления басни как жанра 

1.1.Каноны оформления жанра басни.

Зарождение жанра и его развитие

Басня – один из древнейших жанров словесного искусства. Наряду с мифом она была одной из первых форм художественного мышления. С ее помощью человек, едва почувствовавший себя человеком, искал ответа на вопрос: как вести себя в этом огромном сложном мире?

Басня отличается краткостью и всегда носит нравоучительный характер, что роднит её с притчей. В начале или в конце произведения сформулирован вывод, поучительная основная мысль – мораль. Басня носит аллегорический, иносказательный характер; в качестве персонажей в ней выступают животные, растения, птицы, рыбы, вещи. Олицетворение – художественное средство, чаще всего используемое баснописцами в своем творчестве. Среди басенных персонажей нередко встречаются и люди,  но их образы  выступают лишь в качестве символов тех или иных человеческих свойств. В басне обычно отсутствуют метафоры, ее язык прост, безыскусен, близок к разговорному: слова и выражения даются в их прямом, непосредственном значении, что способствует ясности и точности смысла.

Басня – один из наиболее древних литературных жанров. Басни Эзопа были созданы в V – VI векам до нашей эры. Сборник древних индийских сказаний и басен «Панчатантра» относится к III – IV  веках. Переводы басен Эзопа появляются в России с петровских времен, но самобытная русская басня возникает, однако лишь в 30-х годах  XVIII века. Первые образцы ее дал Антиох Кантемир, почин которого предложили Ломоносов и Тредиаковский.

Особенно широкое распространение в русской литературе басня получила в 60-х годах XVIII века, когда появились такие баснописцы, как А.Сумароков, В.Майков, М.Херасков и многие другие.

Басня – наиболее традиционный жанр, сохранивший свою основу до нашего времени, - от Эзопа до Михалкова. Однако это отнюдь не означает, что сам жанр басни оставался неизменным. На протяжении своей многовековой истории басня менялась, приобретала новые черты и свойства. От античной аллегории она прошла путь до реалистической сатиры. Жанр непрерывно развивается в каждой стране и в каждую эпоху по-своему.

Басня – прежде всего иносказание, двуплановое повествование, из сюжета которого всегда вытекает моральное поучение. События, о которых рассказывается в басне, существуют и развиваются в определенной жизненной закономерности. Но в тоже время эти события важны и интересны не сами по себе, а поясняют определенную мысль, моральное положение и имеют поэтому аллегорический характер.

Однако басня – «строгий» жанр, в котором дидактическое задание является основополагающим структурным началом. Какое художественное наполнение не имели бы сцены и картины басни, она всегда сохраняет поучительный «каркас», моральное  назидание. Это и создает «двуплановость», которая позволяет воспринимать как басенные образы непосредственно в их реальном плане, так и просвечивающую за ними мораль.

В советское время басня представлена в творчестве Демьяна Бедного, обратившегося к политической, агитационной басне, особенно актуально звучавшей в годы гражданской войны. Басенные традиции продолжали С.В.Михалков, С.И.Олейник. В творчестве этих и других поэтов бичевались отклонения от моральных норм, затрагивались международные вопросы. В творчестве современных баснописцев видно следование традициям русской  классической басни.

Вывод:

Итак, что в наше время называется баснею? Стихотворный рассказ о происшествии, в котором действующими лицами обыкновенно бывают животные, люди или неодушевленные предметы. Цель сего рассказа –внушение читателю какой-нибудь нравственной истины, заимствуемой из общежития и, следовательно, более или менее полезной.

Тот мир, который мы находим в басне, есть некоторым образом чистое зеркало, в котором отражается мир человеческий. Вы заставляете действовать волка – я вижу кровожадного хищника: выводите на сцену лисицу – я вижу льстеца или обманщика, - и вы избавлены от труда прибегать к излишнему объяснению. Перенося воображение читателя в новый мечтательный мир, автор доставляет ему удовольствие сравнивать вымышленное с существующим (которому первое служит подобием), а удовольствия сравнения делает и самую мораль привлекательною.

Басня есть нравственный урок, который с помощью скотов и вещей неодушевленных писатель дает человеку; представляя ему в пример существа, отличные от него натурою и совершенно для него чуждые, автор щадит его самолюбие, заставляет его судить беспристрастно, и он нечувствительно произносит строгий приговор над самим собою. Каждое действующее  лицо в басне имеет характер и образ, читатель точно присутствует мысленно при том действии, которое описывает стихотворец.

Содержание басни составляет житейская, обиходная мудрость, уроки повседневной опытности в сфере семейного и общественного быта. Иногда  басня прямо высказывает свою цель, но не холодным резонерством, не бездушными моральными сентенциями, а игривым оборотом, который обращается в пословицу, поговорку.

1.2.Язык и стиль басен И.А.Крылова

К жанру басни обращались А.Кантемир, В.Тредиаковский, А.Сумароков, М.Ломоносов, Я.Княжнин, И.Хемницер, А.Измайлов, Давыдов и другие. Но подлинным торжеством этот вид поэзии обязан Крылова.

«Свой» жанр Крылов искал долго и трудно. На первых этапах творчества он выступал преимущественно как драматург и журналист. Но именно в баснях раскрылся во всей полноте сатирический талант Крылова. За 40 лет им было написано более двухсот басен, в среднем по пять в год.

Басни Крылова – способ народного мышления, мудрость народа, его житейская философия. В них вошло философское и эпическое содержание. Это позволило писателю достичь таких пределов мастерства, что он исчерпал возможности этого жанра, превзойдя своих современников и последователей. Феномен творчества Крылова как баснописца заключается именно в этой непревзойденности.

Отличительной особенностью басен Крылова является реалистическая конкретность образов. В его баснях появляются живые люди и звери, наделенные людскими характерами. Крылов выступил новатором, превратившим басни из условно-аллегорического и дидактического жанра в произведения реалистического искусства. Его басни отличаются от других басен, прежде всего национальным колоритом, характером иронии и языковыми красками.

В современный русский язык вошло из произведений Крылова немало фраз и выражений, которые стали афоризмами и пословицами. Например, такие выражения, как /сильнее кошки зверя нет/, /да только воз и ныне там/, /избави Бог, и нас от этаких судей/, /а ларчик просто открывался/ и т.д.

Пути формирования крылатых выражений из басен следующие:

1) крылатой становится мораль басни:

/У сильного всегда бессильный виноват/;

/Когда в товарищах согласья нет;

На лад их дело не пойдет/.

2) крылатым становится какой-нибудь удачный фрагмент басни, семантика которого развивается в сторону обобщения, но сохраняет связь с содержанием басни: /Ай, Моська, знать она сильна, что лает на слона; Щуку бросили в реку/.

3) лексическое наполнение крылатого выражения и приобретения им метафорического значения происходит вне басни в результате «сжатия» ее содержания: /ворона в павлиньих перьях/, /медвежья услуга/.

К басням И.А.Крылова восходит около 50 крылатых выражений. Они отмечены практически во всех справочниках крылатых единиц и описаны С.А.Коваленко в работе «Весёлое лукавство ума»  [Коваленко 1989: 74-111]

Всякая басня – иносказание. Говорится о животных, понимай: о людях. И если даже говорится о людях – все равно иносказание: повествуется про уху, приготовленную Демьяном, но смысл  не в этой именно ухе и не в этом Демьяне. У любой басни тысячи разгадок.

Но особенность басен И.А.Крылова в том, что многие из них имеют ещё и первую, исторически-конкретную разгадку. Почему читатель об этом догадывается? /Современники, во всяком случае, догадывались/. По конкретным деталям, по общей выразительности нарисованной картины, по верной передаче значения события. Для всего этого нужен особо точный, выразительный, конкретный язык. И его создал Крылов – баснописец.

Конкретность языка, точность описаний в басне нужны не для характеристики персонажей. Если, например, волк был бы описан так, что точь-в-точь получился бы живой волк («хищное животное их семейства собачьих»), он не годился бы для басни: ведь нужен не настоящий волк, а иносказательный, такой, который ассоциировался бы с человеком. Поэтому вся конкретность характеристик, их выразительность, картинность, жизненная меткость у Крылова перенесены на изображение движения, действия. Действие у него живописно, образно, выразительно-динамично.

Вот рассказ о рыбаке:

/…он, в чаянье награды,

Закинет уду, глаз не сводит с поплавка;

Вот, думает, взяла! В нем сердце встрепенется,

Взмахнет он удой: глядь – крючок без червяка;

 Плутовка, кажется, над рыбаком смеется,

Сорвет приманку, увернется

И, хоть ты что, обманет рыбака/.

[«Плотичка»  И.А.Крылов 1985: 171 ]

Всюду торжествует динамичный, точный и меткий глагол. Глагольно, с помощью действия, рисует Крылов взаимоотношения персонажей. Вот как изображено отношение Лягушек к их Царю:

Царь этот был осиновый чурбан, сначала, что его особу превысоку,

Не смеет подступить из подданных никто:

Со страхом на него глядят они, и то

Украдкой, издали, сквозь  аир и  осоку;

Но так как в свете чуда нет,

К которому б не пригляделся свет,

То и они сперва от страху отдохнули,

Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули:

Сперва перед Царем ничком;

А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком,

Дай попытаться сесть с ним рядом;

А там, которые ещё поудалей,

К Царю садятся уж  и задом,

Царь терпит все по милости своей.

Немного погодя, посмотришь, кто захочет,

Тот на него и вскочит.

[«Лягушки, просящие Царя»  И.А.Крылов, 1985: 33 ]

Умение рисовать действие особенно пригодилось Крылову для изображения речи героев. Речь – тоже действие. Его герои говорят самым естественным, самым живым языком, крайне активным, крайне действенным.

Стихи Крылова выразительны в самом своем звучании. В басне «Лягушки, просящие Царя» предметы представлены поэтом так живо, что «они кажутся присутственными». Живопись заключается в самих звуках! Два длинных слова: ходенем и трясинно прекрасно изображают потрясение болота:

И плотно так он треснулся на царство,

Что ходенем пошло трясинно государств.

 [«Лягушки, просящие Царя»  И.А.Крылов, 1985: 33]

В последнем стихе, напротив, красота состоит в искусном соединении односложных слов, которые представляют скачки и прыгание:

Со всех лягушки ног

В испуге пометались,

Кто как успел, куда кто мог…

[«Лягушки, просящие Царя»  И.А.Крылов, 1985: 33]

Действительно, если мы понаблюдаем, что делает наш язык, когда мы произносим последний стих, то увидим, что движения его представляют копию лягушиного скакания.

Звук, артикуляции сами процессуальны. Они – действие и его результат. И не удивительно, что Крылов, пристрастный к действию, привлек и звук для изображения этого действия.

«Крылову были близки национально-патриотическая идея Шишкова и его мысли о народной и национальной культуре. Он считал, что русской литературе надо дать самостоятельное развитие на ее собственной основе. В своих драматических сочинениях он высмеивал слепое и глупое подражание французским нравам и модам, пренебрежение родным языком, причем носителями здравого практического смысла у него часто выступали слуги, а не господа. Он полагал также, что национальное начало действительно потеснено, а утрачивая национальные и народные черты, Россия теряет свое подлинное лицо» [Коровин 1996: 297].

В.А.Жуковский в статье, посвященной басням Крылова, отмечал следующее: «Слог басен его вообще легок, чист и всегда приятен. Он рассказывает свободно и нередко с тем милым простодушием, которое так пленительно в Лафонтене. Он имеет гибкий слог, который всегда применяет к своему предмету: то возвышается в описании величественном, то трогает нас простым изображением нежного чувства, то забавляет смешным выражением или оборотом. Он искусен в живописи – имея дар воображать весьма живо предметы свои, он умеет и переселять их в воображение читателя; каждое действующее в басне его лицо имеет характер и образ, ему одному приличные; читатель точно присутствует мысленно при том действии, которое описывает стихотворец» [Жуковский 1985: 190].

И.А.Крылов сделал основой своего творчества живую народную речь. Н.И.Надеждин уже в 30-х годах указывал на басни Крылова как на блистательные примеры «возведения простонародного языка, даже в материальном отношении, на высшую ступень литературного достоинства» [Надеждин 1972: 438].

Действительно, Крылов сумел показать, хотя и в пределах одного литературного жанра, что простонародный язык обладает огромными изобретательно-выразительными возможностями; можно привести десятки цитат из его басен, в которых просторечие играет незаменимую роль средства изображения и выражения (см. Приложение 1):

Пыхтела да пыхтела,

И кончила моя затейница на том,

Что, не сравнявшийся с Волом,

С натуги лопнула – и околела.

[«Лягушка и Вол» И.А.Крылов, 1985:9]

Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом

Здесь чистое мутить питьё

Мое

С песком и с илом?

[«Волк и ягненок»  И.А.Крылов, 1985: 17]

Вещуньина с похвал вскружилась голова,

От радости в зобу дыханье сперло –

И на приветливы Лисицыны слова

Ворона каркнула во все воронье горло:

Сыр выпал – с ним была плутовка такова.

[«Ворона и Лисица»  И.А.Крылов, 1985: 5]

Помимо просторечной лексики, Крылов использует и синтаксические формы устной речи с ее эллипсисами и умолчаниями, например:

Послушать, - кажется, одна у них душа,

А только кинь им кость, так что твои собаки

[«Собачья дружба»  И.А.Крылов, 1985: 37]

Шалун какой-то тень свою хотел поймать:

Он к ней, она вперед: он шагу прибавлять,

Она туда же; он, наконец, бежать:

Но чем он прытче, тем и тень скорей бежала.

[«Тень и человек»  И.А.Крылов, 1985: 122]

Вместе с тем Крылов в случае художественной необходимости использовал и славянизмы, например:

«Пождем»,

Юпитер рек: «а если не смиряться

И в буйстве прекоснят, беcсмертных не боясь,

Они от дел своих казнятся.

[«Безбожники»  И.А.Крылов, 1985: 27]

Во храм вошел проповедник

(Он в красноречии Платона был наследник)

Прихожан поучал на добрые дела.

Речь сладкая, как мед, из уст его текла

В ней правда чистая, казалась, без искусства,

Как цепью золотой,

Возъемля к небесам все помыслы и чувства,

Сей, обличала мир, исполненный тщетой.

Душ пастырь кончил поученье;

Но всяк ему еще внимал и, до небес

Восхищенный, в сердечном умиленье

Не чувствовал своих текущих слез.

[«Прихожанин»  И.А.Крылов, 1985: 189]

Вывод:

Таким образом, Крылов использует разнообразный, выразительный, идиоматически насыщенный язык, основным источником которого была народно-разговорная речевая стихия, но также и славянский язык.

1.3.Изменение жанра басни в современности (на примере творчества С.В.Михалкова)

«Разить порок пером учитель у Крылова», - читаем мы в одной из басен С.В.Михалкова, и этот афоризм, думается, как нельзя лучше определяет истоки басенного творчества поэта. Следуя славным традициям великого русского баснописца, советский поэт «разит порок» - борется с косностью, рутиной, чванством, со всем тем, что мешает двигаться вперед.

Басни Крылова, соединяющие в себе веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться, являлись для советских баснописцев сокровищницей, питающей их творчество.

С.В.Михалков направлял свои удары по невежеству и культурной отсталости, по классовым врагам, против империалистических агрессоров. Задача сатиры этого времени – разоблачать старое, отживающее, помогать новому, растущему, развивающемуся.

Всякий, прочитав басню Михалкова «Заяц во хмелю», невольно с большим вниманием оглянется вокруг и спросит себя: «А не напоминает ли Иван Петрович этого зайца – труса и угодника? Нет ли сходства у Петра Ивановича с покровительствующим зайцу Львом?»

Те убийственные характеристики, которыми поэт наградил героев басни, ее острый юмор помогут читателю распознать в жизни носителей подобных качеств, отнестись к ним без снисхождения. Поэт сумел проникнуть в психологию подхалима, заискивающего перед начальством, готового при случае на любую подлость, высмеял его, показал гнусность его поведения.

В этом зайце воплощены черты отвратительных, но, к сожалению, еще существующих людей. Они мешают нашему движению вперед, и художник правильно поступил, сделав их предметом сатирического изображения. При этом он, конечно, несколько сгустил краски, заострил образы, но это только подчеркивает его главную идею, делает ее более доходчивой.

Точность «басенной пристрелки» - одно из первейших условий в работе баснописца. Огонь сатиры только тогда по-настоящему жжет, когда он направлен против конкретно охарактеризованных, типических явлений, против реальных и существенных пороков и недостатков. Лучшие басни С.Михалкова  обладают этими качествами.

Пожалуй, наиболее ярко это проявилось в басне С.Михалкова «Лиса и Бобёр». Может быть, и ее большая популярность во многом зависит от очень удачного выбора аллегорических образов. Кто герои этой басни? Это, прежде всего Лиса – хитрая, изворотливая хищница, которая «из рыжей стала чернобурой» (то есть обладательницей богатых даров, так сказать, Лисой с достатком), ей посчастливилось «приметить» и вовремя, по меткому народному выражению, «убить бобра».

  «Лиса приметила Бобра» – так и начинается басня, и этот второй аллегорический образ басни не менее удачно и выразительно нарисован автором:

Лиса приметила Бобра:

И в шубе у него довольно серебра,

И он один из тех бобров,

Что из семейства мастеров…

[«Лиса и Бобёр»  С.Михалков 1985: 23]

Произведение представляет собой изредка прерываемый автором живой и красочный диалог героев. Ведь хорошая поэтическая басня должна быть маленькой повестью, драмою с лицами и характерами, поэтически очеркнутыми. С самого начала басни всем становиться совершенно ясным, что поэт «пишет про зверей, про птицу и насекомых», а попадает «все в знакомых», то есть говорит о людях, об их взаимоотношениях.

Диалогический характер построения басни придает ей черты драмы, и это помогает баснописцу добиться большого эмоционального воздействия на читателей и слушателей, сообщить яркий колорит и выразительность своим персонажам.  /Ну, словом, с некоторых пор Лисе понравился Бобер/, - с внутреннем сарказмом рассказывает автор. И затем следует «драма» Лисы. /Лиса ночей не спит/, - доверительно, с тонкой издевкой над мелкой, завистливой и злобливой душонкой сообщает автор. Далее идет «монолог» Патрикеевны:  

«Уж я ли не хитра?

Уж я ли не ловка к тому же?

Чем я своих подружек хуже?»

[«Лиса и Бобёр»  С.Михалков 1985: 23]

И этот монолог, естественно, звучит как саморазоблачение Лисы, о которой мы думаем: «Да, ты хитра, ловка, завистлива», и ясно видим, что из нее просто-напросто прет мещанская пошлость:

«Мне тоже при себе пора

Иметь бобра».

[«Лиса и Бобёр»  С.Михалков 1985: 23]

Использование автором риторических вопросов в монологе неслучайно, это подчеркивает самоуверенность, амбициозность  Лисы.

Так завязалось действие этой «драмы», жертвой которой оказался обольщенный Бобер:

Седая у Бобра вскружилась голова

И, потеряв покой и сон,

Свою Бобриху бросил он,

Решив, что для него, Бобра,

Глупа Бобриха и стара…

[«Лиса и Бобёр»  С.Михалков 1985: 23]

Правильно отмечалось в нашей критике, что прием иносказательного повествования представлен в басне «Лиса и Бобер» не только словами автора, но и словами самих персонажей:

Спускаясь как-то к водопою,

Окликнул друга старый Еж:

- Привет, Бобер! Ну, как живешь

Ты с этой … как ее … с Лисою?

- Эх, друг! – ему Бобер в ответ. –

Житья-то у меня и нет!

Лишь утки на уме у ней да куры:

То ужин – там, то здесь – обед!..

Скажу тебе, как зверю зверь:

Поверь,

Сейчас мне впору хоть топиться!..

[«Лиса и Бобёр»  С.Михалков 1985: 24]

Перед нами пример умелого использования приема иносказательного повествования, которое очень тонко разработано на протяжении всей басни и ведется в двух планах: это рассказ о повадках и характерных признаках описываемых животных и одновременно рассказ об отношениях людей. Например, говоря о Бобре, что в /шубе у него довольно серебра/, поэт подразумевает, с одной стороны, лучший бобровый мех, то есть мех с проседью, с серебром, и вместе с тем имеет в виду материальную обеспеченность старого ловеласа. Говоря о Бобре, что он /из семейства мастеров/, автор подчеркивает умение этих животных воздвигать плотины, вместе с тем он намекает на общественное положение Бобра – в переносном смысле солидного, делового человека.

Выражение /лишь утки на уме у ней да куры/ вызывает, прежде всего ассоциацию с образом лакомки  лисы, а в иносказательном смысле говорит о типических чертах, свойственным дамам, подобным Лисе, которые очень любят сплетни, сенсации и не прочь /строить куры» другим «Бобрам/.

Здесь же мы встречаем удачную перефразировку обычного разговорного устойчивого словосочетания. /Как человеку человек/  заменено на /зверю зверь/, это лишний раз дает почувствовать, что,  говоря о животных, речь свою автор адресует людям.

Уже в ходе повествования становиться ясна мораль. Она – в драматической кульминации басни:

- Беги домой! – заметил Еж. –

Не то, дружище, пропадешь!..

[«Лиса и Бобёр»  С.Михалков 1985: 24]

И развязка, подготовленная всем развитием сюжета, вызывает дружный смех читателей, которые теперь легко уже воспримут точный смысл басни сей:  он полезен и здоров, не так для рыжих Лис, как для седых Бобров.

Подобные концовки мы встречаем и в других баснях Михалкова («Лев и Муха», «Медвежий зарок», «Бешеный Пес», «Морской индюк», «Дальновидная Сорока», «Ворона и Гусь»). Но есть у него басни («Толстый и Тонкий», «Полкан и Шавка», «Нужный Осел»), которые вовсе лишены резюмирующей морали, потому что  намек, данный в самом содержании, настолько ясен, что никакого добавочного комментария уже не требуется.

Безусловно, С.Михалков соблюдает канонические черты басни. Он – не только знаток и слуга этого старинного жанра, но и довольно смелый его новатор. Одним из новшеств, привнесенных Михалковым в этот давно установившийся жанр, можно назвать его отход от сугубо традиционного ряженства басенных персонажей под всевозможных зверей. Михалков нередко берет на себя смелость вести тему прямо, без всяких там «зверооколичностей», без игры в зоопарк. Больше того, он иногда персонажами своих басен делает даже неодушевленные предметы, приближая, таким образом, басню к нашей изрядно замеханизированной современности:

Остаток крепости – кирпичная стена

На древней площади мешала горсовету,

И вот взорвать решили стену эту,

Чтоб вид на новый дом не портила она.

Решенье принято. Назначен день и час,

И как-то ночью площадь взрыв потряс,

Но вид на новый дом при этом не открылся –

Стена осталась, как была,

Она лишь трещину дала,

А новый дом напротив – развалился!

Я к тем строителям свой обратил упрек,

Что строят тяп да ляп, чтоб только сляпать в срок.

[«Стена и дом»  С.Михалков 1985: 161]

Но в этом еще не вся мораль. Мораль заключается еще и  в том, что наш ускоренный век ни в коем случае не должен отменять чувства основательности и постоянства. И главным из этих чувств является постоянство и незыблемость совести человеческой, и незыблемость его внешнего и нравственного облика.

У Михалкова немало и таких басен, в которых человек становится их непосредственным героем. Это прекрасно умел делать и И.А.Крылов. В ряде басен Михалкову удалось создать конкретные, глубоко типические характеры людей и тут же, не морализуя назойливо, а, продолжая лепить художественный образ, наметить пути исправления осмеянного персонажа. Одним из таких произведений является басня «Иван Иванович заболел», показывающая, как общество лечило зазнайку:

Но вот

Иван Ивановича

Взялся лечить народ.

В один прекрасный день его

Освободил

От всех хлопот

И даже от

Автомобиля,

Что день и ночь дежурил у ворот!

И все пошло наоборот!

Иван Ивановича как будто подменили:

Кого не узнавал - теперь он узнает,

Кого не принимал – тех в гости сам зовет,

С людьми он говорит охотно, просто, внятно,

Вернулся он в семью,

Отлично в ней живет.

Понятно?

Вот!

[«Иван Иванович заболел»  С.Михалков 1985: 53]

Одним из действенных приемов басенного творчества Михалкова являются «крутые повороты» в тоне, в интонации автора. Они заставляют, казалось бы, чисто бытовую, чуть ли не интимную, маленькую басенную «драму» вдруг неожиданно зазвучать нотами страстного обличения.

Так, например, заключительные строки басни «Текущий ремонт» придают общий смысл отдельному наблюдению, выводят описанный эпизод из категории «частности», делают комическую сценку сатирой:

В основу басни сей я взял нарочно мел,

Чтоб не затронуть поважнее дел!

[«Текущий ремонт»  С.Михалков 1985: 38]

Или вспомним, например, концовку басни Михалкова «Енот, да не тот»:

В одной приемной горсовета

На ум пришла мне басня эта

[«Енот, да не тот»  С.Михалков 1985: 19]

Как и для всего его творчества в целом, для Михалкова – баснописца характерно большое тематическое многообразие. Поэт подвергает осмеянию множество пороков:

1. космополитизм («Медвежий зарок», «Кукушка и скворец», «Две подруги»),
2. угодничество, чванство, бюрократизм, взяточничество, мещанскую пошлость, невежество («Толстый и Тонкий», «Соловей и Ворона», «Жадный Вартан», «Без вины пострадавшие», «Лиса и Бобер», «Заяц во хмелю», «Лев и Муха», «Нужный Осел»),
3. недостатки нашего правящего аппарата, особенно конкретных виновников этих недостатков («Енот, да не тот», «Заяц и Черепаха», «Услужливая Коза», «Текущий ремонт», «Баснописец-перестраховщик», «Дальновидная Сорока»).

Сила лучших басен С.Михалкова – в правильном выборе «цели» и тех художественных средств, которые помогают обрушить на нее действительно точный прицельный огонь сатиры. Этому подчинено все – и разработка сюжета, и отбор наиболее типических персонажей, и умение найти комическую ситуацию, в которой обнажается характер героя.

Вывод:

С.Михалков следует традициям русской классической басни. Он приобрел устойчивую репутацию действительного мастера этого жанра. Басня – это дальнобойное оружие сатиры, рассчитанное не на поверхностное касание, а на всю глубину внедрения в тот или иной порок, начало которого порой обнаруживается в давно минувших временных  и социальных слоях. Лучшие басни С.Михалкова соответствуют этому утверждению, но есть и недостаточно взыскательные, похожие скорее на безобидные анекдоты. Хотя дидактизм их отрицать нельзя.

В его баснях отразился советский обыватель в разных своих типажах: власть имущие чины, их прихлебатели, бездари от науки и искусства, наивные простаки и пр. Наиболее частый басенный  конфликт у С.Михалкова – между ограниченной в своем самодовольстве властью и трусливой «чернью». Аллегории зверей и птиц у Михалкова всегда имеют прямое отношение к социальным реалиям, к непосредственным впечатлениям. Его басни были актуальны в советскую эпоху, писались всегда на злобу дня.

1.4.Сравнительно-сопоставительный анализ текстов

басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова

в лингвистическом аспекте

Целью нашего  исследования является выявление динамики лингвистического оформления жанра басни. Для этого мы проводим сравнительно-сопоставительный анализ текстов басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова.

Заглавие басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова  при лингвистическом анализе следует обратить внимание на заглавия художественных текстов, так как одним из важнейших компонентов текста является именно его заглавие. Находясь вне основной части текста, оно занимает в нем абсолютно сильную позицию. Это первый знак произведения, с которого начинается знакомство с текстом. Заглавие активизирует восприятие читателя и направляет его внимание к тому, что будет изложено далее.

Заглавие вводит читателя в мир произведения. Оно в конденсированной форме выражает основную тему текста, определяет его важнейшую сюжетную линию или указывает на его главный конфликт. Заглавия басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова в структурном отношении разнообразны. Они выражаются:

1. одним словом, преимущественно именем существительным в именительном падеже или других падежных формах: «Булат», «Купец», «Ягненок» И.А.Крылова (всего 32%), «О дураке», «Арбуз», «Руки» С.В.Михалкова (всего 20%). Реже встречаются слова других частей речи: «Неупомянутый», «Ку-ка-ре-ку» С.В.Михалкова, «Скупой», «Любопытный»  И.А.Крылова;
2. сочинительным сочетанием слов: «Орел и Крот», «Огородник и Философ», «Хозяин и Мыши» И.А.Крылова (всего 52%), «Король и Шут», «Муха и Слон», «Гусеница и Бабочка» С.В.Михалкова (всего 30%)
3. подчинительным словосочетанием: «Дикие Козы», «Свинья под дубом», Стыдливый игрок» И.А.Крылова (всего 16%), «Зарвавшийся Петух», «Бешенный Пес», «Две подруги»  С.В.Михалкова (всего 50%). [См.Приложение 3]

Таким образом, если говорить о процентном соотношении вышеперечисленных видов заглавий басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова, можно сделать следующий вывод:

1. У И.А.Крылова преобладают заглавия, выраженные сочинительным сочетанием слов (104 заглавия – то есть 52%). Автор соединяет сочинительным союзом две противоположности, о которых пойдет речь в басне, то есть уже в заглавии обозначен конфликт.
2. У С.В.Михалкова преобладают заглавия, выраженные подчинительным словосочетанием (88 заглавий – то есть 50%). Автор дает качественную характеристику  предмета.

Следует отметить, что И.А.Крылов и С.В.Михалков с помощью заглавия устанавливают контакт с читателем, вызывают  у него интерес, используя при этом выразительные возможности языковых средств разных уровней.

Например, С.В.Михалков использует антонимические связи слов: «Толстый и Тонкий», «Форма и содержание», «Голова  и Ноги». И.А.Крылов пользуется явлением оксюморона: «Бедный богач».

 С.В.Михалков преобразует названия уже известных произведений: «Преступление без наказания», в качестве заглавия использует идиомы: «Курам на смех», «Сбоку припеку»

Рассмотрим суффиксы субъективной оценки в баснях И.Крылова и С.Михалкова. Словообразование в русском языке является ярким источником речевой экспрессии и формирования стиля благодаря богатству и разнообразию оценочных аффиксов. Суффиксы субъективной оценки служат для изменения функционально-стилистической и эмоционально-экспрессивной окраски слов, так как имеют собственно стилистическое назначение. Образования с суффиксами субъективной оценки приобретают разговорную или просторечную окраску и могут дополняться различными оттенками: фамильярным, шутливо-ироническим, грубо уничижительным.

Суффиксы субъективной оценки – наиболее яркое средство речевой экспрессии и передачи эмоций, они используются преимущественно в разговорной речи. Поэтому мы можем говорить о том, что слова с суффиксами субъективной оценки участвуют в лингвистическом оформлении жанра басни.

Обратимся к басне И.А.Крылова «Демьянова уха». Какое в ней неистощимое обилие ласкательных и уменьшительных суффиксов, придающее речи действующих лиц такой неповторимый национальный колорит!

«Соседушка, мой свет!

Пожалуйста, покушай».

«Соседушка, я сыт по горло». – Нужды нет,

Еще тарелочку; послушай:

Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!»

«Я три тарелки съел». – «И, полно, что  за счеты.

Лишь стало бы охоты…»

[«Демьянова уха» Крылов 1985: 111]

У Крылова есть басни, в которых уменьшительные суффиксы определяют их стилевую тональность, придавая им особую лиричность. Так, в басне «Добрая Лисица» (Крылов 1985:106) уменьшительные слова – сиротки, зернышки, бедняжки, гнездышко, постелька, малютки, песенка, крошки -  придают чувствительный характер этой басне.

С.В.Михалков также оценил стилистические возможности аффиксации, используя её для выражения иронии и насмешки. Например:

Красиво ты живешь,

Любезная сестрица!»

«Ах, если б, душенька, ты знала, -

Со вздохом крыса отвечала.

Вот волос из турецкого дивана!

Вот лоскуток персидского ковра!

Мы знаем, есть еще семейки,

Где наше хают и бранят.

[«Две подруги»  С.Михалков 1985: 21]

Раз в тихом  бочажке, под бережком, чуть свет,

Рыбешка мирная собралась на совет.

[«Рыбьи дела»  С.Михалков 1985: 31]

Одних загрыз, другим порвал бока

И насмерть ранил пастушонка.

[«Бешеный пес»  С.Михалков 1985: 32]

В данных примерах экспрессивное словообразование выступает, прежде всего, как средство создания иронической, сатирической окраски речи (см. Приложение 7).

Говоря о стилеобразующих функциях суффиксов, мы должны упомянуть и индивидуально-авторский стиль. Эмоционально окрашенные слова в текстах исследуемых басен выделяются благодаря тому, что в них номинативные значения осложнены оценочно-характеристическими смысловыми оттенками. Эти слова не только сохраняют заложенные в них смысловые и экспрессивные качества, но и усиливают их. Популярность этих речевых средств в баснях объясняется близостью языка и слога,  близостью последних как к живой разговорно-бытовой речи, так и к произведениям устного народного творчества.

 Далее для выявления динамики лингвистического оформления жанра басни следует обратить внимание на лексику художественных текстов И.А.Крылова и С.В.Михалкова, т.к. лексика - наиболее подвижная, изменчивая часть языка. Она чутко откликается на се изменении во внешней, неязыковой действительности: в материальной и культурной жизни общества, в социальном укладе, в отношениях между людьми.

И.А.Крылов писал басни в начале XIX века, а С.В.Михалков – в середине XX века. Что же изменилось за эти полтора столетия?

С исторической точки зрения мы отметим, что произошли существенные перевороты в общественном устройстве, в укладе жизни, в быту русских людей. С лингвистической же точки зрения мы обнаружим, что в русском языке середины XX века и начала XIX века большие сходства, чем различий. Дело в том, что язык по природе своей консервативен: он сильно отстает в своем развитии от развития внешнего мира. И все-таки изменения  в лексике происходят. За конкретными примерами обратимся к текстам басен С.В.Михалкова. Например:

1)    Поскольку в коммунизм мы держим путь сейчас,

Нам следует отныне на века

Искоренить  деревни

[«Проблема ишака»  С.Михалков 1985: 144]

Речь идет о политическом режиме, который господствовал во времена написания басни. Осуждаются необдуманные решения, принятые исполнительной властью. То есть в басне Михалков С.В.  затрагивает актуальные проблемы своего времени.

2.  За космонавта выдал замуж дочь?

Стал зятем самого товарища Министра

[«Бедный Зябликов»  С.Михалков 1985: 152]

Двадцатое столетие отмечено не только социальными событиями, которые повлияли на судьбу России, но и великими научными открытиями и техническими изобретениями, о которых не забывает упомянуть С.В.Михалков в своей басне.

3)    За хворостом ему ходить не надо в лес -

Тепло и свет дает в избытке ГЭС

[«Проблема ишака»  С.Михалков 1985: 144]

Таким образом, в ходе исследования нами обнаружено 53 языковых единицы (см. Приложение 4), обозначающих новые предметы и понятия, характерные для XX века. Это говорит о том, что  басни  С.Михалкова писались «на злобу дня». Большое количество новых слов появилось в связи с необходимостью именовать социальные и экономические отношения людей, различные явления общественной жизни, а также науки, культуры, искусства и быта.

В параграфе 1.2. нами уже говорилось о том, что И.А.Крылов сделал основой своего басенного творчества живую народную речь. И.А.Крылов сумел показать, хотя и в пределах одного литературного жанра, что простонародный язык обладает огромными изобразительно-выразительными возможностями. Обратимся к текстам басен С.В.Михалкова, который продолжил традиции И.А.Крылова, приведем цитаты, в которых просторечие играет незаменимую роль средства изображения и выражения:

1. Не подойдет. Стихи – мура,

Сегодня те же, что вчера!

[«Кладовая поэта» С.Михалков 1985:78]

2. Жрал то, что должен был стеречь!

А этаких котов, не ловящих мышей,

Из кладовых пора бы гнать взашей!

[«Коты и мыши» С.Михалков 1985:89]

3. Я узнаю его:

Очковтиратель – он!

[«Данное обязательство» С.Михалков 1985:127]

Просторечия выделяются из массы других слов. В баснях С.В.Михалкова выявлено нами 35 случаев употребления просторечия, объясняется это самим стилем повествования (см. Приложение 5). Общее, что роднит эти просторечия, – это признак сниженной речи, отличающейся непринужденностью, фамильярностью и иногда грубоватостью выражений. Употребляется просторечная лексика в целях стилизации.

Сопоставляя тексты басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова, мы видим, что они насыщены различными фразеологическими единицами. В параграфе 1.2. говорилось о том, что из произведений  И.А.Крылова в современный русский язык вошло немало фраз и выражений, которые стали афоризмами и пословицами (см. Приложение 2). С.В.Михалков же использует в текстах басен уже имеющийся в языке пласт фразеологических единиц.

Особенности актуализации фразеологической семантики в баснях С.В.Михалкова различны: наибольшую часть их составляют  фразеологические единицы в узуальной форме. Несмотря на наличие у писателя своего почерка, своего  слова, на прекрасное владение стихией живого русского языка, он обращается к нормативному употреблению фразеологизмов, хотя и мастерски подчеркивает, усиливает их значение контекстом бытования. Подобное функционирование узуальных фразеологических единиц подчеркивает способность автора творчески осмыслить статичную номинативную единицу и, не меняя ее форму и содержания, предать ей высокий эмоциональный заряд.

Например:

1.   Собаку съел он по портновской части.

[«Портной на лаврах» С.Михалков 1985: 67]

2.   Иной, как тот Петух, с трибуны призывает,

Шимит, кричит, приказы отдает,

Работы требует. А сам баклуши бьет

[«Петух-болтун» С.Михалков 1985: 87]

3.   Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться!

Да я семь шкур с него спущу.

И голым в Африку пущу!

[«Заяц во хмелю» С.Михалков 1985: 25]

Итак, природа фразеологических единиц, использованных С.Михалковым, обладает яркой образностью, стилистической окраской, экспрессией. Объясняется это канонами басни как жанра. С.Михалков расширяет возможности применения  фразеологических ресурсов. Под его пером оживают фразеологические богатства русского языка, с которыми он обращается как с сырьем, подлежащим творческой обработке. Его творческая обработка придает фразеологизмам новую экспрессивную окраску, усиливая их выразительность. Всего нами зафиксировано 37 случаев употребления  фразеологических единиц в текстах басен С.В.Михалкова (см. Приложение 6).

Вывод:

Подводя итог вышесказанному, отметим, что  С.В.Михалков следует  за И.А.Крыловым и творчески продолжает его традиции, соблюдая каноны жанра басни.

Басенный стих С.В.Михалкова приближен к живой, разговорной речи, он отбирает самые простые, но богатые смысловыми оттенка и слова и выражения общенародного языка. В ходе исследования нами были выявлены следующие особенности лингвистического оформления его басен:

1. Использование слов с суффиксами субъективной оценки;
2. Использование просторечных слов;
3. Использование фразеологических единиц.

Это  все роднит басни С.В.Михалкова и И.А.Крылова. Но динамика лингвистического оформления жанра басни все же налицо.

Каждый из баснописцев затрагивает проблемы своего времени. И.А.Крылов писал басни в начале XIX века. Крестьяне, пастухи, мельники, извозчики, купцы, богачи, приказные, баре, вельможи – словом, русские люди разных званий, классов, сословий и положений  в натуральном виде или в зверином маскараде – выступают героями его басен.  С.В.Михалков пишет басни в середине XX века, когда происходит изменение социального строя, развитие производства, науки и культуры. Эти изменения порождают новые слова. В ходе исследования нами обнаружены 53 языковые единицы, обозначающих новые предметы и понятия, характерные для  XX века.

В XX веке объектом сатиры становятся коммерсанты, правительственные чиновники, бюрократы, бракоделы, тунеядцы. Таким образом, басни С.В.Михалкова обладают новизной и актуальностью для своего времени.

Вывод:

Басня отличается краткостью и всегда носит нравоучительный характер, что роднит ее с притчей. В начале или в конце произведения сформулирован вывод, основная поучительная мысль – мораль. В основе сюжетного строения и шире – в структуре басни заложена антитеза, сопоставление. Через «реальный», сюжетный строй просвечивает аллегорический – моралистический или сатирический план.

Басня – наиболее традиционный жанр, сохранивший свою основу до нашего времени, - от Эзопа до Михалкова.

Однако это отнюдь не означает, что сам жанр басни оставался неизменным. На протяжении своей многовековой истории басня менялась, приобретала новые черты и свойства, происходила динамика ее лингвистического оформления.

Жанр по-своему непрерывно развивается в каждой стране и в каждую эпоху. И.А.Крылов сделал основой своего творчества живую народную речь. Он сумел показать в пределах одного жанра, что простонародный язык обладает огромными изобразительно-выразительными возможностями.

Основоположником современной басни можно считать С.В.Михалкова, который творчески продолжает традиции И.А.Крылова. Динамика лингвистического оформления жанра басни объясняется, прежде всего, экстралингвистическими факторами. Каждый баснописец затрагивает, прежде всего, проблемы своего времени. Реальная действительность обуславливает подбор речевых средств для лингвистического оформления текста басни.  

Список использованной литературы.

1. Аристотель. Об искусстве поэзии. – М.: «Правда», 1957 – 240 с.
2. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. – М.: «Просвещение», 1988 – 380 с.
3. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М.: «Просвещение», 1998 – 659 с.
4. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е, Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. – Екатеринбург, 2000 – 390 с.
5. Вежбицкая А.Б. Речевые жанры. Жанры речи. – Саратов: Колледж, 1997 – 354 с.
6. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. – М.: «Просвещение», 1981 – 320 с.
7. Гаспаров М.Л. Литературные эпохи и типы художественного сознания. – М.: «Наука», 1993 – 208 с.
8.  Голуб И.Б. Стилистика русского языка. – М.: «Айрис-пресс», 1997 – 448 с.
9. Коваленко С.А. Крылатые строки русской поэзии. – М.: «Современник», 1989 – 480 с.
10. Коровин В.И. Поэт и мудрец. Книга об Иване Крылове. – М.: «Просвещение», 1994 – 297 с.
11. Кузьмичев И.А. Литературные перекрестки. Типология жанров, их историческая судьба. – Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1993 – 208 с.
12. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. – М.: «Просвещение», 1982 – 215 с.
13. Надеждин Н.И. Литературная критика. Эстетика. – М.: «Правда», 1972 – 409 с.
14. Пронин В.А. Теория литературных жанров. – М.: Издательство МГУП, 1999 – 196 с.
15.  Рогова К.А. Анализ художественного текста: Русская литература XX века. – М.:  «Агар», 1997 – 420 с.
16. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. – М.: «Правда», 1974 – 297 с.
17. Чернец Л.В. Литературные жанр: проблемы типологии  и поэтики. – М.: «Наука», 1992 – 380 с.

Словари и энциклопедии

1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М., 1966.
2. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцева. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия». – 2000.  
3. Литературоведческий энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.Н. Кожевникова, П.Н. Николаева. – М.: «Советская энциклопедия»,  1987.
4. Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н.Караулов.-2-е изд. – М., 1997.

Приложение 1

Примеры просторечия в баснях И.А.Крылова:

 1)   Пыхтела да пыхтела,

И кончила моя затейница на том,

Что, не сравнявшийся с Волом,

С натуги лопнула – и околела.

[«Лягушка и Вол»  И.А.Крылов, 1985: 9]

2)    Запели молодцы: кто в лес, кто по дрова,

И у кого что силы стало.

В ушах у гостя затрещало

И закружилась голова.

[«Музыканты»  И.А.Крылов, 1985: 7]

3)    Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом

Здесь чистое мутить питьё

Мое

С песком и с илом?

[«Волк и ягненок»  И.А.Крылов, 1985: 17]

4)    Вещуньина с похвал вскружилась голова,

От радости в зобу дыханье сперло –

И на приветливы Лисицыны слова

Ворона каркнула во все воронье горло:

Сыр выпал – с ним была плутовка такова.

[«Ворона и Лисица»  И.А.Крылов, 1985: 5]

5)     Свинья под дубом вековым

Наелась желудей досыта, до отвала,

Наевшись, выспалась под ним;

Потом, глаза продравши, встала

И рылом подрывать у дуба корни стала

[«Свинья под дубом»  И.А.Крылов, 1985: 173]

6)    Однажды Лебедь, Рак да Щука

Везти с поклажей воз взялись,

И вместе трое все в него впряглись;

Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу.

[«Лебедь, Рак и Щука»  И.А.Крылов, 1985: 92]

Приложение 2

Фразы и выражения Крылова, ставшие афоризмами

Приложение 3

Структурные типы заголовков басен И.А.Крылова и С.В.Михалкова.

Приложение 4

Новые слова как лексические особенности языкового оформления басен С.В.Михалкова.

1.     К начальству вызвали бухгалтера-поэта,

Но принимал его не «зав», а «зам» …

[«Рождение оды»  С.Михалков 1984: 13]

2.    «Курьершу хорошо изобразить Коровой,

Инспектора – Бобром …»

[«Рождение оды»  С.Михалков 1984: 13]

3.     В одной приемной горсовета

На ум пришла мне басня эта

[«Енот, да не тот»  С.Михалков 1984: 19]

4.    «Да как за что? Сверх плана

Я выпустил сто тысяч гребешков

И в сеть торговую забросил без обмана!»

[«Количество и Качество»  С.Михалков 1984: 65]

5.    «Сравнение мое, быть может, грубовато,

Но я имел в виду зайчат в системе НАТО»

[«Волк-дипломат»  С.Михалков 1984: 109]

6.    «- Ты греешь поросят лечебным синим светом?

- Не пробовал! – Попробуй! Облучай!

[«Добрые советы»  С.Михалков 1984: 111]

7.    «А под Ослом имеете в виду

Птицу, неуча, невежду, бюрократа»

[«Ослы»  С.Михалков 1984: 121]

8.    «Цитировалась в ней речь адвоката НАТО»

[«Ответ взломщика»  С.Михалков 1984: 127]

9.    «Аврал на мебельно-фанерном комбинате»

[«Особая мебель»  С.Михалков 1984: 128]

10.   «Выполнить почетный спецзаказ»

[«Особая мебель»  С.Михалков 1984: 128]

11.   «Аккредитованный по всем статьям, Шакал

Стал носом землю рыть»

[«Аккредитованный шакал»  С.Михалков 1984: 133]

12.   «На даровых хлебах разъелись, словно куры

Их представительство наглядно говорит

О разновидностях и формах коньюктуры»

[«Сбоку припеку»  С.Михалков 1984: 135]

13.  «За хворостом ему ходить не надо в лес -

Тепло и свет дает в избытке ГЭС»

[«Проблема ишака»  С.Михалков 1985: 144]

14.  «Поскольку в коммунизм мы держим путь сейчас,

Нам следует отныне на века

Искоренить в деревне ишака»

[«Проблема ишака»  С.Михалков 1985: 144]

15.   «Так дай мне, бог, гараж! Поближе! Возле дома!

Что ордер выдан был решеньем исполкома»

[«Заветное желание»  С.Михалков 1985: 151]

16.   «Не поклонился он, а отпустил кивок

Тому, кто запросто его представить мог

К Почетной грамоте Верховного Совета!»

[«Бедный Зябликов»  С.Михалков 1985: 152]

17.   «За космонавта выдал замуж дочь?

Стал зятем самого товарища Министра»

[«Бедный Зябликов»  С.Михалков 1985: 152]

18.   «Хоть беги из дома прочь,

Чтоб самому себе варить опять сосиски…

Зачем же ты женился? Для прописки!»

[«Несовместимость»  С.Михалков 1985: 158]

19.   «В его защиту пишет президент!

Заморский диктор, надрывая глотку,

Вопит в эфир: «В России за решетку

Опять попал художник – диссидент!»

[«Фальшивомонетчики»  С.Михалков 1985: 159]

20.   «Остаток крепости – кирпичная стена

На древней площади мешала горсовету»

[«Стена и дом»  С.Михалков 1985: 161]

21.    «Иной политикан, -

Что искушен в дискуссионной прыти,

Своих понятий старый чемодан

Не в силах выкинуть за борт больших событий»

 [«Чемодан без ручки»  С.Михалков 1985: 161]

22.   «Туристы, отдыхавшие на воле,

И коротавшие у речки вечера,

С колхозного картофельного поля

Картошку набирали в два ведра»

[«Личное ведро»  С.Михалков 1985: 164]

23.   «Заботливый «отдел благоустройства»

В микрорайоне вырастил газон.

Составлен акт милицией района

Подтверждено инспекцией АПУ»

[«Тропа»  С.Михалков 1985: 169]

24.   «Я на хоккей не достал билет»

[«Опасная доброта»  С.Михалков 1985: 176]

25.   «И сам, в отличие от старого поэта,

В одном издательстве был членом редсовета»

[«Трезвый подход»  С.Михалков 1985: 177]

26.   «Где нужно, утвердили штаты

И фонд зарплаты»

[«Забытый храм»  С.Михалков 1985: 57]

27.    «Другим – и порошки, и грязи на живот,

И гальванические утром процедуры»

[«Завистливый больной»  С.Михалков 1985: 59]

28.   «Ей-ей, такие есть, что завистью исходят,

Когда при них другим зонды и шприцы вводят»

[«Завистливый больной»  С.Михалков 1985: 59]

29.   «Перестраховщики! Я басню вам прочел

Не для того, чтоб вы надеялись на пчел»

[«Осторожные птицы»  С.Михалков 1985: 63]

30.   «Ты эту басенку запомни, бракодел,

Покамест «Фитилю» случайно не попался».

[«Количество и Качество»  С.Михалков 1985: 65]

31.   «Всех по дороге обгоняя,

Неслась машина легковая».

[«Когда везет»  С.Михалков 1985: 67]

32.    «Пожаловалась «Волга» «Москвичу» -

Ведь мы своей судьбою тем лишь схожи,

Что обе служим Глебу Кузьмичу».

[« «Москвич» и «Волга»»  С.Михалков 1985: 73]

33.    «Ни новых слов, ни новых тем,

Вы исхалтурились совсем!»

[«Кладовая поэта»  С.Михалков 1985: 79]

34.    «Сам прокурор был возмущен

И наказал его за браконьерство!»

[«Преступление без наказания»  С.Михалков 1985: 85]

35.   «Иной, как тот Петух, с трибуны призывает,

Шумит, кричит, приказы отдает,

Работы требует. А сам баклуши бьет!»

[«Петух-болтун»  С.Михалков 1985: 89]

Приложение 5

Просторечие в баснях С.В.Михалкова.

1.     «Не подойдет. Стихи – мура,

Сегодня те же, что вчера!»

[«Кладовая поэта»  С.Михалков 1985: 78]

2.    «И гость как ни старался,

Но устоять не смог: так в стельку нализался»

[«Ради друга»  С.Михалков 1985: 84]

3.    «Иной, глядишь, и говорит пестро,

Осанка хоть куда, так важно носит пузо,

А ковырни его да загляни в нутро –

Оно как у того Арбуза».

[«Арбуз»  С.Михалков 1985: 34]

4.    « Жрал то, что должен был стеречь!

А этаких котов, не ловящих мышей,

Из кладовых пора бы гнать взашей!»

[«Коты и мыши»  С.Михалков 1985: 89]

5.    «Где над водой нависшая скала

Сулила путникам привал и отдых»

[«Скала и утес»  С.Михалков 1985: 96]

6.    «Павлин был доктором – умел лечить скотину»

[«Больной кабан»  С.Михалков 1985: 107]

7.    «И «фомкой» выломал замок в чужой квартире,

Но был с поличным взят за воротник».

[«Ответ взломщика»  С.Михалков 1985: 127]

8.    «И вот, естественно, боясь головомойки,

Он переделать их сперва решил на «тройки»

[«Данное обязательство»  С.Михалков 1985: 127]

9.     «В предчувствии, возможно, даже порки,

Он переделал «тройки» на «пятерки»,

«Я узнаю его:

Очковтиратель – он!»

[«Данное обязательство»  С.Михалков 1985: 127]

10.   «От лести у нее «в зобу дыханье сперло»

И из нее такое вдруг поперло,

Что даже Попугай-столетник старичок –

Ей бросил реплику: «Попалась на крючок».

[«Синица за границей»  С.Михалков 1985: 133]

11.   «Аккредитованный по всем статьям, Шакал

Стал носом землю рыть

И как-то, проявив особенную прыть,

Он сунулся туда, где хвост ему прижали».

[«Аккредитованный шакал»  С.Михалков 1985: 134]

12.   «Он тонко маскирует ложь

И склоки сеет, как заразу

Его не сразу разберешь,

Раскусишь и поймешь не сразу!»

[«Клеветники»  С.Михалков 1985: 145]

13.   «И он, не разобрав, откуда кто напал, -  

Шасть под крыльцо»

[«Большая кость»  С.Михалков 1985: 155]

14.   «И как ворона не старалась,

Ни тужилась, ни надрывалась,

Все же уволочь с собой добычу не смогла».

[«Большая кость»  С.Михалков 1985: 155]

15.   «В Испуге от кота спасалась бегством Мышка,

И вот еще чуть-чуть – и ей пришла бы крышка!

Тут мышка вылезла… И ей пришел конец!»

[«Ученый кот»  С.Михалков 1985: 157]

16.   «И так хозяину перемусолил баки,

Что тотчас на спине почувствовал метлу…»

[«Собака и Осел»  С.Михалков 1985: 157]

17.   «И с тем попал в помойное ведро…

Порой за кожурой

Не разглядеть нутро».

[«Фрукт»  С.Михалков 1985: 158]

18.    «Я к тем строителям свой обратил упрек,

Что строят тяп да ляп, чтоб только сляпать в срок.

[«Стена и дом»  С.Михалков 1984: 161]

19.   «Как кто-то в хвост его, как шилом, жиганул!

Уж коли просите. Я вот презент приму!

- Но я же на себе его без лифта пер!

Прикажите переть его обратно?

Конец один: что взятки брать, что красть,

Где коготок увяз, там птичке всей пропасть».

[«Скользкие диалоги»  С.Михалков 1985: 179]

Приложение 6

Русский фразеологический фонд  в текстах басен С.В.Михалкова.

1.    «И перед ним, дыханье затая,

На задних лапках многие ходили»

[«Без вины пострадавшие»  С.Михалков 1985: 17]

2.    «Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться!

Да я семь шкур с него спущу

И голым в Африку пущу!»

[«Заяц во хмелю»  С.Михалков 1985: 25]

3.    «Жил-был мужской портной – хороший мастер,

Собаку съел он по портновской части»

[«Портной на лаврах»  С.Михалков 1985: 67]

4.    «Один ты выпил полграфина!

«Да эта порция мне, что слону дробина».

[«Простой секрет»  С.Михалков 1985: 82]

5.    «Сто сорок или три?

Что ж! Не одно и то же!

А в корень посмотри:

Ведь мясо-то дороже?!

(вариация афоризма Козьмы Пруткова: «Зри в корень»)

[«Сокращение расходов»  С.Михалков 1985: 83]

6.   «Как лист осиновый дрожишь!

Куда и от кого бежишь?»

[«Преступление без наказания»  С.Михалков 1985: 85]

7.    «Иной, как тот Петух, с трибуны призывает,

Шумит, кричит, приказы отдает,

Работы требует. А сам баклуши бьет!»

[«Петух-болтун»  С.Михалков 1985: 87]

8.    «Не так уж страшен черт, как нам его малюют!»

[«Мартышка и Орех»  С.Михалков 1985: 64]

9.    «А я намаялся и спал без задних ног!

[«Чужая беда»  С.Михалков 1985: 94]

10.   «Счастливая! Какой загар! О боже!

А я вся в пузырях и лезу вон из кожи!

[«Жертва моды»  С.Михалков 1985: 96]

11.   «Ромашкам полевым в дела садовых роз

Не следует совать свой нос».

[«Ромашка и Роза»  С.Михалков 1985: 99]

12.   «Ты можешь снять с Осла, коль это нужно, шкуру

И накрутить ему за все ошибки хвост».

[«Осел в обойме»  С.Михалков 1985: 110]

13.   «Стал прыгать наш Федот от кочки и до кочки,

И, наконец, допрыгался до точки

И выбрался на берег чуть живой,

Едва не поплатившись головой.

Когда тебя дружки в болото волокут,

Мозгами шевельнуть не посчитай за труд».

[«Федот, болото и пастух»  С.Михалков 1985: 112]

14.    «От лести у нее «в зобу дыханье сперло»

И из нее такое вдруг поперло,

Что даже Попугай-столетник старичок –

Ей бросил реплику: «Попалась на крючок».

[«Синица за границей»  С.Михалков 1985: 133]

15.   «Он сунулся туда, где хвост ему прижали»

[«Синица за границей»  С.Михалков 1985: 133]

16.   «Что там за шум? Столпотворенье!

Из мухи сделали слона!

Все рвутся посмотреть: как выросла она?!»

[«Муха и слон»  С.Михалков 1985: 140]

17.   «Ну что ж, - вздохнул артист, -

В семье не без урода!»

[«Народный артист»  С.Михалков 1985: 143]

18.   «Приплодом никому не следует хвалиться -

Иному псу и лев в подметки не годится».

[«Сомнительное бахвальство»  С.Михалков 1985: 147]

19.   «Он просто-напросто гнойник

На чистом и здоровом теле»

[«Клеветники»  С.Михалков 1985: 145]

20.   «И хоть воды при том немало утекло,

Опять живой Родник прозрачен, как стекло!»

[«Живой родник»  С.Михалков 1985: 152]

21.   «Сызмальства

Блюди дистанцию и почитай начальство».

[«Бедный Зябликов»  С.Михалков 1985: 152]

22.   «Поди ты… - прорычал         Руслан в ответ. -

Осточертел мне белый свет».

[«Руслан и Трезор»  С.Михалков 1985: 154]

23.    «В Испуге от кота спасалась бегством Мышка,

И вот еще чуть-чуть – и ей пришла бы крышка!

 [«Ученый кот»  С.Михалков 1985: 157]

24.   «Дружище! Мы с тобой не виделись сто лет!

Поздравить я хочу тебя с законным браком.

Ты пополнел, с иголочки одет…»

[«Несовместимость»  С.Михалков 1985: 158]

25.   «Другой Червяк пускай теперь доложит,

Что он летать, рожденный ползать, может!»

[«Червяк на крыльях»  С.Михалков 1985: 160]

26.   «Конец один: что взятки брать, что красть,

Где коготок увяз, там птичке всей пропасть».

[«Скользкие диалоги»  С.Михалков 1985: 179]

27.   «Она ему совсем на шею села

И ножки свесила.

Он смотрит на портрет,

Тот глух и нем… В нем «искры божьей нет».

[«Портрет»  С.Михалков 1985: 182]

Приложение 7

Слова с суффиксами субъективной оценки в баснях С.В.Михалкова

1.    «Красиво ты живешь,

Любезная сестрица!»

«Ах, если б, душенька, ты знала, -

Со вздохом крыса отвечала.

Вот волос из турецкого дивана!

Вот лоскуток персидского ковра!

Мы знаем, есть еще семейки,

Где наше хают и бранят».

[«Две подруги»  С.Михалков 1985: 21]

2.   «Уж я ли не ловка к тому же?

Чем я своих подружек хуже?»

«Беги домой! – заметил Еж. –

Не то, дружище, пропадешь!..»

[«Лиса и Бобер»  С.Михалков 1984: 24]

3.    «Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел»

«И, когти подобрав, Лев отпустил Косого.

Спасен был хвастунишка наш»

[«Заяц во хмелю»  С.Михалков 1984:  25]

4.    «А волки между тем давным-давно

Не могут видеть кровь, не могут слышать стоны,

На травку перешли и на зерно.

А если иногда то там, то тут

Ягненка одного-другого задерут».

[«Волк-травоед»  С.Михалков 1984:  27]

5.    «От страха Шавка вся дрожит:

«Полкаша… Некуда деваться…

Вот волки двинулись за Шавкою гуськом,

Вначале лесом, после бережком».

[«Полкан и Шавка»  С.Михалков 1984: 29]

6.   «Свернула вдруг с пути, услышав тихий голос,

И на хлеба свой дождик пролила

Тут встрепенулся каждый стебелек».

[«Колос и василек»  С.Михалков 1984: 30]

7.    «Раз в тихом  бочажке, под бережком, чуть свет,

Рыбешка мирная собралась на совет.

- Преступница нам больше не страшна! –

Разумная Плотичка заявила.

Мне бедных рыбок жаль. Зато другим наука»

[«Рыбьи дела»  С.Михалков 1985: 31]

8.    «Одних загрыз, другим порвал бока

И насмерть ранил пастушонка».

[«Бешеный пес»  С.Михалков 1985: 32]

9.   «Завез да и свалил в берлогу

Всего помногу -

И за год Мишеньке не съесть!

[«Коза, Медведь и глухой осел»  С.Михалков 1985:37]

10.  «Пока стоят хорошие деньки,

Хотели мы побелить в конторе потолки»

[«Текущий ремонт»  С.Михалков 1985: 38]

11.   «Да хорошенько веничком попарь.

Еще разок пройдись!.. Еще поддай!»

«Теперь я для парку подкину».

Смотри в предбаннике, как Тонкий одевался

И как в сторонке Толстый волновался»

[«Толстый и Тонкий»  С.Михалков 1985: 39]

12.   «Ах, если бы, кукушечка, ты знала!

Ей отвечал Скворец. – Я нынче стал отцом!

«Вот, Скворушка, тебе бы жизнь такую!»

[«Кукушка и скворец»  С.Михалков 1985: 41]

13.   «Вот Заяц к ней: «Голубушка …воды…»

[«Заяц и Черепаха»  С.Михалков 1985: 44]

14.   «На Львином ухе солнышком пригрелась»

[«Лев и Муха»  С.Михалков 1985: 47]

15.   «А ты свои стишки строчишь в часы досуга

На днях прочел стихов две толстые тетрадки»

[«Пегас и поэт»  С.Михалков 1985: 50]

16.   «В машине где-то Винтик обломился»

[«Винтик»  С.Михалков 1985: 51]

17.   «В девицах Кошечка жила.

Она разборчивой слыла

Так наша Кошечка в девицах и жила.

Но вдруг …котяток принесла!

[«Разборчивая Кошечка»  С.Михалков 1985: 53]

18.   «Упала Мышь в пивной бочонок

«Ну что ж! – с окна сказал Котище.

«Ах, что вы? – Мышка пропищала. -

Я это спьяна обещала!»

[«Хитрая Мышка»  С.Михалков 1985: 53]

19.   «Преподнесло ему в подарок … Медвежонка!

Начальство приняло живого Мишку в дар».

[«Медвежий мед»  С.Михалков 1985: 70]

20.   «Что у Воробушка в бокале –

Вода! Фруктовая вода!!»

[«Непьющий воробей»  С.Михалков 1985: 71]

21.   «А ты все тянешься к открытому окошку,

Все норовишь стянуть где ложку,

Где сережку!»

[«Баранья критика»  С.Михалков 1985: 74]

22.   «Он с нею спал… Он книжку принимал!

То был его любимейший стишок.

Все тот же самый «Петя-Петушок!»

[«Курам на смех»  С.Михалков 1985: 76]

23.   «Я вспоминаю дедушку Семена»

[«Преступление без наказания»  С.Михалков 1985: 86]

24.   «Тимошка – кот наелся до ушей».

[«Кот и мыши»  С.Михалков 1985: 89]

25.   «Тебя попробуй только отпусти -

Останутся лишь перышки да ножки!»

[«Канарейка и кошка» С.Михалков 1985: 104]

26.   «В глухой ночи, как яркий ночничок,

Меж трав и меж цветов светился Светлячок».

«Он в брюхе Филина, бедняжка очутился!»

[«Филин и Светлячок»  С.Михалков 1985: 104]

27.   «Зайчишка получил от Волка приглашенье

Сравнение мое, быть может, грубовато,

Но я имел в виду зайчат в системе НАТО»

[«Федот, болото и пастух» С.Михалков 1985: 112]

28.   «Дружки – приятели водились Федота

На убыль у него уже идет силенка!»

[«Федот, болото и пастух»  С.Михалков 1985: 112]

29.   «Мне страшно! Я боюсь – сказала Свинка Свинке, -

Мурашки у меня уже бегут по спинке».

[«Свинки и Свиньи»  С.Михалков 1985: 116]

30.   «Все скоро будут там … У Лисоньки в норе»

[«Смелое предложение»  С.Михалков 1985:117]

31.   «Не так ли папенькины дочки и сынки

Бездумно проводя беспечные деньки

Безделье выдают за некую отвагу»

[«Муха и Пчела»  С.Михалков 1985: 119]

32.   «А ну, Дружок! Поди сюда, собачка!

То птичье крылышко, то просто ломтик сыра»

[«Шарик-Бобик»  С.Михалков 1985: 124]

33.   «Хозяйка в кладовушке, на окне

Оставила сметану в кувшине

Два малых лягушонка в тот же час – Бултых! – в кувшин

Напрасно лапками они по стенкам бьют».

[«Завидное упорство»  С.Михалков 1985: 130]

34.   «Синичка верещит: «Уверена теперь я

Что по достоинству меня оценят тут!»

Что даже Попугай – столетний старичок

Ей бросил реплику: «Попалась на крючок».

[«Синица за границей»  С.Михалков 1985: 132]

35.   «Зайчишка в страхе по лесу петляя,

В нору к Лисе, с разбегу вдруг попал»

[«Наглый заяц»  С.Михалков 1985: 136]

36.   Родился он из блюдца с мыльной пенкой,

С конца соломинки спорхнул – и полетел»

[«Форма и содержание»  С.Михалков 1985: 137]

37.   «Он лопнул на глазах у всех своих знакомых,

Оставив мокрый след не больше пяточка».

[«Сплетня»  С.Михалков 1985:137]

38.   «По простоте душевной, на скамейке

Спел песню на ушко знакомой Канарейке».

[«Сплетня»  С.Михалков 1985: 137]

39.   «Забравшись под хозяйское крыльцо,

Пеструшка – курочка снесла себе яйцо».

«Чего шумишь! Кого зовешь сестричка!

И конь завидовал их стойлам, их подковам».

[«Трудный хлеб»  С.Михалков 1985: 150]

40.   «Так думал Зябликов, шагая помаленьку

Вверх, со ступеньки на ступеньку».

[«Бедный Зябликов»  С.Михалков 1985: 152]

41.   «Бездомный, он искал в любом мальчишке друга».

[«Мираж»  С.Михалков 1985: 156]

42.   «Не часто может так Мышонку подвезти!»

[«Ученый кот»  С.Михалков 1985: 157]

43.   «Жена моя – заботливая пташка».

[«Несовместимость»  С.Михалков 1985: 158]

44.   «Орлиное гнездо настолько велико,

Что Воробьишке в нем пристроиться легко».

[«»Орлы и воробьи»  С.Михалков 1985: 166]

45.   «Свернулась вся в клубок и в ход пустила жало

Так глупенький малыш бесславной смертью пал».

[«Щенок и Гадюка»  С.Михалков 1985: 167]

46.   «Того гляди, бедняжка захлебнется.

Когда спасли мальчонку наконец,

Спросили у того, кто так взывал к народу

Откуда и куда летишь, братишка?

[«Самосохранение»  С.Михалков 1985: 168]

47.  «И где теперь ни появись Зайчишка,

Все говорят: «Ну, как дела, Воришка?

[«Скользкие диалоги»  С.Михалков 1985: 179]

48.   «Молдавский коньячок! Ну как ни взять в дорогу!»

[«Скользкие диалоги»  С.Михалков 1985: 179]

49.   «А для кого же часики с браслетом?

Две потаскушки – ложь и клевета,

Явились в некий дом согласно приглашеньям»

[«Грязная работа»  С.Михалков 1985: 184 ]