Литературный вечер о жизни и творчестве М. Цветаевой
методическая разработка по литературе (11 класс) по теме

1 чтец:         «Трудно говорить о такой безмерности, как поэт. Откуда начать? Где кончить? И можно ли вообще начинать и кончать, если то, о чем я говорю: Душа – есть все – всюду – вечно». /М. Цветаева «Слово о Бальмонте»./

2 чтец:         Моим стихам, написанным так рано,

                Что и не знала я, что я – поэт,

                Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

                Как искры из ракет,

                Ворвавшимся, как маленькие черти,

                В святилище, где сон и фимиам,

                Моим стихам о юности и смерти,

                - Нечитанным стихам!

                Разбросаны в пыли на магазинам

                /Где их никто не брал и не берет!/,

                Моим стихам, как драгоценным винам,

                Настанет свой черед.

1 чтец:                «Я еще никогда не угнетала и не удушала в жизни, а для людей – только повод к ним самим. Когда это “к ним самим есть”, то есть… когда они сами есть – все есть». /М.Ц. Из письма/

        26 сентября 1882 года в семье Ивана Владимировича Цветаева, профессора Московского университета, директора Румянцевского Музея изящных искусств, и Марии Александровны Мейн родилась дочь Марина.

2 чтец:        Красною кистью                День был субботний:

                Рябина зажглась.                Иоанн Богослов.

                Падали листья.                Мне и до ныне

        Я родилась.                        Хочется грызть

        Спорили сотни                Жаркой рябины

        Колоколов                        Горькую кисть.

3 чтец:        «Когда вместо желанного, предрешенного, почти приказанного Сына Александра родилась всего только я, мать сказала: “По крайней мере, будет музыкантша”. Когда же первым, явно бессмысленным и вполне отчетливым догодовалым словом оказалось “Гамма”, мать только подтвердила: “Я так и знала”, - и тут же принялась учить меня музыке, без конца напевая мне эту самую гамму: “До, муся, до, а это ре, до-ре…” могу сказать, что родилась не в жизнь, а в музыку».

4 чтец:        Кто создан из камня, кто создан

                                                из глины, -

        А я серебрюсь и сверкаю!

        Мне дело – измена, мне имя – Марина,

        Я – бренная пена морская.

        Кто создан из глины, кто создан

                                                из плоти –

                Тем гроб и надгробные плиты…

        - В купели морской крещена –

                                                и в полете

        Своем – непрестанно разбита!

        Сквозь каждое сердце,

                                сквозь каждые сети

        Прорвется мое своеволье.

        Меня – видишь кудри беспутные эти? –

        Земною не сделаешь солью.

        Дробясь о гранитные ваши колена,

        Я с каждой волной воскресаю!

        Да здравствует пена – веселая пена –

        Высокая пеня морская!

5 чтец:        Шло время, и Марина из круглолицей девочки с глазами цвета крыжовника превратилась в невысокую светловолосую девушку с задумчивым взглядом близоруких глаз. Интерес к музыке у Марины постепенно угасает, особенно после смерти матери. У нее появилась более глубокая страсть – книги. С шести лет Муся /так называли ее в семье/, писала стихи, теперь же любовь к поэтическому творчеству захватывает ее целиком.

6 чтец:        Анастасия Цветаева, сестра Марины, вспоминает:

        «В комнате матери висел портрет бабушки, красавицы-польки Марии ЛукиничныБернацкой, умершей очень рано – в 27 лет. Увеличенная фотография – темноокое, с тяжелыми веками, печальное лицо с точной кистью проведенными бровями, правильными, милыми чертами, добрыми, горечью тронутым ртом…»

1 чтец:        Вот как об этом говорит Марина в своем стихотворении «Бабушке»:

                        Продолговатый и твердый овал,

Черного платья раструбы...

Юная бабушка! - Кто целовал

Ваши надменные губы?

Руки, которые в залах дворца

Вальсы Шопена играли...

По сторонам ледяного лица -

Локоны, в виде спирали.

Темный, прямой

и взыскательный взгляд.

Взгляд, к обороне готовый.

Юные женщины так не глядят.

Юная бабушка, кто вы?

Сколько возможностей вы унесли,

И невозможностей - сколько?

В ненасытимуюпрорву земли,

Двадцатилетняя полька!

День был невинен,

 и ветер был свеж.

Темные звезды погасли.

- Бабушка! - Этот жестокий мятеж

В сердце моем - не от вас ли?..

2 чтец:                Стремительно и властно в жизнь будущей поэтессы вошел Пушкин и стал постоянной духовной опорой этой гордой, тонкой и  мятежной души.

                        Нет, бил барабан

                                Перед смутным полком,

                        Когда мы вождя хоронили:

                        То зубы царевны над мертвым певцом

                        Почетную дробь выводили.

                        Такой уж почет,

                                Что ближайшим друзьям –

                        Нет места. В изголовьи, в изножьи,

                        И справа, и слева – ручищи по швам –

                        Жандармские груди и рожи.

                        Не дивно ли – и на тишайшем из лож

                        Пребыть поднадзорным мальчишкой?

                        На что-то, на что-то, на что-то похож

                        Почет сей, почетно – да слишком!

                        Гляди, мол, страна, как молве вопреки,

                        Монарх о поэте печется!

                        Почетно – почетно – почетно – архи

                        Почетно – почетно – до черту!

                        Когда ж это так – точно воры вора

                        Пристреленного выносили?

                        Изменника? Нет. С проходного двора –

                        Умнейшего мужа России.

        Великому русскому поэту Цветаева посвятила цикл стихотворений «Стихи к Пушкину» и эссе «Мой Пушкин», «Пушкин и Пугачев».

3 чтец:        Марина Цветаева принадлежала к людям той эпохи, которая была необычна сама по себе и делала необычными всех живущих в ней. Поэтесса была хорошо знакома с Валерием Брюсовым, Максимом Горьким, Владимиром Маяковским, Борисом Пастернаком, Анной Ахматовой и другими талантливыми людьми XIX – начала XX века. Им она посвящала свои стихи, являвшиеся выражением ее чувств и мыслей. Особенной любовью проникнуты строки, посвященные поэтическому кумиру – Александру Блоку:

                        Имя твое — птица в руке,

Имя твое — льдинка на языке.

Одно-единственное движенье губ.

Имя твое — пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое — ах, нельзя! —

Имя твое — поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век.

Имя твое — поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток…

С именем твоим — сон глубок.

4 чтец:                В 1911 году поэтесса знакомится в Крыму с Сергеем Эфроном, ставшим впоследствии ее мужем. Именно ему, любимому, мужу, другу будут посвящены лучшие стихи.

        /Звучит музыка А.Петрова из кинофильма «Жестокий романс»/

5 чтец:                        Я с вызовом ношу его кольцо!

- Да, в Вечности — жена, не на бумаге. -

Его чрезмерно узкое лицо

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,

Мучительно-великолепны брови.

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза — прекрасно-бесполезны! -

Под крыльями раскинутых бровей -

Две бездны.

В его лице я рыцарству верна,

- Всем вам, кто жил и умирал без страху! -

Такие — в роковые времена -

Слагают стансы — и идут на плаху.

                /Звучит вальс Е. Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь»/

6 чтец:                        Мне нравится, что вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не вами,

Что никогда тяжелый шар земной

Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной -

Распущенной - и не играть словами,

И не краснеть удушливой волной,

Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне

Спокойно обнимаете другую,

Не прочите мне в адовом огне

Гореть за то, что я не вас целую.

Что имя нежное мое, мой нежный, не

Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...

Что никогда в церковной тишине

Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой

За то, что вы меня - не зная сами! -

Так любите: за мой ночной покой,

За редкость встреч закатными часами,

За наши не-гулянья под луной,

За солнце, не у нас над головами,-

За то, что вы больны - увы! - не мной,

За то, что я больна - увы! - не вами!

                /Звучит музыка Е. Доги из телефильма «Гонки по вертикали»/

1 чтец:         1913 год. Крым. Коктебель. Рядом с Мариной Цветаевой – ее друзья, любимый человек и крохотная дочурка Аля. Сестра поэтессы рассказывает: «Это было время расцвета Марининой красоты. Цветком, поднятым над плечами, ее золотоволосая голова,  пушистая, с вьющимися у висков струйками легких кудрей, с густым блеском над бровями подрезанных, как у детей, волос. Ясная зелень ее глаз, затуманенная близоруким взглядом, застенчиво уклоняющимся, имеет в себе что-то колдовское. Это не та застенчивость, что мучила ее в отрочестве, когда она стеснялась своей ею не любимой наружности... Она знает себе цену и во внешнем очаровании, как с детства знала ее во внутреннем».

        /Продолжает звучать музыка./

2 чтец:        Тихо плещется море. Темно-синее море, мерцающие звезды и стихи:

                        В огромном липовом саду,

- Невинном и старинном -

Я с мандолиною иду,

В наряде очень длинном,

Вдыхая теплый запах нив

И зреющей малины,

Едва придерживая гриф

Старинной мандолины,

Пробором кудри разделив…

- Тугого шелка шорох,

Глубоко-вырезанный лиф

И юбка в пышных сборах. -

Мой шаг изнежен и устал,

И стан, как гибкий стержень,

Склоняется на пьедестал,

Где кто-то ниц повержен.

Упавшие колчан и лук

На зелени — так белы!

И топчет узкий мой каблук

Невидимые стрелы.

3 чтец:                Стихи М. Цветаевой мелодичны, задушевны и чарующи, к ним постоянно обращаются композиторы, и тогда они превращаются в удивительные по красоте романсы.

        /Звучит романс А. Петрова «Под лаской плюшевого пледа» из кинофильма «Жестокий романс»/

4 чтец:        Бурные события 1917 года разделили сестру Марину и Анастасия на три с половиной года. В мае 1921 Марина передает сестре письмо с вызовом на работу в Москву, пуд муки на дорогу и машинописный сборник стихов:

                        Я эту книгу поручаю ветру

И встречным журавлям.

Давным-давно — перекричать разлуку -

Я голос сорвала.

Я эту книгу, как бутылку в волны,

Кидаю в вихрь войн.

Пусть странствует она — свечой под праздник -

Вот так: из длани в длань.

О ветер, ветер, верный мой свидетель,

До милых донеси,

Что еженощно я во сне свершаю

Путь — с Севера на Юг.

2 чтец:                И снова разлука: с 1922 по 1927. До встречи в Париже. Находясь в эмиграции, М. Цветаева постоянно думала о родине. В стихотворении, обращенному к Борису Пастернаку, звучит нота тоски и грусти:

                        Русской ржи от меня поклон,

Ниве, где баба застится.

Друг! Дожди за моим окном,

Беды и блажи на́ сердце…

Ты, в погудке дождей и бед

То ж, что Гомер — в гекзаметре,

Дай мне руку — на весь тот свет!

Здесь — мои обе заняты.

6 чтец:                Годы летят один за другим. Короткие и длинные письма. Анастасия Цветаева узнает, что сестра с сыном Георгием возвращаются в 1939 году в Россию /муж и старшая дочь к тому времени были уже на родине/.

        Однако надежды, связанные с возвращением, не оправдались. Тяжелые удары судьбы обрушились на поэтессу. Арест мужа и старшей дочери Али. Начало войны. Высылка в Елабугу. Постоянная тревога за жизнь близких людей. Полная духовная изоляция. Ни весточки от друзей. И думы, думы… Испепеляющие душу, не оставляющие места желанию жить.

        В 1943 году, вспоминает Анастасия Цветаева, пришла страшная телеграмма.

5 чтец:        «Я раскрыла листок. В нем две строчки от друзей: “Марина погибла два года назад, тридцать первого августа. Целуем Ваше сердце. Лиля. Зина.”

        /Звучит «Реквием» М. Цветаевой в исполнении Аллы Пугачевой: «Уж сколько их упало в бездну…»/