Сильные мира: "Вельможа" Державина и "К вельможе" Пушкина: опыт сравнения двух стихотворений
статья по литературе (9 класс) по теме

                                                            «…Я князь – коль мой сияет дух»

                                                                                               Г.Р. Державин

                                                        «Река времен в своем стремленье

                                                         Уносит все дела людей

                                                         И топит в пропасти забвенья

                                                         Народы, царства и царей»

                                                                                               Г.Р. Державин

Известно, что в январе 1815 года на выпускном экзамене в Царскосельском Лицее престарелого Державина потрясло стихотворение юного Пушкина «Воспоминания в Царском селе» - очень близкое по форме и духу державинским стихотворениям – и он «передал лиру» шестнадцатилетнему поэту. Во всяком случае, понимание ими важности того, что есть творчество и в чем долг поэта, во многом сходно, и в творчестве Пушкина прослеживаются и самые важные для Державина темы, идеи, мотивы. Стоит сравнить хотя бы переложения оды Горация, державинский «Памятник» и «Памятник» Пушкина, а до пушкинского «Евгения Онегина» сочинение Державина «Евгению. Жизнь Званская» (1807) - наиболее яркое в русской литературе произведение, возводящее в поэзию повседневную жизнь человека. Пушкин – гений, но и Державин велик, как гениальный поэт-художник вообще, как первый русский поэт-реалист. В.Г. Белинский писал о нем: «В стихах Державина видна практическая философия ума русского…главное отличительное свойство есть народность…состоящая не в подборе мужицких слов или насильственной подделке под лад песен и сказок, но в сгибе ума русского, в русском образе взгляда на вещи. В сем отношении Державин народен в высшей степени». А о Пушкине еще при жизни говорили, как о символе русской духовной жизни. Еще в 1834 году Гоголь писал о нем: «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте…Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он явится, может быть, лет через двести».

Державин, как и Пушкин, начал «новую эру» и с точки зрения ломки жанровых градаций и теории стиха. Гоголь писал об этом: «Слог  у него так крупен, как ни у кого из наших поэтов…это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми». А о Пушкине тот же Гоголь говорил: «Каждое слово необъятно, как поэт…»

По содержанию творчества и способам поэтического обобщения Державин, по преимуществу, поэт-классицист: идеи просвещенной монархии и выполнения каждым своего долга перед государством; риторичность, рассудочность, ораторский пафос од. Но вместе с тем «Художественная система Г.Р. Державина значима лишь в отношении к тем запретам, которые он нарушает с неслыханной для его времени смелостью. Поэтому его поэтическая система не только нарушает   классицизм, но и неустанно обновляет память о его нормах» (Ю.М. Лотман). Или, как писал другой филолог: «…для его могучего поэтического дара, воображения, слога машина классицизма оказалась малопригодной» (В.С. Баевский) Его психологическая зоркость прямо подготавливает поэтическое мышление Пушкина.

До Державина (Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков) оды писали на смеси церковнославянского и обычного русского языка, что было малопонятно даже людям грамотным. Державин свел поэзию на землю, заговорил понятным русским языком, нарушая иногда принятые нормы и даже правила грамматики. Зато язык этот был живым, образным и живописным. Белинский называл стихи Державина «страшными» по их выразительности и силе. От Сумарокова Державин перенял резкую публицистичность своих произведений, гораздо более оригинальных по форме; от Ломоносова у Державина осталось одно: утверждение положительного идеала путем показа положительного примера – причем этот прием избирает и Пушкин в своем стихотворении «К Вельможе». Державин же ищет свой идеал там же, где искали его почти все писатели 18 века – в теории просвещенного абсолютизма. Пушкин – совсем в другом.

Политическая позиция Державина достаточно ясна. Участник подавления крестьянской войны Пугачева, он убедился, что народ темен, безграмотен и ненавидит дворян. Освободи его – и снова поднимется крестьянское восстание и уничтожит дворян. Только монарх с помощью просвещения и исполнения справедливых законов может предотвратить народный бунт. Просвещенный абсолютизм – вот что нужно России. Абсолютизм ставил знак равенства между государем и государством. Поэзия должна была служить им.

Отсюда следует основная гуманистическая идея, которую Державин решал на протяжении всего своего творчества. Еще в оде «На рождение в севере порфирородного отрока» Державин заметил, что лучший, «божественный дар», «добротам всем венец» монарху – это быть «на троне человеком» - вообще в поэзии Державина само слово «человек» требовало высокой нравственности и гражданственности и являлось наивысшей похвалой. Но именно в вельможах – он очень хорошо знал вельмож екатерининского времени, под началом которых ему приходилось служить – он не видит никакой человечности. Это один из самых острых моментов его творчества, который так или иначе решается постоянно. Еще в оде «Фелица» заявляет протест не только против излишеств и роскоши знатных, но и против их произвола и равнодушия к людским нуждам. Еще одно стихотворение на ту же тему, «Властителям и судиям» - переложение 81 библейского псалма, где обличается неправда, неправосудие земных царей, цензура запрещала дважды. В стихотворении «Облако» он прямо говорит : «Быв идолы – бывают прах». Обличительная  же, «гневная» ода «Вельможа» (1794год) тайно распространялась в списках по всей России. Она рождена возмущением против неправедных и злых, против нарушения законов. Она – воззвание к сильным мира соблюдать высшую справедливость во всем:

Вельможу должны составлять

Ум здравый, сердце просвещенно;

Собой пример он должен дать,

Что звание его священно,

Что он орудье власти есть,

Подпора царственного зданья;

Вся мысль его, слова, деянья

Должны быть польза, слава, честь.

Предлагая высокую программу действий властителям, Державин повторяет прием Ломоносова, который, восхваляя, диктовал. Но Державин прекрасно понимает – И Пушкин, разумеется, тоже – что эта высокая программа гуманной справедливости не может быть осуществлена, так как права властителей и вельмож в сущности незаконны: «Се глыба грязи позлащенной!» Прием антитезы, использованный в «Вельможе», являет нам реальный образ «второго Сарданапала», классически наивно противопоставленный идеальным вельможам,

…Которые собою сами

Умели титлы заслужить

Похвальными себе делами.

Тем не менее призыв к идеалу явлен в этой гневной оде. Спустя больше трех десятков лет, наполненных крайне значимыми для европейской и российской истории событиями, Пушкин пишет свое стихотворение «К вельможе» (1830 год) – и уж тут само поименование князя Юсупова «вельможей» становится значимым. «Вельможа» у Пушкина – это прежде всего сановник 18 века: «Ступив за твой порог, я вдруг переношусь во дни Екатерины». Что касается современных Пушкину «подпор трона», то в отношении них Пушкин не питает ни малейшей иллюзии – для него они «собранье насекомых»: кто «злой паук», кто «российский жук», кто «черная мурашка», и все «пронзенные насквозь, рядком торчат на эпиграммах». Типичный сановник 20-30 годов 19 века для Пушкина - это, как граф Воронцов:

Полу-милорд, полу-купец,

Полу-мудрец, полу-невежда,

Полу-подлец, но есть надежда

Что будет полным наконец.

 И уж конечно Пушкин далек от намерения преподать им какой-то благой пример для подражания. Даже Юсупов из стихотворения – никак не образец для подражания, а, скорее, символ ушедшего века.

Поэтическое творчество Державина длилось около полувека, и оно стало художественным отражением его времени. Для Пушкина  дух времени – одна из основных тем творчества. В связи с этим можно провести еще одну смысловую параллель между этими двумя стихотворениями. Стихотворение «Вельможа» было написано в 1794 году, и Державин не мог не знать о событиях во Франции, начавшихся в 1793 году. Стихотворение Пушкина «К Вельможе» прямо упоминает об этих событиях. Таким образом, можно рассматривать державинское стихотворение, «праведну песнь», как некое последнее – наивное и почти безнадежное, несмотря на всю гениальную красоту слога - предупреждение «вельможам», которым никак не стать «здравыми членами тела», давно сгнившим в воровстве и равнодушии. Пушкину же ясно, что все предупреждения – и даже французская революция - для благородных подлецов бессмысленны. Общественное благо – пустой звук для сановников, а потому внимание его обращено к реальному внутреннему миру князя Юсупова, к его блистательному прошлому и нынешнему угасанию в Архангельском.

Державин – поэт, новатор, гуманист, просветитель, гражданин, патриот – по праву был назван Белинским отцом русских поэтов. Более двух десятков лет, до начала 19 века, он стоял во главе русской поэзии. Пушкин же, «солнце русской поэзии», наследовал многие из державинских новаций.  И Державин, и Пушкин отказывались от нормативности стиха, от «правил», и от Державина Пушкин действительно «перенял лиру» в том смысле, что понимал новое, державинское видение мира и отражение его в стихе, развивал его по многим параметрам: это и идея ценности личности, внимание к этическим проблемам, вопросам морали частного человека и общества, образ автора, органически входящий в произведения, создание индивидуальных характеристик людей, обилие конкретных намеков, внимание к бытовым деталям, воплощении быта в живописно-пластических образах, смелое сочетание прозаизмов и просторечия с высокой архаизированной лексикой, эксперименты…». в области метрики, строфики, рифмовки; поиски индивидуальной формы произведения, пристальный интерес к проблеме национального содержания и национальной формы – то есть отказ от критерия «изящного вкуса», единого для всех времен и народов, и, главное, понимание исторической и национальной обусловленности человека, народов, литератур.

Все это отчетливо прослеживается при сопоставлении стихотворений Державина «Вельможа» и Пушкина «К вельможе», все это мы наблюдаем и в том, и в другом стихотворении.

В стихах Державина и Пушкина, и это видно в «Вельможах», жизнь звучит многими красками и подробностями, не смотря на ораторский пафос «идеальных» вступления и заключения державинского стихотворения и иносказательные вариации, архаичные эпитеты – словно в подражание 18 веку - в пушкинском. Державин, - может быть, первый в русской литературе, - осознал, что искусство слова – это искусство детали. Пушкинская же деталь – это предмет серьезных филологических исследований. У Пушкина в описании жизни Юсупова, сквозь которую он рассматривает события, произошедшие в России и Франции – каждая строфа полна конкретно-исторических и образных деталей, гениально отражающих мысль и чувство:

Там ликовало все. Армида молодая,

К веселью, роскоши знак первый подавая,

Не ведая, чему судьбой обречена,

Резвилась, ветреным двором окружена.

Ты помнишь Трианон и шумные забавы?

Итак, главное отличие двух рассмотренных стихотворений не только в жанровом смысле – «гневная» ода и «послание», не только в стилистическом, обусловленном развитием теории стиха различие – но в принципиальном решении главной гуманистической проблемы. Вельможа у Державина должен, но не способен выполнять свой общественный долг быть «славным» не роскошью – то есть не воровать, не грабить, не предавать, не лгать, а быть «Царю, закону, церкви друг». У Пушкина вопрос об общественном долге сановника, фигуры, могущей повлиять на общественное благо, явно никак не ставится. Он скрыт, закодирован, зашифрован в описании событий французской революции – и это скорее осторожный, очень тонкий намек на то, к чему, бывает, приводит сильных мира желание жить в свое удовольствие – но тут же и противопоставление кровавой революции в английском парламенте:

…Твой взор

прилежно разбирал сей двойственный собор

Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый,

Пружины смелые гражданственности новой.

Пушкину с сильными мира все ясно. Державину, много от них в жизни потерпевшему, пожалуй, тоже. Тем не менее в его оде еще звучит классический призыв к идеалу. В послании «К Вельможе» у Пушкина, идеал, пожалуй, разве что  в самом утонченном старике Юсупове, который уже не участвует «в волненье дел мирских», символу утонченного «изящного» 18 века, противопоставленному высокопоставленным подлецам века Александра 1, «воспитанного под барабаном». 18 век многими культурологами понимается, как «век гармонии», и с этой точки зрения можно заключить, что в стихотворении Державина эта пресловутая «гармония» идеального с реальным присутствует – лишь опосредованно – в самом этом пафосном, но безнадежном призыве к идеальному образцу просвещенного абсолютизма, в тоске по этой самой «гармонии»; в стихотворении Пушкина проблема общественной «гармонии» ставится лишь как некая недостижимость, следовательно, достичь хоть какой-нибудь гармонии человек способен лишь в жизни частной – да и то весьма условно, и – ценой отказа от любых действий в пользу гармонии общей.  

Различие обуславливает и жанровая задача. У Державина – «гневная» ода, призыв-обличение-призыв; у Пушкина – стихотворное послание, которое старому князю (он через год умрет) пожалуй, польстило. Тем не менее общий знаменатель этих двух произведений находится в сходном понимании истории и Державиным, и Пушкиным. У Пушкина ключ в том, что все послание описывает Прошлое, что «…все, все уже прошли», что жизнь старого вельможи подходит к концу – но не сатирически ли звучат строчки:

…Ты понял жизни цель – счастливый человек,

Для жизни ты живешь…

Для какой жизни? Для чьей? Стихотворение дает недвусмысленный ответ – для собственной. Точно так же и у Державина вельможа в своих чертогах наслаждается прихотливыми обедами и ласками лилейно-розовых Цирцей – зевая в пресыщении. Юсупов разве что «свой долгий ясный век» еще «смолоду умно разнообразил», то есть не пресытился благами жизни и искусством, будучи дипломатом, заведуя театрами и Эрмитажем. Пушкин посещал Юсупова с 1827 года,  и очевидно, что Юсупов наверняка умом, утонченностью, ощущением и поиском во всем гармонии, свойственными 18 веку, и даже своей жизнерадостностью превосходил многих современников Пушкина и был ему интересен. Повторимся, послание польстило старику и в этом смысле идеально решило свою задачу стихотворного послания. Но итог жизни вельмож все таки один, еще державинский, тот самый, из 81 псалма («Властителям и судиям»), и Пушкин тоже не мог не помнить этих строк:

И вы подобно так падете,

Как с древ увядших лист падет!

И вы подобно так умрете,

Как ваш последний раб умрет!

Список использованной литературы

В.С. Баевский История русской поэзии

Ю.М. Лотман. Анализ поэтического текста. Структура стиха.

Ю.М. Лотман. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Гоголь.

С.М. Бонди О Пушкине

Д.Д. Благой Пушкин – зодчий

Б.С. Мейлах «Евгений Онегин» в оценке Белинского»