Научно-исследовательская работа на тему «Вклад Александра Григорьевича Бессонова в сохранение и развитие башкирской сказочной традиции»
проект по краеведению (6 класс)

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа с.Янгельское

муниципального района Абзелиловский район

Республики Башкортостан

Научно-исследовательская работа

на тему «Вклад Александра Григорьевича Бессонова в сохранение и развитие башкирской сказочной традиции»

Выполнила: ученица 6 класса, Камалова Арина Ринатовна

Руководитель: Гималова А.Х., учитель русского языка и литературы

Направление: «Вклад известных ученых в развитие башкирского языка и литературы»

Янгельское, 2018

СОДЕРЖАНИЕ

Введение                                                                                                                       3

1 А.Г.Бессонов как первый собиратель башкирских народных сказок               5

1. Собирательские принципы А. Г. Бессонова и проблема научного комментария собранного им материала                                                              6
2. О специфике башкирской народной сказки  «Алпамыша и Барсынхылу» в записи А. Г. Бессонова                                                                                        12    

Заключение                                                                                                                 26

Список использованных источников                                                                       27

Приложение                                                                                                                29

ВВЕДЕНИЕ

В современной гуманитарной науке исследования в области межкультурного взаимодействия входят в число наиболее актуальных и перспективных направлений. В связи с этим, в своей исследовательской работе мы обратились к изучению башкирской народной сказки в записи А.Г. Бессонова, которая хранилась в материалах архива Оренбургского отдела Русского географического общества. Среди существующих исследовательских работ, посвященных деятельности членов данного общества, к сожалению, на сегодняшний практически нет  обобщающих работ по собирательской деятельности А.Г. Бессонова. Несмотря на то, что именно А.Г. Бессонов  одним из первых записал  и  пытался опубликовать  башкирские народные сказки еще в конце XIX века, его имя остается малоизвестным в истории фольклористики.

Вместе с тем,  сказки, записанные им, имеют особую значимость для изучения башкирского фольклора и повествовательной культуры  народа, так как являются самыми ранними научными записями, сохраняют особенности языка того времени и учитывают влияние цивилизационных процессов на личность сказителя.

Среди башкирских народных сказок в записи А.Г. Бессонова особое место занимает богатырская сказка «Алпамыша и Барсын-хылуу», которая была впервые записана именно этим исследователем в конце XIX века в Оренбургской губернии. Запись дает возможность провести сравнительно-сопоставительную работу со сказками других тюркских народов, выявить особенности бытования этого сюжета в башкирской культуре.

Целью нашего исследования является выявление специфических особенностей сюжета башкирской народной сказки «Алпамыша и Барсынхылуу» в записи А.Г. Бессонова на основе сопоставительного изучения с другими башкирскими вариантами данной сказки.

Достижение поставленной цели исследования предполагает решение следующих  задач:

1. дать представление об особенностях собирательской деятельности

А.Г. Бессонова как одного из самых первых собирателей башкирской народной сказки в конце XIX -  начале XX века;

2. проследить историю собирания и изучения сюжета народной сказки об Алпамыше;
3. выявить специфические особенности башкирской народной сказки в записи А.Г. Бессонова.

Для решения поставленных задач в работе применялись историко-культурный, структурно-описательный, сравнительно-сопоставительный, комплексный методы анализа  и культурно-исторический подход к текстам башкирского фольклора.

Методологическую основу исследования составили основные труды отечественных ученых, которые были посвящены истории возникновения данной сказки в тюркской фольклористике, его жанровой специфике:

В.Я. Проппа, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского, А.С. Мирбадалевой,

А.Н. Киреева, Р.Г. Ягафарова, А.М. Сулейманова и других.

Научная новизна исследовательской работы заключается в том, что впервые в башкирской фольклористике в полной мере анализируется башкирская народная сказка в записи А.Г. Бессонова с учетом всех существующих вариантов, записанных в XX веке после А.Г. Бессонова башкирскими фольклористами, в сравнительно-сопоставительном плане.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что изучение и анализ специфических особенностей башкирской богатырской народной сказки

в записи А.Г. Бессонова, которая считается самой ранней, дает возможности для новых исследований в области башкирской фольклористики, вносит вклад в теорию изучения башкирских сказок богатырского цикла.

Практическая значимость работы заключается в том, что она обращает наше внимание на проблемы собирательской деятельности, на личность сказителя, системе его научных взглядов. Материалы и результаты данного исследования могут найти применение при изучении истории функционирования отдельных сюжетов в повествовательном искусстве народа.

Научно-исследовательская работа состоит из введения, двух параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложения.

1. А.Г.БЕССОНОВ КАК ПЕРВЫЙ СОБИРАТЕЛЬ БАШКИРСКИХ НАРОДНЫХ СКАЗОК

Бессонов Александр Григорьевич, лингвист, фольклорист и действительный член Русского Географического Общества, родился в 1848 году в городе Вятке. Образование получил в школах духовного ведомства: окончил Вятскую духовную семинарию и богословское отделение Казанской духовной академии (1877). Очень рано стал обучаться разговорному татарскому и удмуртскому языкам. По окончании курса был народным учителем в Уржумском  (Кировском)  уезде Вятской губернии, после чего перевелся в Казань, а затем в Оренбург, где преподавал педагогику и русский язык для учащихся татарской национальности. С 1882 года состоял инспектором Орской киргизской учительской школы; с 1889 года был инспектором киргизских (казахских) школ ныне Свердловской области и русских школ западной половины Оренбургского уезда; с 1906 года А.Г. Бессонов служил инспектором народных училищ Орского и Верхнеуральского уездов Оренбургской губернии. Башкирскому и казахскому (киргизскому) языкам начал обучаться с 1877 года. По изучению данных языков известны небольшие заметки А.Г. Бессонова: «О говорах казанского татарского наречия» (Казань, 1880), напечатанные в журнале МНП за 1880 год и «О значении названий татарских и башкирских селений Приуралья», напечатанные в «Трудах Оренбургского отдела Русского географического общества» (Оренбург, 1884 ).

А.Г. Бессонов состоял пожизненным членом Екатеринбургского общества любителей естествознания и имел научные заслуги перед музеем этого общества. На сегодняшний день А.Г. Бессонов  известен как первый собиратель башкирских сказок, один из немногих дореволюционных исследователей башкирского языка, как составитель «Букваря для башкир» (Казань, 1907).

В течение всей жизни он собирал фольклорные и этнографические материалы, но, как известно,  большая их часть до нас не дошла. В конце XIX—

в начале XX веков он записал в башкирских уездах большое количество башкирских народных сказок, перевел их на русский язык и представил в 1909 году в Русское географическое общество. За рукописное собрание башкирских народных сказок в 1909 году А.Г. Бессонов был награжден малой золотой медалью Русского географического общества [1].

При жизни А.Г. Бессонова башкирские сказки не были опубликованы. Их издали отдельной книгой в 1941 году благодаря профессору Н.К. Дмитриеву, который дал им научную характеристику и высказал соображения относительно их жанра и поэтики. Общим редактором сборника выступил член совета Географического общества — академик И.Ю. Крачковский.

По свидетельствам современников, как пишет Н.К. Дмитриев,

А.Г. Бессонов «был в среде бюрократических деятелей дореволюционного просвещения своего рода «белой вороной»: тихий и скромный, невзрачно одетый, он не имел никакого веса в делах службы и был известен  в качестве «блаженного» [2, с. 9-11]. Его назначили инспектором именно потому, что он обладал широким спектром фактических знаний, которых никто из ученых не смел не признать.  

Собирал знания А.Г. Бессонов далеко не обычным путем: он ходил пешком из деревни в деревню, кропотливо собирая материалы по фольклору и этнографии. И все это, как признавали современники, он делал за свой счет и без материальной и юридической поддержки какого-либо ученого учреждения. Все свое свободное время он отдавал изучению быта и фольклора тех народов, среди которых ему приходилось жить.

1. Собирательские принципы А. Г. Бессонова и проблема научного комментария собранного им материала      

Сборник сказок в записи и переводе А.Г. Бессонова «Башкирские народные сказки» был подготовлен к печати Всесоюзным Географическим Обществом при Академии Наук СССР и Башкирским научно-исследовательским институтом языка и литературы им. М. Гафури при Совнаркоме  БАССР в 1941 году. Он представляет собой часть из богатого собрания научных материалов, которые хранятся в архиве Русского Географического Общества.

Как отмечает редактор сборника Н.К. Дмитриев, «в архиве общества имеется также подлинник работы А.Г. Бессонова, который, к сожалению, является лишь второй частью неопубликованных трудов этого исследователя» [2]. В названном сборнике даны башкирские народные сказки в русском переводе, так как оригинал, то есть запись башкирского текста сказок уже долгое время считается утраченным. Однако, следует отметить, что недавно языковед С.Н. Муратов в рукописном фонде Санкт-Петербургского  отделения Института востоковедения Академии Наук обнаружил башкирский текст одной сказки в записи А.Г. Бессонова вместе с текстом ее перевода. Башкирский оригинал сказки в транскрипции русскими буквами (с фотокопией двух ее начальных страниц) приведен в статье С.Н. Муратова, опубликованной в сборнике «История, культура, языки народов Востока» [3]. С.Н. Муратов сообщает, что вариант перевода данной сказки  включен А.Г. Бессоновым в сборник собранных и переведенных им сказок, в раздел, озаглавленный: «I отдел: сказки башкир Орского уезда и Тамьян-Тангаурской волости Верхнеуральского уезда», и имеет два названия – «Развратный отец» и «Развратная мать». В издании 1941 года этот перевод помещен под № 46.

        Известно, что оригинал башкирской записи сказок А.Г. Бессонова был знаком академикам С.Ф. Ольденбургу и В.В. Радлову. Данный ими весьма положительный отзыв о фольклорном собрании А.Г. Бессонова был напечатан в «Отчете Русского Географического общества» за 1909 год и остался единственным в научной литературе свидетельством о большой фольклористической работе ученого [4]. Имеются также некоторые канцелярские документы, содержащие переписку РГО и А.Г. Бессонова по поводу печатания его трудов, но в них нет никаких указаний на то, как и где можно найти башкирскую часть собрания А.Г. Бессонова.

Как известно, А.Г. Бессонов не имел предшественников в деле систематического собирания башкирских народных сказок и ему не у кого было учиться методике этого дела. Он вырабатывал свои приемы. Исследователи отмечают в его записях бережное отношение к текстам, так как он не исправлял сказки, не приукрашивал их, а подавал со всей их непоследовательностью, пропусками и порой неясными местами. А.Г. Бессонов также не упускал из вида документацию записи, хотя понимал ее слишком суммарно, то есть отмечал, в пределах территориального распространения какого диалекта ведется запись, и только в очень редких случаях указывал деревню, отмечал дату записания сказки. Во всем сборнике можно найти всего 7 указаний на населенные пункты, в которых ученый записывал сказки. Перечислим эти населенные пункты, так как место записи играет немаловажную роль при анализе фольклорных записей исследователей :

1. Деревня Гары Екатеринбургской губернии;
2. Златоуст. 12 октября 1906 года;
3. Деревня Султаново Челябинского уезда (2 сказки);
4. Деревня Метели Челябинского уезда Оренбургской губернии;
5. Деревня Мухаммед-Кулуй Челябинского уезда;
6. Деревня Иткулово 1-я Бурзяно-Тапальской волости Оренбургского уезда. 30 сентября 1908 года;
7. Деревня Тунгатарово Троицкого уезда Оренбургской губернии.

      Материал по истории этих населенных пунктов, собранный в работе  А.З. Асфандиярова «История сел и деревень Башкирской АССР», позволяет выявить следующий немаловажный для характеристики фольклорного материала факт: практически во всех из них были организованы русско-башкирские школы, где башкирских детей учили русскому письму и чтению. Например, о деревне ТУНГАТАРОВО Троицкого уезда  Оренбургской губернии (современная территория Учалинского района РБ)  Барын-Табынской волости можно найти следующую информацию: «Возникла она на вотчинной земле.

Носит имя влиятельного общинника волости Тунгатара Куркачикова, участника башкирского восстания 1735-1737гг. В 1795 году в деревне 48 дворов с 268 жителями. Через 64 года дворов было 94 с 378 мужчинами и 339 женщинами. В 94 домах было 12 двоеженцев и 1 троеженец. Такой большой деревни в волости больше не было. В этой деревне побывал известный ученый-этнограф

С.И. Руденко, изучавший быт, обычаи и историю башкир, он опубликовал свои книги о башкирах в 1915, 1925, 1955 гг., где имеются фотоснимки с видами деревни Тунгатарово. В 1863 году в этой деревне, ставшей штаб-квартирой 7-го кантона до 1865 года, была открыта русско-башкирская школа для 10 детей, где выпускник Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса хорунжий Абдуллатиф Урусов учил русскому письму и чтению, а также арифметике. Учитель в месяц получал по 10 рублей серебром. Платили ему эти деньги жители деревни» [5].

Из  истории  остальных указанных деревень (Гары Екатеринбургской губернии,  Султаново Челябинского уезда,  Метели Челябинского уезда Оренбургской губернии,  Иткулово 1-я Бурзяно-Тапальской волости Оренбургского уезда) тоже известно, что в них были организованы народные школы, где детей обучали светские учителя.

Исходя из этих данных можно говорить о том, что А.Г. Бессонов, будучи инспектором народных училищ Орского и Верхнеуральского уездов Оренбургской губернии, посещал  и проводил свою собирательскую работу именно в этих населенных пунктах, в которых были организованы русско-башкирские школы. Так ему удавалось совмещать свой интерес к фольклору со своими должностными обязанностями. Думается, поэтому он не посчитал нужным указывать на место записи сказок. В то же время мы можем предположить, что и записывал их он от близкого окружения, хотя сам не оставил никаких замечаний по поводу личности информанта, его образования и социальной принадлежности.

Данный факт исследователи пытаются объяснить тем, что так поступали многие фольклористы того времени, которые ценили так называемое «коллективное, безавторское творчество». Действительно, к сожалению, фигура народного певца (у башкир «сасана») как личности исключительной в крестьянской среде отнюдь не сразу попала в поле зрения фольклористов [6, с. 3-7]. Долгое время собиратели устного народного творчества записывали былины, легенды, сказки, не интересуясь ни биографией исполнителя, ни его именем.

Относительно личности сказителей, которых слушал и записывал

А.Г. Бессонов, можно сказать лишь одно: при анализе его записей и комментариев можно выяснить, что  некоторые из рассказывавших ему сказки были из солдат,  так как в текстах мы наблюдаем специфичную лексику, связанную с солдатской службой, например, достаточно часто упоминаются слова: «фронт», «ура», «отбивание дроби ногами» и другие совершенно несомненные доказательства в пользу этого предположения.

 В контексте требований современной фольклористики можно отметить  следующие важные подробности в собирательской работе А.Г. Бессонова: во-первых, он ценил варианты, как дополнительные документы по истории сказочных сюжетов, и тщательно включал их в свое собрание. Видимо,

А.Г. Бессонов  будучи большим знатоком своего дела, осознавал, что фольклорное произведение живет в своих вариантах, так как один текст может быть лучше, другой — хуже, один более артистичный, художественный, другой менее яркий. Словом, любая сказка на один и тот же сюжет в устах двух разных сказителей становится двумя разными произведениями [7]. Именно поэтому, на наш взгляд, в сборнике редакторы  оставили все четыре варианта сказки «Хитрая наука», несколько вариантов сказки о ловком «плешивом» («Таз») и так далее.

Во-вторых, А.Г. Бессонов очень добросовестно относился к записываемому тексту, ибо об этом говорит тот факт, что то, что ему было неизвестно или непонятно, он оставлял под знаком вопроса и не пыталсяся дать здесь какое-нибудь безапеляционное толкование. Например, при слове «калкытып ебареп» стоит русское слово «выворотил» под знаком вопроса; при слове «тумар» зачеркнут перевод «холм» и написано «кочка»; при слове

«мышы» зачеркнуто «лось» и написано «олень».

Следует также отметить, что помимо перевода текстов на русский язык, А.Г. Бессонов пытался их еще и комментировать. Отдельные заметки и примечания А.Г. Бессонова показывают в нем большого знатока старого быта татар и башкир. Башкирские слова и фразы, записанные им тогдашней русской транскрипцией, более или менее точно отображают башкирскую фонетику. При этом автором учитываются и особенности отдельных диалектов [8] .

Если приведем некоторые примеры пометок А.Г. Бессонова  из области фонетики, то здесь он старательно ограничивает башкирские формы от соответствующих татарских.  Например слово «летай» написано в виде «ос» в отличие от татарского «оч» : здесь выражается характерное соотношение звуков в этих двух языках, а именно: татарскому «Ч» у башкир соответствует «С». Это можно подтвердить другими примерами из сказок А.Г. Бессонова: башк. асыҡтыра (морит голодом), сыуал (печка), ҡасыб (убежав), асыб (открыв), көсө (его сила), ҡапсыҡ (мешок), соҡор (яма) и другие. Татарскому звуку « С » в начале слога соответствует звук «һ» , например, башк. итәһегеҙ (вы делаете), һелкен (отряхнись, потрясись), килһә (если придет), төймәһен (одну свою пуговицу). Татарскому «П» в начале слова соответствует башкирское «Б»: батша (падишах, царь), бысак (нож) и другие. Записи А.Г. Бессонова : йибәреп (послав), йыйын (собрание, сходка), йетеб (подоспев) – отражают башкирское нормативное произношение с начальным «Й» вместо татарского факультативного чередования Й-ДЖ. В слове бажа (свояк) имеем «Ж», как это характерно для башкирского произношения (в татарском же будет «баджа»). Есть и такие примечания А.Г. Бессонова: по-башкирски слово «майлан» у других тюркских народов произносится и пишется как «майдан».

А.Г. Бессонову также хорошо известна одна из основных черт башкирской фонетики: наличие звуков “Ҙ” и “С”. А.Г. Бессонов пытается изобразить их средствами русского алфавита, но здесь, он, к сожалению, не может отойти от той официальной (миссионерской) транскрипции, которая вводилась в тогдашних татарских школах. Эта транскрипция для звука «Ҙ» предлагала “ДЗ”, что, конечно, было не совсем удачным. В некоторых случаях, однако,

А.Г. Бессонов изображает башкирское «Ҙ» через «Д»: әйдәнә (поворачивается) вместо  әйҙәнә, туйдырма (не корми) вместо туйҙырма, һыҡтайдар (рыдают) вместо һыҡтайҙар.  Что касается “Ҫ”, то у Бессонова оно изображается также, как и русское «С»: өстө (его вверх), килмәс (не придет), асты (его низ).

Таким образом, характер фольклорных записей позволяет вывести особенности собирания башкирского фольклора, разработанные

А.Г. Бессоновым. Замечательная их оригинальность состоит в том, что он шел от языка того народа, где он записывал и стремился к адекватной передачи материала рассказчика. А.Г. Бессонов, идя к фольклору от языка, фольклорные материалы классифицировал в зависимости от языковой дифференциации. Там, где язык сохраняется «в большей или меньшей чистоте» - как бы предполагал он — надо искать и «наиболее чистых» истоков фольклора и обратно [2].

У А.Г. Бессонова сложилась своя точка зрения на систематизацию собранного им материала. Собранные сказки он сгруппировал по принципу сохранности башкирского языка и культуры, поэтому он классифицировал тексты по принципу состояния исконной культурной традиции, учитывал проблемы межэтнического взаимодействия. Для сказки, открытого для разного рода заимствований текста, это было особенно важно. Следовательно, его сборник состоял из:

1. Сказок башкир Орского уезда и Тамьян-Тонгаурской волости

Верхнеуральского уезда, сохранивших свой язык в «большей или меньшей чистоте»;

2. Сказок башкир, живущих в городе Орске и вблизи этого города, начинающих уже отатариваться.

Исходя из этого, следует отметить, что он одним из первых обратил внимание на влияние городской культуры на национальный язык народа, так как предложил выделить отдельно сказки представителей городского населения, которые уже начали отатариваться. Таким образом, мы видим, что в своей деятельности А.Г. Бессонов шел на несколько шагов вперед. В работах современных полевых фольклористов только поднимаются вопросы, связанные с влиянием на фольклорный текст городской культуры во многом определяемой образованием [9].

Рассматривая фольклорный материал в связи с языковыми особенностями носителей культуры в той или иной местности, А.Г. Бессонов пытался разработать свою общую схему классификации сказок :  сперва весь материал делится на части по признаку языка и территории, на которой велась запись, а внутри каждой части проводится деление на циклы по последовательности развития сюжета. К сожалению, свой замысел А.Г. Бессонов не смог осуществить, и предложенный им вариант классификации сказок остался только в вводной статье  к его сборнику.

Таким образом, подводя итоги всему вышесказанному, можно прийти к выводу о том, что характер фольклорных записей позволяет вывести особенности собирания башкирского фольклора, разработанные

А.Г. Бессоновым. Замечательная их оригинальность состоит, во-первых, в том, что к фольклору он шел от языка того народа, где он записывал фольклорный материал  и стремился к адекватной передачи материала рассказчика. Во-вторых, А.Г. Бессонов одним из первых обратил внимание на влияние городской культуры на национальный язык башкирского народа, так как предложил выделить отдельно сказки представителей городского населения, которые уже начали отатариваться. Связано это было с тем, что в конце XIX - начале XX веков действительно остро стояла проблема межэтнического взаимодействия татар и башкир. Как указывает исследователь С. Атнагулов, «до революции было только несколько миссионерских брошюр на башкирском языке, напечатанные русским шрифтом. Учеба детей башкир велась на татарском языке. Иначе говоря, башкиры даже не имели своей азбуки» [10].

В целом, башкирские народные сказки, записанные А.Г. Бессоновым, имеют особую значимость для изучения башкирского фольклора и повествовательной культуры башкирского народа, так как эти записи считаются ранними научными записями в изучении фольклора башкир, сохранили особенности языка того времени, учитывают влияние цивилизационных процессов.

2. О специфике башкирской народной сказки  «Алпамыша и Барсынхылу» в записи А. Г. Бессонова  

В сборнике «Башкирские народные сказки» (Уфа, 1941) под редакцией Н.К. Дмитриева данная сказка помещена под № 19 и относится к циклу богатырских сказок. К сожалению, в материалах А.Г. Бессонова нет каких-либо указаний на то, из чьих уст эта сказка была записана.

По мнению большинства исследователей башкирского народного творчества, «Алпамыша и Барсынхылу» относится к памятникам башкирской словесности в стихотворно-прозаической форме (написано в стиле «хамак-кой») и занимает срединное положение между богатырским эпосом и сказкой [11]. Как известно, в башкирском народном творчестве существует немалое количество произведений, написанных именно в данной форме. Это - всемирно известные башкирские эпосы (кубаиры) «Акбузат», «Урал батыр», «Заятуляк и Хыухылу» , а также некоторые варианты эпоса «Бабсак и Кусэк».

 Как отмечает А.Н. Киреев, один из первых исследователей материалов А.Г. Бессонова, в своей работе «Башкирский народный героический эпос» (Уфа, 1970), «сюжет об Алпамыш батыре восходит к мифологии древних тюркских и монгольских народов. Наиболее архаичные представления о батыре Алпамыше зафиксированы в алтайской богатырской сказке «Алып-Манаш», где герой наделен чертами шамана, а страна, в которую он направляется за невесткой — признаками потустороннего, загробного мира”  [12, с. 34-37].

В башкирском фольклоре герой появляется и в других жанрах. В частности, в башкирских исторических преданиях о первопредках, по которым, Алпамыша принадлежал к алпам, древним могучим людям огромного роста, которые являлись воплощением стихийной первобытной силы [13]. Великаны эти бродили по лесу, как по траве; через горы и дремучие леса они перешагивали, как простые люди через стебли обычных сорняков. В башкирской мифологии к таким батырам-алпам кроме Алпамыши  относили еще Алп-батыра, который «был рожден скалой и свил тетиву своего гигантского лука из сухожилий трех медведий», и Имярек батыра, который «был ростом с гору, заснул однажды, и враги во время его сна пытались к нему подступиться, но они втягивались могучим дыханием батыра в его нос и затем вылетали из ноздрей обратно» [14]. По поверьям башкир, после смерти алпы превращались в огромную камень или гору, и эти каменные гиганты до сих пор существуют: «своими окаменелеми глазами утесов, скал и гор они наблюдают за жизнью людей, эхом вторят их голосам» [15, с. 9-13] .

В башкирских преданиях, записанных участниками научных экспедиций Башкирского государственного университета в 1970-1980 годах на территории республики Башкортостан, Алпамыша бродит по лесу, как по траве, вырывает с корнями деревья, может посадить на ладонь обычного человека, перешагивать через горные хребты  и огромные скалы. Это все нашло яркое отражение в башкирских топонимических легендах, так,  существующие на сегодняшний день в Дуванском районе гора «Мусиктау»; гора «Айыртау» и оселок Алпамыши («Алпамыша яныуы») в Илишевском районе республики Башкортостан, по легенде, образовались «из грязи и песка, которые Алпамыша батыр соскабливал с подошв или вытряхивал из своей обуви». В легенде о скале, которая именуется «Камнем Алпамыша» («Алпамыша ташы»), что находится близ горы Ирандык в Абзелиловском районе Башкортостана, повествуется, что «Алпамыша был исполинского роста и шагал с вершины одной горы на другую. После долгих странствований он пришел к этой горе и присел, чтобы отдохнуть. Но Алпамыша больше не поднялся: тело батыра обратилось в каменную скалу». Почитание Алпамыши также нашло отражение и в таких башкирских топонимах, как «Алпамыша батыр ташы» («Камень батыра Алпамыша») и  «Алпамыша кабере» («Могила Алпамыши» ) [16, с. 123-127]. Таким образом, на наш взгляд, все данные башкирские предания и легенды, связанные с именем Алпамыш батыра говорят о привязанности героя к конкретной территории.

На сегодняшний день, по утверждению Р.Г. Ягафарова, исследователя  национальных версий эпического сказания об Алпамыш батыре в тюркской фольклористике, известно несколько основных национальных версий  данного повествования: алтайская (алтайский богатырский эпос «Алып-Манаш»), огузская (сказание «Бемси-Бейрек» в книге «Коркут ата»), кыпчакская (башкирский эпос «Алпамыша и Барсынхылу», эпос западно-сибирских татар «Алып-Мамшян», татарская народная сказка «Алпамша») и кунгратская версия

(богатырский эпос «Алпамыш» («Алып-Манас») у узбеков, каракалпаков и казахов) [17, с. 187-189].

А.Г. Бессонов к записи башкирского варианта сюжета оставил несколько примечаний. В первом случае ученый указал на сходство с былинным сюжетом, где Добрыня Никитич сражается с женщиной-богатыршей, побеждает и женится на ней, разлучается: попадает на свадьбу своей жены с Алешей Поповичем, где по обручальному кольцу жена узнает своего мужа.

Вторая отсылка указывает на татарскую народную сказку «Алпамыс и Барчин», основная сюжетная линия которой практически совпадает с башкирской версией. Исходя из этого, можно говорить о том, что А.Г. Бессонову были известны  уже существующие сборники народных сказок и он знал, какое место занимает определенный сюжет в контексте сказок других народов.

После А.Г. Бессонова варианты данной башкирской народной сказки

неоднократно записывались башкирскими исследователями. М.М. Сагитов, А.Н. Киреев, С.А. Галин, Н.Д. Шонкаров, С.Г. Сафуанов и многие другие записали эту сказку во время фольклорных экспедиций, которые были организованы Башкирским государственным университетом и сектором фольклора ИИЯЛ УНЦ РАН в 1960-е годы. На сегодняшний день, в научном архиве УНЦ РАН, а также в фольклорном фонде кафедры башкирской литературы и фольклора Башкирского государственного университета хранится около 20-ти вариантов данной сказки в рукописном виде. Из них на сегодняшний день  опубликовано всего семь.

Ближе ко времени А.Г. Бессонова была опубликована запись 1928 года

С. Мирасова в республиканском журнале «Сәсән” под названием «Сказка о Барсынхылу», которая была записана в Бурзянском районе республики Башкортостан.  Последующие публикации сказки об Алпамыш батыре были связаны с выходом в свет в 1973 году второй книги эпосов многотомного свода «Башкирское народное творчество» (Уфа, 1973), в которой были опубликованы еще три варианта этой сказки, а в комментариях были даны ссылки и краткое содержание еще 13 вариантов.

Таким образом, существование такого множества вариантов данной сказки в башкирской фольклористике говорит о том, что сказка «Алпамыша и Барсын-хылуу» очень популярна в башкирском народном творчестве. Каждый из записанных в разных уголках республики вариантов оригинален по-своему и имеет свои отличительные особенности.

Для решения поставленных нами исследовательских задач, рассмотрим каждый вариант башкирской народной сказки об Алпамыше и Барсынхылуу с точки зрения места и времени записи в виде таблицы 1:

Таблица 1 -  Место и время записи вариантов

Продолжение таблицы 1

Продолжение таблицы 1

Как мы видим, на протяжении всего XX века фольклористы большинство вариантов данной сказки записали на территории современной Оренбургской области. По нашему мнению, это связано  с тем, что на территории Оренбургской области вот уже несколько столетий проживают коренные башкиры, а также в  Оренбургскую область в 1960-е годы была организована специальная фольклорная экспедиция Института истории, языка и литературы Башкирского филиала Академии наук СССР (современный Уфимский научный центр российской академии наук) под руководством А.Н. Киреева.

Участники экспедиции смогли собрать богатый фонд всех известных жанров башкирского фольклора. При анализе собранного  в ходе экспедиции материала исследователи выявили наиболее «ярко выраженную особенность устно-поэтического творчества Оренбургского края — устойчивость эпических традиций» [6, с. 1-3]. Именно в Оренбургской области были зафиксированы редкие сказания, имеющие общие корни  с эпическим наследием других тюркских народов: «Алпамыша и Барсынхылуу», «Кузкурпяч и Маянхылуу», «Тагир и Зухра», «Юсуф и Зулейха» и многие другие. В свою очередь, устойчивость сюжета сказки об Алпамыше на территории Оренбургской области подтверждается еще и тем, что только здесь, в деревне Каипкулово Александровского района, был зафиксирован сюжет космогонической легенды «Етеган — ковш великана (Алпа)». Все эти факты говорят о том, что именно башкиры Оренбургской области сохранили наиболее архаичные мотивы сказания об Алпамыше, и в легендах и преданиях данной территории открыто подтверждается причастность образа Алпамыша к алпам-великанам, к первопредкам башкирского народа.

В дальнейшем текстологически сопоставив сюжеты всех 18 вариантов башкирской народной сказки «Алпамыша и Барсынхылыу» в таблице 4. Полный сравнительно-сопоставительный анализ вариантов (Приложение), мы пришли к выводу о том, что по степени полноты, обоснованности и законченности мотивов, композиционной целостности текста отличаются варианты, записанные во второй половине XX века башкирскими фольклористами от известных сэсэнов: Хасана Бурангулова, Хайруллы Ишмурзина, Хатиры Селяусиновой и других. Они имеют сравнительно большой объем, например вариант № 7, записанный от Х. Селяусиновой  

Н.Д. Шункаровым в деревне Мерясово Ново-Сергеевского района Оренбургской области. В нем сказка заканчивается повествованием о победах на состязаниях сына Алпамыша — Алдар батыра, то есть здесь мы видим, что  сказитель может еще продолжить свое повествование и выстроить новый ход событий абсолютно нового сюжета.  

Варианты, записанные во второй половине XX века, содержат специфичные для эпоса и сказки мотивы, отличаются богатством содержания, стройностью сюжета, полнотой и обоснованностью эпизодов, так как нарушается полная вера в чудо. Например, уже ни в одном из этих вариантов не встречается повествование  о Хозяине Горы, который подарил старухе и старику ребенка (вариант № 6). К тому же, эти варианты ярче выявляют индивидуальные характеристики главных героев. В них особое место занимают  психологические эпизоды, которые раскрывают внутренний мир героя и героини. Например, эпизоды беседы Барсынхылуу со снохой о джигите своей мечты, разговора Алпамыша с матерью перед уходом из дома за невесткой, представленные в варианте № 17.

 В остальных же вариантах, которые были записаны в начале XX века, отсутствуют некоторые сюжетообразующие мотивы, причинно-следственные отношения в последовательности конкретных эпизодов, по всей видимости привнесенные в сюжет позднее. Исходя из этого, мы приходим к выводу о том,

что данный сюжет по мере приближения к нашему времени свидетельствует о тенденции к удлинению, и любимый сюжет дает возможность самореализоваться исполнителю через лирические отступления.

  Своеобразие отдельных вариантов заключается в их содержании, объеме, мотивах, именах персонажей, отдельных деталях и эпизодах. В данном случае заслуживают внимания мотивы и эпизоды, встречающиеся крайне редко: отцы Алпамыши и Барсынхылу — враги, но в итоге становятся сватами (вариант № 18); беседа героини со снохой о батыре ее мечты (вариант №17); предупреждение отцом дочери о недозволенности нарушения древних обычаев (вариант №7 ); мать Барсынхылыу уговаривает отца принять зятя (вариант № 1);

пребывание героя в темнице со своим родным тестем (отцом Барсынхылуу)  (вариант №18); Колтаба и Алпамыша — родные братья (вариант №8); сон Барсынхылу, в котором она  видит, что Алпамыша жив и счастлив (вариант №16 ); по пути домой Алпамыша встречает своего сына Алдара / Айдара (варианты №17 и №7); обида свекрови на Барсынхылу за то, что она согласна выйти за другого (вариант № 12). Как известно, эти единичные мотивы указывают либо на стремление сказителя подчеркнуть какую-либо деталь, либо на сложившуюся в данной местности самобытную традицию.

Следует отметить, что, текстологически изучив и сопоставив все представленные варианты, мы выявили мифологическое ядро сказки: главной темой практически всех представленных вариантов сказки является тема поиска невесты и создания семьи: лишь в двух из 18-ти вариантов в качестве главной выступает тема межплеменных войн.  

В общем виде поэтика башкирской народной сказки «Алпамыша и Барсынхылуу» очень своеобразна: ее специфичной чертой являются основные сюжетообразующие мотивы, устойчивость которых способствовала сохранению текста при устной передаче. Каждый упомянутый в сказке фольклорный мотив находит обоснование в преданиях, легендах, обычаях, традициях и историческом прошлом башкирского народа. Анализ и трактовка с этой точки зрения сюжетообразующих мотивов башкирской версии этой сказки позволяет предположить, что по сравнению с остальными национальными версиями, башкирская версия сохранила в своей основе гораздо больше архаического мировоззрения. Уже один мотив предбрачного единоборства с девой-богатыркой, практически отсутствующий в других версиях, очень многое говорит в пользу древности сюжета. По мнению большинства исследователей, данный мотив является образным отражением длительной борьбы между матриархатом и патриархатом.

Следует также отметить, что во всех вариантах башкирской сказки

«Алпамыша и Барсынхылу» все основные элементы архаики сюжета сосредоточены больше всего в начале (в первой части) повествования, которое иллюстрирует женитьбу героя на девушке-богатырше. Социальные же мотивы, повествующие о борьбе Алпамыша с иноплеменными захватчиками и о восстановлении справедливости героем в своем племени, сказки содержатся в основном во второй части сюжета. На наш взгляд, эти мотивы были привнесены в сказку позднее и характеризуют его как произведение раннефеодальное. Для доказательства наших предположений мы считаем достаточным сделать сравнительно-сопоставительный анализ основных сюжетных мотивов двух вариантов сказки: варианта №1 А.Г. Бессонова, как ранней научной записи этой сказки и варианта под №18, который был записан в 1973 году в деревне Салихово Кугарчинского района РБ известным диалектологом

С.Ф. Миржановой от сэсэнии Нагимы Байгазаковой. Отличительные особенности каждого из этих вариантов мы представили в виде таблицы 2:

Таблица 2 - Сравнительный анализ двух вариантов

Как мы видим, в центре повествования варианта №1 стоит тема поиска невесты и создания семьи, а в варианте №18 — тема межплеменных войн, взаимоотношений вождей различных племен между собой. Родители Алпамыша и Барсынхылу, если в первом варианте были друзьями, которые даже сосватали своих детей с рождения, то в варианте №18 о них повествуется как о врагах-ханах, которые враждуют долгие годы. Следует также отметить, что в наиболее современном варианте уже утрачен мотив «Сосватанных детей», который был напрямую связан с древним обычаем башкирского народа сговаривать своих детей еще в колыбели, который сохранялся до конца XIX века в семьях зауральских башкир.

Отличительная особенность варианта сказки «Алпамыша и Барсынхылуу» в записи А.Г. Бессонова состоит еще в том, что в нем особое место занимает мотив «муж на свадьбе жены», отсутсвующий в варианте №18, по которому «герой женится в начале сказки, уходит из дому, в конце возвращается инкогнито на свадьбу собственной жены» в одежде табунщика.

Интересен в варианте №1 также мотив «Неузнанный сын»: Алпамыша возвращается в одежде пастуха и называет себя младшим братом Алпамыши. Родители узнают его только после победы по стрельбе из лука, а жена и пастух, в одежде которого появляется перед родными герой, узнают Алпамышу только после того, как удостоверились в том, что это действительно Алпамыша, увидев на голове батыра золотой месяц. При этом следует отметить, что месяц / луна в башкирской мифологии в какой-то степени олицетворяет загробный мир и символ сокровенной мудрости. В большинстве случаев луна (башк. «ай») у башкир представляется в образе мужчины, джигита-красавца; является существом мужского рода. Следовательно, можно говорить о том, что золотой месяц на голове Алпамыша символизирует с одной стороны, его внешнюю красоту, исключительность среди других батыров, а с другой — его причастность к загробному миру, к царству мертвых, возможно даже его способность посещать другой, подземный мир.  

В варианте № 18 основная повествовательная структура настолько социологизирована, что в ней практически отсутствуют основные архаические мотивы варианта №1, кроме мотива борьбы с девушкой-богатыршей. В основной сюжетной линии отражается специфика национального быта, обычаи и традиции башкир на фоне войн между племенами башкир. Поиски невесты, женитьба героя, как-бы, отодвинуты на второй план. Данный вариант по сравнению с вариантом А.Г. Бессонова настолько упрощен, что в ней не присутствует образ основного внутреннего врага Алпамыша — Култабы, имена родителей героев взяты из других национальных версий данной сказки. Но, в то же время, сказитель достаточно четко выстраивает последовательность событий сказки, причинно-следственные связи между основными сюжетными мотивами, чего нельзя сказать по поводу варианта №1. Это все, по нашему мнению,

говорит о том, что анализируемый нами сказочный сюжет свидетельствует о тенденции к удлинению, к расширению границ текста, что выражается в стремлении исполнителя к самовыражению.

Таким образом, сравнив варианты № 1 и №18, мы выявили некоторые отличительные особенности варианта №1 в записи А.Г. Бессонова: он содержит  в себе мотив «Сосватанные дети», который был напрямую связан с древним обычаем башкирского народа сговаривать своих детей еще в колыбели; мотив «муж на свадьбе жены», отсутсвующий в варианте №18, по которому «герой женится в начале сказки, уходит из дому, в конце возвращается инкогнито на свадьбу собственной жены» в одежде табунщика. Данный мотив тоже отражает в себе пережитки древних форм брака у башкир, согласно которым после смерти мужа женщина должна была выйти в замуж за брата, племянника, сына брата своего мужа. Так поступали башкиры с целью сохранения честного имени вдовы. Примечательно и то, что в варианте №1 образ главного героя является очень архаичным, в то время как в варианте №18 он изображается простым джигитом-батыром. В сказке (вариант №1) есть эпизоды, по которым герой так или иначе принадлежит к роду первопредков-алпов (великанов) - во время сражения с вражеским войском он вырывает «осину за верхушку», вырывает ее с корнем и рвется в бой: придавливает врагов  этой осиной. Подводя итоги анализа двух представленных вариантов, мы приходим к выводу, что вариант № 1, записаный А.Г. Бессоновым в конце XIX – начале XX века на территории Оренбургской губернии, содержит в себе архаичные мотивы, отражающие обычаи и традиции башкирского народа доисторического времени. А чтобы убедиться в правильности нашего вывода, мы рассмотрим в виде таблицы 3 еще один вариант сказки «Алпамыша и Барсынхылу» - вариант №2 в записи М. Бурангулова 1907 года, который по времени записания  считается наиболее близким к А.Г. Бессонову. Этот вариант тоже был записан на территории современной Оренбургской области в Люксембургском районе (в деревне Верхний Ильяс бывш. Бузулукского уезда Самарской губернии) от известного

башкирского сэсэна Хасана Бурангулова.  

Таблица 3 -  Сравнительный анализ вариантов №1 и №2.

Как мы видим, вариант № 1 в записи А.Г. Бессонова напрямую связывает главного героя с преданиями и легендами башкирского народа о первопредках-великанах, что свидетельствует о том, что образ Алпамыша в данном случае является очень архаичным. Во втором же варианте Алпамыша уже выступает как культурный герой, который чудесно играет на курае, и здесь нет никаких упоминаний о причастности батыра к алпам-великанам. Из эпизода разговора Алпамыша с пастухами в варианте №2 мы видим, что на первый план в сказке выдвигается не сила, не ловкость и мужество батыра, а его социальная роль в обществе: пастухи рассказывают о том, каким плохим бием (правителем) был Алпамыша в прошлом.  Они довольны своей жизнью под правлением Култабы, так как он щедро одаривает и награждает своих подчиненных за их труд и усердие. В данном случае, мы наблюдаем, что сказитель не идеализирует своего героя и ставит вопрос о роли батыра в обществе.  

В варианте № 2 также значительно сократился состав героев, нет в нем

товарища Алпамыша, ханских дочерей, чудесных помощников в образе диких гусей, брата Барсынхылу. Образ брата Барсынхылу и ее родителей связывают вариант А.Г. Бессонова с непривычными описаниями для современного взгляда на свадебные обряды и традиции башкирского народа. Мы в данном случае наблюдаем элементы доисторических форм брака, в которых брак между женщиной и мужчиной был непрочным  и заключался по согласию двоих молодых людей, без каких-либо разрешений и запретов со стороны родителей.

Таким образом, сказка «Алпамыша и Барсынхылуу» в записи

А.Г. Бессонова действительно дает нам архаическое ядро этого сюжета, ведь в более современных вариантах многие элементы архаики уже утрачены. Например, герой уже не причастен к другим мирам, он изображается простым батыром, который рождается от бездетных родителей. На первый план выдвигается социальная роль батыра, его ответственность перед своими соплеменниками и перед родиной. Также в вариантах конца XX века мы не встретим упоминаний об доисторических формах брака башкирского народа, так как уже крайне редко встречаются мотивы «Сосватанные дети» и «Муж на свадьбе жены».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Бессонов Александр Григорьевич, лингвист, фольклорист и действительный член Русского Географического Общества в течение всей своей жизни собирал фольклорные и этнографические материалы. В конце XIX— в начале XX веков он записал в башкирских уездах большое количество башкирских народных сказок, перевел их на русский язык и дал им историко-культурный комментарий. Сказки, записанные им, имеют особую значимость для изучения башкирского фольклора и повествовательной культуры башкирского народа, так как эти записи считаются ранними в изучении фольклора башкир, сохранили особенности языка того времени, учитывают влияние цивилизационных процессов. Среди сказок в его записи особое место занимает богатырская сказка «Алпамыша и Барсынхылу», которая дает возможность провести сравнительно-сопоставительную работу с другими вариантами этой же сказки, записанными в XX веке после А.Г. Бессонова, выявить особенности бытования этого сюжета в башкирской культуре и специфику данной сказки в записи А.Г. Бессонова.

Исходя из текстологического и сравнительно-сопоставительного анализа всех существующих башкирских вариантов данной сказки, мы пришли к выводу о том, что действительно данная сказка в записи А.Г. Бессонова более полно и непосредственно отражает социальную жизнь, общественные отношения, знакомит нас с давно прошедшими временами, непосредственно связывает нас с доисторическим периодом жизни предков башкирского народа, дает нам архаическое ядро  народной сказки «Алпамыша и Барсынхылуу».

Cледует также отметить, что благодаря ранней записи данного фольклорного текста  А.Г. Бессонова мы можем понять суть народного духа, особенности отображения истории народа, формирования его исторического самосознания в устном поэтическом народном творчестве. Сравнительно-сопоставительный анализ варианта А.Г. Бессонова конца XIX века и современных текстов башкирских сэсэнов показывает, что башкирский народ в

силу своих исторических обстоятельств  в какой-то мере сумел сохранить свою духовную культуру в памяти народных сказителей-сэсэнов.  Исходя из этого, мы можем с уверенностью утверждать, что сказка «Алпамыша и Барсынхылу» в записи А.Г. Бессонова полностью выражает в своем содержании все отличительные особенности башкирской народной сказки.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1 Галин, С.А. Народной мудрости источник [Текст] /  С.А. Галин. - Уфа: Китап, 2007. - 230 с.

2 Башкирские народные сказки [Текст] : сборник сказок / Запис. и пер. А.Г. Бессонов; под ред. И.Ю. Крачковского; введение и прим. Н.К. Дмитриева. - Уфа: Башгосиздат, 1941. - 238 с.

3 Муратов, С.Н. Башкирская сказка в записи А.Г. Бессонова из рукописного собрания Института востоковедения АН СССР [Текст] /

С.Н. Муратов // История, культура, языки народов Востока. - Москва: Академия, 1970. - С. 45-51.

4 Отчет Русского географического общества за 1909 год [Текст]. - Санкт-Петербург : Типография В.Ф. Киршбаума, 1909. - 98 с.

5 Асфандияров, А.З. История сел и деревень Башкирской АССР [Текст]: справочная книга. В 3-х томах. Т. 2. / А.З. Асфандияров. - Уфа: Башк.книжн.изд.-во, 1990. - 208 с.

6 Русские народные сказители [Текст] / ред. Т.Г. Иванова. - Москва: Правда, 1989. - 464 с.

7 Путилов, Б.Н. Вариативность в фольклоре как творческий процесс [Текст] / Б.Н. Путилов  // Историко-этнографические исследования по фольклору.  - Москва: Наука,1994. - С.180-196.

8 Самойлович, А.Н. О рукописном собрании татарских, киргизских и башкирских сказок А.Г. Бессонова [Текст] / А.Н. Самойлович // Отчет Русского географического общества за 1909 год. - Санкт-Петербург : Типография

В.Ф. Киршбаума, 1909.  - С. 7-10.

9 Актуальные проблемы полевой фольклористики [Текст]: сб.науч.и метод.тр. / отв.ред., сост. А.А. Иванова; - Москва: Издательство МГУ, 2004. - 214 с.

10 Атнагулов, С. Башкирия [Текст] / С. Атнагулов. - Москва: Госиздат,1925. - 128 с.

11 Хусаинова, Г.Т. Игнатьев Руф Гаврилович  [Текст] / Г.Т. Хусаинова // Башкирская энциклопедия. - Уфа: Китап, 2007. - Т.3. - С.127.

12 Киреев, А.Н. Башкирский народный героический эпос [Текст] /

А.Н. Киреев.  - Уфа: Китап, 1970. - 273 с.

13 Башкирские народные предания и легенды  [Текст] : хрестоматийное издание / ред. Ф.А. Надршина. - Уфа: Китап, 2001. - 467 с.

14 Народные сказки, легенды, предания, были, записанные в Башкирии на русском языке в 1960-1966 гг.  [Текст] / ред. Ахметшин Г.З.  - Уфа: Гилем, 1969. - 247 с.

15 Киреев, А.Н. Отражение мифологических воззрений в эпическом творчестве башкирского народа [Текст] / А.Н. Киреев // Эпические жанры устного народного творчества. - Уфа: Китап, 1969. - С. 9-13.  

16 Башкирское народное творчество. Предания и легенды [Текст] . В 12-ти

т. Т.2.  - Уфа: Башк.книжн.изд.-во, 1987. - 324 с.

17 Ягафаров, Р.Г. Варианты эпоса об Алпамыше и их особенности [Текст] / Р.Г. Ягафаров // Вопросы филологии и журналистики: материалы десятой республиканской научно-практической конференции. - Уфа: Изд.-во БГУ, 2002. - С.133-136.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Таблица А. 1 -  Полный сравнительно-сопоставительный анализ вариантов

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1

Продолжение таблицы А.1